Отношения Старейшины Илин

Когда он жил на улице, к нему относились как к мусору, и тогда ему глава клана Цзинь предложил помочь с одним важным делом, а именно, — шпионить за Старейшиной Илин. Он хотел сначала отказаться, но подумав, что ему от этого только польза, он собрал все, что у него было и отправился к горе. Сюэ Ян жил на улице, сколько себя помнил. Семнадцать лет он скитался по грязным холодным переулкам. К нему относились, как к безродной шавке, мусору, валяющемуся у ног. И однажды он поклялся отплатить каждому. Теперь же, став прославленным заклинателем ордена Цзинь, Сюэ Ян держал путь на гору Луаньцзан по приказу Цзинь Гуаншаня. Старик был тем еще параноиком, и, видя угрозу в каждом встречном камне, отправил своего лучшего ученика следить за Старейшиной Илин. Нет, Сюэ Ян не жаловался. Вэй Усянь был своего рода великим человеком, перевернувшим с ног на голову весь заклинательский мир, и юноше непременно захотелось узнать его секрет. Дойдя до горы и почувствовав некий трепет, он небольшим шагом ступил на гору, как его откликнули:  — Кто ты и что тебя привело? — Неожиданно раздался голос за спиной. Сюэ Ян в оцепенении замер. Повернувшись лицом и склонившись почтительном поклоне, ответил: — Приветствую Старейшину Илин, — не поднимая глаз ответил юноша. — Я прибыл без плохих намерений. Вэй Ин на это только хмыкнул. — Если без плохих намерений, тогда зачем? — Сюэ Чэнмэй просит Старейшину Илин взять его в ученики, — без капли страха ответил Чэнмэй. Старейшина лишь рассмеялся. Неожиданно, тело Сюэ Яна пригвоздило к земле, не дав шевельнуться, а глаза Старейшины вспыхнули алым. — Ответь. Почему Я должен тебя обучать? Почему Ты пришёл Сюда, зная, что это за место? — продолжая таким же взглядом сверлить Чэнмея. От этого Сюэ Яну захотелось пойти и повеситься на ближайшем дереве, но, невзирая на страх, юноша продолжил.  — Меня, адепта клана Цзинь, выбросили, как только я перестал быть им полезен, поэтому я прошу Старейшину Илин принять меня в ученики, чтобы доказать свою пользу. — И почему я должен принимать тебя в ученики в угоду этому старику Гуаншаню?  — Я могу рассказать некоторые тайны главы клана, — ровным голосом ответил Сюэ Ян. — Хах, забавно. Собака решила укусить руку своего хозяина? Зачем мне мелкие интрижки этого старика? Но, знаешь, ты меня заинтересовал, поэтому добро пожаловать на гору мёртвых. Боясь прервать господина и дождавшись конца диалога, Вэнь Нин наконец сказал: — Г-господин Вэй, если мы не хотим разозлить сестрицу, то лучше поторпиться. — Ой, точно! — вернув глазам прежний вид, вся троица поднялась в гору. Придя на гору, Сюэ Ян ожидал горы трупов, но то, что он увидел, повергло его в шок. Вместо трупов и скопления темной Ци, Чэнмэй заметил что-то сажающих стариков и маленького ребенка, бежавшего в их сторону. — Сянь-гэгэ, Сянь-гэгэ! Ты пришёл! — Мальчик лет пяти в Потрепанных одеждах, подбежав к Старейшине, схватил его за ногу. — А-Юань, познакомься, это теперь твой старший братик — Взяв на руки мальчика, сказал Вэй Ин. Сюэ Ян только скривился в злобном оскале, показывая свою неприязнь к мальчику. Вэй Ин на это только посмотрел уничтожающим взглядом, показывая всем видом, что если он навредит мальчику или кому-нибудь на этой горе — ему не жить. -Так как я не хотел приобретать учеников, то жить будешь какое-то время со мной, — после этих слов Старейшина Илин повел его в пещеру. Чэнмэй, честно говоря, находился в шоке. С детства ему пришлось спать на улице одному, а теперь в довольной уютной пещере с грозным старейшиной Илин. — Кровати нет, как и лишнего места, где можно спать, есть только подобие кровати сделанное на камне, а значит и спать будешь со мной. Сюэ Ян посмотрел на новоиспечённого учителя как на врага, показывая всем видом свой протест, но Вэй Ин был не преклонен. Спустя какое-то время Сюэ Ян перестал смотреть на всех как зверь и даже помогал А-Сяню с новыми изобретениями, забыв о изначальной миссии. Юноша чаще стал замечать, что ему нравиться смотреть, как учитель перед сном скидывает с себя одежды не стесняясь, и когда их гору посетил великий Ханьгуань Цзюнь, а Его Вэй Ин носился с ним, как с какой-то драгоценностью, Сюэ Яну хотелось прирезать его на месте. Взгляды, которые кидает этот святоша на учителя только слепой не заметит (Ну, и сам Вэй Ин), и поэтому, когда Старейшина с криком прогнал гостя, юноша понял, что нужно действовать.

***

Нежные прикосновения Старейшины дарили только нежность. Поцелуй лёгкий, почти невесомый. Вэй Усянь касается фалангами пальцев холодной, побледневшей щеки, потом проводит чуть ниже, очерчивая подбородок, шею, ключицы. Оставляет невидимые ожоги порхающими касаниями кожи к коже — точно бабочка. Сюэ Ян горит, плавится под осторожными прикосновениями и поцелуями; бесконечным циклом перед глазами вспышки удовольствия мелькают. Вэй Усянь совершенно не стесняясь развязывает пояс нижних одежд, пальцами проводит по обнажённой груди и задевает соски, улыбаясь. По телу молния бежит, задевая струной напряжённые нервы, но он внезапно останавливается.  — Доверишься мне? — В последний момент спрашивет А-Сянь. Сюэ Ян размытым взглядом находит смазанное лицо учителя, будто туманной дымкой прикрытое, и едва шевелит сухими губами.  — Только Вам — Со стороны отвечает Чэнмэй. Вэй Усянь касается ладонью по старым от побоев шрамам. Он целует влажно от первого поцелуя, оставляя бледную отметину, едва касаясь языком. Вновь задевает сосок, посылая по телу искрящиеся молнии; он ухмыляется и приподнимается на локтях, вовлекает в мокрый, пошлый поцелуй.  — Учитель, позволите ли Вы мне в следующий раз быть сверху? — Вяло шепчет Сюэ Ян, откидывая голову и подставляя белоснежную шею. Вэй Усянь весело улыбается и оставляет пару алеющих засосов.  — Если мой ученик хочет, то почему я должен отказывать? — С ухмылкой на лице, пальцами сжимая бедра и оставляя пару поцелуев на внутренней стороне. Зубы смыкаются на колене, и тут же шершавый язык зализывает место укуса, будто извиняясь, а Сюэ Яна удовольствие прошивает насквозь. Сюэ Ян закрывает глаза. Вэй Усянь хмыкает, на мгновение исчезая и появляясь с маслами в руках. Он не сдерживается и выливает всю баночку, — оно капает на загрубевшую кожу, блестая в тусклом свете недавно зажжённых свеч. Юноша и сам не понял как, все к этому свелось, но тонкие пальцы внутри него не приносили дискомфорта, Чэнмей всё равно впивается в шелковые простыни до треска (он звучит непривычно громко), чтобы после с раздражением дёрнуть головой в сторону. По телу бегут мурашки. Приятно. Пальцы замедляются и исчезают достаточно скоро; Сюэ Ян недовольно завозился, устраиваясь поудобнее. Влага на бёдрах и животе заставила приоткрыть глаза в немом вопросе, замерев на несколько мгновений. Во взгляде Вэй Усяня что-то тёмное, грешное. Он в последний раз целует-кусает косточки и поднимается, нависая и отбрасывая на стены причудливую, внушающую трепет тень. Сюэ Ян задыхается, поперхнувшись воздухом, стоило плоти войти в него до середины. Вэй Усянь целует чужие плечи, пальцами оглаживает грудь и живот, даря незамысловатые, простые ласки, способные отвлечь от первых неосторожных движений. Юноша под ним недовольно шипит, словно кот, выпустивший когти.  — Всё нормально, А-Ян?  — Не медли! Парень сжимает его плечи, ногтями оставляя следы в форме полумесяцев. Бёдра и живот блестели от масла, грудь была усеяна различными укусами и засосами; свет потухающей свечи позволял рассмотреть беспорядочно сбившуюся причёску — чернильным водопадом пряди, больше не скреплённые красной лентой, спадали на дрожащие руки. В какой-то момент граница между реальностью и вымыслом окончательно пала. Воздух пропитался потом и чем-то странным, экзотическими маслами и дымом свечи. Сюэ Ян, наверняка, оставил несколько неглубоких царапин, — даже в таком состоянии он всё ещё должен контролировать себя, — на спине Вэй Усяня, которые потом обязательно смажет целительной мазью и лениво подметит, что на нём всё заживает, как на… собаке. Про себя, конечно. Руки бессильно опускаются, стоит Вэй Усяню сделать несдержанный толчок, выбивая из Сюэ Яна оставшийся воздух. Не в силах даже улечься поудобнее, он давит стон и откидывает голову назад, закрывая глаза. Удовольствие топит и сносит барьеры.  — Тебе же понравилось, верно? — шепчет Вэй Усянь на ухо, помогая ученику подняться. Понравилось ли ему? Да, ему очень понравилось, но признаваться в этом по-ребячески не хочется, он не привык, чтобы кто-то посторонний касался к нему. Вэй Усянь смывает с них остатки греха и похоти, шепча всякий глупый бред, никак их жизни не касающийся. Ласково притянув его к себе, — сейчас они могут позволить себе разделить одно ложе — Вэй Усянь насмешливо ухмыляется в висок и желает сладких снов, а Сюэ Ян не жалеет, что пошел на риск, соблазняя учителя.