Земли Уэйстека.
В очередной раз Блексворд Тангер бранил себя за столь глупый поступок. Ему нужно было поговорить сначала с императорским советом, с Орином, а не ломиться к границе сломя голову. Впрочем, отступать было поздно. Реадейн был небольшим городком на границе центрального Кровогорья и Уэйстека. Так уж получилось, что центральная провинция пересекалась своим трактом со всеми другими, а потому, было удобно путешествовать по землям империи. Было бы, если не эта растреклятая война на севере, развязанная его августейшим батюшкой, Ааронтом Танегром, лордом-командором и протектором земель Уэйстека. Это была глупая идея, хотя, если так подумать, то подобные идеи проходили именно после общения со Стонн’Касселами. Так что, винить отчасти нужно было бы их. Нужно было бы, если бы этот план не пришёл в голову именно Блексворду, а не, к примеру, Орину. Главным козырем в предстоящей битве за Кардинийское Ущелье была численность войск Уэйстекского Протектората. Ааронт наверняка подвёл резервы с границы Аст’Морауна и Эш’Хайгара. Блексворд не понаслышке знал об умениях пограничных полков, которые целыми поколениями сторожили Кровогорье от нападений демонов и некромантов. Эти проверенные воины составляли костяк семидесятитысячной армии, что шла с севера на юг, и одним из таких подразделений в двадцать пять тысяч мечей командовала Зейрайна Тангер. Двоюродная сестра Ааронта и тётка Блексворда по совместительству. Было время, когда эта женщина заменяла ему мать, одной из первых проявив свойственную тётушке, материнскую заботу. У Зейрайны не было детей. Но все знали, как по молодости она стремилась стать матерью. Но что-то не получилось. Что-то в её теле не позволяло ей породить на свет живого человека. Воспоминания о Зейрайне Блексворд Тангер хранил и по сей день. Он надеялся, что эта женщина послушает голос разума и вразумит других, объяснив безумие плана своего двоюродного брата. Тем более, их отношения славились множественными перепалками, а заучит, у Блексворда был шанс дать Орину и Гарету преимущество в грядущей битве, изрядно сократив численность армии отца. Отец. Блексворд не мог поверить. Зачем Ааронт подослал тех убийц к его Исе? Зачем нужно было говорить это? Что если и мать погибла не из-за родовой горячки, а по вине отца? Отец. Он уже не мог называть Ааронта этим словом. Ублюдок. Тварь. Да, так он его мог назвать, но никак не отцом. Юный Тангер был готов на всё, лишь бы заглушить огонь мести, что зиял пламенным оком в его голове, передавая образы убитого им Ааронта. Убитого самолично, клейморой, которая носит имя его погибшей невесты. Невесты, которую Ааронт приказал убить.***
Реадейн был небольшим городком. Ближе к вечеру лавочники и лоточники убирали товар, магазины закрывались, и лишь таврена была местом, куда стекался народ после долгого и не очень-то тёплого дня. Народа в корчме был местный, и путников с большой дороги сторонился. Да и местечко было забито небольшой группкой завсегдатаев в одном углу, отрядом пограничников в другом, и путниками с большака в третьем. Среди легионеров Блексворд приметил одну женщину. Не сильно высокого роста, она выделялась среди отряда пограничных солдат. Губы были тонкие, лоб длинный и чистый, а чуть темные волосы, с русым оттенком были заплетены в длинную косу, спускавшуюся с левого плеча на наплечник, а с наплечника коса свисала вниз. Блексворд прикрывал лицо капюшоном, стараясь держаться в тени. Этому его учили в разведке, следить и не выдавать себя. Доспехи чёрного легиона он скрыл в седельной сумке своего коня. Чёрный плотный плащ скрывал его среди толпы зевак и пьяниц, что позволило ему сесть в отдаленном конце таверны, прихватив за пяток монет кружку местного поила. Значит, тётушка Зейрайна получила его письмо, раз она сейчас сидела здесь. Блексворд взглянул на неё своими тёмными глазами, почти дубового оттенка. Тангер устало пригубил пива и чутка поморщился. Пиво оказалось дрянным. В конечном итоге, Блексворд подошёл к их столу в углу комнаты. Его остановил один из солдат, встав перед ним, со скрещёнными на груди руками. — Перед капитаном в капюшоне не предстают. — Надменно фыркнул он. — Передай капитану, что Юлиан пришёл — «Проклятье!» - Блексворд ненавидел своё имя. Юлиан. Как можно было придумать именно это имя? Назвали бы его ещё Юлиан Панкрат Вациан! Презренно фыркнув, солдат отошёл и что-то шепнул командиру. Зейрайна покосилась на Блексворда и что-то сказала своим людям. Солдаты в черных доспехах удобно расположились, так, чтобы Блексворд сидел напротив их командира. Сняв с себя капюшон, он присел за круглый стол. Зейрайна повела бровями, оценивая племянника. — Значит, дошло всё-таки письмецо, а? — — Дошло. Я, честное слово, поперхнулась хлебом, пока читала его. Я знала, что Ааронт врёт, но чтобы так… мне жаль, на счёт Исы. — Зейрайна и вправду источала сожаление. Она была той женщиной, которая переживала не только за самого Блексворду, но из Ису. — Так значит, вы леди Тангер, всё ещё верны Лорду Протектору? — Бастард задал навязчивый вопрос. Солдаты посмотрели сначала на командиршу, потом на Блексворда. Снова на Зейрайну, снова на её племянника. — Я и мои люди верный Уэйстеку. Легионы пограничья сократили, на места бывших командиров поставили верных Ааронту людей, а самих командиров отправили на плаху. Лорд Протектор кинул клич, солдаты идут к Кардинийскому Ущелью, и как я понимаю, ты хочешь этому помешать? — Она игриво улыбнулась, когда Юлиан… то есть Блексворд нахмурился. — Битвы мы не сможем предотвратить. Но склонить чащу весов на сторону войск императрицы вполне возможно. — Рока план работал. Блексворд даже улыбался. — Ааронт вызвал меня к себе, к границе Мары. Почему бы мне не пленить тебя и доставить к нему? — Резко выкинула она. — Можешь. А можешь ему передать, что ждать моего прихода ему не придётся. — Блексворд знал, что она так не поступит. Знал, что у неё свой резон мешать Ааронту. Знал, что она согласится. Прекрасно знал, что в ней пылает ненависть к Лорду-протектору. — У меня в подчинение двадцать пять тысяч человек. — Леди Тангер наигранно закатила глаза, подсчитывая разные отряды. — Если они не придут к Ущелью, то Ааронту придётся стягивать войска с фронта Илайтана и Хагарена. — Огонёк её глаз сверкнул, и Блексворду стало тепло на душе. В этой войне у него были союзники.***
Сайн-Ктор.
Её комната казалась её намного больше. Пусть дочке герцога ни в чем не отказывали, но Сейна помнила свои покои куда больше. Просто она уже выросла. Стала другой. Та Сейна, Сейна Имнари, мечтала выйти замуж за благородного лорда и родить ему детей, которые унаследует земли Сайн-Ктора. Но всё обернулось иначе. В первую брачную ночь она убила Рей Блека, сбежала, стала контрабандисткой на службе Рендона Пэтрота, к которому испытывала слишком страшные чувства. Она не желала вспоминать их. Не хотела вспоминать, как он дотрагивался до неё, какие слова её говорил, и как она отвечала ему. Сейна Элерон была другой. Она была послушницей церкви. Она замаливала все своих грехи, молилась о том, чтобы души тех, кого убила, обрели покой. Она бы всю жизнь так провела, если бы не встретила его. Айдана Анкита. Она полюблю его — обещанного мессию, Наследника Нерана. Человека, жизнь которого сломала. А сейчас шагала по острию качающегося ножа, всё ближе и ближе подходя к краю, чувствуя, как кровь стекает с её стоп. Хотелось бы ей верить, что всё это лишь сон. Хотелось бы ущипнуть себя и проснуться в холодном поту, но нет. Это всё было реально. Она сама загнала себя в ловушку Феникса, и теперь её оставалось лишь ждать, пока Мирана снизойдет до неё, чтобы исполнить свой план. За исключением размеров комнаты, здесь мало что изменилось. Её кровать с чистыми перинами всегда казалась её большой. Она даже сейчас не полностью в ней помещалась. В тумбочках до сих пор хранились книги, которые она зачитывала до дыр. Она полной грудью вдохнула запах старых листов и плотного переплета, покрытого чернилами. Здесь были: «Глоссарий Севера», «Сказания о Джероне Строителе Великих Чертогах», «о Дункане Сером», и прочие книги, которые она до безумия любила. Комод с одеждой претерпел изменения. Здесь всё было подогнано под ней. От платьев до сорочек и башмаков. Словно к её приходу готовились. Вид из окна открывал просторы столицы Сайн-Ктора. Одноименный город изменился незначительно. Он был всё таким же угрюмым, серым, как легионы, наполнявшие его, с домами, чьи крыши острым хребтом снисходили вниз, поднимаясь навесом в горизонтальную линию, держась на четырех балках. Каменные дорожки не оставляли земляному покрову и пяди, усеяв собой все улочки. Знамёна Лиса и Змеи реяли через каждый добрую сотню метров, а каждая улица отделялась каменной аркой, которая так же служила дозорной вышкой. Сайн-Ктор. С древнего наречия: Бриллиант Севера, как и Кинхарт — Сапфир Неба, как и Джейстен (что имя, что город) — Изумруд Гор, так и Уэйстек — Янтарь Полей. Сейна подошла к окну, устремляя взгляд карих глаз в серые тучи над серым герцогством. Левой руку она положила на грудь, с дрожью дотрагиваясь до амулета, что купила себе. Точно такой же хранил и Айдан. С дрожью девушка почувствовала, что к ней в комнату вошли, так как холодок пробежался по телу, тысячным легионом из колющих мурашек. Герцогиня Эдэльмира Имнари смотрела на повзрослевшую дочку. Сейна была похожа на неё, почти как две капли воды. Почти. Девушка имела такие же огненно-рыжие волосы, краска с которых уже давно смылась, карие глаза её достались от отца, но осанка, молочно-белая кожа, крепкость тела и ромбовидные черты лица: всё это было материнским. За исключением пары вещей. Взгляд Эдэльмиры был другим. Более надменным, более жестким, и чаще всего её мать-герцогиня имела привычку хмурить нос и прикусывать нижнюю губу изнутри, отчего черты её лица становились резкими, злыми, если так можно было выразиться. Она всегда видела в дочери лучшую ученицу. Ученицу. Не дочку. Как всегда она держала руки, скрестив ладони, положив запястье левой поверх правой, чуть ниже своей груди подбирая локти к красивым и стройным бокам. Нельзя сказать, что этой женщине совсем недавно исполнилось тридцать девять лет. — Мама. — Дрожащим голосом выдавила из себя Сейна. — Сейна. — Эдэльмира подошла к ней и прижала к себе, до боли обнимая, так крепко как могла. Как только может это сделать мать, измученная чувством вины. — Зачем ты пришла? Зачем послушала её? Дурочка, моя любимая дурочка, теперь мы всё у неё в плену! — Тараторила герцогиня, еле сдерживая слёзы. — Как же ты выросла… — проговорила Эдэльмира, рассматривая дочь. — Матушка, я же… я же думала, что ты у неё в плену! Зачем нужно было развязывать очередную войну? — Сейна недоумевающе посмотрела на мать и та замолчала, когда теплый, почти что горячий поток воздух обдал их тела.Всё ради тебя, моя дорогая! Ветер завывает, подобно Алкиру. Но это не самый младший из Отцов Основателей. Это одна из Старых Богов. Мирана, Феникс-Мать. Неужели не поняла? Стоит мне захотеть, как это исполнят. Ты пришла ко мне. Исполнила мою волю. Придёт и твой Айдан, и исполнит мою волю!
***
Где-то в царстве Сатхакки.
Адриана шагала по натянутой нити из чистого света. Где-то внизу полыхал скверный огонь, и девушка старалась не смотреть на его языки, больше напоминавшие щупальца неведомой морской твари. Кинжал в её руках источал странный резонирующий поток, который с каждым разом усиливался, стоило её попробовать рубануть им по пустоте. Темнота, как её казалось, боялась этого артефакта. Тьма сторонилась его, тень дрожала, стоило Адриане взмахнуть изогнутым чёрным лезвием. Рука отказывалась крепко держать эту проклятую рукоять. Эта вещь была противоестественной, словно не настоящей, как будто создали её на склонах гор у Цитадели Эдхута, в кузнях, где тьма приобретает свойство скверной воды, где по легендам в крови закалялся металл. И сейчас она держала Кинжал Снов, Клык Рейсхарнэ Видящей. Дочери Сатхакки. Откуда она это знала? Кто-то говорил в её голове, показывая видения чёрной как сама ночи, как самая чёрная моль драконицы, что больше спала, чем летала. Нет, Рейсхарнэ летала, но летала в Царстве Снов, где даровала смертным возможность ходить в её доме, в физической оболочке. Адриана знала, что и сама сейчас находиться почти что во сне физически, что её душа бродит из сна в сон, но раны на этот раз проявлялись на её теле почти моментально. Абсолютно случайно она порезала руку, повертев Кинжал Снов, как когда-то отец и дядя играли своими кортиками, положив руку на стол, и втыкая лезвие между пальцев, с каждым разом ускоряясь. Теперь её левая рука была похожа на кровавую культяпку, боль была ощутимой. Слишком ощутимой. Золотая нить завела её в сон лорда Мария. Бесцельно скитаясь по знакомым коридорам Амхары, она вышла в тронный зал. Это был день, когда Терон и Корр привели некоего эльфа Гал’ока, прилюдно казнив его. Окутанный в плену тумана, зал напоминал смутного характера заведение, где всё было прокурено Горькими Травами. Марий восседал на своём троне. Рядом, в двух метрах, стоял Гал’ок, сребровласый эльф говорил с лордом Амхары, как со старым другом. — Сколько дорого было пройдено, Марий. Сколько врагов побеждено и золото прибрано к рукам. Теперь всё обернулось вот так. Я убил твоих старших, твой старший мне голову оттяпал. Иронично? — Эльф насмехался над человеком. Злобно хохотал, пока Марий расчёсывал руки до крови, ногтями срывая с них кожу. — Ты стал работорговцем и контрабандистом. Ты убивал из жажды крови и наживы. Наши пути разошлись давным давно! Ты отнял у меня старших детей! Я только рад, что Терон отрубил твою грязную голову! — Мейстланд-старший кричал, чуть ли не вопил, но эльф хохотал, ведь Марий в его глаза лишь оправдывался. — Кому ты врёшь? Кому заливаешь сказки о своём благородстве, Сокол? — — Мы оба продавали людей в Даргон. Хочешь, чтобы близнецы узнали об этом? Хочешь, чтобы твоя жёнушка узнала, как и чем ты возвеличил Амхару, после того, как твой отец проиграл половину состояния? Кто ты без своего прошлого? Ты — Лорд Сокол? Или же работорговец? Я знаю кто ты, Марий Мейстланд, сын Энмавре. — Гал’ок подошёл к нему вплотную и три раза ткнул его пальцами в грудь. — Ты — вор, лжец и убийца. Пусть ты и прячешься от своей сущности, я знаю, кто ты на самом деле и от этого тебе не сбежать. — Марий покраснел, подобно дракону. Тень за его спиной приняла вид человека, шепчущего ему под ухо разные проклятья. Марий принялся метаться на троне, закрывать уши и кричать, зажмурившись и вжавшись в себя от холодного страха, от рыка туманной гончей, что медленно шагала к нему. Всё это было неправдой. Эльф погиб. Был казнён прямо во дворце наследным сыном Амхары, всё это был сон, кошмар, насланный Тенью Предателя. Или же это всё было в голове самого Мария, мечущегося в поиске надежды на избавления от былых грехов? Адриана попятилась назад. Гончая учуяла её, и щёлкнув клыками у шеи Мария, помечалась на неё, в последний момент девушка просто упала на спину, доверившись случаю. Её повезло упасть в пропасть, что вела обратно на дорогу из темноты и светящихся нитей. Не оглядываясь, девушка помчалась вперед, вновь блуждая по тёмным коридорам с переплетающимися нитями из чистого света. Она молилась всем богам, что всё получится, что она сможет выбрать нужную нить и успеть добежать до пропасти раньше, чем гончая догонит её. Но было поздно. Холодные клыки вонзились в её икру, и Адриана вскрикнула, завалившись на землю. Не отпуская кинжала из рук, он зарычала от боли. Резкий шок и колющая боль внезапно ударили ей в виски и слезы полились, не слушая хозяйку. — Не положено леди бегать как простолюдинке. Это я тебе уже говорил раз сто. — Не в силах терпеть боль, Адриана зажмурилась, пряча клинок под грудь. Гончая не ослабила хватки бритвенно острой челюсти, вгрызаясь в кость девушки, как капкан вонзается в твердые ткани зверя. Резкая боль звенит колоколами в ушах и огнём проходит по нервам. Гончая тумана шагает к неё, своей ужасной мордой цокая у её уха. Адриана с болью и слезами переворачивается на спину, взмахивая ножом-артефактом. Тёмная сталь проходится по туману, как по настоящей плоти и призрачная туша отродья Ненасытного падает замертво. Леди Стонн’Кассел с трудом размыкает глаза и ползёт назад, истекая собственной кровью. Харгодор идёт к ней, слишком медленно, словно оценивая, сможет ли она ловко метнуть в него нож? Левую рукой Адриана хватает нить и чувствуете, что она горит самым тёплым огням, а значит, это сон того, кто ближе к ней всего. Она переворачивается на живот и помогает ползти себе руками. Ноги и без того болят, становиться подобны двум металлическим брускам. Харгодор смеётся, злобно гогочет, хватаясь за живот. — Твой братец будет по храбрее, девчонка. Куда ползёшь? К нему в сон? Ну, так кричи, моли его, проси, чтобы он пришёл! Пусть придёт в моё царство! Пусть придёт и умрёт! — Адриана окунает руку в озеро чужого сна, и в этот момент Харгодор хватает её за раненую ногу. Оба они падают, как будто шагнули с края джейстенского водопада. Холодные потоки обволокли её тело, пока Тень Предателя старался задушить ту в полёте. Они застыли в метре над землёй, как будто по чьему-то велению законы реального мира перестали действовать. Одна рука Тени Предателя смокнулась на хрупкой шее Адрианы, другая же прижала руку, намереваясь вырвать Кинжал Снов. Адриана почувствовала, как всё темнее, а потому пожелала проснуться, но ничего не происходило. Как бы она не пыталась пробудить себя, воздуха в груди предательски не хватало, а руки её врага всё сильнее сжимали горло. В какой-то момент, Стонн’Кассел захрипела от безысходности и страха. Вот и всё. Так глупо погибнуть, ведомой бравадным желанием совершить подвиг. Погибнуть во сне и реальности от рук Лорда Тьмы? Слезы сами потекли по её щекам, и Адриана в очередной раз издала хриплый рык, похожий на предсмертный зов о помощи. Клинок гвардейца Найта Аксель свернул над его головой. Харгодор отпустил Адриану и оба они упал на твёрдый пол чёрного мрамора. Лорд Тьмы растворился в тумане, хватаясь за израненное лицо, но сей же момент ретировался в виде Падшего с лавовым орнамент на чёрных латах. Найт Аксель и Харгодор Тень Предателям кружили друг напротив друга как два стервятника. В конечном итоге, Лорд Тьмы первым пошёл в атаку, занося меч снизу, но в последний момент меня траекторию атаки на рубящий удар сверху. Гвардейцу Акселю оставалось лишь изворачиваться из стороны в сторону, чтобы не быть разрубленным пополам. Пока рядом была живая Адриана, Найт мог нанести вред противнику. Впрочем, это условие действовало прямо пропорционально, и Харгодор имел власть над ними обоями, не давая проснуться окончательно. Клинок гвардейца империи соприкоснулся с чёрным адамантитом, засверкав в мраморных коридорах искрами скверного огня. Как размытое пятно, Тень предателя кружил в вихре атаки, Найту только и оставалось парировать удары и блокировать их. В какой-то момент Харгодор протяжно завыл, и туман окутал лабиринт плотной пеленой, из которой вышли гончие, чьи ноги и были туманом. Оба пса стали бежать на Акселя зигзагом, сверкая алыми глазами, навострив челюсти-кинжалы. Гвардеец ловко скользнул вперед, когда один из псов накинулся на него. Меч Найта вспорол одному брюхо, а второму лезвие разрубило череп. Тень Предателя искусно подался вперед, намереваясь сделать выпад, но когда Найт взмахнул клинком, чтобы предотвратить удар, его противник извернулся, взяв траекторию параллельную удару. В этот момент клинок из чёрного адамантита, с алым лезвие, размытым пятном прорезает плоть гвардейца империи, полностью разрезая левый бок от подмышки до пояса. С разрезанными сухожилиями, левая рука уже не может служить даже как защита последнего ряда, которую можно пожертвовать на рубку. Теперь рука просто висит, и Найт, не готовый к такому повороту, оборачивается, выставив правую руку с мечом, как бы призывая врага сделать последний удар. Всё это время Адриана боролась с самой собой. С липки ощущение леденящего страха перед Лордом Тьмы и собственной смертью. С ужасом из детских кошмаров и страхов из сказок про генералов Тай’Фера. С желание забиться в угол и зарыдать так протяжно как она могла. Страх сковал её тело. Её душу. Он смотрела, как кровь стекает с тела Найта Акселя и понимала, что молитвы здесь не помогут, что Айдан не придёт и не спасёт из обоих. Её нужно было что-то делать. Ей нужно было разбить ледяные оковы, что окутали её с ног до головы. Кинжал Снов теперь сам крепился к её руке, рвался к плоти, верещал в её голове тысячью голосами: «Убей! Убей отродье! Убей Тень в его сне! Кровь сладка!» Она же ведь Стонн’Кассел. Дочка Чёрного Грифона. Внучка Эфеса Солнца, Драконоборца! Ноги истекали кровью и вовсе её не держали. Но из последних сил она встала и вот момент, когда Тень Предателя играючи решил убить Найта, она вонзила Кинжал Снов встык между лавовым орнаментом и доспешной пластиной, разрезая спину в районе позвонка. Найт лишь подался вперед, слабо и медленно, но этого хватило, чтобы его клинок вошёл в живот Лорда Тьмы.***
Даже у Тени Предателя был свой сон, который он переживал ночь за ночью. День, когда Харгодор принял это имя. Проклятый Лок-Хай’Эред! Во всё был виноват этот надменный, самовлюблённый и тщеславный Царь Рассвета. Некогда Харгодор был великим полководцем, он был человеком, который вёл войска Света против орд ир-меров при битве за Кардинийское Ущелье, в те времена, которые сейчас зовутся Легендарной Эрой. Байрен э’Дан-Хар был полководцем. По крайней мере так звучало имя великого стратега и воеводы, который мог привести живых и чистых от скверны к победе! Но нет! Войсками командовал именно он, Лок-Хай’Эред! Извечно он был главным. Он родился на час раньше Харгодора, он женился на женщине, которую Харгодор любил всем сердцем. Сколько бы Харгодор не выступал, Эред всегда делал это лучше, какие обворожительные речи и легендарные подвиги не совершал Харгодор, Эред делал это лучше. Сколько бы признаний и наград не собирали его трактаты и книги, книги Эреда собирали много больше признаний и наград! Последней каплей стал день, когда решающую битву против Макара возглавил самонадеянный и слишком самоуверенный Эред. Он повёл войска в самоубийственную атаку, получив тем самым звание героя, а Харгодор, поведший войска в удар по флангу, был наречён трусом и слабаком! Изо дня в день он видел один и тот же сон. Поля в Кардиние усеянные трупами. Люди кричат имя Эреда, который только что победил в дуэли брата, Макара. Они скандируют, заворожённые его славой. А Харгодора бранят как бродячего пса, прибившегося с королевской гончей. Он всем сердцем ненавидел Эреда, даже после того как он стал генералом Ненасытного, в бой он шёл с одной целью. Убить растреклятого Царя Рассвета! Даже в Тени он остался Тенью Предателя, но более это ему не мешало. Цель его была ясна: лишить Эреда первенства, даже после смерти. Тень Предателя захлебнулся своей кровью, темной, как самая чёрная смоль. Найт видел лишь усмешку в глаза этого существа, а Адриана видела сны, что являлись Лорду Тьмы. Выдернув кинжал из его спины, Девушка упала на чёрный мрамор, и тот раскололся, руша границы сны. Последнее, что она и Найт видели, это пустота, где тело Харгодора лежало в луже скверной крови, хохоча, как хохочут безумцы, что видят в своих фантазиях то, что желают видеть. Она видела его сны. Его ненависть. Злобу и гнев. Во снах он хозяйничал, не позволяя никому входить в свои сны. Что если, ранив его, она лишь открыла его сознание, сделала с ним тоже, что и он делал с ними? Она напугала его, в действительности ранив, а не убив? Лишь адамантит может убить Лорда Тьмы. Адриана лишила его возможности ходить по снам, и вновь царствовать в чужих умах, кошмаря людей. Если так считать, то это была её первая победа.