remorse.

      Снег крупными хлопьями падает на землю, накрывая её белым одеялом. Зима в этом году выдалась сухая и холодная. Осенью, запас тыкв и картофеля увеличился втрое, отчего на обед часто подавали картофельное пюре, жаркое, запеченную тыкву или же тыквенный суп.       Близился великий Божий праздник. Рождение Иисуса Христа, Рождество Христово. Предрождественская суета была в монастыре уже около недели, все упорно трудились и тщетно готовились к этому событию. Это был праздник для всех, поэтому монахини, чтобы внести в свою жизнь хоть немного радости и краски, каждый год играли тайного санту, обмениваясь подарками. Атмосфера праздника и легкости царила в обители. У всех было приподнятое настроение. — Это расческа? — спросила Кристина, осматривая предмет. — Да, купила её в городе — Инес улыбнулась — Твои волосы… они правда очень густые и красивые.       Голубоглазая кивнула головой, расчесывая первую прядь. — Мама говорила, что ненавидит мои волосы… — опустив голову вниз, грустно прошептала Сото — Она говорила, что в монастыре с такими длинными волосами не положено быть. — Думаю, она была не права — твердо ответила ей Инес.       У матери Крис, Изабель, выявили синдром Альцгеймера. Он только начинал развиваться, но женщина уже забывала многое. Она забывала о жизни до монастыря, забывала о своём муже, который погиб. Медленно, но верно, она шла к тому, чтобы забыть всё и это подкашивало Кристину. Она ужасно боялась, что в один день, она зайдет к матери в келью и та её, попросту, не узнает. Эта мысль вгоняла девушку в отчаяние. Несмотря на всё, что делала с ней Изабель, она любила её, как дочь любит мать. И было по-настоящему страшно и больно смотреть на то, как её мама, всё больше и больше с каждым днём, забывает свою жизнь. — Мне страшно, Инес — Кристина положила расческу на стол — Мне правда страшно, что она всё забудет.       Инес прекрасно видела, как Благочинной становится хуже, но ей так не хотелось расстраивать блондинку. Джоана говорила оберегать её и защищать, это настолько сильно вбилось девушке в голову, что она стала Кристине практически второй матерью. Также, она умолчала об одном моменте. Изабель было плохо и однажды, когда Инес пришла к ней чтобы проведать, она её не вспомнила. Совсем. — Кристина, ты думаешь об этом слишком много — Казначея, которая заменила место Джоаны, и теперь уже стала Настоятельницей, подошла к голубоглазой поближе — Смотри реальности в глаза. Мне не хочется врать тебе, я правда не хочу. Но когда-то, случится тот день. Этого не избежать, не отменить. Когда-нибудь он настанет и нагрянет на тебя, как гром посреди ясного солнечного денька. И ты должна быть готова к нему, ты должна быть сильной.       Кристина невероятно сильно благодарна Инес за всё, что она делает для неё. Да, Джоана и правда была права. Она никогда не оставит, никогда не бросит. У блондинки был выбор и она его сделала. Осталась в монастыре, потому что привязалась к этому месту, внутри которого произошла история. Их история. — Хорошо, я понимаю — спокойно ответила Кристина.       Она стала рассудительной и заметно повзрослела. Конечно, ей было невероятно трудно, но это дало ей новое начало. Новую жизнь и право на существование. Право на дальнейшую борьбу. Вспоминая всё, что было раньше, Кристина думала, что это было продолжительным сном. Она была глупой, маленькой девочкой, которая ничего толком и не знала о любви, а уж тем более, о жизни в целом. И да, периодически… Она невероятно сильно скучала по Джоане. Потому что та стала той, кто подарил ей то, что у неё есть сейчас. — У Норы с Эвой все в порядке? — поинтересовалась девушка. — Эва сильно расстроилась, что Нора не попалась ей в тайном санте — усмехнулась Кристина — А так… вроде бы очень даже хорошо. — Это прекрасно. — Я как-то… устала? — неуверенно сказала Сото. Скорее всего, ей просто хотелось побыть одной. — Да, ты сегодня хорошо поработала, можешь пойти отдохнуть — на лице Инес выступила легкая улыбка — Я горжусь тобой. — Спасибо, Инес — Кристина тепло обняла её. Единственная поддержка и опора.

***

      Четыре стены тесной пыльной кельи давили. Кристине казалось, будто комната сжимается и её сейчас раздавит. Она встала с кровати, оглядываясь по сторонам. Пожилая монахиня, работающая в библиотеке, умерла пару лет назад. Вместо неё поставили другую, с которой Кристина ссорилась практически каждый день. Она не слушала её. Не ставила в авторитет. И это очень вымораживало блондинку. Молодая монахиня, день за днем, будто бы специально выводила её на плохие эмоции, что лишь ухудшало ситуацию. Сото практически всегда была обеспокоена и это сильно влияло на окружающих её людей. Да, она иногда срывалась на Инес. И это гложило Кристину. Она ненавидела себя за это.       В темноте, голубоглазая нащупала выключатель и, пытаясь не скрипеть так громко, заперла дверь. Она стоит перед зеркалом в ванной. Осматривает себя с ног до головы. Тонкие ноги и руки. Кристина всегда была полненькой, но сейчас этого по ней и не скажешь. Блондинка худая. Очень худая и это даже может показаться нездоровым, но физически она чувствует себя хорошо. Моральная боль давно подавляет все остальное.       Самое главное, то, что привлекает внимание больше всего, это волосы. Они правда очень густые и длинные. Кристина ни разу в своей жизни не перекрашивала их. Таким волосам можно лишь позавидовать. И всё же, она снова невольно вспоминает слова Изабель. — В монастыре не прилично ходить с такими длинными волосами! — передразнивает она её в зеркале.       Блондинке всегда не хватало внимания со стороны матери. Женщина открыто ненавидела её. Кристина не знает что такое любовь между дочерью и матерью. Помнит, как Эва рассказывала о своей маме и даже плакать хочется от непонятной обиды и зависти. Письмоводительница говорила, что они как лучшие подруги. Она могла рассказать своей маме о чём угодно и та всегда выслушает и поддержит. Голубоглазая же, этого никогда не знала. И уже не узнает. — Так бы и побрила налысо, да? — спрашивает Кристина у своего отражения, повторяя слова Изабель.       Сото трогает свои волосы, осматривает их со всех сторон. К ним прикасалась Джоана. Её касания всё ещё остались на светлых волосах. Но также, к ним прикасался и Патриарх. И это невероятно триггерит блондинку. Пора бы распрощаться с тем этапом своей жизни навсегда. Пора его отпустить. И Джоану тоже. Она не вернётся. Это всё было враньём, то письмо и её слова. Это полная ложь. Она уже давно затерялась, а Кристина даже и понятия не имела где. Нужно отпустить, она никогда не вернётся. Посмотри правде в глаза.       Девушка достает маленькие ножнички из ящика и просовывает два пальца в отверстия. Разводит острые концы в стороны. Не решается. Лишь держит в руках клок волос, направив на него ножницы. Давай, ты должна. Она делает одно движение и волосы падают на пол. Плачет, бесшумно кричит, но всё равно стрижёт. Стрижёт коротко, так, что волосы еле-еле плеч касаются. Она слишком долго ждала её. Прошло десять лет, чего ты ждала, Кристина? Что Джоана приедет за тобой, словно принц на белом коне? Да это полный бред. Лишь детские глупые сказки.       Кристина собирает волосы с пола в кучу, засовывает их в целофановый пакет и прячет за кровать. Осматривает себя. Новая прическа делала её моложе, теперь она выглядела как школьница. Ей совершенно плевать на то, что подумают остальные. Она постриглась криво, потому что никогда в своей жизни не пыталась постричь кого-то, а уж тем более сама себя. Но всё бывает в первый раз. И блондинка сползает по стене на ледяной пол, закрывая глаза руками. Плачет. Она думала, что выплакала всё, но нет. Вытаскивает письмо Джоаны из библии. Да, она хранила его там, потому что до её библии никому и дела нет. Никто не залезет, никто не прочтет то, что принадлежит ей.

«И всё же было хорошо, да? Значит так и будет. Так и будет».

      Не будет. И письмо разрывается на мелкие клочки, отправляясь в мусорку.

***

      Уже завтра наступит Рождество и теперь суета в монастыре ещё больше. В трапезной пахнет чем-то сладким. Монахини пекут тыквенный хлеб и, честно говоря, это было одно из самых вкусных, что пробовала Кристина за всё своё время пребывания в монастыре. Она проходит мимо кухни и отламывает немного теплого хлеба, только из печи. Всё равно никто не заметит, сейчас тут никого нет. Она ест медленно, наслаждается каждым кусочком.       Инес звала её к себе, поэтому девушка идёт по темным коридорам, направляясь в келью Настоятельницы. Она три раза стучит по деревянной двери и входит в просторное помещение, которое уже стало ей родным. Инес повёрнута к ней спиной. — Крис… — она оборачивается и теряет дар речи. Девушка ещё не видела новую причёску голубоглазой -…тина. Что с твоими волосами?       Она подходит ближе и трогает, непривычно короткие, но всё такие же блондинистые, волосы. — Отстригла, как видишь — она крутится перед ней, показывая причёску со всех сторон — Очень плохо, да? — Да нет, просто непривычно тебя видеть с короткими волосами — задумчиво отвечает Инес и подходит к своему рабочему столу — А зачем?       Кристина стоит в ступоре. Этот вопрос загнал её в тупик. Зачем? Чтобы отпустить всё это и не вспоминать больше? Чтобы жить дальше? Она теряется. — Захотелось перемен — коротко (прямо как и её волосы) отвечает блондинка. — Так, ладно…       Инес чем-то взбудоражена. Было видно, что она была не спокойна, будто бы что-то случилось. И это сильно напрягло Кристину. Она редко видела её такой… энергичной. — Что такое? — спрашивает голубоглазая. — Там… — девушка закрывает глаза и делает глубокий вдох, а потом выдох — К тебе пришёл кто-то. Внизу, возле ворот.       Сото смотрит с настороженностью. К ней кто-то пришёл? Кто? Этот вопрос въедается в подкорку мозга и она бежит на улицу. Хочет узнать, кто такой, этот странный человек, кто пришёл к ней. К ней, именно к ней. Блондинка даже забывает надеть теплую кофту, чтобы не замерзнуть, но ей настолько всё равно сейчас. Она просто бежит по коридорам, сталкиваясь с монахинями, которые, сперва, удивляются её короткой прическе, а потом ворчат, что она бегает по монастырю.       Наконец, девушка выходит на улицу. Пытается отдышаться, щёки стали красными и пот проступил на лице. Холод мгновенно даёт о себе знать и касается её, отчего она немного дрожит. Сейчас есть большой риск заболеть, но разве ей есть до этого дело? Она думает лишь о том незнакомце. Осматривается по сторонам и видит высокую фигуру у ворот. В темноте тлеет огонек сигареты, фигура подносит её к губам, затягивается пару секунд и выдыхает дым в холодный воздух. Блондинка подходит ближе.       Рассмотрев фигуру с более близкого расстояния, Кристина замечает темные длинные волосы, покрашенные в фиолетовый на концах. — Ты не забыла? — внезапно говорит девушка, а у Сото внутри всё горит, когда она слышит эту фразу.       Нет, этого просто не может быть. Это не… Это не правда. — Что?.. — переспрашивает Кристина, не веря. Кто-нибудь, ущипните её прямо сейчас. — Я вот не забыла — она поворачивается и у блондинки крышу срывает.       Джоана стоит прямо перед ней. Она снова затягивается сигаретой и, наконец, выбрасывает её в сторону. Горящий никотин тонет, скрываясь под слоем снега. Она практически не изменилась. Точнее, она вообще не изменилась. Ни капли. Кроме фиолетовых кончиков волос. — Твои волосы — Бианчи подходит к ней, практически вплотную, а девушка пошевелиться не может — Мне нравится — заправляет выбившуюся прядку ей за ухо.       Кристина смотрит прямо в её карие глаза. Они всё такие же тёмные, но не такие, как были в тот самый день. Они такие, какими были тогда, когда они танцевали. Такие, какими были в её домике. — Джоана… — ещё секунда и Кристина плачет, ноги подкашиваются, она почти падает на землю, но темноволосая её ловит, крепко прижимая к себе.       У голубоглазой все рыбки, плавающие в океане глаз, уже давно сдохли. У неё не осталось никакой надежды, а теперь девушка появляется, словно снег в середине лета. Она брыкается, бьёт её по спине, не хочет принимать этого. — Это не настоящее, ты соврала мне! — она срывается на крик, а кареглазая лишь прижимает ближе — Ты мне соврала, соврала… — Тише, тише — она покачивается в объятиях, пытаясь успокоить и у неё получается. Держась за джинсовую куртку Джоаны, блондинка лишь всхлипывает, но плакать перестаёт.       Кристина обнимает её, хватается за её одежду, пытается почувствовать что это реальность. Что она и правда здесь. — Эй, Крис — она поднимает её голову за подбородок, смотря девушке в глаза — Ты же не забыла? — Ты блять идиотка, ты такая идиотка! — кричит она и целует её.       Кристина целует грубо, жадно. Десять лет. Она десять лет не чувствовала вкус её губ. А теперь хотелось забрать всё и сразу. Хотелось стать ей, чтобы осмотреть каждую родинку, каждый шрам. Она зависима от неё. Ей не нужен никто, кроме неё. — Смотри, что у меня есть для тебя.       Джоана отодвигается от девушки и Кристина возмущается. Она хочет, чтобы их тела всегда были рядом. Их души были рядом. Она хочет наверстать упущенное время. Темноволосая роется в карманах и достаёт оттуда маленький свёрток, протягивая его Кристине. — Оно никуда не потерялось, я нашла его в своей келье… — опустив голову вниз, говорит Джоана — Извини, что не отдала сразу… хотелось забрать хоть что-то, что будет напоминать о тебе. — Ты же знала всё с самого начала, да? — с печалью в голосе, спрашивает голубоглазая и принимает предмет из рук Бианчи.       Она распаковывает его и видит кольцо. То самое, с буквой К. И вот, спустя долгое время, оно наконец вернулось к своему владельцу. Какая приятная неожиданность. — Знала ли я? — задумчиво говорит кареглазая — Где-то внутри, возможно. А так…       Кристина не хочет слушать. Она не даёт ей говорить, лишь снова касается своими губами чужих, кладя одну руку ей на щеку, а другой массируя выбритый затылок. Как же она по ней скучала. Пиздецки скучала. — Ты никуда не уедешь? — с надеждой спрашивает Сото и понимает, что ей даже ответа её слышать не хочется. — Я… — Вот прям никуда? Никогда не уедешь? Джоана, останься, останься со мной, прошу тебя… — она тяжело дышит, пытается успокоиться, но не может. С паникой осматривается по сторонам. — Крис, Крис, посмотри на меня — она заставляет её посмотреть ей в глаза — Я здесь и я не уеду. Я не уйду.       Она снова плачет и Джоана уже не знает что делать, поэтому лишь тихо, снова прижимает к себе, поглаживая её по спине. — Всё будет хорошо, помнишь? — спрашивает её девушка. — Да… — всхлипывает блондинка.       Так и будет.