Машенька и Медведь

Машина медленно и размеренно двигалась в пробке, что давало Вершинину возможность подумать и просчитать необходимость своих последующих действий. Сейчас он ехал в Федеральную экспертную службу. Дактилоскопия — возможность опознания человека по следам отпечатков рук или пальцев. И это при условии, что они есть в базе данных. Если гражданин не привлекался, они вряд ли будут в каталоге. В нашей стране у каждого гражданина их не берут. Да и какие отпечатки могут быть на том документе? Понятное дело, всех тех, кто его держал в руках. Его, Кристины, отца и Лёньки так точно. Возможны отпечатки Николая и Виктора — наверняка вынимали договор из файла, когда читали. Станислав досадливо поморщился. На этом договоре не отметился только ленивый. И есть ли теперь смысл его везти на дактилоскопию? Что она даст по большому счету? Ничего, кроме наличия кучи неизвестных пото-жировых отложений чужих рук. А вообще, чем черт не шутит… А вот графологическая экспертиза помогла бы точно. По почерку можно определить, поддельная ли подпись или это действительно я так лоханулся? Ведь она настолько проста, что и школьник может подделать. Никаких особенных черт в его почерке сам Вершинин не находил. В отделении Главного Управления царил упорядоченный хаос. Оперативники ходили из кабинета в кабинет, время от времени обмениваясь информацией на ходу. Кто-то кого-то звал, что-то просил выяснить. Беспрерывно звонили телефоны то в одном кабинете, то в другом. И в этой какофонии звуков, криков, звонков и топота ног Стас растерянно оглядывался, пытаясь сориентироваться. Здесь, ему бывать еще не приходилось. Но все когда-то случается впервые. Вот и он сподобился. Найти своего одноклассника, капитана Перепёлкина, он слёту бы не смог. Да и никто бы не смог, в этом хаотичном «Броуновском движении». Но спустя пару минут вдруг звуки резко стихли и коридор опустел, словно ничего и не было. Пришлось вновь идти на поклон к дежурному. — Уважаемый, я похоже потерялся здесь у вас. Помогите определить направление к капитану Перепёлкину. — Стас выжидающе заглянул в глаза молодому человеку, каждые тридцать секунд хватающему подпрыгивающую на рычаге трубку. Тот сверился по журналу, сделал звонок и поднял голову: — Кабинет 213. — Простите, я был там, но не нашел такого номера. — Два — второй этаж, тринадцать — номер кабинета. Так понятней? Но придется подождать. Планерка при начальстве. Стас вздохнул. Деваться все равно некуда. Но ждал он относительно недолго, минут пятнадцать. Александр Перепёлкин — бывший однокашник Вершинина, всегда мечтал стать полицейским. Высокий, темноволосый, с высокими залысинами на широком лбу выглядел усталым. И таким его делали отнюдь не годы, — в тридцать лет жизнь только начинается, — но темные круги под глазами и сеточка мелких морщинок, украсивших виски, говорила отнюдь не о легкой жизни и, как минимум, бессонных ночах. Бредил детективами и криминальными хрониками он с самого детства, отслеживал появление новых случаев нарушения правопорядка и на примере Холмса применял дедуктивный метод в решении поставленных задач. И ведь почти не ошибался в выводах. Однокашники посмеивались над этой его одержимостью, но вот поди ж ты, стал полицейским и неплохим, кстати. — Оу, Стас, привет, давно не виделись! — ударили по рукам. Перемелкин улыбнулся, но как-то натянуто, словно с торопился. — Какими судьбами? Или встрял? — Хотелось бы сказать, что нет, но тут такое дело… поговорить бы наедине, разобраться. — Если какой криминал, ты знаешь — это не ко мне. Иди к дежурному, оформи заявление и дадут следака. Все как положено. — Нет, к счастью не криминал, но приятного мало. Вот и хочу, чтобы ты помог разобраться, куда дальше, — Стас нервно сдернул шарф с шеи. — Хорошо, рассказывай… давай пройдем в мой кабинет. — он указал на третью от них дверь. Кратко описать ситуацию много времени не заняло. Стас высказал свои мысли, догадки и показал «Брачный договор». — Не хотелось бы обвинять собственного отца, и идти как с мечом на ворога, пока не разберусь. У старика здоровье слабое. Перепёлкин пробежался глазами по тексту и присвистнул: — Да, влетел ты нехило. Может стоило приехать со своими адвокатами? Так бы дело пошло быстрее и грамотнее. — Ну, с дактилоскопией я и сам смогу разобраться. — А зачем она тебе? Если договор побывал в стольких руках, то ничего толкового мы выяснить не сможем. Можно, конечно, и по каталогу пальчики проверить, но я уверен, толку не будет. Мы вряд ли найдем кого-то из привлекавшихся ранее. — Перепёлкин задумчиво потер подбородок. — Тебе надо идти в экспертный отдел и просить сделать графологическую экспертизу. Сличат почерк с твоим и определят: ты писал или нет. Ну и после уже видно, что дальше будет. Сейчас я напишу записку шкету, — он выдернул из блокнота листок, и простым карандашом нацарапал несколько строк, — это наш молодой эксперт. Одаренный, зараза! И глаз — алмаз, и нюх как у пса. Он поможет. — Как быстро можно провести эту процедуру? — Стас нетерпеливо подобрался, как хищник перед атакой. «Чем быстрее, тем лучше». — Недолго, максимум сутки, и это с полным оформлением документации и передачей дела в суд. Но раз тебе в суд не нужно, то приезжай завтра с утра. Получишь результат. Шкет оказался веселым рыженьким очкариком возраста Лёньки — чуть больше двадцати. Он внимательно выслушал Стаса, пробежал глазами по записке и улыбнулся: — Давайте возьмем у вас образец почерка и подписи, — мальчишка положил перед Вершининым лист бумаги и ручку. Сам же зашебуршился в шкафу и достал прибор с угольным порошком, непонятной штуковиной вроде валика и сел напротив. — А после прокатаем пальчики ваши и на документе. — А мои-то зачем? — Стас удивленно поднял голову от листа, на котором записывал строку из пушкинского «Онегина». — Вдруг пригодятся когда… — парень хихикнул. — Да не переживайте вы так, обычная процедура, так положено. Вершинин, поджав губы, кивнул, отодвинул от себя лист со своими каракулями и протянул правую и левую руки: — Катайте… ***** Утро было сумбурным и отнюдь не радостным. Васнецов с огромным трудом оторвал голову от подушки и осторожно спустил ноги с кровати. Быстрого пробуждения и подъема не получилось. Тошнило. Перед глазами плавали серые пятна, а голова, казалось, набита толстым слоем ваты. Звуки с улицы и птичий гомон у кормушки, за окном — творения рук пенсионера Либерзона, живущего этажом ниже — были слышны словно сквозь толщу воды, с каким-то противным дребезжанием, отчего ломило виски. Посидев немного закутавшись в одеяло, чтобы улеглись неприятные позывы, Лёнька поспешил подняться. Теперь другая нужда настойчиво требовала внимания. И если тошнота постепенно проходила, то эта потребность была неистребима и настоятельно требовала посещения «комнаты раздумий». Лёнька мысленно хмыкнул на излюбленное выражение Стаса и нахмурился: сказка закончилась. Золушка превратилась в растрёпу — хотя почему превратилась? Она ею и была. Карета стала тыквой, а принц оказался вралём. Глаза против воли налились слезами, грудь сдавило словно тисками, не давая вдохнуть в полную силу. Васнецов крепко зажмурился, сделал несколько мелких вдохов — давление на грудь ослабло. Аккуратно встал на ноги, держась за спинку кровати. Комната медленно вращалась, не давая сосредоточиться на своих нуждах. Он еще раз вдохнул, теперь уже полной грудью и сделал несколько стремительных шагов к двери. Влажная от пота футболка противно липла к торсу, спину пробрало нервной дрожью. Васнецов уцепился за ручку межкомнатной двери и печально выглянул в коридор. «Хорошо узкий… — промелькнуло в голове, — хоть за стены можно держаться». — двинулся дальше к заветной двери. Справить свои нужды и принять душ оказалось непросто. Тело ныло, словно переехали катком, а попадание на кожу воды вызывало боль, отчего Лёнька стискивал зубы, чтобы не заорать. После душа захотелось есть. Он пытался вспомнить, когда ел в последний раз. Оказалось, не ел уже больше суток. Желудок подводило узлом и голодным урчанием. Заглянув в холодильник, Лёнька разочарованно вздохнул и опустился на старый трехногий табурет — еды в доме не было. А сам он был настолько расстроен всем случившимся, что даже не подумал заглянуть в магазин. «Чёрт!» — выругался и полез в шкаф за сахаром. Наесться сладким не получится, но хоть сладким чаем червячка заморить. Васнецов поставил на плиту пузатый голубенький чайник, с букетиком ромашек на эмалированном боку и уставился в окно, плотнее завернувшись в тяжелый шерстяной плед из черно-зеленой шотландки, так любимый бабушкой. Каждая вещь в доме хранила ее тепло, историю связанную с ней. И Лёнька с грустью перебирал их все, глядя на просыпающийся город. Он всегда был парнем самостоятельным, даже когда ел только молочную кашу и прудил под себя. Бабушка его эту самостоятельность поощряла, поглаживая по голове и твердя с гордостью: «Молодец внучок! Правильно! Не знай, как жизнь повернется, авось умение и пригодится…» Но вот в такие моменты, когда сердце рвет на части, а глаза готовы разразиться потоками слёз, ему хотелось, чтобы бабушка оказалась рядом. А теперь что? Болен, и некому стакан воды подать, лекарства принести. Кстати, о лекарствах… Лёнька поднялся, прошел в комнату и достал из шкафа обувную коробку, приспособленную бабушкой под аптечку. Порылся в поисках жаропонижающего или антивирусного и разочарованно вздохнул, плотнее зарываясь в плед. Лекарств не было. Как быть теперь? Он прекрасно понимал, что в таком состоянии не дойдет не только до аптеки, что разместилась в соседнем дворе, но и с лестницы не сможет спуститься. Оставалось звонить Окси. Прозвучавший перед самым обедом звонок Оксану удивил, а голос друга в трубке — шипяще-сипатый — прямо скажем, напугал. — Привет, Лёлик, — откликнулась она на Лёнькино приветствие, сказанное замогильным голосом. — Окси, мне помощь твоя нужна. Я заболел, а лекарств нет. Ты не могла бы купить хоть что-то от жара и вируса? — Опять самолечением занимаешься, Васнецов? Врача вызвать не пробовал? Я только вечером смогу к вам подъехать. Не загнешься до тех пор? — Подожду, — Ленька поежился, отхлебнув горячего ромашкового чая. — И поесть бы что-нибудь… сутки во рту не крошки. — Отправил бы принца своего в магазин и в аптеку— проворчали в трубке, и Лёнька поморщился от очень громкого голоса. — Нет больше принца… — голос парня задрожал. — Я в городской своей квартире. — Поссорились, что ли? — Окси напряглась. — Вот же невезучий. Говорила тебе, беги оттуда, — проворчала она, — да кто бы меня слушал. Ладно, до вечера. Она положила трубку и посмотрела на часы: «Успею.» — Решила она, доставая телефон и кошелек. Вместо обеденного перерыва ей предстоит легкий шоппинг. Бегала в аптеку и затаривалась продуктами Матвеева до конца обеденного перерыва. А поскольку обедать не вышло, пришлось обойтись сандвичем с курицей буквально на бегу. На рабочее место она прибежала буквально в последнюю минуту. У проходной стояла машина генерального с водителем за рулем. Тот, сидя у раскрытого окна, смолил сигаретку, задумавшись, видимо, о чём-то своём. — Николай Евгеньич, как хорошо, что я вас встретила. — Затараторила Оксана, подскочив к машине и открывая заднюю дверь. — Вот, отвезите, пожалуйста, Лёньке продукты и лекарства. Он здесь, в Москве, болеет жутко. Я смогу попасть к нему лишь вечером, не раньше. Он к тому времени скопытится или от жара, или от голода. И передайте, пожалуйста: вечером забегу. Что кстати у них со Станиславом Владимировичем стряслось? — Ну, здравствуй, сначала. — ответил опешивший было от такой тирады Бурлаков. — Продукты и лекарства отвезу, а вот что стряслось, дело не моё. Захочет — расскажет. Появлению Бурлакова Лёнька не обрадовался. Он еле сполз с постели, доковылял до двери, ожидая увидеть Оксану, открыл дверь и едва не застонал. — Зачем вы здесь? — пролепетал сипло, надсадно напрягая горло. — Не стоило вам приезжать. — Ну, дорогой мой, я человек подневольный. Мне приказали — я выполняю. Вот, кстати, — он прошел в кухню и поставил сумку на табурет. — это Оксана передала. Сказала зайдет вечером. — А что сама не пришла? — Лёнька, поеживаясь, переступил с ноги на ногу. Накатывающий все утро жар отступил, оставив после себя обезвоженную пустыню и жуткий озноб. — Так работает человек! — Работает? — растерянно протянул он. — А какой сегодня день недели? Ленька растерянно взглянул на Бурлакова, понимая, что, не работая, стал теряться в днях недели. — Вообще с утра была пятница, — улыбнулся тот и подозрительно глянул на парня. Ленька прикрыл глаза и протяжно выдохнул, опаливший горло воздух, как песок в пересохшем источнике. — Так что до вечера далеко, — продолжил он. — Ты давай ложись, а я тебе бульон сварю. Погоди, лекарство прими. Да укрывайся потеплее, пусть пОтом весь жар и хворь выгонит. Ленька согласно кивнул, заглотил пару пилюль и скрылся за дверью спальни. Бурлаков подождал пару минут, заглянул в спальню, на разметавшегося по постели мальца, укрыл его поплотнее, подоткнув одеяло со всех сторон и достал телефон. На экране высветились восемь пропущенных звонков и пара СМСок. — Станислав Владимирович… начал было он, но был прерван жестким рыком босса: — Где тебя черти носят, Николай? Я уже минут десять не могу до тебя дозвониться. — Простите, я у Васнецова, он тут с температурой мается. Плох совсем. Оксана подруга его просила доставить продукты и лекарства, вот я и отъехал. И если честно, не нравится мне его состояние, да и прохладно в квартире. — Хорошо, оставайся там, держи меня в курсе. Врача сам вызову. До появления Оксаны не оставляй одного. — Окей, босс, — кивнул Николай, будто его могли видеть и отправился в кухню присматривать за бульоном. В следующий раз Лёнька проснулся от того, что его кто-то тряс за плечо. Открыв глаза, он испуганно дернулся и сел. Возле него крутилась женщина средних лет в темно-синем форменном костюме медика, на стуле рядом громоздилась батарея флаконов и блистеров с лекарствами, а у окна ненавязчиво гудел небольшой калорифер, которого у Лёньки отродясь не было. — Вы бы долго не гоняли эту технику, — прокомментировала доктор и склонилась над Васнецовым, вставив в уши трубки стетоскопа. — Дышите, молодой человек… еще вдох, глубже… переместила металлическую блямбу на правую сторону груди. — Сделайте вдох… повернитесь спиной. Он здорово выжигает кислород, а парню сейчас абсолютно сухой воздух вреден. Доктор прослушала его со спины и удовлетворенно кивнула: — Лёгкие чистые. Я вам выпишу к тому, что у вас есть, еще и вот это лекарство. Принимайте по схеме в инструкции. Больше горячего питья и поменьше сквозняков. А как станет полегче, будьте добры явиться в поликлинику, к своему участковому врачу. Он еще какое-то время слышал инструкции даваемые Бурлакову, а затем вновь провалился в беспокойный сон.