***
Она стояла на крыльце снаружи, когда он подъехал к дому, сидя на перевёрнутом ведре среди груды спутанных и сломанных рыболовных сетей, плетя новые. Он одарил её улыбкой, вылезая из машины, его тяжелые ботинки прогрохотали по деревянному настилу. — Привет, сестрёнка. Его старшая сестра не глядя протянула руку, чтобы подтащить к нему деревянный ящик, и он опустился на него, улыбаясь знакомому действию. Ирина всегда была тем человеком, к которому он обращался, когда ему нужно было поговорить. Хотя в последние годы этих разговоров стало меньше, так как его работа уводила его во всё более темные места. Не произнося ни слова, он наклонился и взял у неё наполовину законченную сеть, его пальцы начали делать привычные для него движения. Он чувствовал невероятную ностальгию, и, когда он чем-то занимал свои руки, ему было легче разговаривать. — Что ж? — его сестра нарушила молчание после нескольких долгих минут, в течение которых не было ничего, кроме шуршания сетей. — Я знаю, что ты заскочил не только потому, что скучал по морскому бризу. Что не так? Люмин? Чайлд криво улыбнулся ей, сосредоточившись на своем плетении. — От тебя ничего не скрыть. — М-м-м, конечно я вижу тебя насквозь. А теперь перестань тянуть, — она бросила на него понимающий взгляд, легонько шлёпнув его по руке. — Говори. Он вздохнул. — Это… сложно. Сложнее, чем ты думаешь, — уклонился он. — Я не могу рассказать тебе, что произошло, но… Я причинил ей боль. Я сделал с ней что-то ужасное. Несколько ужасных вещей, на самом деле, целая серия из них. Это был хаос. — Насколько именно ужасна эта ужасная вещь? — спросила его сестра, подняв руки, чтобы остановить его возражения. — Я знаю, я знаю, ты не можешь сказать мне, что случилось. Просто скажи мне, это ужасно как «напился и переспал со своей лучшей подругой» или ужасно как то, что делает Алексей? — Я думаю, — Чайльд сказал, морщась. — если бы Алексей узнал, что я сделал, он бы гордился мной. — Ой, — выдохнула Ирина. — Это точно плохо. Ты любишь её? — спросила она. Чайльд зашаркал ногами по палубе, внезапно почувствовав себя неловко. — Я бы не сидел здесь и не говорил с тобой об этом, если бы не любил. Ирина разочарованно фыркнула и что-то пробормотала себе под нос. — Дурак ты, братишка. Я люблю тебя, но иногда ты можешь быть таким мужчиной, — пожаловалась она. — Хотел бы я всегда быть мужчиной! — Чайльд оскорбленно фыркнул. — Ты не обязан, — сухо ответила она. — Это ты так помогаешь? — Чайльд застонал, потирая затылок. — Я пришёл сюда за помощью, а не за издевательством. — Что ж, — любезно ответила его сестра, — Ты получишь и то, и другое. Должна ли я предположить из твоей неспособности дать мне прямой ответ, что ты также не сказал ей о своих чувствах? — Я не думаю, что она мне поверит. — Ты всё равно должен сказать ей, — его старшая сестра закатила глаза, а затем сильно ткнула его в грудь. — И, — добавила она, — Ты должен показать ей. Чайльд потер место удара. Его плечи поникли. — Я не знаю, как. Что я с ней сделал… Я не могу это исправить. Я никогда не смогу загладить свою вину перед ней. — Ты пробовал? — Ирина выгнула бровь, глядя на него. — Ну… — он колебался. — …нет. — Это было бы хорошим началом, тебе не кажется? — Как ты это делаешь? — он фыркнул, чувствуя одновременно и нежность, и раздражение. — Что? — безмятежно спросила она. — Говоришь невероятно очевидные вещи, которые совсем не очевидны, пока ты их не скажешь. — Они невероятно очевидны, братец. Ты просто очень глупый. — Держу пари, что у других Предвестников нет старших сестёр, которые называют их глупыми, — пожаловался Чайльд. — Я знаю, — улыбнулась она. — Тебе повезло. Он посмотрел на сеть в своих руках и вздохнул. Он всё испортил, его узлы были неровными. — Даже если… Даже если бы я попытался, я не смогу это исправить. Я не могу сделать то, что могло бы это исправить. И даже если бы я сделал то, чего не могу сделать, — пробормотал он, — она бы меня не простила. Я, наверное, никогда больше её не увижу. И она была бы права, если бы не простила меня. Это не меньше, чем я заслуживаю. — Ты не можешь быть так уверен, — заметила его сестра. — Только она может решить, простить тебя или нет. И она любит тебя, так что, вероятно, простит. Он издал непонятный звук. — Она не должна. — Это тоже не тебе решать. Они погрузились в тишину, единственным звуком были далёкие волны и шелест сетей. — Чего ты хочешь? — подсказала Ирина. — Я хочу всё исправить, — он вздохнул. — Я хочу вернуться в прошлое и сделать всё по-другому. — Ты мыслишь как ребёнок, — прямо сказала женщина. — Мы все хотели бы так сделать. Но мы не можем. Так что же ты можешь сделать? — Попробовать это исправить, — пробормотал он. — Именно, — она наклонилась и похлопала его по колену. — Ты учишься. Ирина сгребла груду сетей, сваленных у неё на коленях. — Исправь и это тоже, пока ты здесь, — добавила она, вываливая их на него. — Я приготовлю обед. Чайльд пробивался сквозь спутанную массу. — У меня действительно нет времени оставаться… — Ты останешься на обед, или мама никогда не перестанет трещать об этом, — отмахнулась она, взъерошив ему волосы, прошла мимо и исчезла в доме.***
Аякс посмотрел на карты, которые должен был изучать его командир, осознавая, что глаза-бусинки Тартальи сверлят дыру в его затылке. Вместо этого дородный мужчина сделал ещё один глоток из своей серебряной фляжки и принюхался, привычка, без сомнения, была причиной того, что его нос постоянно был розовым. Предвестник неторопливо развалился в мягком бархатном кресле, которое он заставил своего запуганного стюарда тащить сюда, в поле, в милях от города. Тот же самый стюард соорудил импровизированную крышу, чтобы дождь, пролившийся на рядовых, не замочил драгоценную голову Тартальи. Тем не менее, это было не совсем бесполезно, так как крыша также защищала карты и несколько разрозненных фрагментов информации, которые им удалось собрать. Этот человек — идиот, подумал Аякс. И трус. Из-за него погибнет весь этот полк. Его план, если можно назвать такую плохо продуманную идею планом, состоял в том, чтобы броситься на окопавшегося врага с превосходящей численностью, который уже знал, что они приближаются. У их врага уже было достаточно предупреждений, а также дней для создания грозных укреплений. И это было в дополнение ко множеству неприятных сюрпризов, которые их разведчики не смогли увидеть, потому что, о да, их лагерь находился на возвышенности. Разведчикам его отряда пришлось карабкаться по деревьям, чтобы собрать как можно больше информации, а обзор был настолько плохим, что они почти ничего не разглядели. У них мог быть грёбанный каменный лавачурл, спрятанный за этой деревянной баррикадой, и мы, вероятно, не заметили бы его, прежде чем он выбил бы нам зубы. — Вы планируете возглавить атаку самостоятельно, сэр? — небрежно спросил Аякс, изо всех сил стараясь, чтобы в его тоне не прозвучали обвинительные нотки. — Место командира не на передовой, — усмехнулся командир, о котором шла речь. — Это значит отступить и скоординировать атаку. Конечно. Полагаю, не выходя из своей палатки. Аякс закончил изучать карту и повернулся, заставив себя слегка улыбнуться. Предвестник — его командир вот уже четыре бесконечных дня, ровно столько времени им потребовалось, чтобы проделать весь этот путь — был глубоко погружен в книгу в мягкой обложке. Глаза Аякса на мгновение остановились на Глазе Порчи, прикреплённом спереди к его натянутой форменной куртке. Электро, приятное дополнение к Глазу Бога пиро, которое висело рядом с ним. Аякс про себя задавался вопросом, что этот некомпетентный осел сделал в своей жизни, что заслуживало бы внимание Архонта. — Сэр, — отдал честь Аякс, склонив голову. — Я прошу разрешения самому напасть на вражеский лагерь. — М? Да, ты будешь участвовать в штурме, — рассеянно ответил Тарталья, не отрываясь от своего романа. — Простите, сэр, — заявил Аякс, — Я имел в виду идти в одиночку. Пожалуйста, позвольте мне справиться с этой проблемой одному. Его командир наконец опустил книгу, прищурившись на своего новобранца. — Ты думаешь, что сможешь в одиночку уничтожить окопавшиеся вражеские силы? — он усмехнулся. — Зачем мне потворствовать такой чепухе? — При всём уважении, сэр, — улыбнулся Аякс, с огромным усилием придавая своему голосу уважительный тон. Ты чёртов идиот. — Вы ничего не потеряете, позволив мне попробовать, — рассудил он. — Враг уже знает, что мы здесь, либо я успешно всё закончу и принесу славу Её Величеству — слава, несомненно, падет на Вас за то, что Вы организовали победу, — либо я умру, и Вы избавитесь от меня, одним нарушителем спокойствия станет меньше. — Если это какой-то подвох, — пророкотал командир, его лицо побагровело. — Я оторву тебе голову, мальчик. И твою семью повешу рядом с тобой за измену. Улыбка Аякса стала шире, его губы сжались в тонкую линию, а пальцы в кулаке, прижатом к груди в знак уважения, побелели на костяшках. Эта угроза дорого тебе обойдётся. — Никакого подвоха, сэр. Конечно, моя жизнь принадлежит Вам, и Вы можете использовать её так, как Вам заблагорассудится. Я только хочу прославить Её Величество, эта победа будет моим подарком ей. Командир не поверил бы, что он сможет это сделать, но у него могло возникнуть искушение позволить ему попробовать, хотя бы для того, чтобы посмотреть, как он умрёт, пытаясь что-то сделать. С этой целью Аякс решил усилить неприязнь этого человека к нему. — Конечно, Вы слышали истории обо мне? — похвастался Аякс. — Всё, что я обещаю, я выполняю, независимо от того, насколько невыполнимой эта задача может показаться другим. Он одарил своего командира дерзкой ухмылкой и отвесил насмешливый поклон. Пусть он думает, что я выскочка, самодовольный маленький засранец, подумал он, пока он позволяет мне попробовать. — Позвольте мне попробовать, и я клянусь, я передам этот лагерь вам, сэр Тарталья. — Хорошо, — Предвестник одарил его снисходительной ухмылкой. — Ты говоришь, что можешь сделать это совершенно в одиночку? — Да, — подтвердил он. — О, и мне нужно одолжить… — он взглянул на гео заклинателя, стоящего в стороне, немного поодаль от своей эскадрильи. — Ты, ещё раз, как тебя зовут? Высокий мужчина моргнул, его голова повернулась так быстро, что шляпа чуть не соскользнула. — М-меня? Аякс не мог винить его за удивление — никто никогда не хотел, чтобы заклинатели были в их команде. Они были подразделением поддержки, но, как правило, считались самыми слабыми, значительно уступая гораздо более полезным анемо борцам и гидро бомбандирам. Аякс кивнул ему. — Э-э, — заикаясь, пробормотал взволнованный мужчина, — Григорович, я… Григорович. — Мне нужно одолжить моего товарища Грига, — Аякс обнял высокого мужчину за плечи и одарил своего командира белозубой улыбкой. — Не волнуйтесь, сэр, Вы получите его обратно до того, как я начну атаку, он просто нужен для основы. — Хорошо, хорошо, — махнул рукой Тарталья. — Если вас схватят, не ждите никаких переговоров о заложниках, — его взгляд вернулся к книге, и Аякс воспринял это как отказ. — От меня мало толку в бою, — смущенно признался Григорович, когда они вдвоём поплелись прочь от палатки. — Я уверен, что это неправда, — пожал плечами Аякс. — Но, как я уже сказал, ты не будешь сражаться. — Т-тогда зачем я тебе нужен? Аякс вздохнул, потирая затылок. — Я просто действительно ненавижу копать.***
Его приготовления заняли несколько часов, и когда они, наконец, были завершены, их магические резервы иссякли. Аякс поблагодарил Григоровича и велел ему возвращаться в свою эскадрилью, а сам украдкой прокрался вдоль окраины вражеского лагеря. Он двинулся с наступлением темноты, когда луна скользнула за далёкий утес и её серебристо-белый свет не отразился бы от воды за лагерем и не раскрыл бы его ловушку. Его связка круглых пиро бомб была обмотана клеёнкой, чтобы предохранители от воспламенения оставались сухими, а хрупкие глиняные шарики не стучали друг о друга и не разбивались. Аякс скользнул в нужное место и вытащил коробок спичек из кармана пальто; пиро зрение бедняка. Он чиркнул спичкой, зажигая длинный тонкий фитиль, который змеился из его первой бомбы, затем двинулся и бросил её. Она пролетела над баррикадой высокой, чёткой дугой, разбившись о землю за тяжёлой стеной, глиняная сфера взорвалась струями огненного пирогенного желе, которое разлетелось во все стороны. Горящие брызги прилипали ко всему, на что они попадали, пламя было достаточно горячим, чтобы деформировать металл. Из лагеря донеслись тревожные крики; лязг доспехов, грохот сапог по камню, люди метались в беспорядочном хаосе. Ещё три бомбы последовали, Аякс бросился вдоль периметра, чтобы его местоположение не заметили слишком быстро. Один из глиняных шаров зацепился за край деревянной баррикады, и она загорелась, огонь быстро начал распространяться. Аякс внимательно слушал, как крики, призывающие людей к взятию оружия и предупреждающие о нападении, перешли в замешательство, что пожары всё ещё распространяются, несмотря на сильный дождь. В суматохе, очевидно, никто из них не заметил, как капли дождя осторожно отпрыгивали от пламени. Однако они, конечно, заметили, когда первый мужчина попытался окатить забор своей бочкой с водой, а жидкость не производила никаких действий. Она поднялась волной и вместо этого окатилась на мужчину, и Аякс ухмыльнулся, услышав шокированное бормотание. Он мог вытягивать воду из микроскопических капелек в воздухе — перенаправление водных масс, которые просто сидели вокруг, было для него просто детской игрой. Аякс ждал с растущим нетерпением, когда голоса постепенно превратились в панические крики, его пламя сопротивлялось всем попыткам погасить их и прорвалось через лагерь. Наконец, в тот момент, которого так долго ждал Аякс, раздался призыв к отступлению. Ворота на южной стороне вражеского лагеря распахнулись, и люди высыпали в ночь. В темноте, в хаосе, под проливным дождём их видимость была почти нулевой, и никто из них не увидел ров, пока не стало слишком поздно. Старый добрый Григ, подумал Аякс, наблюдая, как люди пытаются пробежать по тому, что несколько часов назад было ровной землей. Теперь это была огромная яма, которая окружала южную сторону лагеря, земля тихо удалялась силой геомантии, заполненная тёмной ледяной водой, которая затягивала их, когда они падали. Никто не всплывёт на поверхность. Аякс чувствовал, как они брыкаются, размахивают руками, легкие выдыхают потоки пузырьков, как будто вода была продолжением его самого. Он потянул их вниз и удерживал, усиливая поверхностное натяжение, пока вода не стала гладкой, непроницаемой. Кулаки бились об поверхность жидкости напрасно, так как в его воде всё утонуло. Аякс поднялся с корточек, отряхивая руки. Он не добрался до них всех, полдюжины последних, кто бежал, увидели, что происходит, и вовремя остановились, оказавшись в ловушке между поднимающимся пламенем и водянистыми глубинами. Аякс неторопливо направился к ним, ступая по поверхности своего импровизированного озера, как будто оно было сделано из цельного камня, и призвал свои кинжалы. Пора убирать отставших.***
Когда умер последний человек, его вой резко оборвался, и Аякс выдернул клинок из его груди, молодой человек отбросил оружие и осмотрел дело своих рук. Лагерь был пуст. Справедливости ради, лагерь был в значительной степени разрушен, пламя не сдерживалось, пока он уничтожал последних вражеских солдат. Они, вероятно, не спасли бы ничего полезного. Но враг был сломлен, что он и обещал. Аякс распахнул ворота и вышел, засунув руки в карманы и беззаботно улыбаясь. Его приветствовали радостные возгласы мужчин. Мои люди, подумал он, окидывая взглядом каждого из них, прежде чем остановиться на ошарашенном лице своего командира. Я завоевал их сердца, а ты слишком глуп, чтобы понять это. Когда я убью тебя и займу твое место, я не буду тратить их жизни впустую, как это сделал бы ты.***
Когда Чайльд вернулся во дворец, он обнаружил, что один из его разведчиков ждал его. Молодой человек, который был с ними всего пару лет — Васильев, как помнил Чайльд, его звали. Всё ещё хороший, преданный солдат, как и все, кто находился под его командованием. — Тарталья, сэр, — мужчина отдал честь с такой страстью, что чуть не сбил маску с лица. — Ты Васильев, верно? — Чайльд кивнул на папку из коричневой бумаги, зажатую в руке фатуйца в перчатке. — Что у тебя есть для меня? — Да, сэр! Для меня большая честь, что Вы помните. У меня есть информация, которую Вы запросили, сэр, из моей разведки, — он протянул папку, и Чайльд взял её, открыл и в замешательстве уставился на содержимое. — Где это было снято? Когда? — напряжённо спросил Предвестник, вскинув голову, чтобы бросить острый взгляд на нервничающего разведчика. — К-Каэнри’ах, королевский дворец, только сегодня утром, сэр. Я помчался прямо сюда, как только хорошенько его разглядел. Я знал, что Вы сразу захотите об этом узнать. — Хорошая работа, — Чайльд захлопнул папку, сжимая её так крепко, что бумага смялась. — Подожди здесь. Он повернулся и бросился обратно в свои покои, буря кипела внутри него.***
Чайльд пинком распахнул дверь в свою комнату и ворвался внутрь, на этот раз даже не подумав постучать. Люмин сидела на краю кровати и листала книгу. Он подошёл к ней, вырвал книгу у неё из рук и рывком поставил на ноги. — Кто ты?! — воскликнул он. Его пальцы в перчатках обхватили её тонкую шею и прижали её тело к стене. — Шпион?! Чудовище? Какое-то существо из Бездны? — он смотрел ей прямо в лицо, его глаза горели холодной яростью. — Что… — Люмин начала задыхаться, изо всех сил пытаясь выдавить слова из сдавленного горла. — Что… ты- — Мы нашли твоего брата, милая, — прошипел Чайльд низким и ядовитым голосом. — Он лидер грёбанной Бездны. Ты забыла упомянуть об этом. Её золотистые глаза расширились, на лице отразились шок и недоверие. Его хватка усилилась, и Люмин задохнулась, её пальцы вцепились в его, пытаясь высвободить их, но не находя опоры. — Ты что, разыгрывала меня? Было ли всё это каким-то планом? Заставить меня влюбиться в тебя, чтобы ты смогла сблизиться с Царицей?! — он поднял её, прижимая к стене, пока её ноги не оторвались от пола, в его глазах была абсолютная ярость. — Ответь мне! — он закричал, и Люмин попыталась что-то сказать, открыв рот, чтобы запротестовать, и издала только сдавленный вздох. Дерьмо. Чайльд уронил её, как будто обжёгся, и попятился, подняв руки. — Извини, — он поморщился. — Прости. Я не должен был… Прости. Люмин опустилась на колени на каменный пол, содрогаясь от мучительного кашля и набирая полные лёгкие воздуха. Он ждал, кипя от сложной смеси вины, предательства и замешательства. Так много, чтобы не причинять ей боль. Он просто был так зол, мысль о том, что она играла с ним всё это время, что она заставила его влюбиться в неё, как часть какого-то плана, — он был слишком зол, чтобы оценить всю ироничность ситуации. Чайльд сжал руки в кулаки, его тело напряглось. После того, что казалось миллионом лет, она, наконец, заговорила между вздохами, её голос был хриплым. — Вы… вы нашли… Итэра? На выражение её глаз было больно смотреть. Необузданная надежда и ужас. Чайльд стиснул зубы. — Да, он возглавляет Силы Бездны. Не хочешь объясниться? Люмин покачала головой. Миллион эмоций промелькнули на её лице одновременно, невозможно было выделить ни одну, чтобы определить, что она чувствует. — Это… невозможно. Он бы никогда. Увидев её замешательство, Чайльд открыл папку, вытащил что-то и протянул ей; фотография. — Мой разведчик доставил её несколько минут назад. Это, — он кивнул на него, — Было снято за пределами королевского дворца Каэнри’ах. В самом сердце Бездны, — часть гнева покинула его из-за её растерянности, но он оставался напряженным, его тон был резким. Люмин взяла фотографию дрожащими руками и, задыхаясь, уставилась на неё. Её рука взлетела ко рту, её широко раскрытые янтарные глаза мгновенно наполнились слезами. — Он… он жив, — она крепко зажмурилась, плечи её тряслись, она плакала. — Я знала… я знала, что он жив, что я бы чувствовала это иначе, но… Я так долго спала, и нигде не было его следов… — её дрожащие пальцы благоговейно держали бумажный квадратик. Чайльд внезапно почувствовал себя крайне неудобно. Она не могла знать. Если бы она знала, что он жив, что он возглавляет Силы Бездны, она бы так не реагировала. Она сидела на полу, дрожащими руками держась за фотографию, как за драгоценность, и плакала навзрыд. Он не знал, утешать ли её, извиняться или настаивать на ответах. В конце концов, когда её слезы, казалось, иссякли, он нарушил молчание. — Люми, — сказал он более мягко, — Зачем твоему брату возглавлять их? Люмин снова покачала головой, всё ещё не в силах оторвать глаз от фотографии брата. — Он бы не стал. В этом нет никакого смысла. Это он, но он должен быть там по какой-то другой причине. Она посмотрела на него и ахнула: — Может быть, он их пленник! Я должна помочь ему… — Здесь нет никакой ошибки, — твёрдо сказал Чайльд. — В письменном отчёте говорится, что разведчик опознал его как человека, называющего себя Принцем Бездны. Силы Бездны подчиняются ему, Люмин, он командует ими. — Но… Он бы не стал, — упрямо сказала она, в её голосе было больше замешательства, чем он чувствовал. — Итэр никогда бы так не поступил. Он бы никогда никому не приказал нападать на невинных людей. Когда мы впервые прибыли сюда, он увидел хаос войны, бушующей внизу, и хотел остановиться и посмотреть, может ли он кому-нибудь помочь, — объяснила она. — Я была той, кто сказала, что мы должны уйти, — странная, незнакомая улыбка тронула её губы. — Он всегда был добрым. — Похоже, что-то изменилось, — мягко вставил Чайльд. — Ты же сказала, что долго спала. Что, если он проснулся первым? Пребывание в Бездне в течение длительного времени может изменить человека, я это знаю. Или что, если Неизвестная что-то сделала с ним, прокляла его? Люмин прикусила губу, её брови беспокойно нахмурились, большие пальцы осторожно разгладили складку на сморщенном изображении. — Если он в беде, я должна ему помочь. Даже если нет, я должна его увидеть! Она обратила на него свои золотистые глаза, огромные и умоляющие, и он отвёл взгляд. Не спрашивай меня об этом. Не заставляй меня говорить тебе «нет». — Он ведет вражескую армию, — сказал он вместо этого. — Это ещё одна причина, по которой мы должны поговорить с ним! — взволнованно бросила она. — Разве ты не видишь? Это хорошая новость! Если я смогу просто поговорить с ним и всё объяснить, он нам поможет. Если Сила Бездны действительно повинуется ему, он может привлечь их всех на нашу сторону! Фатуи не нужно будет продолжать причинять боль людям, чтобы создать армию, за которой будет вся Бездна! Чайльд выглядел испуганным. — Они монстры, Люми, ты не можешь их изменить… — начал он. — Но ты сказал, что они следуют за моим братом, так что это должно быть возможно, — настаивала она. — Они враги всего человечества! — воскликнул Чайльд, повысив голос. — Они ненавидят нас! Они хотят уничтожить нас! — Я не знаю, почему, — сказала Люмин, решительно скрестив руки на груди. — Но если они будут следовать командам Итэра, то всё, что нам нужно сделать, это поговорить с ним. Чайльд покачал головой. — Это слишком опасно, ты не можешь просто так ворваться во вражескую крепость… — Я уже нахожусь во вражеской крепости, — указала она. — И кроме того, — сказала она с абсолютной уверенностью в голосе, — Итэр никогда не причинил бы мне вреда. Никогда. — Это безумие. Ты сошла с ума, — Чайльд снова покачал головой, тихо застонав. Почему он послушался её? — Это не сработает. И это не значит, что у тебя есть шанс выбраться отсюда. — Ты мог бы помочь мне, — настойчиво сказала Люмин, поднимаясь на ноги. — Ты мог бы вытащить меня отсюда. Мы могли бы пойти вместе. — Нет, — мгновенно ответил он, качая головой. — Ни за что, — У него было странное ощущение в груди. — Это и есть другой путь! — воскликнула Люмин, шагнув вперед и схватив его за руку. Она умоляюще уставилась на него. — С их силой, добавленной к нашей, Царице не пришлось бы причинять вред кому-либо ещё. Тебе не пришлось бы. И я уверена, что Мондштадт, Ли Юэ и другие народы тоже присоединились бы к нам, — поспешила добавить Люмин. — Солдаты и Миллелиты, вместе мы наверняка смогли бы победить Поддерживающую! Чайльд качал головой, как будто она застряла в этом месте. — Это никогда не сработает- — Почему? — Люмин настаивала — Почему бы и нет? Не всё должно быть решаемо убийством, вам не нужно всё делать самим. У вас могут быть союзники. Я могу это сделать, я знаю, что могу. Поверь мне. — План Царицы… — начал он. — …Подвергает опасности бесчисленное множество невинных жизней, — вставила она. — Ты сказал, что лучшего способа нет, но он есть, вот он. Поверь в меня, Чайльд, я смогу это сделать. Она уставилась на него так, словно могла заставить его согласиться. Верь мне, говорили её глаза. Доверься мне. Чайльд уставился на них в ответ. Это не могло быть так просто. Или всё же? Часть его, понял он, не хотела, чтобы так было. Не хотела, чтобы она была права. Если она была права, это означало, что каждое принятое им решение, каждая ужасная вещь, которую он совершил по приказу Царицы, была неправильной. Бессмысленной. Если действительно существовал лучший способ, то его благородные жертвы вовсе не были благородными. Фатуи действительно были бы монстрами, какими нас изображает остальная часть Тейвата. Он повторял себе снова и снова в течение многих лет, что это должно быть сделано. Что это был единственный способ спасти мир. Если бы это было не так… Что это значит для меня? — Царица никогда не согласится, — запротестовал он, — И я не могу повернуться к ней спиной. Я дал клятву. — Ты собираешься быть связанным этим до конца своей жизни?! — раздражённо спросила Люмин. — Чем-то, что ты сделал, когда тебе было, сколько, пятнадцать? Шестнадцать? Ты был ребёнком, ты не знал, на что подписываешься, ты не всё тогда понимал. — Если ты даешь обещание, ты его выполняешь, — упрямо сказал он. — Иногда, — воскликнула Люмин, в отчаянии всплеснув руками, — Ты должен признать, что совершил ошибку! Это нормально — передумать. — Я и не ожидал, что ты поймешь, — рявкнул он, похолодев. Когда он увидел её выражение лица, он смягчился. — Но я… спрошу Её Величество об этом, — тихо пообещал он. Люмин подняла глаза, и выражение новой надежды на её лице заставило его грудь сжаться и странно согреться. — Серьёзно? Он кивнул. — Я не расскажу ей о твоём брате… — он сделал паузу и поморщился, — Это плохо кончится для вас обоих, но я… попытаюсь что-нибудь придумать. Может быть, она поверила бы, что Принц Бездны — это тот, с кем можно договориться, если бы она знала, что он человек. Люмин облегченно вздохнула, её взгляд вернулся к фотографии. Она смотрела на него с такой тоской. Такая нежность и… любовь, понял он. Вот как она выглядит, если любит тебя. Чайльд почувствовал, что начинает раздражаться. — Можно я оставлю это себе? — вдруг спросила она, поднимая фотографию. Чайльд секунду колебался. Это было рискованно, но на снимке не было видно никаких идентифицируемых следов, указывающих на местоположение. Увидев отчаянную тоску на её лице, он кивнул. — Ладно, — сказал он, и радость, затопившая её лицо, усилила теплое чувство в его груди. Она так сильно его любит, подумал он, глядя на неё. Он был неправ, солгав ей о себе — спасение её жизни ничего не значило бы, если бы она потеряла брата, это уничтожило бы её. Это была невыносимая мысль. Он уже почти причинил ей непоправимый вред раньше, а потом чуть не сделал ещё хуже, пытаясь исправить это. Больше никогда. Его взгляд задержался на её лице, сердце сжалось в груди. Он должен был обеспечить её безопасность. Он должен был сохранить её целой. Был только один способ сделать это, пока она была вынуждена оставаться здесь.***
Итэр… Одного только взгляда на его лицо после столь долгой разлуки, даже на крошечном квадратике глянцевой бумаги, было достаточно, чтобы у неё на глазах выступили слёзы. Она благоговейно держала фотографию дрожащими пальцами и подняла голову, чтобы поблагодарить его. Чайльд стоял, крепко сжав руки в кулаки, что костяшки пальцев побелели. Долгое мгновение он стоял молча, не двигаясь. Затем, когда Люмин наблюдала за ним, на него, казалось, нахлынуло странное расслабление, всё напряжение покинуло его тело. Он повысил голос, крича в коридор позади себя. — Эй, Васильев, не мог бы ты зайти сюда на секунду? В дверной проем вошёл невысокий мужчина в униформе новобранца Фатуи, типичном длинном чёрном пальто и с серой маской на пол лица. Его меховой капюшон был опущен, открывая копну спутанных каштановых волос, которые вились вокруг ушей. — Сэр? — спросил мужчина, Васильев. — Вы закончили с моим отчетом? Просто мне нужно донести это до Её Величества. Чайльд кивнул, вертя папку в руках. — Да, спасибо, Васильев. Ты пришёл прямо ко мне с этим, и больше ни к кому не подходил? — Да, сэр, — мужчина слегка надулся. — Вы всё ещё мой Командир, Тарталья, сэр, я пришел прямо сюда, как только прибыл. Чайльд одарил его благодарной улыбкой, передал папку и похлопал мужчину поменьше по плечу. — Отличная работа, Васильев, спасибо. Он на мгновение закрыл глаза и вздохнул, улыбка исчезла. — …Извини за это. Затем он нанес удар. Он развернул испуганного новобранца, одной рукой сжимая его руку, а другой перерезая ему горло. Кинжал материализовался в его руке в середине замаха, лезвие замерцало за долю секунды до того, как встретилось с плотью. Руки мужчины разжались, бумаги вывалились и полетели на землю, опускаясь на капли алой крови. Люмин закричала, зажимая рот руками. Она в ужасе смотрела, как мужчина извивался в руках Чайльда, ноги бесполезно скребли по каменному полу, его пальцы обхватили зияющую рану на шее, как будто он мог сдержать хлещущую из неё кровь. Его борьба сбила маску набок, и Люмин мельком увидела широко раскрытые испуганные карие глаза на лице, которое выглядело намного моложе, чем она предполагала. Чайльд держал его, пока удары не прекратились, затем осторожно опустил на землю. — Что… — прошептала Люмин, её голос был тихим и испуганным. — Что ты делаешь?! Чайльд поднял голову и уставился на неё, его глаза были холоднее, чем она когда-либо видела. — Спасаю твоего брата. Кровь покрыла его лицо, волосы, униформу. Её мозг не работал, она была слишком потрясена, чтобы переварить услышанное. Она знала, что он убивал людей, но видеть это прямо перед собой — жестокость, холодную эффективность… Люмин уставилась на него, как на незнакомца. — Я… — она запнулась. — Я не… я не понимаю. Чайльд тихо вздохнул и выпрямился. Его руки были пусты, он уже убрал кинжал. Пока Люмин наблюдала, один из них начал слабо светиться голубым светом, вокруг него собиралась вода. Отработанными движениями он смыл кровь с лица и волос, оставив их висеть влажными прядями, прилипшими ко лбу. Он встряхнул руками, как будто вытирая их, парящая красноватая вода брызнула на землю, и откинул мокрые волосы с лица. — Васильев был разведчиком, дислоцированным за пределами Каэнри’ах, — объяснил Предвестник, наклонившись, чтобы собрать упавшие бумаги. — Это он заметил твоего брата и опознал в нём Принца Бездны. После того, как он рассказал мне, его следующей задачей было рассказать Царице, — он бросил бумаги в мусорное ведро и начал рыться в ящиках стола. У Люмин сердце упало в пятки. Её взгляд упал на распростертое на земле тело, на юном лице застыли удивление и страх. Она чувствовала себя ужасно. — Но… разве он не работал на тебя? — тихо спросила она. Чайльд выпрямился из-за стола, держа в руках коробок спичек. Её вопрос снова привлёк его внимание к телу, и он остановился достаточно надолго, чтобы опуститься на колени рядом с трупом. Протянув дрожащую руку, он осторожно закрыл мужчине глаза. — Да, — тихо сказал он, его пристальный взгляд задержался на лице мужчины, на его лице была странная смесь сожаления и нежности. — Он был одним из моих. — Тогда… почему? — недоуменно спросила она. — Разве ты не мог просто приказать ему никому не рассказывать? — Власть Царицы превышает мою, — объяснил Чайльд, словно стряхивая с себя минутную грусть и возвращаясь к своей задаче. Он встал, чиркнул спичкой и бросил её в мусорное ведро. Бумаги подхватили с тихим свистом. — Нет ни одного Фатуи-самоубийцы или святотатца, достаточно вероломного, чтобы солгать ей. — Кроме тебя, — указала она. — Кроме меня. — Почему? — тихо спросила она. — Я только что сказал тебе- — Нет, — она покачала головой. — Почему ты сделал это для меня? Чайльд бросил коробок спичек обратно на стол и, повернувшись к ней спиной, стал смотреть на огонь. — Я знаю, что никогда не смогу искупить то, что я сделал с тобой, — сказал он напряженным голосом. — Я знаю, что не могу всё исправить. Я даже не могу отпустить тебя. Но… Я могу быть уверен, что мы никогда не найдём твоего брата. Я могу сделать очень многое, — он наконец посмотрел на неё, его голос понизился до шепота. — Для тебя. Люмин ждала, ожидая, что он добавит «если», чтобы потребовать её согласия в обмен. К её удивлению, он этого не сделал. — Он будет в безопасности, — торжественно поклялся он. — А что, если Царица прикажет тебе иначе? — спросила она с более чем лёгкой кислотой в голосе. Она не хотела спорить, не хотела рисковать, отговаривая его, но ничего не могла с собой поделать. Она была бы глупой, если бы поверила ему. Даже если это тело на полу послужило убедительным аргументом. — Он будет в безопасности, — повторил Чайльд, не сводя с неё глаз. — Я обещаю. — Хотела бы я тебе верить, — честно сказала она. — Но я верила тебе раньше. И посмотри, чем это обернулось, она не сказала. Её взгляд скользнул мимо него к телу, и выражение её лица стало жестким. — И всё же, — сказала она, пытаясь забыть ужас, который она видела в глазах молодого человека. — Полагаю, мне не следует переживать из-за ещё одного мертвого Фатуи. — Не надо, — отрезал Чайлд. — Он был хорошим человеком. У него была семья, которая заботилась о нем, и он никогда ничего тебе не делал. — Фатуи много мне сделали, — холодно ответила Люмин. — Он, — Чайльд указал на упавшего разведчика, — Даже не был в Снежной, он находился рядом с Каэнри’ах с тех пор, как вы приземлились в Тейвате. И у него не было выбора. Как и большинство здешних людей, военная служба обязательна, помнишь? Он пристально посмотрел на неё. — Даже те, кто подписывается добровольно, они просто пытаются помочь своей стране, защитить свои семьи. Они не знают о том, что делают такие люди, как я и Дотторе, — он горько рассмеялся, звук был глухим. — Ты думаешь, мы это рассказываем? Предвестники для них — герои. Они просто… — он вздохнул. — Они просто люди, Люмин. Пытаются выжить и присматривать за своими семьями. Они ничем не отличаются от людей где бы то ни было. Люмин уставилась на него, он говорил так страстно, что ей пришлось признать, что она немного тронута. Это отличалось от той оборонительности, с которой он говорил о Царице. И хотя она чувствовала его гнев, у неё сложилось отчетливое впечатление, что он злился не на неё. — Ты прав, — сказала она, удивив его. — Мне жаль. Я недостойна подобного. Чайльд просто кивнул, его вспышка, казалось, вытеснила из него всю борьбу, сменившись меланхолией, которую она видела раньше. Он повернулся к телу мужчины, опустился рядом с ним на колени и нежно положил руку ему на лоб. Чайльд склонил голову, его глаза закрылись, губы шевелились в безмолвной молитве. Кому он молится…? Бог, которому он поклонялся, был тем, ради неведения которого он только что совершил убийство. Впервые Люмин задумалась о том, каково это — быть Чайльдом. Я не согласна с его решениями, но… желание служить своей стране, своему богу… Она не могла себе этого представить, такого рода притяжение. Единственным человеком, которому она когда-либо была обязана, был Итэр. И я бы сделала для него всё, что угодно. — У него была семья? — тихо спросила она, когда он закончил. — Мать и младшая сестра, — ответил Чайльд, поднимаясь на ноги. — Мать вдова, его сестра учится в Сумеру. Я позабочусь о том, чтобы о них позаботились. Люмин не знала, что сказать. Что ты скажешь тому, кто убивает ради тебя? — Я бы никогда… — начала она. — Я знаю, — оборвал он её. — Это было моё решение. Ты бы, несомненно, нашла какой-нибудь другой способ справиться с этим, чтобы никто не пострадал, верно? — он слабо улыбнулся ей. — Не бери на себя ответственность за мои действия сейчас, милая. Это моё дело. — Что произойдет, если тебя поймают? В ответ Чайльд присел на корточки рядом с упавшим разведчиком и тщательно обыскал его карманы, достав маленький серебряный кинжал. Он вложил клинок в руку мужчины, обхватив пальцами рукоять. — Я просто скажу любому, кто спросит, что он пытался убить меня из-за моей должности, — сказал он, вставая. — Это случается достаточно часто. — Я мало что знаю о снежнянском праве… — неуверенно начала Люмин. — Но… Я думаю, что ты только что совершил измену ради меня. А как насчёт его семьи? А как насчёт его Архонта? У Чайльда были такие сложные привязанности, так много было связано с его чувством долга. Люмин задалась вопросом, когда они успели продвинуться. И как далеко.