~
Тэхён протиснул голову между двумя решетчатыми прутьями, окидывая фигуру замученного брата взглядом. Чонгук стоял прямиком перед ним, кривился, из-за того, как медленно и нежелательно тело отходило от обезболивающего снадобья. Как оно возвращало на место каждую крупицу усталости. — Почему не прикончил меня? — поинтересовался — когда-то в прошлом — правитель, языком протолкнувшись в щёку и забинтованным лбом встретившись с резьбой на железе. — Почему не дал умереть от заражения? Даже плед в золотую клетку положил, как мило-о-о. — Потому что, в таком случае, я был бы не лучше отца. Хватит с нашей семьи смертей, — устало произнес альфа, копчиком облокачиваясь о спинку стула и пальцами нащупывая кубические наконечники. Он удрученно сдул с глаз мешающиеся пепельные пряди. — А ещё, потому что ты дорог Дженни. По какой-то неведомой причине эта девушка защищает тебя. Считает, что в тебе есть нечто человеческое. И, полагаю, она права, раз сегодня ты упустил столько хороших шансов разобраться со мной. — Не воображай, а. Это банальная случайность. — Нет, Тэхён, — признал неоспоримое Чонгук, отталкиваясь от поверхности и делая два прихрамывающих шага навстречу. — Мы оба оттягивали неизбежное. К тому же, ты поставил жизнь Дженни выше собственного эго, пожертвовал ради неё силами. Не думаю, что безразличный ко всему король зла, каким ты себя считаешь, решился бы на нечто подобное… — Потому что она не заслуживала смерти, — весьма безапелляционно перебил Тэхён, мягковиной ладони упершись в прутья и сжав их до болезненного дискомфорта. — Ты и твои дружки — да. Я тоже, но только не она. В глазах альфы блеснул нездоровый оттенок агрессии, точно тема о его омеге являлась запретным и неприкосновенным табу. Да и сам Тэхён выглядел как-то озлобленно, разбито; он, вообще-то, чуть было не потерял единственный луч надежды в — покрытой непроглядным мраком — своей жизни. — Как она? — спустя паузу, с просочившейся уязвленностью в голосе уточнил бывший правитель. После упоминания Дженни он даже в движениях стал мягче, ослабив захват стальных прутьев. Альфа физически ощущал горечь на кончике языка, стоило страшным фрагментам вспыхнуть в воспоминаниях; казалось, те несколько секунд, что магия проникала в неживое тело его пары, тянулись две, а то и три бесконечности… …Тэхён едва оставался в сознании, но продолжал упорно концентрироваться на одинокой фигуре поодаль. Не позволял рассудку провалиться в манящую безызвестность. «Ну же, Джейн», — умоляюще упрашивал бывший правитель, чувствуя предательский тремор в руках и слабость в коленях, — «давай же, милая. Ты должна очнуться». Надежда с каждой секундой ускользала как песок сквозь пальцы. Неприятный ком страха встрял в трахее, от слез защипали царапины на лице — альфа лишний раз боялся даже моргнуть, точно это могло плохо повлиять на происходящее… … а затем — грудная клетка омеги благоговейно приподнялась; после — губы приоткрылись в слабом дыхании. Щёки налились краской, задрожали веки и из-под пушистых ресниц появились два горящих аметиста с латунными кольцами. Тэхён почувствовал, как невидимая рука, когтями впившаяся в сердце, разжалась, прокатив по организму волну приятной истомы. Он рефлекторно слизал кровь с нижней губы, без сил свалился на пол, лбом царапаясь о многочисленные хрустальные осколки. Бывший правитель наконец-то позволил рассудку провалиться в блаженное беспамятство, под острое покалывание где-то над бровью… Жалел ли альфа о своём решении? О том, что не дал Дженни умереть, что не собрался с силами и вновь не прикончил Чонгука? Поначалу да, но затем перестал обманываться и решительно принял не озвученную правду — он бы проиграл в любом случае. Всё оказалось предопределено ещё тогда, когда светлая волшебница, пожертвовав собой, вытолкнула дерущихся братьев из лап падающего светильника. У бывшего правителя попросту не получалось сконцентрироваться; от жуткой боли хотелось кожу сдирать, да грудную клетку в районе сердце царапать. Ни о какой битве не могло быть и речи. Единственное, что на тот момент крутилось в голове Тэхёна — это как вернуть дражайшую омегу обратно. У него не возникало иных планов; всё могущество мира, вся магия и внешнеполитические устои меркли на фоне борьбы за жизнь его Джейн. Чонгук прокашлялся, ладонью обхватил верхнюю часть туловища от проступающего дискомфорта, чем быстро оправил Тэхёна от задумчивости. Тот откачнулся назад, брезгливо сморщиваясь и надеясь, что слюна брата не достанет до темницы. — Видок у тебя прескверный. Новые силы пошаливают? — Замолчи. Или ты не хочешь узнать, как там Дженни? — сквозь зубы отчеканил принц, хмурясь из-за новой порции неприятного наваждения. Тэхён понял, что, не смотря на состояние брата, не в его положении было выёживаться. Он притупил острое желание отвесить очередную колкость, продолжая буравить взглядом Чонгука, и подчиненно замолчал. У принца, облокотившегося на колени, проступили бисеринки пота вдоль линии роста волос; тёмный маг казался нездорово бледным. — Её жизни больше ничего не угрожает… — В отличие от твоей, — одними губами прошептал бывший правитель, ощутив, как услышанное сладостной патокой обволокло непреодолимое буйство тревоги. С Дженни всё было в порядке. Его храбрая девочка выжила! Чонгук, тем временем, потерял равновесие, упав на вытянутые руки с абсолютной темнотой перед глазами. В мыслях творилось черти что — какие-то обрывчатые фрагменты ярости и ненависти, вызывающие невыносимое раздражение. Шея адски горела; Тэхён с неким интересом и — на одну тысячную всё же — c волнением наблюдал за происходящем. Принц не мог принять тёмную магию; организм отторгал её как нечто инородное и чужое. Черные искры отлетали в атмосферу, пока под ребрами развязывался узел волшебства. Чонгук пытался сосредоточиться и вернуть обретенное могущество на место, но не мог. Его конечности заметно ослабевали, не выдерживая вес тела. — Она убьёт тебя, если ты не поддашься. — Всё… Под контролем, — нарочно соврал принц, поджимая пальцы в кулаки и не позволяя телу завалиться набок. Он тяжело дышал. «Ненормальный», — рефлекторно подумал бывший правитель, вытягивая руку вперёд в надежде призвать клубы тёмной магии. Чёрные вихри постепенно заструились по комнате в направлении сосредоточенного Тэхёна, что — никогда бы себе не признался в этом, однако — стремился не только вернуть силы законному владельцу, но и помочь брату. Чонгук почувствовал, как из него высасывали волшебство, как кто-то безапелляционно забирал крупицы обретенной мощи обратно. И хотя без них в теле становилось легко и спокойно, принц не имел права поддаваться на соблазнительную провокацию. Возвращение бывшему правителю магии граничило с собственноручным вручением ключей от королевства; тех, за которых они столь долго и мучительно сражались. Так что Чонгук сосредоточился на чувствах, на том, что его естество должно было обуздать. Он мысленно вообразил, как каждая крупица организма внимает растрачивающуюся энергию, как она просачивается глубже в него и становится неизменным партнёром и другом до окончания жизни. Тёмные искры, благоговейно коснувшиеся кончиков пальцев Тэхёна, резво хлынули обратно, в грудину брата, ярким индикатором дорисовали недостающие руны на запястье и скрылись в выпирающих венах. Чонгук приоткрыл глаза, где на коричневых радужках выступили вызывающие антрацитовые эллипсы. Боль поутихла, запрятавшись куда-то в закрома, непроглядная пелена ушла, отныне не мешая обзору. Теперь перед ним предстал обескураженный Тэхён, внимательно исследующий устроившегося на полу брата. — Я же говорил, всё под контролем, — переводя дыхание, заключил Чонгук, удобнее усаживаясь на пятую точку и откидываясь на руки. Его светлые волосы прилипли к вспотевшему лбу, а на перемотанном животе проступили красные пятна от вновь открывшейся раны. — С таким контролем ты не доживёшь до окончания войны. — Но война уже почти закончилась, — напоминающе высказался принц, ладонью накрыв пульсирующую ссадину. Он мысленно выругался из-за того, что опять придётся накладывать повязку и швы, которые, скорее всего, разошлись от перенапряжения. «Вот именно что почти», — про себя добавил Тэхён, подхватив обломок от каменной вазы, и начал демонстративно разглядывать сточенные магией края. — «Вы взяли не всё королевство, только столицу. И у вас нет ничего — лишь идея и худо-бедно функционирующий Флорен. Неопытность и некомпетентность — рано или поздно — развалит сопротивление, покажет неуместность данной концепции и вернёт всё на круги своя. Классовое неравенство захлестнет равноправное общество. Заставит замкнуть круг, вернуться на исходную позицию. И тогда солнце засияет над тёмными магами вновь».~
— Так значит, ты сестра Чимина? — воодушевленно присвистнул Чонин, чем заставил уставшую Йеджи заметно смутиться. Она неловко кивнула и, в поисках защиты, придвинулась к компании Лии, Саны и ещё двух девочек, образовавших круг неподалёку от её брата. Тот с некоторой горечью разглядывал лежащие половинки меча. Точно отдавал ему честь за долгие годы службы верой и правдой. Йеджи было очень интересно узнать, а что Чимин думал обо всей этой ситуации с их связью? Хотел ли храбрый страж — практически лицо революции — иметь такую непутевую младшую сестренку в родственниках? Да ещё, к тому же, тёмную волшебницу… — Эй, молодёжь, — точно прочитав девичьи мысли, прикрикнул Чимин, разворачиваясь на пятках и упирая руки в бока. Расколотый на две половины клинок он оставил на развалинах. — Хорошо поработали сегодня. Однако впредь, пока вам не исполнится семнадцать, вы не будете допущены к сражениям. — Но… — собиралась уже возразить Лия, как её беспардонно перебили. — Послушайте, Чимин знает, о чем говорит, — выступил в поддержку слов альфы Чонин, банально переживающий за перспективу, при которой пять хрупких и юных омежек должны были участвовать в кровавых баталиях. — Для сражений нужна не только боевая, но и психологическая подготовка. — Да-да, Чонин научит вас основам основ, но до этого не шагу на передовую, — подметил страж, с лихим удовольствием наблюдая за тем, как лицо восемнадцатилетнего парнишки постепенно разражается в озарении. — Опыта у Чонина хоть отбавляй. — Я-я-я-я и у-у-у-учить? — заикаясь от изумления, издал Чонин, нервно потирая шею и тушуясь под пристальным вниманием окружающих. — Ага. — Мне как-то рассказывали, что Чонин-хен даже лук может использовать в качестве меча, — с восхищением сообщила Сана, вынудив макнэ окончательно покрыться румянцем до самых ушей. — Было бы честью учиться у такой легенды… Чонин-хен — легенда сопротивления? Боже, похоже, он и вправду начинал пользоваться недюжинной популярностью у девушек. От волнения Чонин неловко споткнулся о собственную ногу, вызвав безобидные девичьи смешки, приглушённые ладошкой. «Эх, молодость. Надеюсь, им никогда не пригодятся эти знания», — с тяжелой грустью подумал Чимин, зачарованно любуясь новым поколением, от которого так и веяло энергией и желанием жить в лучшем мире. — «Это хорошо», — заключил альфа, кивая в тон своим мыслям, — «потому что именно им предстоит вершить будущее». Он заметил, как сестра, с замиранием сердца, продолжала искать с ним зрительный контакт, поэтому по-доброму подмигнул ей. Им ещё только предстояло разобраться с неожиданным родством, выяснить, хотят ли они принимать участие в жизни друг друга и наладить общение; но сейчас, в момент победы, Чимин не желал, чтобы Йеджи об этом переживала. Пусть наслаждается триумфом и новоприобретенной компанией единомышленников. — Слышала, здесь кого-то нужно поздравить? — раздался пленительный женский голосок с типичным флорентийским акцентом, а воздух заполнился сшибающим ароматом роз. Чимин инстинктивно обернулся, игриво ухмыляясь, и вызывающе расстегнул воротник рубашки на одну пуговицу. Оголил ключицы. — Вы же знаете, что одних поздравлений мне будет мало, Ваше Величество, — широко и приглашающе разведя руки по сторонам, промолвил альфа, вынудив собеседницу ускорить шаг и нырнуть в зазывающие объятия. — О-оу, нам лучше уйти отсюда, — предупредил Чонин, ладошкой уманивая девочек за собой. Иначе они рисковали затесаться на шоу восемнадцать-плюс. Чеён в секунды оказалась в сильных руках стража, впившись в губы и подавшись всем телом навстречу обжигающим прикосновениям. Чимин, в ответ, беззастенчиво подхватил её за ягодицы и усадил на полуразрушенный постамент, позволяя теснее прижаться к себе. Принцесса осязала, как под женской ладонью медленно выступали бугорки мышц, как тело стража млело от любовных ласк. Как их трогательные, рваные поцелуи заполняли каждый кусочек сознания и распаляли желание. — Соскучилась? — Безумно. — Омега мило потёрлась носом о нос альфы, а затем решительно хихикнула, — Боже, какой же Вы грязный, Господин Страж! — М-хм, я очень, очень грязный. — Нет, я серьёзно, — промолвила Чеён, неохотно отстраняясь и заводя пальцы в потемневшие, слипшиеся от пыли и копоти мужские волосы. Её лицо вновь озарила ехидная улыбка. — Тебя срочно нужно искупать. — Да, спасибо. Я всего лишь за Королевство сражался, знаешь ли, — чуть обиженно издал Чимин, смешно нахмурив брови. Принцесса неосознанно закусила нижнюю губу. Потому что образ такого игриво-насупившегося альфы беспроблемно мог жить в её сердце, не оплачивая ренту; слишком уж мило выглядел Чимин в эти моменты. Чеён руками обхватила щеки стража, вынуждая посмотреть на себя. Икры плотнее свела вместе, чтобы — попавший в цепкий замок из ног — истинный даже не пытался сбежать. На самом деле, она безумно волновалась за него. Так, что беспрестанно пила вместо любой жидкости чай с успокаивающими сборами; сама пила и Лалису поила заодно (та словно спичка загоралась от любой плохой мысли о Чонгуке). И вот сейчас, находясь в объятиях своего альфы, принцесса могла наконец-то расслабиться. И пусть она и сказала совсем не то, что хотела, пусть и начала подтрунивать — ничего страшного. Чуть позже, Чеён обязательно набралась бы смелости и озвучила три заветных слова, вертящихся на языке с самого спасения. — А что если мы искупаемся вместе? Ванна для победителя — привлекательно звучит, не правда ли? — Тонкий изящный пальчик прошёлся от подбородка по шее и остановился на острых ключицах стража. Взгляд Чимина в мгновение ока с обиженного сменился на безумно заинтригованный — брови опустились, глаза лукаво сощурились, а губы вызывающе приоткрылись. — Вот теперь я узнаю свою девочку.~
Прохладный вечерний ветер играл с волосами Джису, находящейся неподалеку от края фьорда и смотревшей на красное закатное солнце, прячущееся за морской линией горизонта. Ощущение спокойствия и радости прочно обосновалось внутри, согревая и даря непривычное воодушевление на весь остаток дня. Оказывается, иногда было приятно просто чувствовать. В такие моменты, ты не только знал, что ты жив. Но и понимал это каждой клеточкой своего существования. — А вдруг с ней что-то случилось? — испуганно издал Намджун, шагами вымеряя бесчисленные круги между трёх валунов. — Ни от неё, ни от Юнги не было вестей. Что если… — Намджун, не накручивай себя раньше времени, пожалуйста, — заботливо попросила оракул, отвернувшись от заката и встретившись с расстроенным взглядом светлого мага. Из-за него в районе сердца поселилась досада. Хотелось подойти и обнять этого здоровяка; пообещать, что впереди ждало лишь прекрасное и неизведанное будущее. Что в их жизни больше не было места горести или тревоге. — Чонгук сказал, что с Дженни всё в порядке. Он обязательно попросит её встретиться с тобой, а Дженни передаст это Юнги. — Надеюсь, — утомленно отвесил Намджун, переставая мельтешить и останавливаясь на месте. Он ведь так и не извинился за неподобающее поведение; как-то не предоставилось возможности, да и Джису не выглядела глубоко обиженной на следующее утро. Однако в воздухе всё равно витала смурная недосказанность, тяжело давящая на плечи альфы угрюмой атмосферой. — Джису? — М? — Я хотел бы… В общем, пока есть время, я хотел бы попросить прощения, — честно начал светлый маг, сглотнув ком нервозности, отчего его кадык двинулся чуть выше. — За то, как повёл себя в классе. Я… У меня такое впервые, и я без понятия, как должен вести себя рядом с истинной. — Всё в порядке, — спокойно ответила оракул, пожимая плечами, и неосознанно сделала голос чуть тише. Она обернулась по сторонам, словно их могли подслушать, а затем заговорщически приблизилась. — Если честно, для меня это тоже… в новинку. Я имею в виду — чувства, истинность и весь спектр человеческих эмоций. Сражаться сегодня было намного легче и понятнее, чем то, что происходит со мной сейчас. — Могу представить, — с кривой, отчасти полугрустной насмешкой дополнил Намджун. Он экспромтом протянул руку вперёд, приглашающе повернув внутреннюю сторону ладони кверху. Омега окончательно смутилась из-за жеста; впрочем, любопытство внутри неё победило. Поэтому Джису осторожно переплела их пальцы. Медленно и волнительно. Страшась того, что от любого неверного движение произойдёт нечто, по меньшей мере, взрывного масштаба. — Но это ведь приятно, не так ли? — столь же стеснительно уточнил Намджун, чуть успокаиваясь из-за выступившего румянца на щеках вечно хладнокровного оракула. Неужели, это он заставлял её рдеть вот так? — Очень, — призналась омега, принимая весьма рискованное решение. Джису, по велению момента, смело приподнялась на носочках, дотянувшись до щеки светлого мага; она постаралась отключить робость и выполнить всё согласно изученной технологии. Кончиком носа пощекотала опалённую морозом кожу, а затем кротко и весьма быстро причмокнула уголок губ альфы. Намджун, бездвижно стоявший до этого, оцепенел окончательно и покрылся табуном мурашек. «Господи, до чего же приятно!». — Я… — в полной растерянности попытался подобрать слова светлый маг, сверкающими глазами уставляясь на улыбчивого оракула. Точно маленькая и юркая бабочка прикоснулась к его щеке и выпорхнула обратно в атмосферу; альфа собирался с мыслями, дабы сказать что-нибудь внятное, описавшее бы весь бешеный ураган эмоций, вспыхнувший внутри, как вдруг их оглушило знакомое и протяжное… — Джунни! Он мигом отмер, через плечо обернувшись в сторону схода с утёса и заметив тонкую фигуру сестры. Его сердце ухнуло в пятки, а затем вернулось обратно, забившись с неминуемой силой. Джису понимающе выпустила руку пары из своих маленьких пальчиков, разглядывая, как прежде нечеткие очертания светлой волшебницы приобрели более привычную картину. — Тебе пора. — Да… Я… Намджун действительно желал остаться вместе с омегой, вернуться к их неловкому проявлению чувств, но в то же время ему ужасно не терпелось прижать к груди малышку Дженни. Заобнимать ту до обморочного состояния; он ведь так по ней скучал, так за неё волновался! И теперь она была на расстоянии вытянутой руки, всего лишь в паре метров и постепенно приближалась ещё и ещё. — В общем… Вот, — неловко отвесил светлый маг, робко нагнувшись к Джису и оставив на её щеке детский и вполне невинный поцелуй. Альфа сразу же сорвался с места, чтобы не дай Бог не передумать и не увидеть растерянную реакцию оракула. Но та наоборот, прижала ладонь к щеке, надеясь обуздать приятную взбудораженность, захватившую тело. Она, в некой попытке справиться с настигнувшими эмоциями, опустила голову вниз, скрывая дурацкую улыбку за волосами и зажмуриваясь от нового приступа радости. Да, Джису определённо нравилось чувствовать. — Джунни! — Ещё раз воскликнула Дженни, носом утыкаясь в широкую и мускулистую грудь брата. Омега спряталась в родных объятиях от безумства остального мира, как делала это доселе. Светлая волшебница не верила что после всех мучительных испытаний, после стольких лет заточения, потерь, смертей, ужаса в лагере и классового гнета, она собиралась спокойно зажить, не боясь, что принесёт завтрашнее утро. Теперь она могла блуждать в любом месте, без страха быть схваченной и запертой. Теперь она могла быть собой, не боясь использовать волшебство во благо и любоваться многообразием мира. Перед ней представала настоящая, бурлящая, кипящая жизнь с мириадами путей и возможностями дышать полной грудью. Дженни бы обрадовалась гораздо сильнее, если бы цена, которую она заплатила за всё это, не была слишком удушающе высокой. Только находясь в крепких тисках брата, омега почувствовала себя более-менее благополучно и спокойно. Поскольку остальное время думала, что в войне, где все победили, светлая волшебница, к сожалению, проиграла.~
Смеркалось. Чонгук отошёл от балконных перил и уверенно направился в запылившуюся детскую; в то место, откуда мать выкрала его под покровом ночи двадцать лет назад. Как оказалось, Джунг оставил комнату младшего сына абсолютно нетронутой и часто приходил сюда погоревать — в глазах принца это делало отца более… Человечным? Что, по мнению альфы, звучало абсолютным нонсенсом! И всё же, если отмести эмоциональную подоплеку и взглянуть на факты объективно, получалось, что каким бы монстром Джунг ни был, он всё равно безумно… Скучал по своему сыну? Чёрт, голова Чонгука и без того взрывалась от миллиона противоречивых мыслей, куда ещё и это? Альфа грозно вошёл внутрь детской, застопорившись между комодом и дверью, поскольку перед ним — неожиданно — предстала Лалиса. Она находилась к нему спиной; передвигала и рассматривала симпатичные игрушки при помощи практически дотлевшей керосиновой лампы. Омега была насто-о-о-олько занята светской беседой, что попросту не заметила приход своего альфы. — Знаешь, Чонсу, — её мягкий, ласковый голос, которым страж обращалась исключительно к сыну, заставил Чонгука тут же позабыть обо всех невзгодах и облокотиться на стену с широченной улыбкой на устах, — в моём детстве из игрушек были только стиральная доска, да оружие. Но я позабочусь, чтобы у тебя было много разных интересных вещей. Например, вот этот плюшевый дракон. Как он тебе? Правда милый? Лалиса нежно прикоснулась к верхушке живота, круговыми движениями очертив его рельеф, и любовно оставила одну ладошку в районе пупка. Омега нехотя уложила игрушку обратно, а затем опустилась к странной механической платформе с чередующимися фигурками командира, генерала и лейтенанта. — Наверное, тебе, как мальчику, будет интересно затевать различные баталии из солдатиков. Эх, а вот я в детстве всегда мечтала о кукольном замке, — на полном серьёзе продолжала страж, пытаясь разобраться с диковинной вещью перед собой. Чонгук упорно сдерживался, чтобы не прыснуть смехом раньше времени, — хотя может тебе понравится строить здания из кубиков или играть с магией… Йит, да как эта штуковина работает? Лалиса в очередной раз щёлкнула по выступающей педали, победно заводя музыкальную платформу. Однако вместо ожидаемой пленяющей мелодии, до стен детской донесся страшный скрежет заржавевшей конструкции; безумно резанувший по ушам. Страж попыталась утихомирить сломанную игрушку, но переключатель предательски заклинило. На помощь пришёл объёмный сгусток тёмной магии, усмиривший механическую машину и не на шутку испугавший омегу. Она уж было подумала, что попалась в какую-то ловушку; с замиранием сердца подняла взгляд на стоящего позади «спасителя», а затем различила родные черты… — Чонгук-а? — удивленно уточнила страж, жадно рассматривая выбеленные волосы и измученный вид альфы. Её глаза увлажнились бы, если бы не позитивный настрой принца. — Что… Твои волосы… — Скажем так, у меня новый имидж, — отмахнулся Чонгук, приближаясь вплотную и предоставляя Лалисе возможность разглядеть новшества в непосредственной близи. — А вот что ты здесь делаешь? В королевстве ещё небезопасно. — Минхо передал, что вы взяли столицу, и мы с Чеён поспешили сюда. Больше не могли оставаться вдали, — до сих пор прибывая в шоке, поведала омега и осторожно прикоснулась к мужу, раскрашенному битвой с Тэхёном. — Боже, Гуки. Тебе должно быть очень больно. — Ни капельки. Джису накачала меня снадобьями, так что я почти огурчик. Лалиса беспрекословно утянула принца на пыльную кровать подле них и бережно, боясь навредить ещё сильнее, принялась осматривать последствия сражения. Возникшие древние «татуировки», засохшие пятна проступившей крови, разбитую нижнюю губу. Чонгука хорошенько помотало в бою — омега лишь надеялась, что Тэхёну тоже весьма серьёзно досталось. — Эй. Я узнаю этот взгляд. Не надо плакать, — предостерегающе озвучил альфа, укладывая руки по бокам живота, и медленно продвинулся к середине. Он словно упивался чувством единения с маленькой растущей жизнью, спрятанной в его ладонях. — Поболит и перестанет. Скоро буду как новенький. — Может, тебе лучше прилечь? — взволнованно продолжила Лалиса, чья паника вырвалась наружу, а эмоции взяли верх. — Или, может, нам нужно вернуть тебя во Флорен? Что если у тебя внутреннее кровотечение? Что если… — Лиса, со мной всё хорошо, — клятвенно заверил Чонгук, заключив омегу в успокаивающие объятья, и при помощи магии сместил ажурную накидку к подножью кровати. Из-под покрывала выглянуло весьма чистое постельное бельё, кремового цвета; альфа осторожно потянул стража на себя и помог им втроем устроиться на подушках. Приволок с полки игрушку плюшевого дракона — который своими широкими крыльями и массивным хребтом обвил живот Лалисы — и уткнулся подбородком в тёмную макушку. — Теперь точно всё хорошо. Спокойствие Чонгука благосклонно повлияло на нервозность омеги. Она через некоторое время тоже поутихла, захваченная теплом мускулистого тела и сладостью перемешавшихся ароматов. Метка на плече приятно заколола, стоило альфе до неё дотронуться, и страж невольно улыбнулась, вспоминая их первую брачную ночь. — Гуки? Но, увы, её оставили без ответа. — Чонгук? — уже чуть увереннее позвала Лалиса, приподнимаясь на локте и наблюдая за умиротворённо уснувшим принцем, по-прежнему придерживающим пальцами дракона. Его грудная клетка ровно поднималась, голова немного завалилась набок. Страж вновь устроилась рядом с альфой, прижимаясь к нему сильнее, дабы обдать жаром своего тела и подарить максимальный комфорт и уют. Она оставила нежный поцелуй в шею, носом втянула манящий запах сирени, прикрыв глаза. — Спокойной ночи, Чонсу, — произнесла Лалиса, понимая, что это будет первый раз в жизни, когда она засыпала с жадным предвкушением завтрашнего утра. — И спокойной ночи, мой герой.