Крутое пике в затопленные улицы

Паучок казался тем самым и не таким, как прежде, одновременно, потому Уэйд повременил с объятиями или с воплями счастья. В деле восстановления хрупкой памяти Питера любое неосторожное движение могло стать фатальным — кажется, именно так ему сказал Старк пару дней назад? Уэйд даже не сомневался, что пафосное и безнадежное слово «фатальный», нарисовавшееся в мыслях, взялось не из его лексикона. Он сидел, не двигаясь и практически не дыша, пока Питер задумчиво осматривал надетые на запястья веб-шутеры. Паучок уселся напротив него по-турецки, выставив вперед острые коленки, затянутые в серые мешковатые штаны. С Уэйдом он больше не говорил, но пока что ничего от него и не требовалось — сердце Уэйда и так с трудом не взорвалось нахрен от чувств, когда Питер взял и назвал его по имени. И не просто назвал — на него наорали, нарекли придурком! И это стало чуть ли не самым лучшим, что Уэйд слышал за последнее время. Прежний Человек-Паук все-таки был где-то там, внутри, и сегодня, после Уэйдового финта, пробился наконец-то наружу, прорвавшись сквозь все то дерьмо, оставленное в сознании Питера Гидрой. Уэйду хотелось завизжать от счастья и в то же время не делать ничего дебильного, чтобы Паучок не пожалел о своем возвращении и не откатился вновь назад, к дикому и непонимающему пацану, в котором от Питера только оболочка и оставалась. Уэйд не хотел его пугать собой, потому изо всех сил сдерживался. Он сидел неподвижно и тихо, разрешая Паучку самому проявлять инициативу, осматриваться и спрашивать. Ему пока что было достаточно того, что Питер вспомнил, как пользоваться шутерами и как красиво взять и поймать на лету спрыгнувшего с башни придурковатого наемника. Просто находиться рядом с ним и чувствовать, что Паучок живой, теплый и не страдает от кошмаров или придуманной боли, было упоительно. Сердце стучало быстро, но ровно, и мысли на удивление стройно складывались в голове. Даже обычно раздражающий и мешающий думать голос заглох и забился в какой-то темный угол взбаламученного сознания — он до последнего не верил, что Питер сумеет прийти в себя и оправиться от экспериментов Гидры. Не то, чтобы Человек-Паук за прошедшие три минуты вернулся к себе прежнему, но того, что Уэйд видел напротив, было вполне достаточно, чтобы надежда расползлась внутри, щекоча грудь солнечными зайчиками. Питер тяжело выдохнул носом и наконец-то поднял глаза от собственных запястий, окинув задумчивым взглядом Уэйда. Его умненькая и сообразительная головка наверняка работала в чрезвычайном режиме и пыталась объять необъятное. Пробовала понять случившееся и связать это с прежними воспоминаниями. Но, по крайней мере, Питер не выглядел так, словно хотел убежать и спрятаться под кровать бокса, чтобы его больше никто не трогал. Он выглядел так, будто намеревался начистить морду любому, кто помешает ему по кирпичикам восстановить утерянные фрагменты памяти. — Так странно, — обронил Паучок, постучав указательным пальцем по запястью. — Что именно странно, малыш? — осторожно спросил Уэйд, наклонившись чуть ближе к Паучку, но не спеша к нему пододвигаться. Великодушно оставил ему больше личного пространства, не смущая своей близостью. Его Паук был тактильным мальчиком и предпочитал осязание любому другому чувству — Уэйд отлично знал это, потому что после успешного прохождения этапа неловкости и дружбы с подозрением у Питера получилось ему довериться не только своим разумом, но и телом. Он иногда засыпал, укладывая голову Уэйду на плечо и тем самым показывал, что он абсолютно спокойно вверял сумасшедшему наемнику собственную жизнь. Жизнь, самую настоящую, ага. Просто брал и вручал ее в отвратительные, покрытые шрамами руки долбанутого наемника. Охренеть, да? Вряд ли кто-то во всем Нью-Йорке решился бы доверить Уэйду даже сортировку мусора или дохлого таракана, а тут… Он несколько десятков раз называл Питера поехавшим пиздюком, который не знает, что творит, пытаясь облечь хоть в какие-то рамки их разросшиеся из дурацкого приятельства отношения. Пытался оттолкнуть его от себя, ведь ничего хорошего точно не получится. Пытался уберечься сам, потому что Человек-Паук откровенно смахивал на того, кто с легкостью сумеет влюбить в себя Уэйда Уилсона и однажды разбить ему сердце. Паук наплевал на все Уэйдовы рамки, обозвал его в ответ поехавшим старпером и категорично заявил, что Дэдпул — его друг, а значит, он ему доверял, как себе. И вообще Уэйду лучше заткнуться и перестать принижаться, иначе он за себя не отвечает. В тот день Паучок начисто разгромил его в фифу, кстати. Он был сам собою доволен, а вот Уэйд целую неделю ходил потом в полнейшем раздрае чувств. Вряд ли он когда-либо слышал что-нибудь такое же сумасшедшее и приятное. Вряд ли он когда-нибудь испытывал похожую бурю чувств, когда Паучок касался его предплечья или клал руку на плечо в попытке угомонить разбушевавшиеся в башке голоса. Они ведь и слушались исключительно Паука, мудаки несуществующие. А еще Питер напомнил Уэйду, что такое прикосновения. Они, оказывается, могли случиться и в поганой жизни Уэйда Уилсона, надо же. До Человека-Паука его просто так, из хороших побуждений, а не для того, чтобы оттолкнуть или ударить, не касались уже очень много лет. Паучок будто подсознательно догадывался об этом и специально устраивал все так, что Уэйд не мог никуда деться и был вынужден терпеть его прикосновения. Хитрый засранец. Еще и смеялся, когда Уэйд цепенел и не двигался с места, пока Паучок устраивался удобней, притираясь спиной к его боку или укладывая свои ноги на чужие колени. Ведь, несмотря на шуточки и намеки насчет сексуальности маленького Паучка Уэйд бы никогда в жизни его не тронул даже пальцем без согласия. И без уверенности, что Питер понимает, что творит. Питер явно не понимал, пускай Уэйд ни разу не спрашивал. Но он наслаждался каждой секундой, пока Паучок по каким-то непонятным причинам оставался рядом с ним. — Я знаю, как этим пользоваться, — Питер ткнул пальцем шутеры. — Знаю, что меня называют Человеком-Пауком. Я знаю тебя, Уэйд Уилсон, — он облизал пересохшие губы, явно волнуясь. — Но в то же время мне кажется, что это все ненастоящее. Я не помню, как стал Человеком-Пауком. Не помню, как мы познакомились. Не знаю, откуда взялись эти штуки на моих руках. Нет причинно-следственных связей, так? Будто что-то вот здесь, — он указал пальцем на собственный лоб, — не разрешает мне вспомнить. — Будто у тебя там стоит демо-версия, а для разблокировки полной нужно что-то сделать? Паучок слабо улыбнулся и тряхнул головой. — Ага, типа того. — Но ты же смог пролететь на паутине и подхватить меня в воздухе, правильно? — спросил Уэйд, собираясь ненавязчиво Питера к кое-чему подтолкнуть. — Да, — кивнул тот, скривившись так, словно не хотел больше никогда с таким сталкиваться. — Я испугался, если честно. Думал, что сердце взорвется, если я не… — Если «ты не» что? — Если я не поймаю тебя, — сконфужено, практически шепотом добавил Питер, потупив взгляд. Хорошо, если Уэйду суждено сдохнуть, то пусть это случится именно сейчас, в этот прекрасный, идеальный момент. Даже ночью на неосвещенной крыше высотки Уэйд разглядел, как смущенно запылали щечки Паука. — У меня имеется одна изюминка, малыш, — прочистив горло, сказал он. — Я чертов волшебный единорог и умею воскрешаться. Ну знаешь, будто боженька прописал конкретно для меня чит-код на бессмертие. Я бы не умер, просто немного полежал бы на асфальте в неаппетитном виде. — Возможно, так и есть, я этого не помню, — ворчливо заметил Паучок. — Но я помню, что почувствовал, когда ты спрыгнул вниз. — Что? — Что ты можешь умереть, а я очень не хотел, чтобы ты умер. Я испугался. Ноющим спазмом свело горло, но Уэйд заставил себя продолжать говорить и сидеть спокойно, пускай Паучок выглядел так, будто не отказался бы от крепких утешающих объятий. Но он все еще смотрел на Уэйда не так, как обычно. Его съедали и тревожили сомнения. — Разве то, что ты умеешь пользоваться этими шутками, не подтверждает то, что ты Человек-Паук? Поверь, в Нью-Йорке больше никто так стильно и сексуально не передвигается по улицам. Только ты, малыш. Паучок стеснительно передернул плечами, но остался непреклонен. — Я мог подсмотреть где-то, что делает Человек-Паук. Это не доказывает, что я — это он. — Тогда как ты мог познакомиться с бессмертным хером в красно-черном костюме, если ты не Человек-Паук? — Просто так? — предположил Питер. — В Нью-Йорке кого только не встретишь, правильно? Я бы точно захотел поболтать с каким-нибудь бессмертным хером, тем более в красно-черном костюме. Несмотря на то, что тепло прокатилось волной под кожей, Уэйд не сдержался и ворчливо заметил: — Ты слишком логичный и умный малыш для этого мира, ты знаешь? — Наверное, — хмыкнул Питер. — Я пока не могу понять, насколько я умен, потому что последнее, что я сделал — прыгнул с башни вслед за каким-то придурком-самоубийцей в красном костюме. Я даже не знал, сработают ли эти штуки на запястьях. Не думаю, что это можно назвать поступком умного человека. Я заметил, как голубь, порхнувший мимо меня, покрутил лапой у виска. Уэйд весело рассмеялся и услышал, что Питер сделал то же самое. Уэйд отлично знал, как выглядело улыбчивое лицо Паучка, пускай практически его не видел в сгустившейся прохладной ночи. Внутри все зазвенело от пронзительного, болезненного счастья. Его Паучок наконец-то с ним. Воскресший из мертвых и отчаянно борющийся за свои воспоминания. По крыше прокатился прохладный ветер и Питер поежился, поспешно прикрыв оголенные предплечья рукавами свитера. Уэйду с его постоянно пылающим из-за борьбы рака с регенерацией телом на холод глубоко плевать, но вот отощавший, худенький Паучок наверняка уже коркой льда покрылся за все то время, что они беседовали. Уэйд вскочил с места и сделал два шага к Питеру, затем слегка наклонился и вытянул вперед руку. Тот без всяких колебаний вложил в нее свою аккуратную ладонь и грациозно поднялся на ноги. — Как ты думаешь, малыш, сможешь доставить нас обратно в Башню или мне вызвать красно-желтый летающий убер? — Уэйд не сомневался в том, что Старк прямо сейчас наблюдал за ними при помощи выпендрежных очков и в два счета доберется сюда в своем жидкометаллическом костюмчике. Питер задумчиво закусил губу, что-то беззвучно подсчитывая и прикидывая. Пальцы крепко вцепились в Уэйдову ладонь, будто она была единственной вещью, от реальности существования которой отталкивались его размышления. Уэйд не удержался, мягко шагнул ближе и оказался к Питеру вплотную. Между их телами расстояние практически свелось на нет — он чувствовал тепло, исходящее от Паучка и ощущал запах его кожи. И с трудом удержался от того, чтобы коснуться пальцами его волос или склониться ниже, к шее, вдохнуть глубже и, возможно, ткнуться носом в нежное местечко между шеей и плечом. — Думаю, что у меня получится, — спустя несколько мгновений сосредоточенно сказал Питер. — Юху! — обрадовался Уэйд, по-прежнему ласково удерживая ладонь Паучка своей. — И никаких аттракционов не нужно! — А мы часто так делали раньше? — Не особо. Ты всегда отшучивался и говорил, что воздушное такси от Человека-Паука доступно для эксплуатации только по большим праздникам. Вот ты меня и прокатил на День Независимости, на Рождество и еще пару раз, когда у меня не хватало парочки конечностей, — легкомысленно ляпнул Уэйд, и только после сказанного понял, что так шутить не следовало. Ладонь Паучка одеревенела. — Я… — Да, малыш, я в курсе, ты этого не помнишь. Извини, если напугал подробностями. — Мы и впрямь хорошие друзья, да? — Еще какие! — воскликнул Уэйд, несмотря на то, как ёкнуло под ребрами из-за слова «друзья», которое вообще не могло передать все те чувства, что он испытывал к Питеру. Паучок кивнул и слегка расслабился. Его пальцы дернулись в руке Уэйда, но прикасаться к ней он не прекратил. — Хорошо. Тогда это, наверное, объясняет то, что я чувствую. И почему так испугался чуть раньше, — пробормотал он торопливо, стеснительно пряча лицо от Уэйда за волосами. — Нам нужно подняться на парапет с того края. — Как прикажешь, — согласно кивнул Уэйд. Они медленно, не размыкая рук, дошли до требуемого места, после чего Питер еще раз удостоверился, что рассчитал все правильно. Его чуть дрожащие пальцы легли Уэйду на поясницу и крепко сжали, вцепившись для надежности в эластичный спандекс. Сердце Уэйда колотилось в сумасшедшем ритме. Сердечко Питера тоже стучало сбивчиво, неровно, словно никак не могло понять, как себя вести и в каком темпе выстукивать по ребрам. Он волновался, чтобы возвращение в Башню прошло как надо. Уэйд шепнул, что у него все получится и Паучок, что-то смущенно буркнув в ответ, вытянул вторую руку вперед, задержал дыхание и выстрелил паутиной. Спустя минуту они приземлились на крыше Башни Мстителей и Питер прижался к Уэйду ближе, спрятался за него, когда заметил неподалеку Старка и Барнса. — Все в порядке, малыш, это свои. Железяка и Снежная Королева. С Железякой ты говорил по внутренней связи, помнишь? — Помню. Но мне все еще нужно понять, правда ли это, — тихо и грустно проговорил Питер. — В голове сплошная каша. — Ничего, никто тебя ни в чем не винит, — утешительно заверил Уэйд. — Они друзья и они понимают, что ты пережил. Не торопись, — Старк и Барнс действительно все поняли, потому что убрались с крыши и разрешили Уэйду самому довести Паучка до лабораторного бокса. — Точно хочешь остаться здесь? Раз ты начал вспоминать, Железяка может вернуть тебе старую комнату, в которой ты иногда ночевал, если увлекался колбочками в лаборатории, — задал вопрос Уэйд, смотря на то, как Питер, сняв веб-шутеры и положив их на столик, устраивался в кровати. Полеты его вымотали — Паучок едва мог держать глаза открытыми, настолько ему хотелось спать. — Я не знаю, что может случиться, когда я проснусь опять, — грустно улыбнулся Питер, расправив одеяло. — Не хочу, чтобы обо мне кто-то беспокоился или искал, если я вдруг сбегу и потеряюсь. Лучше так, пока я не отыщу самого себя здесь, — и он трогательным жестом ткнул пальцем в лоб. — Если ты так хочешь — хорошо. — Спасибо, Уэйд. — Пустяки. Главное, чтобы ты не боялся больше, лады? — Я попробую. Но и ты больше не прыгай с крыши, лады? — парировал Паучок и Уэйд не сумел сдержать улыбку. И не остановил самого себя — взял и робко коснулся рукой аккуратной ладони. Кожа Паучка покрылась мурашками, а глаза его, не отрываясь, смотрели на белые патчи Уэйдовой маски. — Я обещаю, что вспомню все про тебя, Уэйд. Все, что нужно, чтобы… — он так и не договорил. Провалился в сон, крепко сжав чужую руку.

* * *

Следующие несколько дней выдались очень хорошими для Паучка. Настолько хорошими, что все Мстители разом и Уэйд посчитали, что дело сдвинулось с мертвой точки и совсем скоро Человек-Паук совершит грандиозный камбэк, на раз-два разобравшись с долбаными экспериментами Гидры. Питер помнил падение Уэйда с Башни, помнил свой полет и был серьезно настроен вспомнить все остальное. Когда Уэйд проснулся следующим утром, задремав от усталости, пока наблюдал за спящим Паучком, он нашел Питера уже бодрствующим. И тот был не один. Тони Старк собственной персоной разместил свой зад на стуле около кровати Паучка и о чем-то энергично трещал, показывая голографические фокусы. Ни дня без того, чтобы не выебнуться технологичными штучками, позер херов. Уэйд залюбовался светлой и милой улыбкой Питера, развлекавшегося с всученным Старком планшетом, как Железяка, обернувшись, насмешливо крикнул в проем открытой двери бокса: — Доброе утро, Уилсон! Я уже слышу, как ты там скрежещешь зубами от ревности! Яви нам с Человеком-Пауком твое помятое личико! Уэйд собирался ответить Старку грубовато, в стиле их престарелых БДСМ-отношений, но вдруг растерял разом все смешные подъебы — Паучок, отбросив планшет в сторону, нетерпеливо заерзал на кровати, очевидно дожидаясь именно его, Уэйда. Это зрелище было таким милым, таким забавным, что сердце Уэйда подскочило к горлу и там осталось с концами. Паучок проявлял удивительное здравомыслие как для того, кому целый год промывали мозги и погружали в криокому. Он не захотел покидать лабораторный бокс, пока ему не станет лучше и память не стабилизируется, зато попросил отвести его в душ и что-нибудь сделать с раздражающими волосами. Уэйд, как верная собачонка, сопровождал Паучка повсюду (ну, кроме непосредственно душа, разумеется) и поэтому первым увидел, как преобразилось его лицо, когда Черная Вдова неожиданно красиво и мастерски (чего только не умеют эти русские шпионки) привела его голову в порядок. Во время стрижки все втроем нервничали, особенно из-за звука щелкающих ножниц и жужжащей бритвы, но все обошлось. Питер Черную Вдову пока что не вспомнил, но проникся к ней чем-то вроде уважения и страха одновременно. Уэйд окрестил это Особой Связью Паукообразных. Лицо Питера за прошедший год похудело, скулы заострились и теперь короткая стрижка только подчеркнула то, насколько охренительно красивым он был. В теплых карих глазах поблескивали знакомые смешинки, кожа приобрела краски, перестав отливать нездоровым серым цветом и выглядела, как и прежде, гладкой и нежной. Уэйд заметил, что за этот год он подрос на несколько дюймов и стал еще стройней и гибче — Вдова ехидно посоветовала Уэйду взять тряпку и протереть пол от натекшей туда слюны, потому что Паучок нарядился в купленные специально для него Вдовой джинсы и футболку и выглядел просто охренеть как горячо. Джинсы были обегающими и облегали именно то, что им полагалось облегать и… Уэйд знал, насколько конченым придурком он был, раз умудрялся думать об этом в то самое время, пока Питер боролся за свою память и личность, но… Ладно, он сопротивлялся до последнего, ничем не выказывал своей заинтересованности (точнее, притворялся равнодушным, пока Паучок был рядом), но когда он переставал себя контролировать, чертовы дурацкие мысли пролезали сквозь выстроенную защиту. Питер вернулся из мертвых. Точнее, он никогда не умирал вообще. Питер умудрился пережить издевательства Гидры. Питер собирался как можно быстрее вернуть то, что у него отобрали гидромудаки. Питер больше никуда не исчезнет, потому что Уэйд теперь ни за что не позволит ему это сделать. Питер остался все тем же Питером, в какого Уэйд однажды без ума втрескался. Его влюбленность никуда не делась, лишь разгоревшись еще сильней, потому что Паучок из всех окружающих первым взял и вспомнил именно Уэйда Уилсона. Он ему доверял, он ждал его прихода изо дня в день, ему нравилось с ним разговаривать и он постоянно, каждый божий день с того самого полета с Башни обещал, что обязательно вспомнит их отношения. Уэйд шутил, что там и вспоминать-то особо нечего, но в то же время его душу раздирали два противоречивых мнения. Одно жаждало, чтобы Питер действительно наконец-то пришел в себя и их крутой красный дуэт полноценно вернулся на нью-йоркские улицы и в явочную квартиру Уэйда, где по ним тосковал плэй стэйшн и куча коробок с играми. Второе же, настойчивей и соблазнительней первого, твердило, что будет намного лучше, если Питер узнает обо всем снова, а не вспомнит сам. Потому что теперь, за эти несколько прошедших дней, они с Паучком вновь сблизились, но их близость отличалась от прежней. Она стала куда чувственней той, что была раньше. Питер верил только Уэйду и расслаблялся лишь в том случае, когда он находился рядом. Питеру хотелось, чтобы Уэйд остался с ним подольше. А у Уэйда сбивалось дыхание всякий раз, когда Питер, стремясь держаться поближе к нему, осторожно касался его руки. Как будто обозначал свое присутствие, пускай Уэйд едва ли обращал хоть на кого-то внимание, кроме него. Что-то происходило. Это что-то отметил даже Железяка, потому что на четвертый день отвел Уэйда в сторонку и попытался выяснить, что за чертовщина тут творится. — Ты имеешь в виду что-то еще кроме той чертовщины, с какой мы так долго возимся? Гидромудаки, провалившиеся сквозь землю, Паучок и лысые любители человечинки? Я что-то упустил? Сейчас посмотрю в своем розовеньком органайзере! — Между тобой и Паучком что-то творится, вот о чем я толкую, — буркнул Старк. — Его сердце бухает, как барабан, когда ты рядом. ПЯТНИЦА нормально тесты не может провести, твердит, что Паучок на грани сердечного приступа каждые десять минут. А ему восемнадцать, если что, и он супер сильный пацан с сердцем, которого хватит еще на сто жизней. — Тебе и твоему компуктеру показалось. Все, как обычно. Паучок там, мои ручки — по швам. Старк подозрительно прищурился. Его физиономия прямо говорила: «меня не наебешь, мистер наемник». — Ну, пока что это вроде как помогает Паучку. Непонятно как, конечно, но имеем то, что имеем. Динамика положительная, его суперспособности потихоньку восстанавливаются. Вполне возможно, что возвращение сил Человека-Паука повлияет на его память и он наконец-то вспомнит всю свою жизнь до Гидры. Просто… Будь осторожен, ладно? — Осторожность — мое второе имя! — Твое второе имя — Уинстон, — буркнул Тони. — И если бы кто-то спросил меня об антониме слова «осторожность», я бы показал твою фотку. — Но я пиздец как осторожен, если дело касается Паучка, — серьезно сказал Уэйд. — И ты любишь его, я в курсе, — отмахнулся от него Старк, не заметив, как неловко замер на месте Уэйд. Никто и никогда не говорил ему об этих чувствах напрямик. — И теперь вот это, происходящее между вами который день… Я не удивлюсь, если Паучок тоже в тебя… — Тебе лучше сейчас заткнуться, Консервная Банка, — грубо оборвал его Уэйд. — Там все не так. Паучок просто… Старк выразительно закатил глаза, будто разговаривал с нерадивым учеником, который не понимает прописных истин. — Ты можешь водить самого себя за нос, Уилсон, мне плевать. Я просто хочу помочь Человеку-Пауку. Поэтому будь добр, постарайся сделать так, чтобы это ваше общее хрен пойми что не привело к чему-то похуже имеющегося. — Поклясться тебе на мизинчиках? — Уйди с глаз моих, ради бога. Прогуляйся с сорокового этажа на первый и обратно. Паучок как раз перестанет смотреть на тебя щенячьим взглядом и даст мне закончить тесты. Питер так хорошо справлялся со всем, что утром на десятый день после полета Уэйда с Башни Старк предложил пригласить к ним тётю Паучка, Мэй Паркер. Она до сих пор не знала, что ее племянника нашли и пребывала в неведении относительно всего, что с ним происходило. Идея вызвала ожесточенные споры. Такие, что Старку даже раз пришлось кинуть кружкой в стенку, чтобы угомонить всех на кухне. Уэйд предложил, что нужно спросить мнения Паучка по этому вопросу. Сначала его никто не поддержал, но потом Тони, смирившись, сказал, что до сих пор все безумные идеи Уилсона давали результат. Почему бы не попробовать и не послушаться его и в этот раз? Питер отказался. — Если она действительно моя тетя, то ей будет больно видеть меня таким, — сказал он просто. — Она будет счастлива узнать, что ты жив, карапуз, — мягко возразил Тони. — На амнезию она не обратит внимания. Паучок вскинул голову и строго посмотрел на Старка. — На нее обращу внимание я, мистер Старк! Вы не подумали о том, как буду себя чувствовать я, если после встречи с ней так ее и не вспомню? Я до сих пор не вспомнил никого из вас! Я с трудом вспомнил имя Уэйда, — он кинул быстрый взгляд на упомянутого наемника, а затем опять уставился на Тони. — Она ведь моя тетя, боже! Но я увижу совершенно незнакомую мне женщину, которая наверняка разочаруется из-за того, что ее забыли. Я не хочу так. — Но она могла бы тебе помочь с восстановлением памяти и… — В таком случае просто покажите мне ее фотографию, — нахмурившись, перебил Тони Питер. — К встрече я пока не готов. Уэйд посчитал, что Паучок принял правильное решение. Они до сих пор до конца не знали, что сделала с ним Гидра, поэтому будет лучше, если он останется в компании чувачков, способных себя защитить. — Вы совершенно не представляете, как раздражает, — добавил Паучок в конце, когда Тони собрался уходить, — что все вокруг знают меня лучше меня самого. И что приходится опираться на других, хотя это вообще не по мне. Я ведь самоуверенный, так? И упрямый? — Да, ты всем нам порядочно нервы истрепал, карапуз. — Наверное, делать это я так и не перестану, мистер Старк. Я могу вырезать открытку с трогательными извинениями, если мне кто-то даст что-то острее пластмассового ножа. Тони шепнул под нос что-то вроде «вот же пиздюк». Уэйд расплылся в улыбке. Котенок показывал коготки. Но это было в миллион раз лучше смирившегося и меланхоличного Паучка, с каким они встретились в самом начале.