Лабиринты лжи

Дожидаясь, пока я смогу восстановить дыхание, Мальбонте улыбался каким-то своим мыслям. Все шло явно по его плану, что не могло не радовать полукровку. Предвкушение растекалось бензиновым пятном в его ауре, более густой и насыщенной чем обычно. Хотя… Присмотревшись, втянув полные легкие раскаленного воздуха, прислушавшись к биению двух сердец, я поняла, что это я изменилась, а не его энергия. Звуки стали настолько четкими, что мне казалось можно разобрать их на тона, как на волокна. Как и увидеть каждую песчинку, спешащую куда-то под гнетом пустынного ветра. А запахи взрывались тысячами ярчайших оттенков, словно я могла чувствовать каждую молекулу по отдельности. Такие яркие ощущения немного пугали. Одурманенный мозг оказывал протест легким головокружением. — Первое время будет сложно. Твоя мелкая смертная сущность не сразу сможет понять и принять все, на что способен цербер, — проговаривая каждое слово четко и вкрадчиво, понизив голос на два тона, чтобы дать слуху адаптироваться, Мальбонте достал широкий зубатый кинжал из ножен, спрятанных под мантией. Резкий запах гвоздичного масла ударил в ноздри, — но сначала ты пройдешь через оставшиеся стадии боли. Не дав мне времени переварить услышанное, Мальбонте уверенно провел лезвием по предплечью, довольно глубоко утопив его в плоти. Запах крови ослепил меня. Почти, как в день моего первого убийства. Все обонятельные сенсоры одновременно сошли с ума. Желудок болезненно сжался, вынуждая сложиться пополам. Рот наполнился слюной. Вопреки воле рассудка тело нервно дергалось в сторону источника дурманящего запаха. Еще никогда жажда не доставляла физической боли такой силы. Мальбонте дразнил меня. Он провел рукой в воздухе, разгоняя запах крови вокруг. Кости заныли. Мышцы забугрились под кожей. Хищник требовал свободы. Практически против воли я приблизилась к раненой руке, как зверь согласный взять еду из рук человека. Энергия Мальбонте, несущаяся по венам, манила меня. Молила вкусить ее. Осознать способности вершителя судеб бессмертных на себе. Едва ли не закатывая глаза, противясь и желая этого одновременно, я пыталась унять боль, охватившую тело огнем агонии. Когда я приблизилась вплотную, Мальбонте почти нежно погладил меня по волосам, а опустившись к затылку, взял пригоршню в кулак, сжав у самых корней. Я болезненно выдохнула, но эта боль не была сравнима с той, которую я испытывала, ощущая запах его крови. Тело бунтовало против разума. Сдерживаясь, я практически исполняла акт самобичевания, хотя вот оно — блаженное удовлетворение внутреннего зверя. — Все мы ненавидим боль, — прошептал он, наклонившись к самому уху, еще сильнее сжав мои волосы, — но она полезна. Она учит. Начиная с первых дней жизни смертных, когда младенцы, не умея использовать собственное тело, постоянно причиняют себе боль, и заканчивая высшими бессмертными, которые платят за свое могущество, испытывая муки расщепления душ каждый раз, когда применяют высшую силу в угоду своим амбициям. Как ты сейчас борешься со своей сущностью, отдавая предпочтение смертной морали. Пока ты сдерживаешь себя, ты бесполезна. Стоило пальцам Маля разжаться, я припала к порезу, не сдержавшись вонзила клыки в кровоточащую плоть. Густая и горячая, она хлынула в горло, обжига меня изнутри с каждым жадным глотком. Боль отступила, а на ее место пришло чувство абсолютной свободы. Полета. Мощная энергия Мальбонте бурным потоком стремительно наполняла мое тело. Я сделала несколько больших глотков, наполнив себя, как сосуд, мощью существа, по пророчеству способного стереть в пыль весь мир бессмертных, я отпустила руку Мальбонте, удовлетворенно облизнув губы. Посмотрев на Маля снизу вверх, я увидела пляски бесов в удовлетворенных глазах, отражающих мои горящие красным радужки. — Теперь уж вряд ли кто-то в лагере усомниться в могуществе цербера, — с кривой улыбкой на лице сказал Мальбонте, пережимая порез на руке. — Я же знаю, что сила, пришедшая с выпитой кровью, растрачивается очень быстро, — сказала я, вытерев губы рукавом, вспоминая Донни, — к чему это все? — Я хочу, чтобы ты понимала, что на войне жажда — не твой враг. Ты сама себе не враг, если усвоишь этот урок. По возвращении в лагерь я окончательно убедилась в причинах, по которым Мальбонте увел меня так далеко. Песчаная буря накрыла наше неказистое поселение утопив в песке сантиметров на сорок, из-за чего лагерь стал похож на деревушку хоббитов: окна практически на земле и полуметровые дверные проемы. Демоны общими усилиями справлялись с песчаным наводнением, кто магией, кто мускульной силой, но в целом дело, кажется, спорилось. Проходя по улице, я чувствовала, как мою ауру несмело ощупывает каждый проходящий мимо демон. В то время как я сама видела их энергии в ярчайших переливах. И кое-что объединяло каждого: нервное предвкушение. Я слышала, как перешептываются сотни голосов, перебивая, но не заглушая, голос крови. Стая, почуявшая мое возвращение, также с интересом изучала мои мысли и эмоции. Я почувствовала оживленный интерес Ноа и Энзо, молчаливое одобрение Нурай и Кларенса, остальные просто любопытствовали каково это — быть мной. Признаться, вся эта сила, предназначение и ожидания давили на меня, как стопка бетонных плит. Я, несомненно, хотела, чтобы вся эта дьявольщина закончилась нашей победой, но мысли о признании, регалиях и прочей мишуре по-прежнему не прельщали. Наоборот, чувство ответственности и выполненного долга все еще были мне чужды. Я осознала это, когда Нурай решила, что может линчевать суккубов, проявивших верх слабоумия, угрожая стражу, приближенному к Мальбонте. Даже без всех этих пометок о чести гончих, они бы, скорее всего, были убиты. Либо мной лично, либо пошли бы в расход в бою. Но убийства от моего имени почему-то казались мне чем-то… низким… словно я возомнила из себя неизвестно что, но при этом не могла сама за себя постоять. Так или иначе мысли о том, что меня ждет после войны, заставляли погрузиться в грот раздумий. Из-за угла показалась знакомая фигура. Горделивая осанка и нахохленная военная форма Саферия давно стали его визитной карточкой. Некоторые демоны передразнивали его походку и манеру говорить, тем не менее каждый в лагере, от мала до велика, уважал его как полководца и архидемона первой линии доверия Сатаны. Репутация его шла впереди. Саферий уверенно прошагал мимо. Я уж подумала, что он, как всегда, просто проигнорирует мое присутствие, но ощутив прикосновение его ауры, я замедлила шаг, наблюдая за тем, что же произойдет дальше. Саферий резко остановился, повернув голову. Оглядев меня с ног до головы, он подозрительно сощурил карие глаза, но мысли озвучивать не стал. — Я направляю два рейда, не желаешь отправиться с одним из них? — Куда? — спросила я, почти удивленная отсутствием привычного раздражения в голосе демона. — За провизией и на разведку в одно из поселений демонов. — Что за поселение? — Жители четвертого и пятого кругов. В основном. Устали от мародеров и ушли. Там много стариков и детей. На передовой от них не будет никакого толка, но посильную поддержку они нам обещали в случае чего. Как и мы им. — Хочешь отправить меня переговорщиком? Отличный план, если хочешь лишиться их поддержки. За провизией тоже пусть новобранцы метаются. — Действительно, — тень улыбки коснулась плотно сжатых губ демона, — без тебя спокойнее будет. А то мало ли пленников опять придется брать. Не дав мне ни секунды на то, чтобы высказать что я о нем думаю, Саферий скрылся за контейнером. Я зло цыкнула языком и безрезультатно попыталась вспомнить куда шла. На следующий день я должна была заступить на ночное патрулирование и возможно имело бы смысл приберечь силы, но странный зудящий невроз не давал мне найти себе место. Как Кентервильское привидение, я слонялась по лагерю, профессионально притворяясь, что занята чем-то несоизмеримо важным. Большая часть моих мыслей была занята надвигающимся кровопролитием. Примерно половина из всего этого приходилась на сотни вариантов моей гибели. Включая тот, в котором я умру от руки Дино. Я не была уверена, что верю в то, что он сможет поднять на меня оружие. А смогла ли бы я? Рой этих мыслей нервировал меня даже больше, чем обострившееся восприятие мира вокруг. Однозначно было одно — я отчаянно нуждалась в возможности проветрить голову. Раздав всем, кому нужно было указания до заката, я отправилась на Землю, снова прихватив тайком амулет из покоев Мальбонте. Мне всегда было интересно, существует ли какая-либо связь между бессмертным и тем, чье тело он занимает, когда приходит на Землю. В этот раз мне попалась скучная с виду женщина средних лет. Симпатичная, с красивой фигурой и тяжелой печатью бездарно проживаемой жизни. Каштановые волосы были убраны в хвост. Очки в узкой оправе скрывали мешки под глазами, ставшими ее визиткой, ведь невозможно высыпаться, обеспечивая двоих детей и увальня мужа, способного лишь спасти холодильник от залежей дешевого пива. Строгая юбка карандаш красиво обтягивала бедра и скрывала непроходящие синяки, а верхняя пуговица на блузке всегда была зазывающе расстёгнута, в немой мольбе обратить внимание на тело, дабы заглушить вопли отчаявшейся души. Отвратительно слабохарактерная, несчастная мышь, решившая, что проще бросить детей с этим отбросом и напиться снотворным с виски, чем выбросить все свое убогое прошлое и начать жить, как человек, смотрела на меня моими же глазами в отражении витрины. Я была готова ручаться, что это самое мерзкое тело, которое мне когда-либо доставалось в путешествиях в мир смертных. Распустив волосы и спрятав убогие очки в карман пиджака, я прокляла несколько раз человека, который придумал туфли на каблуке и подумала, а какого дьявола, я, собственно, здесь делаю? Я осмотрелась по сторонам, отмечая, как изменились улицы родного города пока меня не было. Интересно, сколько прошло лет на Земле с моего прошлого визита… Десять? Пятнадцать? Это было не важно. Важно было то, куда меня понесли ноги. Сев в первое свободное такси, я попросила вывезти меня за город, напрочь забыв о плотской привлекательности моего нового тела. Щуплый мужичонка лет сорока пяти постоянно бросал похотливые взгляды в зеркало заднего вида, не представляя, кто на заднем сидении его развалюхи. Желания пачкаться у меня не было, поэтому я решила, что все старые правила могут смело отправляться туда же, где мирно покоится равновесие сил в этом чертовом мире, и «слегка» напугала бедолагу. Шатаясь по окрестностям, я так и не рискнула приблизиться к дому Фоллов. Даже просто взглянуть издалека не нашла в себе сил. Сходила к берегу реки, где Макс забрал меня, разрешив попрощаться с Шоном, который сидел и просто пялился в темноту, слушая в наушниках мой голос. Я касалась влажной коры, вдыхая полными легкими дурманящий аромат лесной сырости. Когда-то для меня так пахла жизнь. Туфли мешали насладиться моментом, и я сняла их, ступая по мху босыми ногами и игнорируя осеннюю прохладу. С каждым шагом голова становилась легкой. Молчаливое величие леса, безразличное к мирским проблемам овладевало моим разумом и дарило блаженное спокойствие. Казалось, даже сердце начинало биться медленнее. Сделав несколько кругов по знакомым местам, я вернулась к дороге и направилась обратно в сторону города, думая побывать еще в паре мест. Передвижение пешком так же дарило чувство какой-то сакральной приземленности. Там наверху я была могущественным хтоническим монстром. Стражем Ада и венцом справедливости. На Земле же я тащилась босиком вдоль обочины, представляя из себя что-то немногим большее, чем Клариса Хардвик — жена алкоголика, трудоголичка, самоубийца. Нет, меня это ничуть не прельщало, однако давно забытое ощущение слабого, ничтожного человеческого существа чем-то меня привлекало и успокаивало. Я прошла около трех миль пешком, с дурацкими туфлями в руках, погруженная в бессмысленные, никак не связанные с ангелами и демонами, размышления, когда мимо меня на обочину съехала машина. Водительская дверь открылась и из нее вышел заметно повзрослевший, но источающий все ту же животную привлекательность Шон Фолл. Все те же, до боли знакомые синие глаза. Коротко стриженные светло русые волосы. И неизменная улыбка, которую я помнила лучше, чем собственное лицо. Я остолбенела. Перестав дышать, я, как вкопанная, наблюдала за приближающимся мужчиной. — У вас все в порядке? — спросил он, покосившись на мои босые ноги. Я молча стояла, раскрыв рот, и смотрела на него, пытаясь отпечатать в памяти каждую деталь его внешности. Шон почти не изменился. Разве что возмужал. Наверняка к этому времени уже возглавил отделение больницы, в которой мы впервые встретились. А может быть и открыл частную клинику. — Мэм, вам нужна помощь? — снова спросил Шон, не дождавшись ответа на первый вопрос. — А? Нет, — голос предательски дрогнул, — нет, я в прядке, просто забрела дальше, чем думала, вот пытаюсь вернуться в город. — Отсюда до города далеко, — сказал Шон, почесав затылок в такой знакомой манере, что у меня дрогнуло нутро, — давайте я вас подвезу? — Я бы не хотела доставлять неудобств, — отнекивалась я. Я старалась разговаривать так, как представляла себе манеры типичной семейной дамочки за тридцать, надеясь нигде не упустить мою привычную манеру общения. Он не должен был узнать меня, но эта случайность могла обернуться чем угодно для нас обоих. — Прекратите, я не прощу себе, если оставлю женщину без обуви на дороге. Не бойтесь, я не какой-нибудь маньяк. Просто хочу помочь. Поблагодарив Шона скромной улыбкой, я села на переднее пассажирское сидение и втянула полные легкие воздуха. Его запах, насквозь пропитавших салон смешивался с чем-то еще. Печеньем и кондиционером для одежды, медицинскими антисептиками и фирменным тушеным мясом от Ральфа, которое, судя по всему, было в контейнере где-то на заднем сидении. В этой машине пахло семейным уютом. Мне внезапно очень захотелось найти способ забрать немного этого запаха с собой, но, предсказуемо, такого способа я не придумала. Машина мягко тронулась, шурша колесами по гравийной обочине, после чего почти бесшумно устремилась в направлении города. — Простите, если лезу не в свое дело, но вы выглядите очень расстроенной, — сказал Шон, видимо, желая разбавить тишину в дороге. Я же всячески старалась не таращиться на него. — Я потеряла кое-кого очень важного… Из-за чужих идеалов, — неожиданное откровение вырвалось само собой, не считаясь с желанием не наводить Шона на мысли обо мне. — Теперь я не уверена, что знаю, ради чего живу. Точнее, есть цель, которая будет достигнута совсем скоро. Но дальше… — Поэтому вы слонялись по лесу босиком? — с задорной ноткой в голосе спросил Шон. Я промолчала, но он не позволил этому молчанию повиснуть в воздухе. — Всегда есть ради чего жить. — Вы так думаете? — Уверен. Я тоже потерял кое-кого, кем очень дорожил, — услышав это, я повернулась, чтобы увидеть его лицо, —но шли годы и пришло смирение. С грустной улыбкой на лице, Шон повернулся ко мне на мгновение. — У нее, кстати, были такие же зеленые глаза, как у вас. Шон дружелюбно улыбался, но неловкая пауза повисла в воздухе, вынудив меня отвернуться к окну, а ему вернуть взгляд на дорогу. После непродолжительной тишины, Шон снова заговорил. — Вы же не местная? — Когда-то я жила здесь, недалеко, — честно ответила я, когда за окном начали проползать первые пригородные райончики, — как будто это было в другой жизни. Решила прогуляться и вот, заблудилась. — Долго же вы, видимо, бродили, — тихо посмеялся Шон, — город сильно изменился за последние несколько лет. Я как раз еду к новому парку на пересечении Линкольна и третьей. Если хотите, могу довезти вас туда. Там точно не заблудитесь. — Этот парк же уже был раньше, — переспросила я, вспомнив поросль облезлых кустов, служащих ночлегом для городских бомжей. — Да, но власти привели его в порядок. Разогнали бездомных, отстроили дорожки и прогулочные площадки. Вам понравится, я уверен. Тем более, если вы помните, каким он был раньше. — Не хочу причинять неудобств, — промямлила я. — Бросьте, я как раз тоже туда еду. Продолжая улыбаться, Шон поднял взгляд к небу. Оно выглядело определенно странно. Свинцовые тучи подкрашивались оттенками угасающего вечера и выглядели не слишком дружелюбно. — Погода меняется, — сказал Шон, — кажется, зреет буря — «Ты себе даже не представляешь» — сказала я сама себе. Остаток пути мы проехали молча. Радио тихо навевало какое-то нежное осеннее настроение. Шон почти не отрывал взгляда от дороги. По ауре я видела, что он чувствовал мой взгляд, но не могла перестать смотреть. Хотелось запечатлеть в памяти каждую деталь. Сапфировые переливы радужек в улыбающихся глазах. Прямая переносица. Уложенные нейтрально пахнущим гелем русые волосы. Губы, давно забывшие мои. Я сжала край юбки, противясь позыву прикоснуться к его лицу и, наконец, нашла в себе силы отвернуться к окну. Вскоре город обступил дорогу чередой многоэтажек. Кажется он почти не изменился, вопреки словам Шона. Многочисленные магазинчики горели россыпью зазывающих вывесок. Уличные торговцы скандировали самопальные речевки, привлекая покупателей. Мир смертных продолжал вертеться, пока они спешили жить, игнорируя факт, что просто прожигают жизни впустую. Машина остановилась у главных ворот в центральный городской парк. Некогда служивший пристанищем для бомжей и наркоманов, теперь он производил впечатление, что я попала в слюнявую семейную драму. По идеально выстриженному газону бегали дети. Горожане с собаками играли с фрисби. Кто-то развалился на покрывале, игнорируя пасмурную погоду, а кто-то рефлексировал на скамейках, устремляя взгляды к небу, которое постепенно затягивали тяжелые низкие тучи. Земля чувствовала, что что-то происходит. Предварительно обувшись, я выбралась из машины. Доброжелательно протянув мне руку для рукопожатия, Шон снова задержался на моих глазах. Да, он не мог узнать меня, но что-то подсказывало, что память о прошлом настигнет его в ближайшее время. А виной всему его величество Случай. Кто бы мог подумать, что именно он решит подобрать бредущую по обочине незнакомку. В этом был весь Фолл. Точнее вся его семья. Ни один котенок не будет брошен в беде. Даже, если «котенок» — это не знающий своей природы мутант. — Еще раз спасибо, — прервала я повисшую паузу. — Старайтесь больше не бродить босиком в лесу, — вежливо улыбнулся Шон, — в наших местах водится много диких животных. Горячая, сухая ладонь сжала мои пальцы в формальном жесте. — Всего вам хорошего. — И вам. Еще раз улыбнувшись на прощание, Шон бодро зашагал по мощеной дорожке вглубь парка. Недолго посомневавшись, я выждала несколько минут и пошла в том же направлении. Сложно было сказать зачем. Я давно привила себе мысль, что скучать по Шону, это хотеть быть рядом. А хотеть быть рядом, значило желать ему смерти. Миновав площадку с фонтаном, Шон свернул на дорожку поуже и достал телефон из кармана брюк. Слух цербера тут же непроизвольно сконцентрировался, отодвинув на второй план все параллельные звуки. Приложив телефон к уху, Шон услышал два гудка, после чего из динамика раздался женский голос. — Да, милый. — Я уже в парке, где вы? — с нежностью в голосе спросил Шон. — Мы у пруда. Там, где были на пикнике в прошлые выходные. — Понял. Лечу. Я слышала, как сменился тон его голоса. Как дрогнуло сердце. Видела, как аура окрасилась яркими переливами радостного предвкушения. Все было абсолютно очевидно. Пройдя еще дальше вглубь парка, где раньше был грязный пруд с цветущей водой, а теперь красовался живописный водоем с симпатичным садом камней вокруг, Шон свернул на газон в сторону девушки, которая играла в мяч с маленькой девочкой. — Милая, смотри кто пришел, — заметив Шона, девушка лучезарно улыбнулась, откинув за плечи вьющиеся волосы цвета горького шоколада, и указала ребенку направление. — Папочка! — завизжала малышка, тут же позабыв о мяче, и рванула в припрыжку к Шону. Он взял ее на руки и подбросил несколько раз. Задорный смех рассыпался по поляне хрустальным звоном. — Как прошел день у моих девочек? — спросил Шон у подошедшей брюнетки, после того как поцеловал ее в улыбающиеся губы. — Прекрасно. Нэнси звонила. Сказала, что хочет приехать поиграть с Хейли сегодня вечером. — Не вижу никаких препятствий, — ответил Шон. Я помнила Нэнси совсем крошкой. Едва ли старше, чем синеглазая малышка на руках Шона. Незнакомка пахла корицей, кориандром и сладкой грушей. Такой уютный и тонкий аромат для оборотня, коим она была. Как и Хейли, соответственно. В тот момент мне казалось, что я должна была почувствовать укол ревности или даже обиды, ведь не чуждый мне эгоизм никуда не делся. Но все, что я почувствовала это облегчение. Такое окрыляющее, что казалось, словно я смогу взмыть в небо ни разу не взмахнув крыльями. Словно с шеи, наконец сняли камень тоски и вины перед ним. Легкая улыбка коснулась моих губ, когда я тайком наблюдала за тем, как Шон играет с дочерью. Он помнил меня, но все же отпустил. Позволил себе продолжить жить и найти свое счастье. Я смотрела, как маленькие ручки обнимают шею отца и понимала, что моя смерть, не считая вероятности в которой мы бы никогда не познакомились, возможно, лучшее, что я могла бы ему дать взамен на ту любовь и поддержку, которые он когда-то дал мне. Шон, как никто, заслуживал той жизни, которую получил. Шон и Дженнет, так звали его жену, сидели на траве, обсуждая всякую повседневную ерунду, и наблюдали за тем, как дочь гоняет мяч с чьим-то псом. Не прекращая смеяться, малышка пинала мячик и наперегонки гналась за ним с лохматым другом пока, не рассчитав силы, случайно не забросила его в пруд. Я наблюдала за этой картиной, сидя на скамейке поодаль. Пес, видимо, не захотел лезть в холодную воду, а Хейли боялась поскользнуться и топталась на месте, размышляя как решить проблему. Ребенок не стал звать родителей на помощь, и хотя Дженнет и Шон все равно заметили произошедшее, ветер уносил мяч все дальше от берега, лишая возможности достать его не замочив ног. Оглянувшись, дабы убедиться, что рядом никого нет, я нарисовала пальцем невидимую спираль в воздухе и посла небольшой поток воздуха вдогонку за мячом. Он ненавязчиво изменил направление окрепшего ветра и вернул мяч ребенку, не вызвав никаких подозрений у остальных. Хейли счастливо захлопала в ладоши, забавно сморщив маленький носик. Я улыбнулась происходящему и поднялась со скамейки, намереваясь уйти. То ли он почувствовал меня, толи интуиция дрогнула, но Шон внезапно обернулся и мгновенно нашел мои глаза. Всего на секунду, потому что я мгновенно использовала прохожего, как способ исчезнуть, но этого было достаточно, чтобы я поняла, что больше у меня не осталось причин спускаться на Землю. Самая застарелая рана на душе, наконец, окончательно затянулась и больше не было нужды беспокоить Шона Фолла и его семью своим присутствием. Я быстро покинула парк, собираясь вернуться в лагерь, и почувствовала принесенный ветром знакомый запах. Под кожей вспыхнули паутинки электричества. Сделав вид, что ничего не случилось, предварительно сгладив вспышку эмоций в ауре, я уверенно зашагал вдоль витрин. Чей-то взгляд цеплялся за одежду, едва заметно касался ауры, прятался в толпе спешащих по своим делам смертных. Решив не терять время на бессмысленное петляние по городу, я свернула в ближайший проулок, спугнув дилера, который активно окучивал какого-то доходягу. Парень едва ли окончил старшую школу, но уже выглядел, как мешок костей с желе вместо мозгов. Он проводил меня пустым отупевшим взглядом и, ссутулив спину, поплелся прочь. Спрятавшись в тени под пожарной лестницей, я стала ждать. Меньше, чем через минуту, со стороны улицы донеслись отчетливые звуки шагов. Она был одна. Не имело никакого значения, как она меня нашла, а главное — зачем искала. — Стоит ли говорить, насколько тебе повезло, что я без оружия? — обратилась я к демонессе, подошедшей вплотную к моему укрытию. Мими резко развернулась, интуитивно сделав несколько спешных шагов подальше от меня. — Зачем ты следишь за мной? — я сделала шаг ей навстречу, покинув тень. — Я, — Мими боязливо оглядывалась. Такая непривычная для нее манера поведения вызывала мысли о роли засланной пташки, но она тут же попыталась их опровергнуть, показав себя сквозь смертную оболочку, — мне нужна помощь. Все тело демонессы было покрыто космосом из цветущих синяков и ссадин. Где-то виднелись свежие порезы. Если это был не фарс, то девчонке здорово досталось. — Что произошло? — спросила я. — Они все спятили, — с дрожью в голосе начала Мими, — Ребекка провозгласила себя Советом и именем Шепфа приказала казнить всех демонов в академии. Якобы все мы крысы и хотим свергнуть порядок, — взгляд серых глаз затуманили слезы. — Они убили Геральда. И отправили патрули за моим отцом. — Мальбонте предупреждал, что так будет, — холодно ответила я, — твой отец и ты сделали свой выбор. Как и Геральд. Мысль о смерти учителя больно кольнула сердце. Я не могла ему помочь, но все же он один из немногих, кто точно заслуживал иной судьбы. — Прошу, — умоляющий взгляд перепуганной, как загнанный, зверь Мими пробуждал во мне желание смачно выматериться. Однако только за то, что верила в старый порядок, им же и преданная, она не заслуживала быть брошенной. — У тебя есть два пути, — устало выдохнула я, — первый: ты отказываешься от бессмертия и остаешься на Земле, наблюдая за тем, как рушиться старый мир. Второй: ты идешь со мной и берешь оружие. Будешь ты просто мстить или бороться за равновесие, мне плевать, но если я узнаю, что это все спектакль, — я не договорила, красноречиво продемонстрировав когти в качестве основного аргумента, на что Мими судорожно закивала. — Я пойду с тобой. — Хорошо подумай. Время, когда можно было метаться туда-сюда в нерешительности, прошло. — Я все решила, — твердо подчеркнула демонесса, взяв голос под контроль. Я лишь саркастично улыбнулась, жестом требуя следовать за мной. Оставалось всего ничего до новой луны, и я хотела успеть как следует подготовиться. Следующие два дня весь лагерь гудел, как улей и на новоприбывшую дьяволицу никто не обращал ни малейшего внимания. Мими же старательно вливалась в общий ритм. Саферий раздавал указания, распределял оружие и роли. На передовой шли демоны, показавшие лучшие результаты на тренировках, получив охапку субантр в довесок. Параллельно с ними, для массы, шли более слабые демоны и нечисть типа суккубов и мара. Их прикрывали лучники и демоны, владеющие стихиями. Мы со стаей должны были всегда находиться рядом с Мальбонте. Малфасу вверили предводительство над легионом со способностями. Саферий со своей свитой должен был вести всех остальных, прикрывая спины стаи и Маля. Как настоящий военачальник, Маль решил, что поведет нас к новому порядку. Решение достойное уважения, что естественно было отмечено каждым бессмертным в лагере. На закате последнего дня перед тем, как мы должны были обрушить небо, сражаясь с мандражом, не пойми откуда взявшимся, я направилась в давно забытый бар, решительно настроенная найти там в чем утопить непрошенную нервозность. Бар кишмя кишел демонами. Мое присутствие никак не повлияло на общую атмосферу. Знатно подвыпившие бессмертные давали мне пройти и возвращались к шумным обсуждениям. Основная тема этих обсуждений была очевидна, как белый день. Демоны пили за новый порядок. Шумно спорили о вариантах того, как будет построена новая иерархия. Как будет восстанавливаться Ад и кого теперь изберут новым исполняющим долг Сатаны. Я отжала себе самый дальний столик в углу. Заметив мое приближение, парочка демонов спешно ретировалась, не тронув начатую бутылку глифта. Я фривольно развалилась в стуле, облокотившись его спинкой о стену, закинула ноги на стол и откупорила пробку. Яркий запах голубого пойла щекотал ноздри. Проведя кончиком носа над горлышком, я сделала большой глоток. Глифт обжег гортань и хлынул жидким пожаром в желудок, разливаясь волнами дурманящего тепла. Легкое опьянение пришло почти мгновенно, принося расслабление в каждую мышцу. Мне еще предстоял ночной караул. На рассвете мы тронемся в сторону Сада Создателя и всем было приказано набраться сил. Поскольку мне на сон много времени не требовалось, я вызвалась патрулировать лагерь. Стая молчаливо согласилась сменять друг друга по два часа. Наша численность неплохо приумножилась со дня, когда я, напившись крови Мальбонте, буквально подавила волю местных гончих, присоединив их к стае, став частью которой они уже не могли противиться незыблемому авторитету альфы. Нас стало без малого шесть сотен и каждый из первоначальных ее членов взял под свое руководство часть новоприбывших. Гончие Великой Матери обладали завидной дисциплиной и подготовкой, чем не могли похвастаться бродячие адские псы. Я сделала еще один глоток и заметила неспешное движение в свою сторону. С кошачьей грацией Ости опустилась в стул напротив. — Где ты пряталась? Не видела тебя с тех пор, как вернулась, — не растрачиваясь на приветствия, спросила я. — Скучала? — соблазнительно улыбнувшись, демонесса ответила вопросом на вопрос и закинула ногу на ногу. — Думала, что ты сдохла от зеленой ревности, — парировала я, вернув улыбку, и снова опрокинула бутылку. Ости улыбнулась еще шире, тщетно скрывая свои истинные эмоции. Зубы выглядели неестественно белыми на фоне темной помады, и улыбка уже больше походила на оскал. — Почему он выбрал именно тебя? — спросила она. — Потому что на войну через постель обычно не суются, — ответила я, имитируя тон демонессы. Чувствуя, как быстро наскучивало мне общество Ости, я встала и, прихватив бутылку, вышла из бара. Пока меряла шагами улицы лагеря, мне вдруг стало смертельно интересно, сколько еще демонов в лагере думают, что я сплю с Мальбонте? И думает ли он сам что-либо по этому поводу? Пустыня быстро остыла с заходом солнца и вскоре легкий морозец принялся раздражающе покалывать кожу. Я патрулировала спящие улицы, всего пару раз встретив шатающихся без дела демонов, пока не дошла до пустующих клеток с пленными. Ну, или почти пустующих. Вики не спала. Она вздрагивала от холода и потирала острые плечи, прячась от холода в собственных крыльях. Видимо непризнанную настолько изморили голодом, что она была не в силах даже контролировать температуру собственного тела. Грязные перья шелестели с каждым движением ее тщедушного исхудалого тельца. Однако во взгляде не угас огонь породы Уокер. — Чего тебе? — прошипела непризнанная, заметив, что я уже с минуту за ней наблюдаю. Я промолчала и подошла ближе, пнув ногой отсыревшее пепелище. — За тобой больше никто не следит? — сделала я вывод. Вики зло прыснула и еще больше вжалась в себя от холода. — А какой смысл? Я разве что собственную ногу пока не пыталась съесть. Какая от меня угроза. — Так говорит каждый, кто хочет сбежать, усыпив бдительность стражи. Вики закусила губу, поняв, что ляпнула лишнего, и села, облокотившись спиной на прутья. Я могла просто молча уйти. Нет, мне следовало просто молча уйти. Роль непризнанной давно была определена и ее состояние сулило ей скоропостижную смерть при встрече со стражами Сада. И осознавая это, смотреть на нее было невыносимо мерзко. Несмотря на неутраченную спесь, было похоже на то, что младшая Уокер сдалась. Она не знает, что ее ждет, но вряд ли верит в то, что ее будут вечность держать здесь без еды и воды. Я раздраженно выдохнула и собрала небольшую охапку каких-то деревяшек, что валялись вокруг и положила их рядом с клеткой. После чего, обнажив клинки, высекла веер искр ударом металла о металл. Отсыревшие щепки неохотно тлели, но вскоре робкий язычок пламени все же занялся ими, осветив алым отсветом убогое пристанище непризнанной. Вики подняла на меня не верящий взгляд, переводя его на пламя и обратно. С осторожностью загнанного зверька она приблизилась к костру и вытянула тонкие пальцы навстречу манящему теплу. — Спасибо, — практически одними губами сказала Вики. Не ожидая благодарности в свой адрес, я выдохнула ироничный смешок и села рядом у костра, протянув Уокер на две трети опустошенную бутылку глифта. Уокер недоверчиво покосилась на мою руку. — Давай, а то я передумаю и останешься замерзшая и трезвая до следующего раз, пока меня не одолеет чертов альтруизм. А этого может и не случиться. — Какая муха тебя укусила? — с тенью улыбки спросила непризнанная, потянувшись за бутылкой. — Предвестниками смерти мухи называются, — отмахнулась я. — Скоро? — На рассвете. — Скоро, — равнодушно подытожила Вики, сделав большой глоток. Я ожидала какой-то другой реакции. Но видимо бедняге было уже абсолютно на все наплевать. — Он ведь мертв? Я подняла глаза на непризнанную, ожидая уточнения. — Люцифер, — пояснила она. Многозначительно промолчав, я опустила взгляд на окрепшее пламя костра. Сердце Вики вдруг замерло на добрых полминуты. Она сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони и старалась не показывать, что сейчас расплачется. Глядя на эту картину, внутри что-то дрогнуло. У нее не оставалось ничего кроме матери, которая вершила самосуд в академии и никогда бы не позволила дочери якшаться с демоном. Это было равносильно тому, что у не было больше ни-че-го. Выбери она другой путь, и возможно в этот момент маршировала бы с прочимы ново признанными ангелами, бренчала бы на арфе, или чем они там еще обычно занимаются. — Твою мать, — ругнулась я себе под нос, резко вскочив на ноги. Вики тоже встала, отступив вглубь клетки. Она подозрительно следила за каждым движением, пока я просто сверлила ее взглядом. Люцифер любому бы оторвал за нее голову. Его нездоровая любовь к непризнанной пташке бросилась в глаза с первого дня их пребывания в лагере. Однако сейчас это все больше напоминало картину к дешевой драматической пьесе. С претензией на Ромео и Джульетту, но все же не пробивающей на слезу. И все же я крепко сжала в руке цепь, обмотанную вокруг прутьев вместо замка, и сорвала ее одним резким движением. Металл громко застонал, рискуя привлечь ненужное внимание. Я прислушалась и, убедившись, что все чисто вернула взгляд к растерянной Вики. — Выходи, — холодно скомандовала я. Непризнанная недоверчиво прошагала мимо меня, стараясь не поворачиваться ни спиной, ни даже боком. Я предугадала ее действия по одному лишь взгляду на мои ножны, и все же не сдвинулась с места, когда Вики выхватила из них один из кинжалов и направила острие мне в лицо. — Если вдруг планируешь еще пожить, никогда не направляй оружие в лицо противника, — иронично улыбнулась я, покосившись на лезвие, — это тебе не малобюджетный вестерн с перестрелками. Но приятно видеть, что ты умеешь что-то еще, кроме переодеваний. Убей ты меня, побег выглядел бы правдоподобнее, — я наигранно постучала по подбородку кончиком пальца, — Хотя, нет. Никто не поверит в то, что ты смогла бы меня убить. Вики нахмурила брови, опустив кинжал. — Ты отпускаешь меня? Я зло цыкнула языком и закатила глаза. — Чертовы блондинки, давай, проваливай уже. — Но, Мальбонте… Что он сделает с тобой, когда узнает? — Притворяешься, что тебе есть до этого дело? — издевательски улыбнулась я. — Плохо выходит? — Вики вернула мне улыбку. — Отвратительно плохо. Все еще сомневаясь в том, что все это правда, Вики осторожно протянула мне кинжал рукоятью вперед и размяла забывшие свободу сизые крылья. — А может ты не так уж плоха, — сделала умозаключение непризнанная, обернувшись через плечо, перед тем как взмахнуть крыльями. — Вали, пока я не убедила тебя в том, что я еще хуже. И Уокер, — Вики снова обернулась, — держись подальше от Сада. Задержав на мне задумчивый взгляд, непризнанная коротко кивнула и оттолкнулась от земли. Слабость этих голодных недель была видна невооруженным взглядом, не дай я ментальную команду отпустить Уокер, стая бы настигла ее секунд за двенадцать. Собираясь передать вахту и вздремнуть пару часов, я резко почувствовала, как земля уходит из-под ног, а тьма уволакивает сознание в бездну. — Его нужно остановить! — мысли перекрикивали ветер и удары крыльев. Голос принадлежал не мне, но я уже узнавала его, как собственный. Андрас. — Остановить. Обязательно остановить. Как удары гонга, мысли Андраса звучали в голове. Тяжелая боевая броня мешала лететь быстрее, да и сил оставалось немного. А драгоценные секунды безвозвратно сгорали, как искры пепла в разряженном воздухе. Андрас грузно приземлился на мраморный помост у огромных ворот, украшенных искусной резьбой. В метре за спиной приземлился кто-то еще. — Андрас, ты уверен, что сможешь? Демон положил тяжелую руку на плечо, вынуждая развернуться. Взглянув в мое лицо, глаза Абаннон расширились. — Как… — У нас нет времени, — твердо прервала я мужским голосом, отгоняя мысли о том, что Абаддон из прошлого смог увидеть и узнать меня. Демон помедлил пару секунд в раздумьях и решительно кивнул. — Я прикрою. В воздухе засвистели ангельские стрелы. — Иди! — крикнул Абаддон, толкнув старого друга в грудь. Я знала, что Абаддон выживет. А вот Андрас не знал. С тяжестью на сердце, цербер оставил друга, сконцентрировавшись на том, что должно было решить исход войны и со всей своей не дюжей силой толкнул дверь. Та лениво подалась вперед, впуская чужака в непроглядную тьму. Глухие удары тяжелых ботинок по мраморному полу эхом расходились по Залу Бесконечности. Книга Бытия манила взгляд Цербера. Она левитировала в воздухе, излучая мягкое свечение и мощнейшее магическое эхо. Бессмертного, обладавшего такой мощью, как Андрас, мутило от вибраций энергии в воздухе. Однозначно, кто-то послабее не смог бы даже приблизиться к книге. Оставалось всего пара шагов до правды. Правда, которая остановила бы кровопролитие и геноцид. Андрас, борясь с головокружением и оглушающим звоном эхо, приблизился к книге и занес ладонь над светящимися страницами. Что-то просвистело в воздухе. Стрела. Найдя выход чуть выше кадыка, она проткнула шею Андраса насквозь. Тяжелое тело неохотно поворачивалось, лишая меня возможности увидеть лицо убийцы, но куда важнее было то — что Андрас хотел узнать? Тьма вновь окутала меня. Тем самым светом в конце тоннеля, спасшим меня из тьмы видения, оказался костер. Все произошло слишком быстро, чтобы я успела что-то понять. Даже не успела найти в памяти причину беспокойства и спешки, что привела демона такого статуса, как Андрас, в святую святых небожителей. Незнание не отменяло тревожного предчувствия, скрутившегося тугим узлом под желудком. Что бы не искал цербер в книге, это было чрезвычайно важно для демонов. Я вскочила на ноги, не утруждаясь отряхнуться от песка, и быстрым шагом направилась к кабинету Мальбонте. Там его не оказалось. Густая тьма завладела кабинетом, прячась среди стеллажей и обломков стола. Не закрыв дверь, я ринулась к покоям. Не удосужившись даже проверить один ли Маль, я буквально ворвалась в полумрак его спальни. — Мне нужна Книга Бытия.