Дикий

Когда все вернулись от старца, Дженни почувствовала себя на толику лучше. Несмотря на то, что они с Намджуном расстались всего лишь несколько дней назад, ей казалось, что перед встречей прошла целая вечность. Родное тепло брата позволило чуть поуспокоиться и даже забыть об истязающей душу вине ненадолго. Ровно до того момента, пока она не узнала неприятную правду про заклятье, наложенное матерью Тэхёна, и про своего настоящего истинного — им, по невероятному стечению обстоятельств, оказался Юнги. Их свела сама Судьба. В лагере для исправления… Дженни спрятала лицо в ладонях, не в силах больше выдерживать гнёт прошедших дней. Омега наверняка выглядела особенно разбито, потому что даже Туан Бао Третий воздержался от едких комментариев, уложив орлиную голову на худые женские бедра. — Дженни? — осторожно поинтересовалась Джису, наблюдая за тем, с каким усердием волшебница пытается сдерживать в себе эмоции. Намджун пришёл бы в ярость… Нет, они бы все пришли в ярость, если бы узнали, как омега получила эту злополучную метку. Дженни отвернулась к шкафчику с травами, ощущая на себе пристальное внимание со стороны окружающих. Внутри поднялся шторм из волнения, душу разрывало от дилеммы — сказать или нет? Может быть, ей стало бы легче, если бы она покаялась перед ними в этом тяжёлом грехе. — Дженни, тебе нехорошо? — мягко уточнил Намджун, усаживаясь рядом и рукой растирая верхнюю часть спины. Вообще-то, она чувствовала себя просто супер хреново. И лучше не становилось, с каждой новой секундой наружу рвалась истерика. А тут ещё и Джису рассказала про то, что единственным способом разорвать связь между Дженни и Юнги (естественно, исключая вариант смерти одного из них) было принять снадобье с весьма неутешительными последствиями. Лютая ненависть — вот что завладело бы сердцем её друга, стоило ему совершить все действия в указанной последовательности. Отвращение стало бы настолько невыносимым, что первое время у Юнги даже могло возникнуть желание убить Дженни. Самое ужасное, что омега вполне охотно этому бы поспособствовала. — Сестрёнка, — ещё раз позвал её Намджун взволнованным голосом. — Я не знаю, — наконец смогла ответить омега, ладонью провела по оперившейся голове Туана, а затем резко осеклась. Никто его не видел; не самой лучшей идей было вываливать ещё и это сейчас. — Если последствия угрожают здоровью Дженни, то я отказываюсь принимать это снадобье, — уверенно заявил Юнги, складывая руки на груди. Его вскинутый подбородок и волевой взгляд говорили о непоколебимости решения, — и ненависть… Лучше уж страдать от разбитого сердца, чем ненавидеть. — Но это даст тебе возможность обрести новую пару, — настойчиво сообщила Джису, которая как только не рекламировала снадобье Старца, — и нужно подождать всего несколько лет. Потом вы сможете вновь нормально друг с другом общаться. За это время ты обретешь новую истинную — свою поддержку и опору. Это выигрышная ситуация в любом случае. — В любом случае? — недовольно вскипел альфа. — Дженни меткой повязана с этим психопатом и манипулятором Тэхёном, где она здесь выигрывает? — Я заранее проиграла, чтобы мы не предприняли, — отчеканила омега, прокашлявшись и, наконец, рискнув посмотреть на присутствующую в комнате компанию. Она удрученно выдохнула. — Можно… Можно оставить нас с Юнги наедине? Эти слова вырвались очень неосторожно, погрузив помещение в тишину на некоторое время. Джису первая двинулась в сторону двери, рассматривая вцепившегося в кушетку Намджуна, не поторапливающегося предоставить паре искомое уединение. Оракул сочла такую реакцию довольно глупой — если Дженни сказала, что не нуждается в их пребывании в комнате, то, значит, у неё на то были причины. — Намджун, не хочешь помочь мне с приготовлением класса к завтрашней тренировке? — холодно поинтересовалась Джису, стараясь соблюдать приличия и оставаться любезной. Напускное дружелюбие так и сквозило в голосе. — Пожалуйста. Он не хотел. Намджун и так на достаточно долгое время оставил Дженни без опеки и защиты. И что случилось в итоге? Альфа был её старшим братом, ответственным, взрослым. Пускай омеге и самой недавно исполнилось двадцать один; для него она всегда была и будет маленькой беззащитной шестилетней девочкой, за которой Намджуну поручили присматривать. Он поклялся в этом: и себе, и своим родителям. — Намджун, — в этот раз к нему уже обратилась Дженни, успокаивающе сжав руку. Такая взрослая и самоотверженная — она с каждым днём сильнее напоминала ему мать. — Ладно, — в конечном итоге сдался альфа. Он внимательно посмотрел на Юнги, что просто кивнул в знак признательности, — ладно-ладно. Туан Бао Третий поднялся с колен волшебницы и поспешно спрыгнул на пол, устраиваясь под столом и всем видом показывая, что никуда не собирается уходить. С ним Дженни могла смириться; любопытный грифон всё равно бы узнал правду рано или поздно. Но когда в комнате остались только они втроем, омега начала знатно пасовать. В мыслях были какие-то задатки диалога, но они все улетучились, стоило ей посмотреть на перебинтованного друга. На того, с кем Дженни могла бы разделить жизнь… — Ты должен его выпить. — Нет. — Юнги нахмурился, сведя брови к переносице. — Послушай, не стоит спешить. Даже если Старец не знает, как разорвать вашу с Тэхёном связь, то это не значит, что по ту сторону никто этого не сделает. Я уверен, что зазнавшемуся Лорду вся возникшая ситуация нравится не больше, чем нам. Вдруг он найдёт способ? — Ты всё равно не сможешь быть со мной. Не после того, что я сделала, — заявила Дженни, поднимаясь с места и подходя чуть ближе. Она терпеть не могла плакать, но в последнее время слёзы были единственным способом справиться с эмоциями. Иногда омегу накрывали полноценные истерики, как та, что застала её в тёмном замке; беззвучно всхлипывать входило в привычку. В не самую полезную и, уж тем более, не в самую приятную. — Дженни, расскажи уже, что произошло. Хватит говорить загадками, — взмолился Юнги, пальцы которого обхватили женское предплечье, — чтобы ты не сделала, это не изменит моего решения. Вы с Намджуном — единственные близкие люди, которые у меня есть. Вы — моя семья. Я от семьи не отрекусь. Господи, насколько он был хорошим? Омега почувствовала, как тяжело ей становилось находиться с ним наедине, как внутри всё разрывалось от боли. Она сделала первый всхлип, достаточно тихий, но такой обезоруживающий — а за ним пошли ещё, и ещё, и ещё. Дженни расплакалась, заставив Юнги замереть в неожиданности и даже выпустить себя из захвата. — Я переспала с Тэхёном, — на одном выдохе выдала омега, не решаясь поднять глаза на собеседника напротив. Она заранее знала, что в нём увидит. Осуждение. Неприязнь. Разочарование. Дженни представляла это столько раз, что не нуждалась в подтверждении. — Точнее… Господи, это так стыдно произносить. Особенно при тебе… Мы ведь с ним даже незнакомы. У меня началась течка, и я этого совершенно не хотела. Но моё тело хотело. Я не знала, как это остановить, как остановить Тэхёна… Тэхён… Я… В общем, мы… Когда Дженни всё же решилась посмотреть на друга, то встретила предопределенный шок. Юнги не мог ничего сказать, лишь смотрел на неё с какой-то отстранённостью, стеклянным взглядом. Словно её и вовсе не было в комнате, словно он изучал что-то позади неё. Стену, стеллаж или любую другую вещь, какая бы за ней не оказалась. Горячие слёзы обжигали кожу. — Бедная, светлая волшебница, — с сожалением в голосе сказал грифон, который, в отличие от Юнги, подобрал слова к ситуации. Туан Бао Третий медленно прошёлся на лапах к ноге омеги, начиная тереться об неё как ласковый домашний кот, — ты так напоминаешь мне Виен. Чёртова семейка и вправду разрушает всё. Подчиняет королевства, сжигает деревни, вмешивается в жизни невиновных людей. А главное уничтожает друг друга. Однако от признаний грифона на сердце не становилось лучше. Дженни наконец-то открылась, но в этом тоже не нашла нужного утешения. Стало всё только намного хуже — она решила, что сознаться во всём оказалось самой грубой ошибкой, которую омега совершила. Помимо секса с тёмным магом, конечно же. Всё теперь слишком. Просто слишком; уже поздно было утопать в сожалениях, так что она не позволила себе рассыпаться в оправданиях и дальше. Ей так хотелось, чтобы Юнги сейчас сказал хоть что-нибудь. Пусть бы накричал. Разозлился. Выдал всю горечь и непонимание. Но не оставался таким равнодушным. — Шуга, пожалуйста. — Омега позвала его по старому лагерному прозвищу, однако за этим тоже не последовало никакого ответа. Дженни дала ему ещё несколько секунд, прежде чем с позором вышла из комнаты, в абсолютной и бесповоротной сокрушенности. — Дженни! — выкрикнул вдогонку Юнги, в растерянности и непонимании. Что он должен был сделать? Ноги не давали двинуться с места. Ощущалось, будто его цементом приковали к полу. Юнги хотел, сильно хотел пойти за ней, но не мог — что-то внутри не позволяло догнать её. И сказать… И сказать… Альфа не знал, что должен был сказать; что он вообще должен был на такое сказать? — Ой-вэй, — расстроенно заключил грифон, взмывая в воздух и часто размахивая затекшими крыльями, — беда. Бе-да. Туан Бао Третий следом влетел внутрь коридоров за устремившейся вглубь замка фигурой. В его мыслях беспечно отдавалось одно: «Ох, Виен, Виен. Что же ты наделала?».

~

Лалиса стояла посредине оружейной, усердно обтачивая затупившийся клинок меча. После небольшой и нервной дискуссии с Чимином, она решила чуть успокоиться и отвлечься на что-то нейтральное, незатейливое. Конечно, они пришли к кое-какому компромиссу, но только после шквала аргументов и тысячной ругани на счёт одного и того же. Чимин разрешил подруге продолжить тренировки. Вместе с внушительным списком ограничений и под чётким наблюдением со стороны себя или Чонгука, но это всё же было лучше, чем ничего. Сократил нагрузку в полтора раза и сразу же сообщил всему составу подчиненных о том, что Лалиса — якобы — немного пострадала вовремя похода к Старцу. Команде оставалось лишь пожать плечами и пожелать наискорейшего выздоровления; при их работе краткосрочная дисквалификация являлась обычной практикой. Также Чимин строго-настрого запретил Лалисе участвовать в добыче припасов. Её предыдущие обязанности урезались до складского разбора или учёта и — иногда — чистки инвентаря. При статусе «стража» последним казалось не вполне солидно заниматься, но омега просто умоляла дать ей любое посильное задание, да хоть закалку мечей. Вступать в кружок вышивания не хотелось от слова «совсем». Она бы непременно исколола себе все пальцы, прежде чем научилась сложным стежкам. В целом, сложившимся раскладом Лалиса была очень даже довольна. От Чимина она выудила намного больше, чем от Чонгука, который категорически запретил ей возвращаться к текущим обязанностям, даже не дослушав объяснение до конца. С альфой предстоял ещё долгий и не менее нервный диалог, однако омега верила в свою силу убеждения и в главный козырь в рукаве — «мне нельзя волноваться». — Лиса? — позвал витающую где-то в своих мыслях Лалису знакомый мужской голос. Она вскинула голову, встретившись с взволнованным стражем, оглядывающимся по сторонам, точно проверяя одни они или нет. — Что такое, Минхо? — тут же уточнила омега, убрав меч в подставку и посмотрев на растерянного собеседника перед собой. Он сделал ещё один шаг вперёд, как будто набирался смелости что-то сказать, но слова всё никак не сходили с его уст. — Тут такое дело, Лиса… — страж сделал паузу, положив ладонь на плечо, и поддерживающе сжал, медля, — послушай. Мне нелегко это говорить, потому что я не самый мягкий человек, чтобы доносить подобного рода новости. В общем… — Минхо, как бы сложно это не было, просто скажи, — приободрила коллегу Лалиса, замечая, как сильно тот нервничает. «Должно быть, что-то серьёзное терзает его, раз он ведёт себя подобным образом», — подумала омега, разглядывая напряженного стража, собирающего всю свою смелость в кулак. Это казалось странным, учитывая тот факт, что Минхо был не из тех парней, кто мялся на месте и не мог и двух слов связать. Обычно, он за словом в карман не лез, выпаливал всё, как на духу, и не стеснялся в выражениях. А тут переживал… Да ещё и аккуратничал? — Лиса… — Минхо сделал глубокий вздох, прежде чем продолжил. Заглянул в выжидающие вердикта глаза напротив и всё-таки рискнул сообщить горестную новость. Рубил с плеча, — мы ходили в рейд тут и… Твоя мама… Мне жаль. Лалиса почувствовала, как пошатнулась, и если бы не сильные руки стража и его молниеносная реакция, она могла бы и потерять равновесие. Однако что-то в ней всё же упало; омега инстинктивно положила пальцы на живот, пытаясь защитить своего ребенка от такой новости. Семнадцать лет. Столько Лалиса с ней не общалась и не виделась, но всегда жила и знала, что она где-то там. Где-то счастлива с новой семьёй: новым мужем и новой дочерью. Они были друг другу практически чужими, некоторых ребят из стражи Лалиса знала гораздо лучше, чем собственную мать. Почему же тогда было так больно? — Ты в порядке? Мне кого-нибудь позвать? — взволнованно уточнил Минхо, который понятия не имел, как действовать при данных обстоятельствах. Он аккуратно усадил коллегу на ближайший стул, не обращая внимания на странное положение её рук. — Нет-нет, я в норме. — Враньё. Конечно, Лалиса была далека от определения «в норме», но не могла позволить Минхо успокаивать себя. Страж, на всякий случай, присел рядом, продолжая наблюдать за её бледным лицом и каким-то болезненным отпечатком на нём. Для Минхо омега всегда представала неиссякаемым запасом позитива и поддержки; даже когда ей было плохо, она стремилась, в первую очередь, помогать другим, подбадривать их, наставлять на хороший лад. Не отходила, пока не убеждалась, что им становилось лучше. Минхо очень хотелось отплатить ей той же монетой, как-то утешить. — Если вдруг тебе нужно будет с кем-то поговорить, то мы с ребятами готовы выслушать. Любой из нас. — Спасибо, я ценю это, — правдиво и немного обезличено ответила Лалиса, сложив обе руки на животе, пытаясь подавить ком горечи, прожигающий лёгкие. — Я посижу с тобой, ладно? Можем даже не разговаривать, просто не хочу оставлять тебя наедине с такой новостью, — виновато дополнил Минхо, чувствуя неловкость из-за произнесенных ранее ужасных слов. Лалиса кивнула и попыталась выровнять постоянно сбивавшееся дыхание. Она нуждалась в свежем воздухе и некоторой конкретике. Как? Когда? Почему? Неготовая задать хоть один из этих вопросов, омега лишь сидела на месте, уставившись взглядом в неровности напольного покрытия. Защищая маленькое сокровище под сердцем от печального известия и непреодолимой грусти. Теперь она и сама готовилась стать матерью. Но уже не была чьей-то дочерью. Сирота.

~

Когда Дженни открыла глаза, то увидела его в привычном тёмном одеянии, с новеньким шёлковым дублетом и расшитым фамильным гербом на левой части груди. Тэхён расположился прямиком напротив неё, скидывая в горячий источник камни, которые откололись от внутренних стен горных пород. — Что Вы здесь делаете? — без особого удивления уточнила омега, понимая, что находилась там, где уснула в последний раз. Она не подняла головы, просто продолжила лежать и смотреть на ровную мужскую фигуру. У Тэхёна была исключительная осанка, отточенные манерные движения и ровный профиль. Истинный наследник королевства; не теки в нём голубая кровь, всё равно люди бросались бы ему в ноги. Ему шел титул, и звание самого главного засранца тоже. Только вот Дженни не понимала, как она умудрилась бы вписаться в эту картину? — Я надеялся, ты мне объяснишь, — напыщенно хмыкнул повелитель, зарядив очередной камень в противоположную стену, — мы в твоём сне. Неужели решила провести экскурсию, чтобы, когда я сюда проник, то не шастал где попало? — Я Вас ненавижу. — И это было искренне, неожиданно и настолько холодно, что Тэхён даже замер на мгновение. Но мог ли он винить её за такие громкие и неприятные слова? Они априори находились по разные стороны, смотрели на вещи прямо диаметрально. Дженни была такой… Не той, кто мог бы когда-нибудь завлечь или зацепить Тэхёна, если откровенно. Ему симпатизировала самодостаточность, уверенность и самостоятельность. Ничего из этого с Дженни не соотносилось. — Мы оба знаем, что это не так. — Это так, — твёрдо заявила омега, опершись локтём о горную породу и посмотрев на собеседника с нескрываемым презрением, — Вы испортили всё. Вы сломали мне жизнь! Но Вам же всё равно на это плевать? Одним дохлым светлым магом больше, одним меньше. Какая разница, когда Ваши руки настолько замараны в крови? — Ты забываешься, — процедил Тэхён, подобравшись поближе. Тёмный маг еле сдерживался; его взрывной характер всё норовил показаться во всей красе, но какой-то невидимый барьер останавливал. Пока Дженни не сжала свой маленький и аккуратненький кулачок и не пришлась им по носу собеседника, заставив того отшатнуться назад. Техника Намджуна — он хорошо натренировал сестру, чтобы различные недомерки, в лице охраны лагеря, её не трогали — пригодилась сейчас как нельзя кстати. Тэхён ещё несколько секунд плохо соображал, прежде чем сдавил ноющий от боли нос. О, нет. Он не смог бы просто так это оставить. Не без надлежащего урока. Его пальцы в ту же секунду впились в тонкое женское тело, пригрозив припечатать испуганную омегу со всего размаху о землю. От такого удара самое наименьшее, что могло бы быть обеспечено — сотрясение. Он чувствовал, как горел невысказанной злостью и негодованием, его глаза полностью заполонила привычная тьма, подпитываемая яростью. И всё же зажмурившаяся от страха Дженни, ожидающая ощутить наиострейшую боль в затылке, не коснулась земли. Тэхён остановился в считанных миллиметрах, держа её на вытянутых руках и разглядывая взволнованное лицо. Тело омеги медленно опустилось, не получив ни единой царапинки. — В следующий раз я не буду себя контролировать, — равнодушно отвесил правитель. Она упрямилась. Хотела сказать что-то едкое и вредоносное, но не могла и губами пошевелить от онемевшего от страха тела. Тэхён знал, что немного перестарался с запугиванием, учитывая её восприимчивость и слабость духа, но совершенно об этом не жалел. — Я не знаю, как разорвать между нами связь, — наконец выдал он, чуть нагибаясь и улавливая прежде незнакомые нотки запаха на молочной коже. Он оставил на ней свою метку — так какой бессмертный альфа позволил себе распускать руки и к ней прикасаться? — Ты пахнешь мятой, — недовольно пояснил Тэхён, втягивая ноздрями противный запах, точно какой-то зверь, — ты вся в этом… Чёрт возьми, ты вся в ней! Малина с мятой! «Мята. Наверное, запах Юнги», — подумала Дженни, прикрывая глаза и чувствуя дискомфорт под сжимающими её туловище мужскими пальцами. — «Мята с малиной. Это могло быть идеальным сочетанием». — Зато Вы пахнете цианидом, — наконец выдала она. И вновь вздрогнула, когда кулак Тэхёна пришёлся где-то вблизи её уха. Все тёмные маги были излишне сумасбродны и импульсивны, это заложила в них природа. Дженни поражалась огромной выдержке своего альфы, поскольку как только та не провоцировала его на побои и на… На что конкретно? Она не знала. — Я не хочу этого, — внезапно сообщила омега, приподнявшись на локтях, с опаской взирая на разъяренного мага. Они были неосмотрительно близко: Тэхён, точно гроза, нависал над ней, переведя весь вес тела на выставленную руку и буравя презрительным взглядом. Его нос был меньше чем в декаде сантиметров от неё. Дженни почувствовала сбивчивое дыхание на своих губах и могла поклясться, что слышала отчаянно бьющееся сердце Тэхёна. Секундная мысль слабости промелькнула в голове — предательское желание вновь почувствовать вкус манящих губ напротив и зарыться ладонью в густые тёмные волосы. Они ведь оба находились лишь во сне? Неосязаемые? Но почему тогда омега так характерно теряла голову от притягательного запаха шоколада с миндалём и жаждала его грубых, но безумно желанных поцелуев? — Я тоже. Но это выше нас, — сообщил Тэхён, неконтролируемо приблизившись. — Туше. Сильные мужские руки приподняли Дженни над землей, заставив вздрогнуть. Очнуться как от настоящего кошмара и прижаться к чьей-то груди, вцепившись в хлопковую просторную ткань. Это был Намджун; он немного испугался, когда сестра начала дергаться в его объятиях, но тут же успокоился, понимая, что она просто пришла в сознание. — Наконец-то, — довольно громко и ажитато прошлось криком по помещению с прекрасной акустикой, — я как только этим людишкам не намекал, где тебя искать. Воду проливал, камни отсюда притаскивал, даже книги с подходящим названием с полок скидывал. Но всё без толку. Над ними, как курица наседка, летал Туан Бао Третий, чем немного позабавил пришедшую в себя Дженни. Она едва ли поняла, что только что опять чуть не угодила в сети любовной ловушки. Чуть вновь не поддалась искушению и чуть не рискнула поцеловать Тэхёна. — Джун? — позвала брата омега, не осознавая, насколько сильно её голос охрип из-за рыданий. — Подожди, тебе нужно попить, — с недюжинным переживанием сказал… Юнги, поднося к губам фляжку с водой. Дженни благодарно приняла помощь и сделала глоток. Горло неприятно запершило. — Ты очень слаба, — подметил Намджун, прижав подбородок к шее и оставив беглый поцелуй на макушке сестры. Казалось, она даже похудела за время всех этих переживаний. Настолько невесомой ощущалась в объятиях, — и... Если бы я только знал, что этот урод с тобой сделал. — Ты ни в чём не виновата, — добавил Юнги, все ещё ощущая острую вину за своё бездействие при их диалоге. Его пальцы намного дольше нужного задержались на её ладонях, когда перенимали фляжку обратно, — в этом нет ничьей вины. Дженни недоверчиво закивала, до конца не поверив в услышанное. Слёз, пускай и радости из-за спавшего с плеч груза вины и отчаяния, больше не осталось. В животе заурчало, головная боль от прошедшей истерики внезапно проявилась при простых поворотах, а ещё омегу немного морозило. Она сильнее прижалась к груди брата и снова прикрыла глаза, в надежде сохранить ощущение тепла и насладиться моментом. Юнги правильно выразился тогда: они — семья. Может быть, Дженни и действительно была безумно жалкой, слабой и какой её ещё там считал тёмный маг, однако у неё был козырь в рукаве. Эта крохотная, измученная, поломанная семья; такая, какая есть. То, чего у Тэхёна никогда не было, и то, чего ему никогда не понять.