Tantalum

Вчерашний день выдался не из самых легких. Марк долго не мог уснуть человеческим образом. Спина ныла из-за твердой поверхности стены, шея тоже, он постоянно наклонял ею вниз. Переживания не давали покоя, поэтому сон выходил тревожным, где-то под ночь он чуть не набросился на отца, который разбудил его. Альфа уставши кивнул ему и по приказу пошел спать в кровати, доверившись. Он сказал, что ему не стоит беспокоиться за Тэёна. Сомнительно, потому что Марк видел, что в доме устроили двое альф, которых он всегда считал эталоном силы, которые бы никогда не потеряли контроль перед течной омегой. «Альфы, что с них взять», — фыркнул Донхёк, подтвердив из детства необоснованные слова. Ему было грустно видеть брата таким, и он видел рассерженного на омегу Юнхо. Марку кажется это несправедливым, ведь Тэён действительно не знал, что произойдет подобный сбой в организме. Вчера он старался весь день не отходить от комнаты, не то чтобы он не доверял Тэилю и Джехёну, которые под конец успокоились, просто братский инстинкт не давал оставить его старшего брата-омегу среди одиноких альф. В детстве Тэён всегда защищал его, и Марк хочет отплатить это. Омега всегда оберегал и оберегает, когда дворовые дети большим числом нападали на альфу, старший всегда выбегал на поле и защищался с ним. Они всё равно проигрывали, но Марк не чувствовал себя больше одиноко, смотря на детскую улыбку без пары молочных зубиков, на ссадины на его лице и грязь. Люди говорили, что омега не должен драться, ему нельзя и вообще он должен сидеть и играть с другими омегами. Марк так никогда не говорил и всегда был благодарен ему, и настало время ему оберегать старшего. Распахивает глаза. Пробравшийся до костей холод будит его. Марк резко садится в кровати и обнимает голые плечи, смотрит на балкон, который забыл закрыть. Ледяной воздух уже давно впитался в стены комнаты, здесь любой ощущают себя на ледовитом материке, иногда Тэён в шутку издавал тюленьи звуки, чтобы развеселить его и быть вытуренным оттуда моментально. В шкаф встроено большое зеркало, там его сонное отражение в кровати, с непонятным гнездом, сощуренными глазами. Когда он просыпается, ему нужно время, чтобы понять кто он такой и что делал всю жизнь. Обвернув себя мягким одеялом, Марк встает переодеваться. Накинув на себя домашние шорты и темно-синею футболку, он быстро спускается вниз. У лестницы он чует чужое присутствие, чьи-то громкие переговоры. Альфа осторожно спускается и ловит на себе взгляд пожилого мужчины, который удобно сел на их кресло. У него черный перстень на пальце, бордовый пиджак с золотыми манжетами. Находясь в явно приподнятом настроении, он выделяется из мрачной толпы альф. — Подонок, как ты смеешь заявляться в мой дом? — Феромоны отца распространяются по комнате. Его придерживает Мун Тэиль за плечо, чтобы обезопасить их всех, на всякий. Заметив это, Сынхён хмыкает: — Я пришел за тем, что по праву должен забрать, — Накамото сильнее сворачивает руки Джехёна, давя коленку на спину, чтобы тот почти утыкался грудью в колени. — Взял бы пример с Тэиля. Он уже разок обжегся, столкнувшись со мной. Вот теперь не рыпается и сидит тихо. Или мне также нужно приложить руку, как к его сестре, чтобы ты успокоился, Юнхо? Крёстный сжимает до боли челюсть, он на грани того, чтобы не сорваться. Этот человек имеет наглость так высказываться. — Юнхо, всё довольно просто. Я забираю внуков, твои дети остаются не тронутыми, — дед встаёт, оперившись на трость. Джехён, который молчал всё время, поднимает голову, не веря услышанного. — Думаю, что Джехён согласится со мной. Альфа вырывается из захвата Накамото и встает, косо глядя на японца, который пятится назад, видя что он не собирается причинять вред Председателю Сынхёну: — Я добровольно уйду, взамен на то, что ты никогда не потревожишь их семью. Семья Ли не должна страдать из-за него, в особенности Тэён. Джехён не мог, его не так воспитывали, как бы он не хотел, ему тяжело быть эгоистом. Он не может ставить себя выше него. Альфийская природа также просит проявлять заботу омеге, и пусть Джехён никогда не сможет быть с ним вместе, он должен все равно защищать его. Ведь Тэён всегда такой. Когда его могли ударить, он сдерживал слезы и тихо всхлипывал, не поднимая головы. Он не давал альфам видеть их, запирался в собственной комнате, обижался на весь мир. Джехён так боялся взять за руку и успокоить, он не был уверен, как нужно было успокоить и не разозлился бы омега еще сильнее. От отца он не так много знал о чувствах, а погибшая в раннем возрасте мать не успела рассказать. Джехён проводил годы под опекой деда, его обучали стрелять, как за минуту обезвреживать соперника, где нужно надавить, чтобы сломать. Он никогда не влюблялся и честно не желал себе этого, потому что не считал себя лучшим человеком для отношений. Его не интересовали омеги, их кокетливые взгляды, запахи в нотках которые слышны заигрывания. Чон проводил рукой по их нежной коже и думал, что одно неосторожное движение и лезвие убьет такие хрупкие создания. Они были слабы, им нравилось просить пощаду и гордиться уязвимостью, но Тэён таким никогда не был. Джехён это видел по раненым коленкам, по тому, как он скрывал всхлип за простудой и забитым носом, как на следующий день омега прихрамывал, но все равно дальше дерзил Джонни. Тэён особенный. Он фыркает и смотрит снизу-вверх, сложив руки на груди, когда альфы улыбаются во все тридцать два и протягивают руку, чтобы познакомиться (если бы Тэён знал, как он божественен, если бы). Этот же человек утягивал его за руку на крышу, ветер ловил его широкую улыбку на лице, руками они обнимал листы бумаги и карандаши, заглядывал так искренне альфе в глаза и рассказывал о секретах. В нем остается ребяческая манера, то как он дует губы, радостно хихикает, поливая других водой из шланга, как он на перегонки бежит до пугала, а затем расстраивается, что проиграл, потому что кроссовок застрял в жиже, и просит яро реванша. Он пугается фильмов ужасов и не может ночью выбрасывать мусор, потому любой шорох в его воображении становится привидением. Тэён играет в догонялки на крыше, прячась за мокрыми простынями на ниточках, под розовый закат. Он не задумывается, что его сверстники-омеги ходят по магазинам и скупают украшения, вынашивают детей или крутят романы с соблазнительными альфами, для Тэёна важен запах влаги и свежести, его оглаживаемые ветром волосы, задирающаяся вверх белая футболка, сбитое дыхание и звонкий смех, что его не могут словить. Такой неуловимый и родной, и когда Джехён со спины ловил его и вдыхал запах, проведя по позвонкам шеи кончиком носа, Тэён прекращал смеяться и замирал в объятиях. Джехён сохраняет этот момент навсегда, дед в отместку смеется на подавленное лицо внука. Каким же добрым дитё вырос, влияние Шивона. Рискует собой и свободой ради счастья других. Говорят, тот кто открыт миру и душа его полна света, несмотря на тьму, которая с детства окружает. Дед говорил, что тантал любит сильных духов и тех, чья ненависть сильна. В Джехёне каждый день борются свет и тьма. В нем желание убить родного по крови человека, наслаждаться тем, как дед пытается высвободиться из захвата на шее, как вздуваются его вены от нехватки воздуха, как отмирает одна клетка мозга за другой. А затем он мечтает, что однажды сможет быть счастливым, как все его сверстники, ходить на работу, любить и дарить любовь единственному, держаться за руки и мечтать о счастливой семье. Наверное, в нем нет мужества. Спиной предательски оборачивается к младшим, чтобы не видеть лиц. Джехён смотрит тайком на Тэиля, и успокаивается, зная, что пока он тут, все эти люди в безопасности. Его уход сопровождается криками, грубым стягиванием веревок на запястьях, Накамото велит быть быстрее. Он улавливает тонкий запах спелой малины, ветров занесенным аромат лунного цветка, и в груди болезненно тянет, сообщая, что Тэён проснулся только что. Альфа не собирается прощаться, он не привык к этим формальностям. Зайти в дом — поблагодарить хозяина, сказать, что пребывание в нем было прекрасным, а потом с объятиями уйти. Такое не для его души, наверное, Джехён бы сказал, что это не он. Возможно, что уход по-английски не самый лучший, но он не любил смотреть в эти грустные лица. Ветер поля обнимает его, касаясь футболки, как в первый день, когда он только вышел из машины и принялся забирать вещи с багажника. Натянутые мышцы на спине были видны очертаниями на ткани. Позади него безмолвно идет японец, он держит концы веревки. Бесполезно, Джехён при желании их легко бы разорвал. При большом желании задушил бы Сынхёна и Накамото. — Говорят, кто выдает своих товарищей, тому платят презрением, — Джехён замедляет ходьбу и выравнивается с японцем. — Ладно я, но Тэиль верил тебе. — Мун Тэиль не знает, как для него будет лучше. Против твоего деда лучше никому не идти. — Так не будет продолжать вечность. Бесцеремонно заталкивают в машину, он ловит краем глаза воздушное небо.

***

Тэёну снится детство. На нем белая хлопковая кофта, которая закрывает собой белые шорты. Звезды, растекающуюся белой пылью над головой, они так близко, он тянется к ним. Неудачно падает на колени, засохшая корочка на коже неприятно трескается, а звезды остаются недосягаемо далеко, они светятся в его глазах. Такой крошечный он под их надзором один. Манящие свободой и высотой, смеются над ним, заточенным в стенах. Глаза следуют за светом. Люди бегут от затемненных мест, но готовы бежать в них, если яркое пятно в конце дарит надежду. Всё живое стремится к нему, и яркие в небе звезды не стали исключением. Он не плачет, Тэён смотрит в упор на звезды и завидует их величине. След, он любит их за то, что после смерти они оставляют за собой свет. Встав, он видит перед собой Джехёна, который почему-то не ребенок, а такой, какой сейчас. Альфа хватает за руку и под его ногами образовывается метеоритная дорожка, которая такая узенькая и тонкая, но она выдерживает их веса. Их ноги не соскальзывают, а сжимающая его рука не расслабляет хватку, и Тэён уверен, что Джехёну не страшно. Дом стал крошечным, Тэён с теплым воспоминанием смотрит на пугало в поле и находит силы отвернуться. Спина альфы уверенно ведет, и когда Ли смотрит на их переплетенные руки, он видит себя в взрослом обличии. Ветер прекращает ласкать, он сильнее бьет по ним, и Тэён не может попросить Джехёна притормозить, потому что задыхается от потока. Вокруг вертятся звезды, наблюдая за идущими по тропе. В какой-то момент он понимает, что почти бежит, потому что не успевает, а альфа не разжимает руку. — Джехён! Большой треск расползается ядовитой змеей по тропинке, Ли ощущает, как земля уходит из-под ног, а свет с их пути исчезает. Джехён наконец оборачивается и опускает руку. Тэён кричит, но мрак будто высасывает его голос. Звезды гаснут один за другим, а Джехён отворачивается, его силуэт будто сотканный из миллиона светил делится на микро-кусочки и разлетаются, чтобы также погаснуть. Тэён протягивает руку, ничем не зацепиться. Он падает во тьму. — Ааа, Нет!!! Тэён резко подрывается в кровати и пугливо ощупывает твердую поверхность матраса. Знакомые бледно-синие стены, старый школьный стол и пыльные полки с книгами приводят в чувство. Он в безопасности, он дома. — Очнулся? На краю кровати сидит отец спиной к нему. Юнхо не оборачивается в сторону сына, его голос звучит очень уставшим. — Моя шея болит. Рука касается небольшого синяка на задней стороне, он помнит, как после вонзившейся иглы, он уснул. Ему вкололи дозу экстра-подавляющего. Юнхо — человек рациональности и систематичности. Течка для него не оправдание, он не признает подобное. — Будет еще как. Калибр иглы толстой, чтобы проткнуть толстый участок кожи, — Юнхо встает и оборачивается к сыну, смотря на него раздраженно. — Заслужил. — Чем это? — Тэён спускает ноги, садится в кровати. — Тэён. И как омега ненавидит это. Это так ужасно звучит, как будто он трехлетнее дитё и не понимает ничего. Его имя ударило по ушам растянуто уставши, но с агрессией, как будто он требует какую-то игрушку или не понимает, почему родители запрещают забрать уличного кота. Тэён кривит губы, он не ребенок. — Где Джехён? — За ним пришел дед, а Накамото оказался предателем. Твоя течка выбила из адеквата двух сообразительных альф! Нельзя так пользоваться их слабостью. До него доходит не сразу, просто увиливающий взгляд альфы как-то наталкивает на другие варианты. — Ты думаешь, я всё сделал это специально? — Тэён встает, указывая на себя. Отец молчит. — Зачем?! Кто я для тебя?! Ты считаешь своего сына течной шлюхой?! — Тэён, не спорь с отцом. Почему от тебя столько проблем? Почему ты не мог, как все омеги проконтролировать это? Своим поведением ты заставляешь меня думать о разных вещах Ему точно это не мерещится, кровь кипит в венах, он сейчас точно поперхнется от напряжения: — Да просто признай уже это! Я не нравлюсь тебе, ты никогда не хотел, чтобы у тебя был сын-омега. Давай, я уже взрослый, поэтому не так сильно обижусь, если скажешь мне правду! Удар. Щека горит, разливается тепло по ней. Омега шумно сглатывает, пятится назад, прикладывая руку к горящему лицу. — Повзрослей наконец! Нельзя так глупо везти себя, тебе не двенадцать, — его голос утихает к концу, осознавая, что натворил. Его ладонь красная, на ней следы обиды сына. Разочарование расползается в нем, длинными руками обматывает худое тело. Он смотрит на альфу, отец становится мягче во взгляде, в нем проскальзывает сожаление. Ноги идут к двери, он понимает, что происходит, когда срывается с лестницы вниз под крики Юнхо. Кожа на лице шипит. Слезы раздражают сухую кожу, Тэён слизывает с губ соленые капли. Не смотря себе под ноги, омега сталкивается с чужой спиной и еле удерживает себя, чтобы с позором на упасть. Будто знакомый запах, Тэён улавливает запах крепкого рома, травяной настойки. Терпкий, спокойный, окутывающий полностью аромат, который не пытается захватить доминирование, но любой будет знать, что он главный. — Ох, Тэён-а, ты так вырос с последнего раза, — мужчина улыбается ярко во все тридцать два, обладатель голливудской улыбки. На рубашке рукава подкатаны, видны дорогие импортные часы, Тэён всё еще не может понять, что за человек перед ним. — Вы кто? — Я папа двух несносных сыновей. Джехён не успел еще своего отца помянуть добрым словом? Шивон. Тэён, как рыбка, раскрывает и закрывает рот, зависнув с приподнятыми руками. Как давно он не видел его. За это время волосы покрылись сединой на висках, а морщинки выявились при улыбке. Фирменные ямочки Джехёну передались от него, как и аристократично красивая внешность. — Юнхо сегодня не в духе, как ни крути. Мой сын сильно его расстроил, — Шивон подходит обратно к стулу. Оттуда берет стакан с виски и отпивает, опираясь на стол, новый и теперь из светлого дерева. — На Тэиля тоже, как и на Доёна. Больше всех, конечно, на меня. Прогадал, дед изначально знал, что будем тут. Омега садится на диван и собирает ноги, руками обняв их. Ноющая дыра в груди не успокаивается, потому что от Тэёна оторвали частичку. Он ощущает тоску, его грусть разливается в Ли. Может, он ребенок, но никогда не был глупым. С детства всё быстро схватывает. В груди жжёт, потому что его нет рядом. — Я ведь ни в чем не виноват, — шепчет. — Как и он. — Нет. Ты оказался жертвой неудачных обстоятельств, — альфе жалко его, несчастный паренек стал каким-то образом важной фигурой. — Мне очень жаль, что из-за моего сына, тебе так тяжело. Прости, пожалуйста, не злись на него. В сердце Тэёна нет злобы для него, да и было бы за что. Альфа и так страдает каждый день. Осенними днями омега мог лежать в кучке красных листьев и ощущать накатывающую волну эмоций. Они были сильными, что хотелось плакать и выть от отчаяния, выцарапать сердце когтями и вытащить. Эти чувства принадлежали не ему, а Джехёну, который за несколько тысяч километров проходил адские муки. Его привязывали, насильно вкалывали тантал, до этого дня проводили бесчисленные тренировки. Тэён всё это ощущал и мог лишь тихо всхлипывать от накатившей хандры. Это нерушимая связь истинных. Единственное, где тантал не сможет разделить их. Даже через тридцать лет они будут знать о друг друге всё, живя по отдельности. — Не могу ненавидеть его, — он кладет голову на колени и смотрит в окно на любимые поля. — Мне нужно увидеть Джехёна. — Это то, чего хочет Сынхён. Присутствие истинного альфы, может сбить цикл омеги, он знал это и воспользовался этим. Знал хорошо внука, что тот не сдержится. Если бы вдруг ты забеременел или тебя пометили, Сынхён бы забрал тебя, а затем вашего ребенка. Джехён тебе рассказывал почему тантал опасен для тебя? Тень альфы удлиняется с отдаляющим солнцем в окне. Тэён молча кивает. — Ты мог умереть, вот чего боялся Юнхо. Он… — Очень сильно тебя любит, — омега закатывает глаза и выдыхает. Шивон видит след руки на коже Тэёна. — А я не хочу его любить, того, кто каждый раз делает мне больно, — нос щекочет от настигаемых слез. — Это, знаешь ли, тяжело. — Мы не выбираем. У него есть свои комплексы, его злость вызвана страхом за тебя. Понимаешь, такие сильные духом люди, как он, не привыкли признавать, что они могут чего-то бояться. Поэтому ему легче злиться, чем открыто говорить, что боится потерять тебя, — он крутит в стакане остатки виски и растаявшего льда, запивает одним глотком. — И ты можешь не переживать, я верну сына домой. Мы сделаем все это вместе, я не дам сделать ему из моего сына монстра. Глухие шаги с лестницы отвлекают их, они оба поворачивают головы к спускающимся альфам. Отец выглядит подавлено, как и Тэиль, который с утра выглядит рассеянным, он не спал всю ночь, о чем свидетельствуют покрасневшие глаза. Находится с папой нет никакого желания, даже наоборот может прицепиться к его слову любому и снова ввязаться в спор с ним. Одно только лицо раздражает, омега не хочет видеть и говорить с ним сейчас. — Крёстный! — Тэиль удивленно оборачивается к омеге, который подходит к нему и хватает за руку. — Прогуляйся со мной в поле. Приход Мун Тэиля в дом всегда к плохим вестям. Если он принялся оберегать дом, значит враг силен. Когда напали на их дом, на следующий день Тэиль также возился с ним и Марком в поле, отвлекая от суеты и взрослых разговоров. Он рассказывал, как по солнцу определять восток и запад, куда летят птицы и зачем. Омега накидывает на себя длинный тонкий шарфик, который спасает от ветрености. Обняв альфу за руку, Тэён кладет голову на плечо и закрывает глаза, запоминая запах зеленых полей. — Помнишь, ты нашел меня за пугалом в тот день, — Тэиль прикрывает также глаза и кивает. — Я был так рад, что ты нас нашел. Тот день для Крёстного отвратителен, напоминает о поражении. — Помню, как не отпускал Марка, позади было только это одинокое пугало, — Тэён с улыбкой смотрит на своего неживого друга в поле. Реальность, которую видят люди бывает жестоко разной. Было ли это даром и подарком, или же еще одной тайной неизвестной для омеги. Тэиль обнимает рукой его плечи и втягивает сладкий, окутывающий любовью, аромат, чтобы не выдать себя дрожью от воспоминаний. Наверное, он бежал, как не в себе, потому что боялся прийти поздно. Нападавшие альфы решили пошантажировать и повеселиться. Тэиль искал с выбившим дыханием детей, чтобы чужаки не смогли добраться до его детей. Когда он пробежал дальше пугала, он увидел, как альфа вдавил омегу лицом в грязь, под грудью мальчика и землей плакал маленький зажатый Марк. К счастью, Тэён не помнит этого. Однажды он читал о подобном феномене. У маленьких детей интенсивно развивается мозг, поэтому некоторые отделы, которые должны контролировать правдивость факторов, не могут работать в полную силу. Сектор, отвечающий за точность и сверку информации и сопоставления фактов, до десяти лет не способен так анализировать ситуацию, поэтому в детстве так часто наши воспоминания дополняются несуществующим или искажаются. Иначе создаются ложные воспоминания. Тэиль знает, как человеческое нутро стремится к жизни любыми путями, поэтому мозг часто делает одну хорошую вещь: он оберегает владельца, помещает самые ужасные воспоминания в зону, которую невозможно открыть осознанно. Однако продолжает хранить в себе, так как это является опытом, чтобы в следующий раз при такой ситуации он смог спасти. Именно это произошло с омегой. Картина того жуткого дня частично забылась, чтобы не травмировать полностью, а мозг развивающегося ребенка помог забытые детали в течении жизни заполнить менее ужасными. Никакого пугала не было. Тэиль с силой оторвал альфу, который пытался изнасиловать маленького ребенка, он избил его до смерти, бил наотмашь по лицу и ребрам, пока под ним не осталось одно кровавое месиво. Мун был обрызган кровью, он продавливал полумертвому телу ребра, чтобы они полностью сломались и вонзились в легкие, чтобы этот подонок подавился и сдох в собственной крови. Альфа не мог поверить, что если бы пришел позднее, Тэён бы не был таким, может, его не было бы вообще. Сильный плач Марка не прекращался, по нему и нашли враги их. Брат будто бы ощущал уже в том возрасте опасность за старшего и хотел ему помочь. Тэён накрывал собой братика, а сам не поднимал лица с грязи, его испачканные руки накрывали уши, он что-то тихо шептал и сжимал сильно-сильно глаза. Тэиль помнил, что ребенок обмочился и в последствии имел проблемы со сном, просыпаясь от ночных мочеиспусканий или от ночных ужасов. Это продолжалось около года. Удивительно, что омега не помнил всего этого сейчас. — Тебе нужно хорошо отдохнуть, — Крёстный разворачивается, преграждая путь, проводит по волосам омеги, раскрывая лоб. — Ты устал. Тэён отрицательно качает головой и мягко убирает руку, беря в свою. — Я не устал, мне плохо. Вот здесь. Их переплетенные руки касаются сквозь футболку груди, там где бьется его сердце. Тэён обреченно выдыхает. — Раньше такого не было. Я чувствую его, понимаешь, Крёстный? Мне больно, и я не могу понять, моя это тоска или его. Всё так запутано, — омега отпускает его руку, и будто что-то осознав в голове, разворачивается обратно и тихо мямлит, так быстро, альфа еле улавливает слова. — У меня не получается спать, его приезд как будто усилил связь между нами, я слишком хорошо его чувствую. Такое бывало прежде, но не постоянно. Мне хочется плакать от того, как одиноко ему и мне. — Тэён, Тэён-а, — Тэиль ускоряется вслед за ним и успевает ухватиться за край футболки и дернуть на себя. — Тэён! Омега застывает и поворачивает голову к нему назад. Шелест высоких трав вокруг почти затмевают тишину между ними. — Всё будет хорошо, — уверяет, как в тот день, Мун. — Обещаю, что верну его. Тэён подходит к нему впритык и заглядывает в глаза альфе. — Пообещай, что это будем мы. Мы все вернем его, я в том числе, — шепчет в унисон с шелестом природы. — Обещаю. Крёстный человек-слова. А еще он рано лишился семьи, поэтому особенно сильно ценил связь с теми, кто сейчас с ним. Тэиль не зверь и не тиран, может, злость берет над его телом контроль, и он превращается в дикого танталово альфу, но такое не в его природе, характере. — Джехён просил кое-что тебе сказать, — Мун кусает губы до крови, сдирает зажившие корочки в отместку за то, что нарушает обещание Юнхо взамен на просьбу сына Шивона. —Он не хотел тебя будить, ему было стыдно смотреть тебе в глаза. Он просил в семь вечера позвонить сюда. Ему всучивают маленькую скомканную бумажку. С какой аккуратностью он открывает её, чтобы не порвать в процессе ни один уголочек, вдруг там что-то важное. Вспотевшими от волнения ладонями, он раскрывает её и видит номер городского телефона в спешке написанный альфой. Время на экране телефона показывает, что время переступило за семи. Тэён смотрит большими глазами на улыбавшегося Тэиля, который точно знал, что опять поступает неправильно, но ради улыбки он был готов на это. Ситуация напомнило день, когда он отпустил младшую сестру на какую-то вечеринку, пусть он и забрал ее тогда пьяной в хлам, сестра навсегда запомнила, как брат отпустил её, а Мун её счастливую улыбку и объятия благодарности. Тэён также обнимает крепко-крепко альфу, шепчет тихое «спасибо», потому что не нужно слов, Крёстный мог понять его и без них. Ветер подхватывает его, будто бы подталкивая в нужное направление. Тэён забегает в дом и небрежно скидывает обувь, Марк не верит, что это его брат. Ведь омега всегда аккуратно ее складывает и чистит каждый раз. Тэён кричит, чтобы его не беспокоили, Хэчан пожимает плечами Марку, мол он ничего не знает и понятия не имеет, что с его братом. Замок на двери щелкает, Тэён хватается за трубку и набирает трясущими пальцами набор заветных цифр, подобно заклинанию, которое делают влюбленные юнцы, что хотят вернуть любимого, также и Ли шепчет цифры, вводит и молится, вслушиваясь в гудки. Они должны на время вернуть Джехёна к нему, пусть и не полностью, лишь голосом.

Если мы истинная пара, то он должен взять

Гудки сопровождаются маленькими молитвами. Звук обрывается и он понимает, что не успел. Нервное дыхание выдает с головой и в трубке разносится: — Тэён, это ты? — Тэён — это я, — глупо повторяет омега, улыбаясь знакомому голосу. — Ты не умеешь отправлять голосовые сообщения? Городской телефон — это так старомодно и похоже на тебя. А у него там будто бы зима, Ли словно слышит хрустящий снег под сапогами. Тэён зачем-то раскрывает занавески, чтобы убедиться во времени года. — Я умею, просто не ищу легкий путей, — он выдыхает и точно улыбается, вроде бы устал от постоянных задир от омеги, а вроде ему нравится, поэтому он и терпит. — Представь, что мы в триллер-боевике, и я как порядочный альфа, который заботится о твоей сохранности, решает не пользоваться обычным телефоном. — Где ты? — Тэён опирается об стену и старается не выдавать дрожь в голосе. — Далеко от тебя. — Я серьезно. — На северном острове под военным подчинением, говорят, тут холодно. И снег, — снег еще раз хрустит в трубке, а дыхание словно паром обжигает ухо омеге. — Говорят? — Ты знаешь, что тантал меня лишил смертных проблем, — хмыкает. — Я в футболке и спортивных штанах, люди смотрят на меня, как на чокнутого, Ли Тэён. — Там, наверное, классное. Они недолго молчат, Джехён шумно дышит в трубку, это смешит омегу. — Что это, Джехён? Ты похож на тех извращенцев, что молчат в трубку и просто дышат, — Тэён смеется, раскрывая балкон, поток ветра развивает его мягкие волосы. Он словно дает себя расцеловать вечерней прохладе, зажимая трубку между плечом и ухом, расставляя руки в ширину. Звонкий смех приятно ласкает слух альфы, он опирается головой в ледяное стекло и вслушивается в то, что готов слушать всю жизнь. — Хочу поцеловать тебя и увезти далеко-далеко, — Ли затихает, низкий голос Джехёна зарождает миллион мурашек по спине. — Туда, где море. Может, Чеджу? — Джехён. — Говорят, там чистый воздух. Я неплохо рыбачу. Ты хорошо готовишь? Если нет, то рыбу не трудно готовить, или я готов всю жизнь питаться твоей невкусной стряпней. Могу и сам научиться. Пока я буду готовить по утрам, будешь мне петь песни рядом? Тэён сжимает пальцы свободной руки в кулак, нервничая ужасно. Трепет не дает ровно дышать и собирать сложные предложения в голове. — А ты, ты будешь? И речь совсем шла не об этом, эти двое не учились, они с рождения понимают друг друга между строк. — Я буду. Всегда. Топнув нервно ногой, Тэён кусает несильно нижнюю губу и жуёт ее. Постояв так, он передвигается в другой угол комнаты и проделывает тоже самое. — Можно куда угодно, — Тэён не прихотлив в выборе, главное с кем. — Куда ты хочешь? — Джехён говорит особо низко, и Ли хочет крикнуть ему быть проще и не выделываться тут по телефону, но не может, потому что дурацкие чары уже действуют на него. — Без разницы. Можно на Антарктиду. Я готов обмазываться китовым жиром, чтобы не замерзнуть, но быть рядом с тобой. Джехён легко смеется, и Тэён кусает большой палец, смущаясь своих выпаленных эмоциями фраз. — Ты мне нужен, Тэён-а, но живой. Что-нибудь теплее Антарктиды? — Окинава. Я хочу туда. Знаешь, чтобы ты искал меня у баров отелей, спрашивал у консьержей: «А вы не видели омегу в гавайской рубашке и белых шортах?». — Омега серьезно рассуждает. Тэён в принципе редко был несерьезным, поэтому Джехён никогда не смеялся над ним. — Они указывали бы на меня, а я лежал бы в отключке на барной стойке, либо танцевал на ней. Твоя рубашка была бы в моей слюне, потому что я бы пускал ее на плечи, пока ты бы тащил меня на спине домой. — Отказано. Мне никто не будет платить за это. Тэён дует губы: — Моей любви будет недостаточно? Недолгое молчание выдает размышляющего альфу. — При условии, если ты будешь пить в одиночестве или со мной, а из одежды ничего откровенного. Увы, но шортики придется заменить брюками. — Тогда на Антарктиду, — ровно обрывает омега. — Тэён! — Почти взвывает он. — Хм, кажется, Чон Джехён давно не говорил привет полярным мишкам. — В Антарктиде нет белых медведей, Тэён. Они живут в Арктике, — устало проговаривает Джехён. Он клянется, что Тэён точно закатил глаза, потому что в следующую секунду услышал цоканье. — Хорошо, тогда поздороваешься с пингвинами, и будешь со мной питаться китовым жиром там! Мишкам скажем привет, когда поедем на Арктику. — Не помню, чтобы наши отношения были настолько близки для визитов. — Никогда не поздно. — Тэён! Омега радостно смеется, плюхается на кровать. Теперь его смех звучит чуть отдаленно, он слышит звук скомканного постельного белья и готов легко представить счастливую улыбку его Тэёна. Время поджимает, скоро пойдет пересменка. Джехён дергает кистью, чтобы взглянуть на часы. Буквально пару минут. Как странно всегда выходит с Тэёном, минуты с ним летят быстро, жизнь будто бы издевается над альфой. Ему всегда мало омеги и будет. — Не реви, я вернусь, —Тэён фыркает на его слова. — Вообще, я бы с тобой на марс в один конец полетел бы. Умер бы там от нехватки кислорода и переродился бы. Там бы просил у судьбы снова влюбиться в тебя, даже если безответно, даже если болезненно, но только в тебя. Искренность и открытость Джехёна всегда ранит стрелой прямо в сердечко. Щеки моментально краснеют от его слов, этот альфа умел своим приятным и спокойным голосом убивать. — Кто тебя этому учил? — Он переводит тему, потому что смущен как-либо комментировать. — Не только твой отец учил Марка быть джентльменом. Джехён расценивает этот момент, как лучший, чтобы рассказать о себе и поведать много Тэёну о его же детстве. Однако время снова играет против них, судьба опять испытывает их на борьбу. — Будь сильным, — просит Дже. — Я люблю тебя. Звонок обрывается быстрыми гудками, и Тэён, не ощущая ватных ног, скользит вниз по стене. Сердце быстро колотится, ему этого так не хочется, почему оно не может успокоиться. Ведь он такой ранимый, если что-то с Джехёном произойдет, он не выдержит. Тэён почему-то знал, что он убьет себя в ту же секунду. С кровати он наблюдает за звездным небом. Снова они над ним, смеются над мальчиком, заточенным в защитной тени.