~
Дженни поджала колени к груди, пряча лицо. Её спина продолжала упираться в магически запертую дверь, руки по-прежнему обвивали ноги, а в мыслях творилась настоящая сумятица. Омега оказалась в западне — своих чувств, мыслей и эмоций. А ещё её посадили под замок по-настоящему, дабы она никуда не сбежала. — Почему ты просто не позволишь мне сражаться на правильной стороне? — В вопросе Дженни было полно уныния. Она лежала на полу, у подножия кровати, рассматривая опаловыми глазами сидящего напротив правителя. Альфа вытянул одну ногу вперёд, другую подогнул в колене и использовал в качестве подложки под локоть. Он чуть дёрнулся, стоило знакомому голосу пронзить тишину комнаты, а затем взглянул исподлобья. — Когда ты чуть не умерла на озере, знаешь, что я почувствовал? — Тэхён горько ухмыльнулся. Интересно, осознавала ли Дженни, насколько сильно порвала чужую душу в клочья? Знала ли, как заставила переживаться и бояться? Понимала ли, что его сердце забилось лишь тогда, когда её вновь подало признаки жизни? — Однажды, когда мне было тринадцать, я сбежал из замка. Долго ездил по королевству и так устал, что в какой-то момент не удержал равновесие и упал с лошади. Прямо на штык. Он разрезал мне бок, к тому же, я сломал руку и ногу в некоторых местах, — с сожалением проговорил альфа, приподнимая одежды. Он продемонстрировал едва заметный рубец на теле, на который Дженни в порыве страсти вряд ли обращала внимание. — Боль казалась настолько невыносимой, что я просто кричал несколько часов подряд. Магия не помогала; я лежал в агонии на увядших листьях и ждал смерти. Светлая волшебница приподнялась с места и пристально изучила выбеленный, затянувшийся участок молочной кожи. Неужели такая крохотная ссадина могла причинять столько страданий? — К счастью, меня нашёл Сокджин, но те несколько часов в полнейшей безысходности, с периодическими провалами в беспамятство, я запомнил на всю жизнь. А теперь представь — твоя кончина на озере была в сто крат больнее. Будто тысячу штыков пронзили тело единовременно, а вместе с руками и ногами у меня сломались ещё и рёбра. Я дышать не мог, кончики пальцев немели… Тогда я понял, Джейн, что если с тобой что-либо случится, то это, скорее всего, убьёт и меня тоже. Я не знаю, почему между нами столь сильная связь, но это чистейшая правда. — То есть, если… Если бы наша связь не причиняла тебе вреда, то ты бы спокойно отпустил меня? — с некой опаской уточнила омега, думая, насколько же глупой была всё это время. «Действительно верила, что Тэхён может измениться? Что он — та заблудшая душа, которую нужно спасти?», — язвительно прыснуло подсознание, на что светлая волшебница лишь отрицательно замотала головой. Нет, она видела хорошее в альфе, она знала, что внутри него находился свет… — Полтора месяца назад — без колебаний. — Правитель говорил на полном серьёзе, подсматривая за негодующим выражением лица Дженни. — Сейчас — нет. Даже, если бы мне не было больно физически, я бы всё равно тебя не отпустил. Что, собственно, и делаю… …Ведь тогда, на озере, у меня не только всё тело ломало, но и нутро… Дженни посмотрела на пустующую козетку у окна, решая, стоило ли туда перебраться. Тем более босые стопы, упирающиеся в пол через ткань юбочного подола, всё равно успели замёрзнуть. Омега вскинула подбородок, затылком прислонилась к двери и сцепила пальцы вместе. Из-за наступающей темноты белоснежный потолок отдавал сизым. Туан Бао Третий всегда ворчливо возмущался, что «на самом деле потолок цвета крем-брюле» и «иногда мне кажется, что все в этом замке — дальтоники». Грифон улетел вслед за Тэхёном, во Флорен, дабы присмотреть за Юнги и Намджуном. Хоть какая-то помощь от абсолютно бесполезной светлой волшебницы; Дженни думала, что меньше всех заслуживала находиться в безопасности. Она бы всё отдала для того, чтобы поменяться со своей семьёй местами. — Леди Джейн? — послышался знакомый голос из коридора, притупившийся из-за деревянной перегородки. Сокджин не открывал дверь без надобности, однако всё равно периодически приходил к омеге с проверкой. — У Вас всё хорошо? Было ли у Дженни всё хорошо? Нет! Конечно же, нет. Светлая волшебница показательно замотала головой, хотя и осознавала, что помимо неё в комнате присутствовало лишь лютое одиночество. А вот оно — как раз-таки — вряд ли нуждалось в добавочном заверении. — А разве у меня может быть что-то «хорошо»? — устало выдохнула омега, обернувшись к маленькому проёму, через который оставалась видна тончайшая полоска коридора. К сожалению, спустя несколько мгновений, ту сумел загородить расшитый бархатом камзол регента. — Что бы Вы чувствовали на моём месте? — Полагаю, гнев, — без колебаний ответил Сокджин, удобно устроившись по другую сторону, — и смятение. Всё-таки, между Вами и лордом Тэхёном есть такая разрушительная сила как любовь. «Любовь? Как громко сказано», — подумала Дженни, инстинктивно уставляясь в приоткрытую форточку в поисках ответа. — «Любовь… Разве можно полюбить кого-то настолько быстро?». — Думаете, Тэхён способен на это чувство? — прикусив губу, уточнила светлая волшебница. — Уверен, Вы и без меня знаете ответ на этот вопрос, леди Джейн. Конечно же, она знала. Вот только боялась, что её наивность и пресловутая вера в людей затуманила рассудок, не позволила разглядеть настоящее зло. Может быть, омеге было бы намного проще, окажись альфа на самом деле бесчувственной сволочью? Ведь любить истинное чудовище невозможно, а вот потерянного человека — ещё как. Правда, в тысячу раз сложнее. — Тогда… думаете, у Тэхёна когда-либо было такое чувство к Джой? — осторожно поинтересовалась Дженни, надеясь, что хотя бы Сокджин приоткроет завесу взаимоотношений между правителем и тёмной волшебницей. — Для чего Вам эта информация? — Просто пытаюсь отвлечься от плохих мыслей. — Она повернулась к дверной ручке и безрезультатно дёрнула её, понимая, что всё ещё находится под стражей. — Я ведь так и не знаю, что случилось с Джой… Кажется, её собеседник удручённо вздохнул за перегородкой. Омега прикрыла глаза и красочно представила, как регент пальцами растёр переносицу и недовольно покачал головой. Интересно, почему Сокджин всегда так остро реагировал, когда речь заходила о бывшей флорентийской принцессе? — Даже, если лорд Тэхён и ощущал нечто подобное к моей племяннице, то вряд ли это может сравниться с его чувствами к Вам. Потому что из-за чего-то незначащего настоящих истинных не убивают. Дженни думала, что ничего уже в этом мире не могло её удивить, пока эти два предложения не пошатнули омегу, в прямом смысле. Заставили схватиться за разбитый — ей же — косяк; она безуспешно пыталась осознать размер словесной бомбы, которую на неё только что скинул Сокджин. Значит… Джой была племянницей регента и настоящей истинной Тэхёна? Точно такой же, как для Дженни — Юнги? И он просто… Боже. Та часть, которая страстно желала отомстить за смерть малышки, дьявольски ликовала. Честно говоря, омега была тронута больше не самим фактом гибели Джой, а тем, что Тэхён, черт возьми, убил свою истинную… Из-за Дженни. Свою подругу, девушку, которая полноценно разделяла все его взгляды и которая могла стать прекрасной спутницей, королевой зла и всё такое. Но он предпочёл этой изначально идеально подходящей по всем параметрам кандидатуре какую-то захудалую светлую волшебницу, что только и делала, что вызывала миллион проблем. — Как… Почему… И Вы так спокойно… — Говорю об этом? — понимающе заключил Сокджин, перебив хаотичный поток мыслей Дженни, находящейся в полнейшем недоумении. — Боюсь, мы с братом никогда не были особенно близки, в отличие от короля Джунга, что заботился обо мне после гибели моих родителей, и Тэхёна. Я многим обязан династии Ким, даже тем, что теперь ношу их фамилию. Регент, должно быть, придвинулся ближе к расщелине, поскольку звук стал доноситься более звонко и отчётливо. — Тэхён для меня как сын, поэтому в конфликте между ним и Джой я занял сторону своей семьи. Я предупреждал Джой, чтобы она не пыталась причинить Вам и будущему наследнику вред, но ей было всё равно. Либо Тэхён, либо смерть — она знала, на что идёт и встретила последствия с достоинством. «Господи, он же говорит о своей племяннице!», — с испугом подумала омега, удивляясь холодности тона Сокджина. Его твёрдости, невозмутимости речи… Да если бы к детям Намджуна кто-нибудь посмел прикоснуться, светлая волшебница устроила бы им настоящую дуэль. И не важно, что за человек выступил против, — за «своих» Дженни собиралась драться до победного. «Туан Бао Третий был прав, они — чертовски странная семейка», — про себя дополнила омега, понимая, в какую опасную ситуацию она на самом деле ввязалась. Джунг, убивший Виен. Тэхён, убивший Джой. Чонгук, которому предназначалось убить своего брата. Видимо, они не успокоятся до тех пор, пока полноценно не искоренят друг друга, не так ли?~
Джису пыталась нащупать рукой кинжал, находящийся в паре сантиметров от её пальцев. Рослый и атлетично сложенный тёмный маг, тем временем, уже полноценно навис над оракулом, вдавив её своим тяжелым телом в пол. Он пальцами впился в околовисочную область, мерзко сглатывая возбуждение. Клубы чёрной магии затуманивали рассудок, омега безуспешно тянулась к серебряной вещице, ощущая, как конечности ослабевали. — Знаешь, а я ведь ещё ни разу не развлекался с оракулом. Спорим, ты тоже не спала с тёмным магом? — противно оскалился захватчик, начиная делать неприличные покачивания бёдрами. Джису с каждой секундой проваливалась в безызвестность и уже не так выраженно сопротивлялась. Ей становилось просто омерзительно от одной мысли об этом человеке. Но ещё хуже от того, что оракула вот-вот грозились изнасиловать; она даже не заметила, как в какой-то момент сердце учащенно заколотилось, а пальцы неистово задрожали. Тело покрылось мурашками, почему-то захотелось истошно закричать, отбиваться из последних сил и звать на помощь. Тёмный маг уловил эти рваные вздохи и ошибочно счёл их за положительный отклик. Поэтому интенсивнее продолжил тереться, мечтая оторвать руку от висков омеги и запустить ладонь в тугие штаны. Джису, не сдержавшись, пугливо пискнула; всё старалась оттолкнуть, свести ноги вместе, однако делала только хуже. Она не понимала, куда испарилась былая расчётливость и почему вместо неё рассудок заполонила жгучая паника. Омега в страхе начала колотить ладонью по полу, пока неожиданно не почувствовала, как холодная сталь самолично протолкнулась к ней навстречу. Оракул не медлила — обхватила резную рукоять оружия и без сожаления вонзила то прямиком в сонную артерию противника. Тёмный маг моментально ослабил тиски, присел, зажав хлестнувшую сильным потоком кровь из шеи. Его не верящие в происходящее глаза встретились с бледным лицом Джису, покрывшимся мелкими красными пятнами. Чьи-то сильные руки оттащили увядающего альфу от трясущейся омеги и повалили у ближайшего стеллажа. — Молодец, Туан, — подбадривающе проговорил Юнги, пока Намджун отбрасывал бездыханного тёмного мага в сторону. Альфа потратил на перемещение противника около десяти секунд, а затем тут же вернулся к оракулу. — Ты в порядке? — Она только что человека убила, — важно подметил грифон, представ перед остальными благодаря магии, усилившейся кровавой луной, — ты как думаешь, братец? Господи, и как Дженни его выносила? Это самодовольное существо составляло им компанию не больше получаса, однако ещё ни разу не обошлось без сарказма. Но сейчас Намджуну было глубоко плевать на язвительного грифона. Поэтому он пропустил ругань Туана Бао Третьего мимо ушей, присаживаясь на колени и обхватывая заляпанные чужой кровью щёки Джису. Светлый маг видел чистый и неподкупный страх — тот самый, который тысячу раз наблюдал у сестры — и слышал, как усилился аромат лаванды в воздухе. Внезапно, омега бросилась ему на шею, крепко стиснув в объятиях. Её напуганное подсознание подсказывало, что она будет в полной безопасности только в этих сильных руках. Окровавленный кинжал упал на пол. Женские ладони безбожно перепачкали рубашку альфы в алом цвете, её нос уткнулся ему куда-то в затылок. — Всё хорошо, я рядом. — Ладонь Намджуна утешающе бродила вдоль спины Джису, пока та успокаивалась и бесперебойно кивала. — Ты сильно испугалась, да? Юнги не вполне понимал происходящего. Почему безэмоциональная и стойкая омега выглядела такой потерянной? Почему в движения его друга просачивалась небывалая нежность? Почему они, в конце концов, жались друг к другу как какие-то… влюблённые? Погодите-ка… Быть не может. — Дошло, наконец, — сообразительно хмыкнул Туан Бао Третий, взмывая в воздух и устраиваясь вокруг плеч Юнги как какой-то воротник. — У тебя на моське все мысли пишутся, любовничек. «Как хорошо, что грифонов видно лишь один раз в году», — колко подумал светлый маг, наблюдая за покачивающимся Намджуном, шепчущим что-то успокоительное на ухо Джису. Затем Юнги перевёл взгляд на остывшее тело врага, постепенно превращающееся в чёрную пыль, струёй направляющейся кверху. Неожиданно магическое чутьё альфы встало на дыбы, заставив с осторожностью прислушаться к происходящему в округе. И, как назло, в ту же секунду в отсек лазарета ввалились трое взбешённых тёмных магов. Альфа бегло осмотрел обжимающуюся пару, а затем наполнил ладони ярким серебряным светом. Он без заминки выставил руки вперёд, выпуская мощнейший энергетический поток в замершую в дверном проёме троицу. Юнги хаотично пытался вспомнить какие-нибудь другие заклинания из проштудированных книжек, пока не решил отбросить эту затею и действовать на уровне инстинктов. Всё же, магия была у него в крови, а, значит, стоило ей просто довериться.~
Отец Чимина был ужасным человеком. Катастрофически. Самым кровожадным и мерзким жителем королевства, с непоколебимыми внутренними устоями. Неудивительно, что такой злобный тёмный маг сумел пробиться столь высоко. И неудивительно, что если кто-либо имел несчастье перейти ему дорогу, то он всеми фибрами души желал тому отомстить. Для него честь всегда была намного важнее собственной жизни, а убийство предателя сына — это, знаете ли, ещё какое дело чести. Поэтому, когда все заключенные капитулировали обратно в тёмный замок, отец Чимина горделиво остался. Он устал жить с позорным грузом; ему ужасно хотелось разобраться с собственным никчёмным порождением раз и навсегда. Прямо, как и с его — дурой — бывшей женой. Ха, а ведь самый сладостный момент их брака был тогда, когда она умерла на полу их захудалой хижины. — Не рыпайтесь, принцесса, — оскалился отец Чимина, оттягивая светлые волосы назад и отросшими ногтями впиваясь в замаранную в чужой крови шею. Чеён чувствовала, как древнее заклинание расходилось по венам, как от прикосновений тёмного мага её флорентийский феникс впадал в бессрочную спячку. Она только что собственноручно обезглавила предателя родителей, но вот появление этого человека застало врасплох. Он плавил мысли, сковывал силы чем-то вековым и сложным. Чем-то таким, на что у принцессы банально не хватало опыта и знаний. Омега будто горела изнутри. Боль нарастала постепенно, застилая всё чёрной дымкой. Тёмная магия, словно яд, отравляла каждую клеточку изнутри. — Как жалко пала единственная наследница Флорена. Но Чеён не собиралась сдаваться без боя, даже если и находилась на краю неминуемой пропасти. Она сконцентрировалась, воспользовавшись последними силами, которые остались где-то в закромах, и подняла ладони, удачно обхватив лицо противника. Большими пальцами твердо упёрлась в глазницы, мучительно надавив; отец Чимина несдержанно выругался, выпустив принцессу из тисков магии, и отшагнул к стене. Омега упала на кафель, прямиком на валяющиеся щепки, оставшиеся от разбитого стула, и принялась медленно отползать в сторону выхода. «Лишь бы успеть», — сипло подумала Чеён, испытывая лёгкое жжение из-за того, что в икры точечно впивались занозы. Она услышала злобный рокот и обернулась, завидев, как мужчина успешно оклемался и готовился нанести новый удар. У неё, казалось, вся жизнь перед глазами пронеслась. Принцесса впопыхах выставила руку вперёд, пытаясь сгенерировать хотя бы крупицы светлой магии, однако те всё ещё блокировались древним заклинанием. Внутренний феникс бесновался, метался и свирепо норовил сорваться с закованных цепей. Увы, безуспешно. — Чеён! Возможно, это было лишь её сирое подсознание, сотворившее образ обеспокоенного стража в момент отчаяния. В замаранной одежде, уверенно держащегося за стальной клинок — таким, каким он представал после каждой битвы перед ней. Принцесса подняла пустой взор, надеясь насладиться видением, когда взбешённый Чимин резво двинулся на нападавшего. Всего секунда. Одна чёртова секунда решила исход боя. Альфа никак не мог позволить, чтобы ещё одна любимая женщина пострадала от рук этого подонка, поэтому он уверенно перешёл в наступление. Омега даже не успела осознать; просто в какой-то момент меч стража грозно пронзил живот отца, безжалостно провернувшись внутри. Их глаза встретились, в последний раз, подарив друг другу взаимную ненависть и неприязнь. Чимин пылал невысказанной агрессией, он с нажимом сжимал рукоять, рассматривая окровавленные губы и зубы, выглядывающие из-под приоткрытого рта. Мужчина, в свою очередь, уверенно вцепился в ткань плаща, находящуюся в районе бьющегося молодого сердца. Безнадёжно качнулся. — Это тебе за мать, — хрипло и победоносно провозгласил альфа, уже мечтая вытащить оружие из тела умирающего… …когда почувствовал нестерпимую боль. Он на автомате опустил взгляд вниз и увидел, как чёрные следы магии, выпускаемые из подрагивающих пальцев отца, пробрались под плащевку. За очень короткий промежуток вены на теле Чимина стали отчётливо видны и приобрели нездоровый тёмно-синий оттенок. Поседевший мужчина маниакально улыбнулся, по-отечески похлопав сына по плечу. — Если я сегодня попаду в ад, то только с тобой. Тёмный маг больше не мог держаться на ногах; постепенно отступил назад, сохранив издевательскую ухмылку, а затем и вовсе завалился на бок с торчащим из живота мечом. И хотя он понимал плачевность своего положения, мысль о том, что его сыну тоже оставалось совсем недолго, грела искалеченную душу. — Чимин? — взволнованно позвала стража Чеён, осторожно присаживаясь и опираясь на расставленные по бокам руки. Альфа оголтело пошатнулся, ухватился за неровную стену и медленно скатился вниз. Принцесса с ужасом обнаружила перепачканное кровью туловище Чимина. Его белки налились неестественно алым цветом, а когда-то молочная кожа стала серо-мраморной, с кобальтовыми венозными узорами. — Нет-нет-нет, — скороговоркой протараторила омега, напугано подползая к почти что обездвиженному Чимину. — Я сейчас что-нибудь придумаю, слышишь? Не смей умирать. Просто не смей! Она педантично устроила голову альфы на своих коленях, пытаясь выпустить закованное волшебство и остановить практически необратимый процесс, запущенный отцом Чимина. Это было очень сложное заклинание, убийственное, то, которым тёмные маги частенько пользовались на смертном одре. К тому же, силы Чеён нещадно барахлили, поэтому вместо должного противоядия выходили лишь золото-оранжевые всплески. — Борись, Чимин. Пожалуйста, не оставляй меня! — со слезами на глазах, упрашивала принцесса, провально пытаясь сгенерировать магию в который раз. Внутри завязалось лютое отчаяние, она знала, что не могла позволить любимому умереть на своих руках. Только не снова. — Ваше… Величество… — с хриплым стоном изрёк страж, явно мечтая добавить что-то ещё, однако вторая половина предложения утонула в вечности. Бездыханная мужская грудь замерла в одном положении, а ореховые радужки бездвижно остановились на одной точке. — Чимин? — не веря в происходящее воскликнула Чеён, с сумасшествием встряхивая альфу и, ожидаемо, не получая никакого ответа. — Нет-нет, милый. Пожалуйста, борись. Не умирай! Она почувствовала нестерпимую агонию, разрывающую грудную клетку, нагнулась и поцеловала ледяной лоб; это ощущалось так, словно ей варварски вырвали сердце, а затем неуклюже попытались пришить обратно. Уши нежданно пронзил далёкий и душераздирающий крик. Омега изначально даже не поняла, что дикий вопль с рыданием принадлежал ей — склонившейся над телом Чимина и оставляющей слезы с поцелуями на омертвевшей коже. Это ведь просто ужасный кошмар, который должен был скоро закончиться, да? Альфа ведь не мог умереть взаправду. Просто не мог. Горечь настолько заполонила нутро, что мечущийся в страданиях феникс наконец-то сбросил оковы и вырвался наружу. Куполом выпустил удерживаемое скопление светлой магии, погрузив весь нижний этаж замка в латунное свечение. Настолько мощное, что стены задрожали. Чеён полностью забылась в печали, переставая контролировать собственные силы и позволяя чему-то большему править балом. Огненная птица моментально высвободилась наружу, взмыв над двумя тонкими фигурами и широко раскинув крылья по разные стороны. Последнее, что омега запомнила перед темнотой — непроглядный сгусток света, заполонивший глаза.~
Тэхёну было непросто дотащить брыкающуюся Лалису прямиком к большому открытому порталу, находящемуся в центре пристани. Однако страх за малое неродившееся дитя пересилил всё остальное; омега, конечно, всё ещё сопротивлялась, впрочем, уже не столь усердно. Просто иногда стопорилась на месте и надоедливо причитала. — Я не позволю тебе забрать его у меня, — уверенно заявила страж, хотя внутри дрожала от страха за спрятанную под сердцем кроху. — Это не тебе решать, — без тени сомнения спарировал правитель, покрепче сжав тонкое запястье. Его тёмная магия в наказание прожгла нежную женскую кожу, отчего Лалиса испуганно пискнула, обхватив ладонью саднящую руку. Альфа знал, что своими действиями не причинит вреда будущему племяннику, но припугнуть оборзевшую омегу стоило. Страж до слёз зажмурилась, чтобы стыдливо не закричать. Господи, как же ей было больно! Грустно, безнадёжно, боязно и больно. — А ну руки от неё убрал! — громыхая, спасительно раздался голос с того света, потому что… …Лалиса уже как два дня похоронила этого человека. Она, не веря, распахнула увлажнившиеся глаза и тут же чуть не упала на месте, поскольку из слабого перламутрового портала вышел целехонький и невредимый Чонгук. — Боже, Гуки… — сорвалось тихое, слезливое и радостное имя пары с её губ. Тэхён неожиданно съёжился, рефлекторно выпустив омегу из цепкого замка и оттолкнув куда-то к широкой деревянной бочке с металлическими дугами. Он неумолимо отрицал тот факт, что в его душе нечто перевернулось, облегчённо выдохнуло, когда перед глазами предстал брат в добром здравии. — Лиса, — испуганно издал Чонгук, наблюдая за тем, как омега едва ли не вписалась в фонарный столб. Но толчок альфы был не настолько сильным, инда обошлось без неприятных последствий. Правитель, тем временем, воспользовался небольшой заминкой и отправил в принца весомый столб тёмной магии. Благо, принц успешно перекрестил руки перед собой, в последний момент образовав своеобразный щит из крупиц золотого свечения. Лалиса, в надежде защититься, юркнула за круглую бочку и нежно огладила низ живота, чуть-чуть сгорбливаясь. — Не переживай, Чонсу. Папа здесь, а, значит, мы с тобой в безопасности. И пока омега пыталась свыкнуться с такой радостной мыслью о том, что её альфа жив, за перегородкой вовсю летали магические искры. Длинные волшебные мечи, сотканные из светлой и тёмной энергии, соприкасались, отталкиваясь друг от друга как одинаковые полюса магнитов. Чонгук дрался страстно и бесстрашно, в то время как в движениях Тэхёна встречалась королевская методичность и нехарактерная сдержанность. Они усердно уперлись клинками, впервые оказавшись настолько близко… … Лицом к лицу. — Вижу, ты поднатаскался. — За месяц освоил больше, чем ты за всю жизнь. Из-за сильного скопления противоположной магии их рефлекторно отбросило друг от друга. Отчего Чонгук кубарем прокатился по деревяшкам пристани, в то время как Тэхён успешно удержал равновесие, проехавшись на подошве сапог и тормозя пальцами. Ненавистные взгляды двух самых родных людей гневно пересеклись, напоминая встречу инь и ян. Расходящееся вихрями волшебство, в прямом смысле, походило на противостояние света и тьмы. — Чёрт, — тихо простонал правитель, обращая внимание на то, что кроваво-красная луна постепенно бледнела, а, следовательно, и силы портала ослабевали. Альфа понимал, что выиграть бой в нынешней обстановке заняло бы долгое время, которым он попросту не располагал. Перспектива остаться во Флорене, полном враждебно настроенного сопротивления, виделась ему суицидальной. Сколько бы он протянул в такой обстановке? Месяц? Два? Нет, сегодняшняя драка с Чонгуком не расставила бы все точки над «i». Пока правитель предавался рассуждениям, принц уже успел успешно подняться на ноги и с набегом напасть на брата, занеся кулак в попытке раскрасить Тэхёну лицо. Чонгук точно озверел; их рукопашный бой, сопровождающийся некоторыми магическими всплесками, выглядел очень внушительно и опасно. Правитель периодически поглядывал — краем глаза — за покрывающимся мелкой рябью порталом, понимая, что у него оставалось всё меньше и меньше минут. И хотя, он действительно не планировал бежать таким образом, безалаберное использование магии решило всё за них. Очередная энергетическая стычка отскочила к фонарному столбу, а затем разорвала на мелкие части деревянную бочку. Послышался безысходный женский визг, проехавшийся по ушам братьев. А затем всплеск воды заставил Чонгука в ужасе обернуться к тому месту, где пряталась Лалиса и понять, что там больше никого не было. — Лиса-а-а! — Принц тут же позабыл о хрипящем под ним правителе и опрометью бросился в океан, вспоминая, что его омега совершенно не умела плавать. Тэхён сглотнул, наблюдая за тем, как слаженная фигура Чонгука нырнула и резво скрылась в тёмной гуще воды. Точно так же, как и он сам около двух недель назад. То ли из-за разыгравшегося внутри альфы, то ли из-за страшных воспоминаний о Дженни и их малышке, правителю ужасно захотелось помочь. Но времени оставалось в обрез; Тэхён осознавал, что вряд ли сможет сделать нечто другое, чего бы не сделал Чонгук в подобной ситуации. Поэтому правитель поднялся на ноги и, не оборачиваясь, ломанулся к порталу, ощущая тяжелое сердцебиение в груди. Где-то у самого входа он расслышал очередной всплеск воды, однако вынырнуло две фигуры или одна, разглядеть уже было невозможно. Пристань мигом рассыпалась, оставив вместо себя лишь перламутровые крупицы и знакомые очертания тёмного леса. Под подошвой неприятно скрипела листва. Вокруг практически каждого дерева сидели высвобожденные тёмные маги, которых бесперебойно приводили в чувства лекари. Им удалось совершить невозможное — менее чем за два часа они сотворили из Флорена огромное кровавое месиво. Вот только, чёрт возьми, почему на душе правителя остался такой паршивый след?