Лабиринты лжи

Бесконечно долгие минуты сливались в часы, наполненные гнетущим, сжимающим виски, чувством настороженного ожидания. Непрерывное течение песков гонимых ветром, создавало устойчивое ощущение, что мы вовсе не движемся, а топчемся на месте, пока пустыня строит вокруг нас пространственные иллюзии. Горизонт медленно окрашивался кровавым заревом нового дня. Шли молча. Лишь шорох песка под лапами и подошвами, да нервное вздрагивание чьих-то крыльев. Я не решалась заговорить с Максом, опасаясь, что нас услышат. Не получив ни единого ответа на свои вопросы, даже Мирабел молча шаркал ногами, немного проволакивая правую: видимо досталось от непризнанных. Я чувствовала и звон незаданного вопроса, что висел в воздухе, как запах предстоящей грозы. Каждый хотел знать откуда я знаю о Великой Матери. И я бы рада ответить, вот только понятия не имею. Как будто в моей голове стоят стеклянные заслоны, зеркальные с моей стороны и в определенных обстоятельствах я словно нахожу угол падения света, при котором могу разглядеть то, что по ту сторону. Престранное ощущение. Интересно, мог ли кто-то послать мне это знание? Стая шла позади нас. Их было двадцать семь. Все крупные, мощные, с готовностью разорвать кого угодно по щелчку пальцев предводителя, горящей в желтых глазах. Я еще никогда не видела такую огромную стаю. Да и вообще не могла себе представить, что где-то все еще можно встретить такое количество гончих единовременно. Еще большее сюрреализма к этой картине добавляло то, что архидемон, как я успела понять за время пути, ехал верхом на вожаке стаи. Поистине огромный волк, шерсть которого отбрасывала угрожающий металлический отблеск, шел с широко расправленной грудью, словно гордился тем, что может везти демона на себе. Вдруг тот остановился. — Пришли, — голос демона в капюшоне с татуировками на лице, вонзился в вибрирующий от быстро растущей температуры воздух. Все мы непонимающе оглянулись вокруг и, переглянувшись между собой, приковали взгляды к демону. Тот, ничего не сказав, спрыгнул со спины вожака и, устремив взгляд куда-то сквозь пустоши, сложил руки в некоем подобии молитвы. Он стал нашептывать что-то, что было сложно расслышать за шепотом пустынного ветра. Воздух стал гуще, загудел, концентрируясь в одной точке перед демоном, как будто там образовывался вакуум. Стало трудно дышать. Воздух звенел от напряжения в аккомпанементе шумящей в ушах крови. Словно в черную дыру, пространство перед архидемоном впитывало в себя энергию, приобретая практически материальную плотность, После чего хлопок и резкая вспышка, от которой чувствительная сетчатка, казалось, вспыхнула синим пламенем. Soundtrack: Alpine Universe — Battles Когда пелена рассеялась, я увидела портал. Как рана в раскаленном воздухе пустыни, он гудел и дрожал, словно та вздыхала от боли. Даже не оглянувшись на нас, демоны и вожак стаи исчезли в портале. Мы же снова стали переглядываться, в поисках потенциального плана побега. — Я не пойду туда, — завопил кто-то за мной. Один из ангелов Мирабел боязливо пятился назад. Серые глаза остекленели от страха. — Ханиэль, — окликнул его Мирабел, но тот как будто не слышал. Сделав еще шаг назад, ангел резко развернулся и взлетел, — Нет! Приказной возглас Мирабел растворился в утробном рыке. Один из волков сделал выпад вперед, зубами схватив Ханиэля за крыло, едва тот успел оторваться от земли, и швырнул на песок, как тряпичную куклу. Белые перья мгновенно окрасились красным. Волк навис над ангелом, роняя капли густой, вязкой слюны с обнаженных клыков на некогда белую форму. Отряд Мирабел рефлекторно схватился за оружие и двинулся на волка с побелевшими от страха лицами. Где-то в глубине души меня забавляло это зрелище: зная, как Небеса относятся к гончим, видеть животрепещущий страх в их глазах льстило даже мне, той, кто не имел никакого отношения конкретно к этой стае. Тягучее, как сироп чувство принадлежности к чему-то могущественному приятно растекалось с кровью по телу, вызвав покалывание в кончиках пальцев. — Стойте! — Дино встрял между оскалившимся волком и Ханиэлем, подняв обе руки в жесте некоего подчинения ситуации. — Мы пойдем. Не трогайте его. Волк еще раз рыкнул, кивнув мордой в сторону портала. Дино помог подоспевшему Мирабел поднять соратника и провести его к порталу. Ангел упорно пытался избежать этого, отчего сеял необоснованную панику у себя в отряде. Я была уверена, что если бы нас хотели убить, то просто отдали бы грязную работу непризнанным. Мы нужны им. Осталось узнать — зачем. Один за другим, члены нашей группы исчезали в портале, не оставляя даже энергетического шлейфа, что мог бы в последующем выдать их присутствие. Значит, не зная конкретно где искать, никто и никогда не сможет обнаружить этот портал. Мощная незнакомая энергия легла мне на плечи, как тяжелое старое одеяло. Тень волка, приблизившегося со спины окутала густой тьмой не озвученного предупреждения. Оглянувшись через плечо, я тоже шагнула к порталу, поймав тяжелый взгляд Макса. Стоило подойти к разлому в плотную, я почувствовала, как он затягивает меня, начиная с ауры, расщепляя на молекулы и уволакивая куда-то в неизвестность. Когда портал выплюнул меня, снова собрав по частицам, сначала кружилась голова и желудок скручивало тугим узлом. Перед глазами метались темные пятна, мешающие понять, куда я попала. Но вскоре зрение прояснилось, и я увидела холл, поражающий воображение своими масштабами и видом. Высоченные своды подпирали исполинского размера каменные воины. Исполняющие роль колонн, они держали замок на своих плечах с вымученной решимостью на каменных лицах. Резьба была настолько реалистична, что казалось великаны вот-вот испустят усталый вздох, немного разомнут затекшие плечи и снова подопрут своды, чуть ссутулив спину. На лице одного из воинов застыла гримаса боли и непоколебимой верности своей миссии. Из груди торчал пронзивший его на сквозь тяжелый меч, вымощенный так же искусно, как и угрюмые лица. Я побоялась мысли о том, что, если я моргну, то с острия сорвется огромная капля крови побежденного, но вовеки не сдающегося смерти воина. Все остальные стояли в стороне от портала, так же задрав головы и раскрыв рты. Лишь демоны, которые нас сюда привели, безучастно наблюдали, стоя полукругом. И среди них был еще один. Видимо вожак. Здоровенный, как Фолл, он стоял по струнке позади и смотрел на меня. Просто смотрел, не пытаясь изучить мою энергию, а как буд-то читал что-то на моем лице, следуя за паутиной отравленных вен к шее. Затем его глаза, скользнув по телу, опустились на руку. Я одернула рукав и демонстративно повернулась спиной. Стены и своды были сплошь покрыты фресками с изображениями кровавых побоищ, словно этот зал видел каждую отнятую оружием жизнь с начала времен. «Зал тысячи битв...» — прозвучало у меня в голове. Это было воспоминание, озвученное чьим-то чужим голосом. — То еще зрелище, — сказал подошедший ко мне Макс. — Да уж, — только и промолвила я. — Здесь можно устроить командный турнир по крылоборству и не столкнуться ни с кем в полете, — раздался голос рядом. — Потрясающий талант ляпнуть ко времени, Энди, — фыркнула я. Непризнанный слегка стушевался, но энтузиазма в глазах не поубавилось. Я пыталась понять чего мы ждем, как портал вдруг снова загудел, и из него показались они. Гончие. Так же, как и вожак, в человеческом обличии. Как на подбор, статные, крепкие с грацией хищника в каждом движении, они один за другим появлялись из разлома. Парни и девушки в одинаковой, идеально сидящей графитного цвета форме занимали свое место в построении. Как я ни старалась, но мне не удавалось оторвать взгляда от стаи. Их вид, их энергии, холодность искусного убийцы во взгляде каждого почти очаровывали меня. Они стояли, убрав руки за спину, что позволяло еще лучше разглядеть форму. Плотная ткань идеально повторяла каждый изгиб, каждый мускул, как какой-то супергеройский костюм. Высокие черные ботинки с протекторной подошвой явно предназначены для того, чтобы под ними сладко хрустели кости врагов. На широких поясах у каждого красовались черные ножны, источающие крепкий аромат кожи и гвоздики. Свита Великой Матери явно отменно заботится об оружии. У некоторых гончих я видела заплечные ножны, у кого-то арбалеты и киверы. У большей части девушек заметила портупеи с маленькими сумками, сквозь которые просачивался тонкий аромат каких-то растений и масел для смазки оружия. Глядя на них, легко можно было себе представить скоропостижную кончину любого, кто осмелился бы бросить вызов. — Прошу за мной, — архидемон с татуировками на лице был единственным, кто говорил с нами. Остальные следовали молчаливой тенью, когда тот развернулся, указывая нам путь. Все предпочли молча подчиниться. Собираясь идти за остальными, я встретила взгляд высокой блондинки, с темно карими глазами. Хищная полуулыбка приподняла один уголок ее губы, на котором виднелась влажная капелька крови. Видимо именно она схватила ангела за крыло. — Стеф, — голос Макс дошел до меня на пол секунды раньше до того, как фигура коренастого парня отрезала меня от взгляда гончей, вынудив последовать за остальными. Не желая привлекать ненужное внимание к своей персоне, я молча подчинилась. Замок буквально дышал скорбью и отчаянием, невольно навевая мысли о безысходности, что подпитывали тяжелые шаги за спиной. За нами шла не вся стая. Я нащупала всего лишь десяток энергий позади. Яркий признак того, что на своей территории они не видят в нас той угрозы, которую мы бы могли представлять снаружи. Нас привели в большой зал, напоминающий гостевые покои. Круглое помещение с резными тяжелыми на вид дверьми по всей окружности в трех метрах друг от друга. По центру располагались диваны глубокого винного цвета вокруг столика из черного стекла. Ни окон, ни зениток, ничего из того, что могло бы послужить выходом, ну или хотя бы источником света и свежего воздуха. Под потолком висела огромная старинная люстра, которая наполняла зал светом по меньшей мере двух сотен свечей. Дрожащий желтоватый свет бросал на лица присутствующих угрюмые полутени, от которых те словно состарились. — Располагайтесь, — прозвучал голос архидемона, когда последний из наших, кем оказалась Лилу, боязливо семенящая за Дино, вошел в помещение. После чего вышел, оставив нас одних. Осторожно переглядываясь между собой, все потихоньку стали разбредаться по покоям, осматривая каждый угол. Я направилась прямиком к дивану. На столике стояло несколько больших блюд с едой, от чего рот наполнился слюной, и большой хрустальный графин с голубоватым маревом, не пропускающий терпкий, манящий запах напитка сквозь тяжелую на вид пробку. — Думаешь, напиться сейчас будет хорошим планом? — спросил Макс. — Уверена, что напиться в любой ситуации будет отличным планом. Макс прыснул, фривольно рассевшись на диване. — Зачем они привели нас сюда? — раздался голос Мими. С тех пор, как нас чуть не сожрали субантры, я успела о ней забыть. — И что собираются с нами сделать? — подключилась Лилу. Я с настороженным любопытством рассматривала покои, устроившись рядом с Максом. Только в этот момент я поняла, насколько устала. По периметру всего зала, между повторяющимися дверьми располагались мраморные колонны, на вершине каждой из которых восседала уродливая гаргулья, а потолок все так же вел повествования о жестоких битвах прошлого. — Есть идеи, как будем выбираться отсюда? — спросила я, стараясь, чтобы нас никто не услышал. — Так, чтобы все остались живы? — Не обязательно, — недовольно цыкнула я. — Как ты узнала куда нас ведут? — перевел тему Макс. За гулом спорящих на фоне бессмертных, я едва его слышала. — Я не знаю, — после долгой паузы ответила я. — Ты не чувствуешь эту странную чертовщину? — Ты о чем? Макс задумался на минуту, формируя свою мысль. — Такое чувство, словно, — Фолл снова замолчал, посмотрев мне в глаза в поисках чего-то, что помогло бы ему быть правильно понятым, — не знаю, словно здесь мы и должны быть. Я подняла бровь, задав немой уточняющий вопрос. — Такие, как мы, здесь, кажется, на своем месте. Тут я поняла о чем он говорит. Видимо Фолл тоже был впечатлен властным видом здешних гончих. Они-то точно не чувствовали себя бездомными дворнягами. Я не стала подавать виду, что поняла посыл. Несмотря ни на что, я хочу получить свой кусок свободы от всего этого дерьма. Помочь ангелам найти чертов кристалл и свалить на край света. Хотя, теперь меня беспокоили наши шансы на успех с учетом того, что в это вмешалась сама Война. Макс не стал развивать этот разговор, потому что рядом с нами на диванах расселись ангелы Мирабел. А после и он сам. Люцифер упорно держался в стороне, судя по лицу, явно раздраженный мельтешащей вокруг Мими. Дьяволица то присоединялась к однокурсникам, то снова уходила к Люциферу. Когда мне окончательно надоело слушать шквал бредовых предположений о том, зачем нас здесь держат, я собралась уйти, прихватив с собой манящую меня бутылку глифта. — А что на счет тебя, псина? — голос Астра вонзился мне в перепонки иглой его несоизмеримого желания подавиться собственным языком. — Не хочешь сказать нам откуда ты знала, кто хочет нас видеть? — Парень, — одернул его Макс, — еще одно подобное обращение и я голыми руками вырву тебе два ребра. — Да ладно тебе, Макс, — вклинилась я, сладко улыбнувшись, — слабоумие и слепая отвага — это основные особенности ангелов, без них они просто голуби. Аура сидевших рядом ангелов загудела недовольством, как рой шершней. Один лишь Дино только посмотрел на меня с грустным разочарованием в глазах. Я прошла к одной из дверей, пытаясь почувствовать, что за ней. Ничего. Пустота. Я несмело коснулась ручки. Не спешила нажимать на случай, если дверь окажется запечатанной каким-нибудь заклинанием, но, ничего не почувствовав, все же открыла. — Кажется, мы здесь надолго, — сказала я громко, чтобы все услышали. Я подошла к другой двери, и за ней оказалось то же самое. И за третьей. Спальни. Судя по всему, каждая дверь, кроме той, через которую мы вошли — это вход в спальню. Пока все глупо переглядывались, я все же вернулась к столу за бутылкой и прошмыгнула в первую попавшуюся комнату с одиночной кроватью, подмигнув обескураженному моей наглостью Максу, перед тем, как закрыть дверь. Маленькая, ничем не примечательная комнатушка без окон была похожа на ту, что была у меня в лагере. Только чище и теплее. Никаких кровопийц поблизости и необходимости постоянно держать руку на рукояти меча. Рефлекторно откликаясь на воспоминания, я нащупала рукоять. Прохлада металла успокаивала, дарила чувство защищенности. Сбросив обувь, я завалилась на кровать, откупорила бутылку и сделала большой жадный глоток глифта. Марево беспощадно обожгло мне горло и хлынуло волной раскаленного металла в пустой желудок. — Черт, может это и не было хорошей идеей, — подумала я, чувствуя, как стремительно пьянею. Пытаясь сосредоточиться на бесформенных текстурах каменных стен, я все же провалилась после третьего глотка. Разбудил меня могильный холод. Я попыталась нащупать одеяло, не открывая глаз, в надежде снова уснуть, но тщетно. Вдруг носа коснулся запах сырой земли. Я распахнула глаза и вскочила на ноги. Понять, куда я попала, удалось не сразу. Густой туман висел в воздухе, окутал молочной мглой все вокруг. Словно облако, что улеглось на землю отдохнуть, оно скрыло под собой все, не давая и шанса что-либо разглядеть. Я сделала несколько шагов в пустоту, аккуратно пробуя ногами почву, прежде чем ступить. Туман тяжело опускался на дне лёгких, не давая сделать полноценный вдох, а по коже прошлась волна крупных мурашек. Густая тишина давила на уши. Я настолько отчетливо слышала шум собственной крови в венах, что казалось это смогло бы рано или поздно свести меня с ума. Вдруг сквозь пелену стали просматриваться очертания чего-то. Я подошла ближе и застыла. Даже дыхание мое замерло в этой всепоглощающей мертвой тишине. Надгробия. Серые и безликие. Отличающиеся только надписями. Ком поднялся к горлу, когда я начала про себя читать до боли знакомые имена. Нейтон Саммерс. — Папа, — сорвалось с моих губ, тут же растворившись во мгле. Рука непроизвольно потянулась к груди. Туда где при жизни висел его армейский жетон — единственное, что мне от него осталось. Глаза защипало. Я вновь почувствовала себя брошенным ребенком, что ночевал в трущобах, лишь бы не оказаться в приюте. Захотелось свернуться калачиком на земле и расплакаться, поэтому пришлось резко отвернуться от отца, что был навеки заточен в тире между двумя датами. Следующей я увидела мать. Надгробие Ванессы Саммерс было таким же безликим для меня, как и женщина, то есть, волчица, которая меня родила. Я узнала ее настоящее имя незадолго до своей смерти и не чувствовала той же тянущей боли, что сжимала ребра при мысли об отце. За ней были и другие. Дженнет Кемпбел. Подруга, с которой мы провели все детство до моего побега. Она прятала меня от полиции, когда к тем обращалась папина сестра в моменты, когда алкогольные пары воспламеняли в ней материнские чувства. Мы с Дженнет были ровесницами. Сколько же времени прошло на Земле? Я четко видела даты, но они словно ускользали от моего понимания. Как во сне, когда человек становится просто абстрактным силуэтом, лицо которого забывается, стоит лишь отвести взгляд. Склизкий холодный комок опускался все глубже на самое дно моего естества, по мере того, как я продвигалась по кладбищу собственной души. На каждом надгробии было высечено имя, которое имело хотя бы какое-то значение в моей жизни. С каждым именем ноги подкашивались все сильнее. Кровь стыла в венах, делая тело ватным. Медленно накатывала паническая атака. Но окончательно меня выбило из колеи надгробие на котором было выгравировано самое дорогое мне имя после отцовского. Шон Фолл. — Нет, — прохрипела я сквозь ком в горле. Я отчаянно пыталась сдержать подкатывающие слезы, но они текли по щекам, абсолютно не считаясь с моими желаниями. Но тут я почувствовала его. Мощь, которую мне не с чем было сравнивать, окутала меня плотным коконом, вызывая еще больше прогнуть спину под своей тяжестью. Я резко развернулась, отскочив на несколько шагов. Черные глаза Мальбонте изучали меня, не изменяя привычной холодности. Инстинкты вопили, как военная сирена, но я знала, что побег мне не удастся. Нельзя убежать из собственной головы. Мы молча смотрели друг на друга, пока я упорно заставляла сердце биться ровнее. Маль перевел взгляд с меня на надгробие Шона. — Знаешь, я всегда немного завидовал смертным, — без тени агрессии в голосе он снова посмотрел мне в глаза. — Что? — мой собственный голос опустился до едва слышного хрипа. — Я бы тоже хотел иметь место, в которое мог бы прийти и поговорить с теми, кого уже нет. Представить, что они слышат меня, — во тьме глаз Мальбонте мелькнула искра некогда похороненной боли. — Слышал, что это приносит людям облегчение. Бессмертным же остается только вечная скорбь. Которая не становится терпимее с веками и никогда не исчезает полностью. Я вдруг почувствовала то, чего никак не ожидала от себя. И уж тем более по отношению к такому могущественному бессмертному, как Мальбонте. Жалость. Простое, человеческое, до омерзения примитивное желание утешить того, кто в этом нуждался. Даже, если это монстр, который совсем недавно пытался убить меня в Цитадели. Словно прочитав мои мысли, Мальбонте прошелся обжигающим взглядом от моего лица к шее и по ключицам. — Я не хотел этого, — сказал Маль, вернув своему лицу привычное выражение. — Ты могла бы стать прекрасным союзником, но решила стать моим врагом, даже не представляя, что на самом деле происходит вокруг тебя. Мальбонте сделал несколько медленных уверенных шагов в мою сторону. Я попыталась отойти дальше, но не смогла сдвинуться с места. — Ты не можешь убить меня во сне, — процедила я сквозь зубы, пытаясь не выдать страха, когда он подошел ко мне вплотную. Мальбонте улыбнулся и в этот момент весь воздух вокруг сжался до одного оборванного вздоха. Он убрал волосы с моего плеча, оголяя шею, любуясь своим клеймом, после чего настолько пронизывающе посмотрел, что показалось будто меня душат ледяные цепи. — Убить не могу, — сказал он с тенью насмешки в голосе, — но больно было бы, как на яву. Мальбонте отошел на два шага, дав мне пространство для дыхания, и развернулся спиной. — Очень скоро ты поймешь, что умереть от моей руки могло бы быть не худшей твоей участью. — Что ты имеешь в виду? — Буревестник всегда возвращается к месту своего рождения. Он посмотрел через плечо и, одарив меня неоднозначной улыбкой, растворился в тумане. Я проснулась, не сразу вспомнив о том, где нахожусь. Успокоив дыхание, я села в кровати и в глупых интуитивных попытках стряхнуть с себя тяжесть видения принялась приводить в порядок волосы и одежду. Я заплела тугую косу и нервно перекидывала ее с одного плеча на другое, но когда это начало раздражать меня саму, встала и принялась наворачивать круги по тесной спальне. — Нельзя, чтобы кто-то догадался, что Мальбонте связывается со мной, — бормотала я себе под нос с закрытыми глазами, облокотившись на прикроватную тумбу обеими руками. Меня злило и пугало непонимание происходящего. «Мальбонте не оставит меня в покое. Ангелы прирежут меня, если я расскажу про видение, не спросив о чем оно было. Кто такой, черт возьми, этот буревестник?! Маркус тоже так меня назвал. Чертов псих свято верил в то, что Шепфа наградит его за убийство буревестника, — виски уже сжимало болезненными импульсами. — не сходится. Шепфа ведь всевидящий и знает, что я на стороне Небес, пусть и против своей воли. Было бы логично подумать, что буревестник — это Мальбонте но он же...» — Твою мать, — выдохнула я, нервно потерев лицо ладонями. Решив попытаться не сойти с ума наедине с собственными мыслями, я вышла из спальни. Покои все так же были залиты светом робких язычков пламени. Никчемных по отдельности, но несших в себе силу количества. На диванах в центре сидели Моника, Донни и Энди. Непризнанные тут же меня заметили. Я думала, что они демонстративно отвернутся от меня, и хотела уйти прежде, чем это произойдет, но Донни вдруг позвал меня по имени. — Стефани, присядь с нами. Я с недоверием подошла к диванам и села рядом с Моникой. Смуглое лицо непризнанной наполовину скрывали взлохмаченные кудри, но все равно было видно, что ко мне она настроена нейтрально. Она приветственно улыбнулась одними уголками губ и подобрала под себя ноги, освобождая мне место. — Что вы здесь делаете? — спросила я, сев в максимально непринужденной позе. — Думаем, как отсюда выбраться, — ответил Энди. Казалось, что он постарел за время, пока мы в чистилище. Щетина стала длиннее, а на лице лежала серая тень усталости. Как и у остальных. Видимо непризнанных Чертоги выпьют раньше, чем остальных. А может быть на них сильнее сказывается недостаток пищи. От голода они, конечно, не умрут. Но слабеют явно очень быстро. Тарелки на столе были пусты. Судя по всему, кто успел — тот и сыт. Мне вдруг стало интересно: заботятся ли ангелы о ком-то кроме себя. Понятно, что мы с Максом, как и Мими с Люцифером, старательно держимся подальше от белоперой братии, но непризнанные выглядели со стороны, как беспризорные щенки. Что на мой взгляд делало их более уязвимыми, несмотря на способности. — И как успехи? — спросила я. Донни разочарованно цокнул языком. — Пока — никак. У входа двое двор... — не закончив фразу, он неловко прокашлялся и отвел глаза, — стражников. — У дворняг отменный слух, — я сказала это, не сдержав улыбки из-за глупой неловкости, которая повисла в воздухе. — Не забывай об этом, когда обсуждаешь их вслух. Я кивнула головой в сторону двери. Действительно за ней чувствовались две энергии. Разные и одновременно похожие. Родственники. — Я не имел в виду, — начал было оправдываться Донни, но я его перебила. — Забудь. Мне глубоко наплевать, как вы нас называете. — Как вы думаете, — вступила Моника, заполнив неловкую паузу, — все это как-то связано? Зачем мы Войне? — Не знаю, — сказал Энди, небрежно тряхнув волосами. — Но думаю, что все это не с проста. Начиная с самых первых предвестников возвращения Мальбонте. Еще тогда в академии. Не знаю почему, но не могу отделаться от мыслей, что все куда глобальнее, чем нам кажется. А теперь, когда вмешались всадники, я в этом почти уверен. — Что произошло в академии? — склонив голову на бок, я вопросительно посмотрела на непризнанного. Донни и Моника нервно переглянулись между собой, после чего взволнованно посмотрели на Энди. — Сначала мы думали, что все это чьи-то идиотские шутки. Надписи на стенах с его именем и разрушенные статуи равновесия везде, где только можно их увидеть. Потом все эти обострения в отношениях между ангелами и демонами. Словно кто-то намерено стравливал их. Когда начались смерти, — голос Энди немного просел от воспоминаний, — все стали осознавать, что это уже точно не чья-то провокация. В тот момент я начал сомневаться в том, что сделал правильный выбор проходя испытание, которое привело меня в академию. — В каком смысле? — переспросила я. Энди глубоко над чем-то задумался. Желваки под щетиной заметно напряглись выдавая тяжесть пришедших к непризнанному выводов. — Если бы я мог, — он говорил медленно, пережевывая каждое слово перед тем, как сказать, — я бы выбрал остаться непризнанным. Так я чувствую себя настоящим. Не обремененным необходимостью притворяться приторно непорочным или наоборот — строить из себя ублюдка, который не знает ни чести ни совести. Так я чувствую себя действительно живым, как бы это ни звучало. Я внимательно слушала, позабыв о надменном безразличии по отношению к присутствующим. Энди тем временем продолжил. — Самой первой тогда погибла моя, — голос непризнанного дрогнул, — моя подруга. Обычная непризнанная, о чьей смерти не трубили из всех чайников. О ней никто не плакал, как плакали, например, о Сэмми. Я вопросительно приподняла бровь и Энди пояснил. — Ангел, которого любил Ади. В голове щелкнул тумблер. Воспоминания той ночи, когда я буквально подписала себе смертный приговор, обрушились, как хлесткая пощечина. Точно. Ади отомстил старику Фенцио за убийство кого-то очень для него дорогого. Тогда его имя не отпечаталось в моей памяти за ненадобностью, но сейчас, ангел которого я не знала почему-то стал как будто более реальным для моего собственного восприятия картины. Энди продолжал рассказывать сжимая кулаки, в попытке унять сдерживаемый гнев. — А когда казнили Винчесто, все и вовсе забыли о том, что она существовала. Вот, что отличает нас от рожденных бессмертных: нам не чуждо ничто человеческое. Ни мне, ни тебе, — в этот момент он повернулся ко мне. В серых глазах мелькнула искра иронии. — Какой бы мерзкой стервой ты не была, все равно, ты была человеком и понимаешь о чем я говорю. — Я никогда не была человеком, — отмахнулась я. — Но ты ведь прожила жизнь на Земле, — парировал Энди. — Со времен Второй Небесной Войны тысячи демонов столетиями жили на Земле. Кто знает, может в некоторых из них человеческого больше, чем в самих людях? — Как у того, что нашептывал Гитлеру мысли о мировом господстве и праведном геноциде? — Или тот, что огрел Ньютона яблоком по башке и стал первопричиной того, что люди перестали слепо верить в Шепфа и изучать мир вокруг себя. Дебаты набирали обороты и я решила воспользоваться минутой откровения. — А какая роль в этом всем у четы Уокер? Непризнанные заметно напряглись, но не из-за моего вопроса, а из-за того, что за ним стояло. — Вики освободила ангела, которого тысячелетиями прятали в башне академии. Оказалось, что это Мальбонте. Точнее его светлая ипостась. А потом выяснилось, что она его дальний родственник, так как вся их семья происходит от изгнанных на Землю родителей Мальбонте, — встрял Донни. — А еще она сосуд для его мощи, — добавила Моника. Я нервно рассмеялась, откинувшись на спинку дивана. — Черт бы меня побрал, я думала Мэри Сью — это всего лишь литературный термин. Непризнанная в одночасье получает статус, могущество и сердце наследного принца в придачу. Звучит, как начало дешевого сериальчика про то, как обычная овечка стала королевой страны единорогов. Компания не смогла сдержать ответного смеха, что сильно разрядило обстановку между нами. Раздался жалобный скрип одной из дверей из-за которой показалась физиономия Макса. Широченными шагами Фолл подошел к диванам и по хозяйски развалился между мной и Моникой. — У вас тут вечеринка, а меня не пригласили? Непризнанные мгновенно прикусили языки и стали переглядываться друг с другом в немых диалогах. — Да ладно вам, подружиться со мной в разы проще, чем с этой язвой. Скажи им Саммерс. Я шутливо толкнула Макса коленом. — Подружиться — слишком громкое слово. Но с ним и впрямь проще, — после моих слов, напряжение в воздухе пусть и не испарилось совсем, но хотя бы перестало гудеть, как высоковольтные провода. — Он добрый, как ретривер, хотя строит из себя... Не дав мне договорить, Макс схватил меня и, зажав голову у себя подмышкой, стал трепать по голове. — Кого это я из себя строю? Наглая коротышка! Впервые за все время нашего похода, я услышала искренний непринужденный смех. Но ничто хорошее в моей жизни не длится долго и этот момент не стал исключением. За мгновение до того, как дверь в покои распахнулась, я почувствовала за дверью энергию третьей гончей. Все одновременно повернули головы, чтобы увидеть вошедшего. Это оказалась та самая блондинка из зала тысячи битв. Она нашла меня глазами и молча кивнула в сторону двери, требуя пойти за ней. Я посмотрела на Макса. Он на блондинку. — Она никуда не пойдет, — Макс встал на ноги, демонстрируя свое физическое превосходство, на что блондинка лишь усмехнулась. — Неужели? По немой команде за ее спиной выросли двое коренастых парней, не уступавших Фоллу в телосложении. Похожие, как две капли воды, они демонстративно положили руки на рукояти своих мечей. Макс низко зарычал, отталкивая меня себе за спину, как ребенка. Это могло, нет, это абсолютно точно бы закончилось плохо. Я коснулась предплечья Макса, послав едва заметную волну умиротворяющей энергии. Мы иногда пользовались подобными способами общаться, когда не могли говорить. — Нет, — рыкнул он, уже на меня. — Все в порядке, если бы нас хотели убить, мы бы были уже мертвы. — Здравая мысль, — встряла гончая, продолжая улыбаться. Сильно усугубляло ситуацию то, что двери спален одна за одной открывались, и из-за них появлялись лица членов нашего похода. Наверное, мне лучше не думать о том, что они подумали, когда я вышла из залы в сопровождении гончих. Блондинка повела меня через лабиринты коридоров, наполненных запахами праха, отчаяния, страха и безысходности. Местами казалось, что я слышу чьи-то отчаянные вопли, но не могла определить источник звука. Словно призраки плакали о своей доле, растворяясь в стенах замка. — Не знаю, почему ты якшаешься с ангелами, но мы все равно рады твоему появлению, — гончая вдруг резко развернулась ко мне лицом. Разница в росте была достаточно внушительная, что мешало мне чувствовать себя в безопасности в и без того напряженной ситуации. — Что? — глупо переспросила я, отступив на шаг. — Ты же цербер, — это не было вопросом. Блондинка абсолютно точно была уверена в своих домыслах. — Корвус, — раздался властный низкий голос откуда-то из тьмы коридора. Гончая осеклась и повернулась лицом к источнику звука. В круг света от настенных канделябров вступил вожак стаи. Ледяные глаза с укоризной смотрели на блондинку. Корвус. Ворон? На секунду мне стало интересна история такого неподходящего к образу гончей имени, но стоило встретить взгляд вожака интерес сразу испарился. Появился новый инстинкт. Тот самый, о котором я слышала, но никогда не испытывала, потому что мы с Максом не подчинялись привычным правилам иерархии в стае. Безукоризненное подчинение альфе. От одного взгляда каждая мышца моего тела взвыла от почти физически ощутимого желания подчинить меня его воле. На мгновение мне даже показалось, что у него это получится, но моя наглая уверенность в собственной независимости не дала коленям дрогнуть. Вожак надавил сильнее. Его глаза заволокла тьма, подсвеченная алым пламенем радужек. Энергия обвила меня тугими путами, требуя покорности. Но подавляемая злоба вдруг поднялась из недр, прокатившись по коридору холодным сквозняком. Язычки пламени задрожали, словно в страхе быть погашенными. Глаза затянуло темной дымкой, отразив в глазах вожака лишь два желтых кольца, окруженных тьмой преисподней. — Неплохо, — почти безразлично констатировал альфа и обратился к своей подчиненной. — Не забывай об уставе, когда в следующий раз не сможешь сдержать язык за зубами. — Да, — почти без голоса ответила блондинка, покорно склонив голову. Вожак исчез во мраке коридора, а Корвус мгновенно натянула бесстрастное выражение лица и жестом показала, чтобы я дальше шла за ней. Больше она не проронила ни слова, что вызвало еще больше вопросов. Ведь она ничего такого не спросила и не сказала, кроме того, что она знает — кто я на самом деле. Через несколько минут мы прошли мимо открытых дверей в просторное помещение, которое очевидно исполняло роль тренировочного зала. Я не смогла удержаться и остановилась, чтобы посмотреть. В спарринге сражались двое гончих. Графитовая форма была сплошь покрыта кровью. Лоскуты ткани свисали, обнажая свежие раны. Это зрелище завораживало. Грация и жестокость. Запах адреналина и крови густо наполнял воздух, окутывая противников смогом удушающей жажды убить друг друга. Абсолютно очевидно, что это бой на смерть. Несколько молниеносных движений одного из дерущихся, болезненный вскрик другого, и вот уже ткань формы пропитывается влажным липким пятном покидающей его тело жизни. Победитель одним резким движением вытащил клинок из спины побежденного и тот мешком упал на залитый кровью пол. Что-то внутри меня дрогнуло. Неоправданная жестокость для обычной тренировки. Хотя, чему я удивляюсь. Это свита всадницы апокалипсиса. Той, что ввергнет мир в огненную пучину и утопит в крови. Вряд ли здесь есть место чему-то кроме безоговорочной слепой верности и постоянной готовности убить или же быть убитым. Soundtrack(для всей сцены): Le Bien qui fait mal — Mozart L'Opera Rock С трудом оторвав свое внимание от следующей пары, я пошла за Корвус, которая молча терпеливо стояла у дверей в другой зал. Открыв дверь, она пропустила меня вперед и закрыла ее, оставшись по ту сторону. Зал с такими же высокими потолками был как будто разряжен. Воздух настолько плотный, что казалось можно положить немного в заплечную сумку и унести с собой. Среди высоких стеллажей с книгами, меж которых туда сюда сновали какие то сущности, похожие на чьи-то потерянные тени, стояли шахматные столы. Много шахматных столов. На которых партии проигрывались сами собой: без игроков. Фигурки разных мастей и размеров передвигались по игровому полю, которое по сути было картой. То теряя, то снова отвоевывая свои позиции, они кружились в нескончаемом противостоянии, в котором проигравший умрет. Фигурки, которые делали удачный ход, в прямом смысле уничтожали противника. Те то и дело воспламенялись, взрывались или погибали от оружия в руках противника, но исход проигрыша везде был один. И так на каждом из столов. Но больше всего меня привлек тот, что находился в центре. Он был освещен пламенем на весах стоящей рядом трехметровой статуи Немезиды. Игровое поле парило в воздухе, но метровые фигуры не двигались, хотя партия абсолютно точно была начата. С обеих сторон не хватало нескольких пешек. Черные и белые монархи испепеляли друг друга взглядами в молчаливой ненависти. Это были ангелы и демоны. Черные и белые фигуры в форме бессмертных, как будто затаили дыхание перед ходом. А весы немезиды были склонены на белую сторону. Я была настолько впечатлена этим зрелищем, что слишком поздно заметила ее появление. Война стояла с противоположной стороны игрового поля и с интересом наблюдала за мной. — Прости за ожидание, милая, — сказала всадница чарующе дружелюбным голосом, встретив мой взгляд. — Были кое-какие дела. Впрочем, ты и сама должна знать, ведь это вы устроили весь этот бардак. Всадница апокалипсиса обворожительно улыбнулась, кокетливо пожав тонкими плечиками. Если бы у меня спросили, как я представляю себе Войну, я бы в последнюю очередь представила ее себе так. Невероятно красивая, в платье из багряного шифона, плавно переходящего в угольно черный шлейф, она буквально продефилировала вокруг шахматного поля, тряхнув длинными красными локонами. Великолепие, ради которого хочется убивать. — Я могу принять любую форму и внешность, — сказала Война, растянувшись в обворожительной улыбке, — включая ту, которую придумали люди. Но зачем? Ты видела эти гравюры? Стремление людей изуродовать все, что не подвластно их пониманию и контролю всегда выводило меня из себя. Беззащитность даже в собственных мыслях привела меня к чувству разрастающегося опасения за свою жизнь. Что-то подсказывало мне, что всадница своенравна и вспыльчива. — Не бойся, дитя, — со снисходительным очарованием вновь прочитала мои мысли Война, — разве я могу причинить вред собственному детищу? Я молча уставилась на Великую Матерь, и постепенно до меня стало доходить, почему так ее называли. — Все верно, — вновь улыбнулась она. — На заре времен вселенная была весьма скучным местечком. Каждый из Высших что-то создавал, формируя всеми обожаемое равновесие. Мы с сестрой отдавали предпочтения разным хтоническим тварям. — Сестра? — вопрос сорвался с моих губ, не спросив разрешения здравого смысла. — Чума, конечно, кто же еще? — Война рассмеялась, словно я была ребенком, задающим глупые вопросы. Хотя, для нее это так и было. — Но кое-кому однажды очень не понравилось существование созданий, способных сместить весы Немезиды. К сожалению, или к счастью, глупая недобогиня слепа и не может судить о справедливости. Но вселенная не глупа. Как бы сильно кому-либо ни хотелось власти, всегда все произойдет так, как должно произойти. А он все чахнет над Книгой Бытия и пытается противиться. Как тогда, когда разорвал бедного мальчишку, лишь бы он не осознал всю свою силу. — Мальбонте, — выдохнула я, едва не заикнувшись, что не скрылось от внимания Войны. Всадница подошла ко мне. Медленно, с интересом разглядывая меня с ног до головы, задержав внимание на шее. — Ты боишься его, — не вопрос, но утверждение. — Да-а, — протянула Война. Негромкий бархатный смех наполнил пространство вокруг. Она обошла вокруг одного из шахматных столов, любовно проведя ладонью по поверхности. — Этот милый мальчик способен на удивительные вещи. Но ему нужна помощь буревестника. От того, насколько глубоко в глаза мне заглянула Война после этих слов, сердце провалилось, звякнув где-то в коленке. — Посмотри на них, — Всадница провела рукой над фигурами, и все пространство зала окутало туманом, то тут то там вспыхивающим событиями войн. — Люди. Венец творения Создателя. Алчные, мелочные насекомые. Бельмо на глазу мира бессмертных. Они делят мир на религии. Воюют за власть над миром, который им не принадлежит. Столетиями убивают друг друга и винят нас в своей ничтожности. Вместо того, чтобы сажать деревья и перестать сливать всякую дрянь в океан. А после смерти вся эта мразь несется по адской канализации, чтобы опорочить репутацию истинных демонов. Однажды из-за них Ад и Небеса уже раскололись. Мало кто помнит истинную причину Первой Небесной Войны. Но я помню. Создатель велел любить человечество, как дети его любили его самого, — я не видела Войну в тумане, но чувствовала тень давно утихшей боли в ее голосе. — Ангелы и демоны не смогли найти точки понимания. Когда пролилась первая кровь бессмертных, мир раскололся надвое. Но вселенная не дура, — вновь повторила всадница. Настроение Войны передавалось мне. Пропитывало меня с каждым видением, где шахматные фигуры уничтожали друг друга под личиной человечества, разрывая мир на куски. Среди них появлялись и силуэты с крыльями. Взмахи оружия. Падающие тела. Дыхание смерти, просачивающееся в эти видения. Туман внезапно рассеялся, вернув меня в зал. Война нависла над шахматной доской, с упоением разглядывая расставленные на ней фигуры. Сначала я думала, что мои глаза меня обманывают, но нет. Всадница вдруг выросла до размеров статуи Немезиды, чье пламя освещало самую важную битву. Красные локоны висели пеленой над войском искусно вырезанных ангелов и демонов, как багряные облака висят над ее владениями. — Есть ли разница, какую сторону ты выберешь? — ее голос громом раскатился под сводами. Война снова обошла стол, проведя кончиками пальцев по столешнице. — Черную или белую, — внезапно Война растворилась в воздухе, вновь материализовавшись вплотную перед моим лицом. Ее голос гипнотизировал, окутывал пеленой непреодолимого влечения в пучину ее власти. Она наклонилась опасно близко, дыханием коснувшись моих губ, — если цвет крови все равно красный? Грядет время перемен. Скажи, дитя, неужели ты не хочешь обрести власть над ними? Сначала я не была уверена в том, что правильно поняла вопрос, но всадница проникла в мой разум, выуживая на поверхность самые мерзкие воспоминания. Вырвавшись из подсознания, где были похоронены, они заполнили призрачным смогом пространство вокруг нас. Каждый момент, в котором мне было больно, страшно или обидно вонзался под кожу ядовитой иглой. Сперва воспоминания прошлой жизни. А за ними и нынешней, вплоть до совсем свежих. Болезненное жжение распространялось по телу, овладевая мной, клетка за клеткой. Подступало к горлу едва слышным рыком подавленной злобы. — Признайся, ты же хочешь, чтобы они пожалели о том, как к тебе относились. Ты ведь не думаешь, что они воспринимают тебя, как союзника? Тьма небытия заволокла глаза всадницы, заманивая меня в пучину. Но каждое ее слово отзывалось во мне обжигающим желанием согласиться. Ощутить тепло тела каждого, кто когда-либо пытался навредить мне, вонзив когти по самые запястья. Я настолько возжелала той власти, которая позволила бы мне решать их судьбы, что едва сохраняла рассудок. — Для них ты просто шавка. Цепная псина, которая вернется на цепь, как только ангелы подумают, что больше нет необходимости рисковать, оставляя тебя на свободе, — она взяла меня за запястье, вынуждая поднять руку, и провела носом вдоль ленты, с наслаждением втянула воздух, не разрывая зрительного контакта. — Не ошейник, конечно, но кожей пахнет. Война нежно взяла меня за плечи и развернула спиной к себе. Тепло ее дыхания коснулось уха. — Одно единственное решение перевернет все в твоей жизни вверх дном. Мгла закрутилась в небольшой вихрь, явив высокое зеркало в золотой раме, в котором я отражалась в образе гончей всадницы апокалипсиса. Орудия мщения и правосудия. Хтоническое чудовище не знающее пощады и жалости. Форма идеально сидела, обтекая каждую мышцу, как вторая кожа. Придавала сил и уверенности в своей принадлежности к чему-то поистине могущественному. Отражение войны приобняло меня за плечи, продолжая нашептывать соблазнительные речи. — Я слышу как ты сомневаешься, — сказала она, опустив ладонь мне на грудь. — Знаешь, а ведь чем меньше плоти, тем слышнее стук сердца, — грудина влажно хрустнула под тонкими пальцами, вонзившимися в меня, как в теплое масло. Я собиралась закричать, но оторопела, когда не почувствовала боли. Вообще ничего не почувствовала. Собственное сердце билось перед моим лицом. — Никогда не понимала, зачем нужен этот глупый орган, — скучающим голосом промурлыкала Война. — Он доставляет массу неудобств. Сомнения, любовь, боль. ничего, кроме ненужных страданий. Я могу освободить тебя, — голос становился все вкрадчивее и звучал словно внутри моей головы. — Взамен тебе нужно всего лишь принести мне другое сердце. Сердце ангела, который по твоему мнению меньше всех заслуживает смерти. В смоге стали проглядываться призрачные воспоминания. Взмах белых крыльев. Смех. Водопад. — Нет, — категоричность отказа в моем голосе прозвенела, как закаленная сталь меча, встретившая другой меч. — Чтобы обрести власть истинного стража чистилища, ты должна избавиться от ненужных сомнений. Избавиться от жалости, — Война продолжала играть с моим эго, умело дергая за нужные ей ниточки. — Нет, — уже не так твердо повторила я, продолжая смотреть на свое отражение в зеркале. По графитовой ткани формы растекалось влажное пятно. Само же отражение хищно улыбалось мне без тени человечности в зеленых глазах. Я чувствовала, как разум тонет. Растворяется в окружающей меня мгле. Желание подчиниться воле Войны наполняло мои вены теплым сиропом предвкушения. «Мы не выбираем кем нам родиться, но в праве решать кем нам быть. Почему бы не предположить, что тот, от кого постоянно ждут предательства, может стать неожиданно ценным союзником? Или даже другом?» Голос в голове прозвучал едва слышно. Как эхо давно похороненного воспоминания. Но эти слова помогли мне вспомнить свою прежнюю жизнь. И отца, который учил меня всегда быть готовой дать отпор, но и не встречать оскалом каждое событие в жизни. Тот, кто не заслуживает смерти, не должен умирать. Эта мысль помогла мне не увязнуть в соблазнительном предложении отказаться от человечности во имя власти над теми, кто никогда не видел во мне ни серьезного врага, ни ценного союзника. Но мне удалось преодолеть соблазн и вернуть себе контроль над собственным разумом. — Каков будет твой ответ, Стефани? Я резко развернулась лицом к Войне, разогнав наваждение, как сигаретный дым. Глухие удары сердца вновь доносились изнутри. Пелена спала, вернув меня в обитель смертельных шахматных партий всадницы. — Я не буду никого убивать. У тебя есть целая свора тех, кому плевать, кого рвать. Я не одна из них. Война удовлетворенно улыбнулась. В этот момент все тело пронзило острой обжигающей болью. Я закричала и рухнула на колени. В глазах потемнело. Мой крик леденящим кровь эхом пронесся под сводами, как чей-то предсмертный вопль. Подумав, что Война просто решила позабавиться в отместку за мою наглость, я подняла на нее глаза, едва в состоянии сфокусировать взгляд. Она медленно подошла ко мне и присела рядом на корточки. — О-о-о, милая, ты даже не представляешь, как ошибаешься, — с полными наслаждения глазами она взяла меня за запястья и развернула их тыльной стороной вверх. Словно выжженные кислотой, под кожей стали проявляться незнакомые символы, а в голову проник оглушающий, но неразборчивый шепот. — Наконец-то. — Что происходит? — дрожащим, надтреснутым голосом спросила я. Война подняла сияющий взгляд с моих рук к глазам и расплылась в ослепительной улыбке, словно надписи, выжигающие кожу изнутри, были самым потрясающим, что она когда-либо видела. — Пророчество сбывается, — вдруг ее взгляд рассеялся, словно на несколько мгновений всадница ослепла, а улыбка растворилась, словно ее никогда и не было. Война резко встала на ноги, пока я продолжала покачиваться, стоя на коленях, в попытке унять боль. — Вы должны идти. Времени мало. Словно по немой команде, за спиной появились трое гончих. Корвус и те близнецы, что стерегли покои, в которых нас держали. Парни взяли меня под руки, грубо вынуждая подняться на ноги и уже было волоком потащили к выходу, но Война их остановила. — Пока вам не пришла в голову суицидальная идея ограбить мою библиотеку — вот, — ее лицо вновь сияло соблазнительной улыбкой. Всадница щелкнула пальцами, и в тот же момент одна из снующих среди стеллажей тень подлетела с книгой в полупрозрачных руках. Запах кожи, пыли и ветхого пергамента коснулись рецепторов едва книга оказалась у меня в руках. Я подняла взгляд на Войну в немом вопросе. — Совсем скоро ты все поймешь, а сейчас тебе стоит отдохнуть. На рассвете вы покинете мой дворец, — коротко сказала всадница и повернулась к нам спиной. В сопровождении Корвус, близнецы вывели меня из зала. Часть пути они продолжали вести меня под руки, пока я не рыкнула сквозь зубы, чтобы отпустили. Я резко вырвала руки, борясь с головокружением, но решительно была настроена добраться до покоев сама. На рассвете. Значит мы здесь уже около суток. Или все же больше? Находясь в окружении каменных стен, тем более в чистилище, очень сложно ощущать время без ориентиров. Отправимся куда? Непонимание происходящего поднимало во мне волны раздражения, но в этой компании я решила оставить его при себе. Прямо на ходу я раскрыла книгу и прошлась взглядом по незнакомым письменам. По мере того, как я всматривалась в буквы, тщетно пытаясь что-нибудь понять, гул в голове нарастал, превращаясь во всепоглощающий "белый шум", пока вспышка перед глазами не ослепила меня, как взрыв свето-шумовой шашки. — Андрас, умоляю тебя, не нужно, — черноволосая женщина, вцепилась ногтями в мое предплечье, сползая на колени в приступах рыданий. — Они отняли нашу дочь. Пожалуйста, — ее голос то и дело срывался, — пожалуйста, не позволяй им отнять у нас и тебя. Почувствовав невыносимую горечь, что щипала в носу подступающими слезами, Андрас взял лицо своей жены Ламии в широкие ладони. Прижав ее лоб к своему, Андрас опустил руку на живот рыдающей демонессы. Под кончиками пальцев ощущалась едва уловимая пульсация крохотного сердца. — Сейчас ты должна подумать о нашем чаде. Они будут искать меня и не оставят в покое никого, кто может помочь им в этом. Вы должны бежать, — Андрас приподнял подбородок любимой двумя пальцами, вынуждая ее посмотреть себе в глаза. — Сделай то, что я сказал. Спрячься на Земле. Откажись от бессмертия. Смертные не слышат песнь падших, поэтому они никогда не найдут вас. — Я не могу, — продолжала плакать демонесса. — Ты должна, Ламия! — Андрас рявкнул так громко, что я почувствовала себя в пустом колодце, что разразился громогласным эхом цербера. — Ты должна, — уже тише, полным горечи и боли голосом повторил Андрас. — Я найду вас. Клянусь, найду. Ламия посмотрела в глаза любимого и прильнула к его губам с горько соленым поцелуем. — Мы будем ждать тебя, — сказала она отстраняясь. За ее спиной все это время стоял демон, который должен был сопроводить жену цербера на Землю и найти для нее и их нерожденного ребенка безопасное место. — Ты поклялся. — Найдите остальных и проследите, чтобы никто не пострадал, — сказал Андрас, но уже сопровождающему демону. Тот кивнул и, взяв Ламию за предплечье, вынудил ее раскрыть крылья и лететь вслед за ним. Стараясь не разрывать зрительный контакт как можно дольше, демонесса взлетела, уронив еще несколько серебристых капелек с подбородка. Проводив супругу взглядом, Андрас напрягся всем телом. Крепко сжав рукоять меча, он раскрыл крылья и полетел в противоположном направлении. Туда, откуда ветер нес запах дыма, крови и смерти. — Эй, ты что творишь?! — голос, что отбивался от холодных каменных стен, вернул меня в реальность. Взгляд прояснился и я поняла, что стою посреди коридора с расправленными, насколько позволяет его ширина, крыльями, крепко сжав книгу в руках. Погасшие свечи и валяющиеся на полу канделябры свидетельствовали о том, что я, как минимум, несколько раз ударила крыльями в попытке взлететь. — Я, — я едва не заикалась в глупых попытках придумать, что сказать. — Идем, — отрезал один из близнецов, — на это нет времени. Вскоре мы добрались до покоев. Не удостоив никого из троих даже взглядом, я молча закрыла за собой дверь, оказавшись вдруг в неожиданно комфортной для себя атмосфере. Знакомые энергии и запахи витали вокруг, подарив секундную надежду на то, что там, за дверью, ничего не происходило. Все это проказы глифта, и сейчас я моргну и окажусь в своей постели. Но нет. Все взаправду. Тряхнув головой, я заставила себя собраться с мыслями и принялась думать о том, что такого важного в этой книге, и что значили слова Войны. Сколько я не отнекивалась от этой мысли, но существовал лишь один способ это узнать. С зудящим под кожей плохим предчувствием, я закрыла глаза и потянула носом воздух, выделяя нужный запах на фоне прочих, и подошла к двери, из-под которой тянуло сладкими фруктами и сиренью. Постучав дважды, я вошла, не дождавшись ответа. Лилу сидела на кровати, закинув ногу на ногу, и читала. Такое ощущение, что она в принципе ни на что больше не способна. Но маленький изящный кинжал, лежащий на тумбе у кровати, напоминал о том, что любой может оказаться не тем, за кого себя выдает. — Демоны, как всегда в своем репертуаре, — сказала Лилу, даже не подняв на меня глаз. — Мне нужна твоя помощь, — последнее слово чуть не застряло у меня в горле, но все же получилось избежать картины, при которой я "насмерть" подавилась бы на глазах у ангела. Лилу оторвала взгляд от книги и посмотрела на меня с неподдельным любопытством и даже удивлением. — В чем же? Я протянула ей книгу. Ангел боязливо протянула руку, будто боялась, что черная кожа обложки обожжет ее до костей. Взяв книгу, Лилу открыла ее на случайной странице и пробежала взглядом по тексту. — Это очень древний диалект, — сказала она едва не ахнув, — откуда она у тебя? — Сможешь перевести? — отрезала я, проигнорировав вопрос. Блондинка снова опустила взгляд на пожелтевшие страницы. — Сложность в том, что этот диалект может переводиться двусмысленно, но думаю можно попробовать. Я могу пока оставить книгу у себя? — А я могу рассчитывать, что о ней никто не узнает? В глазах Лилу промелькнула искра спора с самой собой, но все же она утвердительно кивнула. — Надеюсь, тебе можно доверять. По крайней мере, для тебя так было бы лучше, — сказала я разворачиваясь, чтобы уйти. По всем законам подлости на диванах уже разместились те, кого я меньше всего бы хотела встретить, выходя из спальни лингвистки. Я прошла в свою комнату, под пристальными взглядами ангелов Мирабел, что сидели в покоях. Откуда они тут нарисовались за две минуты, пока я говорила с Лилу?! Закрыв за собой дверь, я посмотрела на свои руки. Символы, вопреки всем моим мольбам, никуда не делись. Сейчас я могла разглядеть их лучше и поняла, что это скорее руны, нежели письмена. Хотя это осознание не сделало ни легче, ни понятнее. — Во что же я вляпалась?! — выругалась я сквозь зубы, несколько раз ударившись затылком о стену, на которую облокотилась. Я хотела лечь на кровать, но в итоге просто сползла на пол и смотрела в потолок неизмеримое количество времени. Минуты тянулись, как остывшая карамель, в какой-то момент вовсе замирая, оставив меня наедине с чужими воспоминаниями, которые клеймом въелись в каждую клетку моего тела. Эмоции обуревали меня, пробиваясь слезами или вспышками безудержного желания мстить, разрушать миры, ради достижения целей и вновь угасали до обжигающего отчаяния. Чужие голоса сливались в "белый шум", что вгрызался в виски, как термиты нещадно вгрызаются в дерево. Я думала, что меня вырвет прямо на полу из-за вертепа, что происходил в моей голове, но холод каменного пола держал меня на поверхности сознания, как последний глоток воздуха перед тем, как захлебнуться. — Спокойно, Стеф. Скоро мы доберемся до кристалла и уйдем. К черту, это не наша война. Возьмем Фолла и уберемся куда подальше от всего этого дерьма. Я убеждала себя в этом, до боли сдавливая виски руками. Отвлек меня стук в дверь. — Коротышка, ты, — открытая без дозволения дверь уперлась мне в ногу, — Стеф, черт, что стряслось? — завопил Макс, поднимая меня с пола, как мешок, и усаживая на кровать. — Не гунди, Фолл, прошу тебя, — пробубнила я, — и так голова раскалывается. — Ты хреново выглядишь, Саммерс, — причитал Макс, пока не опустил взгляд на мои руки. Голубые глаза потемнели до цвета глубинных арктических ледников. — Что это? Что они сделали?! — Тише, не ори! — я замахнулась на Фолла, требуя снизить децибелы. — Я не знаю что это, но, возможно, узнаю. Война дала мне книгу. — Всадница апокалипсиса дала тебе книгу? Не освежевала, а устроила экскурсию по своей библиотеке? — Ох, Фолл, если бы ты знал, — отмахнулась я, вспомнив ее образ. — Кстати, она большая мамочка всех гончих. Лицо Макса вытянулось от удивления. — Так это не легенды? — Видимо, нет. — Так что насчет книги? — А, — спохватилась я, — она у Лилу. — Саммерс, тебя что, лихорадит?! Ты отдала книгу, которую получила от самой Великой Матери, ангелу?! — Есть идеи получше, умник? Может ты бы ее перевел? Макс тяжело вздохнул обреченно покачав головой. — Есть что-то еще, что мне нужно знать? Я попыталась выкопать что-то полезное из всего того хаоса, что творился у меня в голове. — Она говорила что-то о пророчестве. Скорее всего связанном с Мальбонте и назревающей войной. Я видела там шахматное поле. Фигуры были в виде ангелов и демонов, а рядом стояла статуя Немезиды. Весы сильно перевешивали на сторону ангелов. Война смеялась и повторяла, что вселенная не дура и грядут перемены. — И что бы это могло значить? — Сходи спроси! — рыкнула я. — Остынь, я же не ангел. Я выдохнула и уронила голову на ладони, зарывшись пальцами в волосы. — Прости. Просто эти видения сводят меня с ума. — У тебя видения? — настороженно спросил Макс. Я кивнула, не поднимая головы. — Я пока не могу понять их смысла. Иногда я вижу Маля. Иногда попадаю в места, в которых никогда не была. Там все в крови. Повсюду. А недавно меня как будто забросило в прошлое. В чужое тело. Я подняла взгляд, чтобы увидеть реакцию Фолла. Он внимательно наблюдал за мной, сосредоточенно поджав губы. — В тело кого-то конкретного? Я пожала плечами. — Я знаю только, что его зовут Андрас, и он был цербером. — Андрас, — повторил Макс, словно пробовал имя на вкус. — Я что-то слышал о нем. — Что? — Не знал, что он был цербером, но вроде был одним из приближенных к Бафомету. Великим стражем Колыбели и важной военной шишкой Ада. — Да, что-то в этом роде, — подтвердила я, сверив сказанное с обрывистыми воспоминаниями. — Почему именно он? — Спроси что попроще, — буркнула я. — А что насчет этого? — Макс кивнул головой на мои руки. — Не знаю, — устало выдохнула я, — но Война была в полнейшем восторге, когда они проявились. Я не хочу иметь к этому отношения. Давай просто уйдем?! Пусть они сами разгребают свое дерьмо?! Дрожь бессилия в голосе нарастала с каждым словом. С каждым словом все крепчала внутренняя уверенность в том, что мне не выбраться из этой истории так просто. Макс занес свою огромную ручищу и притянул меня к себе. — Спокойно, Стеф, — Макс успокаивающе гладил меня по волосам. Его кожа неизменно пахла лесом после дождя, что давало пусть и ложное, но ощущение безопасности, словно я снова дома. — Мы все решим, обещаю. Мы выясним, как избавиться от ленты и исчезнем. Мне так хотелось ему верить, что я даже не стала ничего говорить. Просто молча сидела, уткнувшись носом в широкую грудь. И просидела бы так целую неделю, но в дверь снова постучали. В проеме появился Мирабел. — Надо поговорить, — сухо выдал он и вновь скрылся за дверью. Мы с Максом коротко переглянулись и встали. Вернувшись в общие покои я увидела то, чего сейчас хотела бы меньше всего. Вся наша братия собралась в центре приковав взгляды ко мне. Среди них была и Лилу, прижимающая книгу к груди. — Да твою мать! — вымученно простонала я, увидев ее. По лицам присутствующих тоже было все понятно. — Прости, но это касается всех нас. — Звучит, как начало первосортной ангельской оргии, — огрызнулась я. — Давайте не будем накалять ситуацию, — вступил Дино привычно умиротворенным тоном. — Согласен, — подхватил Люцифер, — давайте попробуем разобраться. Я промолчала, но отношение к ситуации прекрасно можно было прочитать на моем лице. Я подошла к дивану и, фривольно развалившись в нем, деловито махнула рукой. — Давай, ангелок, вещай, что тебе удалось выведать? Лилу недовольно сморщила нос и села напротив. — Эта книга о Второй Небесной Войне. — И чем она отличается от сотен других таких же? — спросил Люцифер, как и я, явно раздраженный излишней драматичностью в голосе блондинки. — Тем, что написана она во времена Первой. В воздухе повисла напряженная пауза. — Пророчество? — оживился Дино. Лилу коротко кивнула. — И что там? — нетерпеливо встрял один из ангелов Мирабел. Остальные подхватили, начав нервно вздрагивать, отчего пространство заполнил шелест перьев. — Мне не удалось перевести слишком много. Это очень сложный диалект. Здесь сказано, — начала Лилу, открыв книгу на странице с золотистым шнурком вместо закладки, и провела кончиком пальца по странице, — «Рождение буревестника станет первым предвестником перемен. Небо почернеет под дождем из мертвых птиц и будет освобожден тот, кто обрушит Небеса. И сместятся весы Немезиды к свету, освятив Бытие пламенем праведного гнева Создателя.» Тишина буквально звенела от напряжения. Каждый присутствующий так упорно обдумывал услышанное, что я была готова поклясться, что слышу скрип шестеренок. Мирабел поднял на меня острый недружелюбный взгляд. — Ты, — он ткнул в меня пальцем, словно только что осознал мое присутствие, — тот непризнанный сказал, что Шепфа дарует ему прощение за голову буревестника. Так и знал, что ты причастна ко всему этому кошмару. Ты предвестник всех этих бед. Я приподняла бровь, посмотрев на него, как на умалишенного. — Алло, тебя не смущает, что я тащу свою задницу вместе с вами для того, чтобы достать треклятый кристалл? — Подождите, — встрял Дино, — здесь сказано, что с рождением буревестника Небеса обрушатся, а весы сместятся к свету. Что-то не сходится, — он посмотрел на Люцифера. — Чайки были до появления Стефани в академии, но гораздо позже ее рождения. Если верить пророчеству, то сейчас буревестник должен быть совсем ребенком. — И если с его появлением, весы сместятся к свету, тогда Шепфа должен беречь это дитя, как зеницу ока, — голос Моники раздался из-за спин ангелов, где она стояла рядом с Энди и Донни, стараясь не учавствовать в дебатах. — Выходит, — добавил Люцифер, — либо непризнанные что-то напортачили, либо кому-то пора сменить подгузник. Красные глаза задорно сверкнули. Люцифер был явно собой доволен. — А что-то про кристаллы там есть? — спросил Мирабел обращаясь к Лилу. — Да, — с готовностью ответила ангел и открыла книгу на другой помеченной шнурком странице. — После второй Небесной Войны, дабы бытие не раскололось вновь, два сердца разделены были и заговорены, храня в себе силу, храня жизнь, ведь нет света без тьмы и нет тьмы без света. Дабы не упился властью всяк решивший, дабы не противился воле Вселенной, сердца были вверены чинам высоким темного и светлого. — А попонятней можно? — спросил Люцифер. — Я думаю, что кристаллы были кому-то отданы, — сказала я, потирая гудящий висок под прядью волос, — высоким чинам, светлому и темному, — бубнила я себе под нос, но тут меня осенило. — Эрагон! Все вцепились в меня взглядами, ожидая пояснений. — Кристалл света был в Цитадели. Высшие чины Цитадели — это, — я замолчала, дав первому догадавшемуся заполнить паузу. — Совет серафимов, — сказал Дино и осознание дрогнуло в его глазах. — Второй кристалл в чистилище, значит он был заговорен кем-то из высших чинов Ада. Значит Мальбонте нужен тот, кто хранил второй кристалл. — В Аду нет никого выше моего отца, — вступил Люцифер и адское пламя вспыхнуло в его глазах, — но он уже мертв. Я замолчала. Что-то не сходится. Если Сатана имел доступ к кристаллу, то не значит ли это, что он вовеки потерян? Или... — В книге ничего нет о том, что нужно сделать чтобы завладеть кристаллом? — обратилась я к Лилу. — Я не знаю. Может быть есть. Мне нужно время на перевод. — Времени у нас как раз не так много, — сказала я, словно сама себе. — Что ты имеешь в виду? — спросил Дино. — На рассвете мы уходим, — выдержав секундную паузу сомнений, я добавила: — Она нас отпускает. — Это какая-то дьявольщина, — завопил Мирабел. — Война дает тебе книгу в которой сказано, что буревестник обрушит Небеса, буквально сразу после того, как спасает тебя от непризнанных, которые считали тебя тем самым буревестником, а теперь так просто нас отпускает? Я один считаю, что пока ты жива, нам не светит ничего хорошего? — Хочешь рискнуть попытаться убить меня? — я встала на ноги и вплотную подошла к Мирабел. Всего десять жалких сантиметров отделяли меня от его глотки. Ангел смотрел на меня сверху вниз, до скрипа сжав челюсти. Он демонстративно медленно положил ладонь на рукоять своего меча. — Давай же, — прошептала я, не отпуская его взгляд, — просто дай мне повод. Боковым зрением я видела как напрягся Макс, и чувствовала, как сгустился воздух. — Хватит! — гаркнул Люцифер. — Если нас отпускают, то стоит приберечь силы для чего-то более полезного. Лилу, попробуй узнать как были заговорены кристаллы и можно ли к ним подобраться без того, кто их заговаривал. А вы, — красное пламя в глазах Люцифера полыхало едва сдерживаемой яростью, — когда миссия будет окончена, хоть в клочья друг друга разорвите, а до тех пор разойдитесь к чертовой матери друг от друга. Мирабел явно не понравился приказной тон наследничка, но в отличие от меня он видел в том опасного противника. Выдержав взгляд Люцифера, Мирабел развернулся и прошагал в свою спальню, громко выразив свое негодование хлопком двери. Люцифер повернулся ко мне. Я лишь саркастично улыбнулась. — Простите, ваше высочество, — язвила я, — откуда нам, холуям, знать о роскоши самообладания. Люцифер недовольно цокнул языком и тоже ушел. Вскоре общий зал опустел, оставив в воздухе лишь прогорклый привкус страха неизвестности.

***

Не знаю почему, но когда портал выплюнул меня, бросив в объятия стонущей красной пустыни, я даже обрадовалась. Завывание ветра в дюнах, сменившее мервую тишину замка Войны, показалось подтверждением того, что я по-прежнему жива. Когда из портала появился замыкающий нашу процессию Люцифер, все принялись вопросительно переглядываться друг с другом. — И что теперь? — спросил Астр, обращаясь ко всем и ни к кому конкретно. — Колыбель в той стороне, — кивнула я в нужном направлении. — Это точно? — переспросил Люцифер. — Точнее некуда. Здесь не имеет значения конкретное направление. Здесь важна сама цель. Если ты бродишь по чистилищу без четкого представления о том, куда идешь, оно будет играть тобой, пока не истощит до скелета. Демон сжал челюсти, взглянув на меня исподлобья. Ничего так и не сказав, он просто прошел мимо в указанном мной направлении, закинув за спину подобие походного вещмешка. Мы шли очень долго. Зыбкое, как окружающие нас пески, время, растягивалось и сжималось, не давая возможности понять насколько долго. Блуждающие пески пустыни меняли пейзаж вокруг нас, создавая иллюзию движения на месте. — Не очень-то ты ярко видишь свою цель, — сказал Мирабел, перекрикивая стоны пустыни. В голосе ангела слышалась усталость, а энергия, до этого звенящая, как натянутая струна, слабела от часа к часу. — Скоро мы выберемся из долины, — сказала я, кивнув вперед, где едва выделяясь над кромкой горизонта, виднелось окончание пустыни. Дюны постепенно сменяли облизанные ветрами скалы. Воодушевление и облегчение прокатилось по нашему отряду. Скоро это закончится. Soundtrack: Three Days Grace — The Abyss Вскоре темная полоса на горизонте начала обретать очертания, но облегчение быстро растворялось по мере нашего приближения. Мы все это время спускались еще глубже в чистилище. И далеко внизу начали проглядываться черные пустоши, словно выжженные вековыми пожарами. Но беспокоило меня не это. — Чувствуешь их? — спросил подошедший вплотную Макс. Взгляд рассеянный. Крылья носа вздрагивали, вылавливая самые тонкие запахи. — Да, — коротко ответила я, не переставая бороться с назойливым чувством, что за нами кто-то следит. Кто-то совсем близко, но неуловимый как призрак. Везде и нигде. — Держите ухо востро и присматривайте друг за другом, — сказал Макс громко, чтобы каждый услышал. — В чем дело? — переспросил Мирабел. Вдруг песок изменил направление своего течения, хотя ветер мало того, что не менялся, а вовсе стих. Казалось, что песок принялся хищно кружить вокруг нас. Ноги стали тонуть по щиколотку, словно песок превращался в смолу. Паника подкатила к горлу. Врага, которого нельзя увидеть, нельзя победить. Я раскрыла крылья и попыталась взлететь. Но тщетно. Ноги намертво увязли в песке. Раздался крик ужаса. повернув голову, я увидела, как ангел барахтается в зыбучем песке, что неумолимо продолжал заглатывать несчастного. Мирабел бился в яростных попытках добраться до соратника в жалких полутора метрах. Тем временем ангел с побелевшим от ужаса лицом, продолжал утопать. — Нет, нет, нет! — кричал Мирабел изо всех сил пытавшийся дотянуться до протянутой руки. Вдруг на мгновение песок перестал заглатывать ангела. Тень облегчения мелькнула на лице, всего на миг сменив гримасу отчаяния. Но в следующую секунду одним резким рывком беднягу затянуло в пучину, оставив лишь подвешенный в воздухе вскрик. На мгновение все стихло. Казалось сама пустыня затаила дыхание перед чем-то зловещим. В интуитивном порыве я дернула ногу, легко высвободившись из песка. — Что за... — Быстро! Все соберитесь в кольцо! — приказной тон Мирабел звенел отточенными стальными нотами полководца, хотя они и сочились злобой на собственное бессилие, что привело к тому, что он потерял члена своего отряда. Еще одного. — Прикрывайте спины друг друга! Я наблюдала за этим в легком оцепенении, пока не встретила взгляд Мими. С расширившимися во все лицо глазами она смотрела на что-то поверх меня. Выбросив вперед указательный палец, дьяволица закричала. — Осторожно! — рявкнул вовремя среагировавший Люцифер. Я обернулась настолько быстро, насколько это вообще было возможно, и едва не встретилась лицом с гигантской песчаной пятерней, что явно собиралась прихлопнуть меня, как муху. Ударная волна снесла меня на несколько метров. Собираясь по песчинке, перед нами материализовался монстр, отдаленно напоминавший человека. Полутораметровая пасть раскрылась, разразившись оглушающим ревом. Монстр вновь замахнулся. Песок под ногами ходил ходуном, словно превратился в жидкость, и тем не менее уже не засасывал. Течение песка было направленно к гиганту, который рос, не приобретая конкретных очертаний. Как ожившая древняя статуя, по колено увязшая в песках времени. Тяжелый кулак обрушился на оцепеневших в трех метрах от меня Донни и Энди. Те чудом успели улизнуть до того, как песчаное цунами похоронило бы их. — Кто это, дьявол бы меня побрал? — голос Макса отдавался в ушах гулким эхо. Только сейчас я поняла, что оглушена. — Это титан, — раздался другой голос рядом. Люцифер. — Хорошие новости будут? — огрызнулась я, вытряхивая звон из головы. Паника овладела почти каждым присутствующим. В таком раздрае нам не пережить этой схватки. Титан вновь материализовался уже с другой стороны. На этот раз огромный кулак, как молот судьбы настиг Монику, которая попросту не успела среагировать. Звук с которым прервалась ее жизнь, нет, не предсмертный крик, а тот с которым одновременно крошатся кости и рвутся ткани, врезался мне в мозг, как картечь из стеклянных осколков. Крик Донни почти заглушил происходящий вокруг хаос. Непризнанный бросился в атаку на Титана. Я расправила крылья и ринулась следом. гигантский ублюдок отмахивался от нас, как от насекомых, не имея возможности сконцентрироваться на конкретной цели. Следующими к нам присоединился Макс и Мирабел. У лица титана взорвалась огненная вспышка. Он взревел, как от боли и даже чуть уменьшился в размерах. Титан переключил всю свою ярость, на кружащего вокруг Люцифера. Решив воспользоваться моментом, я вытащила из ножен свой клинок. Его длинны должно было хватить, чтобы попытаться вспороть монстру гортань. Без особой надежды на успех, я облетела титана со спины и занесла оружие для атаки. — Стой! Нельзя! — голос Лилу был едва слышен на таком расстоянии, но привлечь мое внимание ей все же удалось. К сожалению. Потому что монстр развернулся и наотмашь ударил меня. На лету я сшибла своим телом летящего Хиниэля и мы вместе рухнули камнем на раскаленный песок. Удар вышиб из груди весь воздух. Закашлявшись, я зло сбросила с себя ошалевшего ангела и прорычала, отряхиваясь от песка. — Прости, малыш, ты не в моем вкусе. Найдя глазами причину этого падения, я в два взмаха крыльев оказалась рядом с Лилу. — Какого хрена?! Я ведь могла... — Нет! — перебила меня Лилу, — Его нельзя убить. Проливший кровь в схватке с титаном, станет пленником долины до скончания веков. — Очень своевременная информация, не находишь?! — орала я на блондинку, активно жестикулируя в сторону неравного, априори обреченного на провал боя. — Я не знала! — кричала она мне в ответ, обнимая книгу, как спасательный круг. — Скройся с глаз! — рявкнула я. — И найди способ справиться с этим выродком. Без лишних споров, Лилу отбежала подальше, спрятавшись под небольшой скалой. Я повернула голову в сторону звука удара, раздавшегося откуда-то сверху. Через мгновение передо мной, как куль, рухнуло бездыханное тело Астра. Не знаю, что заставило меня задержать на нем взгляд, но то, что я увидела привело меня к пониманию слов Лилу. Песок кружился вокруг тела, гонимый неизвестной силой, словно откусывая от него по кусочку. Секунда за секундой от Астра оставалось все меньше плоти. Он превращался в бесформенную кучу песка, которую бы разнес ветер. Если бы он вдруг не встал. Картина, которая заткнула бы за пояс все хорроры про зомби, вынудила пятиться подальше от обглоданного песком тела ангела, которое кровоточило и продолжало рассыпаться, заглядывая мне в глаза, как безумец смотрит на причину своего безумия. Решив не тратить на это драгоценное время и всё-таки не свихнуться, я взлетела и ринулась к Максу. — Макс! — крикнула я, привлекая его внимание. — Нельзя его ранить! — Что?! Ты спятила? — Просто послушай меня. Нужно продержаться, пока Лилу ищет способ его остановить. Макс посмотрел мне в глаза с нескрываемым сомнением на лице, но все-таки согласно кивнул. — Нужно сказать остальным. Мы кивнули друг другу, разлетевшись в разных направлениях, уворачиваясь от машущего руками титана. Вскоре все были оповещены, но это не сделало нашу задачу проще. Все мы быстро выбивались из сил, нарезая круги и одновременно пытаясь не сдохнуть. — Лилу! — требовательно крикнула я, когда титан использовал пойманного за крыло Энди, как снаряд, чтобы сбить Люцифера, который продолжал ослеплять его огненными шарами. Сейчас это все, что у нас было против него. Донни же старательно замораживал песок там, где предположительно должны были быть ноги монстра. Тщетно, конечно, но он хотя бы становился медленнее. — Лилу!!! — вновь рявкнула я, чувствуя, как мы быстро сдаем позиции. — Нашла! — раздался почти радостный крик ангела, что так не кстати привлек внимание титана. Ублюдок растворился, обрушившись, как песчаный замок под подошвой. — Его нужно обездвижить, — кричала Лилу, сложив ладони перед губами, чтобы было лучше слышно. — Каким хреном ты себе это представляешь?! — вместе с силами я стремительно теряла терпение. Лилу собиралась что-то сказать, но позади нее песок превратился в воронку из которой материализовался титан. Он занес руку над головой. В сжатом кулаке из песчинок прорисовывались очертания клинка. Все происходило слишком быстро. Я бы не успела к ней. А вот Макс успел. Оказавшись между блондинкой и ее верной смертью, Макс болезненно вскрикнул. В моей голове взорвался вакуум, поглотив все звуки, даже собственное сердцебиение, оставив лишь звенящую тишину. Найдя выход, острие песчаного лезвия пропитывалось кровью застывшего Макса. — Не-е-е-е-т!!! — мой крик вонзился в воздух шквалом, поднявшим песчаную бурю. Титан резким движением вынул клинок из тела Макса, и тот грузно рухнул на колени. Я подняла песчаный смерч отогнав его от Фолла, и в истерике бросилась на колени рядом. — Макс! Макс, слышишь?! Все будет в порядке, слышишь! Макс откашлялся кровью, едва не завалившись на бок, но я поднырнула ему под руку, не дав упасть. — Стефани Саммерс и оптимизм? — прохрипел он, растянувшись в кровавой улыбке. — Что-то новенькое. — Не смей, слышишь?! Не смей! — я едва не задыхалась, выдавливая из себя слова. По ногам Макса пополз песчаный поток. Такой же, как и с Астром. Я принялась истерично смахивать его с брюк Макса, которые уже почти растворились, как и его ноги по колено и продолжали рассыпаться вверх по бедрам, подбираясь к торсу. — Нет! Ты не можешь! Ты обещал, что мы выберемся! Не смей бросать меня! — я хаотично махала руками, пытаясь смахнуть прожорливый песок, но, кажется, делала только хуже. — Все будет хорошо, коротышка. Так просто ты от меня не избавишься, — Макс улыбался, но я чувствовала, как ему больно, как смерть поглощает его клетка за клеткой. — Макс! — сквозь ком в горле я произнесла его имя в последний раз. Он успел последний раз улыбнуться мне перед тем, как песок забрал его окончательно. Я хватала ртом воздух и бездумно шарила руками в песке, глупо надеясь, что сейчас найду его. Вытащу. И все это окажется неправдой. Он не мог умереть. Не мог! Мир вокруг вдруг сжался до одной точки, а время замедлилось до той степени, что можно было пройти песчаный вихрь, просто раздвинув завесу, как шифоновую занавеску. Глухое эхо отбивалось в ушах. Уничтожить! Нельзя убивать. Как я хотела бы разорвать на молекулы все, что бы сейчас попало мне в когти. Обездвижить. Песок царапал кожу. Набивался в волосы и глаза. Подпитывал злобу, которая и без того едва умещалась в моем теле. Я подошла к титану на максимально близкое расстояние и засвистела, требовательно привлекая его внимание. Свист далеко разнесся порывистым ветром, как диким псом, вырвавшимся на свободу. Он бесновался в дюнах и скалах, сливаясь с ветром, что жил в этой пустыне тысячелетиями. Титан развернулся ко мне всем телом и угрожающе взревел. Я не дрогнула. Ничего не могло вытеснить эту пожирающую жажду убивать, застелившую глаза черным туманом. Титан занес руку для удара. Я вскинула свою в зеркальном движении, поднимая тонны песка в свирепом вихре, заключившем монстра в своих объятиях. Ветер был достаточно силен, чтобы размывать титана, как рисунок на мокром песке, но недостаточно сильным, чтобы уничтожить. И тут жар пустыни принес мне неожиданно отрезвляющую идею. Вспомнился день, когда Моника чуть не поджарила меня в поединке. А что происходит с песком при высоких температурах? Я сфокусировала всю свою энергию на поддержании торнадо. — Люцифер! — рявкнула я, не поворачивая головы. Хлопок крыльев и принц Ада оказался справа от меня. Поняв меня без слов, он твердо уперся ногами в песок и выбросил руки вперед. Руки демона до самых локтей занялись красным пламенем, что безудержным потоком хлынуло в воронку торнадо, окрасив его оттенками преисподней. Титан взвыл и с ним казалось взвыло все чистилище. — Нужно больше жара! — я перекрикивала рев пламени, повернувшись лицом к Люциферу. Он посмотрел мне в глаза и, коротко, кивнув напрягся всем своим естеством. Поток пламени усилился. Титан отчаянно пытался вырваться из ловушки, но каждая попытка пресекалась. Моя кожа покрылась испариной, на которую густо налипал раскаленный песок, отчего казалось, что я вот вот почувствую то же, что и песочный ублюдок. Вскоре колоссальные траты энергии дали свои плоды. Тело монстра становилось жидким под влиянием температуры. Раскаленная масса кусками отваливалось от него разбиваясь у ног лужами магмы, но титан продолжал бороться. Его вопли разносились по пустыне громовыми раскатами и становились все отчаяннее по мере того, как тело плавилось. Но наши силы были не безграничны. И тут вступил Донни. С непоколебимой решимостью в глазах, он встал слева от меня. — Скажи когда. Я повернулась к Люциферу. — На счет три — отпускай! По губам текла кровь из носа от перенапряжения, но мне было плевать. У меня была лишь одна цель. — Один! Люцифер и Донни уверенно переглянулись. — Два! Всего один рывок. — Три! Люцифер опустил руки, отскочив на несколько шагов назад. А Донни же вскинул свои, отправив в воронку ледяной шквал. Сперва лед мгновенно превращался в пар. Разносился клубами вокруг, заволакивая долину непроглядным облаком. Но по мере того, как расплавленный песок остывал вместе с воздухом вокруг, движения титана становились все более вялыми неуклюжими, пока тот вовсе на застыл в неестественной позе. Когда буря улеглась, а облако пара рассеялось, посреди смертельных песков долины Войны красовалась статуя исполинского выродка из кристально прозрачного стекла. Донни стоял, сложившись пополам. Упираясь руками в колени, он тяжело дышал. Со лба на песок падали крупные капли пота. Люцифер хоть и стоял ровно, но тоже дышал с трудом, судя по тому, как тяжело вздымалась татуированная грудь под лохмотьями черной рубашки. Я хотела бы тоже отдышаться, но осталось еще кое-что, что нужно было решить. Я повернулась, в поисках Лилу. Увидев блондинку, как ни в чем не бывало отряхивающую песок с одежды, из самых чертог моей души поднялся низкий гортанный рык. Сознание заволокло пеленой ослепляющего гнева. Уверенным шагом я двинулась в сторону ангела. — Стой, не нужно! — Энди выскочил передо мной, выставив руки вперед, в попытке оставновить. Я махнула рукой, сметая непризнанного с дороги. Порыв ветра отбросил его, как тряпичную игрушку, на несколько метров, швырнув о скалы. Я не видела и не слышала ничего вокруг себя. Ничего, кроме нее. Не испытывала ничего, кроме испепеляющей злобы. Между мной и блондинкой выросли две фигуры. Люцифер подлетел к Лилу, отодвинув ее себе за спину. А передо мной появился Дино. Он взял мое лицо в ладони, требовательно переводя внимание на себя. Он что-то говорил, но я не разбирала слов сквозь гудение гнева в голове. — Ты слышишь меня? — едва доносилось до моего сознания. — Стефани, ты не должна этого делать! Ты должна обрести контроль над собой! В отражении глаз Дино, я увидела себя со стороны. Пустые черные глаза, яростный оскал, увенчанный двумя парами клыков. Тянущая боль в костях пульсировала по всему телу, отдаваясь в кончиках пальцев, что сжимали предплечья ангела, вонзив в кожу вытянувшиеся когти. — Ты сможешь, — голос Дино пробился сквозь толщу животной ярости, проникая под кожу прохладными волнами успокаивающей энергии. Мята и цитрус оседали на кончике языка, пробуждая разум и тело от охватившего их безумия. — Я верю в тебя. Ты можешь контролировать это. Твоя боль не может сделать из тебя монстра, которым ты не являешься. Ты справишься. Дино смотрел мне глубоко в глаза, не заглядывая в сознание, зная, что я заперта в нем, как в темном чулане. Открытие двери могло стать роковой ошибкой. Он продолжал успокаивать меня. Медленно и вкрадчиво повторял, что верит в меня и в то, что я справлюсь, поглаживая по щекам большими пальцами. Умиротворенный голос, словно все, что произошло, было всего лишь ночным кошмаром, делал свое дело. Разливался по венам отрезвляющей прохладой. С каждым словом я слышала его все четче. А тьма в глазах рассеивалась, как грозовые тучи, возвращая им привычный изумрудный цвет. Гнев отступил. Но я не чувствовала облегчения. Наоборот. Всего через мгновение всю меня захлестнуло волной удушающей боли, сжимающей кости, как большой кулак. Дино продолжал смотреть мне в глаза, когда их застелила новая пелена. Пелена подступивших слез, которые я уже не в силах была сдержать. Ангел притянул меня к себе, крепко обняв. Утнкнувшись носом ему в грудь, я закричала от боли. Не от физической, а от боли потери. С криком, рвущим связки, разразилась песчаная буря, не уступающая по мощи той, что я устроила в бою. За одним единственным исключением — эту бурю я не была в силах контролировать. Захлестнувшие эмоции завывали вместе с ветром, поднявшем клубы песка и пыли, что скрыли нас от солнца, погрузив в угрюмые сумерки моих рыданий. Ветер трепал перья и больно царапал кожу, норовя разорвать нас на ошметки, но Дино и не думал так просто сдаться. Он продолжал прижимать меня к себе, укрывая крыльями от бури. Когда силы иссякли, а слезы просто текли по лицу неиссыхаемым потоком, ветер начал стихать. Постепенно пыль улеглась. Только в тот момент я смогла увидеть, что мы с Дино стоим на коленях, засыпанные песком почти по пояс. Лишь кокон белых крыльев скрыл нас от непогоды, которую я же и устроила. Дино помог мне подняться на ноги, придерживая за талию. В момент, когда я поверила, что худшее позади, тело пронзило волной обжигающей боли. Я вцепилась в плечо Дино и, вскрикнув сквозь зубы, сползла на колени. Прокатившись до самых тонких нервов, боль сконцентрировалась в руках. Снова гул неразборчивых голосов в голове и выжженные на руках руны. До скрипа сжав зубы, чтобы не взвыть, я посмотрела на символы, затем подняла взгляд на ангела, лицо которого было искажено калейдоскопом противоречивых чувств.