О Томе.

Том Дюпэн отлично подходил под стереотип милого человека. Мягкий и бесконфликтный, этот мужчина простоватой наружности всем своим видом демонстрировал внутреннее спокойствие и благожелательность, жаль только, что все это было лишь за прилавком. Во всяком случае так думал Клод, чье сердце билось так сильно, что стук раздавался где-то в области внутреннего уха. Буржуа совершенно не был трусом. Он не боялся тараканов, теней и прочих неприятных штук, однако, мужчина, сидящий по ту сторону стола, вызывал у сына мэра серьезное опасение. Если бы взглядом можно было бы убивать — Том без всякого труда убил бы несколько человек разом, толком не напрягаясь. Прямо сейчас Клод чувствовал себя куском мяса в узкой клетке разъяренного льва, которого не кормили долгими неделями. Даже казалось, что урони ухажер дочурки случайно вилку из рук, как папа-пекарь мгновенно откусит кавалеру голову, справедливо считая, это это действие будет оправдано заботой о семейном генофонде. Враждебность, прямо-таки обильно пышущая из большого тела, наполняла собой окружающий воздух и противно давила на нервы. Буржуа ощущал легкое недомогание, хотя к своему рагу юноша толком и не притронулся. Узнав, что за это блюдо отвечал отец дружного семейства, Клод твердо решил не налегать на овощи, опасаясь не совсем пищевого отравления. Том, к слову, сам свое блюдо тоже не ел, а прекрасные дамы, сидящие по сторонам, просто не особо любили рагу и предпочли его лапше. Этот факт тоже немного насторожил Буржуа. — Том, милый, твоим взглядом можно гнуть ложки, — Сабин Чэн улыбнулась и на ее круглом лице показались очаровательные ямочки. Клод невольно подметил, что похожие ямочки проявляются и у Маринетт, когда та особенно рада чему-либо. — Хватит строить недовольную мину. Лучше примись за еду, иначе не получишь десерт. Женщина старалась говорить очень мягко, но даже так Клод слышал тщательно скрываемое беспокойство. Том не ответил, лишь молча проткнул жаркое вилкой и разворошив овощную композицию, отправил кусок блюда себе в рот, все еще не сводя очень тяжелого взгляда с парня своей дочери. Во рту пекаря что-то звонко хрустнуло из продуктов и Буржуа был готовить поставить свои карманные на то, что в этот момент мужчина представлял в своих зубах вовсе не луковицу или редис. — Клод, ты тоже попробуй. Папа… — Маринетт перевела отчаянный взгляд в сторону родителя. — Он… Старался… Хах… — Очень. Все трое подпрыгнули на месте от загробного тона мужчины. Маринетт шумно сглотнула и под столом схватила Клода за руку, искренне стараясь сделать так, чтобы юноша нервничал меньше. На ощупь рука Буржуа оказалась холодной, прямо как у покойника. Нет, Клод вовсе не боялся человека, который был в несколько раз больше самого Буржуа и при желании мог свернуть голову юноши также просто, как разбить яйцо или прокусить редиску, нет. Вовсе нет. Клод просто беспокоился. Немного. — Папа очень старался, Клод. Имя паренька Том выплюнул так, как уставшие от жизни люди выплевывают из себя особо мерзкие ругательства в сторону своих неприятелей. Буржуа ощутил себя очень грязным. На мгновение юноша даже подумал о том, чтобы сменить свое вполне себе неплохое имя на жутко ненавистное ему «Клайд». Ну, или «Картер». Да что угодно, лишь бы не привычное «Клод». Впрочем, кроме грязи Буржуа ощутил еще и злость на этого человека. Да, он был отцом Маринетт и требовал почтения к себе, но о каком почтении вообще может идти речь, когда этот самый отец тебя едва ли не с грязью смешивает? И делает это так хорошо, что даже страшно! Шумно выдохнув, Клод резко проколол своей вилкой редис в тарелке. Взглянул на нее, повертел пару минут перед своими глазами, а потом демонстративно засунул ее в рот и расколол зубами, издавая не менее тихий хруст. Впрочем, едва этот самый редис со смесью салатовых листьев попал в рот, как Клод с трудом не сморщился. Редис оказался таким соленым! По-хорошему его стоило не жевать дальше, а выплюнуть в салфетку и забыть этот вкус, прямо как страшный сон, но Клод не мог. Едва его рука потянулась к салфеткам, как юноша столкнулся с хищным взглядом мужчины напротив. В глаза Тома ясно читалась насмешка над молодым человеком. Господин Дюпэн словно насмехался над парнем дочери, очевидно намекая на его слабость. В маленьких глазах пекаря так и виднелась насмешка. Переборов себя, Клод проглотил редис, с удовольствием наблюдая за тем, как темное злорадство мужчины превращается в растерянность. Изогнув губы в улыбке победителя, Буржуа прошелся по рту салфеткой и максимально миролюбиво произнес: — Вы, кажется, немного пересолили. — Пересолил? — Маринетт удивленно моргнула. — Па, обычно за тобой такого не водится. — Ох, видимо рука дрогнула, — Том улыбнулся дочери так очаровательно, что Клода передернуло от такой резкой смены настроения. Даже Одри Буржуа, чье настроение менялось феноменально быстро, совершенно не могла посоперничать с этим человеком. Темная злоба практически мгновенно сменилась идеалистической безмятежностью. Для полноты картины не хватало лишь бабочек, цикад и прочей крылатой нечисти, которые бы лишь подчеркивали всю прелесть происходящего. Клод сглотнул, понимая одну очень простую вещь: Том Дюпэн обожает свою дочь и он не готов делить ее ни с кем, кроме себя любимого. И это было чертовски плохо. Если с той же Альей можно было не только воевать, но и побеждать ее, то Том относился к персонам «неприкасаемым». Как бы сильно Дюпэн-Чэн не любила Буржуа, отец ей все же был дорог несколько сильнее. Он не относился к категории легкозаменяемых людей, что не могло не злить. — И как вы давно встречаетесь? — Сабин подарила Буржуа милую улыбку. Китаянка подвинула гостю чашку с ароматным зеленым чаем. Сама того не ведая, любезная женщина подвела юношу к новой словесной мине. Клод сглотнул и выдавил из себя не менее милую улыбку, ощущая, как пот на его шее начинает стремительно остывать под глазами сурового папочки. Маринетт сжала пальцы Клода и бросила ободрительный взгляд, как бы всем своим видом демонстрируя свою веру в силы молодого человека. Это было очень приятно. Не будь злого Тома рядом, Клод бы благодарно чмокнул девичье запястье, тем самым выражая всю свою признательность. — Пару месяцев, мадам. Том хмыкнул. — А не слишком ли Вы молоды, юноша? — поинтересовался пекарь, выжидающе пялясь на Буржуа. — Мне не так давно исполнилось семнадцать. Думаю, это уже оптимальный возраст. Новая улыбка далась Клоду с великим трудом. Стараясь быть максимально вежливым, юноша изо всех сил подавлял в себе внутреннее негодование, кипящее не хуже чайника на плите. Бледные щеки сына мэра заалели. Вопрос Дюпэна был слишком нетактичным. Отчего-то Буржуа ощущал себя самым настоящим преступником, которого застали на месте преступления. — А я так не думаю, — пекарь блеснул темными глазками. — В свои семнадцать лет я думал об учебе, а не водил всякие сомнительные интрижки. Том опомнился и повернувшись к Маринетт, виновато произнес: — Прости, милая, я просто стараюсь говорить все как есть. Сказанное сильно возмутило Клода. Интрижка… Слово мерзкое и низкое, прямо-таки источало из себя сладковатую гниль. Чисто теоретически этот мужчина с большим лицом имел другое. Клод отлично понимал, что Том говорил про обыкновенные школьные романы, которые, как правило, заканчивались там же, в школе. О таких влюбленностях часто пишут в подростковых книгах, воспевают в песнях и говорят во всяких старых передачах с кумирами, да. Это школьная влюбленность. Интрижка же, явление само по себе неприятное, и близко не похожа на вышеописанное чувство. Клод посмотрел на Маринетт и едва улыбнулся. Между ними не было ни интрижки, ни легкомысленной школьной любви как таковой. Буржуа, к своему страху, ощущал нечто большее, нежели просто мимолетное желание утонуть в этой девушке. Он совершенно не собирался оставлять Дюпэн-Чэн после выпуска. У Клода, как у любого хорошего политика, был четкий план касательно всего этого. — Вы не правы, — наконец, собравшись с силами, Клод посмотрел в глаза Тома. — Я не собираюсь играть с чувствами вашей дочери, месье. И то, что между нами происходит, вовсе не…кхе…интрижка. Могу Вас уверить, что с ней ничего плохого не произойдет. Лицо пекаря стало очень суровым, но Буржуа не стал сдавать назад. Показательно выставив грудь, Клод с вызовом взглянул на Тома. Мужчина гневно засопел. — Милый, мне кажется, что стоит подать десерт, — произнесла мадам Чэн, встав с места. Схватив супруга за руку, она кивнула тому головой в сторону кухни. — Поможешь? Бросив тяжелый взгляд в сторону наглого мальца, мужчина послушал просьбу и ушел на кухню в компании супруги. — Они ведь пошли нас обсуждать, верно? — Верно. Подростки синхронно вздохнули. — Ты отлично держался, — Маринетт попыталась придать позитивный настрой. — Правда, это было очень круто! Буржуа вздохнул, искренне надеясь, что это было действительно так.