Дикий

Тэхён редко когда напивался. Во-первых, он не считал это чем-то приемлемым или чем-то достойным поведения правителя. А во-вторых, он знал, насколько хреново ему будет на следующий день после попойки, поскольку вина в его королевстве отличались особой крепостью. Их не следовало употреблять в большом количестве. Но сейчас Тэхён не мог отказать себе в желании допить оставшиеся сто миллилитров на дне бутылки. Альфа знал, что читать дневник матери было просто ужасной затеей. И всё же любопытство пересилило, ведь он, в сущности, никогда и ничего не знал о ней. А тут… Почерк, мысли, зарисовки, промокшие от слёз страницы и даже кровавые следы. Вся её жизнь во дворце, уместившаяся в маленькую книжку. Тэхён сделал ещё один длинный глоток, насильно продолжив чтение. «Джунг в последнее время не позволяет мне видеться с Тэ, аргументируя это тем, что наш сын может как-то навредить мне и нашему второму неродившемуся малышу. Но как он не может понять, что я — его мать, и мне просто необходимо быть рядом со своим дитём? Он такой маленький и беззащитный, рядом с этим пугающим тираном. Я боюсь, что его первыми словами будут «нужно искоренить всех светлых магов». Туан старается постоянно меня подбадривать, но я не перестаю плакать по ночам. Мне уже не важно, что этот человек сотворит со мной. Я просто хочу, чтобы мои дети находились в безопасности. В прошлый раз, когда я видела Тэ, он протянул свою ручку и чуть не стянул с безымянного пальца обручальное кольцо. Такой маленький, а уже юный аристократ. Господи, если мне не дадут его подержать в ближайшее время, я клянусь — волком завою». Корочка со страницами выпала из рук, с глухим звуком ударившись о загрязненный пол. — Лгунья, — громко издал Тэхён, закрывая глаза руками, и не дал себе возможности открыто расплакаться. Жгучие слёзы хлынули в ладони; и хотя в винном погребе никого больше не было, правитель всё равного стыдился этого чувства. Скорби. Собственная мать превратила его жизнь в ад — связала с до жути светлой (и не только по силам, а в целом) омегой, такой, что медленно искоренила бы из него тьму, заставила бы постоянно задаваться вопросами морали. Виен ведь знала, как было сложно; прошла тернистый путь с Джунгом от начала до конца, но всё равно заставила, переживать то же самое Тэхёна. Что это за странный тип любви такой? Поучительный? Дверь погреба неслышно распахнулась за спиной правителя, позволив яркой полоске света проникнуть в помещение. В гробовой тиши еле слышно доносились редкие всхлипы. — Мой Лорд? — взволнованно подал голос Сокджин, переступив через порог. Маленькая магическая лампа, висящая в воздухе над Тэхёном, осветила сидящего на приступке альфу, упершегося локтями в колени и скрывающего глаза за ладонями. Сокджин взглядом нашарил практически пустую бутылку из-под вина и валяющийся на полу дневник. Он без раздумий присоединился к правителю, бережно обнимая со спины и позволяя тому прилечь к себе на ноги. — Всё хорошо, мой Лорд, — поддерживающе заявил бывший регент, запустив пальцы во взъерошенные волосы Тэхёна, — иногда полезно давать волю эмоциям. — Я всё спрашиваю себя, уйдут ли когда-нибудь эти призраки прошлого? — Станет просто не так больно, — понимающе отвесил Сокджин, мысленно подобрав слова, — но не стоит держаться за прошлое, если Вы хотите построить будущее. Не у всех историй одинаковый конец. — А есть вообще оно, это будущее? — почти сдержав слёзы, осведомился Тэхён. Он храбрился и безуспешно пытался вернуться в обычное состояние путём опустошения неподобающих мыслей. Но альфа оказался слишком пьян для сдержанности или успокоения; он прочитал четверть дневника, где и страницы не проходило без упоминания его имени. Абзацы так и сочились любовью к Тэхёну, однако тот чувствовал странное недоверие к ним, полнейшее отторжение. И вот оно как раз-таки уничтожало. — Если Вы его хотите, то оно есть, — чуть погодя, философски изрёк Сокджин, хотя понимал, что однозначного ответа у него всё равно не имеется, — но у всего есть своя цена, мой Лорд. Вопрос в том, готовы ли Вы её заплатить?

~

Чеён бросила беглый взгляд на взволнованного Чонгука, стоящего настороже. Начало наступления планировалось ровно на двенадцать, а это означало, что до первой волны захвата оставались считанные минуты. Альфа нервно проверил способность контролировать магию, сделав небольшую сферу левой рукой, а затем поднял глаза на принцессу. — Готов? — Честно? Ничуть. — Я тоже, — призналась Чеён, ободряюще улыбнувшись, — у меня коленки подкашиваются от одной лишь мысли о том, что сегодня всё получится. Представляешь? Больше не нужно будет бегать, прятаться и скрываться. — Звучит как нереальная мечта, — ухмыльнулся в ответ Чонгук, — надеюсь, ты приготовила победную речь. Всё-таки возвращаешься на престол, как принцесса Флорена. — Вы такие болтушки, — невозмутимо выдал Чан, зубами потуже затянув липучки на манжете мантии. Он показательно размял пальцы, а затем перевёл взгляд на находящиеся в центре рыночной площади солнечные часы, теневая стрелка которых практически пробила полдень. Чан, Чеён и Чонгук — их троица притаилась на крыше, упершись коленями и носками ног в черепицу. Они были начеку, пристально следя за происходящим из-за угла маленького чердака. — Тридцать секунд, — скомандовал Чан, тем самым предупредив о готовности номер один. Его руки принялись источать тёмную магию, преобразуемую в лассо, которое повстанец в последствии намотал на ладонь. Глаза Чонгука наполнились знакомым светлым сиянием, подбородок приподнялся. Как только часы встряли на отметке «двенадцать», принц тут же пустил в небо заранее оговоренный знак сопротивления. Несмотря на морозный ясный день и безоблачный небосвод, рычащего латунного льва можно было заметить с любых ракурсов. Слишком вызывающе и маняще тот сверкал. — Ни пуха ни пера, — лишь отчеканил Чан, выбрасывая лассо вперёд и хватаясь им за стоящий неподалёку чугунный уличный фонарь. Ладонью резво заскользил по черепице; несколько секунд, и он уже оказался внизу, твёрдо встав на землю ногами. — К чёрту! И… Тебе, Чеён, удачи, — без тени промедления, объявил Чонгук, кинув понимающий кивок подруге, а затем скрылся за противоположной стороной дома, умно воспользовавшись лестницей. Принцесса позволила волнению взять верх, всего на несколько секунд, прежде чем собралась с силами. Губами прошептала: — Сейчас или никогда. — И сильнейшая волна светлой магии тут же устремилась в одну из прилегающих к её фамильному замку сторожевых башен.

~

Чимин знал, что осаждать резиденцию представителей королевства будет весьма непросто. Большая прибрежная усадьба, с головы до ног забитая тёмными магами и иностранными послами — если бы за спинами сопротивления не было приличного количества поддержки местного населения, то это бы граничило с самоубийством. Страж приподнялся на выступе под окном и аккуратно заглянул в ближайшую комнату, чтобы сосчитать количество людей внутри. Трое. Там находились трое рослых взрослых мужчин, между собой о чём-то оживлённо переговаривающихся, даже не подозревающих о поджидающей на улице опасности. Чимин поспешно начал блуждать по лицам и интерьеру в попытке оценить обстановку, когда его глаза зацепились за одну знакомую фигуру… Прошло практически двадцать лет, а он нисколечко не изменился — всё та же надменность во взгляде, всё тот же оскал и всё те же филигранные манеры. Альфа чуть не сломал водоотлив, когда быстро спрыгивал обратно на землю и вслушивался в неугомонно бьющееся сердце. Это было нечестно, чертовски нечестно встретить его именно сейчас. — Чим, что там? — шёпотом осведомился Минхо, потуже сжимая рукоять меча и пристально разглядывая главаря движения. — Сколько их? — Трое, — на автомате издал Чимин, удрученно вздыхая. «Соберись», — приказал он себе. Резко мотнул головой, сжал и разжал кулаки, пытаясь сконцентрироваться на происходящем. В любом случае отступать было больше некуда, они давно подошли к точке невозврата. — Что не так? — не унимался с расспросами Минхо, беспокоящийся за состояние командира. Стоящие за его спиной Хан и Чонин тоже непонимающе наблюдали за реакцией друга. — Чимин… — Там мой отец, — на одном дыхании ответил страж, наконец-то расправившись с первичным ступором, и вынул меч из кожаных ножен. В отражении наточенного клинка возник образ испуганного мальчика, вздрагивающего от любого резкого движения. Мальчика, видевшего, как тёмная магия отца — того, кто должен был любить и защищать — убила единственного дорогого в его жизни человека, его маму. Чимин думал, что давно и глубоко внутри похоронил чувство лютой ненависти по отношению к этому человеку, но сейчас острая ярость вернулась. Зажглась в нём, как спичка о коробок, воспламенилась о воспоминания и оставила пожар в груди. Он даже не подозревал, что столько лет ждал возможности отомстить, пока та не подвернулась ему под руку. — Мы будем аккуратны. — Нет. Ни в коем случае, — беспрекословно отрезал Чимин, перебив пытающегося помочь Хана, — если кто-то из вас прикончит этого ублюдка, то я буду только рад. Но я бы предпочёл сделать это самостоятельно.  — Но он же твой отец, — непонимающе произнёс Чонин, различая непоколебимую уверенность, возникшую в движениях друга. Таким злым макнэ никогда его ещё не видел. — Именно потому, что он мой отец, он этого и заслужил. — Чимин поднял голову вверх, найдя растянувшуюся на небосводе знакомую метку благородного льва. Теперь им точно было пора — синхронное восстание в разных точках давало весомый эффект неожиданности. — Все готовы? «Я отомщу, мам», — раздалось в мыслях, пока страж смотрел за посыпавшимися по сторонам кивкам. Чимин собрался встретиться с настоящим ночным кошмаром лицом к лицу и победить. Собрался доказать самому мерзкому мужчине на свете, что без сил способен о стенку размазать любого тёмного мага, вставшего на пути сопротивления. Альфа собрался показать, что помнит каждый удар плетью по детской неокрепшей спине, каждую пророненную слезинку матери. Что же, по мнению Чимина, их с отцом ожидало весьма нестандартное семейное воссоединение. С печальными последствиями.

~

Он лежал на старом каменном полу, задыхался, жалобно постанывал от безысходности. И она ничего не могла поделать, безуспешно ударяла кулаками по перламутровой завесе, сильнее с каждым разом. Не помогало.  — Юнги! — эхо голоса Дженни звонко разлетелось по бесконечной комнате, впиталось под кожу вместе с непролитыми слезами. Омега знала, что альфа медленно умирал. — Держись, я что-нибудь придумаю. Только не закрывай глаза, ладно? — Что же ты придумаешь, мне интересно? — насмешливо заявила незнакомка, неожиданно выступив прямиком из темноты. Волшебница оголила лицо из-под капюшона. И теперь Дженни внимательно разглядывала… Саму себя. С белыми прядями впереди, облачённую целиком и полностью в расшитое чёрным вельветом королевское одеяние. Точно заядлую аристократку, представительницу тёмных магов. Её губы казались нехарактерно алыми, в глазах плясал дьявольский огонёк. Она прижала подушечки пальцев к внутренней стороне ладони, отчего у корчащегося на полу Юнги выступили слёзы в уголках глаз. Альфа был страшно красным. — Кто ты? — испуганно уточнила Дженни. — Зачем тебе нужен Юнги? Отпусти его! — Ты уверена, что это я его держу? — слизнув кровь с губ, отозвался двойник, неожиданно оказавшись рядом, бережно прервав обзор и наложив на глаза руку. Омега на некоторое время осталась в темноте, начиная вертеться как волчок. Когда непроглядная тьма чуть рассеялась, перед Дженни материализовался полуживой Юнги, которого она цепко держала за горло. Волшебница сразу же выпустила друга из захвата и попыталась вовлечь в объятия, но тело светлого мага так некстати разлетелось на миллионы мелких серебряных частиц. — Кто ты такая? — беспомощно уточнила волшебница, обхватив себя руками. — Что ты с ним сделала? — Я ничего с ним делала. Это ты убила его. — Нет! — Дженни отчаянно не хотела мириться с происходящим. — Нет, я бы никогда его не тронула. Я бы никогда не причинила ему вреда. — И всё же ты его убила… — Покажись! — в приказном тоне воскликнула омега, резво оборачиваясь и осматривая одну галимую темноту в округе. Дженни боязливо принялась маячить из стороны в сторону, не решаясь ступить за освещенный участок в неизвестность. Внезапно её взгляд наткнулся на два отблескивающих серебром глаза, откуда-то извне, и волшебница рефлекторно сделала несколько шагов назад, все ещё находясь в пределах безопасности. Тело потряхивало от страха. — Зачем ты так со мной? — завлекающе донеслось из-за спины родным и нежным голосом, вынудив омегу обратиться на звук. Неживое, фаянсово-бледное лицо Юнги, с черными дырами в глазницах, остекленело смотрело на неё, а посиневшие губы неистово дрожали. Его ледяные ладони выросли из темноты и тут же обвили узкие женские плечи, поманив в непроглядную и злостную пучину страданий. Хватка была настолько стальной и крепкой, что выбраться не получалось. — Нет! Юнги, пожалуйста, не-е-е-т! — в испуге, что есть мочи, завопила Дженни, безуспешно брыкаясь и пытаясь освободиться. Она почувствовала, как куда-то проваливается, истошно крича о помощи. — Господи, нет! — Оглушающий вопль Дженни, заставил Тэхёна тотчас оторваться от интересной книги и стать свидетелем того, как омега инерционно падает с обшитого красным бархатом дивана вниз. Правитель небрежно откинул фолиант на дубовый столик и вмиг припал на колени перед съёжившейся на мелкой плитке волшебницей. — Дженни, — напугано издал Тэхён, аккуратно приподнимая и чуть потряхивая в истерике бьющуюся от кошмара омегу. — Джейн, давай же, очнись. Дженни с особым ухищрением ударила по обхватившим её рукам альфы; она не поняла, в какой момент времени умудрилась оказаться в реальности. Правая коленка и локоть неприятно саднили, в горле застряли так и не произнесенные слова. Дженни поспешно и безрассудно прильнула к груди Тэхёна, пальцами вцепилась за его плечи и дышала. Тяжело, громко, словно кто-то грозился отобрать у неё весь кислород из лёгких. — Она сказала, что я его убила… — всё ещё плохо различая настоящее и сновидение, ответила омега, а затем нервно осмотрелась по сторонам в поисках угрожающего двойника. — Она пыталась… Пыталась… — Тсс, — успокаивающе прошипел альфа, привлекая до чертиков напуганную Дженни к себе и утешающе проводя ладонью по уложенным в косу волосам, — это был всего лишь дурной сон. Ты здесь. Со мной. В безопасности. — Она сказала, что я его убила, — как заведенная повторяла волшебница, чувствуя, как Тэхён медленно укачивает её точно маленького ребёнка в оберегающих от любых ненастий родительских объятиях. «Малыш», — отдалось в голове Дженни, автоматически заставив вздрогнуть и положить руку на плоский живот. Омега ощутила малое количество тёмной магии и с облегчением упёрлась макушкой в подбородок альфы. — Всё хорошо, я рядом, — паника Тэхёна медленно начинала отступать, но сам он не стремился отстраняться. Он чувствовал острую необходимость в том, чтобы находиться рядом с ней. — Это был просто кошмар, не волнуйся. Дженни вдохнула родной аромат шоколада с миндалём, пытаясь унять учащенно стучащее сердце, грозившее вырваться из груди. Альфа заботливо подхватил её под коленями и ловко переместил на мягкую и более комфортабельную — чем пол — поверхность дивана. Взгляд Тэхёна просканировал тело напротив на наличие видимых увечий. — Не ушиблась? — он обеспокоенно осведомился о внутренних повреждениях, получив отрицательное покачивание в ответ. — Что-то болит? — Только нога и локоть. — Дай посмотрю. Нежность Тэхёна всегда возникала так неожиданно, что оставляла неизгладимый след в душе Дженни. Маг небольшим поступательным нажимом ощупал протянутую руку омеги, придя к утешительному заключению. Всё было в порядке. — Жить будешь. Максимум — синяк, — подбадривающе оценил альфа, победно сжимая тонкую женскую ладошку. Что-то внутри него совершило эмоциональный кульбит от одной лишь мысли, что ни она, ни ребенок не пострадали. Внезапно двери в библиотеку с характерным грохотом распахнулись, позволив запыхавшемуся Хосоку пройти внутрь и склониться на колене перед королём. — Хосок, сейчас совсем не время … — Простите, мой Лорд, но эта информация не терпит отлагательств, — перебив Тэхёна, отчеканил тёмный маг, подняв голову и обратившись взглядом к двум обеспокоенным фигурам впереди. — Во Флорене вспыхнуло восстание. Повсеместное. Боюсь, наши люди оказались захвачены в ловушку. От чувственного и понимающего альфы не осталось и следа, его глаза тут же завесила знакомая темнота, а по венам разлилась ярость. Дженни никак не могла отделаться от слов, пришедших на ум первыми после столь громогласных новостей. «Грядёт война».