mama, i’m in love with a criminal

Перепады настроения Като нехило удивили. До этого за Дайске он такого не наблюдал: тот бывал либо показательно прохладным, что считалось за хорошо расположение духа, либо колким и язвительным, что отражало плохое настроение. Тут он проскакал через все прежде невиданное. Употребляет наркотики? Это бы объясняло его поведение. Такое случается с наркоманами на отходах. Като заторможенно собрал все со стола и вышел следом за боссом, проходя за бар. Камбэ же исчез в коридоре по пути к лифтам. — Что же он такое?.. — пробубнил себе под нос Хару, сооружая коктейли. Признаться, Камбэ не оправдывал ожидания копа-бармена с самого начала. Вместо жёсткого кумичо клана он встретил холёного представителя золотой молодежи. Потом весь этот разговор про бизнес, потом ссоры с семьёй. Причём, это было явно не про мальчика, которым помыкают окружающие родственники, а он лишь номинально носит титул главы клана: даже бабушка говорила с ним в осторожной манере, хоть и жёстко. И чем больше деталей пазла Хару получал, тем меньше понимал, что вообще происходит. С подносом в бассейн он побрел медленно и в раздумьях. На этом этаже он не был ещё ни разу. В здешнем режиме работы Хару даже на пробежки по утрам выходить перестал, впервые за восемь лет, между прочим, куда уж было развлечениям вроде бассейнов и спортзалов. Като в очередной раз захотелось себя стукнуть за то, что каждый раз в этом месте он говорит «меня больше ничем не удивить», и каждый раз удивляется. Прошлый раз случился, когда он нашёл в винном погребке испанское вино от восемнадцатого века. Бассейн был подсвечен по стенкам и дну тысячами одиночных светодиодов, плавно менявшими свой цвет. Бортик был выложен из мрамора вперемешку с единичными блоками светильников, мягко бьющих холодным белым вверх. Так же имелось с пару десятков дорогих шезлонгов, по виду удобнее, чем кровать в квартире Хару, на которой он спал последние лет десять. У одного из таких стоял Дайске к бармену спиной, очевидно уже сменивший белье на плавки и теперь расстёгивающий рубашку. — Э-э-э… — бесконечно изящно ознаменовав своё прибытие выдал Като. — Твои плавки на соседнем шезлонге, — сообщил Дайске. — Поставь это на плавучую подставку. О существовании «плавучих подставок» Хару знал примерно столько же, сколько и о существовании киборгов-убийц и дворецких с искусственным интеллектом. Он наполнил обе очоко, и одну Камбэ сходу урвал себе, пока Хару приближался к своим новым плавкам. В них не было ничего примечательно, кроме невероятного качества ткани. Переодеваться он ушёл в специально отведённую комнатку, отмеченную табличкой. Вышел, страдальческим взглядом оглядел скинутый комом на шезлонг костюм Камбэ, который наверняка стоил как неплохая тачка. Видимо, умением складывать вещи кумичо не был обременен. Дайске уже стоял у кромки воды. Надо было признать: сложен он был прекрасно. Подтянутое тело, сухо проступающие под кожей мышцы, но накачанным назвать его было нельзя, скорее аристократично-атлетичным. А ещё кожа его была, казалось, фарфоровая, без единого изъяна и белая, на фоне самого загорелого Хару и вовсе кажущаяся кипельной. А, подойдя ближе, Като с удивлением обнаружил, что он сам выше Камбэ на добрых десять сантиметров. Очевидно, его классические ботинки обладали не хилой такой платформой, что при этом не бросалось в глаза, ведь до этого Хару разницы в росте не замечал. Дайске неотрывно глядел в переливающуюся всеми цветами воду ровно до тех пор, пока Като не подхватил свою очоко. Они звонко ударились боками чашечек. — За… — начал было Камбэ, но вдруг бросил. — А к черту! И с все таким же благородным изяществом прыгнул дельфином в воду. Като усмехнулся про себя и прыгнул следом. Вынырнув, Дайске смахнул со лба волосы, пригладив те назад, и подплыл к Хару, устраиваясь в нише в стенке бассейна, специально предназначенной для сидения. — У вас вообще ничего не сделано, кхм, скромно? — аккуратно поинтересовался Като, подавая Дайске бокал с коктейлем. — К чему притворяться тем, кем ты не являешься? — пожав плечами, отпил из бокала Камбэ. — К тому же этот отель — одно из самых скромных мест, которыми я владею. Остальные жилые строения выглядят уж слишком громоздко. — Боюсь представить, — хмыкнул Като. — Вы всегда так жили? — Хару, — Дайске, кажется, впервые взглянул ему в глаза без издёвки, — для меня все это не стоит и плевка. Это можно продать, купить новое — дороже, можно даже дешевле, только непонятно, зачем. Я понимаю, что это тяжело осознать, но мои деньги никогда не закончатся. До самой моей смерти точно, даже если я умру через сотню лет. Как ты думаешь, при таких раскладах стоит обращать на все это внимание? — Вы полагаете, что не можете быстро потерять все свои деньги? — Я никогда не вкладываю все состояние во что-то одно, а в остальном мир не знает ни одной финансовой схемы, где можно просадить разово такое состояние. — То есть, вариант, что у вас кто-то отберёт место кумичо, вы даже не рассматриваете? — Като произнёс это максимально деликатно, чтобы эти слова невозможно было воспринять за угрозу. — Боже, святая простота, — ухмыльнулся Дайске. — Даже наивнее, чем кажешься. Отобрать у меня пост и состояние возможно лишь одним методом — убив меня. И в таком случае он перейдёт кому-то из семьи, соответственно, сторонним личностям без наличия сговора с семьей это невыгодно. Это прозвучало как-то настолько спокойно, что Хару на секунду стало даже жалко Дайске. Получалось, что Камбэ был в своего рода капкане, и капкан этот разожмёт свою пасть только тогда, когда парень сдохнет. Като почему-то не задумывался об этой стороне жизни сильных мира сего: они не имели возможности спокойно спать, не боясь удара в спину, спокойно есть, не боясь быть отравленными, спокойно общаться с теми, с кем хочется, даже попросту спокойно выходить на улицу. Такая жизнь наверняка требовала настороженности, граничащей с паранойей, которой у Камбэ, к слову, вроде бы особо не наблюдалось. Естественно, назвать его раздолбаем было нельзя. Он был довольно внимателен, проницателен и, очевидно, умён, но нездоровое внимание своей безопасности не уделял. Взять хотя бы тот раз при приеме Като на работу, в который Камбэ ясно дал понять, что он доверяет проверке своей службы безопасности и не планирует влезать во все это сам. С одной стороны, его можно было понять, ведь один человек не может заниматься всем подряд, а с другой стороны само нахождение Като здесь доказывало — служба безопасности Дайске Камбэ не идеальна. — Расскажи лучше о себе, — хмыкнул кумичо, делая ещё глоток. — Да нечего особо рассказывать, — дернул плечами Като, почувствовав, что только что позволял себе расслабиться, и напомнив себе, что делать так ни в коем случае нельзя. — Я обычный бармен из не самого большого города. — Не бывает людей, которым нечего рассказывать, — мотнул головой Камбэ. — Бывают только те, кому есть, что скрывать. Хару дернуло. Неужели все-таки узнал? — А ты обычный бармен, так что излагай, — продолжил, улыбнувшись, Дайске. — Я всю жизнь был весьма заурядным. В универ не поступил, желания не было, да и оценки были не то, чтобы высокие. Начал работать барменом, получалось неплохо, ну и затянуло… привык к заработку, устроился как-то… Врать оказалось сложнее, чем он сам думал. Като сам чувствовал, как его история явно попахивает ненатуральностью. Нормальные люди про свою жизнь так не рассказывают. — В детстве стрельбой занимался, хотел пойти военным или копом, но провалил вступительные, — осторожно добавил скользкую подробность Хару непринужденным тоном. — Ты слишком упрям, чтобы не добиться своего, как мне кажется, — сообщил Дайске. — Ну, таким я был не всегда, — постарался не нервно усмехнуться Като. — Это с возрастом пришло. А сейчас уже учиться поздно. — Сколько тебе лет? — прищурился кумичо. — Скоро исполнится тридцать. — А ты неплохо сохранился, — Дайске, даже, кажется, выглядел немного удивленным, а после совершил очень смущающую штуку. Он лёгким толчком оказался в непозволительной близости и цепко схватился за предплечье Като, поднимая руку наверх и внимательно ощупывая кожу ближе к плечу. Хару едва сдержался, чтобы не вырвать руку. — И правда хорошо сохранился, — задумчиво повторил Дайске, отпуская. — Что вы делаете? — насупился Хару. — Кожа на внутренней стороне плеча сильнее всего выдаёт возраст. Но ты следишь за физической формой, так что это не особо заметно, — легко ответил Камбэ. — Тебе уже тридцать, а семьи до сих пор нет? — Ну… с такой работой не так-то просто найти жену, — пожал плечами Хару. — Ночной график, среди пьяных людей, ревность к клиентам… — О, понимаю, — кивнул Камбэ, улыбнувшись уголками губ. Като механически кивнул, и лишь после до него дошло. Что? Что он понимает? Ревность? Это он сейчас подтвердил, что есть что ревновать? Или к чему это? — Ты забавно краснеешь, — усмехнулся Дайске, уплывая в противоположную сторону. — Не думал, что это будет так заметно при твоём цвете кожи. — Черт, — еле слышно цыкнул себе под нос Хару, отворачиваясь. Проклятый манипулятор. Развел и даже не поморщился. — Камбэ-сама, спешу напомнить, что у вас на девятнадцать часов назначено собрание вакагасира, — раздался механический голос дворецкого откуда-то сверху. Като даже вздрогнул от неожиданности. — Как насчёт отмены? — поинтересовался Дайске, закатив глаза. — Настоятельно не рекомендую, мы уже отменяли предыдущую встречу, — отозвался дворецкий. — Ясно, — вздохнул Камбэ. — Отдай указания по подготовке, а сам подготовь отчетность и отправь на почту Сузуе. — Будет исполнено. — Иди спать до шести вечера, — уже для бармена бросил Дайске. — к семи чтобы был на стойке, свежим и вменяемым. — Я вроде выспался, Камбэ-сама… — Это приказ. Собрание долгое, ты будешь нужен на всём его протяжении. — Хорошо, Камбэ-сама, — Хару аккуратно поклонился и вылез из воды, подтянувшись. — И надень пиджак, не зря же портной мучился, угадывая твои мерки по фотографиям.