Совладав со страхами и сомнениями, грызущими каждого изнутри, как термиты, мы все-таки шагнули в пропасть. Раскрыв крылья подобно парашютам, мы медленно и бесшумно спускались на дно долины, окутанной желтым туманом. Спускались долго. Казалось, Чума выбрала для своих владений место, расположенное на самом дне бытия. Вскоре, спустя много вязких бесконечных минут ноги все же коснулись земли. Густой удушающий смог лишал всех чувств сразу. Поглощал запахи и звуки, оставляя наедине с собственным самоотвержением. Дальше пяти метров ничего нельзя было увидеть. Даже мне.
— Нам нужно держаться максимально близко друг к другу, — скомандовал Мирабел, скидывая с плеч полупустой вещмешок. — Вот, обвяжитесь этим, чтобы не потеряться в тумане. И держите ухо востро.
Ангел достал из мешка моток золотых веревок, аккурат тех, которыми нас связывали в Цитадели. Каждый обмотал веревку вокруг талии, передавая свободный конец следующему. Я предпочла остаться с краю, оказавшись рядом с Энди. Лилу и Мими расположили между Люцифером и Кемуэлем, дабы обезопасить девушек.
Я чувствовала себя насекомым в банке. Стойкое, перманентное чувство чужого присутствия давило невыносимым грузом. Словно нечто поистине могущественное следило за нами из мглы. Как будто перед нами развернулась вселенная Стивена Кинга и лишь вопрос времени, когда живущие здесь сущности проявят себя. Я знала, что проявят. Они сказали мне. Голоса, что раньше были похожи на гудение высоковольтных линий, стали почти различимы и настойчиво взывали ко мне. Больше прочего меня пугало только то, что среди них я слышала и знакомые.
— Ты в порядке? — осторожное прикосновение Дино на мгновение выдернуло меня в реальность.
Я посмотрела на ангела. Очень хотелось ответить, что нет, но я молча кивнула, отводя взгляд. Я долго не могла прекратить думать о его словах:
«Ты не монстр», — тихим эхом прокатилось у меня в голове.
Глупо было отрицать тот факт, что меня одолевало желание понять ангела. С момента, когда он впервые ворвался в мой полуразрушенный внутренний мир фразой «бояться — это нормально» и до дня, когда он не отвернулся от меня, как остальные. Даже я бы от себя отвернулась. С удовольствием. Но Дино упорно пытался найти во мне что-то, что оправдало бы меня хотя бы перед самой собой. Думая о том, что мы все равно обречены сдохнуть в Чистилище, я все чаще ловила себя на мысли, что хотела бы вновь ощутить его руки на коже перед смертью. Но стоило этим мыслям зародиться, я тут же отмахивалась от них, как от чертовых москитов, которые продолжали без умолку зудеть над ухом.
— Ты убьешь и его тоже, к чему все эти глупые человеческие замашки?
Я резко развернула голову, что аж мышцы шеи пронзило резкой болью, рефлекторно пытаясь найти хозяина голоса. Но никого не было. Дино бросил на меня вопросительный взгляд.
— Конечно, убьешь. Вокруг тебя все гибнет. Все, кто хоть однажды знал тебя, мрут, как мухи.
Голос, чужой и знакомый одновременно, был кристально чистый на фоне прочих, как удар колокола среди шепчущего леса. Взвинченные рефлексы вынуждали меня резко крутить головой. Я отчаянно нуждалась в том, чтобы голос обрел реальный, плотский образ, иначе меня бы накрыла истерика. Голос смеялся. Низко, издевательски. Втаптывал в пыль убогие остатки моего самоконтроля.
— Стефани? — я резко обернулась на голос Дино.
В глазах ангела я увидела себя со стороны. Как загнанное животное, я мотала головой из стороны в сторону: попытка психики ухватиться за реальность.
— Что случилось? Ты что-то чувствуешь? — спросил Люцифер, оглядываясь по сторонам в попытке найти причину моего беспокойства. И только я понимала, что он ничего не увидит.
Из меня вырвалось нездоровое нервное хихиканье. Неконтролируемое. Грозящее обрушиться на меня панической атакой.
— Да она спятила! — с опаской в голосе сказал Кемуэль. — Давайте просто избавимся от нее.
— Что ты несешь? — возмутилась Мими. Серые глаза расширились от неожиданности услышать подобное из уст ангела. Меня же словно отрезвило ударом плети.
— Думай, что болтаешь, — вступил Люцифер, сделав угрожающий шаг навстречу ангелу.
Рагуил и Мирабел тут же среагировали, схватившись за рукояти своих клинков.
— Прекратите! — зло рявкнул Энди. — Сколько можно?! Мы точно не выживем, если будем постоянно меряться гениталиями.
Светлые брови Лилу взлетели вверх, обескураженные похабным выражением непризнанного. Я прыснула, на секунду отвлекшись от застилающего разум подступающего безумия.
— Смотри-ка, слабоумие и отвага в одном флаконе. Долго не проживет, — нашептал мне голос. Смутно знакомый и такой реалистичный, словно собеседник наклонился прямо к моему уху.
— Ангелы, демоны, какая к черту разница?! — продолжал недовольствовать Энди. — В академии мы соперники. Даже не враги! А здесь мы все равны перед живущим здесь злом. И если мы не прекратим вести себя, как заносчивые выродки, то точно сдохнем все, независимо от цвета крыльев.
— Ты слишком много на себя берешь, непризнанный, — Мирабел буквально выплюнул последнее слово, продемонстрировав все свое пренебрежительное отношение к неопределившимся бессмертным.
Гордыня — главный порок небожителей.
— Она же их и погубит, — ответил голос на мои мысли.
Энди выпрямился и расправил грудь, уязвленный отношением Мирабел. Всем своим видом он демонстрировал, что не намерен спускать подобного. Назревала потасовка.
— Уж я-то точно ничего лишнего на себя не взял, — голос Энди стал ниже, аура окрасилась багряными переливами ярости. Ярость непризнанных была похожа свежий имбирь. Пекла на языке, оставляя странное послевкусие. В отличии от прогорклой ярости демонов или перечных оттенков у ангелов. Как бы всем ни хотелось, но мы разные.
— До инициации ты должен четко следовать субординации, — надавил Мирабел.
— Засунь себе свою субординацию, знаешь куда?!
Ангел вскипел. Лицо покрылось красными пятнами от сдерживаемого гнева. Подобная наглость встречалась Мирабел не часто. И если от меня, демона, она была для него ожидаема, то подобное отношение от непризнанного явно сильно ужалило его ангельское эго.
— Видишь, — вновь вступил незримый собеседник, — они готовы убивать друг друга. И все это из-за тебя. Они не простят тебя. И не примут.
Я сжала челюсти, справляясь с порывом ответить вслух.
— Брат, — Рагуил положил руку на плечо Мирабел и кивнул в мою сторону, — ты гневаешься не на того.
— Оставьте ее в покое.
То, что Энди вступился за меня удивило, но уделить этому должного внимания не было времени.
«Что-то происходит», — подумала я, но мысль эту не озвучила, лишь пытаясь ощупать пространство вокруг в поисках того, что потревожило мою внутреннюю животную сирену.
— Мирабел, — вступил Дино, бросив на соратника тяжелый взгляд.
— Нам не выбраться отсюда, пока рядом эта тварь! — вопил Кемуэль, тыча в меня пальцем, как полоумная религиозная бабка, увидевшая панка.
— Прикуси язык, — Люцифер сделал угрожающий шаг на ангелов. — Она — демон. А значит находится под покровительством Ада. Я не позволю, чтобы ангелы вершили самосуд над демонами.
— Надо же, — язвительно улыбнулся Мирабел. — Ваше Высочество, а вам не кажется, что с падением Ада, ваши полномочия исчерпали себя?
— Захлопни пасть, или мне придется показать тебе, насколько глубоко могут проникнуть мои полномочия, — в глазах Люцифера полыхнуло алое пламя, рука потянулась к клинку в ножнах.
— Пожалуйста, хватит! — попыталась влезть Лилу, но была проигнорирована.
Ангел и демон буквально испепеляли друг друга взглядами. Казалось, окажись рядом хоть щепотка пороха — мы бы все подорвались к чертовой матери.
Я старательно пыталась прислушиваться к разговорам, абстрагируясь от назойливых голосов, но что-то не давало мне покоя. Туман. Что-то там, во мгле, наблюдало за нами. И росло. Словно питалось негативной энергией, которой мы отравляли и без того непригодный для дыхания воздух. Я плохо соображала, но инстинкты были бодры. И они вопили об опасности. Но я не могла не поддаться на влияние происходящего. Мирабел был прав. Само мое присутствие несло опасность для них. Они бы с радостью убили меня, не будь я связующим звеном пророчества, пусть и по прихоти рока. Все, чего мне на тот момент хотелось, это отгородить остальных от того, что было скрыто за текучей плотной пеленой. А еще я смертельно устала. Я не хотела, с самого начала не хотела быть частью всего этого. Не хотела впутывать в это Фолла. Я была просто пешкой, за которую решили, что она должна стать ферзем, которому в любом случае заказана дорога с доски. Ничего в моей жизни, как оказалось, не было моим собственным выбором. Мне адски хотелось решить за себя хоть что-то. И я решила, что хочу уйти.
— Он прав, — сказала я, тут же приковав к себе все внимание, и повторила: — Кемуэль прав. Я опасна. Для любого из вас, будь то ангел или демон.
Лица ангелов вытянулись от удивления. Впрочем, и демонов тоже. Я взялась за край золотой веревки и потянула, освобождая себя от узлов.
— Что ты делаешь? — Люцифер был зол. Он схватил меня за запястье и резко дернул на себя.
— Ухожу, — твердо ответила я.
— Спятила?!
Я вырвалась из хватки демона и бессмысленно вытянулась во весь рост, в глупом порыве казаться внушительнее. Я с вызовом посмотрела на Люцифера.
— Да! Я спятила. Настолько спятила, что наконец четко осознала очевидное — мы все идем на верную смерть. Никто, слышишь, НИКТО не вернется живым из этого похода. А ради чего? Ваше гребаное равновесие отняло все, что мне было дорого. Те ничтожные крохи, которые что-то значили в моей жизни! — мой голос надломился. — Всем вам плевать на других, вы думаете только о себе! О своей власти! О равновесии, которого никогда не было! И даже учитывая то, что вы сделали с миром, Шепфа все равно любит вас больше, чем когда-либо любил меня и мне подобных! Для вас мы — мусор. Так разгребайте тогда все это дерьмо сами.
— Ты не можешь просто уйти, — сказал Люцифер, чуть убавив пыл. Не то понимающий меня, не то сбитый с толку моей яростной бравадой.
— Серьезно? — я рассмеялась в лицо демону. — Ты собираешься остановить меня?! Зачем я здесь? Я все потеряла за ваши идеалы! Свободу! — крикнула я, разрывая рукава, скрывающие чертову ленту и руны. — Единственного, мать твою, друга! Даже себя саму! Ради чего, Люцифер? Ради чего они все погибли? Ханиэль, Моника, Донни? Макс?! За то, чтобы вы, ублюдки, продолжали бить пяткой в грудь в попытках доказать, кто более важный гость на вашем балу лицемерия?!
— Все верно! Убей их! Они должны поплатиться за то, что сделали с тобой! — голос в голове злорадствовал. Он менялся, переливался, меняя тембр, разбивался на десятки эхо, что звучали россыпью знакомых голосов. Я слышала среди них Ламию, Шона, папу, Макса, Мальбонте и даже чертового Патрика, убившего меня там, на Земле. Сливаясь воедино и снова разлетаясь на осколки, голоса обретали собственный разум, как будто часть меня, согласная с ними, откалывалась от целостного «Я» и готовилась силой взять главенство. Вокруг нас разыгрывался ветер. Как пес, ждущий команды к атаке, он нервно перекатывал вокруг нас клубы желтого тумана. Трепал волосы и поднимал пыль, мешающую и без того дерьмовому обзору.
Неуправляемый поток ругательств рвался из меня с причитаниями и обвинениями, словно внутри прорвало плотину. Я хотела, чтобы слова превращались в пули и пронзали сердца обступивших меня бессмертных. Чтобы они прочувствовали сполна, чего мне стоила чужая война. Прерывая этот поток, в воздухе мелькнула татуированная рука. Хлопок. Щека вспыхнула от звонкой, отрезвляющей пощечины, достаточно сильной, чтобы голову завернуло на бок. Я замолкла и подняла на Люцифера расширенные от шока глаза.
— Мир не сошелся на тебе клином, — со сдерживаемой злостью в глазах, но четко и твердо начал Люцифер, кажется не меньше всех остальных удивленный тем, что ударил меня по лицу. — Не только ты теряешь близких в этой войне! Мы не имеем права остановиться сейчас, когда полпути уже пройдено. Ты можешь уйти, но тогда все эти смерти будут напрасны, ведь, если мы не получим кристалл Тьмы, Мальбонте уничтожит все, и никто не сможет ничего с этим сделать. Миллионы таких же неудачников, как мы, которые не в силах ничего изменить, примкнут к нему или будут убиты. Если ты действительно хочешь искупить свою вину, ты пройдешь этот путь до конца. Даже если сдохнуть хочется больше.
Я с минуту смотрела на Люцифера, переваривала услышанное и подбирала слова, напрочь забыв обо всех остальных. И даже голоса стихли, вновь превратившись в отдаленное неразборчивое гудение.
— Я раньше завидовала вам, — начала я, не без труда взяв голос под контроль. — Да, признаюсь честно, до скрежета зубовного завидовала. Я не понимала, почему, за что создатель полюбил вас больше? За что мы впали в немилость, что к нам относятся хуже, чем к животным? А теперь по иронии судьбы, именно от меня, чистилищной твари, жаждущей крови до потемнения рассудка, зависит исход вашей войны. ВАШЕЙ войны! А что получу Я?
Люцифер молчал. Я видела в его глазах попытки найти подходящие слова, но их не было. В кармане горел черный металлический клык. Когда я выбралась из-под толщи песка в долине Войны, каким-то неизвестным образом, кулон Макса оказался зажатым в моей ладони. Я сунула руку в карман, крепко сжав его в кулаке, словно в нем хранилась часть энергии Фолла. Глаза защипало от подступивших слез, которые я сдерживала из последних сил, но несколько предательских слезинок все же скатились по щекам и сорвались с подбородка. Без Макса я стала неуправляемой. Почти дикой. Он был моей дамбой, что могла сдерживать накопившийся гнев. Волнорезом, что мог рассечь и рассеять эмоциональные цунами. Тем самым старшим братом из клишированных молодежных фильмов, что мог отвесить подзатыльник и прижать к груди, как ребенка. Я так редко позволяла ему быть мне другом, воспринимая его лишь, как члена стаи. И мне невыносимо больно и стыдно осознавать это только тогда, когда его не стало.
— Что получу я? — повторила я, уже не пытаясь контролировать голос.
Люцифер молчал. Все молчали. Я чувствовала себя раздавленной. Словно на меня наступили и втаптывали в землю, как окурок. Еще никогда я не хотела сбежать больше, чем сейчас. Даже на Земле, скрываясь от Аши, я бежала во имя спасения собственной жизни. Сейчас мне хотелось сбежать от всего мира. И от самой себя. Я не хотела иметь ничего общего ни с ангелами, ни с демонами, ни с полукровками, ни, черт возьми, с людьми. Я жаждала покоя и тишины в собственной голове. Но даже там меня постоянно преследовали. Затянутая в воронку леденящего отчаяния, я даже не шелохнулась, когда руки снова обожгло пронзающей болью.
—Пять, — тихо сказал Люцифер, опустив взгляд алых глаз на мои руки.
Я лишь сильнее сжала челюсти, уронив еще одну горячую слезу. Продолжая в упор смотреть на Люцифера, я знала, что ответа не последует, как вдруг послышались шорохи.
— Слышите?
Все принялись хаотично крутить головами, прислушиваясь к окружающей мгле. Они не слышали. С учетом того, насколько туман приглушал мои животные слух и обоняние, они уже достаточно близко, кто бы это ни был. Буквально на границе моего зрительного восприятия, но не показываясь воочию. Я не могла ни учуять их, ни увидеть. Лишь слышала, как копошатся сотни лап. Не очень большие. Но много. Вывод складывался, как пазл, рождая примерную картину того, с чем нам придется столкнуться.
— Смотрите, — Лилу взвизгнула, указав пальцем на показавшуюся из тумана тварь.
Похожая на здоровенную лысую крысу с шиповатым хвостом и коричневыми заостренными зубами, она смотрела на нас не моргая. Лишь полуметровые усы дрожали, улавливая, сканируя наши ауры. Красные глаза без зрачков светились во мгле, как лампочки лазерной указки, окрашивая красноватым светом мглу вокруг уродливой морды. Моя спина покрылась холодным потом. Здоровая. Со среднюю собаку. Даже обычные земные крысы опасны своим количеством. Разносчики заразы, вредители, вестники всадницы.
— Как символично, — вырвалось у меня.
— Что? — переспросил все еще стоящий рядом Люцифер.
— Чума знает, что мы здесь, — с уверенностью сказала я, заглядывая в глаза крысы.
Кемуэль выхватил из-за спины лук и с поразительной скоростью прицелился и выпустил в крысу ангельскую стрелу. Та глухо воткнулась в песок в паре сантиметров от ловко увернувшейся твари. Крыса издала злобное шипение и скрылась во мгле. Туман вдруг загудел, зашипел и завибрировал. Словно нечто живое, пропитанное злобой на незнакомцев, потревоживших его покой. Тут и там вспыхивали красные огоньки глаз.
— Чистилище — это сущность. Темная и прожорливая, — эхо моих собственных слов в какофонии других голосов, гонгом ударило в виски.
Я почувствовала сквозь подошвы нарастающую вибрацию, похожую на приближающийся поезд метро. Взглянув мельком на все еще связанных между собой бессмертных, я резко выхватила кинжал и рванула вперед. В это же мгновение земля затряслась, словно сейчас разверзнется внезапно пробудившимся вулканом. Топот сотен крысиных лап зазвучал, как приближающееся землетрясение. Явно уловив мысль, то же самое сделали Люцифер и Энди. В сотые доли секунд, пока одна за одной крысы хлынули живым потоком из зубов и когтей, нам удалось разрезать веревки, урвав шанс на спасение. Мы одновременно взмыли в воздух. Люцифера одна из тварей успела ухватить за щиколотку. Вскрикнув от боли, он выбросил вниз поток алого пламени. Запах жженой плоти ударил в ноздри, настолько яркий и удушающий, что даже туману его было не заглушить. Несколько крыс, топчущихся друг по другу пронзительно завизжали, разбегаясь в стороны. На их место тут же налетели другие. Как живое озеро из когтистых и зубастых тел. Стоит бросить камень, вода расступится на мгновение, но быстро вернется на свое место.
— Что нам делать? — прокричала Мими.
Демонесса тяжело дышала от страха и усталости. Мы не ели и не спали нормально с тех пор, как оказались в Чистилище. Вынуждены были постоянно тратить энергию, защищаясь. Мы не знаем, точнее не видим куда лететь. Каждый раз, когда мне казалось, что ситуация, как никогда, дерьмовая, высшие силы спешили мне доказать, насколько я ошибаюсь. За спиной послышался пронзительный крик Лилу. Блондинка держала за руки Рагуила. Крысы скопились под зазевавшимся в панике ангелом, образовав живой пригорок и, достигнув нужной высоты просто допрыгнули. Несколько тварей вцепились в ноги и крылья бедолаги, остервенело пытаясь вырвать кусок плоти. Рагуил кричал от боли, пытался подтянуться. Лилу не хватало сил поднять мощную мужскую тушу выше. Ей на помощь мгновенно подоспели Мирабел и Энди. Кемуэль притянул Лилу к себе, уводя выше, дальше от опасности. Люцифер обрушивал на крыс водопады пламени, что ненадолго помогало, но вряд ли спасло бы наши задницы. Ангелы принялись отстреливать их из луков. Я вынула все, что только можно было использовать, как оружие, начав с россыпи острых металлических звездочек. Подняв шквалистый ветер, я отправила на тварей рассекающий плоть и кости град.
— Бесполезно! — крикнула я, глядя, как пространство снова заполняется крысами, топчущимися по трупам сородичей. — Нужно искать укрытие.
— Лилу, где карты? — крикнул Дино.
Напуганная и растерянная Лилу схватилась за одежду там, где до этого была сумка с ее драгоценными книгами и снадобьями. Но на месте ее не оказалось. С паникой в глазах, ангел принялась высматривать нечто внизу, в море копошащихся тварей. И не видела.
Я просканировала поверхность под собой, на сколько хватало возможности что-либо разглядеть и заметила что-то похожее на ремешок.
— Там! — воскликнула я, собираясь добраться до сумки, но резко остановилась.
— Саммерс! — рявкнул Люцифер, схватив меня за крыло. — Ты вроде уйти собиралась, а не с собой покончить.
— Ты или предлагай альтернативы, или заткнись! — парировала я, посмотрев демону в глаза.
В эту секунду мимо меня пронеслась стрела, сверкнув золотым отблеском. Мирабел обвязал золотой веревкой древко стрелы и отправил ее прямо в сумку Лилу. Я схватилась за веревку обеими руками и принялась тянуть. Вытащить сумку из-под кучи копошащихся тел оказалось непросто. К тому же стрела Мирабел пронзила насквозь одну крысу, и теперь та создавала дополнительные сложности.
— Тяни! — выкрикнула я, когда пожирающие мертвого сородича крысы резко дернули веревку, утянув меня на несколько метров вниз. Дино и Мирабел подоспели вовремя.
Получив сумку, Лилу тут же принялась рыться в ней в поисках нужного пергамента, тихо ругаясь себе под нос, сетуя на разбитые пузырьки с зельями.
— Нет времени, — выпалил Энди. — Давайте просто улетим отсюда. Есть шанс, что сможем оторваться.
Люцифер переглянулся с нами и кивнул.
— Держитесь рядом. Не выпускайте никого из виду.
Мы летели в неизвестном направлении, наивно пологая, что крысы просто оставят нас в покое. Не тут-то было. Земля под нами кишмя кишела этими тварями. Не сбавляя темпа, они просто следовали за нами, ожидая, пока наши силы иссякнут. Видимо об этом они знали наверняка. Голоса возвращались. Отдаленное, раздражающее гудение медленно нарастало.
— Что это за звук? — голос Энди сел от количества смога, которое он вдохнул впопыхах. Собственно, у остальных наверняка был такой же.
Я вдруг поняла, что гудение не было голосами у меня в голове. Звук был реальный. И приближался. Или же мы к чему-то приближались. Гул нарастал, расширялся, захватывая в себя окутанное мглой пространство. Туман, казалось, тоже начал вибрировать. Как стрекот насекомых.
— Твою… мать… — осознание взорвалось в голове, как сверхновая. — Ищите укрытие! Любое!
— В чем дело? — спросил Дино.
Все принялись остервенело крутить головами по сторонам.
— Быстро! — рявкнула я, но было поздно.
Из тумана в зону нашего зрительного восприятия ворвались огромные насекомые, отдаленно напоминающие саранчу. Какофония из щелканья челюстей и жужжания крыльев, заполнила собой все пространство далеко за пределами тумана.
— Ох ты ж… — воскликнул Энди и рванул вперед.
Я и забыла, какой быстрый этот засранец. Насекомые тем временем нагоняли нас. Особенно шустрые особи уже предпринимали попытки напасть. Я сбросила нескольких с себя. Каждая мышца содрогалась от отвращения. Я никогда не страдала инсектофобией, но в данном положении дел это было абсолютно оправдано. Ярко красные сдвоенные жала не внушали никакого доверия. Собственно, как и все остальные части тела этих тварей. Я рванула следом за Энди, выкладываясь на полную, чтобы не отстать. Остальные тоже старались держаться на расстоянии видимости, но насекомые, быстро заполняющие пространство, явно были намерены нас разделить. Первой из виду пропала Лилу. Сквозь мглу донесся крик ужаса и боли. Дино, летящий чуть позади, резко развернулся, столкнувшись с Мими, и рванул назад. Чувство самосохранения вопило во мне, как сирена воздушной тревоги, когда я сделала резкий крен на уровень ниже, чтобы не врезаться в Мирабел и полетела за ангелом.
Я пыталась выхватить из отравленного воздуха, хоть одну молекулу запаха, что указала бы мне направление, но пришлось полностью уповать на интуицию. И она привела меня к Лилу. Ангел жалась к каменной стене, швыряя в монстров пузырьки с какими-то зельями, что взрывались, как пороховые заряды. Сильное магическое эхо от них оглушало меня окончательно, запирая в вакуум искаженного восприятия. Влажный алый блеск покрывал крылья и тело Лилу. Одежда разорвана. Ангел отчаянно сражалась за жизнь.
— Ох, и повезло же тебе, — сказала я больше сама себе нежели ей, отчаянно желая оставить блондинку подыхать, если бы не чертовы книги, написанные чертовыми древними загогулинами, которые может перевести только она.
Подняв небольшой вихрь, я очистила себе подход к Лилу и, вытащив свои парные клинки, принялась отбивать атаку крыс и насекомых, временами прикрывая собой крылатую ведьму, пока та мешала свои порошки. Свозь мглу виднелись вспышки энергии. Где-то относительно недалеко, остальные тоже оттягивают свою кончину, прибегая к помощи способностей.
Огненный шар врезался в землю, всего в паре метров от нас, когда крысы оттеснили нас дальше, загоняя в угол. Я прикрыла лицо рукой, защищаясь от жара. Люцифер приземлился рядом. Татуированная кожа демона исходилась едкой серной испариной. Алое пламя все еще облизывало руки до самых плеч.
Резкое появление Дино чуть было не стоило ему жизни. Я полосонула клинком по груди ангела, действуя чисто на рефлексах. Он удивленно отшатнулся, но как будто и не обратил внимания на рану.
— Сюда, — поманил он нас за собой.
Дважды предлагать не пришлось. Мы быстро пятились вслед за Дино, продолжая отбиваться.
— Где остальные? Где Мими? — спросил Люцифер, перекрикивая визг крыс, ставших жертвами огня.
— Не знаю.
Дино завернул за угол каменного строения, природу которого понять в тумане и суматохе не представлялось возможным.
— Здесь! Помогите мне! — ангел уперся обеими руками в тяжелую каменную дверь. Подав Люциферу команду прикрыть нас, я повторила за Дино. С воплями сопротивления петли все же поддались. Дверь приоткрылась внутрь, впуская клубы желтого тумана внутрь. Он пополз по полу, жадно пожирая пространство.
Вспышки пламени Люцифера привели к нам остальных. На границе восприятия я увидела Мирабел и Кемуэля, несущих на своих плечах неподвижное тело Рагуила. Расчищая им путь, впереди летела Мими и виртуозно рассекала воздух узким лезвием своего меча.
— Давайте! — кричал Дино, наседая на дверь уже с внутренней стороны.
Всего пара мгновений решила судьбу ангелов и Мими. Они кубарем ввалились в помещение, прокатившись по полу, аккурат в ту же самую секунду, когда мы закрыли дверь. Пара тварей, успевших влететь в проем, бесновались под каменными сводами и яростно стрекотали, призывая сородичей. Мирабел и Кемуэль быстро решили проблему с помощью стрел. Насекомые почти синхронно рухнули на пол, подняв клубы многовековой пыли. Я видела, как ауру Люцифера окрасило переливами облегчения, когда он увидел, что демонесса цела.
Желтый туман полз по полу, скрывая все, что находилось ниже наших колен, не успев захватить собой все пространство за короткое время, пока дверь была открыта. Я слышала, как крысы скребут когтями и зубами двери. Как бьются в стены насекомые, желая пробиться внутрь.
— Мы спасены, — с отдышкой сказал Мирабел.
— Мы в ловушке, — обреченно сказала Мими, посмотрев в глаза Люцифера, а затем в мои.
— Рано или поздно они должны уйти, — в голосе Лилу звучала мольба, словно она спрашивала, надеясь услышать утешительный ответ.
К моему собственному удивлению я разразилась смехом. Жутким, отчаянным, как смеются, предвкушая предсмертную агонию. Смех разбивался на эхо под каменными сводами, усиливая эффект. Мое тело и разум сходили с ума. Руны горели под кожей, как и клеймо Мальбонте на шее. Они тянули из меня силы, как паразиты, собираясь иссушить меня до состояния, в котором порыв ветра развеет по миру то, что от меня останется. В голове бесновались сумбурные мысли, и я уже не была уверена в том, что они принадлежат мне. Под ребрами образовался ком подавленной энергии, вбирающий в себя последние попытки уверить себя в том, что у нас есть шанс вернуться.
— Что смешного? — ощетинился Мирабел.
Ничего ему не ответив, все еще издевательски хохоча, я прошла вглубь окутанного полумраком помещения.
— Серьезно? — выпалила я, оглядевшись. — Церковь?
Растерянно взглянув на меня, остальные стали осматривать место нашего вероятного погребения.
— Разве не романтично сдохнуть в церкви на дне Чистилища? — хохотнула я, проведя кончиками пальцев по покрытой толстым слоем пыли статуе Девы Марии. Точнее, по ее изощренной чистилищной версии. Мерзкая, уродливая тварь, лишь отдаленно напоминающая человека, костлявыми руками держала сверток с таким же уродливым выродком. Он тянул когтистые ручонки к лицу матери. Резьба была настолько искусна, что казалось складки ее одежды вот-вот качнутся от гуляющего сквозняка, а воздух разорвется детским плачем.
Я села на пол с противоположной стороны от статуи, прислонившись спиной к стене. В пол уха я слушала, как остальные пытались придумать, как выбраться, но стоящего варианта, предсказуемо, не находили. Сквозь толщу стен все еще был слышен скрежет крошащих камень зубов. Насекомые продолжали бомбардировать наше убежище, используя собственные тела, как снаряды. Они не оставят нас в покое. В этом я была абсолютно уверена. Изнутри меня пожирало такое глубокое отчаяние, что я чувствовала себя мухой в смоле. Нам не выбраться.
Я прислонилась затылком к холодному камню стены, упиваясь напоследок своим отчаянием. В немом диалоге с образом Макса в голове я ненавидела всю вселенную за происходящее. Призрак Фолла, поселившийся в моей памяти смотрел на меня как-то сочувственно, извиняясь. Я бы очень хотела обнять его, но призрак растворился, напомнив о том, что последний бессмертный, которому было действительно не наплевать, больше никогда не подшутит надо мной, не зашьет полученную в очередной драке рану и не пообещает, что все будет хорошо. Задыхаясь горьким, как сажа осознанием, я все же расплакалась. Проглатывая подступающие рыдания, чтобы не привлечь ненужного внимания, справиться с потоком горячих слез я так и не смогла.
— Какое жалкое зрелище, — прозвучало у меня в голове. — И ты последняя надежда Небес? У вселенной извращенное чувство юмора.
Фраза, брошенная с издевкой моим собственным подсознанием, неприятно ужалила остатки самомнения. Но, если раньше я бы парировала подобный выпад, а может и вскрыла бы наглецу, сказавшему подобное, брюхо до самой глотки, то сейчас я просто сокрушенно улыбнулась в пустоту. Я продолжала, как прикованная, смотреть на статую. Что-то в ней вызывало во мне необъяснимый трепет.
— Ему даже не пришлось стараться, — продолжал голос, уже четкий и ясный. Женский. — Буревестник не смог даже услышать зов падших, так о каком исполнении пророчества вообще может идти речь.
Эхо надменного смеха, слышное только мне пронеслось под сводами. Я всматривалась в лицо статуи, пока та не повернула ко мне лицо. Каменные веки опустились и поднялись, явив пустые, наполненные непроглядной тьмой глазницы. Я вскочила на ноги, чтобы предупредить остальных, но обнаружила, что они замерли. Точнее, пространство вокруг них стало вязким и тягучим, как и время. Я почувствовала себя внутри незримого пузыря, только внутри которого время все еще текло, как обычно. А может наоборот? Может внутри время многократно ускорилось, а за его пределами бессмертные все еще спорят о том, как выбраться из церкви?
Статуя пошевелилась. Медленно, словно разминала суставы, спустилась с постамента. Желтый туман завихрился, окутывая Деву в плотный кокон, после чего, рассеявшись, явил женщину. Она была высокая и худая, с болезненно бледной кожей и впалыми щеками на угловатом лице. Обманчиво хрупкая фигура была окутана аурой невообразимого могущества. И только черные глаза остались неизменными. Чума. Из всех мест мы выбрали именно то место, где встретимся с ней лицом к лицу. С остальными всадниками нам приходилось видеться по их пожеланию. В том, что бледная мать всех эпидемий будет рада нашему визиту, меня терзали сильные сомнения.
— А ты еще ничтожнее, чем мне описал брат. Что в тебе увидела Война? — улыбка так натянула полупрозрачную кожу Чумы, что мне казалось та вот-вот должна порваться, как ветхий пергамент. Она брезгливо осмотрела меня с ног до головы.
Я чувствовала, как на меня давит ее присутствие, как покидают тело последние силы.
— Зачем ты пришла? — неожиданно спросила Чума.
— Нам нужно попасть в Колыбель.
Чума рассмеялась. Открыто и задорно, словно никогда не слышала ничего забавнее.
— Не-е-ет, — протянула всадница, — зачем ТЫ сюда пришла.
— У меня не было выбора, — бросила я.
— Вот, — кивнула Чума, — в очередной раз за вас все решили. В прошлый раз, когда вы подумали, что от вас что-то зависит, вас перебили, как скот. Книга Бытия гласит, что нужная душа всегда окажется в нужном месте, в нужное время. Знал бы Он, что вселенная пришлет ТЕБЯ, то наверняка бы даже не шелохнулся.
— Кто Он, — спросила я, вглядываясь в необъятную тьму.
— Бедное, глупое, ничтожное дитя, — в голосе Чумы слышалось презрение и жалось одновременно. Кажется, похожие чувства испытывают к бездомным. Отбросам общества, которые в свое время сделали недостаточно, чтобы жить, как люди. То ли по глупости, то ли от лени и безразличия. — Я чувствую, что прошлое взывает к тебе, но ты не слышишь его. Как слепой щенок, ты просто бредешь, куда позовут и сама не веришь в положительный исход своей миссии. При таком отношении, ты точно погибнешь. Как остальные.
— Я не, — я не успела закончить фразу. Чума выбросила руку вперед и сжала кулак. Я почувствовала невидимые ледяные пальцы, сжавшие горло мертвой хваткой. Незримая сила, притянула меня к всаднице.
— Знаешь, за что я ненавижу ваш мир? — спросила Чума. Лица коснулось ее ледяное дыхание, растворяющее мою энергию, как ядовитые пары. — За вашу беспросветную глупость. Ни ангелам, ни демонам, ни тем более людям, не нужна истина. Потому что истина непоколебима, независимо от вашего к ней отношения. Вам нужна «правда». Та, которую вы сами для себя выберете и будете восхвалять до потери пульса. Посмотри хотя бы меня, — Чума обвела головой круг, демонстрируя окружающее пространство, словно считала себя его неотъемлемой частью. — Болезни уродливы. Но они несут очищение. Люди уповали на милость создателя, хотя это именно я несла очищение на Землю. Отбирала, правда, не по количеству прочитанных за обедом молитв. А что сделал Он? Дал им то, что они так хотели. Веру в «свою» правду.
Чума игриво пожала тонкими плечами и продолжила, явно наслаждаясь тем, как я хрипела, сражаясь за глоток воздуха.
— Ты потеряла все, так и не увидев ничего дальше собственного носа. Две свои жизни шла к тому, чтобы оказаться здесь. Ради того, чтобы с позором сдохнуть, как все твои жалкие сородичи. Кто бы подумал, что некогда великая и непобедимая адская стража явится ко мне в таком убогом воплощении. Ты была рождена, чтобы исполнить пророчество и выровнять весы слепой Немезиды, но что в итоге? Ты — буревестник. Ты должна видеть истину. Но почему-то тоже слепо идешь за чужой правдой. Грустно и отвратительно.
Чума отшвырнула меня в стену, как мусор. Рухнув мешком на пол, я истошно кашляла, держась за горло. Скудные остатки воздуха вышибло ударом о стену. Чума развернулась ко мне спиной и направилась назад, к постаменту. Обернувшись через плечо, она сказала, брезгливо сморщив нос:
— Равновесие в безопасности. Зло уже заведомо победило. Потому что его не видно за белыми простынями.
Последние слова чумы перед тем, как она исчезла, растворившись в сером мраморе, легли на меня бетонной плитой. Я смотрела в каменные черты, где-то глубоко внутри желая сказать ей, что она не права, что живущий во мне дух Андраса способен вернуть былую славу и уважение гончим и церберам. Но правда в том, что я сама этого не хотела. Я не видела в этом никакого смысла. Гончих мало. Элитные псарня Войны и несколько мелких стай, разбросанных по преисподней, едва ли возродят былое величие Ада. А церберов, возможно, и в помине больше нет. Вместе с обликом Чумы растворилось и ее влияние на пространство. Течение времени снова выровнялось по всей церкви. Наша братия все так же разглагольствовала о путях отхода. Которых не было.
Однако, чем больше я сталкивалась с хозяевами Чистилища, тем больше противоречивых вопросов гудели в голове. Зла не видно за белыми простынями. Что она имела в виду? Ангелы что-то знают? Или их влияние на равновесие — это не торжество добра над злом? Истина и правда. Правда и истина. Где их искать и как отличить друг от друга? Я снова посмотрела на свои руки. Те руны, что были новее, слегка светились, переходя в градиент к совсем черным, от локтей к самым запястьям. Прошлое взывает ко мне. То, что я его не слышу, играет на руки тому, кто не хочет равновесия и торжества справедливости. Но Мальбонте же хочет? Тогда что, антигерой выходит не он?
— Услышь зов падших, — едва слышное эхо прозвучало поверх гудения голосов.
Падшие. Бессмертные, отказавшиеся от вечности. Ламия бежала на землю, спасая дитя. Кровь рожденного на земле демона. Она несет в себе историю. Спрятанную между звеньями ДНК, которую сможет прочитать лишь тот, в чьих жилах она несется. Тот, кто пронес эту историю с тех времен. Меня осенило. Книга, растворившаяся от моего прикосновения в адском архиве. Трактат о первой небесной войне. Почувствовав кровь падшего, он не исчез. Он впитался, слился с моей энергией. И это он говорит со мной. Все эти голоса, это не агония погибающего разума. Это зов. И в этот момент меня осенило еще кое-что.
— Уныние, — сказала я вслух.
Разговоры стихли. Все посмотрели на меня, недоумевая.
— Приготовьтесь открыть дверь, — сказала я, громко и четко.
— Ты с ума сошла? — воскликнула Мими.
Я лишь многозначительно улыбнулась демонице и достала из ножен кинжал. Металл свистнул в воздухе, вызвав немедленную реакцию ангелов. Они с завидной скоростью встали в боевые стойки, готовые отражать атаки ополоумевшего отродья Чистилища. Наслаждаясь их замешательством, я крутонула кинжал в руке, разворачивая, и воткнула себе под ключицу по самую рукоять. Своды церкви наполнил мой крик. Оцепеневшие бессмертные наблюдали за происходящим с квадратными глазами. Вытащив лезвие, я просунула пальцы в рану, чувствуя, как она уже пытается затянуться. Я шипела от боли, пробираясь сквозь собственную плоть, пока кончики пальцев не нащупали то, что нужно. Вскрикнув еще раз, я вытащила пульсирующий энергией талисман. Тело било мелкой дрожью. Тяжело дыша, я посмотрела на каждого по отдельности и бросила стоящему ближе всего Энди окровавленный камень.
— Верни это Абаддон, если я все-таки сдохну, — сквозь боль затягивающейся раны улыбнулась я.
— Что это? — недоуменно спросила стоящая рядом Мими.
— Талисман, подавляющий энергию трансформаций, — ответил Люцифер, переводя взгляд с камня, на меня. В красных глазах мелькнуло осознание. Улыбнувшись Люциферу, я перевела взгляд на Дино и сняла с пальца кольцо. Да будет буря.
— А теперь приготовьтесь открыть чертову дверь, — сказала я, снимая куртку и топ. Затем быстро избавилась от остальной одежды. Не задавая лишних вопросов, мужчины рассредоточились с обеих сторон от входа в церковь.
Ангелы отводили глаза, не желая смотреть на обнаженное тело демона. В отличие от бесцеремонных демонов и не менее бесцеремонного непризнанного. Дино сверлил взглядом дверь, напрягшись каждой мышцей. Со стороны могло казаться, что он готов приложить все силы, чтобы быстро открыть и закрыть обратно тяжелые двери, но я-то видела, как дрогнула цитрусовая прохлада его ауры. Кости уже тянуло от предвкушения. Когти и зубы норовили вытянутся во всю длину, но я сдерживала их насколько хватало воли. Внутренний зверь бесновался внутри, требуя долгожданной свободы. Рано.
— Узнаю, что мерял мое белье, глотку вскрою, — подмигнула я Люциферу, после чего скомандовала, — Давайте!
Петли жалобно взвыли. Ангелы Мирабел с одной стороны и пестрая троица из Дино, Люцифера и Энди, одновременно потянули на себя двери.
Я разбежалась и выскочила в образовавшуюся щель, трансформируясь на лету. Болезненные метаморфозы захлестнули все тело вспышками ослепляющей боли. Кости растягивались, видоизменяя суставы и сухожилия. Кожа покрывалась черной жесткой шерстью. Крик превращался в неистовый звериный рев. Позвоночник разрывался, собираясь снова. Из изогнутого хребта вытягивались три шейных отдела. Разум единый и расколотый одновременно, разделялся на три живущие во мне сущности. Три разума. Три призмы восприятия. Три зубастые пасти, готовые рвать все, что поимеет глупость оказаться в зоне досягаемости.
Со дня моей смерти, я трансформировалась лишь однажды. Да и при жизни не слишком жаловала этот процесс. Однако в этот момент я почувствовала прилив небывалой мощи. Тело переполняла радость. Простая, незамысловатая. Словно я обрела то, что мне так было нужно. Слилась с подавляемым зверем и, наконец, обрела свободу.
— Признай свое естество.
Я приземлилась на четыре лапы. Поиграв бугрящимися под шкурой мышцами, я ощутила дрожь предвкушения в каждой клеточке тела. Крысы сначала разбежались, образовав вокруг меня кольцо пустого пространства. Они принюхивались, оценивали меня, как врага. Сотни носов тянули воздух, шевелили усами, щупая мою ауру, после чего одновременно сорвались с места, сверкая красными глазами и разинув пасти.
Ощущать себя на четвереньках было странно и одновременно будоражило. Мощное массивное тело жаждало хорошенько размять мышцы, видимо, после многолетнего заточения в человеческой полутораметровой ипостаси. Я перехватывала крыс на лету, расшвыривая в стороны. Все три головы с необъяснимой, потрясающей слаженностью перекусывали позвоночники, рвали шкуры и дробили черепа бесчисленных тварей. Воздух вокруг содрогался от предсмертных визгов хруста костей, а туман, казалось, вскоре тоже должен был окраситься кровавыми переливами. Крыс было бесчисленное множество. Тысячи зубов вонзались в мою шкуру, вгрызались в лапы, пытаясь выбить меня из равновесия. Некоторые взбирались на спину, и кусали за уши. Пытались вонзить в глаза острые когти. Поглощенная зубастыми тушками, как зыбучими песками, я продолжала неистово сражаться за жизнь, в голове повторяя лишь мантру:
— Хрен вам во весь лоб, а не моя кончина! Не здесь! Не сейчас! И не так!
Я потеряла счет времени, как и счет количеству истерзанных крысиных трупов, втоптанных в песок мощными лапами. Кровь, льющаяся из ран заливала глаза и нос, оставляя меня лишь с беснующейся яростью в качестве основного ориентира. Вскоре лапы начали дрожать от перенапряжения. Челюсти сводило. Языки выпадали, роняя на песок капли вязкой кровавой слюны. Но я продолжала истреблять вредителей, переполненная до самых краев уверенностью в том, что выберусь из Чистилища живьем. Вопреки всему. На зло Шепфа, вселенной и судьбе. В итоге, то ли через несколько минут, то ли через несколько лет, понять я уже не могла, мне удалось. Я справилась. Когда крысы перестали вгрызаться в плоть, мной овладела практически детская беззаветная радость. Хоть тело было изнеможено настолько, что я не могла даже похвастаться уверенностьюв том, что у меня хватит сил вернуть человеческий вид.
Силы, поддерживающие меня в форме трехглавого стража преисподней, испарялись, как вода на раскаленных камнях. Я еле волокла себя обратно к церкви, едва удерживаясь в сознании. Рваные раны по всему телу выли, заставляли тихо стонать от боли, сражаясь за каждый шаг. Обратная трансформация шла сложнее из-за недостатка живой энергии. Правая нога запаздывала и выглядела несоизмеримо больше другой. Спина выгнулась в неестественном изгибе. Позвонки нехотя, со скрипом, медленно вставали на место. Потрепанные крылья безвольно тянулись по земле. Вся в грязи, крови и ошметках, наверняка больше похожая на типичный экспонат цирка уродов, я ползла к церкви, как прокаженный, ищущий последнее утешение перед смертью. Руны уже приносили неимоверные страдания. К этой боли нельзя было привыкнуть. Она вгрызалась в кости, утихая лишь перед получением новой печати, чтобы обрушиться на меня с новой силой. Шесть печатей Чистилища красовались на моих руках, символизируя скорое окончание нашего пути. Что бы это ни значило.
К моменту, когда я добралась до стены, прислонившись лбом к холодному камню, остальные, видимо, подумали, что стало достаточно тихо, чтобы высунуться и оценить обстановку. Я только слышала, как застонали каменные петли, но ничего не видела. Перед глазами плясали красные пятна. Голова раскалывалась, как от рева корабельной сирены. Я тяжело дышала, жадно хватая воздух, но не смогла справиться со спазмами в желудке. Меня вырвало крысиной кровью вперемешку с желудочными соками. Рвало обильно, словно я вдоволь напилась этой мерзости. От отвращения волосы на затылке поднялись дыбом. По спине пронесся табун неприятных мурашек. Все тело било крупной дрожью.
Вдруг я почувствовала прикосновение чего-то теплого. Вытерев тыльной стороной ладони тягучую кровавую слюну, больше размазав ее по лицу, я подняла голову. Дино стоял рядом, отгородив меня собой от взглядов остальных. Теплым прикосновением оказалась накинутая на меня куртка. Ангел сочувственно смотрел на меня сверху вниз, поглаживая по спине. Легкое воздействие его энергии, впервые не на разум, а на тело, помогало справиться с тошнотой. Я поблагодарила ангела коротким кивком, боясь, что снова спровоцирую рвоту, если попытаюсь заговорить. Его куртка на мне была до середины бедра. Я запахнулась получше, скрывая изуродованное ранами тело, пока те нехотя затягивались и побрела обратно в церковь.
Только тогда я заметила, что желтый туман окрашивался коричнево-красными оттенками. Смеркается.
— Нельзя идти дальше, — словно прочитав мои мысли, сказал Дино, когда мы приблизились к остальным. — Нам всем нужно отдохнуть, а Стефани залечить раны.
После недолгой напряженной паузы заговорил Люцифер.
— Останемся здесь, — сказал демон, оглядывая мое все еще дрожащее тело с ног до головы, — а утром двинемся дальше.
— А если эти твари, — начал было истерить Кемуэль, но Мирабел вынудил его замолчать, вскинув руку в характерном жесте.
Ангел смотрел на меня и в глазах его виделась ожесточенная борьба с самим собой. Кажется, мир доблестного стража Цитадели пошатнулся от осознания, что он жив только благодаря моей суицидальной выходке. Наверняка, я последнее создание по эту сторону бытия, которому бы он хотел быть должным за спасение. И тем не менее, былого презрения в серо зеленых глазах я не заметила. Вот что точно можно было считать чудом.
— Закроем дверь и переждем до утра, — сказал ангел, едва заметно кивнув мне, перед тем, как развернуться и исчезнуть в тени церкви.
Я устроилась на полу за статуей, из которой мне явилась Чума, отчасти в надежде, что она появится снова и прояснит хоть что-нибудь. Подтвердит или опровергнет мои догадки, или, может быть, даже наведет на абсолютно другие. Но статуя так и осталась неподвижной. Лишь пустой каменный взгляд на уродливое дитя и больше ничего.
Раны затягивались медленно. Кости и сухожилия срастались еще медленнее, не успев еще до конца восстановиться со стычки с прихлебателями Голода. Каждый вдох причинял боль, вынуждая сжимать челюсти до скрипа. Ни о каком сне речи, конечно же, не шло. Остальным повезло больше. Судя по вздрагивающим энергиям, не спали Лилу, Дино и Люцифер. Несколько часов они не приближались ко мне. Лишь один раз Люцифер предложил воды, но я отказалась. Тело, повинуясь природе, вновь требовало крови, чтобы ускорить процесс регенерации. Здесь, вдали от воздействия Голода, справляться с жаждой оказалось на порядок проще, хотя болезненное жжение в пересохшем горле отнюдь не стало приятнее.
Но мне все-таки удалось найти способ абстрагироваться. Я закрыла глаза и ушла в собственное подсознание. Напоминающее заброшенный замок: тьма, сырость и запустение, как признаки последствий пережитого. Страх, отчаяние, злоба. Все это превратило меня в тень самой себя. Фантом. Никому не нужная старинная ваза, умеющая вновь и вновь собираться по кускам, если ее разбить, но пустая и бесполезная внутри. Я попыталась материализовать былые воспоминания, чтобы придать хоть какую-то окраску этому унылому склепу, но тщетно. Да, именно склепу. Я воспринимала собственное сознание, как место погребения той меня, которой больше не существовало. Тело еще трепыхалось в предсмертной агонии, условно называемой моей миссией, но на деле я уже смирилась с тем, что кончина моя в итоге будет неизбежна и скоропостижна. Пусть позже. Пусть я еще успею внести свою лепту в исход событий. Но в итоге тьма поглотит меня, не оставив даже праха. Я слегка улыбнулась собственным мыслям. Миссия. Мальбонте хороший стратег. Даже при условии того, что я иду против него, это все равно дает ему очки преимущества. Если мы добудем кристалл, он может попытаться заполучить его. Если нет, то у него в любом случае останется второй. Как ни крути, а я все еще марионетка. Но это уже не было для меня чем-то, что выводило из себя. Чем-то, что не зудело внутри от вопиющей несправедливости по отношению распределения ролей. Былое уныние уже не было властно надо мной. Лишь холодное, как оружейная сталь, смирение. Все произойдет так, как должно произойти. Вселенную не обманешь.
Я отогнала лишние мысли. Уйти в себя и закрыться было необходимо не для того, чтобы заниматься самокопаниями.
— Прошлое взывает к тебе, но ты не слышишь, — пронеслось отдаленное эхо.
Зов. Потерянный меж звеньев ДНК ответ. С каждой полученной печатью, голоса в голове обретали ясность. Кровь предков взывала ко мне голосами каждого, кто так или иначе был причастен к исполнению миссии, с которой я появилась на свет. Я визуализировала свой разум в виде библиотеки. Высоченные стеллажи, забитые под завязку моими мыслями, воспоминаниями и чувствами раскинулись по обе стороны от меня и уходили неведомо куда. Я должна его найти. Трактат о первой небесной войне. Иного способа найти его внутри собственной головы я придумать не смогла. Библиотека моей сущности была такая же мрачная и безжизненная. Запах пыли и пожелтевшей бумаги густо наполнял пространство. Внутри моего сознания пахло затхлостью потерянных столетий. Тех, что канули в ожидании рождения Буревестника. Я бесцельно шагала вдоль узкого прохода. Подошвы ботинок шаркали по пыльному полу, отдаваясь эхом в необъятном для глаза пространстве. Я знала, что искать его бесполезно. Я должна его услышать. Почувствовать. Прислушиваясь к шепоту, собирая голоса, как фрагменты пазла, я следовала за ними, принимая их покровительство, как должное.
Трактат словно нашел меня сам. Мимолетный взгляд вскользь. В жизни это бы назвали нелепой случайностью. Примерно такой же, как тот момент, когда он впервые попал мне в руки. Хотя я уже давно осознала, что случайностью это не было изначально. Я с некоторой опаской коснулась корешка, будто боясь, что он испепелит меня. Но нет. Я взяла книгу, и, открыв, увидела то же самое, что и впервые. Древние непонятные письмена. Кажется, такие же, как те, что переводит Лилу. Услышь зов крови предков, Стефани. Глаза тут бессильны.
***
Я закрыла глаза и сняла все барьеры. Все, что когда-либо было построено в моем разуме для защиты или от любопытства обратилось в прах, превратившись в пустой космос потерянной души. Шепот нарастал. Просачивался в меня сквозь кончики пальцев, быстро заполняя собой все.
Soundtrack: Really Slow Motion — Deadwood
Черная дымка стелилась вокруг, окутывая меня, как нечто живое. Она проникала в легкие, отрезая доступ кислорода, застилала глаза, просачивалась меж оттенков ауры, поглощая меня, уволакивая во тьму минувшего. Вспышки потерянных в веках воспоминаний Андраса заполнили мою голову, как пустой сосуд. Стали моими воспоминаниями. Тяжелые шаги по каменному полу Адского дворца. Звон металлических лат. Рядом, не отставая следовал Абаддон. Глаза демона были преисполнены яростной решительности. За тяжелыми воротами дворца был слышен боевой клич и тяжелый барабанный бой, оповещающий о военной угрозе. Мы с Абаддон вышли из дворца и окинули взглядом легионы готовых к битве демонов. Лучники с полными колчанами смертоносных стрел, передовики с тяжелыми мечами в ножнах за спиной держали в обеих руках цепи, каждая из которых обвивалась вокруг шеи крупной субантры. Слепые зубастые твари перекрикивались между собой, ожидая команды к бою. Мечники. Крылобрцы. Обладатели всевозможных способностей. Гончие. Тысячи демонов были готовы защищать границы преисподней. Тяжелые копья били о землю в такт барабанам.
Повинуясь воле Андраса, я сделала два шага вперед к краю лестницы ведущей к площади перед дворцом, заполненной воинами и громогласно начала заготовленную речь.
— Воины, к моему сожалению нам придется снова, как тысячелетие назад, вступить в войну с Небесами. Небожители, опьяненные алчностью и гордыней решили, что могут решать за нас. Перекраивать наши границы. Контролировать волю и законы смертных. Ставить свою роль в равновесии выше нашей. С этим мы мирились веками. Но сейчас, — голос Андраса стал громче, яростнее, — Цитадель перешла все границы. Они решили, что могут решать будут ли жить наши дети! Будем ли мы иметь право на любовь, опираясь на цвет наших крыльев. И имеем ли мы право на милость Создателя!
Армия разразилась яростным недовольством, прокатившимся раскатами грома по преисподней. Эхо собственного голоса погасло на фоне окутавшей меня тьмы. Я оказалась в пустой темной комнате. Невесомая занавеска колыхалась от ветра из открытого окна. Посреди комнаты лишь детская колыбель, покачивающаяся с еле слышным скрипом. Детский плач в пустоте комнаты казался неестественно громким и нарастал с каждой секундой, больно сдавливая перепонки, словно в одном помещении одновременно плакали десятки младенцев. Я закрывала уши руками, пытаясь хоть немного приглушить эту какофонию и сделала шаг к колыбели, но резко остановилась, заметив мелькнувшую за окном тень. Еще одна мелькнула рядом с кроваткой и плач резко прекратился. Медленно, покачиваясь на легких порывах ветра, в воздухе плыли несколько белых перьев. Я хотела все же заглянуть в колыбель. Интуитивно. Опираясь лишь на глубинные инстинкты. Но резко опешила, когда закрывающие обзор мягкие бортики пропитались густой, почти черной кровью. Напитав до отказа ткань, она полилась на пол, быстро расползаясь темным пятном по полу. Густой металлический запах наполнил комнату почти удушающим смогом. К горлу подкатил ком.
Я резко повернулась, желая отгородиться от сцены с колыбелью и, оступившись, рухнула в знакомую топь. Кладбище костей устилающих землю, которая не в силах впитать всю пролитую кровь, превратилась в болото. Я увязла в нем почти по самые локти. Вот только это были не кости, а изувеченные тела младенцев. Тело охватила дрожь. На грани панической атаки я вскочила на ноги. Снова плач, на сей раз не детский, коснулся слуха. Полупрозрачный, как призрак, образ Ламии истошно рыдал, стоя на коленях над безликой грудой костей.
«Воспоминание Андраса», — констатировала я про себя.
Я не могла противиться обуревающему меня желанию утешить Ламию, что задыхалась от собственных рыданий и проклинала Шепфа, надорванным хриплым голосом. Я положила руку на плечо демонессы, и та подняла на меня покрасневшие глаза.
— И это мы монстры? — лишь спросила она, растворяясь в воздухе.
События сменяли друг друга все быстрее. Все сумбурнее выглядели их обрывки, словно в осколках разбитого зеркала. Гончие, загнанные, как животные, гибли под градом ангельских стрел. Залитые кровью казненных знакомые площади. Цитадель. Эшафоты с повешенными на золотых веревках ангелами. Их казнили за отношения с демонами. Оскверненные по мнению небожителей, их тела безвольно качались на ветру в назидание прочим, внушая страх перед законом неприкосновения, который вот-вот должен был вступить в законную силу. На площади было много ангелов, а на эшафоте на коленях, скованный десятком цепей, стоял Бафомет. Вспышки красно-синих молний, разрывающих свинцовое небо, озаряли площадь.
Снова оказавшись в теле Андраса, я схватила за хрупкое плечо фигуру мальчишки, скрывающегося в толпе ангелов под украденным белым плащом. Маленький сын Бафомета не должен был погибнуть. Это была последняя воля правителя Ада, которую он озвучил перед тем, как дворец был захвачен. Небесные великаны, призванные Шепфа стали непреодолимым препятствием для адского войска, несмотря на всю его мощь. Ад был побежден. Тысячи трупов обоих сторон устилали земли преисподней. Бытие не видело такого кровопролития даже во временя борьбы за равновесие в первой небесной войне. Даже высокопоставленные ангельские чины усомнились в действиях Шепфа, но все, кто посмел перечить его воле, забирало Небытие. Немногие пережившие этот ужас бессмертные предпочли молча склонить головы перед его волей. Только не маленький сын Бафомета, который затаил свою жажду мщения на долгие столетия, пока книга Бытия не явила пророчество о Мальбонте. Вверяя кристаллы Тьмы и Света верховным бессмертным, Шепфа слишком поздно понял, что Сатана до малейших деталей продумал путь, по которому пройдет Буревестник, когда придет время свергнуть Небеса. Сатана и Андрас заговорили брошенную после войны Колыбель Чистилища собственной кровью. «Лишь Буревестник, вобравший последний вдох заклинателя, над окропленным его кровью алтарем исполнит волю рока и освободит Тьму».
Андрас видел, как поглощает душу Сатаны желание свергнуть Небожителей любой ценой. Цербер пытался взывать к здравому смыслу нового правителя Ада. Уговаривал не поддаваться импульсному гневу в вопросах планирования переворота. Андрас был убит архангелами. Вероломно и гнусно. Как животное. Не найдя его беременную жену, архангелы решили сообщить и о ее смерти тоже, побоявшись за свои крылья. Никто тогда не знал, что не в силах изменить уже произошедшее по пророчеству в Книге Бытия, Шепфа сделал все возможное, чтобы сосуд Мальбонте, которого, так или иначе, рок привел на Небеса, принял сторону ангелов. Потомки изгнанных родителей полукровки и падших продолжали нести свою миссию сквозь века, несмотря на все попытки прервать цепь событий, ведущую к исполнению пророчества. Как безликий кукловод, Шепфа ни разу не явил своего лица на главной сцене. Лишь управлял марионетками и перекраивал судьбы, утопив Бытие в крови. Понимал ли он, что созидание престало быть синонимом его имени? Кто знает…
Мальбонте был освобожден. Трактат о падении Небес неумолимо сбывался. Очищающие ливни несли тысячи душ к порогу новой войны. Погибший от руки Уокер Сатана мог стать последним гвоздем в глаз Немезиды, которая бы уже никогда не узнала смысла слова «равновесие». Без заклинателя, кристалл был бы навеки похоронен в Колыбели…
***
Я вскрикнула, вырываясь из окутанного удушающим смогом сознания снова в удручающую реальность. Хватая воздух рваными неровными вздохами, я осмотрела окружающих. Дино, Лилу и Люцифер по-прежнему не спали и обеспокоенно смотрели на меня, рассевшись у небольшого костра, разведенного скорее, как источник света нежели тепла. Лилу, что-то толкла в маленькой ступке, подливая маленькими порциями воду из фляги.
— Это поможет тебе быстрее залечить раны, — ответила Лилу на не озвученный вопрос.
Со сдавленным стоном я поднялась на ноги и перетащила свое бренное тело ближе к костру. Приятное тепло коснулось кожи. А обоняние уловило знакомый запах. Я посмотрела на Дино. Он едва заметно улыбнулся. Молчаливый диалог, подтвердивший, что белоперая ведьма готовила ту самую мазь, которую когда-то мне передал покойный старик Фенцио.
— Пока ты спала, мы работали над переводом той части книги, где сказано, что буревестник и заклинатель должны вместе прочитать заклинание над окропленным кровью алтарем, — сказал Люцифер. Буднично и спокойно, словно речь шла о квартальном отчете.
Я подняла многозначительный взгляд на Лилу. Ангел слегка мне улыбнулась. В ее глазах искрилось блаженное облегчение, почти поющее о том, что скоро все закончится и мы вернемся домой. Конечно, вернемся. Я подавила желание рассказать о видении. Некоторые подозрения одолевали меня куда сильнее.
— До того есть еще одно дело, — сказала я, прозрачно намекнув на седьмую печать.
— Гордыня, — эхом моего внутреннего голоса сказал Дино и кивнул каким-то своим мыслям. — Почему-то мне кажется, что после всего пережитого, получить одну печать будет не так сложно.
— Ты соображаешь с кем мы будем иметь дело? — раздраженным тоном процедила я.
— Смерть, — ответил Люцифер за ангела, — во всех книгах, которые мне приходилось читать в адской библиотеке, Смерть не чета своим сестрам и брату. Да, его могущество не идет ни в какое сравнение с ними, но он стар и мудр. Смерть — это не разрушения. Это смирение и принятие неизбежного. Холодное и ясное сознание, не обремененное тщетностью жизни. Ни смертных, ни бессмертных. Ведь в итоге все мы окажемся в пустоте Небытия. И грех его печати — гордыня.
— После всего, что тебе пришлось пережить и того, что ты сделала для нас всех, — блондинка замолчала на пару секунд, словно подбирала слова, — не думаю, что гордыня является твоим грехом. Я бы хотела извиниться перед тобой за предвзятое отношение. В борьбе за мир цвет крыльев действительно не важен.
Я промолчала, прогнав детали видения в голове еще несколько раз. И наконец картина стала ясна. Словно в темной комнате вдруг включили свет, и силуэты монстров под кроватью, в шкафу и за занавесками оказались всего лишь невзрачными и хорошо знакомыми предметами интерьера. Теперь я понимала все.
