Дикий

Предупреждение для людей, Светлых и тёмных магов… Это. Война.

Первые рассветные лучи, пробивающиеся сквозь хмурую непогодицу, дотронулись до королевских земель, отчего пернатые друзья, оставшиеся зимовать в родных краях, неохотно встрепенулись и лениво заголосили утренней трелью. Пробудили ближайшие деревни ото сна. Мир постепенно начал оживать — зажурчал, завыл, лязгнул металлическими лопастями ветреных мельниц и другими простенькими механизмами на шестерёнках. Казалось, наступил обычный и хмурый вторник, встречающий местность ни одно столетие; вот только ныне вряд ли кто-либо мог предположить, что сегодня всё изменится навсегда. И хотя после ночи кровавой луны Орден оказался не в лучшем состоянии, люди в нём понимали, что если заблаговременно не дать отпор, то подобные набеги на их страну участятся со страшной периодичностью. Решение «идти на королевство после подготовки в полторы недели» выглядело бредом сумасшедшего, но, будем честны, когда сопротивление это вообще останавливало? Они и при меньшем количестве, почти что голыми руками, сражались и побеждали. Рисковать для них было не в новинку. Поэтому, под чутким руководством гениального стратега Криса, сопротивление разработало многоэтапный план, охватывающий все важнейшие точки столицы: замок, лагерь, торговую площадь, спальные районы, пристань и ещё парочку мест. Схема нападения напоминала ту, благодаря которой повстанцы взяли Флорен, только на этот раз всё продумали гораздо четче. Оружие модернизировали, спектр действий расширили. К каждому сектору приставили свою команду, обсудили условия коммуникации и возможные, но такие непредпочтительные, пути отступления. Джису — при помощи кинжала оракула и обратного заклинания — восстановила квартет порталов, ведущих из закрытого города в убежище, тем самым облегчив попытку проникновения на территорию королевства. Несомненно, в горном замке дежурила стража Тэхёна, однако состязание с ними — было наименьшей проблемой из тех, с которой Ордену предстояло столкнуться. «Это миг правды и лжи, миг жизни и смерти. Миг, когда мы наконец-то будем сражаться», — запевали люди, наступая и собираясь драться до последнего вздоха; зубами вцепляться в руки противников, как в билет в беззаботное будущее, и без сожаления вонзать мечи и сабли в тела. Ведь всё достается победителю. И ничего проигравшему.

~

Нападающим, мирным жителям, Мученикам, жертвам… Это. Война.

Дженни проснулась от оглушительного удара двери о стенку, вздрогнув и прямо-таки подскочив на месте. Тэхён, ранее сопящий на соседней подушке, тоже опешил. Напротив их ложа, в проёме, собственной персоной предстал ошалелый регент, переводящий дыхание от продолжительного забега по лестницам тёмного замка. — Мой Лорд, простите, что вынужден прервать Ваш сон столь бестактным образом, но сопротивление здесь. И они наступают, — скороговоркой выпалил Сокджин, наблюдая за тем, как выражение лица альфы за секунды разгорелось неподкупной ненавистью. Он поспешно вылез из сладостного одеяльного кокона и засеменил к окну, натыкаясь на неутешительный пожар в одном из приближённых районов столицы. Правитель почувствовал, как всё тело бросило в озноб от неизъяснимой ярости. Кем возомнили себя Чонгук и его последователи? Да он в порошок сотрёт этих псевдо изобретателей демократии, рискнувшись покуситься на его королевство! Тэхён до побелевших костяшек сжал ладони в кулаки и с сизой аурой злости, нависшей над ним, обернулся обратно. Впялил грозный взгляд в Сокджина, проявив знакомые черные эллипсы вокруг радужек, и магией притянул дублет. — Я сейчас же присоединюсь к тебе в моём кабинете, а пока найди Хосока. Пусть прикажет западному гарнизону сосредоточиться на центральной площади, а восточному — защищать лагерные стен. Вне лагеря пленных не брать. Дженни неуверенно поднялась с кровати, рассматривая прежде голый торс Тэхёна, что теперь оказался облачен в шелковые тиски с гофрированной полоской ткани на шее. Она спросонья плохо переваривала информацию, однако пунктик про пленных заставил её приоткрыть рот в нездоровом удивлении и с ужасом встретиться с непоколебимым взором своего альфы. Не брать пленных означало лишь одно. — Нет! — в сердцах прокричала омега, как только осознала происходящее, и ломанулась на правителя прямиком по кровати. Светлая волшебница не могла поверить в то, что он действительно отдал приказ: «убить всех, без исключения». — Ты не можешь, Тэ! Посмотри на меня. Сейчас — то самое время, когда всё ещё можно исправить. Она умоляюще вцепилась в него, хорошенько встряхнув. Пальцами больно надавила на плечи, приблизившись нарочито близко и задрав подбородок. — Тэхён, ты ведь не такой. Ты лучшего всего этого. Позволь свету внутри тебя хотя бы раз сделать правильный выбор. Альфа скривился, ощутив невыносимый прилив нежности и охоту защитить бедную омегу. Взгляд Дженни выжигал клеймо предателя на душе, заставлял внутренние чаши весов беспокойно колебаться; от светлой волшебницы исходила устойчивая вера в лучшее. Такой с лихвой могло бы хватить на них двоих. И правитель соврал бы, если бы сказал, что на злополучную секунду не поддался этой детской наивности и малиновым флюидам, вскружившим голову… Однако образ строгого отца, в мыслях, быстро вернул необходимую твердость характера. Борьба за класс — это что-то вечное, зародившееся ещё задолго до Тэхёна и Дженни. Оно было выше их, их чувств и истинной привязанности; что-то, существующее вне зависимости от времени и обстоятельств. Что-то, что никогда не кануло бы в небытие. — Я давно уже сделал свой выбор, — ледяным тоном отчеканил правитель, показательно сбросив с плеч маленькие и цепкие ладошки омеги, в чьём лице медленно проступило разочарование. Оно чертовски резануло по сердцу. Да что там, просверлило дыру, разорвало хрупкую мышцу в груди надвое, поскольку в каждой черте светлой волшебницы просквозила лютая неприязнь и отвращение по отношению к Тэхёну. Они оба сорвались с обрыва, канув в пропасть разногласия, уже погубившую Виен и Джунга и весть знает кого ещё . Дженни отказывалась верить в происходящее; в крайнем жесте захватила запястья альфы и едва сдержала прорывающийся наружу гнев. Она должна была бороться до конца. За себя, за сопротивление, за брата и лучшего друга. За настоящего Тэхёна, в конце концов, который прятался за болезненной детской травмой от всего многообразия мира. — Тэ, прошу… — жалобно, в последней попытке бросила омега; смесь боли, отчаянья и страха за неизвестность смешались в её голосе, просочились в каждое движение. — Твоя мать верила, что ты сможешь справиться и положить конец классовому гнёту. Точно так же, как в это всем своим существованием верю и я. Альфа сдавался, как последний тюфяк, под напором женских слёз и уловок. Неужели внутри него действительно проросло зерно сомнения, раз горло драли слова отказа, а стальная позиция плавилась подобно мечу в кузнецкой мастерской? Нет, он не подвел бы отца и дедушку. Правитель противно зажмурился, мысленно не сдерживая амплитуду крика и прося глупую влюблённость отступить в закрома. Тёмная магия мощно вспыхнула в нём. Медленно оплела легкие, по гландам протиснулась выше, притупляя саднящую неопределённость. Распахнутые глаза затянулись черной сверкающей дымкой. Тэхён грубо вырвался, клубами антрацитового дыма окутав по-прежнему представшее в одной длинной сорочке тело Дженни. Она обмякла, попав в кольцевидный замок из рук, невольно ускользнув от реальности. — Прости, Джейн, — хмуро и весьма прохладно бросил альфа, не давая засыпающей омеге улететь на пол. — Боюсь, Тэ во мне больше нет.

~

Предупреждение для провидцев, Лжецов, честных… Это. Война.

Разглядывая весь опасный хаос, творящийся вокруг, Чимин в очередной раз облегчённо выдохнул, понимая, что Чеён осталась во Флорене, в относительной безопасности. Он не сомневался, что принцесса могла в два счёта надрать кому-либо зад, однако она все ещё не привыкла к жизни без магии и иногда интуитивно пыталась выпустить струю волшебства на тренировках. А вдруг в решающий момент омега бы поступила точно также? Альфа не хотел рисковать. К тому же, Чимин чуть сам не пропустил удар от наступающего врага — высотой в шесть футов и достаточно крупной комплекции. Но благо страж быстро сориентировался, взобрался на стол в захваченной таверне и стопой грозно пришёлся по груди нападавшего. Человек пошатнулся, по инерции сделав несколько широких шагов. Где его неожиданно встретило черное магическое лассо, обвившееся вокруг шеи и болезненно впившееся в кожу. Он толстыми пальцами тщетно пытался отцепиться от врага, но тот ни в какую не сдавал позиции. Лицо мужчины страшно покраснело, удавка вынуждала хрипеть, раздражаться в ругательствах и пытаться дотянуться до обидчика. В конечном итоге, он беспардонно сдался, выпав из сознания, и с громким ударом завалился на пол. Чимин с удивлением перевёл взгляд на хрупкую рыжеволосую девчушку, возникшую на месте громилы и весьма вовремя пришедшую ему на помощь. Она едва ли выглядела старше четырнадцати, однако в храбрости, при столь молодом возрасте, спасительнице было не занимать. Да и в очертаниях лица находилось нечто знакомое и располагающее. Этот разрез глаз, сильно схожий с его собственным, нос — просто вылитый аккуратный носик Лалисы и точно такие же закруглённые к низу уголки губ. Девочка неловко помялась на месте, а затем перешагнула через тушу в обморочном состоянии, протягивая руку. — Здравствуйте, меня зовут Пак Йеджи, — видно, что малышка жутко волновалась, поскольку её голос на окончаниях дрожал. Но во взгляде просачивалось нескончаемое восхищение и предвкушение, — я… То есть, мы… Я хотела сказать, что мы, дети сопротивления, хотели бы помочь вам… Чимин на автомате сжал маленькую ручку, пребывая в небольшой прострации от услышанного. Дети чего? — Нас девяносто один человек, разных возрастов, но мы хотим примкнуть к вам… — Погоди, — приостановил перебивчивый диалог страж и одновременно с этим носком ботинка усмирил приходящего в себя врага. — Ты хочешь сказать, что в королевстве есть поддержка нашего движения? — Да, — смущённо призналась Йеджи, выпустив ладонь, и невольно сжалась под недоуменным взором Чимина. Она старалась показательно храбриться, хотя для ошарашенного альфы и без того выглядела отважнее некуда. — Мы хотим примкнуть к Ордену и создать точно такой же союз в нашем королевстве. Страж не то что бы сомневался в словах собеседницы, но сама мысль про то, что кто-то в королевстве, в особенности тёмные маги, желали с ними сотрудничать, вызывала в нём недюжинное сомнение. Чимин, в целом, видел теплящуюся искренность в лице незнакомки, но проявлять доверие к подобному заявлению стоило со здоровой долей скептицизма. Где гарантия, что это просто не очередные засыльные Тэхёна, собирающиеся выведать и испортить план захвата? Однако в Пак Йеджи было нечто такое, что заслуживало благосклонности и расположения. — Понимаю, звучит весьма неправдоподобно, но это наше осознанное решение. Каждый пришёл к «детям сопротивления» по разным причинам. Например, я из-за того, что мой отец — настоящий безжалостный тиран, который не знает человеческого милосердия. Он погубил мою маму и свою бывшую жену безумными выходками. Не хочу жить в мире, где такое помешательство считается нормой, — честно призналась Йеджи, натянув потуже заляпанные в крови рукава. В голову Чимина закралась сумасшедшая мысль, которую страж с молниеносной скоростью отмел. Могла ли…? Да нет, это даже звучало абсурдно. Но, чёрт, эти рыжие волосы, как у новой супруги его отца, и пленительная микро-улыбка, коснувшаяся вишневых уст — один в один как у Лалисы в подростковом возрасте. — Мы только зовём себя «детьми сопротивления», на деле же у нас есть ребята и постарше, намного старше. Дети — это как последователи, понимаешь? Ладно, я отвлекаюсь от главного, — удручённо сказала малышка. Она нервно сцепила руки впереди и выдохнула. Больше оттягивать было некуда. — Наверное, ты задаешься вопросом, почему именно меня отправили к тебе, а не взрослых? Так вот, дело в том что… Ну… В нашем локальном сопротивлении ходят слухи, что ты… В общем, ходят слухи, что ты, ну… «Неужели…?», — Чимину почудилось, что один недостающий пазл этой мозаики встал на место, перевернув картину настоящего с ног на голову. Перед ним осталась только одинокая Пак Йеджи, с его боевым характером, но с некоторой робостью и стеснением лучшей подруги. — …мой брат. И поэтому я буду наилучшим посредником для общения.

~

Лидеру, парии,

Победителю, мессии…

Это. Война.

Чонгук бесцеремонно снес магией двери замка, отчего тяжелые металлические ставни отлетели к лестнице, напрочь обвалив половину балюстрады. И не то что бы в пафосе, с которым он вошёл в здание, была такая уж необходимость, просто прибедняться и стесняться всё равно не хотелось. Попытки охраны противостоять принцу, ожидаемо, провались. Ещё бы. Его ведь учили Джису и Чеён. Неужто, эти глупцы и вправду думали, что у них есть шансы? На самом деле, эффектное появление Чонгука было связано не столько с жаждой потешить его «раздутое» эго, сколько с планом захвата. Таким способом альфа как бы «выманивал» Тэхёна из укрытия и перенимал на себя центральное внимание, даря возможность остальным доблестным солдатам пробраться в замок незаметно. Чонгук понятия не имел, откуда стоило начинать поиски, однако сильнейшие всплески тёмной магии, ощущающиеся точно дуновения ветра, быстро направили по нужной тропе. Второй этаж. Левое крыло. Просто замечательно. Прислуга при виде сверкающего золотом принца в испуге вжималась в стенку, обомлевая и боясь даже пошевелиться. От него исходил непередаваемый шлейф древнего волшебства, руны на коже просвечивались через рубашку; горящие по бокам факелы погасли от энергетических вихрей. Чонгук собирался уже попросить дрожащих людей удалиться восвояси, когда из ближайшего зала вырулил раздражённый Тэхён, точь-в-точь магическое отражение брата. Ну, вот они и встретились. Во второй раз. Родные люди, чьей незавидной целью с младенчества было уничтожить друг друга. Обменялись грозными многозначительными взглядами, леденящими душу, — инь и ян, понимающие, что настало время платить по счетам. И прежде чем правитель успел предпринять любую попытку к атаке, принц первым напал; пустил в Тэхёна заклинание с нескрываемой агрессией. Светлая магия неприятно обволокла тело и стрелой направила альфу к стене. Безбожно снесла ту, прокатила Тэхёна по всем плиточным стыкам в тронном зале, разодрав надетый пару часов назад дублет в клочья. Рука правителя разразилась неминуемой болью, он грубо стиснул зубы и едва слышно побранился. — Это тебе за то, что пытался напасть на мою семью! — злобно издал Чонгук, поспешно нагоняя побитого брата и набирая сверкающие искры в ладони. Но стоило ему войти внутрь, как лежащий на полу альфа размашисто зарядил магией и направил громаду осыпавшихся камней в принца. Благо тот сумел вовремя среагировать; притянул к себе покоящийся вблизи портрет, — их отца, до чего иронично — прикрываясь им словно щитом. Рамку захватило латунное свечение, осколки стены, не жалея, врезались и царапали полотно, однако до Чонгука всё равно не доставали. Тогда Тэхён приподнял саднящую руку и при помощи неё, энергией, заколдовал тяжелую штору из толстого материала, вмиг обвившую незваного гостя и начавшую с жутким рвением сжиматься вокруг каждой конечности принца. Грозясь проломить таз и грудную клетку. Правитель стискивал кулак, чувствуя весомое сопротивление брата, его волю к жизни, сосредоточившуюся в этих скупых попытках к противостоянию. Мышцы затряслись от напряжения, ещё чуть-чуть и у Тэхёна непременно началась бы дикая судорога. Благо шторка вспыхнула и разъелась магией, облокотив Чонгука на стену между двумя подоконниками. Принц не собирался сдаваться, правитель тоже. Они одновременно вытянули ладони вперёд и крупно выпустили волшебство на волю, заполонив всё пространство комнаты яркой вспышкой. Подобно магнитам с одинаковыми полюсами, разлетелись по разные стороны — Чонгук шеей пришёлся в уголок очередной картины, разорвал штанину острыми завихрениями позолоченного торшера. Тэхён макушкой врезался в ножку трона и бедром о ступеньку. К ноющему предплечью добавилась нога; принц же рефлекторно дотронулся до затылка, сощурился и зашипел от боли, ощутив липкую кровь на кончиках пальцев. Они оба поняли, что это будет долгий бой.

~

Налево, направо, Мы будем сражаться до конца…

Дженни ощутила юркий клюв, бесперебойно упирающийся в её ладонь, и перистое тело. Голова нездорово гудела, омега еле-еле продрала глаза и очнулась ото сна, приподнимаясь с мягкой постели. Выбралась из манящих тисков одеяла, в которые её заботливо укутал… Кто бы то ни был, пока существо устроилось на коленях — встало на задние лапы и когтями обхватило плечи. — Караул, светлая волшебница! Поднимайся, нам нужно срочно бежать. — Туан? — не верящим и по-прежнему сонным голосом уточнила Дженни, оглядывая местность в которой она оказалась. Весьма неприглядная комната на первом этаже, с запертым на щеколду окном и резной решёткой. На спинке стула, — с витыми стержнями и кубиками в мечтах сочленения — расположившегося подле кровати, лежал мягкий кашемировый кардиган, длинной чуть ниже колен. — Нет, Наут Оаб Четвертый, — саркастично и весьма отрезвляюще выпалил грифон, отчего омега окончательно пришла в сознание и оценила масштабы происходящего. Существо не стало медлить, упруго взмыло вверх, обхватив широкие лямки сорочки и вынудив Дженни подняться на ватные ноги. — Конечно, Туан, светлая волшебница. Ой-вэй, а выглядишь-то ты не очень. Но нам нужно бежать! Срочно! — К-куда? Омега не получила вразумительного ответа на вопрос, лишь потянулась за манящей вещицей, пропахшей знакомым шоколадом, и укутала в него всё тело. Значит, сюда её принёс Тэхён. Но для чего? Для того, чтобы спрятать в безопасном месте, или для того, чтобы она не сбежала? — Нет времени объяснять, просто следуй за мной. Дженни безвольно ринулась за грифоном, что огненным дыханием расплавил металлический замок и вылетел в коридор. Ей было боязно от той неопределённости, с которой она столкнулась едва ли прорвавшись сквозь царство Морфея. От на пятки наступающего будущего. Однако она всецело доверяла Туану Бао Третьему, поэтому продолжила путь. Светлая волшебница отворила дверь, босиком бросаясь наутек. Где-то на подкорке омега понимала, что напрочь забыла переобуться; мелкие камешки неприятно впивались в погрубевшие стопы, шероховатость поверхности чувствовалась как никогда жесткой. В воздухе витал аромат крови, сражения, какой-то протяжный вой разлетелся по коридорам, а затем тут же стих. Дженни, осторожно переставляя ноги и облокачиваясь о стену, добралась до первого поворота; выглянула из-за него с очумело бьющимся сердцем. Пред ней, среди разлетающихся на магические кусочки темных магов, предстала среднего роста фигура, закидывающая меч в ножны на спине и разворачивающаяся полубоком. Карие глаза переплелись в недоуменном взгляде, который никто из участников немого обмена не рискнул отвести. Омега уверенно вышла из-за угла, семеня ногами, в то время как собеседник сделал то же самое, ускорившись, и напропалую шагнул навстречу. Он захватил светлую волшебницу в объятия, свел руки за спиной, пока Дженни, в неверии, прижималась к нему, не сдерживая безумную улыбку. Звуки режущего металла и баталий пропали, отвратительные запахи перестали пробиваться сквозь мыльный пузырь нереальности, в который заковала себя парочка. — Дженни. — Юнги, — восторженно слетело с уст Дженни, едва сдерживающей эмоции. — Господи, это правда ты? — Да. — Юнги тоже не до конца верил в происходящее, чуть отстранившись, и заглянув в лицо омеги. От шока светлый маг будто забыл все слова на свете. — Я… Дженни… Они снова слились в теплых объятиях, бездонно утопая друг в друге. Прикосновения, точно амброзия, разлили целебное счастье по венам; альфа втягивал жгучий аромат малины с горьким привкусом миндаля, наслаждаясь каждой секундой. — Давайте быстрее чмок-чмок, — сострил Туан Бао Третий, энергично размахивая крыльями над головой истинных, — а потом бежим, иначе нам несдобровать. Дженни заметно смутилась после высказывания, будто грифон сказал нечто сугубо непристойное. Она множество раз целовалась с Тэхёном, беззастенчиво, импульсивно, робко и несмело — всегда по-разному, но сейчас с Юнги всё было как-то… Иначе? Они опять пасовали, оттягивали сладость момента, поскольку оба боялись испортить то, что возникло между ними. Омега переживала, что давно уже перестала жить в его сердце, в то время как альфа думал, что в её живет уже кто-то другой. Казалось, все их взаимоотношения состояли из вечно упущенных возможностей. — Идём, — лишь трепетно и весьма мило сообщил Юнги, утягивая светлую волшебницу за собой и переходя на быструю ходьбу. — Не бойся, я защищу. Дженни лишь крепко сжала мужскую ладонь в ответ, как бы отвечая. «Я верю тебе». — Что с Намджуном? — быстро осведомилась омега, когда они вырулили в очередной коридор замка, прямиком к бесперебойному крику войны. Кровь в жилах стыла от воя о пощаде, однако он присутствовал везде, куда бы они ни свернули. Не было такого место в замке, которое не затронуло бы эхо сражений. — Он в группе захвата лагеря. Не переживай, Джун под надёжным крылом Джису. Всех ребят со средними магическими способностями направили туда, — кратко пояснил Юнги, резко останавливаясь на месте и без предупреждения вжимая себя вместе со светлой волшебницей в угол колонны. Дженни было страшно от одной лишь мысли, что её брат где-то там, в гуще сражения, без должных умений в волшебстве. Конечно, Намджун очень хорошо знал лагерь и, в случае чего, ему не составило бы труда где-нибудь спрятаться, однако это мало утешало. Он бы точно не захотел отступать, не сейчас, когда на карту было поставлено будущее всех светлых волшебников. Омега спиной упёрлась в стенку, чувствуя беспокойство в теле альфы, которое тот так и норовил скрыть за фальшивой улыбкой. — Дальше тебе нельзя. Как только путь будет расчищен, я вернусь за тобой. — Но я могу… — Нет, — совершенно серьёзно отрезал светлый маг, отступая назад и хватаясь за рукоять меча. — Ты не можешь. Побудь здесь со своим грифоном. Он замедлился на месте, словно хотел добавить нечто ещё; даже губы приоткрыл и издал немногозначительное: «Я». А затем попросту замолчал, ринувшись в пучину битвы, в попытке скрыться от возникшей неловкости. Дженни скатилась вниз по стене, поджав колени к груди, и зажмуриваясь на каждый страшный лязг металла и душераздирающий стон. Юнги был прав, она ничего не могла сделать. Её бы убили в ту же секунду, как омега ступила бы на поле боя. Беспомощность раздражала и порождала недюжинную ненависть к себе — её мужчины воевали за их счастливое будущее, пока она, дрожа от страха, скопившегося на поджилках, сидела в относительной безопасности. В голове внезапно всплыл образ Тэхёна, отчего сердце защемило с удвоенной силой. Светлая волшебница не могла ничего поделать, она действительно безумно волновалась и за него в том числе. Из-за собственной глупости, из-за взращённых декадами принципов, он грозился погубить всё то хорошее, что заложила в нём природа. А если Чонгук его убьёт сегодня? Господи, Чонгук ведь мог убить её Тэ сегодня! Омега не контролировала это чувство. Она схватилась за волосы, мельтеша пальцами у корней и пытаясь выкинуть из головы неправильные мысли. Если кто-нибудь из троих, дорогих её сердцу людей, не переживёт эту ночь, Дженни не знала, что будет делать дальше. Светлая волшебница не хотела даже думать о том, что могло бы быть дальше. Всё как-то стремительно затихло, породив новую плеяду волнений. Буквально в одно мгновение — то ли омега забылась в своих чертогах разума дольше положенного, то ли действительно ситуация развернулась самым плачевным образом. Туан Бао Третий, понимающе выглянувший из засады, моментально вернулся обратно и с бездонной грустью во взгляде посмотрел на Дженни. — Светлая волшебница, я думаю тебе не сто… Но он не успел договорить, потому как омега, спотыкаясь от неспособности подняться вверх должным образом, выползла из мнимого укрытия в коридор, где омертвленные и окровавленные, все лежали на поле боя. — Нет! — вырвался истошный крик из груди Дженни, когда она еле-как добралась на четвереньках и упала прямиком у захлебывающегося в собственной крови Юнги. — Только не ты… — Дженни, — прохрипел Юнги, слизав алую жидкость с губ. Две стрелы вонзились ему прямиком в грудь, пробив легкие, а третья вспорола живот. Он тратил все силы, прорываясь сквозь агонию и неизбежное будущее. — Прямо и дальше направо будет выход. Тебе нужно идти, пока они не прислали подкрепление. — Скажи мне, как это исправить, Юнги. Я вылечу тебя, просто скажи как, — сглотнув первые горькие слёзы, беспокойно бормотала светлая волшебница, склонившись над телом погибающего друга. Почему? Почему именно он? Почему не она, что заслуживала право на «долго и счастливо» меньше всего? — Юнги, не уходи, пожалуйста. — Дженни рефлекторно схватила его за руку и попыталась вызвать магию, слишком поздно осознавая, что та даже на секунду не выходила из озябших пальцев. — Почему не получается? Почему?! — Я тоже... кх… люблю тебя, — заскулив от нового нестерпимого наплыва, провозгласил альфа, задрав подбородок кверху и отправив ниже по глотке кровь с металлическим привкусом. — Прости, что… кх… у меня заняло так много времени признаться в ответ… — Не надо, не говори так. Не прощайся. Мы что-нибудь обязательно придумаем, — заходясь в рыданиях, произнесла омега, с особым усердием сжав пальцы светлого мага и нагнувшись к его лбу. — Я люблю тебя. Пожалуйста, не бросай меня. Юнги, не бросай меня! Он взвыл от очередного дискомфорта в районе солнечного сплетения, практически утрачивая связь с настоящим. Его сознание понимало, что тело умирало, что само естество перестраивалось для превращение в магическую пелену. И это было необычайное чувство — тягостного расстройства и эйфории одновременно. Поскольку все проблемы становились такими невесомыми и незначимыми, а впереди маячило искомое блаженство, которому соблазнительно не удавалось сопротивляться. — Поцелуй меня, Дженни, — попросил альфа, расплываясь в своей приветливой улыбке. В той, которую светлая волшебница всегда в шутку называла кошачьей. — Пожалуйста. И Дженни беспрекословно наклонилась вперёд, сталкивая их губы между собой, пачкая пока что теплую кожу горячими слезами. Маленькие фейерверки взрывались внутри от каждой секунды, проведенной вместе с Юнги; метка Тэхёна непримиримо жгла, и пусть. Омеге было настолько плевать на всё остальное, лишь бы их последний поцелуй никогда не заканчивался. Она обхватила лицо светлого мага пальцами, намереваясь чуть углубиться, когда он осторожно отстранился. В последний раз посмотрел на самое дорогое сокровище, которое он оставлял без своего защитного крыла в этом мире. — Береги себя, — на последнем издыхании протянул Юнги, прежде чем начать интенсивно захлёбываться в собственной крови. Разум покинул его, оставив лишь бьющееся в конвульсиях тело. Дженни в отчаянье вскричала, зовя Туана Бао Третьего на помощь. Но тот лишь виновато склонил голову рядом со светлыми магом, словно подобным образом прощался с бравым солдатом. Уронил череду синих капель на кафель, а затем лапой прикоснулся к ноге и подарил альфе возможность тихо и безмятежно уйти на тот свет. Юнги замер на месте, с закрытыми глазами и умиротворением, навсегда застывшим на молодом лице. Омега пыталась его реанимировать, безуспешно давила на сердце, мечтая заставить мышечный орган забиться, начать перекачивать кровь и вновь вернуть к жизни её дорого светлого мага. Но всё оказалось безуспешно — серебряные крупицы волшебства рассеивались, постепенно унося альфу в бескрайние и неизведанные дали. Дженни, как сумасшедшая, пыталась поймать частицы магии и вернуть их на место. Черпала их ладошками до того момента, пока от Юнги совершенно ничего не осталось. Помимо зияющей дыры в душе омеги и бесконечного горя от утраты. Она упала на его место, к беспечно разбросанным стрелам с острыми наконечниками. Заляпалась в луже крови, полностью перепачкавшись в ней с головы до ног. — Светлая волшебница, нам пора… — Нет! Верни мне его, Туан, верни! — в сердцах рыдала Дженни, не веря, что только что лишилась одного из самых дорогих людей в её жизни. — Ты ведь много лет живешь на этот свете, скажи мне как его вернуть! — Я понимаю, что тебе больно, но ты должна перебороть себя и бежать. Иначе смерть Юнги будет напрасной, — нехотя признался грифон, клювом ухватив кромку кашемирового кардигана, и попытался силком заставить омегу вернуться к намеченному плану. — Пойдём, Дженни. Ему больше, увы, ничем не поможешь… Но Дженни так и не поднялась с места, свернувшись в клубочек и бойкотировав любые предпосылки существа к помощи. Носом уткнулась в колени, скуля от невероятной досады. Её первый цветок, проросший несколькими минутами ранее, загубили. Вырвали с корнем и выкинули как ненужный сорняк, к остальным. Сначала драгоценная малышка, потом Юнги — сколько светлой волшебнице стоило понести потерь? Номинально — Дженни все ещё была жива. Но в реальности она только что умерла вместе с тем, кого беспредельно долго и по-настоящему любила.

~

До падения Земли, За дивный новый мир…

Они разгромили всё, что только можно было, оставив от восточной части фамильного наследия одни лишь щепки. Силы у обоих оказались на исходе, однако ни Тэхён, ни Чонгук не собирались сдаваться просто так. Правитель отправил мелкие кинжалы в сторону принца, когда тот удачным сальто назад умудрился увернуться. Внутри них бушевала нелепая дилемма: хотя они и показательно пытались уничтожить друг друга, никто не бил наотмашь и со всей силы всерьёз — всегда оставался какой-то разумный предел, помогающий избежать плачевных последствий. Но чем дольше затягивалось самопроизвольное боевое танго, тем сильнее они понимали, что больше медлить нельзя. Тэхён воспользовался декординацией брата, отправив под ногу тому булыжник и заставив смачно грохнуться на локти. У Чонгука уже и без того тело ломило; ему думалось, что синяки и ссадины покрывали каждый участок его ребер, икр и пятой точки. Но альфа через усталость, превозмогая непонятную тяжесть, поднялся обратно, вспоминая ради чего всё это затеял. — Пора с этим покончить, — хмуро отвесил правитель, закатывая уцелевший рукав по локоть, и ломанулся вперёд. Они встретились кулаками — Тэхён схватил Чонгука за воротник рубашки и вновь нещадно приложил затылком к земле. Принц инерционно приластился к неровностям, хрипло простонал. Ощутил притупившийся удар головой, заново открывший подсохшую рану. Тёмный маг, в это время, сотворил настоящий заостренный кинжал, приподнимаясь с места и дико напыщенно ухмыляясь. — Последние слова? — Ублюдок. — В духе нашей семейки, — насмешливо заметил правитель, собираясь подойти поближе. Принц объективно понимал, что если сейчас же ничего не сделает, то война и всё, за что сопротивление так долго и мучительно сражалось, будет проиграно. Чонгук не мог позволить тёмным магам одержать победу и вновь поработить остальные классы — у него и Лалисы был милый малыш Чонсу на подходе, который ни за что не должен был узнать, насколько ужасен мир кровопролития и насилия. Поэтому принц предпринял сумасбродное решение. Резво выпустил струю светлой магии в воздух, оборвав округлую и тяжелую потолочную люстру с хрустальными лианами. Чонгук рывком вскочил на ноги, опрометью бросившись на Тэхёна, и вдвоём направил их в ловушку с неблагоприятным исходом. Кинжал правителя замер в воздухе, звук падающего подвесного светильника вынудил застопориться на месте и замереть. Время повисло вместе с озверелым взглядом принца, который как бы говорил о том, что в их битве через секунду наклевывался победитель. Удар. Чонгук вместе с Тэхёном завалились на пол, оба снесенные с ног. Их руки по-прежнему оставались в цепком захвате одежды друг друга, однако на этот раз было что-то не так. В горле правителя застрял непримиримый крик и страх, столь отчётливый и эмоциональный, что это пугало; а затем грудную клетку сдавило, живот сжался в микро-комок. Тэхён пытался жадно ловить ртом воздух, но ничего не получалось — всё его существование точно электрическим зарядом прошибало при каждом вздохе. Магия клубами разлеталась вокруг, образовывая небольшую воронку. Принц непонимающе отполз от брата и бросил скептический взгляд на злополучную люстру, которая должна была разрешить этот непримиримый семейный конфликт. Глаза невольно округлились в шоке от увиденного. Вместо него и правителя под тяжелыми золотыми кругами, с впившимися во всё тело каменным дождиком, лежала… Дженни. Смотрящая на них стеклянным и недвижимым взглядом, больше не моргающая и не издающая ни звука. … Омега так и не смогла выбраться из замка, шатаясь неприкаянной по коридорам. Она не внимала словам Туана Бао Третьего, нагло игнорировала его, потому как каждый раз мысленно прокручивала бледное лицо умирающего Юнги и их первый и последний поцелуй. Он не заслужил этого. Господи, альфа так не заслужил всего этого, что хотелось выть от несправедливости. Дженни шла в какой-то прострации, ноги сами несли её в восточное крыло, по валунам и горящим гобеленам. Поближе к эпицентру событий. Она остановилась лишь тогда, когда перед глазами возник образ Тэхёна, а магический свист резанул по ушам. Замученный, разбитый и уставший, — рядом с точно таким же ослабевшим Чонгуком — правитель собирался завершить задуманное любой ценой. Светлая волшебница неряшливо застыла в том, что когда-то было проемом, разглядывая две мускулистые фигуры. А затем, когда принц сумасбродно оборвал цепь люстры и решил пожертвовать собой ради лучшего будущего, с головой ломанулась вперёд. В барабанных перепонках стучал истеричный возглас грифона, взгляд в очередной раз затуманился из-за непрекращающегося потока слёз. Она не могла дать Тэхёну умереть, пусть он даже этого и не заслуживал; её сердце бы не выдержало смерти ещё одного истинного, к которому светлая волшебница успела прикипеть всем естеством. Удар пришёлся по телу мгновенно, переломав кости и забрав последний выдох. Дженни даже не успела опомниться, когда всё почернело и оборвалось… — Джейн! — сипло издал альфа, понимая, что ещё немного и у него крыша точно поедет. Только не его омега, пожалуйста, пусть она выживет! Чонгук прибывал в немом оцепенении, стараясь переварить тот факт, что эта храбрая девушка, сестра Намджуна, пожертвовала собой ради него и Тэхёна. Принца, честно говоря, немного мутило от картины перед ним, поскольку Дженни замерла в весьма неестественной позе, с жутко повернутой шеей. Никто не должен был пострадать, помимо их двоих. С её черных густых ресниц сорвались первые латунные крупицы магии, заставившие усилиться боль внутри правителя и выплеснувшие мощь Тэхёна через край. Чонгук понимал, что его новоиспечённый план рискован, — равносильно тому, как броситься под двух центнеровый светильник — однако он должен был попробовать. Принц помнил один из престранных диалогов со Старцем, когда тот как бы «невзначай» обронил легенду о человеке, которому удалось сменить магический класс ради дальнейшего выживания. Альфа подумал о самом сокровенном. О Лалисе, о том злосчастном моменте, когда она оказалась в холодных океанских водах Флорена. В те секунды каждая частица, как струна, обрывалась в душе; ощущение страха за жизнь любимой, за жизнь сына, эта чистая и искренняя ненависть к брату пробуждали внутри Чонгука самые сильные и неподкупные эмоции. Именно на них он приманивал тёмную магию Тэхёна, слабо надеясь на какой-либо отклик. Пока кровь Джунга не взыграла, а темные вихри не проникли под кожу, разливаясь внутривенно. Магия Тэхёна опаляла, выжигала знакомые узоры на шее Чонгука и напрочь вытесняла светлое волшебство; принц направил потоки золотого света в сторону Дженни, наполовину растворившейся в атмосфере — их не хватало, совершенно не доставало, поскольку темное колдовство заполняло его тело чертовски медленно. Тэхён сопротивлялся, хотя, честно говоря, едва ли мог, учитывая разрушающее чувство опустошенности внутри. Он заблокировал любые пути сил, смотря перед собой через прозрачно-антрацитовое магическое поле; в глаза бросился слабый поток магии, который Чонгук обдавал погибшую Дженни. Правитель был далеко неглупый, практически сразу смекнул, что брат затеял волшебный обмен. Вот только он не знал, что принц при помощи светлой энергии хотел вернуть к жизни его возлюбленную. Тэхён ненавидел себя за безразличие к будущему, за слабоволие и за то, что никак не мог повлиять на решение, принятое единогласным союзом сердца и разума. У правителя не было выбора — между его омегой и желанием победить, бесперебойно верх брала чувствительность. И не только потому, что у Тэхёна внутренности разрывало от боли; казалось, впервые в жизни он принял то решение, не которое от него ждали, а которое он желал сам. Пальцы правителя дерзко приземлились на руку Чонгука, дискомфортно сжав его ладонь до покраснения. — Спаси её, — изрёк Тэхён с мольбой в голосе, моментально срывая все защитные цепи и замки с древнего могущества и позволяя темной магии обрести нового хозяина. «Пожалуйста, только бы получилось. Пожалуйста», — мантрой повторял про себя правитель, закрывая глаза и ощущая, как скупая одинокая слеза проехалась по подбородку. А за ней ещё одна. И ещё. Чонгуком махом вобрал недостающие крупицы чёрного волшебства; в районе шеи сильнее закололи знакомые символы, став более отчётливыми, а светлый энергетический поток, вырывающийся из противоположной ладони, откинул в сторону дорогущий светильник, благоговейно заполнив тело Дженни. Вена на шее принца выступила от перенапряжения, волосы поседели, а сквозь стиснутые зубы порывался альфий рык. Их операция была жутко рискованной, практически суицидальной, поскольку вероятность успеха определялась пятью процентами, а зная их общую везучесть — практически нулевой. Тэхён мог погибнуть, если бы Чонгук вовремя не остановился бы. Принц мог погибнуть, если бы черная магия отравила его организм. Даже Дженни могла не выжить, поскольку братья спохватились за её спасение слишком поздно. Но они все были готовы пойти на риск и сражаться до последнего; вздоха, мгновения, до крайней крупицы переплетенной магии, взмывшей в воздух и озарившей комнату.

От начала и до конца.