Исповедь у дверей моего хозяина.

Ранним утром мальчишка шарился по кровати, сонно пытаясь отыскать знакомый силуэт, однако рядом с собой он не ощутил человеческого тепла. Выбираясь из-под одеяла, он понял, что хозяина рядом нет. Его не было ни в ванной, ни в кровати игровой комнаты, а значит он ушёл…опять ушёл. Дверь из комнаты оказалась не заперта, мальчик дёргал ручку, думая в чём подвох, открывал и закрывал, а когда понял, что никакого подвоха нет, он закрыл дверь и решил, что смог бы найти мужчину в особняке, стоит только поискать. Но он был голый, свои вещи он ещё вчера закинул в стиральный отсек, откуда их забрали как только они там появились. — Хо…хозяин? — Его было еле слышно и он ощутил какую-то опустошённость. Он боялся выйти из комнаты, но очень хотел найти Григория, только вот одежды у него не было. Пытаясь хоть что-то найти в шкафчиках, он наткнулся на большую чёрную рубашку. Ничего больше на полках он не обнаружил. Это было лучше, чем ничего. Обувь стояла в углу, где он её и оставил. Здесь его нередко видели в разных обликах, поэтому он не сильно боялся выйти на улицу в одной только рубашке и кроссовках, да и какая разница, что о нём будут говорить люди, которые боятся своего господина, как огня. Когда мальчишка застегнул рубашку, он понял, что на нём она смотрелась как мешок и прикрывала гениталии. Натянув на себя кроссовки, он поспешил покинуть комнату. Голодный и ослабший, но выспавшийся, он ходил по коридорам огромного здания, пока в окне не показалась знакомая спина. Как выйти отсюда, мальчик не знал, но понимал, что главное, это спуститься на первый этаж по лестнице. Сейчас он по-видимому был на 3 этаже. Когда он нашёл лестницу, то быстро побежал по ней, и уже на втором этаже были люди, которые упорно делали вид, что не замечают его. — Хозяин будет в бешенстве, если узнает, что мальчишка сбежал! — Перешёптывания были довольно громкими, поэтому Арсений чувствовал себя неприятно. Он хотел просто спуститься вниз, поэтому, даже не обращал внимания на удивлённые взгляды молодых женщин, которые прибирались тут и там. Когда он смог найти выход на пути никого не было. Охрана спокойно ходила по зданию. Никто не подходил к нему. Никто не смел с ним говорить, а тем более трогать. Они выглядели как статуэтки, поэтому зеленоглазый полуголый мальчишка на их фоне смотрелся вполне лаконично. Выбежав из здания, он ринулся в сад, где на большом мангале мужчина демонстративно жёг что-то. Все вещи, которые когда-либо приносили мальчишке вред, были окутаны пламенем, подпитываемым злобой и ненавистью Гриши. Листва на деревьях желтела, опуская маленькие кораблики-листья в большой искусственный пруд, который тихо раскачивал эти кораблики, словно море, пытающееся потопить нежеланных гостей; треск бушующих языков пламени выжигал из памяти все воспоминания, как сжигают траву по осени, чтобы проклевались молодые ростки. Мужчина стоял непоколебимо, забрасывая в мангал всё новые и новые вещи. Запах горелой резины был самым отвратительным. Арсений тихо подошёл сзади, крепко вжавшись в широкую спину грудью и лицом; сдавив руками тело брюнета, он почувствовал странный комфорт. Последним, что мужчина закинул в мангал, была в щепки раздробленная трость. Её серебряный наконечник был окутан ярким пламенем, дерево быстро тлело и вскоре, наконечник упал с края мангала, со звоном отдаваясь от плитки. — Это не простит моих грехов, но так, я думаю, нам обоим станет немного легче засыпать, зная, что эти вещи развеены по ветру. Знаешь, мне очень страшно терять власть над тобой, потому что я боюсь потерять тебя. Странно, не так-ли? — Нисколько. — А мне кажется, что ты совсем не понимаешь. Я как паук, в чью паутину по воле судьбы попала прекрасная бабочка, и я от жадности заворачиваю её в кокон, где она медленно погибает. — Это не правда! — Ты же до сих пор боишься меня, верно? В ответ была лишь непроницаемая тишина и птичьи трели. Ничего, что могло бы удивить мужчину. Конечно же мальчишка его боится. Он боится и всегда будет бояться. Даже сейчас дрожь его тела была слишком отчётливо ощутима. Они не смогут быть полноценны. Никогда. — Когда мне было десять, у меня была семья. — Печальное лицо тоскливо смотрело в сторону, улавливая каждое шевеление листвы и ветвей в своём импровизированном лесу. Хотелось, чтобы жар от огня окутал его тело целиком. Хотелось заживо гореть. — У моего отца был друг, он был его партнёром по бизнесу, а когда всё рухнуло, они разбежались. Мой отец играл по-крупному, он оставил этого несчастного по уши в долгах, а сам бесследно пропал, бросив нас с матерью. — Тело в руках мальчишки немного обмякло, словно готовилось упасть прямо в огонь. Арсений напрягся, ведь удержать мужчину он был не смог. — Этот мужчина требовал с матери денег, а когда ему надоело просто бросаться угрозами, он выловил меня после школы и поиграл со мной, как собака с куском мяса, насиловал и избивал, вымещая всю злость и ненависть. Мать понимала, кто это сделал, она пыталась добиться справедливости, но ей было слишком страшно принимать решения. Мать тоже бросила меня… Мужчина замолчал. Его печаль прервал тихий голос Арсения: «Она тоже ушла?» — Она повесилась. — Руки мальчика чуть крепче сжались вокруг мужчины. — Знаешь, когда я был в дет.доме, мне посчастливилось вовремя найти хорошую семью, иначе, я бы сейчас не стоял бы в стенах собственного особняка. Они не были богаты, но они старались дать мне всё самое лучшее и я получил то, что заслуживал, как и все дети. Все дети заслуживают семью, любовь и заботу. У меня даже был питомец. Однако, я всё ещё не мог жить нормально, потому что по ночам я орал и бился в приступах паники. Врачи не смогли меня вылечить, только пичкали таблетками. — Ветер играл с чёрными волосами, которые сегодня были не уложены как обычно, сзади маленькое тело придавливалось с силой к спине. — Я очень хотел ему отомстить. И вот, когда мне было 23, я нашёл его и узнал, что у него есть 6-ти летний сын, маленький русоволосый мальчик с зелёными глазами, которого он регулярно избивал, стоило ему выпить. — Сейчас Арсения колотило сильнее, чем когда-либо, будто его трясут, и чтобы вывести парня из этого состояния, мужчина положил ладонь на руку парня. Это касание было словно успокоительное. Дрожь стала меньше. — Я узнал об этом совершенно случаянно, от матери этого мужчины, которая вымаливала у меня денег на операции сыну и невестке. Она одна из немногих, кто знал про это изнасилование, потому что моя мама неоднократно пыталась добиться помощи от этой женщины. Нам даже деньги были не нужны, мать просто хотела засудить этого мужчину, но он исчезал так же, как и появлялся. Арсений молчал. В его голове складывался пазл, в котором и он и его хозяин — оба жертвы, только один со временем перешёл эту ступень, возжелав иного. Он как животное жаждал крови. Жаждал боли. Мальчик прекрасно понимал, что брюнет, сейчас твёрдо стоящий на ногах, в душе калеченный ребёнок, но он даже не представлял, как это могло быть связано с ним. Оказалось, что связано, косвенно, но связано. Он не видел своей вины в случившемся. Оно ведь так и было, он тоже жертва. Маленькие дети, возжелавшие мести и любви, даже больше, чем жизни. — Странно об этом говорить, но я хотел отомстить, однако, я бы не стал насиловать ребёнка. Я очень долго ждал, когда ты вырастешь, долго и мучительно, однако, я дождался твоего взросления. Знаешь, те деньги, которые твоя бабушка была мне должна, были мне совершенно не нужны. Мне очень хотелось доставить кому-то боль, а ты был на удивление похож на своего мерзкого папашу. Я хотел тебя сломать. Но в итоге сломался сам. У мальчика всплыло воспоминание, как полгода назад, во время очередного изнасилования хозяин начал плакать. Он рыдал, тычась парню в плечо, моля его о пощаде и прощении. Тогда единственное, что он мог сделать, это обнять брюнета и потрепать его по волосам. Что-то странное начало зарождаться именно тогда. Это чувство граничило с ненавистью, никак не уступая ей. После тех дней, хозяин стал звонить всё реже, а их игры сошли почти на нет. Иногда они просто лежали на кровати. Арсений всегда был голый и всегда в повязке. Никогда не смел говорить, да и говорить ему было не нужно — мужчина всегда молчал. Обычно в такие спокойные дни, он прижимал парня к себе и дремал, руками зарываяст в его кудри, а вечером увозил обратно. Когда ему было очень плохо, он избивал мальчика до потери сознания, со всей дури размахиваясь плетью; кровь появлялась от первого же удара, капая с плети, стекая по бокам к животу. Арсений всегда кричал и плакал, пытаясь избежать этого, уворачиваясь, но связанное тело как молодой листок на ветке, дёргалось и не улетало. Атмосфера в особняке была мрачной и тихой, а когда эту тишину разбавлял хриплый резкий крик, она становилась ещё и жуткой. Уборщицы, собирающие кровавые куски бинтов с пола, никогда не осмеливались смотреть на кровать, которая была на уровень выше пола — там, гордое дикое животное трепетно нависало над своей добычей, вылизывая каждую рану. Все знали об этом мальчике. Особняк наполнялся голосами лишь к утру, когда мальчика уже не было. Он уже спал в своей кровати, весь в бинтах и засосах. Рубцы на теле сочились кровью, стоило их коснуться. Эти воспоминания давали только страх, такой же животный, как и сны, которые он видел. В его снах маленький шестилетний мальчик плакал и прятался за матерью, когда буйный папаша кидался избивать его. Доставалось обоим: и матери, и сыну. Когда родителей не стало, осталась только бабушка. А когда появился этот мужчина стало ещё страшнее. И этот страх отбивал все страхи. Эти воспоминания избиений, матери и крови рассеивались, стоило холодной руке коснуться лица или тела. Теперь он спал спокойно. В его снах редко проявлялся пьяный мужчина с осколком в руках, кричащий о том, что мальчишка этого заслужил. — Ты никогда не сможешь быть со мной счастливым. — Рука мужчины всё ещё лежала на руке парня, а потом свисла вниз. Мужчина высвободился из объятий и, рассмотрев тело одетое в свою рубашку и кроссовки, снял с себя пальто. — Ты хочешь заболеть? — Пальто тяжело навалилось на плечи мальчика. В зелёных глазах отражался огонь. Тело продрогло. Мужчина влюблённо смотрел на человека, что неминуемо покинет его. — Ты сможешь от меня уйти? —Я не смогу. — Значит, даже не пытайся, потому что я тебя больше не отпущу. — Руки протиснусь к мальчишке и подняли за подмышки. Ноги болтались в воздухе и мальчик инстинктивно обхватил ими тело, пытаясь удержаться. Григорий придерживал парня за бёдра одной рукой, а другой рукой держал за спину. Сейчас зеленоглазый ребёнок висел на мужчине, уткнувшись ему в шею носом, обхватив его ногами и руками, стесняя ему движения. — Я даже не собирался уходить. Тела удалялись от затухающего огня, оставляя всё прошлое позади себя. Теперь они знали всё, что им было необходимо знать, чтобы продолжать испытывать друг к другу чувства. Ни один из этих двух не хотел уйти от другого. Завтра их день начнётся у врачей. Послезавтра они побредут по старому парку, ничего не боясь, держась за руки. Через неделю и через месяц они будут идти бок о бок. Они нашли своё спасение друг в друге. Сны из прошлого останутся в прошлом. Дверь в ту комнату навсегда будет замурована.