***
— Я кое-что тебе принёс, — сказал Чайльд несколько часов спустя, неловко переминаясь с ноги на ногу. Он протянул руку, на пальцах была тонкая золотая цепочка, на которой свисал сверкающий кулон. — Там есть место для фотографии, я подумал, что ты, возможно, захочешь где-нибудь хранить фотографию своего брата. Люмин виновато взглянула на книгу, лежащую у его кровати. Она вложила в неё фотографию, чтобы использовать её в качестве закладки, но она действительно заслуживала лучшего места. Взяв у него ожерелье, девушка подумала, не показалось ли ей, что румянец пополз по его щекам. Красивое, — подумала она, вертя кулон в руках. Медальон в форме четырехконечной звезды, сделанный из какого-то неизвестного ей материала; светлый и переливчатый, но многогранный, как ограненный бриллиант. Он излучал мягкий свет, который разделялся на ослепительный спектр цветов. Осторожно открыв его, она положила фотографию Итэра, любуясь. Это был удивительно полезный подарок. — Сначала браслет, — сказала Люмин, поднимая манжету, поглощающую энергию, — а теперь ожерелье. Ты даришь драгоценности всем своим заключенным? — Нет, — подмигнул Чайльд. — Ты особенная. Он порылся в кармане, вытащил её вторую манжету и накрутил его на палец. — Ты можешь забрать эту половину обратно, если хочешь, и получить соответствующий набор. — Обойдусь, — сухо сказала Люмин, Чайльд ухмыльнулся и сунул его обратно в карман. — Но спасибо, — добавила она, пробегая пальцами по гранной поверхности медальона. Она повернулась к нему спиной, протягивая ожерелье. — Поможешь? Чайльд поколебался секунду, прежде чем соскользнул со стены и взял цепочку. Её сердцебиение ускорилось, когда она почувствовала невероятную близость к своей спине, его широкая мускулистая грудь прижалась к ней и большие руки обхватили шею, чтобы накинуть цепочку. Он не был так близко ко мне с тех пор, как… Парень взял за правило держаться на расстоянии, стараясь не заставлять её чувствовать себя неловко. Но когда его пальцы коснулись её шеи, девушка почувствовала, как по ней пробежали мурашки. Он действительно не то чудовище, что напало на меня. Это существо носило его лицо, но что бы это ни было… это был не он. Люмин чувствовала разницу, находясь рядом с ним, в том, как его голубые глаза смотрели на неё, в нерешительности его прикосновений. Пока он застёгивал застёжку, теплое дыхание на её затылке заставило дрожь пробежать по коже. Когда он отступил и вернулся к стене, Люмин почувствовала разочаровывающую свободу. Рыжеволосый одарил её улыбкой. — Тебе идёт. Жар прилил к её щекам, Люмин с благодарностью потрогала кулон. — Он прекрасен, — сказала она. — Из чего он сделан? — Это Небесный камень, — беспечно сказал Чайльд, и у Люмин отвисла челюсть. Увидев её реакцию, его ухмылка стала дерзкой. — Некоторые его фрагменты были извлечены из колонны в Драконьем Хребте. Он пользуется большим спросом, ты могла бы купить дом за кусок с размером ногтя большого пальца. Она уставилась на него, разинув рот, беззвучно шевеля губами. Дом? Дом? Люмин уставилась на звезду, мерцающую прямо над её грудью. Он был намного больше её большого пальца. Чайльд прочистил горло. — Мне нужно идти, — объявил он, вставая на ноги. — Мне надо поговорить с Царицей о твоём плане. Посмотрим, сможем ли мы установить какие-то дипломатические отношения с Принцем Бездны, — он покачал головой, бормоча что-то себе под нос. — Боже, даже просто говорить с ней об этом звучит безумно. — Позволь мне поговорить с ней, — настаивала Люмин. — Я смогу убедить её. На лице Чайльда мелькнула паника, прежде чем он покачал головой. — Нет, — твердо сказал он. — Это не очень хорошая идея. Ты её не знаешь, ты не знаешь… Я знаю, как с ней разговаривать. Я могу её уговорить. Я ей нравлюсь. Люмин фыркнула. — Ну, о вкусах не спорят.***
С колотящимся сердцем Аякс зашагал по тонкому ковру, разделявшему тронный зал пополам, его голова гудела от смешанного волнения и трепета. Наконец, после двух лет службы у неё, выполняя тяжелую работу и делая себе имя, он собирался предстать перед ней — Царицей. Царица была больше, чем просто их Архонтом и лидером, она была фигурой святого благоговения и невероятной национальной гордости. Новобранцы мечтали однажды завоевать достаточно славы, чтобы заслужить её внимание, и вот он идет к ней на аудиенцию. Кровь всё ещё красовалась на его тёмной униформе, подсыхая на щеке, но он знал, что её это не волнует. Он победил превосходящего противника, и это было всё, что имело для неё значение. Убить Тарталью, по правде говоря, оказалось немного сложнее, чем он ожидал. Он мог бы облегчить себе задачу и устроить засаду или ударить, пока тот был в пьяном угаре, в котором проводил большую часть своих ночей, но Аякса не интересовали лёгкие пути. Он бросил перчатку к ногам Предвестника перед всей их эскадрильей, объявив о своем вызове так громко, как только мог, так что у дородного мужчины не было ни единого шанса отказаться от него, не потеряв лица. И с таким количеством свидетелей, собравшихся вокруг них, он не мог спасти свою шкуру, приказав своим солдатам помочь ему. Единственное, на что Аякс не рассчитывал, так это на то, как быстро он получит Глаз Бога Предвестника. Тем не менее, та же самая сила вот-вот должна была принадлежать ему, и он жаждал её. Аякс взглянул на Глаз, который теперь с комфортом лежал в обитой бархатом коробке, крепко зажатой в иссохших когтях Пульчинеллы. Пожилой мужчина шёл рядом с ним, сопровождая его на церемонию возвышения. Этот Глаз Порчи принадлежал ему по праву завоевания, но было традиционно и уважительно, чтобы Царица даровала их только что восставшим Предвестникам. Предвестник. Аякс едва сдерживался. Он нервно ухмыльнулся Рустеру, который даже не смотрел на него, его серьёзные серые глаза были устремлены на диас перед ними. Пульчинелла был тем, кто объяснил ему, чего ожидать, как вести себя перед Архонтом, и обсудил дополнительные детали его продвижения — Царица не объясняла мелкие детали сама. Она была их лидером, их монархом, их провидцем. Когда Аякс увидел её, он выдохнул белый шлейф в холодный воздух, его плечи опустились. Тот обычный водоворот, который всегда бушевал в нём, ища хаоса, опасности, утих. Тревожное жужжание в его голове исчезло, и его охватила странная мирная безмятежность. От неё захватывало дух. Он опустился на колени, не нуждаясь в том, чтобы ему приказывали, все мысли вылетели у него из головы, оставляя только её образ. В зале для аудиенций для него царила какая-то благоговейная торжественность; подобно тишине в пустой церкви, тяжесть ритуала и невидимых могущественных странностей тяжело повисла в воздухе. Она не смотрела на него, он мог чувствовать это, хотя его глаза были прикованы к полу. Каким-то образом он почувствовал, когда её пристальный взгляд переместился куда-то рядом с ним, лёгкое давление коснулось его сознания, усилившись, когда этот ледяной взгляд наконец остановился на нём. Аякс затаил дыхание. Над его головой Пульчинелла протянул ей Глаз Порчи, и Царица откинулась назад, долго молча рассматривая его. Слишком долго. У Аякса закружилась голова, прежде чем он вспомнил, что может дышать, и набрал полные лёгкие воздуха. — Посмотри на меня. Она не произнесла его имени, но в этом не было необходимости, и Аякс осторожно поднял голову, его благоговейный взгляд скользнул по её мерцающему белому платью и остановился на её лице. Царица была потрясающе красива, но он этого почти не замечал. Вместо этого у него перехватило дыхание от невероятной силы, исходящей от неё. Она до краев заполняла её бледную, ледяную кожу, заставляя сосульки, висевшие в воздухе вокруг неё, медленно вращаться. Она наклонила к нему подбородок, устремив на него пронзительный, оценивающий взгляд. — Ты превзошел одного из моих Одиннадцати и тем самым доказал, что достоин быть в их числе. Встань, Тарталья. Новый Тарталья поднялся на дрожащих конечностях и замер, когда его Богиня протянула руку и прижала Глаз Порчи к его груди. Электричество зажужжало в нем, и он снова почувствовал головокружение. — Спасибо, Ваше Величество, — прошептал он, кланяясь так низко, как только мог, в тот момент, когда её тонкие руки отпустили его. — Служи мне с достоинством, мой новый Предвестник. Импульсивно Тарталья снова опустился на одно колено, слова вырывались из него в спешке. — Пока я жив, я клянусь служить Вам, — поклялся он. — Моя жизнь, мой клинок — Ваш, для любой задачи, до тех пор, пока я Вам нужен. Его Архонт смотрела на него — не с насмешкой или оскорблением, потому что это было бы жестоко, — но с серьёзностью, которая показывала, что она ценит его заявление о верности, как она ценила его. — Спасибо, — её мягкий голос был слишком тихим, чтобы кто-то другой мог его услышать, она произнесла это для него и только для него, и это вызвало у него трепет. Когда Архонт осторожно прикоснулась двумя кончиками пальцев к его подбородку, Тарталья подумал, что он может потерять сознание. Царица приподняла его подбородок, и его глаза встретились с её, и подо льдом он увидел нежность. Он увидел ошеломляющую глубину любви, которую она испытывала к нему, к каждому из своих детей, и это вызвало слезы на его глазах. Я сделаю всё, о чем Вы меня попросите, — мысленно поклялся он. — Буду всем, чем Вам потребуется, до моего последнего вздоха. Я никогда, ни в жизни не предам Вас. Прежде чем уйти, Царица одарила его мягкой улыбкой, как будто могла услышать безмолвное обещание его сердца.***
Как всё изменилось, — думал Чайльд, шагая по ковровой дорожке в тронный зал. Пребывание здесь сейчас только заставляло беспокойство скручиваться в животе, напряжение сжимало мышцы плеч. Он заставил себя выдохнуть, пытаясь успокоить бушующую в нем бурю, но безрезультатно, особенно когда увидел, кто ждёт на возвышении. — Что ты здесь делаешь? — воинственно потребовал Чайльд, свирепо глядя на Дотторе. Доктор улыбнулся под маской, хотя выглядел взбешенным. Во всяком случае, насколько мог судить Чайльд. Его спасло от ответа прибытие их Архонта, Царицы, появившейся из небольшой метели, поднявшейся вокруг пустого трона. К тому времени, как снег растаял, она сидела там, царственно откинувшись, закинув одну стройную бледную ногу на другую. Чайльд поспешил обратить на неё свое внимание и поклонился. — Ваше Величество, — начал Чайльд, выпрямляясь после поклона. — Я получил известие, что силы Бездны объединились под руководством лидера, человека, которого они называют Принцем Бездны. Каким бы невероятным это ни казалось, он способен общаться с монстрами. Он командует всей армией, он — тот, кто вооружал хиличурлов, и он, вероятно, является причиной повышенной активности Бездны, которую мы наблюдали, и передовой тактики, которую они демонстрировали. — Найди этого самозванного… «Принца Бездны» и убей его. Без своего лидера силы Бездны обрушатся в прах. Разум Чайльда лихорадочно обдумывал новые варианты фраз, которые откроют способы повернуть диалог к желаемому результату. — Ваше Величество, — осторожно начал он. — Фатуи уже давно предпочитают сначала дипломатию, а не открытую войну. Если этот принц Бездны — человек, разве с ним нельзя было бы договориться? Если мы сможем поймать его на крючок, мы потенциально могли бы добавить численность сил Бездны к нашей. — Невозможно. Ни один человек, подвергшийся воздействию Бездны так долго, не сохраняет своего рассудка. Слабая, насмешливая улыбка тронула обычно бесстрастное лицо Царицы. — Ты должен очень хорошо помнить действия Бездны, Тарталья. Мы не можем доверять слову сумасшедшего. Но он не человек, — подумал Чайльд. — Не совсем. Но он не мог сказать ей этого. Если бы он хотя бы намекнул, что Принц может быть Путешественником, Царица сложила бы дважды два и поняла, что он скрывает. Челюсть Чайльда напряглась. — Ваше Величество… — нерешительно начал он. — Почему Снежная одна в этом бою? Почему у нас нет никаких союзников? — допрос Царицы мог оказаться смертельно опасной перспективой, но он должен был спросить. — Я понимаю недоверие к Силам Бездны, но как насчет других наций? Несомненно, они захотели бы помочь нам, — продолжил Чайльд, и в его тоне появились малейшие намеки на сомнение. — Они тоже живут здесь, и эта битва должна спасти весь Тейват… — Эта битва определит судьбу Тейвата. Не только его выживание, но и то, как им будут управлять после того, как старый режим будет сожжён. Новому миру понадобится лидер, и Снежная, как его спасительница, будет единственным выбором. Она не имеет в виду Снежную, — понял Чайльд, похолодев. — Она имеет в виду саму себя. Как он мог быть таким глупым? Как он мог этого не заметить? Снежная была построена по этой модели преемственности. Царица взошла на трон Архонта Снежной, убив свою предшественницу, даже выбрав своих Предвестников таким же образом — она намеревается убить Верховного Бога и занять её место. Речь не о спасении, — голова Чайльда закружилась. — Речь о доминионе. Человечество выживет. Но они не будут освобождены, нет — вместо этого они просто окажутся под началом нового надзирателя. Все эти годы он протестовал, настаивая на том, что Фатуи не монстры, за которых их выдавали, что они делали это для всеобщего блага… Люмин была права с самого начала, — понял он. — Я наивный идиот. Он вспомнил, как говорил ей, что большинство Фатуи понятия не имели о том, что делали Предвестники, что они верили пропаганде и думали, что поступают правильно. Я вообще ничем не отличаюсь. Чайльд уставился на свою богиню, его сердце разрывалось. Я люблю тебя, — подумал он, — но ты сделала бы весь мир таким же жестоким и неумолимым, как мы. Царица была могущественной; истинный воин, который пожертвовал нежностью внутри себя, чтобы стать лидером, в котором они нуждались в этой войне, кем-то свирепым и неукротимым. Его уважение и восхищение ею были безграничны, но Чайльду достаточно было взглянуть на холодное, суровое место, в которое превратилась его страна под её правлением, чтобы понять, что это не то будущее, которого он хотел для своей семьи. Тоня не смогла бы вырасти в таком мире, не потеряв себя. Такие люди, как мы, не должны быть у власти, — печально подумал он. — Мы слишком сильно этого хотим. Это разрушает всё хорошее в нас. Смутно осознавая, что он слишком долго стоял, застыв в тишине, Чайльд отчаянно пытался скрыть свой шок. Он понятия не имел, что отразилось на его лице, но теперь он изобразил безразличие, прижав кулак к груди и склонив голову в приветствии. — Я понял, — сказал Чайльд, чувствуя оцепенение. — Вашему Величеству виднее. Его осенила идея, и он ухватился за неё. — Я уничтожу Принца Бездны как Вы прикажете. Я подготовлю себя и заключенного к немедленному отъезду, — увернулся он, молясь, чтобы эта деталь ускользнула от неё. Если бы она махнула рукой в знак одобрения, он мог бы доставить их обоих в Каэнри’ах без происшествий — они всё ещё могли бы выполнить план. Царица никогда бы не согласилась на сотрудничество, подумал он, лихорадочно соображая. Но я могу побеспокоиться о решении этой проблемы позже. Конечно, именно этот момент выбрал Дотторе, чтобы наконец нарушить свое молчание, выкрикнув бессловесное возражение. Чайльд изо всех сил старался скрыть отвращение на лице. — Естественно, — проговорил он, перекрывая возмущенное бормотание Дотторе. — Я уверен, что Ваше Величество не хочет потерять весь прогресс, которого мы достигли с ней. — Неприемлемо! — воскликнул Дотторе, когда он, наконец, справился со своим возмущением настолько, чтобы сформулировать настоящие слова. — Любая такая поездка займет месяцы, и мне нужен доступ к ней для моих экспериментов, мы находимся на критической стадии, скоро мне может понадобиться ежедневный доступ для получения новых образцов и проведения тестов! Воспоминание о Люмин, лежащей разбитой на столе Дотторе, вспыхнуло в его голове, и Чайльд изо всех сил постарался сохранить самообладание. Он натянуто улыбнулся другому мужчине, говоря сквозь стиснутые зубы. — Ваши эксперименты продолжатся, когда мы вернёмся, — отметил он. — Любые доверительные отношения, которое я построил, были бы безвозвратно разрушены, если бы я оставил её на твоем… «попечении». Царица устало вздохнула. — Я устала смотреть, как вы оба ссоритесь из-за этой девушки, как собаки из-за кости. Возможно, мне следует просто убить её, чтобы вы могли полностью сосредоточиться на своих обязанностях. Один путешественник не может строить так много хаоса. Что? Нет, нет, нет. Чайльда прошиб холодный пот. Он хотел броситься на защиту Люмин, но сдержал вспышку гнева. Поступив так, он просто выявил бы свою предвзятость и высказал бы точку зрения Царицы в её пользу. Вместо этого он бросил взгляд на Дотторе, его сердце бешено колотилось. Войди в мое положение, идиот, — мысленно взмолился он. — Ты тоже не хочешь, чтобы это произошло. — Если позволите, — заговорил доктор. — Ваше Величество, я считаю, что это было бы дорогостоящей ошибкой. Генетический материал субъекта невероятно ценен, и, уничтожив его сейчас, мы упустили бы шанс удвоить его, получив близнеца. Напряжение Чайльда начало спадать, пока он не увидел блеск в глазах Дотторе. — Однако, — видимый уголок рта доктора приподнялся. — Мы могли бы увеличить наши поставки на неопределенный срок без всякой неопределенности, если Ваше Величество одобрит программу разведения, которую я предложил. — Ты предложил что? — угрюмо спросил Чайльд, его ужас пересилил здравый смысл. Он думал, что навсегда отбросил эту идею, когда доктор впервые заговорил об этом. Дотторе повернулся к нему. — Это самый простой и эффективный способ увеличить наши запасы. Если Ваше возражение вызвано любовью к предмету, что ж… Будьте уверены, я с радостью позволю Вам провести оплодотворение любым способом, который Вы предпочитаете, — его улыбка стала шире. — Вы, казалось, были достаточно нетерпеливы, чтобы попробовать это на моей арене, Тарталья. Чайльд не осознавал, что повалил Дотторе на землю, пока не оказался на нём сверху, нанося удары кулаком в челюсть доктора. Удар расколол его маску, и она покатилась по ледяному полу, самодовольная улыбка Дотторе сменилась ошеломлённым удивлением. — Ты больной ублюдок! — прошипел Чайльд, оседлав грудь мужчины и прижав его руки коленями к бокам. Свободная рука рыжеволосого запуталась в коротких волосах цвета морской волны Дотторе, дёргая его голову назад и удерживая на месте, продолжая наносить удары. — Ты смотрел?! — ещё один удар, кровь брызнула изо рта доктора и покрыла костяшки его пальцев. — ДОСТАТОЧНО! Слово прогремело по Дворцу с силой удара грома, сотрясая сводчатые окна. Сила, стоящая за этим, ударила его в грудь и отшвырнула от тела Дотторе, заставив его покатиться по полу. В ушах зазвенело от эха, что отразилось от внутренней части черепа. Чайльд судорожно выдохнул облако белого пара сквозь внезапно застучавшие зубы. Он почувствовал, как холод пробежал по его спине, когда он попытался подняться на четвереньки, недовольство его Архонта исходило от неё ледяными волнами, которые проникали в его кости. Царица направилась к нему, зловеще цокая каблуками по полу, её фигура была окутана клубящимся облаком ледяного тумана. Он чувствовал исходящую от нее ярость и инстинктивно опустил лицо, опустив глаза в пол. — Моё терпение скоро лопнет, Тарталья. Её голос был словно смертельное шипение, ярость кипела в каждом слове. Позади неё Дотторе медленно сел. Вытирая кровь со рта, он недоверчиво уставился на свою испачканную белую перчатку, его брови сузились от негодования. — Компенсация! — он громко вскрикнул, поднимаясь на ноги и пытаясь разгладить свой лабораторный халат. Он поправил перчатки, одарив Чайльда кровавой улыбкой. — Он трижды уничтожил мою собственность и теперь нападает на мою персону без какой-либо причины. Я требую компенсации. Царица устало вздохнула, её лицо мстительной богини внезапно сменилось лицом уставшего от мира администратора. — Ладно. Как потерпевшая сторона, ты имеешь право выбрать ему наказание. Чего ты хочешь? Малиновые глаза Дотторе сверкнули злобой. — Казните его. Чайльд побледнел, его разум потянулся к источнику электрической энергии, хранящейся внутри него. Могу ли я телепортироваться отсюда вовремя? Как долго продержится Люмин, если меня здесь не будет…? — Нет, — голос Царицы зазвучал ещё более раздраженно. — Он будет побеждён, и ты будешь удовлетворен этим. Дотторе открыл рот, но Царица прервала его, её тон не допускал возражений. — Пусть на этом всё закончится. Я не потерплю вендетты или дальнейших боевых действий. Перед нами стоят важные дела, которые требуют нашего полного внимания. — Конечно, Ваше Величество, — подобострастно поклонился Дотторе. — Я просто прошу быть тем, кто назначит наказание. — Как пожелаешь. Архонт повысила голос, и стая охранников заполнили весь зал. — Свяжите Тарталью и выведите его наружу. Вы можете освободить его после того, как его наказание будет приведено в исполнение. Он останется жив и невредим. Переключив внимание на своего заблудшего Предвестника, она понизила голос, хотя он не стал менее стальным. — Как только твои раны заживут, ты отправишься в Каэнри’ах и искупишь свою вину, устранив этого врага. Заключенная останется здесь, под чьим-то присмотром. — Чьим? — испуганно прохрипел Чайльд. Если это Дотторе, то она мертва. Со Скарамуччей, по крайней мере, она бы только желала умереть. — Это не твоя забота! — рявкнула его Архонт, её глаза предупреждающе сверкнули. Она махнула рукой, развернулась на каблуках и зашагала обратно к своему трону. — Уберите его с моих глаз. И Бездна забери всех нас, если я услышу ещё один спор о судьбе этой женщины.***
Люмин вздохнула, уставившись на фотографию своего близнеца. — Хотела бы я снова увидеть тебя, — сказала она вслух. — Я так хочу поговорить с тобой. Ты бы посмеялся надо мной и назвал меня тупицей, но ты бы точно знал, что делать. Она со стоном откинулась назад, позволив своей голове с мягким звуком упасть на подушки. — Что мне делать? Я знаю, что он нехороший человек… Даже если сейчас он ко мне добрее, даже если он чувствует себя виноватым. Он всё еще убийца. Он не задумывается дважды о том, чтобы решить все свои проблемы с помощью насилия… но всё же… Я знала это с самого начала, не так ли? — её голос затих, становясь всё тише. Её разум вернулся к Чайльду, когда они были в Банке, жестокому и разгневанному. В Золотой палате, я в точности показал тебе, кто я есть. Показал. Она видела его жестокость, то, как он сражался с дикой самоотверженностью, она видела, как он подвергал опасности бесчисленные жизни. Она боролась, чтобы остановить его. И она всё равно влюбилась в него. — Это… мне нравится? Со мной что-то не так? Почему я так отношусь к тому, кто сделал со мной всё это? Она уставилась в потолок. — Но… он тоже спас меня. От Дотторе. И… от себя, даже если это был самый глупый план, который только можно вообразить. И он спас тебя. И подвергал себя опасности. Это что-то значило. Люмин подняла маленький медальон в форме звезды. — Я должна ненавидеть его, — сказала она, поворачивая медальон из стороны в сторону, наблюдая, как свет отражается от него и разбрасывает фрагменты радуги по комнате. — Почему не получается? В голове была абсолютная пустота, девушка не знала ответа. Люмин вздохнула и села, взяв книгу, которую она читала. По крайней мере, здесь может быть какая-то информация, которую я могу использовать. Она провела пальцами по темно-синему твердому переплёту, тиснёным золотым шрифтом по всей обложке было выведено: «Утраченная магия Тейвата». Название привлекло её внимание — в конце концов, её магия была потеряна, и она надеялась, что где-то внутри неё может быть ключ к возвращению. Открыв книгу, Люмин нашла то, на чем остановилась, и продолжила читать. «Ученые и археологи сегодня сходятся во мнении, что жители Тейвата в прошлые века имели доступ к более широкому спектру магии, чем семь элементов, которые мы наблюдаем по Тейвату сегодня. Некоторые из этих школ магии всё ещё существуют и всё ещё практикуются, хотя и в меньшей степени. Одним из таких примеров является искусство гадания. Тексты эпохи доархонических войн говорят об организованных заговорах магов, которые читали созвездия и предсказывали будущее с такой ясностью и регулярностью, что повседневная жизнь не представляла загадок ни для них, ни для королевств, которые их нанимали. Было известно, что богатые торговцы и даже фермеры держали в штате по крайней мере одного прорицателя, который предупреждал их о стихийных бедствиях, таких как штормы или засухи, которые могли негативно повлиять на прибыль. Лично этот автор задается вопросом, как люди с таким предвидением могли не увидеть бедствия, которое в конечном счёте постигло их. Возможно, это было ограничением самой магии, или, возможно, они действительно получили предупреждение, но не смогли предотвратить катаклизм, несмотря ни на что. Одна школа магии, которая была полностью утеряна во времени, хотя всё ещё присутствует в повседневной жизни многих, — это пространственная магия. Это таинственное тайное искусство продолжает формировать Тейват и сегодня, поскольку оно отвечает за обширную сеть точек телепортации, которые усеивают землю. Исследование самих путевых точек телепортации, а также рассказы из первых уст от аллогенов, которые их используют, показывают, что путевые точки позволяют пассажиру сворачивать пространство вокруг них и создавать временное окно между нашим царством и магическими линиями, которые пронизывают наш мир. Пассажир путешествует по лей-линии до желаемого пункта назначения, затем выходит через другое такое окно. Тексты, найденные в эпоху доархонических войн, указывают на то, что эта практика, хотя и была обычной для удобства, могла быть опасной и приводила к смертельным исходам, когда положение окна конечного выхода было выбрано по ошибке — например, путешественник случайно выходил из лей-линии через край обрыва или внутри стены. Таким образом, путевые точки телепортации были установлены по всей стране, чтобы действовать как маяки, тем самым предоставляя каждому пассажиру безопасное место посадки. Попытки воспроизвести эффекты путевых точек телепортации или расширить их использование для неаллогенных объектов пока не увенчались успехом. Ученые из университетов Сумеру, которые изучали эти древние обелиски, недавно выдвинули теорию, что причина, по которой только аллогены могут их использовать, заключается в том, что путевые точки, вместо того, чтобы действовать в одиночку, воздействуют на то, что скрывается внутри их пассажира. Какой-то остаток пространственной энергии, оставшийся с тех времен, когда каждый маг управлял всеми элементами Тейвата, включая элементы времени и пространства. Дополнительные доказательства этой теории можно найти в Доменах, разбросанных под землей Тейвата. Каждый искатель приключений, который когда-либо глубоко погружался в Область, может сказать, что он частично обязан своей жизнью пространственной магии — ибо что ещё такое Врата Воскрешения? Искусственные порталы, которые не только чудесным образом возвращают аллогена к жизни, используя силу Ирминсула, но и переносят его в безопасное место. Эти Двери Воскрешения — подвиг магической инженерии, который сейчас далеко за пределами нашего понимания, и являются предметом бесконечного изучения и восхищения. Легко понять, почему, если мы представим себе мир, где эти двери были разбросаны по ландшафту в изобилии — никому никогда не нужно умирать или страдать от боли потери любимого человека. С этой целью исследования Врат Воскрешения продолжаются, и искатели приключений, готовые охранять исследовательские группы в экспедициях в пещеры, могут зарабатывать на жизнь». Разум Люмин блуждал, её мысли возвращались к её другу, который непринуждённо исчезал и появлялся снова, и к её собственным путешествиям между мирами. В её воспоминаниях вспыхнул длинный коридор из белого камня, заполненный арочными дверными проёмами, и ощущение отсутствия крыльев, которое ныло между лопатками. Дверь с грохотом распахнулась, и Люмин резко подняла голову, уронив книгу. Два солдата стояли в дверном проёме, держа на себе… — Чайльд?! — воскликнула Люмин, вскакивая. Он выглядел ужасно. Парень безвольно повис между ними, они обхватили его руками за плечи, неуклюже подталкивая его в маленькое пространство. Услышав её тревожный крик, он поднял голову, вглядываясь сквозь пелену крови на своем лице, чтобы слабо улыбнуться ей, один глаз заплыл и виднелся багровым цветом. — Привет, миледи, — струйка крови стекала с разбитой губы, его зубы были окрашены в красный цвет. — Архонты, — выругалась она, отступая в сторону, чтобы солдаты могли положить его на кровать. — Что, чёрт возьми, с тобой случилось? Не обращая на неё внимания, Чайльд откинулся на одеяло, неопределённо махнув солдатам, чтобы они отпустили. — Спасибо за доброту, ребята. Пара вышла, Чайльд издал протяжный стон только тогда, когда их шаги стихли, боль, наконец, проступила сквозь трещины в его веселом образе. — Чайльд? — повторила Люмин. Она нервно топталась перед ним, не зная, что делать. — Угу. — его голос звучал устало. — Со мной все в порядке. Просто хочу… полежать здесь минутку. — Совершенно очевидно, что с тобой не всё в порядке, — запротестовала Люмин, нахмурив брови. — Что случилось? Чайльд поморщился. — Наказание, — наконец ответил он хриплым голосом. — За то, что ударил Дотторе. — Они сделали все это с тобой только за то, что ты ударил мужчину? — недоверчиво спросила Люмин. Боги, даже из его ушей текла кровь. — Я долго его бил, — услужливо пояснил Чайльд. — Не то чтобы я жалуюсь, — начала Люмин, — но почему именно ты его ударил? — Он сказал кое-что… неприличное о тебе. Она фыркнула, присаживаясь на край кровати рядом с ним. — Ты все время говоришь обо мне неприличные вещи. — Да, — отметил он, кашляя. — И ты обычно бьёшь меня. Люмин издала ни к чему не обязывающий звук. — Теперь, когда я думаю об этом, — нахмурился Чайльд, поворчав от напряжения, когда он попытался придвинуться ближе к стене. — На самом деле ты била меня гораздо сильнее, чем я когда-либо бил тебя. Это отчасти несправедливо. — Это совершенно справедливо, — фыркнула она. — Почему? — Чайльд поднял брови. — Потому что ты девушка? — Нет, потому что ты мудак и ты это заслуживаешь, — парировала Люмин, хлопая его по плечу. Чайльд поднял руки, защищаясь. — Ай! — взвизгнул он. — Я ранен! Защищал твою честь, помнишь? Неужели в тебе к этому никакого сочувствия? — Бедняжка, — сказала Люмин преувеличенно ласково. Она подняла запястье, с которого свисала манжета. — Сними это, и я позволю Тоне исцелить тебя. Чайльд застонал и откинул голову на подушки, закрыв глаза. — В тебе совсем нет милосердия. — Почему они не отвели тебя к целителю? — спросила она, нахмурившись. — Нельзя, — ответил он, зевая. — Это уже будет не наказание, если оно может просто исцелиться… магией… Его голос затих, и Люмин почувствовала, как в груди возрождается паника, увидев как парень резко закрыл глаза. — Чайльд?! — воскликнула она, с беспокойством глядя на него. Девушка наклонилась над ним, стараясь не давить своим весом на его раны, и провела рукой над его губами, пока не почувствовала теплый воздух его дыхания. Он просто спит. Люмин вздохнула с облегчением и откинулась на спинку стула, нежно убирая пряди волос с его лица. Он выглядит таким умиротворенным, таким… уязвимым. Ничего похожего на мужчину, который мучил её. Хотя, — подумала Люмин, — он тоже не очень походил на того человека, когда бодрствовал.***
Когда Чайльд проснулся, первое, что он увидел, была пара нежных золотистых глаз, смотрящих на него сверху вниз, и ощущение тепла на его коже. Он посмотрел вниз, моргая, на руки, прижатые к его груди. — Миледи, — начал он с явным весельем в голосе. — Ты… пристаёшь ко мне во сне? — Нет! — Люмин в ужасе отшатнулась. Она впилась в него взглядом, и он расхохотался, выражение её лица стало победоносным, когда его смех перешел в болезненный приступ кашля. — Ой, — простонал он. — Не смеши меня. — Так тебе и надо, — самодовольно сказала она. Чайльд ещё раз взглянул на свою грудь, на гладкую мускулистую кожу, покрытую гобеленом шрамов; дорожная карта его пребывания на службе у Царицы. Большая часть крови пропала, начали образовываться багровые синяки. Он оглянулся на Люмин, его взгляд скользнул вниз по её тонким рукам к окровавленной ткани, зажатой в её руке. — Ты… обработала мне раны? — нерешительно спросил он. Люмин отвернулась, её щеки покраснели. — Да, ну… теперь ты проснулся, можешь закончить это сам. — Я не могу, — немедленно сказал он, изобразив слабый кашель, который быстро стал слишком реальным. — Мне нужна твоя помощь. Она поворчала, но согласилась. Чайльд удивленно раскрыл глаза, приподнял брови, изо всех сил стараясь выглядеть жалким, а затем попытался согнать улыбку со своего лица, когда она уступила и наклонилась ближе к нему. — Ложись на спину, — проинструктировала она, прижимая ткань для сушки к его животу. — Ты покрыт таким количеством шрамов, что трудно сказать, какие из них свежие. — Этот шрам от тебя, — сказал Чайльд, указывая на длинную полосу на боку. — Мой любимый. Её щеки покраснели ещё больше, но она ничего не сказала, осторожно стирая кровь с его торса. Чайльд согнул палец и вытянул из воздуха струйку влаги, направив её на ткань. Когда она двинулась, чтобы отстраниться, Чайльд почувствовал, как сам двигается, прежде чем осознал это, его пальцы сомкнулись вокруг её запястья. — Нет, — выдохнул он, его сердце забилось быстрее. — Не уходи. Это была самая странная вещь. Когда она была вот так близко, когда он смотрел ей в глаза-… Буря внутри него утихла, та жажда хаоса, которая вела его дальше, просто… ушла. Он чувствовал себя таким умиротворенным. Прошло невероятно много времени с тех пор, как он чувствовал это с кем-то. С тех пор не… — Царица… — начал он, поморщившись при воспоминании о своей неудаче. — Я пытался убедить её поговорить с Принцем Бездны, но она этого не допустила. Она приказала мне убить его. Чайльд почувствовал, как она напряглась в его объятиях. — Я не собираюсь этого делать! — он поспешил добавить. — Но она ожидает, что я пойду за ним и… Я не могу оставить тебя здесь. Он содрогнулся при мысли об этом. Она думает, что я плохой, но другие были бы еще хуже. Даже если ему удастся убедить её брата без неё, к тому времени, когда он вернётся, от неё ничего не останется. Другого пути нет. — Я хочу помочь тебе, Люми. Я хочу помочь тебе выбраться отсюда, отвести тебя к твоему брату, но… — он замолчал. — … Мне кое-что нужно от тебя. Люмин ждала, на её лице было больно видеть явное подозрение. Чайльд глубоко вздохнул и закрыл глаза. Ему казалось, что он стоит на краю пропасти и вот-вот сойдет с обрыва. — Твой план, — сказал он, умоляюще глядя на неё. — Скажи мне, что это сработает. Скажи мне, что я не совершу ошибку, — умолял он, его тихий голос звучал так же потерянно, как и он сам. Его сердцебиение ускорилось, когда Люмин нервно заерзала, не пытаясь ничего предпринять, чтобы ослабить свой собственный ужас. — Что ты хочешь, чтобы я сказала? Он схватил её за предплечья, крепко вцепившись, и с отчаянием в голосе сказал: — Заставь меня поверить тебе. Она с трудом сглотнула, когда он посмотрел на неё, она смотрела прямо на него, не дрогнув. — Я сделаю это, — твёрдо сказала она. — Я могу спасти Тейват. Доверься мне. Чайльд медленно выдохнул, его плечи опустились, всё напряжение медленно покидало его, пока он не почувствовал странное спокойствие. Доверься ей. Я доверился. Он не мог бы сказать, когда это произошло, но это и произошло. — Хорошо, миледи, — кивнул он. — Лучше бы тебе быть правой, потому что я ставлю на тебя всё. — Ты имеешь в виду?.. — спросила она, её голос был полон надежды и недоверия. — Да, — Чайльд выдохнул. — Я помогу тебе сбежать и отведу тебя к твоему брату. Лицо Люмин озарилось, и она обняла парня. Чайльд застыл, когда она крепко сжала его, уткнувшись лицом ему в грудь. Его поразил её запах, скрытый за ароматом хозяйственного мыла, что-то свежее, луговое и полностью её. — Спасибо, — выдохнула она. Совершенно импульсивно она поцеловала его прямо в губы. Глаза Чайльда расширились, затем он поморщился, боль отразилась от его ноющего лица. Люмин отдернула голову назад, когда он издал непроизвольный и удручающе не мужской взвизг. — Прости! — выдохнула она, глядя на его окровавленную и распухшую губу. — Больно? В ответ Чайльд издал низкий звук, больше похожий на рычание, чем на настоящую человеческую речь, его пальцы скользнули по её волосам, чтобы схватить её голову и притянуть девичьи губы обратно к себе. Его губы жадно встретились с её, целуя так, словно он тонул, и она была всем, что ему было нужно, чтобы дышать. — Я люблю тебя, — слова вырвались из него на одном дыхании, когда они на мгновение оторвались друг от друга, и Люмин остановилась, уставившись на него. Его глаза были дикими, наполненными сильным пылом, губы распухли и покраснели. Он не мог сдерживаться больше ни секунды, просто не хотел. — Я люблю тебя, Люми, — повторил он, его грудь тяжело вздымалась. Она не ответила, но и не сопротивлялась, когда он снова притянул ее к себе, жаждая большего. Он не думал, что когда-нибудь сможет насытиться ею. Он яростно целовал ее, повторяя свое признание между вздохами каждый раз, когда хватал ртом воздух. — Я люблю тебя, — прошептал он ей в губы. — Ты — худшее, что когда-либо случалось со мной, ты знаешь это? Ты сводишь меня с ума, чёрт возьми, и я по уши влюблён в тебя. Признание вызвало у неё смех, и острая боль пронзила его, отразившись на его лице. Люмин положила руку ему на плечо, одарив извиняющейся улыбкой. — Извини, — сказала она, борясь с тем, чтобы снова не рассмеяться. — Ты тоже самое худшее, что когда-либо случалось со мной. — Раньше моя жизнь была такой простой, — пожаловался он, притягивая её к себе. — А потом появилась ты и разнесла всё к чертям. — Ты вёл двойную жизнь, притворяясь продавцом игрушек! — Люмин запротестовала. — И это ты появился и разрушил мою жизнь, помнишь? И половину гавани Ли Юэ. Чайльд отрицательно махнул рукой. — Это было просто, — вздохнул он. — Просто идти туда, куда меня послали, делать, что мне говорят. А потом появилась ты и сделала меня таким… нравственным. — он скривился, как будто попробовал что-то мерзкое. — Не за что, — ответила Люмин. Его взгляд стал горячим, злым. — Иди сюда, — он поманил палец, подзывая её ближе. — Я собираюсь стереть эту самодовольную улыбку с твоего лица. Наблюдать, как она подходит к нему по его просьбе, было само по себе опьяняющим действием, и Чайльд восхищался девушкой, практически заползающей к нему на колени. Её бедра раздвинулись, колени по обе стороны от его бёдер, и он обвил рукой её шею сзади, чтобы притянуть её к себе и поцеловать, затаив дыхание. Он хотел большего, чем простой поцелуй, он хотел перевернуться и прижать её к матрасу, позволить своим пальцам и рту блуждать по каждому дюйму её тела. Ему до боли хотелось заменить все её плохие воспоминания лучшими. Но… он колебался. Скорее всего она лжет, — подумал он. — Возможно, она пытается просто успокоить меня. Он обещал помочь ей сбежать, и она поцеловала его. Что, если она просто пыталась очаровать его, удержать на своей стороне? Что бы она сделала, если бы я попытался сделать что-то, чего она не хотела — остановила бы она меня и рискнула бы, что я передумаю? Чайльд уставился на нее, на её губы, припухшие от его поцелуев, на румянец, который появился на её щеках и распространился по груди. Грудь, которая призывно вздымалась под его рубашкой. Ему страстно хотелось просто отключить свой мозг и смириться с этим. Разумным ходом было бы подыграть, — все равно настаивал его мозг, — солгать мне, притвориться, что она хочет меня, пока не выберется отсюда. Она бы не рискнула сказать «нет». Даже если бы она захотела. Честно говоря, что было более вероятно, что она действительно хотела его, после всего, или что она играла с ним, чтобы обеспечить себе побег? Эта мысль охладила его, и его растущее вожделение внезапно угасло. Он не хотел давить на неё, не хотел рисковать, делая то, чего она на самом деле не хотела. Только не снова. Когда мы выберемся отсюда, — подумал он, проводя подушечкой большого пальца по её губе, — когда она действительно будет свободна, тогда я узнаю. До тех пор ему придётся держать себя в руках. Но… сдерживаться — это нормально, верно? Он мог немного побаловать себя этой фантазией, пока девушка была с ним. И если она бросит его, как только вернется на знакомую территорию, по крайней мере, у него останется воспоминания об этом. Чайльд потянулся к ней и притянул её спиной к своей груди, её голова оказалась у него под подбородком. — Я не знаю, как мы собираемся выбраться отсюда живыми, — признался он, его пальцы лениво пробегали по её шелковистым прядям светло-русых волос. — Но у нас есть несколько дней, прежде чем мои раны затянутся, достаточно времени, чтобы что-то придумать. Я не могу потерять тебя. Я потеряю её. Она оставит меня. Но, по крайней мере, она будет в безопасности. Сжавшись, он поцеловал её в макушку, прошептав: «Я не позволю им причинить тебе боль». Мышцы на его руках напряглись, он обхватил Люмин, словно только это могло уберечь её от бед.***
Люмин закрыла глаза и откинула голову ему на грудь. Это было странно, но она чувствовала себя на удивление в безопасности, когда его руки обнимали её, несмотря ни на что. Прошло так много времени с тех пор, как она чувствовала утешение, надежду на свободу и… что она снова увидит Итэра… — Я думаю, нам следует отправиться на корабле, — говорил Чайльд. — Сначала нам придётся протащить тебя на борт, ты можешь скрыться, а потом, если я подниму тревогу, что ты сбежала, меня могут послать за тобой. — Почему бы нам просто не ускользнуть вместе и не украсть корабль? — запротестовала она. Его план казался излишне сложным. — Ты знаешь, как управлять кораблем? — спросил Чайльд. — Потому что я — нет. — Нет, но ты управляешь водой, а у меня есть ветер, вдвоем мы должны быть в состоянии разобраться в этом. Это разве должно быть так трудно? — Люмин выстрелила в ответ. — Чертовски трудно, если только ты не умеешь еще и магически ориентироваться, Люми. Есть причина, по которой моряки всё ещё существуют, а не просто аллогены. — Пока они думают, что ты сбежала, я могу отправиться за тобой, и мы сможем встретиться. Если они подумают, что я помог тебе, они выместят это на моей семье, — его лицо исказилось болью, брови сошлись вместе. — Мне пришлось бы попытаться вывезти всех нас из страны, и мы все были бы в бегах… Он испустил тяжелый вздох. — Алексей, вероятно, выдал бы меня, а дети… — он поморщился. — …Я бы не хотел так с ними поступать. — Тогда мы будем осторожны, — сказала Люмин, беря его за руку и переплетая их пальцы вместе. — Мы будем действовать умно. Я тоже не хочу, чтобы с ними что-нибудь случилось. Он смотрел на неё сверху вниз со странной, нежной улыбкой на лице, и Люмин, вздрогнув, поняла, что это было точно такое же выражение, которое она видела у отца Чайльда, когда он смотрел на свою жену. — Мне нравится это в тебе, — сказал он мягко, с благоговением в голосе. — Ты так заботишься о других людях, — его руки вокруг неё напряглись, и Люмин позволила себе расслабиться в его объятиях. — Боже, как я оказался в такой ситуации? — он размышлял вслух. — Я предал свою страну, свою богиню, всё, во что я верил. Все ради любви к девушке, — он рассмеялся, негромким, самоуничижительным звуком. — Я такой банальный. — Так, — подала голос Люмин после того, как они провели некоторое время в комфортном молчании. — После того, как мы спасём мир, что ты собираешься делать? Чайльд фыркнул. — Я не думаю, что мне нужно беспокоиться об этом. На вопросительный взгляд Люмин он продолжил. — Да ладно, мы готовимся сразиться с Верховным Богом, ты действительно думаешь, что я переживу это? Я имею в виду, что я невероятный боец, но, к сожалению, я всё ещё смертный. — Для невероятного бойца, — отметила она. — Ты продолжаешь проигрывать мне. Он одарил её нежной улыбкой. — Действительно, чего это я? — Но… — Люмин нахмурилась. — Ты думаешь, что это самоубийство, и ты всё ещё хочешь это выполнить? — Лично я, — Чайльд немного подвинулся, откидываясь назад. — Я не могу придумать лучшего способа умереть, чем попытаться убить самое сильное существо во вселенной. — Конечно, ты не можешь, — фыркнула она. — Кроме того, это к лучшему, — он сделал паузу. — В этом новом мире, который мы строим, не будет места для таких людей, как я. — Невероятно раздражающих рыжих? — угадала она. — Убийцев. Монстров, — он одарил её улыбкой. — Плохих парней. — Ты знаешь, — вставила Люмин. — Ты мог бы перестать быть одним из них в любой момент, когда б захотел. Ты просто должен захотеть стать лучше. Чайльд уставился на неё, выражение его лица смягчилось. — Ради тебя мне хочется становиться лучше.***
Они сидели так часами, пальцы Чайльда лениво поглаживали её плечи, как будто он не мог поверить, что она в его объятиях. Люмин рассказала обо всём, что она хотела бы сделать, когда они сбегут — теперь это было про «нас», а не «обо мне» — и о своём брате. Чайльд даже поймал себя на том, что вслух размышляет о тех местах в Тейвате, которые она ещё не видела, куда он хотел бы её отвезти, о достопримечательностях, которые она должна увидеть по дороге. По итогу, Люмин сонно зевнула и откинула голову назад, прижимаясь к нему. Чайльд почувствовал, как его губы растягиваются в улыбке. — Уже поздно, — сказал он, пытаясь мягко отстранить её. — Нам нужно немного поспать, — Люмин сопротивлялась его усилиям, теснее прижимаясь к нему. — Эй, подвинься, мне надо встать. — Просто… поспи здесь, — устало пробормотала Люмин, перекатываясь на бок и увлекая его за собой. Чайльд уставился на неё на мгновение, его взгляд метался между ней и дверным проемом. — Ты уверена? — Спи уже, — повторила она, сделав ударение на этом слове, чтобы он не мог неправильно понять её намерения. Этого достаточно, — подумал он, чувствуя легкий трепет в груди. Он кивнул, его руки снова скользнули вокруг её талии и прижали её спиной к своей груди. — Сладких снов, миледи, — тихо пробормотал он в её волосы.***
Люмин нахмурилась, глядя на карту, разложенную перед ней на столе из красного дерева. Неудивительно, что это военная цитадель, — подумала она со вздохом, — это место неприступно. Снежная действительно была окружена со всех сторон либо горами, либо океаном. План Чайльда состоял в том, чтобы помочь ей выскользнуть и попасть на корабль, инсценировав её побег, а затем реквизировать этот же корабль для якобы спасательной миссии. Он провел последнюю неделю, пока его раны заживали, создавая тайник с припасами; тёплая одежда, мора, еда и другие припасы в их точке встречи — заброшенной мельнице, на которой она должна была ждать, пока он не появится. Она вздохнула, пробормотав: — Как я должна все это запомнить? Могу я просто взять карту?.. Громкий ТРЕСК в воздухе заставил её отшатнуться назад, вскинув руки, чтобы защитить лицо от фиолетовой энергии, вспышка света ослепила её. Люмин моргнула, прогоняя светящиеся остаточные блики, её глаза заслезились. — Чайльд? — нерешительно спросила она, когда её зрение прояснилось. Секунду назад она была одна в комнате, а теперь-… — …Ты телепортировался сюда? Чайльд схватил её за руки, его лицо было серьёзным. Его голос ударил её, как удар плети, он был настойчив и суров. — Ты должна идти. Сейчас же. Он отпустил её и направился к своему шкафу, рывком открыл его и, сняв с вешалки толстое зимнее пальто, на несколько размеров больше, чем ей было нужно, швырнул девушке. — Надень это, чтобы не замерзнуть. Я попытаюсь отвлечь охрану у южного входа, чтобы ты могла проскользнуть. Вот. Не глядя, он выудил из кармана связку ключей и бросил их ей. — Что? — она уставилась на него, моргая. — Сейчас? Но… как насчет тебя? А план? — На это нет времени, — Чайльд бросил на неё взгляд, сжав челюсти. — Царица узнала о твоем брате. Люмин открыла рот, чтобы задать вопрос, но он оборвал её. — Я не знаю, как, я думаю, он не очень-то скрывается. Это не имеет значения. Они идут за тобой, я едва опередил их, — сказал он, с тревогой взглянув на дверной проем, прежде чем схватить сумку с пола. Двигаясь быстро, он открыл ящик и начал вытаскивать предметы и бросать их в сумку так молниеносно, что она с трудом могла за этим уследить. — Ты должна идти сейчас. Я постараюсь встретиться с тобой на рандеву, но если я не появлюсь, иди ко мне домой, найди Ирину, расскажи ей всё. Она поможет тебе, — он захлопнул сумку и нетерпеливо протянул его ей. — Иди! — рявкнул он, сунув сумку ей в руки, когда она застыла на месте. Люмин стояла на своем, его волнение начало заражать её, волосы на затылке встали дыбом от тревоги. — Зачем тебе надо появляться? Что с тобой будет? — Ничего, — отрезал он. — Со мной все будет в порядке. — Ложь! Чайльд повернулся к ней, его голубые глаза были полны ужаса и он оскалил зубы. — Боги, черт возьми, Люмин, хоть раз в своей жизни, сделай то, что я, блять, тебе говорю! — он зарычал, горячность в его голосе заставила её отпрянуть от него. — Перестань беспокоиться обо мне и… — Тарталья, — холодный голос раздался у него за спиной. На мгновение Люмин увидела, как по лицу Чайльда пробежал ужас, беспокойство лишило его лица красок. Затем он отключился, выражение его лица стало холодным. — Ты выбежал оттуда, как будто что-то горело, — продолжал голос. — Но я вижу, ты просто готовил заключенную для нас. Как мило. Незнакомец появился в поле зрения, и сердце Люмин упало в пятки. В ней вспыхнуло воспоминание о жгучей боли, пронзавшей её спину. — Рад видеть вас снова, — Скарамучча приятно улыбнулся ей. — Я очень надеюсь, что Её Величество не убьет тебя, чтобы мы могли знакомиться снова и снова. Люмин наблюдала, как челюсть Чайльда сжалась в жесткую линию. Его глаза закрылись на короткое мгновение, а когда они открылись, она уловила вспышку убийства в них, он развернулся, кинжалы материализовались в его руках. — Люми, беги! Выругавшись про себя, Люмин подняла своё скованное запястье. — Сними с меня эту штуку! — настойчиво закричала она. — Чтобы я могла помочь! Чайльд, казалось, даже не слышал её. Им овладела жажда крови, странная интенсивность, которая охватывала его всякий раз, когда он сражался всерьёз. Вода брызнула и с шипением превратилась в пар, когда он обрушил шквал жестоких ударов на Скарамуччу, который парировал их все чем-то похожим на электрические разряды, протянутые между его руками. Низенький Предвестник начал свою собственную контратаку, две молнии полетели по дуге в сторону Чайльда быстрее, чем Люмин это увидела. Люмин набрала в грудь воздуха, чтобы предупредить, когда в воздухе раздалось потрескивающее шипение. Сверкающие капли воды на мгновение зависли в её поле зрения, прежде чем всё стало размытым, скрытым за поднимающимися облаками белого пара. Люмин закашлялась, её глаза следовали по помещению в поисках Чайльда. — Чайльд! — она попыталась снова, стараясь кричать, чтобы её услышали сквозь звуки драки. — Сними с меня этот проклятый наручник! Блондинка выжидающе протянула закованную в наручники руку, когда фигура двинулась к ней сквозь туман, только чтобы вскрикнуть от удивления, когда вместо этого незнакомые руки крепко схватили её. Её развернули, запястья дернули назад и вверх, на что путешественница издала болезненный вопль, прежде чем что-то холодное и острое вонзилось в плоть её шеи. Люмин сглотнула и замерла, пытаясь успокоить своё бешено колотящееся сердце. Женский голос произнес рядом с её ухом: — Тебе следовало прислушаться к своей девушке, Тарталья. Хватка усилилась, болезненный вздох вырвался наружу, когда острие вонзилось глубже. — Остановись, или я убью её. Был ли это командный тон женщины или мучительный вопль Люмин, который наконец прорвался сквозь боевую пелену Чайльда, она не знала, но он развернулся на звук, отпрыгнув от Скарамуччи и взглянул на девушек. — Ты не можешь, — выдохнул он, его грудь тяжело вздымалась. — Царица хочет, чтобы её доставили живой, и ты никогда не нарушишь приказ. — Хотя это правда — то, что я, в отличие от тебя, не предатель… — женщина издала многострадальный вздох и убрала лезвие с шеи заложницы, прижимая его к щеке. Люмин побледнела, когда увидела это; тонкая, острая как бритва сосулька, кончик которой был направлен ей в глаз. — … Её Величество не уточнила, в каком состоянии должна была находиться девочка. Мы успокаиваемся, или мне выколоть ей глаз? Чайльд выглядел растерянным, гримасничая, его взгляд переключался между ней и Скарамуччей. Его пальцы сжали кинжалы, костяшки побелели. Всё его тело дрожало от желания броситься обратно в бой, его глаза затуманились и наполнились диким боевым голодом. Скарамучча выглядел таким же воинственным, его тонкая цепочка фиолетовой энергии гудела сквозь пальцы. Когда ни один из мужчин не пошевелился, Люмин почувствовала, как женщина пожала плечами. — Будь по-твоему. Кончик сосульки дернулся к её глазу- — Не надо! — Чайльд вскрикнул, его руки разжались, и клинки, пыхтя, превратились в туман. Его плечи опустились в знак поражения. — Не смей ничего делать ей, Синьора. — Ну что ж, тогда пошли. — Люмин расслышала злорадство в голосе Синьоры. — Мы не хотим заставлять Её Величество ждать.