Лабиринты лжи

Я быстрым шагом направилась вглубь пещеры, игнорируя голос Дино. Его запах словно впитался в кожу, а губы горели от привкуса мяты. Весь мой запас нецензурных выражений роем вился в голове, приглушаемый лишь шумом крови. Но не моей. Вернувшись в пещеру, я едва не задохнулась, окруженная густым запахом беспечно спящих тел. Вернуться обратно сейчас будет не лучше. Челюсти свело до скрипа зубов. Сглотнув слюну, я задержала дыхание и уселась на земле у дальней стены. От наполняющего своды пещеры эфира чужих энергий кружилась голова. Сохранять хладнокровие становилось все сложнее с каждым редким вздохом. Тянущая боль по всему телу придавливала к земле. На руках, как свежие ожоги, ныли новые руны. На секунду забыв о жажде, я вытянула руки перед собой, убедившись, что витиеватых символов стало больше. Еще одна печать? Каким образом? Не помню, чтобы в списке смертных грехов был импульсивный секс с ангелом.       Прервав мои мысли, недалеко заворочался Донни. Только сейчас я заметила, что он тоже не спит. Прислонившись спиной к стене, непризнанный смотрел на меня. Без какого-либо интереса в глазах, словно я предмет мебели, за который случайно зацепился взгляд. Смерть Моники явно подкосила беднягу. — Ты тоже это чувствуешь? — тихо сказал он, зная, что я услышу. — О чем ты? Мой голос звучал сухо, словно скрипел. Пересохшее горло саднило. — Это место. Оно как-то влияет на нас. Не знаю, как сказать, но чувствую, что со мной что-то происходит. Я промолчала, уткнувшись лбом в колени. Мы все в полном дерьме, единственное, что мне хотелось ответить. Если ощущение времени не подвело меня в кромешной тьме, то до рассвета оставалось всего пару часов, а значит мы сможем продолжить путь. Эта мысль отвлекала меня в те моменты, когда каждый вдох обжигал новой волной жажды. Вскоре оглушающую тишину, нарушаемую лишь биением сердец, прервали первые голоса. Один за одним бессмертные просыпались, разбуженные вошедшим в пещеру Люцифером. — Пора выдвигаться, — коротко скомандовал он. Покинув злосчастную пещеру, я всячески игнорировала Дино, который в свою очередь постоянно пытался поймать мой взгляд. Час от часу не легче. Мне нужно сосредоточиться на том, чтобы никто не догадался о моем желании осушить каждого присутствовавшего до последней капли. Пересохшие губы стали трескаться, и даже вкус моей собственной крови дразнил не меньше. — Ты плохо выглядишь, — сказал Донни, поравнявшись со мной. — Кто бы говорил, — рыкнула я в ответ, раздраженная его близостью. Я кожей чувствовала тепло его тела. Слышала ровные ритмичные удары его сердца, а периферическим зрением то и дело цеплялась за пульсирующую сочную артерию на шее. Я сжала кулаки, впившись острыми ногтями в ладони, дабы отвлечь воспаленное от отравляющей жажды сознание. — Держи. Непризнанный протянул мне флягу с водой. Поблагодарив его коротким кивком, я сделала несколько глотков, но прохлада воды облегчила ситуацию лишь на минуту, после чего вновь вернулась болезненная сухость. Мы целый день шли через пустоши, временами сменяемые рощами мертвых деревьев, ветви которых больше напоминали кривые костлявые пальцы, что тянулись к набитому свинцовыми тучами небу. Временами ощущалось чье-то присутствие, будоражащее мои охотничьи инстинкты, но мы так и не встретили никого до самых сумерек. — Нам нужно остановиться, — голос Мими показался неестественно звонким в окружающей нас зловещей тишине. — Нет, — грубо ответил идущий впереди всех Мирабел. — Нам нужно отдохнуть и поесть, — настаивала демонесса, скрестив тонкие руки на груди. — Мы должны беречь припасы! — рявкнул ангел, резко развернувшись. Я была удивлена подобному поведению. Мирабел всегда был заносчивым засранцем, но сейчас в его глазах плескалась неподдельная злоба. Он выглядел взвинченным и, казалось, был готов схватиться за оружие при любом удобном случае. Я бы даже сказала, что он намеренно пытается создать условия для такого «удобного» случая. — Думаю, Мими права, — встрял Дино. — Небезопасно бродить в этом лесу ночью. — А остановиться будет безопаснее? Лицо ангела исказила такая гримаса, которой я еще не видела. В общении с другими ангелами Мирабел всегда был куда более лоялен, но сейчас он словно находился среди врагов, подозрительно метая взгляд от одного к другому. Даже остатки его отряда словно сторонились его последние несколько часов. — Мы снова выставим вахту, — сказала я, уже не узнавая собственный голос. — Нет смысла растрачивать энергию на упрямство. На лице Мирабел играли желваки, отбрасывая тени, от которых лицо казалось еще острее, как будто он исхудал всего за один день. Ангел зло выдохнул и махнул рукой. — Давайте хотя бы найдем место получше. Сумерки сгущались. Тишина леса наполнилась шорохом холодного ветра. На контрасте с долиной Войны, казалось, что земля вот-вот покроется колким инеем. Оголенные участки кожи покрывались табунами мурашек при каждом порыве ветра, но в ежесекундной борьбе с самой собой мне никак не удавалось нормально контролировать температуру тела, что добавляло новых раздражающих аккордов на струнах моего самообладания. Нам пришлось развести костер, что выдавало наше местоположение, хотя лес вокруг казался обманчиво тихим. Время от времени в порывах ветра, в скрежете сухих веток и шуршании редких колючих кустарников, казалось, слышались чьи-то приглушенные голоса. Словно кто-то перешептывается и хихикает где-то вдалеке. Не заметив похожих ощущений у остальных, я списала все на свое состояние. Наша братия с каждым днем пути выглядела все более жалкой. Перья ангелов приобрели серый оттенок от грязи и пыли. Лица осунулись от жажды, голода и недосыпа. Чем больше времени проходило, тем более легкой добычей мы все выглядели для населяющих Чистилище тварей, столкновения с которыми нам вряд ли удастся избегать слишком долго. На открытом воздухе справляться с жаждой было легче, хоть и не намного. — Тебе удалось что-то выяснить? — спросил Дино сидевшую у огня Лилу, нарушив гулкое молчание. Вокруг себя блондинка разложила книги и какие-то старые карты, не проронив практически ни слова за весь день. Она подняла глаза на ангела, после на всех остальных, и, заметив прикованное к себе внимание, кивнула. — Думаю есть кое-что. Карты, что были в книгах о Чистилище постоянно видоизменяются, как будто куда бы мы ни пошли, мы все равно придем туда, куда оно нас ведет. — Я же говорила, что карты тут бесполезны, — фыркнула я. — Ты можешь определить, где мы? — спросил Дино. — Не уверена, но, кажется мы во владении другого всадника, — ответила Лилу, обводя пальцем темную область на карте. — Голод, — сказал Донни, не дав Лилу закончить. Все взгляды устремились к непризнанному. — Что? Это же очевидно. Каждый за сегодня хоть раз, да влез в сумку с провизией. У нас закончилась вода. Мирабел скоро лопнет от своей жажды командовать, а вампиресса, — Донни кивнул в мою сторону, — практически не дышит, чтобы не разорвать кого-нибудь из нас. Будничный тон Донни напоминал скучное перечисление утренних новостей. Его, казалось, вообще мало волновало происходящее, и он просто констатировал свои наблюдения. Все взгляды устремились на меня. — Твои руки, — Люцифер подошел ко мне и грубо взял за запястье, вынуждая встать и вытянуть руку. — Я узнала кое-что об испытаниях. Каждый из всадников — хранитель двух печатей. Кроме Смерти. Война — алчность и гнев. Голод — чревоугодие и похоть, — на этом слове я вздрогнула, как от удара током и бросила короткий взгляд на Дино, — Чума — зависть и уныние. А Смерть хранит печать гордыни. — Что ты сделала? — глаза демона полыхнули красным в полумраке. — Что ты несешь? — рыкнула я в ответ, выдергивая руку. — Третий знак появился недавно, — Люцифер подозрительно сощурил глаза. — Ты не покидала пещеру ночью, значит не охотилась. Энергии бессмертных загудели, едва не озвучивая вспыхнувшие догадки, вынуждавшие каждого переглянуться с остальными, и только Люцифер продолжал сверлить меня взглядом. — Да какого хрена?! Вы лучше бы подумали о том, кто такой заклинатель и где мы его отыщем, чтобы открыть ворота Колыбели. Люцифер перевел взгляд на Лилу, и только в этот момент я поняла, что не дышала все время, находясь под пристальным взглядом демона. Дино тоже как будто выдохнул. — В пророчестве сказано, что, сняв семь печатей, нужно окропить алтарь Колыбели кровью заклинателя, — чуть заикаясь сказала Лилу. — И как это понимать? — Люцифер, — голос Дино, непривычно резкий и твердый, одернул принца преисподней, грозно нависшего над Лилу. Люцифер запрокинул голову и, зажмурив глаза, издевательски рассмеялся помахав перед лицом указательным пальцем, затем повернулся к Дино, одарив обжигающим полным ядовитого сарказма взглядом. — А ты не так прост, как кажешься, да? — взгляд из-под густых темных бровей сочился желанием смешать ангела с помоями.       Я никогда не видела такого кристально чистого презрения в глазах соперников. Лед и пламя в глазах двух бессмертных схлестнулось, разрядив воздух вокруг настолько, что, кажется, даже пламя костра потускнело, задыхаясь от недостатка кислорода. — Продолжаешь обманывать глупышку Лилу своим рисованным героизмом, а на досуге трахаешь всякий сброд со дна преисподней?       Я думала, что очередное оскорбление его высочества выведет меня из себя. Ждала, что черная пелена гнева застелет взгляд, подняв из темных закоулков моего сознания скрытого там демона ярости, рык которого заглушит звон цепей, что пленят его, не давая мне превратиться в то, чем меня считает каждый ублюдок, выросший с золотым пером в надменной заднице. Но нет. Даже то, что Люцифер знал о произошедшем между мной и Дино и любезно размел это всем не породило и робкого сквозняка, кроме того, что и так жил в этих местах. А вот Дино впервые за все время сбросил с себя маску рассудительного и хладнокровного отличника, покровителя всех моральных устоев, которые хотел бы найти в других, и, сделав два широких шага к Люциферу, двинул ему между глаз. Сладко хрустнула переносица. Этот звук, как чарующее возмездие, проник под кожу, пробежавшись волной приятной дрожи. Я удовлетворенно улыбнулась. Нет ничего прекраснее, чем съездить по физиономии надменного засранца, кем бы он ни был. Вытерев струйку крови рукавом, Люцифер снова рассмеялся. — Ну наконец-то, а то я уже думал, что ты такой же бесхребетный, как твой папаша. Мятная энергия Дино буквально вспыхнула в перечной ауре грязной провокации Люцифера. Слишком мало времени прошло со смерти старика Фенцио, чтобы даже Дино смог так просто спустить подобное. Двое бессмертных взмыли в воздух, нанося друг другу четкие, мощные отточенные многочасовыми тренировками удары. Случись подобное в другом месте, я бы с удовольствием смотрела на это сутки напролет, но сейчас мы в очень плохом положении дел, чтобы тратить энергию на дешевый фарс. Вот только двум главным соперникам академии ангелов и демонов было наплевать. Они мутузились, как подростки, теряя перья и роняя редкие болезненные вскрики, которые тонули в общей какофонии драки. Лилу переводила обеспокоенный взгляд с Дино на Люцифера, пытаясь докричаться до них, умаляя остановиться, но на нее не обращали внимания. — Забудь, крошка, — сказала Мими, положив узкую ладошку, увенчанную острыми черными ноготками, на плечо Лилу. — Они дерутся с тех пор, как впервые встретились. — И не прекратят, видимо, пока не сдохнут, — добавила я, закатив глаза и сев рядом с огнем. — Но мы не можем просто смотреть на это, — продолжала причитать Лилу. — Хочешь попробовать остановить их? — спросил Донни, бесстрастно наблюдавший за дракой, задрав голову. Боковым зрением я увидела, как Мирабел со своими ребятами достали из походных мешков мотки золотых веревок. Пара умелых взмахов и крепкие путы стянули крылья двух разгоряченных дракой бессмертных, вынуждая их спуститься на землю, где их обоих скрутили доблестные стражи Цитадели, впервые принеся какую-то пользу этому походу. Понадобилось еще некоторое время на то, чтобы все поутихло, и мы смогли, наконец, распределить очередь по вахте. В этот раз я несла караул с Мими, предварительно получив пару часов драгоценного сна. Голод тем временем продолжал расти, заполняя меня бездонной ненасытной тьмой, жаждущей чужой жизни. Мне все хуже удавалось отвлекаться от мыслей, как меня медленно наполняет теплая, вязкая, густая кровь, дразнящая язык металлическим привкусом, разбавленным сладким ароматом угасающей энергии ее обладателя. Спящие бессмертные казались настолько легкой добычей, что я успела перебрать сотни вариантов их смерти. В какой последовательности я бы убила их и почему. Я часто сглатывала густую слюну, которую саднящее горло воспринимало за намеренный обман и вспыхивало новой волной болезненного жжения, словно я глотала серную кислоту. Я подняла взгляд к прояснившемуся небу. Кровавый диск полной луны освещал лес достаточно, чтобы я могла отлично видеть. Тусклый медный свет ложился на сухую кору, создавая рельефы напоминающие потрескавшуюся кожу херуфе, — тварей, которые живут там, где преисподняя тысячелетия полыхает серой и пестрит озерами расплавленной породы. — Так значит это правда? — спросила Мими, бесцеремонно вонзившись в мои мысли. — Что именно? — Ты спала с нашим ангелочком? В серых глазах демонессы плясали огоньки задорного, детского любопытства. — Это все, что тебя волнует? — увильнула я, хотя это было глупо и абсолютно бесполезно. — Значит спала, — подытожила Мими с хитрой улыбкой, продолжая бесцельно тыкать сухой палкой в костер. — Это знание что-то изменило для тебя? — спросила я, закатив глаза. — Нет, — сказала она, пожав плечами, — просто это было неожиданно. — Да-да, такой завидный улов для такой дворняжки, как я. Я помню. — С чего ты взяла, что я так отношусь к тебе? — спросила Мими, подняв на меня взгляд. Отраженное пламя, казалось, наполняло ее глаза расплавленным серебром. — Во дворце моего отца гончие всегда были желанными гостями. Когда я была маленькой, он рассказывал мне истории о доблестных стражах Ада. Когда-то гончие занимали высокие военные чины и были вхожи в высшее общество бессмертных. Вроде как войсками самого Бафомета до второй небесной войны руководил цербер. — А потом? — спросила я, тут же поняв, что она имеет в виду Андраса. Мими снова пожала плечами. — Не знаю. Вроде их изгнали из Ада на землю. Но я не знаю за что. Но прожив земную жизнь они возвращались. Вот только былого статуса уже не имели. — Уж об этом я точно все знаю, — фыркнула я. В адских трущобах иногда к суккубам относились более уважительно, чем к нам. — История пишется теми, кому нужно «правильно», —это слово Мими выделила интонацией, — выгодно ее подать. Мы никогда не узнаем правды. А на войне не может быть правых и виноватых. Многие тогда погибли за свои идеалы, не зная, что те были пустышками. — А сейчас? — Что? — Что ты думаешь о том, сколько фальшивых идеалов канет вместе с тысячами трупов в этот раз? Или ты считаешь, что этой войны удастся избежать? — Я выгляжу наивной идиоткой? — возмутилась Мими.       В ответ я лишь подняла бровь, ожидая ответа. Демонесса снова пожала плечами и задумалась на полминуты, дав потрескиванию сухих веток в костре поглотить тишину между нами. — Я не хочу войны. Но мотивы Мальбонте мне импонируют. Равноправие, которое давно стало просто пустым словом. Но я знаю, что у него есть и личные цели, а равноправие — это то, чем он отплатит нам, демонам, за то, что пошли за ним. — Тогда почему ты отказалась от его предложения присоединиться? — Отец считает, что он просто мальчишка с раздутыми амбициями и незаслуженно одаренный такой мощью. Какого бы мнения я не была, я не пойду против семьи. Мое место рядом с отцом. — И ты готова убивать, когда начнется резня? Готова убивать других демонов, смещая весы на сторону ангелов? Мими замолчала, глубоко задумавшись над моим вопросом. Конечно, она будет защищать свой дом и свою семью, если понадобится. Но теперь она не будет видеть безоговорочных врагов в демонах Мальбонте. А значит, скорее всего, погибнет. Не принявший сторону станет мишенью с обеих сторон. Небеса не станут доверять демонам, а демоны не простят предательства. Воспользовавшись затянувшейся паузой, я поднялась на ноги и под предлогом осмотра периметра ушла вглубь леса. Подальше от биения сердец, разрывавшего перепонки. Я уже была готова поддаться порыву и поймать какую-нибудь тварь в надежде, что ее кровь хотя бы на время приглушит выжигающий меня изнутри голод. Но, как на зло, лес был абсолютно мертв. От голода кружилась голова, внутренности стягивало тугими болезненными спазмами, от которых временами уже темнело в глазах. Тут я заметила примятые кустарники неподалеку. Не было похоже, что их примяло ветром. Усыпанные острыми шипами прутья были хаотично втоптаны в остывшую землю. Подойдя ближе, я заметила следы лап. Крупные. И свежие. Где-то рядом ошивается явно хищное потенциальное спасение для нашего отряда. Я втянула воздух, выуживая из холодного ночного воздуха ниточку энергии, которая бы привела меня к зверю, но вместо этого рецепторы завопили, учуяв другой запах. — Проваливай отсюда, — прорычала я достаточно громко, чтобы Дино услышал. Почти бесшумно ангел вышел из-за деревьев, появившись в поле зрения. — Я не преследую тебя, просто… — Мне плевать, — перебила я, — проваливай! Дино пристально всматривался в мое лицо, чему явно сильно мешала окружающая нас темнота. Знал бы ангел насколько сейчас рискует, приближаясь ко мне, все посторонние вопросы наверняка бы отпали сами собой. Он сунул руки в карманы некогда светлых брюк, собираясь что-то сказать, но хрустнувшая где-то за моей спиной ветка быстро перевела наше внимание. Я резко развернулась, выхватив кинжал из набедренных ножен. Черный метал сверкнул, отразив кровавый свет луны. Мы с Дино замерли, прислушиваясь. Я сканировала местность в поисках силуэта среди деревьев, запаха, энергии, но не было ничего. Только дыхание. Тяжелое, ровное, глубокое. Что бы это ни было, оно здоровенное. И оно нас видело. Я чувствовала электричество взвинченных инстинктов под кожей от его взгляда. Я сделала несколько медленных шагов назад. — Медленно, очень медленно уходим отсюда, — прошептала я едва слышно, приблизившись к Дино. — Я никого не вижу, — ответил он еще тише. И тут я нашла его. Пара круглых мутных глаз среди колючих кустарников вцепилась в нас хищным взглядом. Поняв, что его заметили, существо медленно поднялось во весь рост. Уродливая короткая морда напоминающая что-то среднее между игуаной и амфибией была сплошь покрыта шипами. Непропорционально большое туловище на длинных тонких лапах придавало твари некой нелепости, но бугрящиеся под шиповатой кожей мышцы говорили об ее ужасающей мощи. Широко раскрыв пасть, увенчанную тремя рядами игольчатых зубов, тварь разразилась ревом, от которого содрогнулся ночной лес. — Надеюсь остальные это услышали, иначе нам всем конец, — крикнула я сквозь гудение в заложенных ушах и бросилась бежать в сторону лагеря. Тварь рванула за нами, наполняя ночной воздух треском ломающихся стволов и веток. Дино попытался взлететь, но едва не угодил под падающее дерево, рухнув на землю как мешок. Прокатившись несколько метров по земле, ангел замер. Все мое нутро выло о том, чтобы бежать дальше, но матерясь сквозь зубы, я резко развернулась и вызвала мощный порыв ветра, подняв столп пыли и щепок, что на мгновение ослепили тварь. Едва успев отскочить, дабы не оказаться раздавленной здоровенными лапами, я подбежала к лежащему Дино. — Давай, красавчик, не подходящее время откинуть коньки, — рявкнула я, отвесив ангелу звонкую пощечину. Он резко раскрыл глаза, бросая из стороны в сторону расфокусированный взгляд. Я закинула руку Дино себе на плечо, помогая подняться, за мгновение до того, как когтистая лапа приземлилась там, где секунду назад была его голова. Длинные когти вспахали землю, вырывая из-под земли корни деревьев. Тварь яростно ревела, пытаясь добраться до нас, а мы в свою очередь петляли меж деревьев, безуспешно пытаясь оторваться. Впереди показался тусклый свет нашего костра. Когда мы выбежали на поляну, разбуженные ревом твари ангелы и демоны обеспокоенно переглядывались между собой. — Ходу, ходу, ходу отсюда! — крикнула я, выскочив из колючих зарослей, что изодрали одежду, лоскуты которой липли к свежим рваным ранам по всему телу. Лес снова вздрогнул от разрывающего перепонки рева. Казалось бы, все и так дерьмово, но нет. Стало еще хуже. На рев твари ответили еще, как минимум, трое с разных сторон. Еще через несколько секунд на поляне появилось еще две твари. А после еще две. Они смыкали кольцо вокруг нас, заключая в ловушку из зубов и когтей. Попытки взлететь были пресечены одним взмахом острых, как бритва когтей. Мирабел рухнул на землю, лишившись правого крыла. Практически обезумевшие от страха бессмертные жались спина к спине в центре поляны. В момент, когда одна из тварей припала к земле, роняя капли вязкой слюны с кончиков зубов, готовая к атаке, воздух разрезал пронзительный свист. Услышав его, твари мгновенно притихли и опустили шипастые головы, прижав странные, перепончатые уши. Расступившись, они пропустили в круг света темную фигуру. Черная ткань мантии тянулась по земле с неприятным уху шорохом. Незнакомец вышел вперед и откинул широкий капюшон, явив нам лицо молодого мужчины. Темные волосы были убраны назад. Обнажая высокий лоб. Все его черты были резкие, четкие. Каждая деталь была словно высечена из мрамора. Настолько идеальное лицо, что одновременно уродливо, неестественно прекрасное для этого места. Незнакомец учтиво улыбнулся, встретив взгляд каждого из нас и только после этого, наконец, заговорил. — Прошу простить моих питомцев. Кажется, они вас немного напугали, — незнакомец щелкнул пальцами, подняв руку над головой и твари послушно отступили во тьму леса, не издав ни единого звука, словно растворились. «Мара», — подумала я про себя. Монстры ночных кошмаров могут принимать любую форму за пределами Чистилища, но здесь они живут, приняв свой истинный облик. Вот почему я их не почувствовала: не имея тела, они не имеют энергии.       Отмахнувшись от мыслей о монстрах, я перевела все свое внимание на нашего загадочного «спасителя». Его энергия, густая и мощная, пахла табаком, алкоголем и… сексом. Животным влечением, безотказностью в удовлетворении любых своих даже самых низменных прихотей. Нужно было быть полным кретином, чтобы не догадаться, что перед нами сам Голод. Собственной персоной. Всадник одарил меня колким оценивающим взглядом с ног до головы, ехидно улыбнувшись краешком губ. Я сделала вид, что не заметила, инстинктивно опустив пониже изодранные рукава кофты. Присутствие Голода вызывало во мне неподдельный, почти парализующий страх. Как и в случае с Войной, одно неправильное слово может стать приговором на вечные пытки. Или еще чего хуже. Сильно сомневаюсь, что всадники отказали бы себе в удовольствии раз в несколько тысяч лет, поиграть с глупым наглым бессмертным, поимевшим глупость потревожить их владения. — Не откажите мне в удовольствии узнать с какой целью вы осквернили мои земли присутствием небожителей, — произнес Голод используя чопорный британский говор. — Мы пришли с важной миссией, — встрял Мирабел, поджав разорванное в лоскуты крыло.       К грязным разводам на белой форме добавились свежие пятна крови, распространяющие манящий металлический запах, от которого сводило челюсть. Я задержала дыхание и постаралась максимально незаметно отойти подальше от ангела.       Голод поднял руку, вынуждая Мирабел замолчать. Гримаса брезгливости, исказившая лицо всадника, придала приторно идеальным чертам еще более неестественное выражение. Он обратился к Люциферу. — Предлагаю пройти в более комфортное место, где вы сможете поведать мне вашу историю. — Боюсь, мы не… — начал было Люцифер, но и он был перебит. — Прошу, — голос всадника стал сладким, тягучим, почти гипнотизирующим и, тем не менее, скрывающим кристально прозрачную угрозу, — не оскорбляйте моего гостеприимства. Из чащи раздался рык, прокатившийся неприятной вибрацией под кожей. Мы переглянулись и негласно согласились с тем, что ради собственной безопасности стоит согласиться. В молчаливом сопровождении Мара, чьи мутные глаза временами мелькали меж деревьев, окрашенных ржавым отсветом уходящей луны, мы шли за Голодом. Я старалась сконцентрироваться на дороге, чтобы не чувствовать непроходящего жжения в горле, но в присутствии всадника мой собственный голод как будто усилился стократно. С каждым редким вдохом, несущим запахи живых тел, в глазах темнело, а мышцы были напряжены настолько, что казалось вот-вот разорвутся на волокна. Вышибать клин клином, вонзая острые ногти в ладони уже ни на йоту не помогало. Сложно сказать сколько мы шли, ведь рассудок все чаще включал автопилот, уходя в глухую защиту где-то в темном чулане подсознания. Признаться, я представляла себе обитель всадника апокалипсиса чем-то более внушительным. В сравнении с величием замка Войны, в котором каждая колонна, казалось, дышала осязаемой безысходностью, обманчиво небольшое строение, больше напоминающее склеп какой-нибудь влиятельной семьи викторианской эпохи. Я знала, что глаза скорее всего врут мне, но может быть дело было в том, что могущество Голода сильно недооценено в сравнении с остальными всадниками. А ведь нет ничего опаснее, чем недооценить противника.       Я видела, как голод сводит людей с ума. Как они теряют себя, вырывая куски собственной плоти, лишь бы хоть немного притупить это разрушающее чувство. Я видела детей, которые охотились на бездомных кошек и ловили больных птиц. В таких местах никогда не стихает дыхание человеческой жестокости. Люди готовы веками убивать друг друга, за несуществующие идеалы. И в тени гордой красноволосой жрицы хаоса и разрушений всегда находится он. Молчаливый убийца. Медленный, жестокий, не знающий жалости ни к кому, независимо от возраста, пола и статуса. Перед могуществом всадников все будут равны.       Повинуясь одному движению руки Голода, тяжелые каменные двери с леденящим душу стоном отворились, открыв перед нами глотку бездонной тьмы, ведущую куда-то под землю. Оттуда пахнуло сыростью и запахом гнили, проникающим в носоглотку, порождая несдерживаемые рвотные позывы. Глаза больно жгло от этой вони, а кожа вспыхнула жгучим зудом. Казалось, воздух был отравлен чем-то, что способно растворить нас и разнести по округе облачком праха.       Ангелы фактически позеленели, пряча лица в сгибах локтей или воротниках, в попытках скрыться от вони. Мими плотно сжала челюсть и отвернулась, плотно зажмурив глаза. Люцифер же просто скорчил гримасу отвращения, но продолжил ровно стоять, широко расправив плечи. — Прошу вас, — сказал Голод, вытянув руку в приглашающем жесте. Все переглянулись с молчаливым вопросом в глазах: «кто пойдет первым?» Я было дело собралась сделать шаг, дабы не вызвать раздражения всадника, но меня опередил Люцифер. Горделиво приподняв подбородок, он подошел к Голоду, чуть поклонился, как того требуют манеры и шагнул во тьму склепа. За ним, ко всеобщему удивлению шагнула Лилу. Мысль о том, что щепетильная блондинка не так проста, как кажется, час от часу укреплялась, отводя ей место среди тех, кому я бы никогда не доверилась, но точно воспользовалась бы при необходимости. Я чувствовала, что она проявит себя. Вот только как именно?       Я направилась следом, рядом со мной Мими, Дино и, как ни странно, Донни. Я видела боковым зрением, как с ноги на ногу переминаются ангелы Мирабел. И как сам он недоверчиво косился, понимая, что если он пойдет за нами, весь его отряд, точнее выжившие его члены, окажутся в смертельной опасности, но и останься он здесь, не факт, что не будут разорваны Мара. Преодолев внутреннюю дилемму, ангелы все же последовали за нами.       Я все чаще задумывалась над тем можно ли доверять стражам Цитадели. С каждым столкновением с трудностями было заметно, как рушится их картина мира. Как тает их уверенность в непоколебимой мощи небожителей. Оказавшись одни в обители демонов, они выглядели и наверняка чувствовали себя брошенными детьми. Можно ли быть уверенной в том, что, столкнувшись с очередной опасностью, они не плюнут на свою доблесть, пав до низших инстинктов самосохранения. Вряд ли. Soundtrack: Peter Gundry — Goёtia       Когда последний из нас шагнул за порог каменных врат, покрытых искусной резьбой, изображающей поистине отвратительных, даже по меркам чистилища, тварей, с таким же леденящим стоном они закрылись за нашими спинами, отрезав от острых голодных взглядов Мара. В темноте коридора, ведущего под землю, не было ни единого иона света. Я слышала, как шаркают подошвы обуви, пробуя на ощупь каждый миллиметр под ногами. Ослепив меня на секунду, коридор осветило яркое алое пламя Люцифера, охватившее руку принца до локтя. Стоящий посреди коридора Голод, одобрительно улыбнулся и развернулся, лишь взглядом пригласив нас следовать за ним.       Стены и своды коридора так же были покрыты картинами, повествующими какую-то свою ужасающую историю. Весь наш, благо недолгий путь, я разглядывала их, пытаясь уловить нить повествования, но та искусно от меня ускользала. На части стены были изображены груды трупов. Сердце споткнулось и пропустило несколько ударов, когда я разглядела в очертаниях трупы младенцев. Маленькие пухленькие ручки и ножки обрисовывали обжигающие остатки моей человечности орнаменты, покрытые росписью из бесконечно сливающихся и разрывающихся ручейков крови. В другой части я видела ангела и демона. Они самозабвенно смотрели друг другу в глаза, из которых стекали дорожки застывших в камне слез, в окружении кровавой битвы, звуки которой, казалось, эхом прокатились в моей голове. Ангел, любовно заглядывающий в глаза демона, держал рукоять длинного меча, пронзившего насквозь сердца их обоих, словно они решили таким образом не дать их разлучить. Я снова перевела взгляд. Танцующие тени от пламени придавали ужасающей реалистичности происходящим на стенах событиям. На следующем участке я увидела огромную руку, на ладони которой был изображен бездонный черный водоворот, втягивающий в себя ангелов, демонов и… гончих, отчаянно пытающихся спастись. Распятая на цепях беременная девушка ангел. Воин Небес, обезглавливающий огромного адского волка. Стая субантр, кружащая над детской колыбелью, дерущаяся за останки падших воинов. И кровь. Повсюду кровь. Оторванные или отсеченные части тела, внутренности, обглоданные до бела кости. Я была уверена, что на изображениях события одной из небесных войн. И убедилась лишь тогда, когда взгляд пал на участок над еще одними, такими же, каменными вратами. Объемная, до ужаса реалистичная фигура существа с разными крыльями: одним высеченным из белого мрамора с ангельскими перьями, и вторым, перепончатым, как у летучей мыши, покрытым шипами. Глаза, скрывающие тьму Небытия, от которых по лицу разбегались черные трещинки. Рисунок отравленных тьмой сосудов, вызвал непроизвольное желания коснуться щеки в том месте, где красовалось клеймо Мальбонте. Обнаженный торс покрыт шрамами. В одной руке, увенчанной смертоносными когтями, монстр держал весы, во второй меч, с широким лезвием, по самую рукоять испачканный в крови. А за его спиной, как могущественный покровитель, трехглавый волк. Раскрытые в неистовстве пасти демонстрировали внушительные хищные зубы, способные крошить кости в пыль, сеять страдания и смерть. Тяжелое давящее предчувствие сжало сердце в каменный кулак. Ежу очевидно, что это пророчество о полукровке, что обрушит Небеса, высеченное в камне не одну тысячу лет назад, задолго до его рождения. И пророчество продолжает упорно настаивать на том, что я являюсь его частью. Вырвал меня из пучины мыслей протяжный стон каменных петель. Стены коридора задрожали, отражаясь неприятной вибрацией в костях. В щель просочился яркий свет, отметающий необходимость в способностях Люцифера и пламя на его руке мгновенно угасло. По обе стороны от врат стояли трехметровые уродливые стражи. Казалось, что их собирали из разлагающихся останков, скрепляя друг с другом черной зловонной смолой. Доспехи были насквозь проедены коррозией, как и мечи. Впрочем, я была уверена, что они прекрасно справляются со своей функцией и с легкостью нашинковали бы нас, будь это необходимо. — Кажется, вам стоило бы заменить стражу. Эта разлагается здесь уже лет…четыреста? — брезгливо заметил Люцифер, неосмотрительно сочась сарказмом. Голод ничего не ответил и просто пошел вперед. Мы прошли в широкий зал, разительно отличающийся от того, что я ожидала увидеть после этого жуткого коридора. Здесь было чисто, светло и совсем не воняло. Напротив. Приятный коктейль из запахов наполнял пространство и на его фоне уже казалось, что воняем мы. На секунду мне показалось, что уха коснулась едва слышная музыка. Но я не придала этому значения, подумав, что это очередная игра изголодавшегося мозга. Остановившись посреди зала, Голод повернулся к нам лицом и брезгливо осмотрел с ног до головы каждого по отдельности. Сложив руки в извиняющемся жесте, всадник улыбнулся с ослепительным дружелюбием. — Я с удовольствием выслушаю вас, когда вы перестанете напоминать адские отбросы. Боюсь, что в таком виде, даже убить вас будет противно. Но, раз с вами буревестник, а дам вам шанс. Голод одарил меня цепким, многозначительным взглядом и щелкнул пальцами. Подняв едва уловимы сквозняк, по обе стороны от всадника появились Мара в человеческом обличии. Признаться, я предполагала, что демоны ночных кошмаров логичнее бы смотрелись в прихлебателях у Чумы, вызывая галлюцинации и бред, сводя с ума некоего сгорающего в агонии бедолагу. Но тут же вспомнила о голосах в голове, с тех пор как мы в долине. И о Ламии. Было ли это видение или я просто скоро окончательно слечу с катушек и утону в нестихающей жажде, забыв кем была? Очаровательные до омерзения Мара приблизились к каждому из нас уводя за руку в разные стороны. — Вы хотите разделить нас? — завопил Мирабел. — Не проще убить нас сразу на месте? Уже развернувшийся, чтобы уйти Голод обернулся через плечо и улыбнувшись, снова щелкнул пальцами. Истошный вопль боли разорвал на шматки нереалистичный покой зала, аккомпанируя вонзающемуся в перепонки хрусту костей. Мирабел упал на колени, задыхаясь собственным криком. Казалось, что-то крошит его кости изнутри, перетирая в порошок, наслаждаясь причиняемыми ангелу страданиями. Его лицо стало багрового цвета, глазные яблоки налились кровью лопнувших капилляров. Все тело Мирабел сотрясали болезненные конвульсии. Обрубок от крыла выгибался под неестественными углами. Двое выживших из его отряда метались, не представляя, что делать. Остальные просто с ужасом на лицах наблюдали. Мими зажмурилась и отвернулась, зажав уши руками. Пригоршни черных волос скомкались между пальцев. Лилу же смотрела на мучения сородича не отрываясь. Страх в ее глазах не был похож на то, который испытывают за других. Так боятся, что подобное случится с ними самими. Мирабел резко стих. Завалившись на бок, как мешок, он затих. Обронив ошарашенный выдох, практически каждые сделал шаг назад, сбиваясь в кучу, как потерянные овцы. Мара издевательски улыбались. Голод, не одарив нас не единым словом просто ушел. С минуту мы смотрели на скорчившееся на полу тело ангела, отчасти не веря в происходящее. С другой стороны, парень явно плохо соображал в вопросах по части «вовремя захлопнуть пасть». Мара, выбрав каждый себе подопечного, манили нас за собой в другой коридор слева от главного входа. Люцифер раскрыл рот, чтобы что-то сказать, как Мирабел вдруг вскрикнул, жадно выхватив глоток воздуха, как спасенный из-под толщи воды утопающий. От неожиданности все отскочили от ангела, как от чумного. С искрящимся безумием в глазах, он вскочил на ноги, оглядывая себя и нас, явно пытаясь наспех сообразить, что произошло. В немом диалоге друг с другом, мы все пытались понять посыл Голода. Да, очевидно, что он дал нам ясно понять, что если бы хотел нашей смерти, то мы бы уже давно были мертвы. Вероятнее всего пошли бы на закуску Мара еще в лесу. А вот что именно он хочет от нас услышать, уже другой вопрос. В прочем, если бы он все-таки убил Мирабел, я бы не расстроилась. Да и эффект устрашения был бы, если не лучше, то точно не хуже. Мара завела меня в покои. Причина, по которой Голод решил разделить нас мне не была понятна, но и важна тоже не была. Единственное, чем были заняты мои мысли, это заточенная в камне история войны. Только это отвлекало меня от жажды. Просторная комната выглядела как-то слишком… по-человечески. Ненавязчивые предметы декора, которые люди используют для придания уюта создавали до больного земную атмосферу. Просто и стильно обставленная, она вызывала ложное, обманчивое чувство спокойствия. Белый диван без лишних деталей. Стеклянный кофейный столик с декоративным бокалом, в котором ютились какие-то комнатные растения, добавляя живой зелени в обстановку. Комод, обставленный минималистичными статуэтками и пузырьками с парфюмом. Настенное зеркало во весь рост в узкой серебряной раме. Слегка покачивающаяся шифоновая шторка на заколдованном окне, за которым развернулся пейзаж ночного мегаполиса завершил нереалистичный реализм комнаты. Все это слишком контрастировало с моими представлениями о местах, в которых властвуют древние хтонические существа. Мара приблизилась ко мне вплотную. Ее волосы цвета горького шоколада были убраны за ухо, демонстрируя черное клеймо на ключице. Наверняка знак, отличающий мелких прихлебателей Голода. Девчонка соблазнительно улыбнулась и протянула тонкие руки к пряжке портупеи, которая держала пару небольших ножен на талии. Я перехватила ее за запястье, угрожающе глядя в глаза. — Не волнуйся, не нужны мне твои игрушки. Повелитель не любит, когда по замку бродят всякие убогие, — никак не отреагировав на язвенный тон, я продолжала крепко сжимать руку, на что Мара вздохнула с едва уловимым раздражением. — Я просто приведу тебя в порядок. Хочешь пожить еще, лучше подчиниться. Я отпустила запястье демонессы, на что та сладко улыбнулась и принялась снимать с меня одежду. Грубая грязная ткань, насквозь пропитанная засохшей кровью, местами прилипла к телу. Оторванные лоскуты где-то вросли в быстро затянувшиеся раны. Мара смерила меня взглядом, как смотрят на нерадивых подростков. — От этого придется избавиться, — промурлыкала она и провела острым, как бритва, ногтем тонкую линию вдоль неприглядного свежего шрама. Выступила кровь. Я сжала челюсти, чтобы не зашипеть, пока тонкие пальцы избавлялись от вросших в плоть ошметков ткани. Запах моей собственной крови обжег ноздри, вынудив задержать дыхание. — То, что ты испытываешь — это нормально, — продолжала мурлыкать Мара, — в обители повелителя чувствовать голод абсолютно естественно. Я продолжала молчать, наблюдая за тем, как точными и уверенными движениями она разрезала мои брюки. Разделавшись с одеждой, Мара принялась протирать мое тело горячим полотенцем, часто споласкивая его в тазу с водой, благоухающей цветочными маслами. — Ради чего все это? Голод не ест немытое? — съязвила я, на что демонесса лишь слегка улыбнулась, продолжив свое дело. Прикосновения ее прохладных пальцев в контрасте с горячим полотенцем вызывали волны приятных мурашек вверх по телу. Казалось, что Мара наслаждается процессом, растягивает его. — Ты мучаешься, — констатировала Мара, оценивающе оглядев мое полуобнаженное тело, — я могу тебе помочь. — Что? — впервые подала голос я. — Твоя жажда, я могу утолить ее, — голос Мара подобно пению сирены проникал в мое сознание, — зачем противиться своим истинным желаниям? Я сглотнула ком в горле, упорно делая вид, что абсолютно безразлична к ее присутствию. Закончив, она принялась за мои волосы. Справиться со спутанными прядями, набитыми песком, кровью, возможно даже мелкими останками субантр, скорее всего будет сложнее, чем срезать с меня изодранные штаны. Мара вымыла мне волосы, и усадила на стул, начав ловко перебирать пряди. Я безучастно смотрела на свое отражение в зеркале. Кожа иссохла, напоминая посеревший от времени пергамент. Мешки под глазами словно становились глубже и темнее с каждой секундой. Синеватые венки просвечивались придавая лицу еще более болезненный вид. Тусклые волосы путались в пальцах Мара, сопротивляясь манипуляциям. Я выглядела, как умирающая. Словно что-то медленно пожирало меня изнутри. Руки продолжали болезненно зудеть, но я этого уже не замечала, поглощенная борьбой с самой собой. Собрав незамысловатую прическу, Мара подошла к комоду. Я упорно отказывалась от непрактичных сексуальных платьев с открытыми плечами и шлейфами, в которые она пыталась меня упаковать и сказала, что уйду отсюда голой, если она не даст мне нормальную одежду. В итоге я получила кожаный топ и обтягивающие черные джинсы с высокой талией. В петли для ремня тут же были втянуты ремни для ножен. Набедренная портупея так же вернулась на привычное место. Черная куртка источала крепкий запах свежей кожи, что невольно вызывало предположения о неугодных Голоду неудачниках. — Тебе понадобятся силы, — вновь замурлыкала Мара, приблизившись ко мне настолько, что я чувствовала ее дыхание, — не противься тому, чего хочет твое естество. Ее речь, сладкая и тягучая, как теплая карамель окутывала меня, как кокон. В этих стенах все происходящее снаружи вдруг показалось таким неважным. Мара откинула волосы на плечо, обнажая тонкую шею. Я нервно сглотнула, противясь тому, как запах ее кожи затуманивал сознание, напрочь перебив для меня запахи масел, наполняющие комнату. Ламия говорила, что я должна принять свое естество, но все внутри меня бунтовало. То человеческое, что во мне осталось билось в истерике, пытаясь не быть похороненным. — Нет, — голос звучал слабо, но уверенно. — Ну же, — соблазнительно прошептала демонесса, — нет ничего плохого в том, чтобы быть собой. Ты же хочешь. Балансируя на лезвии своего самообладания, я старалась сконцентрироваться на чем-нибудь, что отвлекло бы меня. Позволило бы выставить барьеры перед проникающей в мое сознание Мара. Заигрывающе хихикая, она высунула язык и провела по нему ногтем. Кровь мгновенно наполнила рот и побежала тонкой струйкой по подбородку и шее, срываясь густыми каплями на грудь. Мара улыбнулась окровавленными зубами и приблизилась вплотную к моим губам, не оставив пространства отстраниться. Горячий кровоточащий язык проник мне в рот, сметая все выстроенные плотины штормом необузданной жажды. Я вцепилась в ее губы, крепко сжав пригоршню темных волос на затылке. Победный смех пронесся раскатистым эхо в тонущем во тьме сознании. Мара полностью завладела моим сознанием, уволакивая в пучину, в которой никогда не будет достаточно крови для того, чтобы я могла насытиться. Сквозь шум крови в ушах доносился голос. Он звал меня по имени, раздражающе впиваясь в голову, отвлекая от блаженства текущей по венам чужой жизни. — Стефани, — вновь раздался голос. Резко повернувшись в сторону источника звука, свозь черный туман перед глазами я увидела Дино. Я отпустила еще теплое, но уже безжизненное тело неизвестного мне ангела и, вытерев рукавом кровь с губ и подбородка, молниеносно оказалась рядом с Дино. Он одобрительно улыбался, нежно вглядываясь в мое лицо. Ничего не говорил, просто смотрел и улыбался. Запертая во тьме собственного подсознания, я понимала, что он не должен улыбаться. Он должен испытывать страх, ненависть, отвращение, но не улыбаться. Это противоестественно для ангелов. — Все хорошо, — прошептал он, взяв мое лицо в теплые слегка шершавые ладони. — Не бойся, прими свое естество. Освободи его. Только сейчас я заметила, что мы находимся в академии. Ледяной дождь омывал обескровленные трупы десятков бессмертных, унося окрашенные в розовый ручейки прочь по каменной кладке. Обезумевшее от происходящего небо лило стену серой воды в попытках смыть или спрятать следы произошедшего. Молнии практически каждую секунду разрывали его на ошметки, вздрагивая от оглушающих раскатов грома. И только Дино никак не вписывался в эту картину. Белую рубашку трепало ветром, пряди мокрых волос налипли на лицо. Вокруг творился хаос, а он словно не видел ничего, кроме меня. — Все хорошо, — продолжал шептать он. Очередная вспышка молнии ослепила меня на мгновение лишив последних крох самообладания. Мое лицо сжимал уже не Дино, а Мальбонте. Так же одобрительно улыбаясь, он поглаживал мои щеки большими пальцами. Черные брови нависли над хранящими тьму тысячелетий глазами. — Твоя миссия еще не окончена. Голос Мальбонте прокатился по округе вторящий громовым раскатам, хотя сам он даже не шевельнул губами. С каждой новой вспышкой лица Дино и Маля сменяли друг друга, как слайды. Сопротивляться наваждению напоминало попытки двигать стену, я билась в собственной голове, как в клетке, пытаясь обрасти контроль над телом. Так не должно быть. Это все иллюзия. Я остервенело пыталась найти способ ухватиться за реальность, пока меня не осенило, что лазейка, это самый неподходящий элемент, как черный волос на белоснежной постели, разрушающий целостность картины. Выхватив нужную вспышку, я схватила Дино за горло, сомкнув пальцы в стальной хватке. Омытый дождем и кровью двор академии с каждой вспышкой стал меняться на комнату в обители Голода, мою обманчиво уютную пыточную. Растерянные и напуганные лица Мальбонте, Дино и Мара сменяли друг друга, мельком появляясь и исчезая, почти сливаясь в единое целое. — Прочь из моей головы, — прорычала я, сильнее сжав пальцы. Девчонка вцепилась мне в руку острыми ногтями, хрипя, пытаясь выхватить спасительный глоток воздуха. Опаляющая ярость доводила мою кровь до кипения. Ветер, разбуженный в ограниченном пространстве комнаты трепал шоколадные волосы, занавески, швырял о стены мелкие предметы. Я хотела, чтобы она задохнулась. Повинуясь порыву гнева, воздух начал концентрироваться в видимые потоки вокруг Мара. Подобно змею, он вился вокруг ее головы, набирая силу, пока не ворвался в раскрытый в немой мольбе рот. Мара стала яростнее вырываться, хватая ртом воздух, как рыба на берегу. Подчинившись яду гнева, обжигающего вены изнутри, я разжала пальцы. Девчонка рухнула на пол и отползла от меня подальше, к двери, все еще раскрывая рот в попытках сделать вдох. В глазах бушевал шторм страха и отчаяния. Мара неотрывно смотрела мне в глаза, пока я беспристрастно наблюдала за тем, как она умирает. Лежа на полу, она сильно выпячивала грудь, инстинктивно пытаясь увеличить пространство для вдоха, но на самом деле воздух растягивал ее легкие, выламывая ребра изнутри. Она пыталась кричать, но все что выходило — это болезненные хрипы. Наступил момент, когда легкие все же не выдержали. С влажным хлопком в груди, Мара затихла. Остекленевший взгляд все еще был направлен на меня, а в нем ничего, кроме отражения двух желтых радужек. Струйка крови потекла изо рта, быстро растекаясь по шее, захватывая пространство вокруг неподвижного тела. Гнев отступил. Ветер стих. Я молча смотрела на плоды своих способностей, не испытывая ничего, кроме щемящей пустоты. Убийства как будто больше не вызывают во мне никаких эмоций. Оставалось только надеяться, что это только по отношению к тем, кто провоцирует собственную гибель. Внезапно мелькнула мысль, что это именно та причина, по которой нас разделили с остальными. Задачей Мара было выудить все низменные желания, дать им свободу питаться энергией Голода, чтобы поглотить разум. Обнажить ненасытную темную сторону каждого из нас. Я должна найти остальных. Прихватив свое оружие, я переступила через труп и выскочила в коридор. До слуха снова донеслась отдаленная музыка. Пока я пыталась отмахнуться от нее, за спиной раздались шаги. — Мирабел, — почувствовала я, — нужно… Развернувшись к ангелу, я застыла, мгновенно поняв, что Мирабел по уши увяз во влиянии Мара. Серо-зеленые глаза были мутными, взгляд рассеян. Если он и видел, то точно не соображал. — Ты, — обратился он ко мне, шипя сквозь зубы, — все проблемы начались с момента твоего появления. Совет Цитадели наградит меня высшими регалиями, если я убью тебя. Мирабел занес меч над головой, замахиваясь. Я бросилась в сторону за мгновение до того, как металл свистнул в миллиметре от того места, где только что была моя голова. — Идиот, она пудрит тебе мозги, — я пыталась достучаться до ангела, но пустота в глазах свидетельствовала о том, что Мара крепко его держала. Подобно кукловоду, демонесса дергала за ниточки его сознания, посылая видения, обнажающие слабости. — Милый, не слушай. Она хочет отнять у тебя то, к чему ты так долго стремился, — нашептывала Мара, укрепляя свое влияние, пуская новую порцию отравляющего нектара в уязвимый разум Мирабел. — Отпусти его, — прошипела я сквозь зубы, на что демонесса лишь издевательски рассмеялась. Мирабел бросился в новую атаку. Я выхватила из ножен два кинжала. Быстрый выверенный удар застал меня врасплох. Едва успев его заблокировать, скрестив кинжалы перед собой, я оказалась на полу под брызнувшими из-под металла искрами. Мирабел никогда не бился столь яростно. Его энергия вибрировала необузданной злобой, жаждой моей смерти. Ангел встал надо мной, занеся меч для нового удара. Я пнула его ногой под колени. Потеряв равновесие, Мирабел оказался на полу рядом со мной. Я перекатилась и, усевшись ему на грудь, схватила за лицо, прорываясь в сознание, как термит прогрызается сквозь древесину.       Я увидела видения, которые Мара посылала Мирабел. Эрагон и Торендо, всячески подпитывали его жажду признания, нашептывали пустые обещания о его великом будущем среди высоких чинов Цитадели. Играли на самолюбии и гордыне недоумка, не нашедшего более стоящей цели в своей никчемной жизни среди белых воротничков. Щенок на побегушках на целые века. И он понимал это, потому столь манящие манипуляции Мара так крепко окутали сознание ангела.       Прорваться сквозь завесу мне так и не удалось. Мирабел был абсолютно глух и полностью подчинен чужой воле. Я вскочила и, подняв увесистый ангельский клинок, бросилась на демонессу. Если я и убью Мирабел, то не при таких обстоятельствах. Рыжеволосая мерзавка с таким же клеймом на ключице подобно призраку металась по коридору из угла в угол, играя со мной. Лишь ее язвенный смех эхом отбивался от стен. Эта была быстрее, чем я ожидала. Вычислить ее траекторию удалось не сразу, а пытающийся меня убить Мирабел, мягко говоря, усложнял задачу. Отбиваясь от ангела, я запоминала, как движется Мара, выуживала малейшие совпадения, повторяющиеся движения в ее танце кукловода. Выверив призрачный шанс поймать ее, я практически ставила свою жизнь ва-банк. Жажда ослабила меня. В этот момент, я осознавала это особенно остро, если я не освобожу придурка из-под влияния, мне конец.       Когда я пыталась отогнать Мирабел, беспорядочно размахивая мечом, ангел перехватил лезвие, зажав меж ладоней. Брызнула кровь. Пока я ошарашено смотрела на стекающую по металлу алую струйку, Мирабел ударил меня ногой в живот, вышибив весь воздух. Я прокатилась по полу, закашлявшись, теряя остатки сил. Охота на призрак злила меня до кипения в затылке, но прохлада каменного пола так и манила бросить идиотскую мысль спасти чертового ангела. На кой оно мне вообще сдалось?! Собрав в кучу остатки сил, я все же поднялась на дрожащих ногах, давая лазейку внутреннему зверю. Ногти вытянулись, превратившись в смертоносные когти, клыки жаждали свежей плоти. Готовая к броску, я напрягла до предела каждую мышцу. Если сейчас я упущу шанс, скорее всего буду нанизана на лезвие, как насекомое. Мирабел с воинственным ревом занес меч в новой атаке, Мара метнулась в сторону, крепко удерживая ангела взглядом. Рывок. Свист металла. Мимо. Ускользнула. Но у меня появилось пространство для маневра. И тут периферическое зрение уловило движение. В голову демонессы летел какой-то предмет. Мара молниеносно перехватила на лету увесистый канделябр, брошенный кем-то, кого я не успела разглядеть. Драгоценное мгновение, позволившее мне добраться до нее. Намотав на кулак медные кудри, я резко развернула ее навстречу несущемуся на меня ангелу. Звук металла, вонзающегося в плоть, полосонул по ушам. Мара схватилась за лезвие обеими руками вытаращив глаза на Мирабел, который так же таращился на нее. Пелена с его глаз спала, и ангел глупо хлопал ими, пытаясь понять, что произошло. — Вытащи это, придурок, — прошипела я, чувствуя, что острие вошло мне в бок на добрых пять сантиметров. Мирабел резко выдернул меч из тела Мара, которое тут же мешком рухнуло на пол. Переводя непонимающий взгляд между мной, мечом и трупом, Мирабел вдруг посмотрел на меня с сокрушительным осознанием на лице. — Не за что, — бросила я, зажимая рану в боку. — Нужно срочно найти остальных. Растерянный, как ребенок, Мирабел просто кивнул и вытерев лезвие меча об одежду убитой Мара пошел следом за мной. Только сейчас я вспомнила, что здесь должен был быть кто-то еще. Кто-то бросил канделябр. Я медленно подошла к повороту в другой коридор и облегченно выдохнула, увидев Донни и Мими. — Черт, не думала, что когда-нибудь буду рада вас видеть. — Всегда пожалуйста, — ухмыльнулся Донни. — Где остальные? — спросила Мими, озадаченно осмотрев нас с Мирабел. — Могу только догадываться, — сказала я, втягивая полные легкие воздуха. Я закрыла глаза, сконцентрировавшись на плывущих вокруг запахах. Самый яркий и густой сильно отвлекал, но сжав челюсти, я продолжала выуживать из воздуха хоть одну молекулу перца, мяты или приторного цветочного букета. Когда очередной вдох вызвал знакомый зуд в носу, я открыла глаза, кивком указав остальным направление. — Кто? — спросил Донни. — Люцифер, — коротко ответила я, пытаясь найти намек на местонахождение ангельской парочки. — Как мы выберемся, когда найдем их? — спросил Мирабел, обращаясь скорее к самому себе, чем к нам. — Никак, — отрезала я. — Если он хочет нас видеть, значит мы придем. Не поняв до конца подтекста, троица занервничала, о чем свидетельствовал прогорклый привкус страха в их энергиях. — Стойте, — я резко остановилась, жестом остановив остальных, — слышите? Мы все обратились в слух. Непонимание на лицах навело меня на мысль, что я все-таки спятила. — Это музыка? — вдруг сказала Мими, в недоумении подняв тонкую бровь. — Да, точно, — подтвердил Донни. Мы пошли в сторону источника звука и то, что туда же вела дорожка рассеянного аромата энергии Люцифера меня настораживало. Я чувствовала его. Такое же чувство я испытывала в зале полном шахматных столов. Близость всадника ощущалась струйками электричества под кожей, вселяющего трепещущий страх, осевший вязким комом под ребрами. Soundtrack: Black Griph0n, Baasik — Insane Вскоре мы оказались у резных дверей из темного дерева, из-за которых слышались десятки восторженных голосов, музыка и смех. Пока мы переглядывались в нерешительности, дверь отворилась и в проеме показалась еще одна Мара. В фартуке официантки она ослепительно улыбнулась и открыла двери шире, приглашая нас внутрь. — Повелитель ждет вас, — услужливо произнесла Мара, жестом указав направление и скрылась из виду. На секунду я даже забыла о том, где мы находимся и кто мы вообще такие. Происходящее больше напоминало сон в стиле шестидесятых. Просторное помещение с высокими потолками пестрило яркими переливами софитов. Демоны всех мастей собирались вокруг игровых столов, раскидывая партии в блэк-джек или вальяжно восседали на черных кожаных диванах, наблюдая за полуобнаженными телами танцовщиц. Воздух был густо наполнен запахом табака, алкоголя и окситоцина. Настоящий храм человеческих пороков. Ну, или не только человеческих. Мы медленно пробирались через толпу в поисках знакомых силуэтов, пока я не заметила нужное лицо. Голод одет в старомодную темно-серую «тройку», что в общей обстановке выглядело весьма уместно и даже стильно. В образе молодого привлекательного по всем меркам мужчины он сидел на диване, закинув ногу на ногу и с явным наслаждением на лице потягивал янтарную жидкость из классического бокала для виски. Темные волосы все так же убраны назад, подчеркивая колорит образа. Мастерство иллюзии было настолько поражающим воображение, что еще немного и сама бы поклялась, что мы находимся где угодно, но уж точно не на дне Чистилища в обители всадника апокалипсиса. Практически зачарованная, я даже не сразу заметила Люцифера. Наследник адского престола восседал рядом с Голодом, баюкая в руке такой же бокал и по кошачьи улыбался, глядя мне в глаза.