Крутое пике в затопленные улицы

На грязной стенке хосписа, прямо напротив койки, к которой каждый божий день привязывали Уэйда, висела потрепанная иллюстрация из «Удивительного волшебника из Страны Оз». Ироничненько. Самомнения, дурости и сумасшествия Киллбрю хватало с головой, поэтому почему бы не взять и не сравнить себя с волшебником, исполняющим самые потаенные мечты, верно? И еще Киллбрю постоянно повторял, размеренно талдычил вкрадчивым и леденящим душу голосом, что в конце концов они все поймут, почему он так поступал с ними. Поймут и поблагодарят — кто еще на этом свете, а кто уже на том — за то, ради чего он старался. Что это все не просто так, а ради высшей цели. Ради развития, прогресса, огромного шага в будущее и чего-то глубоко метафизического, лежащего далеко за пределами ограниченного восприятия биомусора, прикованного к скрипучим койкам. Они не подыхали, очевидно неспособные выдержать нескончаемые пытки доброго дока Киллбрю и его подручных, совсем нет. Они растворялись, расщеплялись на атомы и возносились к великому, всеобъемлющему Космосу, чтобы дрейфовать и плавать в межгалактическом эфире. Уэйд часто слышал от него эту возвышенную херобору, пока бездумно пялился на тупорылый плакат, где счастливая девочка Дороти в сопровождении своих друзяшек шагала по дороге из желтого кирпича. Его тело не переставало ныть и болеть, кости трещали, в голове что-то часто пульсировало, словно отсчитывая секунды до взрыва. Еще немного, еще пару мгновений, и башка Уэйда Уилсона разлетится на части, а ошметки мозга прилипнут неаппетитным комком к раздражающей картинке. Дни смазались в одну продолжительную бесконечность, отмеряемую шагами доктора Киллбрю, цоканьем минутной стрелки допотопных часов и неровными ударами все еще бившегося за ребрами сердца. И как бы долго Уэйд ни пялился на плакат, серебряные башмачки, которые унесли бы его подальше от страшного хосписа, так и не появлялись. Был только стремный Оз, который вместо того, чтобы дарить храбрость, мозги или сердце, мог лишь закрыть в кислородной камере, отравить газом или утопить в ледяной воде. И время Уэйда опять пришло. Нарисованная Дороти задрожала и расплылась бесформенным пятном перед глазами, свет от лампочки смазался в желтоватую линию, а медленные шаги Киллбрю звучали гулко и грозно, будто он шел не по вонючему, пропахшему смертью коридору, а по грандиозному и величественному залу. Уэйд проморгался — он ни за что не позволил бы Киллбрю увидеть себя расклеившимся, — а затем вспомнил пару неплохих шуток, которыми планировал довести доктора Смерть до белого каления. — Мистер Уилсон, — Киллбрю притворялся невинной вежливостью всякий раз прежде, чем начинал перечислять все те кровавые аттракционы, на которых Уэйд прокатится в течение этого бесконечного дня. И хоть бы разок сладкую вату притащил, жадина! — Док, — Уэйд тоже не упускал возможности продемонстрировать исключительные манеры. — Как настроение? — Лучше всех! Но голова слегка побаливает, если честно. Позволите прийти ко второму уроку? — Ты же знаешь, что это невозможно, Уэйд, — с улыбкой маньяка-убийцы проворковал Киллбрю. — У нас сегодня чертовски много работы. — Ах, док, эдакий вы негодяй, знаете же, что я не могу отказаться, раз вы так настойчиво и миленько приглашаете! — воскликнул Уэйд. — Но если снова будет газ — можно с клубничным запахом, а? Физиономия Киллбрю скривилась, как будто он набрал целый рот лимонного сока. Ну, или в очередной раз был вынужден выслушивать шуточки от своего самого любимого пациента. У Уэйда потеплело на сердце. Будет что вспоминать в самом эпицентре раздирающей кожу и ломающей кости боли — кривую рожу ненавистного мудака. Мелкая Дороти с плаката на стене растянула губы в зловещей улыбке и вдруг ее личико стало похожим на морду дока Киллбрю. Отвратительное зрелище — маленькая девочка с лицом живого воплощения геморроя и вагинального герпеса одновременно. Запястье неожиданно проткнула здоровенная игла, но Уэйд даже не поморщился. Бутылочно-зеленая жидкость в шприце выглядела подозрительной и ее уж точно не порекомендовали бы девять из десяти стоматологов. Киллбрю держал большой палец на штоке и изучающе смотрел на Уэйда. Скорее всего, дожидался, когда Уэйд сдастся и попросит прекратить. Уэйд еще ни разу не радовал его подобными просьбами. И это их очередное общее «сегодня», потерянное в непонятном месяце, дне недели, числе и времени, не стало исключением. Он лишь легкомысленно ухмыльнулся в ответ на прямой, немигающий взгляд Киллбрю. — Выглядит аппетитно, док. Надеюсь, в этот раз вы там хотя бы наболтали что-то качественное и забористое. Лучше уж наркотический трип, чем любование постной рожей Аякса. Вы в курсе, что он может целый час вообще не моргать? Я тоже попробовал так сделать — у меня глаза чуть на лоб не вылезли. — Занятный защитный механизм, Уэйд. Не перестаю удивляться. Возможно, именно благодаря ему ты постоянно возвращаешься c процедур и никак не сдохнешь. Не устал еще давить из себя шутки уровня средней школы? — недовольно процедил Киллбрю, угрожающе дернув пальцем рядом со шприцем. Жути нагонял, козлина. И еще… Разве Уэйд не выбрался из гребаного хосписа много лет назад?.. — Это вы про мое великолепное чувство юмора, док? Спасибочки, я старался, — Уэйд бы поклонился, если бы не был привязан за шею к столу. — Я даже накидал минут двадцать сценария стендапа про это наше общее дело. Про Оружие Икс, ага-ага. Материал крепкий, шутки все в разрыв заходили, док, представьте! Мой сосед по палате смеялся до слез. Ну, пока у него глаза не вытекли, правда. Может, послушаете? Кгхм, например, бывало у вас такое — просыпаешься, а у тебя онемела рука? И кажется, что она больше не вернется? Слава богу, что левая! Ею дрочить не так удобно, как правой, так что вообще не жалко! Доктор Смерть смотрел на него тяжелым взглядом и тоже моргать перестал. Уэйд слышал исключительно свое слегка сбившееся дыхание и участившийся стук сердца. Больше никаких звуков не было, хотя обычно Киллбрю сопел, что-то насвистывал или гремел инструментами. Уверенность, что от этой тишины ничего хорошего ждать не стоит, лизнула холодом загривок. — Эй, док, вы чего, так близко к сердцу стендап приняли? Или личиком моим залюбовались? Не обессудьте, но с вами могу только фрэндзону организовать! Ну, знаете, после освежающей ванны со льдом и той игры с ножами было бы глупо рассчитывать, что у нас что-то получится. Мрачное, липкое молчание стало ему единственным ответом. Лицо Киллбрю немного исказилось — Уэйд мог бы поклясться, что его улыбочка никогда раньше не была такой стремной, а уголки губ не растягивались до мочек ушей. Плакат «Волшебника из Страны Оз» вдруг потек по стене. Уэйд напрягся, а колючие мурашки из-за неведомой херни пробежались по спине и рассыпались по шее. Что-то тут было не так. Определенно не так, как он помнил. И бумажные плакаты точно не умеют расплываться по стене, верно? Уэйд моргнул и опять взглянул на Киллбрю. Чужое лицо нависало прямо над ним. Серое, восковое, с холодными глазами беспощадного убийцы. Растянутый до ушей рот приоткрылся, внутри сверкнули желтоватые острые зубы. Его дыхание касалось лица Уэйда — горячее, зловонное, тянущее гнилью. Противно влажные пальцы доктора обхватили запястье и сжали до ноющей боли. Уэйд стиснул зубы, но не издал ни звука. Он начинал понимать, что за хрень тут творилась. Все кругом было ненастоящим. Палата в хосписе выглядела в точности, как оригинальная, но все равно казалось, будто все вокруг создано и налеплено специально, чтобы Уэйд не заметил подделку. Хотя как тут не заметить, если Киллбрю на глазах превращался в мерзкое непонятно что. Восковое лицо начало стекать; с противным звуком капли орошали пол, оголяя белую кость и темные провалы вместо глаз. — Док, вы как-то побледнели, если честно. Вам бы на солнышке позагорать. Или, может, солярий? У меня где-то была визитка, я хорошо помню. Не отпустите домой, чтобы я ее там спокойно поискал годика два-три? — Заткнис-с-с-с-сь… — Нагайна, это ты? Хватка на запястье стала почти невыносимой. Уэйд не сомневался, что кисть скоро отвалится — он уже едва чувствовал пальцы на правой руке. — Закрой свой поганый рот! — рявкнул череп Киллбрю. — Миссия невыполнима, прошу прощения. Может, лучше вам захлопнуть вонючую пасть и отвалить? — любезно предложил Уэйд и дернул головой в попытке оглядеться по сторонам. — Кому здесь продать почку за освежитель воздуха с запахом морской свежести? Ваш доктор подгнивать начал! Челюсть щелкнула, когда череп Киллбрю хрипло рассмеялся. — Знаешь, о чем я жалею, Уэйд? — О том, что готы перестали быть модной субкультурой? О том, что Тим Бертон не вас позвал на главную роль в «Кошмар перед Рождеством»? — О том, что с твоим бойфрендом успели развлечься до того, как позвали меня, — гадко хихикнул Киллбрю. — Мне достался практически завершенный проект. В груди Уэйда мгновенно заклокотала чистейшая ярость. Он дернулся и потянул свободную руку вверх, но едва-едва смог ее оторвать от поверхности стола — путы держали крепко. Он быстрее порвет мышцы и сухожилия, чем долбанную веревку. Череп издевательски ухмыльнулся, явно довольный реакцией на свои слова. — Гидра исправляла его целый год, ты в курсе? Исправляла того паучьего пацана, по которому ты слюни пускаешь, бедняга. Ломала, кромсала память и его суть на лоскуты, обнуляла и перезаписывала, — в голосе черепа Киллбрю с легкостью распознавался искренне детский восторг. Будто у него прямо в эту минуту наступил день рождения с кучей подарков и здоровенным кремовым тортом. — И он долго держался. Детские страшилки, психотропные препараты, кодирование, ток, гипноз, кома. Он прошел несколько кругов без потерь. Сопротивлялся дольше, чем рассчитывала Гидра. Но, в конце концов, они сделали его своим. Выдрали душу с ошметками, вычистили то, что делало пацана героем. — Уебок, — с трудом процедил Уэйд. Все тело горело злостью, по венам текла раскаленная лава, и он даже не сомневался, что с минуты на минуту веревка, которой он привязан к столу, просто расплавится. Тогда этой ублюдочной пустой черепушке останется только молиться. — Они переделали его, Уэйд, — нарочито медленно и выразительно протянул Киллбрю. — Его руки теперь по локоть в крови. Твой благородный и чистый герой стал обыкновенным убийцей! — Заглохни нахуй! Череп чуть испуганно отпрянул — Уэйд дернулся так, что каталка почти перевернулась. — Спросишь у него сам, раз не веришь. Ему есть что тебе рассказать, Уэйд. Если он, конечно, к тому времени не свихнется окончательно. Или ты возомнил, что сумеешь его спасти? — Киллбрю громко, театрально рассмеялся. — Поехавший шизофреник собирается помочь второму поехавшему пацану? Зря надеешься! Тебя он забыл почти сразу! — Пиздишь, — прорычал Уэйд. Стены палаты вокруг пошли мелкими трещинами. Плакат совсем стек с поверхности, краски смешались и принялись вырисовывать совершенно другой рисунок. Маску Человека-Паука. — Что? — Ты пиздишь, док. Он меня вспомнил. Он знает, кто я. Вонючая пасть черепа со щелчком захлопнулась. Киллбрю отступил на шаг, явно недоумевая. — Что? — Он знает, кто такой Дэдпул, пускай еще не может понять, каким образом с ним связан, — припечатал Уэйд и вдруг почувствовал, что лопнула и развалилась на часть веревка, державшая его за горло. — И я уже придумал, как сделать так, чтобы он вспомнил. Маска Человека-Паука со стены сузила белые линзы. Она улыбалась? — Ты ему не поможеш-ш-ш… — Ой, заткнись, черепушка, — буркнул Уэйд. — Ты уже исчезаешь, заметил? Череп торопливо осмотрел себя и недоуменно поднял повыше одну из рук — пальцы крошились и рассыпались серым пеплом. — Я знаю, ты хотел бы, наверное, сказать что-то пафосное и не оставляющее никаких надежд, но, если честно, я уже устал тут валяться без дела, — признался Уэйд, с наслаждением почувствовав, как давление от веревок испарилось без следа и он мог пошевелить конечностями. — Этот тупорылый сон слишком затянулся. Я бы, может, задержался бы подольше, если бы тут нарисовались грудастые медсестрички в коротеньких халатиках, а не один херовый скелет со шприцом. Это вообще не возбуждает и не веселит. Так что бывай. Уэйд закрыл глаза, глубоко вдохнул и на счет три проснулся.

* * *

— Проснись и пой, Уилсон! — крикнул ему Соколиный Глаз. — Так все на свете проспишь! Спустя секунду Уэйд услышал мягкий гул и отдавшийся в груди толчок — квинджет поднялся в воздух. Откуда они тут вообще взялись? Уэйд не говорил Мстителям, куда пойдет, а последнее, что запомнил — троица связанных бедняг в подвале и громкий бум, разорвавший тело на куски. Голова раскалывалась на части, обычную боль выкрутили на максимальный уровень и Уэйду пришлось сжать зубы, лишь бы не выказать себя перед Бартоном. Скорее всего, с ним был кто-то еще, а Уэйду не хотелось, чтобы доморощенные супергерои сочли Дэдпула сопливой нюней. Он ненавидел взрывы. После них было так хуево, что хоть на стену лезь, а клетки тела восстанавливались, пускай и быстро, но болезненно, специально не щадя и так измученного Уэйда. Он чувствовал каждую мышцу, каждое сухожилие, каждую клетку, какая возвращалась обратно на положенное место. Ощущал, как вправлялись суставы и становились в правильном порядке органы. Видок у него наверняка был не самый приятный из всех. Кучка неаппетитного говяжьего фарша в остатках костюма. Его наготу чем-то заботливо прикрыли и подоткнули края, чтобы накидка не слетела во время полета квинджета. Или чтобы не блевануть от открывшейся картины свежевыпотрошенного человека. — Уилсон, ты чего, опять уснул там? — снова окликнул его неугомонный Бартон. — Нет, — о, он мог говорить, прекрасно. Кто бы сомневался, что у Болтливого Наёмника первыми восстановились голосовые связки. И член, естественно, хотя он пока не мог в этом убедиться — руки не слушались. — Пытаюсь угадать состав твоего одеколона, Леголас. Святая вода, детская жвачка, мята от простуды и керосин? — Дался тебе мой одеколон, — проворчал Бартон. — Я просто подбираю подарок на юбилей своему девяностолетнему соседу и твой одеколон — идеальный вариант! Перебьет аромат старческого пердежа. Кто-то рядом негромко хохотнул и над головой Уэйда склонился настоящий голубоглазый ангел. Точнее, Капитан Америка. — За мной уже явились оттуда, да? Послали божественного представителя за Уэйдом Уилсоном? Еще слишком рано! Я так и не научился играть на пианино большими пальцами ног! Я не собрал всю коллекцию магнитиков из детского йогурта! Капитан Америка усмехнулся и подложил под голову Уэйда подушку. Еще и поднял ее так, чтобы Уэйду было максимально удобно. В груди что-то заворочалось из-за такого проявления заботы, но обращать на это внимание пока не хотелось. Думать о том, чем мотивировались Мстители, очевидно забравшие его с места взрыва — тоже. Но Кэп начал говорить об этом сам. — Ты в порядке, Уэйд? — Пока что частично, Кэп. Кажется, моя правая пятка вывернута в обратную сторону. Это не совсем тот порядок, на который я обычно рассчитываю. Но ходить можно и подпрыгивая, правда? А в остальном — неплохо. Когда начнут разносить прохладительные напитки? — Кэп, его, видимо, хорошенько приложило головой, — прокомментировал Бартон, важно щелкая тумблерами и пикая кнопками приборной панели. — Нет, головой меня приложило давным-давно, а тут просто разорвало на кусочки. Подумаешь. Самый обыкновенный понедельник. — Сегодня четверг. — Какой ты мелочный, Соколиные Глазки! — Сказал человек, который как-то собирался пристрелить меня из-за раздавленного тако. — Но ты уселся своей жопой на лучшее тако в Нью-Йорке, Бартон! — Уэйду до сих пор неприятно и горько вспоминать об этом. — Я уверен, в конституции наверняка сказано, что за такое преступление четвертуют через повешение. — Ты определенно читал не ту конституцию, — буркнул Клинт. — И как можно четвертовать через повешение вообще? Кэп поднял руку, привлекая к себе внимание и сбивая острый, язвительный ответ Уэйда прямо на подлете. Он не мог не выслушать то, что скажет Капитан. Кумир детства, как-никак. И просто нормальный мужик. — Нам бы хотелось узнать, Уэйд, зачем ты отправился на Статен-Айленд и почему после твоего визита один из заброшенных домов превратился в груду камней. Агенты ЩИТа пришли в восторг, когда увидели, сколько всего им придется убирать и протоколировать. — Я отвечу, но сначала хочу знать, откуда там взялись вы, — Уэйд вывернул голову таким образом, чтобы видеть лицо Кэпа и кусок щеки Бартона. Капитан опустил взгляд вниз, решив, что ему очень нужно рассмотреть свои руки в перчатках, а Бартон, кашлянув, опять начал играть симфонию Бетховена на кнопках квинджета. — Это все Тони, — наконец выдохнул Кэп. — Кто бы сомневался, — недовольно протянул Уэйд. — Он знал, что с тобой что-то не так из-за Человека-Паука и того, что ситуация никак не меняется и… Прицепил к тебе жучок. — Чтобы меня контролировать или папочка Старк заботится так обо всех детишках? — Чтобы ты не попал в неприятности, Уэйд. Гидра способна на многое. И Киллбрю тоже, а еще вас связывает жуткое прошлое и… — Ладно, окей, я понял, — отмахнулся от него Уэйд, почувствовав в горле комок. Отголоски сна с черепом Киллбрю все еще гуляли по телу колючими мурашками и практически реальными ощущениями впившейся в запястье иглы. Конечно же, шприца не было и в помине. Квинджет уверенно скользил в небе, пахло дурацким одеколоном Бартона и свежим воздухом. Никакого запаха гнили, земли и смерти. — Так ты собираешься рассказать нам обо всем или ждешь эпиграф? Или атмосферную музыку тебе включить? — саркастично осведомился Соколиный Глаз. — Да, вруби малышку Бейонсе и заткнись. — Попсу не держим, — фыркнули Уэйду в ответ. — Слушаем Пинк Флойд или лови другое такси. — Ты думаешь, мне слабо? Да я своей оторванной ногой поймаю машину быстрее, чем ты, Китнисс, скажешь «и пусть удача всегда будет с вами». Кэп выразительно закатил глаза и одернул их обоих укоризненным «достаточно уже». — Уизел подкинул мне информацию о том, что в Статен-Айленде тоже начали пропадать люди. Бродяги и наркоманы. Знакомый сценарий, правда? — спросил Уэйд, ощутив, как со щелчком зафиксировался внутри позвоночник. Капитан кивнул, безмолвно прося продолжать. — Ну, я решил, что рыбка мелковата для Мстителей, поэтому пошел туда сам. Нашел внутри троих чувачков с отрезанными членами. Так себе вечеринка, да? Их связали и подвесили к потолку за крюки. — Уроды, — злобно выплюнул Клинт. — И они знали о том, что я приду, — после секундной паузы сказал Уэйд. Кэп и Соколиный Глаз, как по команде, изумленно уставились на него. — Да, я точно так же охренел, как и вы сейчас. Меня ждали. И передали привет от Киллбрю. А потом дом взорвался. Как-то так. Некоторое время в квинджете стояла густая тишина, наполненная невысказанными вопросами, удивлением и сомнениями. Уэйд тихонько регенерировал под простынкой и ждал, что скажет Кэп. Они ведь с Консервной Банкой были ведущими солистами ансамбля, поэтому их мнение являлось решающим. — После того, как снова объявилась Гидра, я понял, что ничто так просто не закончится, — наконец-то подал голос Капитан, скрестив руки на груди. — Похищение Киллбрю, возвращение Человека-Паука, исчезновения бродяг, странные лысые людоеды — все это очевидно связано, но общую картину мы до сих пор не можем увидеть, так как данных совсем мало. Гидра умеет прятаться и пока что у нее есть преимущество. Мы вынуждены идти позади. Но мы со всем справимся. — Конечно справимся, Кэп. Ты Гидре уже навешивал люлей, навесишь их снова. — На этот раз ее нужно уничтожить полностью, чтобы через пару лет опять не появился очередной подарочек, — уверенно подытожил Кэп. — Но наша сила в единстве, Уэйд. Поэтому не нужно скрывать от нас ничего, что может показаться тебе важным. Мы не враги. — Если бы я взял кого-то с собой — от взрыва мог бы пострадать кто-то еще. А мне все равно хоть бы хны. Через двадцать минут буду как новенький, — легкомысленно отозвался Уэйд. — И я привык работать один. — Мы в курсе, — хрипло сказал Бартон. — Но ты же временно можешь притвориться командным игроком, так? — После того, что случилось с Человеком-Пауком, мы… — негромко выдавил из себя Капитан. — Мы немного пересмотрели наши принципы касаемо взаимодействия в группе и коммуникации. Никто не должен действовать в одиночку. Уэйд несколько секунд раздумывал, потом неохотно кивнул. — Хорошо, так и быть. Только никакой одинаковой униформы, ясно? Я подобрал идеальный костюм для своих сексуальных мускулов! — Почему у меня резко в горле запершило из-за блевотины, а? — возвел очи горе Бартон. — Побочный эффект твоего паршивого одеколона. Кэп расслабленно хихикнул, откинувшись на спинку кресла квинджета. Соколиный Глаз делал вид, что разбирается в приборной панели, хотя наверняка не знал, зачем туда напихали больше половины странных кнопок и тумблеров. Уэйд прокашлялся, привлекая к себе внимание. — Раз уж мы душевно поговорили и перешли к этапу плетения косичек и обмена сокровенными тайнами… Я видел сон перед тем, как проснулся. — Избавь нас от своих порно-сюжетов, Уилсон. Кэпу Тони запрещает слушать пошлости. — Очень смешно, — порозовев щеками, крякнул Кэп. — Порно-сюжетики я перескажу тебе наедине и на ушко, Леголас, — томным голосом пообещал Уэйд, с радостью ощутив, как получилось пошевелить пальцами рук. — Мне снился нормальный сон. Кошмар. Про Киллбрю. — И что? — А то, что я, кажется, придумал, как помочь Паучку.

* * *

Если бы в словаре требовалась картинка для того, чтобы показать воплощение скепсиса, там оказалась бы фотография Тони Старка в тот самый момент, когда Уэйд поведал ему свой бесхитростный план. Брови его вздернулись вверх под смешным углом и даже эспаньолка затрещала электричеством от негодования. Мстители, по традиции, заседали на кухне. Железяка сварганил всем кофе, а Уэйд, вернувшийся в нормальное состояние и даже уболтавший Бартона заскочить к нему в явочную квартиру за новым костюмом, терпел на себе взгляды шести пар глаз. — Ты уверен, что это сработает? — поинтересовался Тони, отхлебнув кофе. Он выглядел порядком уставшим и, казалось, только кофеин и поддерживает его в жизнеспособном и вертикальном состоянии. — Нельзя быть уверенным ни в чем, особенно если это касается гидромудил. Но терять нам нечего, так? Тони передернул плечами и перевел взгляд на Барнса. — Что скажешь? Зимний Солдат, как и все бывшие советские шпионы и убийцы, выдержал театральную паузу прежде, чем мрачно выдать: — Можно попробовать. Хуже пацану точно не станет. Вдова и Соколиный Глаз кивнули, безмолвно поддерживая идею Уэйда. Удивительно единогласное решение, Уэйд чуть не прослезился. — В конце концов, Паучок может просто ничего не сделать и на этом все закончится. Шансов у нас немного и вариантов тоже, — он придавил Мстителей последним аргументом. Тони постучал пальцами по чашке, вздохнул и раздраженно поднялся с места. — Хорошо. Я принесу его веб-шутеры в лабораторию. — Пускай наш Студеный Капрал зайдет к нему и уговорит их надеть, — проинструктировал Уэйд, подмигнув насупившему брови Барнсу. Бартон хихикнул и был вознагражден испепеляющим взглядом Зимнего Солдата. — Да что? Ну забавно же Уилсон сказал, в самом деле. — Я знал, что ты меня любишь, Соколиные Глазки! Но мы потом обсудим с тобой наш медовый месяц, окей? — заверил его Уэйд. — Как только вы его переоденете и наденете шутеры — ведите на крышу. Я буду ждать там. — И что дальше? — напряженно спросила Вдова. — А дальше — сплошная импровизация! — Какая импровизация, Уилсон! У тебя все продумано всегда, даже осечки и странные поступки. Ты слишком умный говнюк, чтобы доверять судьбу Паучка случаю, — протянул Бартон. У Уэйда в груди заворчало что-то, похожее на удовлетворение. Эти цветастые выпендрежники неплохо успели его изучить. — Может и так. Но без участия Паучка это окажется просто хуевым планом без логики и здравого смысла. Жизнь без Паучка для Уэйда была приблизительно такой же. Хуевой и лишенной всякого смысла.

* * *

Уэйд смотрел на сияющий огнями ночной Нью-Йорк и глубоко дышал, борясь с голосом в голове, утверждавшим, что ничего не выйдет. Переубеждать бесполезно, просить заткнуться тоже — Уэйд решил переждать, выровняв дыхание и разглядывая золотистую ленту бегущей между небоскребов дороги. Он нервничал так сильно, что пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы унять непонятно откуда взявшуюся дрожь. Идея пришла в голову внезапно, под влиянием странного сна и воспоминаний о методах Киллбрю. Раз уж разговоры и покой на Паучка не действовали, придется обратиться к шоковой терапии. Уэйд надеялся, что все сработает, но и готовился к тому, что просто так пролетит несколько десятков метров и размажется пятном по асфальту у подножия Башни Мстителей. Отличные получатся заголовки, как ни крути. «Последний полет отчаянного сорвиголовы», например. Ну, или «Известный психопат-убийца Дэдпул: этюд в багровых тонах». Тоже неплохо, да? За спиной зашипела дверь и Уэйд поспешно обернулся, тут же наткнувшись взглядом на обеспокоенного Питера. Его карие тревожные глазища заняли половину лица, он кусал губы и комкал пальцами край полосатого свитера. Барнс мягко подтолкнул Паучка вперед в направлении Уэйда и закрыл дверь. Ясное дело, что он останется там и будет наблюдать за ними сквозь глазок внешней камеры. Но все равно иллюзия того, что они здесь только вдвоем, присутствовала. Он за год успел позабыть это чувство — когда они с Паучком были наедине. И остального мира не существовало. Мурашки пробежались по коже, когда Питер пригляделся к нему и шагнул ближе. Он не боялся. — Привет, малыш. Паучок узнал его голос. Сегодня был славный день для его сознания и памяти. Питер вскинул голову и приоткрыл рот, пялясь на маску Дэдпула. Осмотрел с ног до головы и сделал еще один шаг к Уэйду. Сердце трепыхнулось где-то в груди. — Красный? — Он самый. Питер зябко повел плечами и огляделся по сторонам. — Что мы здесь делаем? Тот странный парень с железной рукой надел на меня вот это, — он вытянул из рукавов свитера запястья, показав Уэйду закрепленные там веб-шутеры, — но не сказал, что это за штуки. — Ты не помнишь их? Питер задумался, уставившись на свои руки. Уэйд отсчитывал время ударами сердца. — Мне почему-то кажется, что я их когда-то носил. — Так и есть, малыш. — Какое-то странное украшение, если честно, — хмыкнул Паучок, свернув рукава свитера к локтям и оголив предплечья. — Это не украшение. Ты… кое-что делал с их помощью. — Что именно? — Летал. Питер недоверчиво выгнул бровь. — И как же именно я это делал? Уэйд глубоко вздохнул. Крещендо их сегодняшней встречи стремительно приближалось. — Я надеялся, что ты мне покажешь, малыш. Хотелось бы полетать сегодня. — Красный, я… Уэйд запрыгнул на парапет крыши. Прошелся взад-вперед и замер на самом краю. Питер смотрел на него испуганно и неверяще одновременно. Но его пальцы неосознанно верно легли на кнопки шутеров. Ласковая улыбка озарила лицо Уэйда, пускай Паучок ее не увидел из-за маски. — Ты поймаешь меня, малыш? — Красный!!! — Питер вскрикнул и ломанулся прямо к нему, но Уэйд его опередил. Сделал шаг назад и полетел вниз. Ветер шумел в ушах, воздух рывками выталкивался из приоткрытого рта, стеклянные окна этажей Башни мелькали перед глазами блестящими вспышками. Скорее всего, ничего не получится. Его идея была дебильной с самого начала. Он просто разобьется и все. Паучок не придет в себя из-за одной только просьбы полетать. Паучок не знает Дэдпула. Он не станет ради него сигать с крыши. Он не… Уэйд не успел додумать последнюю пришедшую в голову мысль — его поймали на лету и крепко прижали к себе. Сердце взорвалось в груди разноцветными фейерверками. Питер мягко спланировал на крышу высотки, но не удержался на дрожащих ногах, повалив вместе с собой и Уэйда. Но тут же нервно вскинулся, хлопнул ладонью по колену и заорал: — Ты совсем что ли с ума сошел, придурок?! А если бы ты разбился, Уэйд?! — Мне бы ничего не было, я бессмертный, малыш. Безлимитный купон на респаун. — Но тебе все равно больно каждый раз и я… — Паучок замолчал на полуслове. — Ты назвал меня Уэйдом. Ты знаешь, кто я? — голос дал петуха только в самом конце фразы. Питер уверенно кивнул. — Ты — Уэйд Уилсон. Дэдпул. Болтливый наемник. — А кто ты, малыш? Питер с силой прикусил губу и закрыл глаза. Ветер трепал его длинные волосы. — Я — Человек-Паук.