Сердца падших

Марго медленно подходит к небольшому столу, возле которого стоят два деревянных стула, и опускается на один из них. Такой аскетичный интерьер никогда не был ей по душе, но здесь и сейчас это почти не раздражает. Она закрывает глаза, глубоко вдыхая воздух, насквозь пропитанный им. С того момента, как он сделал то, что сделал, прошло меньше суток, а кажется — целая жизнь. Тогда ей понадобилось минут пять на то, чтобы очнуться и встать с пола. Примерно столько же — чтобы привести себя в нормальный вид и объяснить Кире и Феликсу, что она в порядке. Весь остаток дня, чтобы перестать заново переживать те мгновения, когда он целовал её. И целая ночь, чтобы убедить себя в том, что победа и возмездие важнее, чем чьи бы то ни было чувства. А потом наступил следующий день. И Кира получила от Агнессы новое задание — убить Дэна. Наверное, ей следовало самой поговорить с ним, но у них совершенно не было времени; оставалось лишь положиться на Киру и сделать единственное, что она могла сделать — попросить о помощи. Попросить того, для кого спасение — миссия, а не исключение из правил. Это решение далось ей легко, и она не чувствовала никакой необходимости объяснять себе, куда подевалось хладнокровие, с которым она совсем недавно размышляла о смерти Дэна. Сейчас она знает одно: он не должен умереть. Особенно по прихоти этой твари. Она притворялась ей другом, чтобы подчинить. Из-за неё она никогда не узнает, что было на душе у Яна, когда он уходил. Теперь Агнессе нужна смерть Дэна, который, как ни удивительно, вернул ей то, что казалось навсегда потерянным — веру в любовь. Закрыть на это глаза значило бы переступить через саму себя, и никакие планы мести того не стоят. Скажи ей кто-то пару дней назад, что она махнёт на девчонку рукой и позволит ей растить свои белые крылья, Марго бы в лучшем случае рассмеялась. Но не всё ли равно? Вечность длинная. Падёт Маша или нет, таких юных дарований будут ещё десятки. А Агнесса так и будет уничтожать всё, что имеет для неё какую-то ценность. Вот с чем она действительно должна покончить. И вот ради чего пришла сюда, в эту чересчур скромную, маленькую и светлую мансардную комнатку. Пара минут — и Ян появится здесь, наверняка в ужасе от того, что она заявилась буквально к нему домой. Может, он даже не знал, что ей известно об этом месте. Но отчаянные времена… — Марго, — прерывает её мысль негромкий голос. Слишком рано. Она вскидывает на него глаза и в то же мгновение понимает, что всё будет сложнее, чем она думала. Чего бы ни добивался Ян, поцелуй сработал как сработал: теперь её тянет к нему ещё сильнее, хотя ей и в голову не приходило, что такое возможно. К тому же она могла бы поклясться — если бы не завязала с подобной чепухой давным-давно, — что в его глазах на секунду промелькнула радость. Будто он заранее знал, что она придёт и скажет то, что собирается. — Дэн не будет ничего делать, — без предисловий объявляет она, глядя ему в лицо, хоть и предпочла бы смотреть куда угодно ещё. Но сейчас нужно так. — Он больше не подойдёт к Маше. Но нам понадобится твоя помощь. — Не верится, но она смогла это сказать, причём абсолютно невозмутимым тоном. Ян хмурится, становясь гораздо более похожим на привычную версию себя. — Не будет или не сможет? — уточняет он, стоя без движения и не отводя взгляда. Внутри моментально вспыхивает злость. — Это неважно! — резко вырывается у неё. Приходится напомнить себе, зачем она здесь. — У тебя будет достаточно времени, прежде чем Агнесса придумает что-то ещё, — Марго смотрит ему в глаза, надеясь, что он поймёт её невысказанное обещание не облегчать той задачу. — Но если сейчас ей не помешать, она убьёт Дэна. — И что? — прохладно осведомляется он. «И что?» Эти его слова — точно удар под дых. Они словно разбивают в ней что-то, о существовании чего она и не подозревала. В голове проносится безумная мысль: так больно он ей ещё не делал. — Ты не поможешь… — слышит она свой изумлённый шёпот. Рука сама взлетает ко рту, но в последний момент ей удаётся удержаться от излишне драматичного жеста. Пальцы сжимаются в кулак. Конечно, он не поможет. Именно потому, что это её просьба. До какой степени нужно презирать кого-то?.. Впрочем, как раз это ей, пожалуй, известно. — Забудь, что я тебя о чём-то просила, — произносит Марго, нечеловеческим усилием заставляя себя подняться. Ноги кажутся ватными, собственный голос — мёртвым. — Но запомни этот день, Ян, — с тихой яростью добавляет она, прежде чем шагнуть к двери. — В тебе не осталось ничего от ангела. — Марго, подожди… — он тут же оказывается рядом и цепляется за её предплечье, останавливая. Она бросает тяжёлый взгляд вниз, и Ян убирает руку, пытаясь заглянуть ей в лицо. — Прошу тебя. Я же не сказал, что не помогу. — Он снова осторожно берёт её за локоть и тянет к узкому диванчику у стены, побуждая сесть рядом с ним. Она сцепляет руки, глядя прямо перед собой. Не сказал… Вообще-то то, что он сказал, куда хуже. Но у неё не так много времени, ей по-прежнему нужна помощь, а другого шанса не будет — если она уйдёт сейчас, то больше уже не вернётся. Да и чтобы уйти, нужно как минимум перестать дрожать и твёрдо держаться на ногах. Он, кажется, целую вечность не обращался к ней вот так, без тени враждебности — может, ей каким-то чудом удалось до него достучаться… — Я просто хочу понять, — говорит он всё тем же мягким тоном, в котором ей почему-то слышатся нотки отчаяния. — Ты его любишь? К такому она тоже готова не была. Негодование сменяется полным недоумением. Ей не показалось — Ян действительно спрашивает, любит ли она Дэна? Он не первый, кто сегодня задаёт ей этот вопрос, но на месте Киры и она, наверное, спросила бы то же самое. А он… Неужели это единственное объяснение, которое приходит на ум? — Исчадия ада не умеют любить, я думала, тебе это известно, — на одной ноте, бесцветно замечает Марго, отчётливо понимая, что этим не обойдётся. Он ждёт нормального ответа. В голову лезут совсем уж странные идеи… А если бы она сказала, что любит, он бы поверил? Захотел помочь? Что почувствовал бы?.. Но эти мысли улетучиваются так же быстро, как появились. Лгать сейчас — лишнее. — Нет, я его не люблю, — отвечает она, повернувшись и глядя ему в глаза. Кто мог подумать, что это тоже больно… По-другому, но да. — Но его смерти я не допущу. — Ян молчит и внимательно вглядывается в её лицо, будто ищет следы неискренности. Пусть смотрит. Она сказала чистую правду. — Конечно, я помогу, — произносит он наконец, легко касаясь её плеча. Мысленно выдохнув, она переводит взгляд на окно под потолком, откуда виден кусочек ярко-голубого неба. — Но, Марго, ты знаешь, из-за чего Агнесса вдруг решила, что он должен умереть? В чём причина? И когда это ей не удастся, кто станет первой мишенью? Неподдельное беспокойство в его голосе, увы, не лишено смысла. Марго опускает глаза, снова задумываясь. Мотивы Агнессы волнуют её меньше всего, а вот мишень… Избавиться от Дэна — задача Киры, и она очень рискует, давая им фору. Если хоть где-то облажаться… Феликс, конечно, её прикроет, но у них нет никаких гарантий. Дэн делал всё как надо, и что в итоге? Однако Ян, похоже, считает, что под угрозой она сама. — Мы должны сделать так, чтобы и ты была в безопасности. Он говорит серьёзно. Мы. Надолго или нет, но теперь у них общая цель — как она и хотела. Очевидно, ей стоит радоваться. Быть благодарной. Но с губ всё равно срывается ироничное: — Что, будешь скучать, если Агнесса меня убьёт? Она бросает на него насмешливый взгляд — и невольно замирает, увидев его лицо: Ян выглядит так, будто удар неожиданной силы только что достался ему. Такого выражения у него Марго не видела никогда. Она даже вздрагивает от того, сколько боли успевает заметить в обычно бесстрастных глазах. А потом эта боль сменяется чем-то другим, поразительно знакомым. Как оказалось, она прекрасно помнит этот его взгляд… Согревающий, заставляющий лёд внутри таять. Почти гипнотизирующий. Делающий её слишком уязвимой. Слишком живой. Проходит секунда за секундой, а он продолжает смотреть на неё, словно не способен отвести глаз, словно хочет обнять её взглядом, словно она — весь его мир. Когда он склоняется к её лицу, веки сами собой опускаются, а губы покалывает в ожидании поцелуя. Сейчас она не против, она хочет этого… но чувствует лишь лёгкое, будто случайное прикосновение к щеке. А затем слышит возле самого уха его тихий голос: — Я бы не скучал. Я не смог бы жить, Марго. — Он отстраняется, встречаясь с её растерянным затуманенным взглядом. — Но этого не будет. Никто тебя не убьёт. Она набирает в грудь воздух, хотя в голове уже нет никаких слов, но необходимости что-то говорить так и не наступает. Ян наконец накрывает её губы своими, целуя нежно и невероятно, до умопомрачения медленно, как будто у них впереди не одна вечность. Он касается её затылка, мягко зарываясь пальцами в волосы, а левой рукой обнимает за талию, прижимая к себе. Дыхание перехватывает, и по телу прокатываются волны тепла от его близости. Он на секунду останавливается, чтобы заглянуть ей в глаза, а потом снова целует, на этот раз с неожиданной, поражающей воображение страстью, от которой внутри моментально разгорается ответное пламя. Она бросает попытки сдерживать себя и обвивает его шею руками. Тёплые пальцы невесомо проводят по её полуобнажённой спине, находят молнию на платье и уверенно тянут замок вниз. Всё окончательно погружается в сладкий туман, где есть место лишь для их сбивчивого дыхания, гулкого сердцебиения и непреодолимого стремления стать ещё ближе. Так долго… Зачем? Зачем нужно было ждать так долго? Ей ещё никогда не было так хорошо. Он заставляет её тонуть в блаженстве снова и снова… и ей не хочется, чтобы это заканчивалось. Хочется только одного — остаться здесь, остаться с ним навсегда. Это её настоящее, единственное, вечное желание. Вечное… Вечное. С этим словом что-то не так… Вечное — несбыточное. Она не может. Дымка безмятежности начинает таять, утекает сквозь пальцы, и она не пытается её удержать. Мысли возвращаются, ускоренно сменяя одна другую. Они перешли черту. Что бы это ни значило для них, последствия предсказать нетрудно. Ян… Теперь с его силами может произойти всё, что угодно. И едва ли стоит ждать, что в нужный момент к нему спустится меч света. Если дойдёт до прямого противостояния с Агнессой… Проклятье. Она — всё ещё собственность Агнессы, и забывать об этом было нельзя, об этом нужно было помнить всегда, каждую секунду, нужно было повторять себе эти слова перед зеркалом, выжечь их на внутренней поверхности век — и тогда, возможно, она бы не поставила всех под удар. Всё повторяется. Цена недолгого счастья снова будет непомерно высока. Только в этот раз ей придётся жить, зная, что она могла это предвидеть. А вместо безымянных душ со сгоревших страниц… Марго больно закусывает губу, окончательно отвлекая себя от поцелуев, которыми Ян неторопливо покрывает её шею. Непохоже, чтобы он собирался в ближайшее время выпустить её из объятий… Он не понимает. Пока не понимает. А она — да. И у неё есть запасной план. Давно. Он на секунду застывает, почувствовав её напряжение, и начинает отстраняться. Что будет в его глазах сейчас?.. Марго порывисто притягивает его обратно и прижимается губами к тёплому лбу. Проводит кончиками пальцев по щеке вверх, останавливаясь у виска. Через пару секунд его голова тяжелеет, а руки, обнимавшие её, расслабляются. Вот так. Теперь он проспит несколько часов. А она сделает то, что должна.

***

Она стоит спиной к ней возле окна, словно в ожидании, но сперва не реагирует на звук её шагов. Больше никого дома нет, и это кажется правильным. Самой тоже иногда надо что-то делать. — Хорошо, что ты пришла, Марго, — задумчиво произносит Агнесса, не оборачиваясь. — Мы так мало видимся в последнее время… А я хотела поговорить с тобой об успехах Дэна. Об успехах Дэна. Которого, по её подсчётам, уже не должно быть в живых. «Я ему не доверяю» — вот, по словам Киры, и всё объяснение такой внезапной немилости. Как будто она знает что-то о доверии. Как будто может позволить себе роскошь доверять хоть кому-то. — У меня есть тема поинтереснее, Агнесса, — отзывается она, и, дождавшись, пока та повернётся к ней своим безэмоциональным детским лицом, так же спокойно уточняет: — Твоя смерть. И делает то, что задумала — собирает все, абсолютно все силы, которые может, и направляет их на свою повелительницу. Бывшую. Больше никто не будет ею распоряжаться. Агнесса отражает атаку, небрежно выставив перед собой одну руку. — Тебе нехорошо? Такой глупости от тебя я не ожидала, — она смотрит на неё с усмешкой, как на дурочку, но это длится лишь первые секунд десять. Потом на её лице мелькает непонимание, и она тоже выставляет вперёд вторую ладонь, сверля её потемневшим взглядом… Тяжело, очень тяжело, но оно того стоит. Лицо Агнессы постепенно искажается смесью удивления и злобы. Восхитительно. — Пока ты раздавала указания и отыгрывалась на нас, я становилась сильнее. — Она не собиралась тратить энергию на разговоры, но как тут удержаться? Мерзавка слишком долго упивалась властью. А теперь ей конец. Когда их силы иссякают — одновременно, — готова к этому только одна из них. Агнесса не может удержать равновесие и падает навзничь, жалко, бессмысленно взмахнув руками, которыми так любит причинять боль. Марго улыбается, смыкая пальцы вокруг рукояти послушно возникшего перед ней меча. Зря они с Кирой смеялись над идеей Феликса повесить календарь: сейчас она не отказалась бы узнать, какое сегодня число… — И что же, Марго? — звонко кричит Агнесса, не делая попыток встать или хотя бы отползти. — Нападёшь на безоружную? О, ещё как. С удовольствием. — Училась у тебя, — Марго делает последний шаг вперёд, поднимая меч. …И не успевает его опустить. Кинжал, вонзившийся в её левый бок по самую рукоять, выдернутый раньше, чем она сама смогла сделать полноценный замах, полёт через гостиную, выпавший из рук меч — всё это словно будит от глубокого сна. Дело даже не в боли. «Ты плохо училась, Марго», — шепчет она синхронно с надменным голосом Агнессы. Конечно, она сказала это, не могла не сказать. Она ведь так предсказуема. И этот удар был более чем предсказуем. Разве это похоже на неё? Радоваться ещё не одержанной победе, позволить перехитрить себя таким дешёвым приёмом? У неё были все шансы. Она столько раз думала об этом — тогда, раньше, задолго до, — просчитывала возможные исходы, старалась учесть риски… Почему же сейчас сделала вид, что никакого риска нет вовсе? В любой другой, самый тоскливый, преисполненный нежелания жить день она действовала бы разумнее. Это хуже, чем просто глупость… Её ослепило счастье? Как бы не так. Страх. Ей стало страшно, по-настоящему страшно увидеть в его взгляде то, что снова её сломает, разобьёт вдребезги — и все прочие опасения в тот момент утратили смысл. Она хотела, правда хотела решить проблему, но что решает её собственная смерть? Потешит ли она самолюбие Агнессы достаточно, чтобы не трогать остальных? Какая чушь… Это ошибка, так не должно быть, ей нужно ещё время. Почему его всегда мало… В глазах начинает темнеть, а кровь буквально выплёскивается наружу. Она пытается зажать рану рукой, но сил уже не осталось — мышцы расслабляются, и ладонь безвольно опускается в тёплую жидкость, заливающую прохладный паркет.