Крутое пике в затопленные улицы

Все рухнуло в ебаную пропасть. Старк, конечно, попытался держать руку на пульсе и ограничить распространение информации, но даже у него не получилось заткнуть все дырки разом. Интернет взорвался из-за потрясающе противоречивой и ужасающей новости: Человек-Паук воскрес, чтобы до смерти избить одного из Мстителей. Человек-Паук перешел на сторону зла. Человек-Паук — чудовище. ПЯТНИЦА обрабатывала здоровенные объемы информации и с интервалом в несколько минут докладывала спрятавшимся в Башне Мстителям и Уэйду о том, что происходит во внешнем мире. А происходил подлинный и чистейший пиздец. Телефоны Старка и Роджерса разрывались от звонков, пока Кэп, в конце концов, не разбил свой о стену, а Тони просто нашел кнопку выключения. Самые крупные газетные издания и телеканалы хотели узнать горячую информацию из первых уст, жаждали разнюхать о том, были ли в курсе Мстюны о возвращении из мертвых Человека-Паука и как они прокомментируют то, что Клинт Бартон прямо сейчас борется за жизнь в лучшей нью-йоркской клинике. Бартон на волоске от смерти, потому что на него напал Человек-Паук. Звучало бы трэшово и сюрреалистично, если бы не было чистейшей правдой. Кто именно слил в интернет информацию о Каракурте, Паучке и Бартоне, никто не знал, но Уэйд даже не сомневался, что это дело рук гидромудаков. Так красиво и быстро провернуть подобную операцию могли только они, сожравшие парочку собачек на том, как устроить ад на земле за три минуты. Еще вчера утром все было в порядке: Уэйд трещал с Уизелом, Паучок пытался не уснуть на сеансе у дока Джонсона, а Бартон просто крутил кран на кухне. Все было хорошо. Но прошла беспокойная и бессонная ночь, проведенная около палаты Соколиного Глаза — Старк одним взмахом пальца оккупировал и опустошил целый этаж больницы, — над Нью-Йорком расплылось холодное и серое утро, а Уэйд четко осознал, что с таким вот мерзким утром они столкнуться не единожды, пока все не разрулят. Пока Бартона не починят, пока от них не отъебется злобный Фьюри и пока не вернется Паучок. Хотя… о Паучке думать невыносимо. В груди болело так, будто туда зарядили из дробовика, а потом выдрали сердце, оставив открытую и кровоточащую дыру. Уэйд опасался приближаться к воспаленному участку мыслей в башке, связанных с Питером, потому что мог окончательно сбрендить и превратиться в злобного Кровопула, оросить этот гребаный город кровью и добавить в копилку Мстителей еще больше проблем. Это никому не помогло бы, честно говоря. Ни опять пропавшему Пауку, ни шокированным Мстителям, ни Уэйду. Побег от самого себя никогда ничем хорошим не заканчивался. Все определенно обернется кромешным мраком, но застывшая ситуация с точки невозврата не сдвинется. Уэйд пока не думал о Питере и, должно быть, правильно делал. Ему понадобится трезвая голова и весь запас сил, чтобы разобрать творящуюся вокруг херню на винтики, после чего собрать из них что-нибудь толковое. Ну, или здоровенный дилдо с разными насадками и виброрежимами — такое тоже сгодится. Старк не зря с самого начала предупреждал, что с привлечением к делу ЩИТа все усложнится и замедлится в несколько раз — так оно по факту и произошло. Как только интернет взорвался десятками статей и постов, Фьюри ворвался в больницу к Бартону взбешенной фурией, готовясь рвать, метать и откусывать бестолковым Мстителям их бестолковые бошки. Его одноглазый свирепый взгляд обещал Тони Старку многочасовой фистинг насухую, и Уэйд, честно говоря, посмотрел бы на это с ведром попкорна и в душной полутьме одной из своих халуп, но в таком случае продуктивность Старка уменьшится в разы, а без его гениальных идей они хер куда продвинутся в деле поиска Человека-Паука. Сначала дело, а выписать пиздюлей Фьюри всегда успеет. Мстители рассудили точно так же, поэтому Старк остановил гневный ор начальника ЩИТа буквально в долю секунды, уведомив, что и так все о себе знает. А если чего-то не знает, то догадывается. Но не время сейчас злиться друг на друга и выяснять, кто что кому не сказал, прямо как в молодежной сопливой мелодраме. Развернувшаяся ситуация требовала строгих и решительных, быстрых мер, поэтому не имело смысла разбазаривать ресурсы и силы впустую и устраивать охоту на ведьм. Они и так во всем виноваты. Прежде всего в том, что разрешили Гидре инсценировать смерть Человека-Паука и превратить его в жестокого убийцу. У Фьюри не нашлось достойных аргументов, поэтому он заткнулся и распорядился задействовать всех своих канцелярских крыс в поисках информации о пропавшем в очередной раз хрен пойми куда Пауке. Случившееся даже на словах выглядело хреново, а уж по факту они не знали, за что и как хвататься. Как успокоить ньюйоркцев и всю общественность разом, как ответить на вопросы правительства и комитета по национальной безопасности, как справиться с бурлением говна в интернете и что делать с Человеком-Пауком, если он вдруг отыщется. Никто ничего прямо не говорил, но по мрачным взглядам Железяки и Кэпа Уэйд понял, что негласное решение Фьюри обсуждению и возражениям не подлежит — Человек-Паук отправится в лабораторию ЩИТа, как только они поймают его и сделают безвредным и транспортабельным. Уровень опасности запредельно высок, ведь в памяти у всех причастных до сих пор всплывали воспоминания о том кровавом веселье, устроенном Зимним Солдатом. Уэйд решил ничего никому не говорить, оставить мысли при себе, но, наверное, Старк и так все понял. Уэйд хрен позволит Фьюри забрать Паучка с собой, даже если этим расстроит его, национальную безопасность или тысячи домохозяек, которые из-за новостей о сбежавшем страшном Каракурте не могут спокойно спать и печь яблочные пироги. Паучок — его. И Уэйд запросто отрубит своими острыми и кровожадными малышками похотливые пальчики тех, кто собрался дотянуться до Человека-Паука или проводить на нем какие-либо эксперименты. Но пока ЩИТ был полезен, Уэйд не лез на рожон и не бесил Фьюри — он, наоборот, проявил чудеса благоразумия и здравого смысла, внимательно слушал и следил за разворачивающимися событиями. Бартон побыл в реанимации несколько суток, после чего доктора сочли его состояние достаточно стабильным для того, чтобы вывести из искусственной комы. Прошла еще пара дней, а затем Мстителям разрешили его проведать. Соколиный Глаз выглядел… хуево, если не сказать хуже. Уэйд отчетливо разглядел на его сине-серой опухшей физиономии отпечаток приблизившейся вплотную, но так и не коснувшейся Смерти, и в глубине души был рад, что Бартон не сдался и выкарабкался. Он был весь обмотан бинтами, как египетская мумия, на ногах и руках наложены шины, а шея плотно зафиксирована тугим и удушливым воротником, но он был явно рад видеть своих друзей и семью. У Лоры под глазами темнели синяки размером с Марианскую впадину, но она крепко держала Клинта за руку и счастливо улыбалась — ее заразительная радость и воодушевление передались всем вокруг. Старк весь светился от улыбки, Наташа ворчливо осматривала обставленную дорогущими приборами палату и шутила, что в прошлый раз в Минске после похожей заварушки Бартону для восстановления потребовалась всего одна ночь и глоток воды, а тут он, понимаете ли, совсем расклеился. Бартон прохрипел, что старость подкралась незаметно и не все здесь, если что, в свое время получили долгоиграющий приход от сывороток для создания суперсолдатов. И не все умели запросто отращивать новые конечности или голову, намекнул он, глядя запухшим фиолетовым глазом на трущегося у выхода Уэйда. У Капитана тоже получилось расслабиться только в этот самый день, когда он собственными глазами убедился, что с Бартоном все хорошо. Уэйд до сих пор помнил то окаменевшее лицо и стальной голос, когда они с Кэпом смотрели видеозапись и выяснили все обстоятельства случившегося. Это было страшно, честно говоря. Уэйд не мог припомнить, чтобы хотя бы раз видел Капитана Америка таким угрожающе сосредоточенным и будто бы все для себя решившим. Если бы Соколиный Глаз не очухался, Кэп бы, наверное, не остановился, пока бы не… сделал так, чтобы виновный больше никогда не смог угрожать никому из его близких друзей. Пусть даже этот виновный — Человек-Паук. Уэйду не хотелось бы драться с Кэпом, поэтому он был благодарен Бартону вдвойне за то, что тот настолько живучий сукин сын и не позволил себе умереть, а Мстителям — дойти до самых крайних мер в отношении Человека-Паука. Теперь у всех них были шансы разобраться в этом, простить и забыть как страшный сон. — Я сразу понял, что это Питер, — как бы между делом сообщил Бартон, играясь с электронным джойстиком, регулирующим положение больничной кровати. — Прикид такой же, как на тех снимках, что были в папке Уилсона. Старк и Роджерс переглянулись. Никто из них не собирался задевать в разговоре эту болезненную тему. — Вы его еще не нашли? — спросил Клинт. — Ищем, — коротко ответил Тони. — Пока ничего. ЩИТ тоже в деле. — Лора сказала, что каждая собака в городе уже в курсе, как облажались Мстители и как Клинт Бартон чуть не отправился на тот свет по вине Человека-Паука. — Слушай, Леголас, ты… — Я знаю, что ты хочешь сказать, Уилсон. Не стоит, — буркнул Бартон. — Этому сопляку с паутинкой нужно еще учиться и учиться, чтобы суметь вот так просто взять и прихлопнуть Мстителя. А уж тем более настолько крутого и стильного, как Соколиный Глаз. Уэйд выразительно хмыкнул. В палате Бартона находились минимум четверо, которые в том или ином виде были круче Соколиного Глаза (объективно говоря — Уэйд даже проводил в твиттере опрос про степень крутости Мстюнов), но в данную минуту, пожалуй, и впрямь никого круче Бартона не было. Особенно в том, что касалось прощения. — Так все… в порядке? — коряво и не очень красноречиво поинтересовался Старк, потому что их всех тревожило то, что скажет Бартон, когда очнется. Каракурт его действительно собирался убить. И у него почти вышло, если бы не что-то, вынудившее остановиться. — Ну, возможно, я теперь буду недолюбливать пауков чуть больше, чем недолюбливал их до этого, — честно признался Бартон, а в его глазах мелькнула тщательно скрываемая тревога. — И, быть может, нам с Пауком придется как-нибудь поиграть в бейсбол или покидать друг другу мяч, как в фильмах, чтобы в процессе отпустить ситуацию и перестать загоняться почем зря. Но зла я не держу. Это же Гидра, так? — Да, — тяжело сглотнув, подтвердил Кэп. — Гидра виновата, а пацана я ни в чем не обвиняю. Я хорошо помню, как Локи своей штуковиной ковырялся в моих мозгах и вынуждал действовать против моих друзей, — Бартон мельком зыркнул на Наташу, которая закатила глаза — она не любила вспоминать об этом. — У пацана то же самое происходит сейчас, просто дольше и страшней. Я надеюсь, Уилсон, ты уже придумал, как снова его вернуть. Наташа мне тогда хорошо бока намяла, когда приводила в себя. Уэйд отрывисто кивнул, хотя, честно говоря, ничего не придумал. На месте разберется, если Паучок даст себя обнаружить и поймать. Бартон пошел на поправку, поэтому Мстители могли воодушевленно и полноценно вернуться к тому, чтобы добывать информацию и сдерживать натиск разозленной общественности одновременно. Старк вечно что-то раздраженно бубнил журналистам по телефону, Фьюри успокаивал правительство, а Роджерсу и Уэйду пришлось столкнуться с самим злом во плоти — с Мэй Паркер. Тётя Питера прибыла в Башню Мстителей, вежливо поздоровалась со всеми, а потом разразилась такой сердитой и страшной тирадой, что будь у Уэйда собачьи уши, он бы точно прижал бы их к голове. Женщина рвала и метала, костерила Мстюнов на чем свет стоит, заявила, что из Старка никудышный наставник и что она не ожидала, что взрослые и серьезные супергерои, побывавшие в стольких передрягах, умудрятся поступить так с ее племянником и с ней самой. Никто даже не удосужился сказать ей, что Питер внезапно воскрес из мертвых! У нее чуть инфаркт не случился, когда она прочитала о Человеке-Пауке в утренней газете. Уэйду тоже досталось по полной программе. Ладно Мстители, раздраженно заявила Мэй, а уж от Уэйда она такой подлянки не ожидала. Он ведь оставался у них на ужин! Он общался с ее племянником, говорил, что никогда его не подведет и не оставит в беде, а он… Дырка от бублика в обтянутом костюме, а не лучший друг Человека-Паука, вот кто такой Уэйд Уилсон. Теперь Уэйд понял, почему Питер всегда боялся разозлить свою милую тетушку. Даже Стив Роджерс не сумел отыскать какую-нибудь дипломатичную реплику, а просто стоял и слушал, будто провинившийся старшеклассник. Ну, они действительно проебались по всем фронтам. Хотели как лучше, а по факту… Слова Мэй больно впились ядовитыми лезвиями прямо в сердце Уэйда, минуя плоть. Она была права — из него лучший друг Человека-Паука, как из Бартона сейчас — страстная танцовщица фламенко. Что он сделал за все это время после обнаружения капсулы с Паучком? Думал о своих чувствах, целовал Питера и тискался с ним вместо того, чтобы помочь ему найти себя в бесконечном и всепоглощающем потоке информации. А теперь он пожинал плоды своего беспечного бездействия и пинания хуев. Питер пропал и вновь стал Каракуртом. Уэйд не удивится, если на этот раз вернуть Человека-Паука из мрачной и вязкой темени агента Гидры не получится, потому что таким долбоебам вроде Дэдпула дается всего один шанс на то, чтобы все исправить. И долбоебы, как водится, этот шанс эпично просирают. Дока Джонсона ЩИТ и Мстители начали искать едва ли не в первую очередь после того, как все случилось. Это ведь достаточно логично — предположить, что срыв Паучка и откат новых драйверов к старому Каракурту не мог произойти просто так, с бухты-барахты. А единственный человек, который проводил с Питером много времени и достаточно регулярно, был как раз тот самый холодный и немногословный психотерапевт. Уэйд буквально на атомы разобрал его рабочий кабинет и унылую квартирку в Бруклине, но не обнаружил ничего подозрительного. Напротив, Майкл Джонсон показался ему удивительно стерильным человеком — если бы не водительское удостоверение и накопившиеся в почтовом ящике счета, можно было бы подумать, что доктора Джонсона вообще не существовало. Секретарь в его врачебном кабинете не сказала ничего вразумительного — не звонил, не приходил, не сообщал, когда придет. Она на автомате переносила записанных к нему пациентов на свободные даты и ждала звонка дока, не проявляя никакой инициативы. Ее не интересовало, куда шеф делся и как скоро вернется. В конце концов, док нашелся. Спустя две недели после исчезновения Паучка в одном из заброшенных домов на Стьюбен-стрит нашли повешенным пятидесятилетнего мужчину. Следов сопротивления или насильственной смерти не обнаружено. Майкл Джонсон, по словам местных полицейских, просто пришел сюда, нашел подходящее место и покончил с собой. Такое часто бывает. Депрессия, стресс на работе, проблемы в личной жизни, долги и много чего еще толкают людей на подобные поступки. Психотерапевтов типа тоже эта беда не обходит. И Уэйд, может быть, согласился бы с этим, но уж слишком подозрительным совпадением это оказалось. Исчезновение Паучка и самоубийство того, кто мог бы попробовать пролить свет на то, что нахрен случилось на их терапевтических сеансах, после которых у Питера крыша стала набекрень. Мстюны сошлись на том, что эта смерть — очередное зловещее событие во всей цепочке, приведшее к тому, что Человек-Паук вернулся к Каракурту, а они остались у разбитого корыта. Майкл Джонсон что-то знал или что-то сделал. Его подвесили или он сделал это сам, потому что был уверен, что его найдут и не позволят жить спокойно. Уэйд точно его из-под земли бы вытащил, но доктор посчитал (или кто-то посчитал за него), что уйти под землю с концами — наилучшее решение. Хвататься было не за что. Информации целый ноль, Паука и след простыл, Гидра спрятала все возможные зацепки так далеко, что не подобраться. Нью-Йорк гудел и жужжал встревоженным ульем — как это так, их дружелюбный сосед Человек-Паук действительно стал жестоким душегубом? Тупые шоу выходили одно за другим, на ютубе куча блогеров высказывали предположения и связывали происшествия в такой клубок абсурдного дебилизма, что Уэйд устал отписываться в комментариях под видеороликами, разнося теории по кирпичикам. Уэйд каждый день покидал башню с рассветом и возвращался поздней ночью, смертельно уставший после целого дня бестолковых поисков. Здесь нет ничего, абсолютно. Питер опять испарился, будто растворившись мерцающей дымкой призрачного миража. Уэйд ни за что на свете не сдастся и будет продолжать искать Паучка всю выпавшую на его судьбу искалеченную бесконечность, но… Иногда возникало ублюдское ядовитое чувство, будто все напрасно. Будто все с самого начала стало бесполезным делом. Логан помогал Уэйду в поисках, буркнув, что ему все равно заняться нечем, раз у Людей Хэ затишье и никто больше не ломится в школу Профессора Стюарта-Макэвоя, чтобы в очередной раз объяснить мутантам, что они — отродья дьявола и место им на дне моря в свинцовых бочках. Логан ничего не говорил, но Уэйд слишком давно знал эту росомашью морду, чтобы не понимать, о чем он думал. Он и сам о таком иногда задумывался, но не давал этим мыслям ход и продолжение. Ему просто нужно отыскать Питера. Найти и увезти подальше от всех. Увезти туда, где до него никто не доберется и где он сможет выпустить демонов на волю, накричаться, выплакать все горе и попробовать вернуть себя самого. В этом городе, с Мстителями, ЩИТом и сучьей Гидрой Паучок в постоянной опасности и никогда не справится, задействуй они все ресурсы и пригласи хоть пятьсот лучших психотерапевтов. Угроза всегда будет где-то за спиной, мутная и клыкастая, умеющая выжидать. С этой задачей мог справиться исключительно Уэйд Уилсон, потому что, эй, кто еще среди восьми миллионов жителей Большого Яблока умел воскрешаться даже из самого масштабного пиздеца? Он-то уж точно переживет, если Питер ненароком парочку раз его пришибет, вернувшись к Каракурту. Лучше уж он, чем Бартон. Чем кто-нибудь, кто дорог Питеру Паркеру. Спустя два месяца бесполезных поисков, когда Бартон окончательно залатал раны и вернулся в Башню, а все бурлящее говно вокруг поутихло, потому что журналюги голодными псами вцепились в подробности развода какой-то актрисы с каким-то бизнесменом, Уэйд лежал в своей халупе, смотрел на расчерченный луной квадрат света на потолке и беспрерывно крутил и вертел в голове хронологический порядок случившейся с ними херни. Он не был таким башковитым, как Старк, но все равно считал себя достаточно проницательным чувачком, иначе его бы взрывали или расстреливали всякий раз, когда он шел на задание или возвращался с полным пакетом тако по безлюдным и мрачным улочкам. Возможно, с самого начала его водили за нос. Или не водили, но явно выстраивали все таким образом, чтобы Уэйд послушно шел и на все охотно велся. Все показалось настолько очевидным, что Уэйд подскочил с дивана, нашел какой-то замызганный листок бумаги и карандаш, чтобы не упустить цепочку рассуждений. Каракурт объявился в первый же вечер после его возвращения в город. Привлек внимание, чтобы Уэйд точно ухватился за этого акробатишку с паучьим стилем. Ему оставляли подсказки, постоянно. Кто-то тупее Уэйда, возможно, ничего бы не нашел, но наёмник на раз-два отыскал флешку и карточку, прицепил жучок и обнаружил в канализации капсулу. В канализации, к двери которой удивительно идеально подошел ключ гидромудаков. Паучок первым делом вспомнил именно Дэдпула. Уэйд не обратил внимание на то, как дернулось сердце в груди и продолжил рационально думать, отсекая любые эмоциональные детали. Что, если Паучка изначально настроили таким образом, чтобы он вспомнил только Дэдпула? Гидромудаки могли поработать над фрагментарной памятью и сделать так, чтобы Паучок забыл обо всем, кроме Уэйда Уилсона. Гидра рассчитывала на то, что Питер установит с Уэйдом определенную чувственную связь. Они же стопудово копались в его голове и разобрали там все настолько тщательно, что обнаружили что-то, на чем могли бы сыграть. Уэйд поверил Паучку безоговорочно. Уэйда ослепило и оглушило чувствами, поэтому ничего не хотел замечать, а, наверное, было бы что заметить. Неужели все это время там действительно был только замаскированный Каракурт? Он уже как-то задавался этим вопросом, но сейчас, после часов бесконечных размышлений, тот снова пролез наружу, задавленный оптимизмом и надеждой на лучшее. Внутри разрывалось и горело от этого дикого предположения, но ничего обнадеживающего на ум не шло. Только хуже и безрадостней. Уэйд бодрым шагом мазохиста погружался в самый непроглядный мрак собственного разума, липкого и душного, цеплявшегося за него скрученными тонкими пальцами. Зачем тогда Гидра все это затеяла? На кой хуй им проводить настолько кропотливую и скрупулезную операцию, чтобы просто избить Бартона и смыться? Нет, тут определенно что-то еще. И в этом «чем-то» им явно нужен Дэдпул, это так же очевидно, как то, что солнце встает на восходе, а мексиканцы делают лучшие тако. Уэйда специально заманивали и дразнили, разрешили почувствовать и вспомнить Питера, после чего вновь его отобрали, зная, что теперь Уилсон не отступится ни за что. Избили Бартона намеренно, чтобы показать, что Человек-Паук в их власти и что ему придется постараться, чтобы вытащить его из их лап. Томили его ожиданием, выдерживали грамотную паузу, убежденные в том, что Уилсон сорвется и допустит кучу ошибок. Ничего никому не скажет и начнет искать Паучка в одиночку, в отрыве от дезориентированных и шокированных Мстителей. Определенно захочет спрятать его, когда в дело вмешаются ЩИТ и Фьюри. Пока что все так и происходило. У Уэйда заканчивалось терпение. Он с трудом удерживал себя в режиме милой беззубой болонки, пока Мстители и ЩИТ искали по всем правилам и законам, но со дня на день Дэдпула прорвет и он вырвется наружу, жаждущий отмщения и крови. Если Дэдпул нужен гидромудакам для каких-то мутных делишек, ради которых воплотился в жизнь настолько грандиозный план с похищением Человека-Паука, то Дэдпул им устроит сиесту из этих делишек, приправленных свежайшими криками и мольбами о помощи. Разве есть хоть что-то, что можно сделать с Уэйдом и что будет еще страшней и неприятней того, что уже произошло?

* * *

Уэйд не мог найти себе места, не мог не думать и даже на секунду забыть о том, что они до сих пор не нашли Питера. Он чувствовал себя опустошенным, измотанным и постоянно злился на себя и всех вокруг, поэтому принял самое нелогичное и очевидное решение — пошел патрулировать улицы. Очередной мазохистский поступок, воскрешающий в памяти все те чудесные и неловкие ночи, проведенные на пару с Человеком-Пауком. Он хотя бы так мог побыть рядом с призрачным фантомом Паучка, выглядывавшим из-за каждого угла или ползущим по стене в своем жутковатом и крутом стиле. Хотя бы так он способен на краткое мгновение почувствовать, что Питер где-то здесь и вот-вот появится со звонким смешком, разыгравший старпера Дэдпула. Поочередно проверяя заброшенные или приготовленные под снос здания, Уэйд мог с легкостью перечислить, сколько раз они зависали здесь с Паучком, жуя пиццу или тако и придумывая вымышленные биографии странным прохожим. Спорили, кто круче: Годзилла или Кинг-Конг, Капитан Америка или Тор, Ирма или Корделия (Уэйд не уставал топить за крутую ведьмочку с силами воды, а Питер обожал блондиночку и романтическую линию с Калебом). С ним было так хорошо. Ни с кем и никогда больше не будет ощущения, что наёмник и убийца Дэдпул, несмотря на раскуроченную рожу и скверное прошлое, кому-то важен и нужен. Никто, кроме Человека-Паука, не станет для Уэйда чистым и светлым героем, а Питер Паркер — самым лучшим и трогательным человеком. Уэйд успел накостылять группке хулиганья, а еще вывернуть в обратную сторону запястье мудаку, собиравшемуся выдернуть кошелек из сумки пожилой леди, когда сверху полил дождь. Крупные холодные капли стучали по металлическим карнизам и навесам магазинчиков, железным крышкам мусорных контейнеров и отдавались вибрирующей дробью по широким плечам и голове Уэйда. Он даже и не подумал спрятаться. Уэйд Уилсон — образцовый мазохист. Раньше Питер был ответственен за то, чтобы вправлять Дэдпулу мозги и убеждать в том, что выстрелы в голову и остальная самоуничижительная херня никому не делают лучше, но Паучка так долго не было рядом, что Уэйд обо всем позабыл и по-детски отказывался о себе заботиться. А вдруг, мелькнула в голове мысль, Паук действительно явится из ниоткуда и, ворча, потащит его с мокрых и недружелюбных улиц в тепло и сухость их любимой полуночной забегаловки? Ледяная вода мгновенно намочила костюм и все тело покрылось мурашками от сводящего зубы холода. Шум нарастал, дождь барабанил в сумасшедшем ритме перкуссии, как тот студентик из «Одержимости», стараясь впечатлить старого препода-уебка. Уэйд шлепал ботинками по лужам и намеренно избегал любых навесов и крыш, чтобы не упустить ни одной тяжелой и холодной капли. Одинокие прохожие, оглядываясь на Дэдпула, как на поехавшего психа (эка невидаль), прикрывали голову зонтиками и пиджаками, стремясь спрятаться от разбушевавшейся погоды, а Уэйда, напротив, тянуло к самому эпицентру. Вдруг у него получится отыскать такое место, где ливень сумеет придавить его к земле и размазать по асфальту, размыв ошметки бесполезного наёмника по всему городу? Он тяжело дышал и приоткрыл рот, чувствуя на губах вкус пресной и стылой воды. Стена дождя закрывала обзор, а резкие, выточенные контуры домов смазывались в неясную кашу из серых и черных оттенков. Дэдпул скорее ощутил, а не увидел чье-то присутствие. Может быть такое, что спустя сотни проведенных с Пауком ночей то самое чутье частично передалось и ему? Или это просто накопленный опыт и воспаленный бессознательный рефлекс, фиксирующий все, что происходит вокруг, вне зависимости от состояния самого Уэйда? Это был не просто прячущийся от непогоды человек. Это была сосредоточенная и концентрирующаяся, острая опасность. Уэйд облизнул губы и жутковато оскалился под маской — опасность отдалась железом и медью на языке. Кое-кто пришел за ним, за Дэдпулом. Как вовремя. Ему все эти чертовы бесполезные дни хотелось о кого-то размять кулаки. Не о слабых и ни на что не годных карманников, а того, кто составит Дэдпулу достойную конкуренцию. Уэйд тряхнул головой и протер рукой глазные патчи, залитые водой, боковым зрением уловив приближение смазанной в дожде черной фигуры. Она шла медленно и преисполнившись уверенности в том, что в этом поединке победитель уже предопределен. И это явно не вымокший, как собака, болтливый наёмник. Уэйд провел языком по зубам и ухмыльнулся. Ну, и не таким самодовольным чувачкам он ломал хребет и игрался с их потрескавшимися ребрами. Он всем телом повернулся к незнакомому противнику и сделал пару аккуратных шагов назад, дожидаясь, пока тот подойдет поближе и одновременно стараясь оценить залитую ливнем и безлюдную мизансцену, в которой они оба оказались. Достаточно узко и тесновато для грандиозного мордобоя, но ветвями в стороны расходились темные переулки, если кому-то понадобится перевести дух или спрятаться. И прятаться будет точно не Уэйд, если что. — Приветик, дорогуша! — пожалуй, никто не сможет упрекнуть Дэдпула в отсутствии элементарных манер. Он всегда со всеми здоровался. — Ты, никак, заплутал? Потерял свою дорожку из желтого кирпича и свернул в страшную лесную чащу? Незнакомец, естественно, ничего не ответил. Он шел и шел, пока не остановился в нескольких шагах от Уэйда. Патчи маски заливала вода, однако его сложно было не узнать, несмотря на демонстративную молчаливость. Каракурт. Паучок, стукнуло где-то в мыслях и рядом с сердцем. Но Уэйд одернул себя — сейчас, в этом пустынном переулке, Паучка не было. К нему пришел Каракурт. — Так и будешь стоять, Каракуртишка, или обнимемся? Давно не виделись, — Уэйду тяжело далось сдержать рвущиеся изнутри чувства и постараться сохранить холодную невозмутимость. Мстители сто раз говорили о том, чтобы он не вздумал вступать в потасовку в одиночку, использовал раскладушку и учился полагаться на них, но, честно говоря, Уэйд клал большой и толстый на их приказы. Хера с два он вызовет сюда тех, кого Каракурт невзначай мог отправить на больничную койку вслед за Бартоном. И вообще — это только его бой. Его и гребаного агента Гидры, державшего в плену собственного тела и разума Человека-Паука. — О, погоди-ка. Бартон кое-что тебе передал, зайка, — Уэйд начал ощупывать промокший костюм, не сводя взгляда с замершего Каракурта, после чего достал из кармана на бедре свою же руку со сложенным средним пальцем и весело помахал им из стороны в сторону. Наёмник не мог с уверенностью утверждать, что услышал, так как вокруг шумела стена дождя, но он мог бы поклясться, что Каракурт раздраженно рыкнул, реагируя на неприличный жест. Утю-тю, Каракуртишку обидел нехороший дядя Дэдпул. — Так зачем ты приперся сюда, ползучий гаденыш? — крикнул Уэйд, разозлившись, потому что гребаное молчание и пристальный взгляд бесили. — Или приступай к тому, зачем пришел, или вали нахрен. Каракурт выбрал первый вариант, потому что он плавно подпрыгнул, оттолкнулся от стены дома и полетел на Дэдпула, целясь коленом в ребра. Выпад легко читался, поэтому Уэйд отскочил в сторону и угодил пяткой в наполненную водой выбоину в асфальте, из-за чего слегка потерял равновесие. Противник этим воспользовался — он толкнул Уэйда в спину. Наёмник успел выставить вперед руки, из-за чего упал не плашмя, а ткнулся в землю ладонями и коленями, вспыхнувшими огненной болью. Это было именно то, что нужно. Уэйд быстро поднялся на ноги и нашел взглядом Каракурта — тот черным мазком застыл в шаге от него, после чего отпрыгнул назад и растворился в дожде. На слух сейчас полагаться не получалось, как и на зрение — ревущие небеса над головой только мешали, а не помогали в сражении. Уэйд действовал интуитивно — тоже отошел в сторону, попытался угомонить бешено бьющееся сердце и сосредоточится на том, что он знал о стиле и методах ведения боя Человека-Паука. Он не был умелым бойцом. Слишком мало опыта и много эмоций. Он силен, чертовски сильный парень. Если хотя бы раз попасть под его прямой и сконцентрированный удар, тот может оказаться смертельным. И еще это блядское чутье, за шкирку вытаскивавшее его из-под пуль и ударов. У Каракурта после всех психологических нагрузок и регулярных обнулений паучьи способности работали не так хорошо, как хотелось бы — он и Старк в этом убедились, когда наблюдали за Питером в лабораторном боксе. Сомнительно, что за два месяца он пришел в форму и обрел полную силу. Но это все равно стоило учитывать. Выходило так, что шансы у Уэйда — пятьдесят на пятьдесят. В их дружественных спаррингах всегда побеждал Дэдпул, но они и дрались понарошку, на кону стояло дополнительное тако или последний кусок пиццы. Сейчас же они дрались всерьез. Уэйд улыбнулся. Если он все правильно разыграет, то сможет выбить Каракурта из колеи. Нужно постараться и пожертвовать своим прелестным сгнившим личиком, чтобы сыграть на чужих чувствах. Каракурт стрелой выскочил из зеркальной пелены ливня, целясь ногой Уэйду в грудь, но тот увернулся от атаки, успев схватить букашку за щиколотку и швырнуть о стену. Кирпич пошел трещинами, а Каракурт всего на пару секунд сбился с ритма. Уэйд не мог разобрать его эмоции. Он двигался, как машина — бесчувственно и механически, будто следуя программному коду. Таким образом никто не дерется, если собирается победить. Но, наверное, Каракурту и так было неплохо. Они вновь сцепились в рукопашном бою — Уэйд даже не дернулся, чтобы достать пистолеты или катаны. Каракурт пришел к нему с голыми руками, читерить нечестно, хотя кто бы его упрекнул, да? Уэйд быстро блокировал и отбивал атаки, уйдя в оборону, а Каракурт наседал — сила его ударов была сокрушительной, несмотря на явную неточность. Уэйд знал, что долго не продержится в таком темпе. На руках живого места не было, Каракурт переломал ему добрую половину ребер, а еще что-то подозрительно хрустнуло в колене. Он скоро упадет. Все шло по плану. Каракурт угодил кулаком Уэйду в челюсть, перед глазами вспыхнули красные пятна и он рухнул на колени, опустив искалеченные руки вдоль тела. С трудом поднял голову, смотря снизу вверх на Каракурта — чужая грудь тяжело вздымалась, а отросшие за два месяца мокрые волосы облепили чертову маску, за которой не видно ни глаз, ни выражения лица. Очередной удар прилетел в скулу и Уэйд упал прямиком в лужу, ощутив на губах и прокушенном языке кровь и ослепительную боль в поврежденной челюсти. Да уж, Каракурт с ним не в куклы играть пришел. Уэйд хихикнул, представив, как прямо сейчас он достанет из-за пазухи свою Барби и устроит чаепитие посреди этого пиздеца. Все тело было всмятку и Уэйд не сомневался, что вместо половины лица у него кровавая каша. Спасибо, что хоть глаз на месте остался — не самое приятное зрелище было бы. Дождь заливал съехавшую на бок маску — наёмник поднял дрожащую руку и стащил липкую ткань, позволив воде смыть со щек и рта кровь. Дыхание было прерывистым и сбившимся, Уэйд вряд ли нашел бы в себе силы, чтобы подняться вновь и броситься вперед. Он просто немножко здесь полежит, в этой уютной луже, окей? Каракурт подошел к нему, уставился сверху вниз равнодушным взглядом и уселся Уэйду на грудь, придавив коленями раздробленные руки. Кажется, настало время для фаталити. Одним точным ударом Каракурт мог бы сломать ему шею. А мог бы в лучших традициях тест-драйвов Гидры оторвать ему голову. Уэйд смотрел прямо в скрытое маской лицо, пускай вода застилала глаза и не позволяла с четкостью увидеть, насколько холодным, жестоким или пустым был ответный взгляд. Крепкая хватка сдавила горло и Уэйд широко открыл рот, захлебнувшись кашлем. Каракурт смотрел на него. Наблюдал, как он корчится и пытается поймать губами кислород, но не отбивается. Он явно не понимал, почему Дэдпул не сопротивляется. Зачем так просто и легко позволил себя избить и сейчас разрешает душить. — М-мал… — хрипло простонал Уэйд, хотя легкие горели в груди, а сознание убегало сквозь пальцы. Каракурт слегка разжал хватку, заинтересовавшись тем, что ему собирались сказать. — М-мал-лыш Пит-т-ти, — с трудом выдавил из себя Уэйд. Каракурт вздрогнул и окаменел всем телом. — Пит-т-ти слом-мал бы с-себе рук-ки и ноги, но н-не с-тал б-бы сл-луш-шаться мудак-ков, да? — Заткнись! — злобно прорычал Каракурт, но рука на шее наёмника неуверенно задрожала. — П-питти в-все ещ-ще не д-дали шанс-са? Он что-то свирепо рыкнул и занес над головой сжатый кулак, чтобы быстро и надежно вырубить Уэйда, но тот в этот самый момент растянул разбитые губы в улыбке и произнес нежно: — Па-у-чок. Каракурт замер с поднятой рукой, после чего отчаянно закричал и выдернул из набедренного пояса Уэйда нож. Уэйд приготовился к привычному обжигающему чувству того, как острое лезвие с легкостью разрезает плоть, но этого не произошло. Случилось что-то… совсем неожиданное. Каракурт сдернул с себя маску, продемонстрировав искаженное болезненной судорогой лицо. После чего он оторвал рукав костюма с левой руки, обнажив ее до плеча. Его губы сжались в сердитую полосу, а затем он загнал лезвие себе в сгиб локтя. Истошно и душераздирающе крича, он что-то вырезал оттуда, какую-то синюю капсулу, а потом разрезал лезвием плечо, выковыряв точно такую же капсулу из-под бледной кожи. Каракурт (или Паучок?) посмотрел на распростертого под ним Уэйда, не сводившего с него взгляда и только и ждавшего момента, когда можно будет воспользоваться восстановившимися руками. Чужое обескровленное и измученное лицо расписано болью. Смотреть на него было невыносимо. — Уэйд, — трепетно выдохнул Паучок, после чего закатил глаза и упал на наёмника, потеряв сознание. Размышлять о том, что произошло, не было времени. Уэйд, кряхтя, поднялся, крепко прижав Паучка к себе. Осмотрелся по сторонам и осознал, что дождь практически не мешает обзору — он удивительно вовремя закончился. Подобрав свою маску и выловив из лужи капсулы, Уэйд широким шагом с Паучком на руках направился к заброшенному дому, который готовили под снос, выбил ногой дверь и осторожно вошел. Внутри было пыльно, грязно и тут явно периодически тусовались бомжи, но выбирать не приходилось. Уэйд отыскал в первой же комнате старый диван и уложил на него Питера, обеспокоенно осмотрев его и прислушиваясь к дыханию. Из ран вытекало слишком много крови. Уэйд не стал разрывать свой костюм, потому что не так давно валялся в нем на грязном асфальте, поэтому, буркнув что-то извиняющимся тоном, оторвал второй рукав от костюма Питера и сделал две повязки, какими перевязал кровоточащие раны на локте и плече. Питер не пришел в себя, но дышал ровно. Сердце Уэйда вновь бешено заколотилось в груди и он присел на диван рядом с Питером — подушка и сгнивший каркас прогнулись под его весом. План все-таки сработал, охренеть. Он давал ему двадцать процентов максимум, потому что никак не мог рассчитывать, что достучится до Паучка, но… Получилось. Получилось! Запасным планом стал пистолет, до которого Уэйд успел бы дотянуться, если бы Каракурт продолжил его душить. Уэйд скосил глаза на Питера и, не удержавшись, провел пальцами по его лицу. Внутри кольнуло острым приступом нежности и желания защитить. Теперь он все начнет делать по-своему, как давно собирался.