Когда я встану — упадут все
Так холодно… Странное было чувство: стоять на коленях под прицелом пистолета и при этом не проронить ни слезинки. Стойкость, или же безумство? Они не понимали, за что их держат здесь на этом богом забытом чердаке: повсюду плесень, много извёстки и в крыше просвечивались небольшие трещины, из которых дул порывистый ветер. Девушка уже не плакала — слёзы на её щеках высохли. Из-за ледяного ветра на месте слёз образовалась очень тоненькая корочка льда, которая медленно обжигала тонкую кожу. Парень смотрел на неё и пытался как-то развязать тугой узел верёвки, чем привлёк внимание. Мужчина, державший их на мушке, резко ударил рукояткой по лицу парня, от чего тот упал на пол и начал откашливаться. Кровь из разбитого носа текла по губам и подбородку, попадая в рот, и парень ощущал привкус железа на языке. Девушка зажмурила от страха глаза, и горячие слёзы вновь начали стекать по её щекам. — Ещё раз дёрнешься — и я твои мозги размажу по этим доскам, а голуби наконец попробуют человеческие мозги на вкус. — насмешливым басом прокряхтел мужчина, пнув парня в живот. От удара парень начал задыхаться, поглощая остатки воздуха. Девушка повернула голову в сторону парня и пыталась сквозь слёзы разглядеть его состояние. Дверь на чердак открылась, и ржавые петли заскрипели от натиска. В дверном проеме стоял невысокий брюнет в темных очках, закрывая цвет своих глаз. Выглядел он невзрачно, возможно даже для отвода взгляд: обычные чёрные штаны с множеством карманов, серое худи с огромным капюшоном и кроссовки белого цвета. По бокам от него стояли два крупных телохранителя в строгих чёрных костюмах. Они бы не отличались от других, но была одна маленькая деталь — небольшая эмблема чёрного дракона на красном фоне. Из пасти дракона красовались чёрные языки пламени. Парень слегка улыбнулся и слегка наклонил голову в знак приветствия своих пленников. — Господин Джонаку, мы доставили их сюда как вы и просили, — отчитывается мужчина. Парень беспристрастно посмотрел на него, а затем за считанные секунды достал пистолет из кармана штанов и продырявил мужчину насквозь. От неожиданного выстрела девушка вскрикнула. Капли крови убитого моментально засохли на лице девушки. Задыхающийся парень, приложив усилия, сел на колени, мотая головой чтобы сбросить грязь с волос. — Терпеть не могу таких кретинов. Зачем выдавать имя при свидетелях? Тупица, ей-богу — хладнокровно заметил мужчина, поправив очки на переносице — Должно быть вы задаетесь вопросом по какой причине вы здесь? Вполне приемлемый вопрос. Ах да, где же твои манеры, Джонаку. Позвольте представиться — он снял очки и перед парнем и девушкой возникло ужасающее лицо: шрам через весь правый глаз и повязка на нем. Мужчине было лет 35-40, небольшого роста, худое лицо, а на щеке красовалась татуировка коготь дракона, которая уже давно выцвела. — Меня зовут Дон Джонаку. Я являюсь боссом нашей организации по истреблению недостойных людей. И так вышло, что вы не достойны нашего общества. — леденящим душу голосом Джонаку закончил свою фразу. Его поблекший чёрный глаз источал ненависть к людям напротив, хотя он даже не знает их, но ему было достаточно одного — оранжевая радужка глаз. Он ненавидит таких людей, презирает и считает недостойными жить на этой планете. Будь его воля он бы истребил их всех, как воробьев. Чуть прихрамывая на левую ногу, Джонаку шёл в сторону пленников. Парень и девушка прижимались друг к другу от страха, понимая, что их ожидает конец. — Этот так романтично, да, парни? — усмехнулся Дон, обращаясь к охранникам с каменными лицами, — Последние минуты вместе. И даже не плачут, хотя скоро сдохнут. Ну что за прелесть? — на последней фразе Джонаку рассмеялся и два амбала засмеялись вместе со своим босом. Подсев на корточки в метре от пленников, Джонаку добавляет: — А знаете, я вас за это даже немного уважаю: даже под страхом смерти вы всё равно бок о бок встречаете свой конец жизни тут. Вот ты, Мин Гым Джэ, — обращается он к парню, подняв его подбородок пистолетом — Брат знаменитого Мина Юнги, а родился с этим блядским цветом глаз. А мог бы быть как и твой папаша или братик — выдающимися людьми с нормальным цветом глаз. А родился таким уродом. В прочем, как и твоя жалкая подружка. Хорошо, что нашёл такую же как ты — не пришлось тогда бы искать её. А так, сразу двух убить — это успех, я считаю. Может скажешь что-нибудь напоследок? Хотя нет, не хочу даже слушать тебя, жалкое отродье. Дон Джонаку приподнялся с колен и кивнул в сторону пленников. Телохранители незамедлительно достали автоматы и начали безжалостно расстреливать парочку, делая в их уже умерших телах всё больше и больше лишний отверстий. — Достаточно. — поднял руку Джонаку, осматривая трупы. Даже после смерти в их глазах было столько любви к друг другу, что у Джонаку проскользнула небольшая тень зависти. Подойдя ближе к мёртвым телам, Джонаку произносит: — Во имя великого Дракона — да очистит Дракон нечистые души грешников.***
Ким Сокджин сидел за своим столом в приёмной, перебирая поступившие бумаги со всех отраслей города. Ему нравилась эта работа, он считал, что он помогает людям встать на ноги, что он как-то помогает всем стать лучше. По крайней мере он верил в лучшее. Едва ему исполнилось 30 и он уже работает пресс-секретарём мэра города. Отучившись на факультете «Политология и мировая политика», Сокджин знал, как работает изнутри вся структура правления. И ему она не нравилась, так как все было направлено на «благо» правления государства, а если быть точнее — загребать деньги со всего населения. Отсюда и яхты мэра, и замы мэра ездят на курорты со своими любовниками и любовницами. А он — обычный мужчина, приехавший с далекой деревни на окраине Южной Кореи. Отец и мать были обычными фермерами, которые зарабатывали на жизнь и едва сводили концы с концами чтобы вырастить единственного сына порядочным и воспитанным человеком. После смерти отца, они с мамой переехали в город, где уже 18-летний Сокджин начал обеспечивать маму, работая на трёх работах и учась на политолога. Позже Кима заметили на одной из работ и предложили пойти работать главным специалистом начальника отдела по АТК (антитеррористической комитет). А дальше — продвижения по карьерной лестнице и радость на лице матери, когда Джин наконец-то смог выбиться в люди. — Приёмная Вонсун?!; Приёмная Вонсун?!; К сожалению, господин Вонсун на совещании, что передать? — только и доносилось из приёмной. Ким Сокджин был на хорошем счету у администрации, особенно у мэра, который ему очень напоминал своего погибшего сына. Сокджин разложил все необходимые бумаги по отделам и сидел разгребал электронную почту мэра. В дверной косяк постучали, отвлекая внимание Джина. — Здравствуйте. Мистер Вонсун у себя? — доброжелательным голосом спрашивает высокий блондин. Он был одет в обычные классические джинсы чёрного цвета, бирюзовую футболку и серый кардиган. На ногах красовались туфли из дорогой кожи. — Мистер Ким. Вам назначено на сегодня? Господин Вонсун не говорил, что вы должны прийти. — ответил Сокджин, мило улыбаясь вице-президенту компании по развитию недвижимости. — Его нет на месте? — Он на совещании у губернатора. Я могу что-то передать ему? — Не стоит, Джин, я думаю, что зайду в следующий раз. — Пожалуйста соблюдайте субординацию, мистер Ким — раздраженно ответил Ким, а его белые глаза сверкали от нарастающей злости. — У вас есть молодой человек или девушка, Ким Сокджин? — улыбаясь спрашивал Ким, сделав шаг и оказавшись в приёмной. — Нет. Моя цель — это благо всего города. — Как напыщенно звучит, мистер Ким. Вы как тот супергерой, который всем и всюду помогает? — пренебрежительно заметил Намджун. — Лучше так, чем быть как вы, мистер Ким. Вы уже месяц ходите к нам за разрешением построить свой ТРЦ, но вам всё не дают разрешение. Если бы вы «играли» честно, то и получали бы всё, что хотите. — Значит, с тобой нужно играть честно? — игриво улыбался Намджун, но в душе он дико злился, что какой-то жалкий пресс-секретарь учит его жизни. А он ему нравился. Да так, что сводило мышцы всего тела. Это было не так как с Чимином: тот отдался ему в качестве благодарности за спасение, Ким же просто привык. Он хотел его добиваться, а в итоге и делать ничего не пришлось. Ему стало скучно. Каждый раз, когда он трахал Чимина — он представлял Сокджина. Потому что это — недоступно. Они разные. Красные никогда не могут найти точки соприкосновения с белыми, но этот. Он просто заворожил Намджуна. — Не льстите себе, мистер Ким. К тому же, вашему молодому человеку не очень приятно будет, что его мужчина флиртует с другими. — Это так, временное увлечение. — В любом случае мне всё равно, мистер Ким. Намджун неспешно подошёл к столу Кима и уверенным жестом достал визитку и положил ему на стол. — Если всё же передумаете — позвоните. Одно свидание. Больше я ничего не прошу. —улыбнулся Ким, поклонился и вышел из приёмной, оставив Сокджина злиться на напыщенного и уверенного в себе Намджуна. А это значит только одно — Джун смог посеять мысли о себе в голове Сокджина.***
Мин Юнги был подавлен. Морально уничтожен. Он просто курил без остановки у себя дома и не отвечал на звонки отца и Чонгука, которые очень за него волновались. Новость о том, что старший сын прокурора города был зверски убит отрядом «Драконы власти» разлетелась как лесной пожар. Его обнаружили возле городской администрации: он был привязан к фонарному столбу, а на лбу была прикреплена записка: «Во имя великого Дракона». Лицо Гым Джэ было просто не узнать: его изрезали, местами были ожоги и множественные гематомы. Тело его было неестественного фиалкового цвета, где-то были чёрные отметины. Эта новость повергла в шок весь город. Особенно семейство Мина. Отец Юнги был зол как никогда и пытался достучаться до властей, что нужно срочно что-то предпринять. Чонгук тем временем пытался достучаться до Мина. Но брат не выходил на связь. Он убит морально. Он сломан душой. Его главная поддержка и опора навсегда покинул этот мир. Юнги никогда бы не подумал, что придут за его братом. Никогда. Он мог подумать про любого другого, но не на Гым Джэ. Телефон Мина разрывался от бесконечных звонков и сообщений. Юнги с безразличным видом взял телефон и решил ответить на звонок. — Мин. — отстранённо ответил парень. — Юнги? Господи, наконец-то ты взял трубку! Где ты? Мы с отцом уже думали взламывать твою квартиру. Нам нужно организовать… Похороны… — последние слова Чонгук еле выдавил из себя. Ему самому было плохо. Но он знал как сейчас Юнги. Мину было в миллион раз тяжелее и больнее. — Я всё организую. Я в порядке. Позаботься об отце. — сказал Мин и бросил трубку. Перед выездом на кладбище в доме проводится «церемония вечного прощания», которая сопровождается принесением в жертву фруктов и вина. В доме Мина-старшего собрался практически весь город. Все выражали отцу, Чонгуку и Юнги соболезнования и просили «держаться». После этого похоронная процессия отправилась на кладбище. Доехав до кладбища, все припарковались там где смогли и тело усопшего понесли на свежевскопанную могилу. Впереди всех шёл отец, следом Чонгук и все те, кто хорошо знал и был знаком лично с Гым Джэ. Замыкал эту цепочку Юнги, становясь всё мрачнее и мрачнее с каждым шагом. Он ненавидел себя. Не успел спасти родного человека. А сейчас его нет. И он в этом виноват. Могила располагалась на горном склоне, на котором предварительно очистили от леса и кустарников небольшой участок. Потом на расчищенном участке была выкопана яма глубиной около полутора метров. Гроб с Гым Джэ опустили в яму, и на его крышку положили траурный стяг «мёнчжон» с указанием фамилии и клана покойного. После этого могилу засыпали землей. Сверху над могилой устроили невысокий, не более метра, овальный курган. Все начали потихоньку расходиться по домам, выражая напоследок соболезнования. Мин Юнги стоял возле могилы брата, и неконтролируемые слёзы начали стекать по щекам, падая на свежевскопанную могилу. Чонгук тихонько подошёл к брату со спины и молча обнял его. Он знал как ему тяжело, но ничего не мог поделать с этим. Юнги любил старшего брата после того как умерла их мама. Он заменил ему мать, пока Мин-старший работал не покладая рук, чтобы прокормить своих детей от первого брака. Юнги стоял и не шевелился, а руки Чонгука сомкнулись на его животе, легонько обнимая его со спины. Он не мог поверить, что брата больше нет. Не верит, что уже второй его близкий человек ушёл. — Пойдём. — прошептал Чонгук в плечо Мина. Вытирая слёзы рукавом пиджака, Юнги едва заметно кивнул и, словно марионетка, у которой оторвались верёвки с конечностей, еле-еле шёл за Чонгуком, оставляя своего старшего брата гнить под землёй.