***
За этот день, рассказов было много. И Орин во всем винил себя. Его сын — Наследник Нерана, а дочка — Ходящая во Снах. Если бы только он был нормальным человеком. Ариана уже не обвиняла его. Они всё это время была рядом, держала за руку его, Киру и Адриану. И даже Айдана, лежавшего на лазаретной койке. — Я сделала всё что могла. Напоила его лекарством, зашила раны. Он потерял слишком много силы. Нужно время, чтобы его тело восстановилось. — Сообщила лекарка, вытирая пот со лба. Девушка со стеснением поправила окровавленные юбки. — Говори, если есть что сказать. — Ласково отозвалась Кира. Медноволосая девушка покраснела, но продолжила. — Меня зовут Каймлина Тальвильд. Я… я знала Айдана, вместе с ним росла. В Карден-Холле. Он сильный, я знаю это. Но, сейчас его нужно вытащить из тьмы. Он погрузился в себя, милорд. Обычно, голос любимых может помочь. Это всё, чем я могу помочь, если только леди Сейна… — — Иди, помоги другим раненным, Каймлина. Ты им нужна — Кира положила ей руку на плечи. Лекарка что-то прошептала, но ушла, понимая, что больше ничем не поможет. — Сначала Адриана ранила Харгодора, потом Айдан с ним дрался. Боги, лучше бы я был на его месте. — Орин сидел напротив дочери, которая смачивала тряпку холодной водой. Приложив её на горячий лоб Айдана, девушка посмотрела на отца и попыталась улыбнуться, сделать вид, что всё хорошо. — Что сделано, муж, то сделано. Нам остаётся лишь молиться и надеяться на выздоровление Айдана. — Сказала Ариана, сжимая ладонь мужа. Ира сидела рядом с Адрианой, поглаживая её по голове. — А где Сейна? — спросил Орин. Женщины отвели взгляд, и только Кира решилась всё рассказать. — В Сайн-Кторе, ушла на зов Мираны, вместе с Фаилом Акаром. — Орин устал. Очень сильно. Он уже не мог даже думать. Хотелось спать и есть. Айдану, увы, он никак больше не мог помочь. Оставалось зализывать раны и решать, что делать дальше.***
Айдан вновь стоял на той пристани. Видимо, он вскоре сойдет с ума, если не справиться со всем этим. Вода под прогнившими досками этой туманной и странной пристани, с каждым его сном становилась всё чернее, гуще и грязнее, злее. И женщина, но на этот раз без пелены в руках. В алом платье, подол и рукава которого были украшены золотой и причудливой вышивкой. Со светлой, но чуть загорелой кожей, полными губами и каштановыми волосами, длинной до поясного ремня с золотой бляшкой. Женщина стояла на краю пристани, пытаясь разглядеть в тумане выход из этого странного места. Стоило Айдану лишь шагнуть к ней, как густой туман, словно живой, стал расступаться перед ним, и смыкаться плотной стеной за его спиной. Затаив дыхание, Айдан прошагал вперед. Туман был… его частью. Он шептал ему. ….кровь сладка…….час настаёт….
…окропить клинок…….оковы трещат….
….должен умереть…….оковы звенят….
….спасения нет….….я вновь победил, Лок-Хай’Эред….
….силу заберёт тот, кто связан с нею….….зачем стараться…
….одиннадцатый, рождённый под остриём….
….обещанный мессия…. Айдан сажал уши руками и припал на колени. — Пусть всё это закончится…. — протараторил он, качаясь вперед-назад. Звон в ушах сменился болью и стуком в висках. Всё сильнее, секунда за секундой боль становилась острее. Тело сковал паралич, кожа обледенела, а мышцы с ноющим покалыванием не отзывались на попытки движения. Айдан застыл, подобно статуе в Кинхарте и только глаза его могли видеть происходящее вокруг него. Свернувшись клубком, парень стиснул зубы. Туман продолжал шептать. ….погибель мира….….грифон….
….или дракон…….союзник народов…
….или их палач….….перерождённый ли ты царь?..
….или ты тот, кто есть?.. Силы не было даже на простое движение, не говоря уже о крике. «Зачем это всё? Боги, ну почему я не погиб под Кулдаром?» - Такие мысли посещали его чуть ли не каждый день. А разве не он ли говорил сам себе, да и всем подряд, что для победы, готов стать хоть Наследником Нерана?! Вот и договорился. Вот и поплатился за каждое своё слово. В детстве он мечтал о битве с армадой драконов, но каким-то неведомым чудом убил одного из них, в том или ином смысле погибнув в той битве. Может ли он называть себя Анкитом или Стонн’Касселом? Айдан уже не мог ответить на этот вопрос, потому что отвечал на него тысячу раз, и всякий раз ответ был разным. Да. Нет. Не знаю. Вот, всё на что был способен великий мессия. Не знать собственного предназначения. Зачем миру Царь Рассвета и Наследник Нерана, при том, что оба они — один человек! Не на того упала эта ноша, нет, даже не одна. Не на того человека свалились всё эти небесные обязательства. Женщина подошла к нему, и, прикоснувшись нежной, тонкой рукой, легко и почти неощутимо, она поднесла свои губы к его уху. — Вставай — Зачем? Почему? С каждым днём вопросов становилось только больше, а ответы с истинами, оборачивались ложью и обманом. Зачем нужно было бороться и вставать? Почему он не умирает, и почему вместо заветной темноты приходят эти сны, мучавшие его чуть ли не с рождения? Каждую ночь Айдану что-то да снилось. Сейна на его руках. Безжизненная и холодная. Победа Ненасытного и гибель всего мира. Он выживал. Почему он выживал? Ради чего они гибли с его именем на устах? Ради того, чтобы он видел свои ошибки. Ради того, чтобы погибнуть самым последним. Сколько это могло продолжаться? Сколько раз ему нужно умереть и возродиться вновь? Зачем? Чтобы делать одно и то же? Чтобы сражаться и умирать? Айдан устал. Устал от того, что треклятые пророчества ничего не приносили… ничего, кроме смерти и хаоса. В туманных видениях не было смысла, только цель, сменявшаяся другой целью. Разве в этом был смысл? Разве в этом было его предназначение? Айдан не знал. Да и был ли смысл, если всё опять перевернётся с ног на голову? — Разве можешь ты позволить ей погибнуть, как позволил мне? — Спросила Юмкарана. Она видит в нём Нерана. — Я. Не. Неран. — У Айдана был один ответ. Он никогда не был Нераном и тем более тем, кто достоин носить его силу, как наследие. Даже если он прожил тысячи жизней, мог ли он позволить её погибнуть ещё раз? «Я не позволю ей умереть» - нет, Айдан не проживал сотни тысяч жизней, не видел приходящие и уходящие эры. Но одно он знал точно. Пока он мог вставать вновь, даже если удары, который он терпел, в конечном итоге, лишили бы его жизни, он будет вставать. «Ради неё» — Он видел, как её пытают. Слышал, как она плакала и звала его. Ему просто нужно было проснуться. Юмкарана улыбнулась, отринув руку от его лица. — Вставай и иди к Чертогам… иди к клинку — медово звала его мать-прародительница. — Нет. — Ответил Айдан, встав на ноги. В тумане показалась Сейна, лежавшая на алтарном камне. Девушка дрожала, слёзы лились с ещё щёк, но тело её не двигалось, даже когда в тусклых лучах пробивающих туман сверкнул нож, занесённый над её сердцем. Тогда девушка повернула голову и потянула руку к Айдану. Он потянулся в ответ, стоя на самом краю пристани. Она звала его, кричала, а он лишь мог смотреть на её слёзы, не в силах воззвать к свету или крови. Они обжигали саму душу, заливали кровью разум. Иной раз казалось, что выбраться из этой ловушки было не возможно, но Айдан каждый раз выбирался, почему же сейчас, когда жизнь его любимой на волоске, он медлит? Почему не может сделать так, как делал всегда? Делать то, что должно? Или же делать так, как он сочтёт нужным и правильным? И Айдан наконец-то проснулся.***
Тихо напевать уже давно вошло в привычку Адрианы. Особенно после похождений по чужим снам. Это было неприятно. Находиться в чьём-то сознании и видеть всё, о чём человек мыслит. Для девушки этот процесс был, сравни погружению в грязь или же гной. Неприятный налёт оставался на неё и невольно, младшая из Стонн’Касселов чесала свои руки до красноты. Это приходилось прятать за плотными рукавами. Нельзя было, чтобы люди смотрели на неё, как на простолюдинку, сошедшую с ума. Впрочем, на счёт второго, она так и не была уверена полностью. Жизнь в военном лагере текла своим чередом. Прошло два дня, после прихода армии Хелены. Было решено отправить отряды графа Фалоне вдогонку за войсками бежавшего Ааронта Тангера. Адриана же помогала всем, чем только могла. Однако помощь её обходилась лишь одобрительными словами и улыбками, адресованным раненным солдатам. Ей не хотелось находиться одной, но для всех она была назойливой девчонкой. Солдаты, или большая их часть, так не считала. Они шептались о её красоте и доброте, многие приносили цветы, от которых она тут же отказывалась, пусть и краснела девушка, пуще алого бархата. Походная одежда её представляла джейстенское платье-сюрко, в котором удобно было ездить верхом, да и подол не приходилось поднимать, чтобы не замарать его. Волосы она заплела в косу, пусть и Кире это не нравилось. С распущенными локонами болела голова, а Адриана и так устала от боли. Ещё больше она устала от того, что людей её улыбаются. Не в том смысле, что это ей надоело. Раненные солдаты, кто с отрубленной ногой, рукой, или же с перевязанной головой, все приподнимались и улыбались ей, потому что… она была рядом. А девушке хотелось плакать и реветь, пусть мать говорила её терпеть. Ариана и Орин всё время говорили наедине, как и Гарет с Кирой, а Адриане, в гордом одиночестве оставалось лишь бродить по лагерю, в сопровождении гвардейцев. Её хотелось быть одной и вот сейчас выпала такая возможность. Сидя в своем шатре, девушка тихо напевала одну из старых баллад. Что-то о Возвращении из Кардиния, написанного ещё в Четвёртой Эре. Вчера вечером она даже спела пару куплетов, и в лагере поднялся шум свита и аплодисментов. Адриане это льстило, пусть и короткое время.— Мой дом меня ждёт, и красавица, которую оставил я. Сказал я ей, вернусь через год другой. Не сказал я ей, что вернусь другим, не нашёл я слов благих. Не в планах моих, сегодня умирать. Сбережёт меня её любовь, Сберегут меня её слова, От орд чудовищ и темноты.
У входа в шатёр показалась женщина с белыми волосами, в старинной, по сегодняшним меркам, одежде. Адриана улыбнулась и позволила гвардейцам пустить гостью. Бледнокожая, с серыми глазами, высокая и стройная, она была, привлекательной, даже чересчур. Адриана поймала себя на мысли, что её нравиться любоваться этой Эльнорой. Обе они чуть поклонились друг другу, и Эльнора заговорила первой. — Должна признать, юная леди, твой голос прекрасен. — Эльнора сверкнула глазами и присела на один из двух стульев. — Благодарю, леди Айвенворд. — Учтиво отвечала Адриана, стараясь не краснеть. У неё это плохо получалось. — Я давно уже не леди. — Поправила её Эльнора, но улыбнувшись, накрутила на палец локон белых волос. — Скажи, моя юная Адриана, что ты обо мне знаешь? — Вопрос в лоб не смутил её, всё-таки, она жила с Кирой… — Блексворд и отец говорили, что вам полторы тысячи лет — только это, она по правде-то и знала. — Так и есть. А что если я скажу, что знаю, кто написал эту песню? — лукаво ухмыльнувшись, некромантка подсела поближе, от чего Адриане стало жарко и дурно, но до ужаса интересно. — Её написал друг Эйдэна Четвёртого, Теренел Мейстланд. — Адриана сначала не поверила. Но потом, что-то заставило её подумать, что это правда. Если тот же самый Терон всюду пел, почему бы и это не быть правдой. Тем более, Эльнора была любовницей Эйдэна Великого, а Адриане было всего лишь девятнадцать. «Чего ты хочешь, некромантка?» — Сказать это вслух она не осмелилась, но Эльнора что-то в ней искала… или кого-то. — Айдан очнулся. Императрица созывает совет. Думаю, тебе тоже стоит там присутствовать. — Адриана даже с места соскочила. Эльнора ухмыльнулась и вышла из шатра. Девушка, следуя в штабной шатёр, ни как не могла понять, что испытывает к… «новоприобретённому» брату. Он, по фактам, не должен был её вообще заботить или вызывать каких-то чувств. Но Адриане до боли в сердце было жалко Айдана. Жалко как человек. Почему-то ей показалось, что ему станет легче, если он станет частью их семьи. Потому-то и сшила ему алый плащ, как брату и легионеру. Что она вообще должна была сказать ему? Как говорить с ним, если смотреть на него было очень и очень больно. Он ведь этого не просил? Ведь так? Если бы она могла, она бы обняла его и разделила всё боль… если бы она только могла так сделать. Когда она вошла в штабной шатёр, но старалась молчать. Она не боялась людей, выплёскивающих гнев, только если это были не её родные…***
Адриана пропустила похвалу Хелены, отчёты ватаги перед ней, военный совет и всё остальное. В углу штабного шатра стоял Айдан, перевязанный бинтами, он отложил знакомое Адриане письмо и, потерев переносицу, повернулся ко всем присутствующим. Хелена пришла с Найтом и Алкионом. Всё семья Стонн’Касселов была здесь, его ватага, Блексворд и Зейрайна, Эльнора, Пауль и Айзора, Мария и его брат Бреатфор. Даже Рахварион и Аларант обернулись людьми. Если первый был седым стариком с бородой, длиннее, чем у Алкиона, то второй был обожжён с ног до головы, и прикрывался он капюшоном. Коул и Лиана так же пришли сюда. — Она же ведь умрёт… — прошептал Айдан как змей. Адриана подошла к матери, и Ариана сжала ладони дочери и мужа. Кира что-то прошептала Гарету, а тот шикнул, затыкая сестру. — Она предала нас, как и Фаил Акар. — Ответил Найт Аксель, и вся ватага Айдана, посмотрела на гвардейца, но тот и виду не подал, что смутился. — Такойра, гель’фо нехмейн бель’пара вез! — Адриана дрогнула, как все в шатре. Даже драконы смутились. Айдан же не смотрел на гвардейца, а устремил свой взгляд на пламя свечи. — Не испытывая его терпение, гвардеец — Перевели в голос Терон и Корр. — Я говорю по фактам, и если ваш лорд хочет говорить, пусть говорит по-человечески… — Найт продолжал гнуть свою палку, Хелена же ждала ответной реакции либо ватаги, либо самого Айдана. Адриану же начал раздражать Аксель, пусть и до этого она его терпела. Орина и Гарет кивнул друг другу, мол, нужно что-то делать. — Я скажу тебе, гвардеец, по-человечески. Оскорблять тебя я не хотел, просто, я решил, что ты может быть, лучше знаешь, почему Сейна так поступила? — Айдан посмотрел на него и тут Найт вскинул бровями. — Она перешла к своей матери-предательнице. Вот и всё. Старые Боги отреклись от нас, если Миране нужна она, пусть забирает и… — — Если бы на месте Эдэльмиры была бы императрица, что бы ты сделал, Аксель? Ты бы пошёл за ней, если бы вся империя считала её предательницей? — Айдан подошёл к нему, и между ними остался лишь шаг. Адриана шумно вдохнула горячий воздух. Всё здесь стоявшие переглянулись, а Хелена неотрывно смотрела на Айдана. Гвардеец молчал, Айдан повторял. — Чтобы. Ты. Сделал? — Найт взглотнул и отвёл взгляд первым. — Пошёл бы за ней. — Ответил он, когда Айдан отошёл назад. — И я собираюсь сделать то же самое — — Нам нужен план, мы идём с тобой — заверили его близнецы. Ватага, состоящая из эльфов, гнома, магички и воровки, одобрительно кивнула в раз. — Скажи Терон, хоть раз наши планы срабатывали?! — Айдан как с цепи сорвался и схватил за грудки одноглазого близнеца. — Дейн-Пед? Бэквотер? Амхара? Кулдар? Чтобы не случилось, ничего из того, что мы придумывали, не срабатывал как надо! — — Умрёшь ты, умрём и мы! Сам вспомни Дейн-Пед дурень! Ты, пустоголовый болван, ради Сейны готов умереть, а мы?! Ты знаешь, что случиться, если ты погибнешь, второго идиота-мессию мы не найдём! — Терон не остался в долгу. Левый глаз перекрывала повязка, и лицо его исказилось в чистом гневе. Он с силой оттолкнул от себя друга, и воздух наэлектризовался в шатре. Всё застыли как вкопанные. — А я не позволю никому больше умирать из-за меня и с моим именем на губах! — воскликнул Айдан. — Да кто просит?! Мирана только этого и хочет. Она убьёт Сейну и тебя к рукам приберёт. Хочешь стать мужем Мираны, у которой тело твоей Элерон или Имнари, так, пожалуйста! Поплачем вместе у твоего алтарика! — — Заткнись! — Айдан так громко воскликнул, что Хелена подскочила со своего места и вольным жестом приказала гвардейцу вернуть меч в ножны. — Это ловушка, Брундайовад — проговорил Аларант и Рахварион согласно кивнул. — Я не позволю Сейне умереть. — — Тогда идём ватагой! — поддержал Корр брата. — НЕТ! — Айдан, наконец, собрал волю в кулак. На столе, по центру шатра, лежала карта, и с глухим звоном Айдан взял нож, лежавший на краю стола, и вонзил его, чуть ли не рыча, в то место, где был указан Сайн-Ктор. Адриане хотелось сжаться в клубок. — Довольно — голос Хелены вернул всех в чувства и, откинув прядь своих золотых волос, императрица кивнула Айдану. Она ждала объяснений. — Вы все здесь думаете, что это так легко. Добраться до Сайн-Ктора, спасти её. А я сотни раз видел её мертвой на моих руках! Я обернусь драконом, разрушу к чертям собачьим Сайн-Ктор и если опоздаю, то отомщу за неё. Я не смогу жить, если Сейна умрёт. Я похороню её и буду каждый год приходить на могилу, если не умру в первом же бою. Но если кто-то, стоящий здесь, умрёт по моей вине, за меня или из-за меня, НЕВАЖНО. Я не смогу жить спокойно, пока не уничтожу каждого, кто приложил к этому руку. Я — Красный Легионер Кинхарта. Я давал клятву на верность Империи. А от стоящих здесь, зависит её дальнейшее существование. Я не просил этой силы! Не просил этих пророчеств. — Айдан закончил, и оперся руками о стол с картой. — Найт, вон с глаз моих. Ты бы ещё нож к горлу моей свиты приставил. — Раздражённо выдала Хелена. — Ваше Высочество? — Но гвардеец, встретившись взглядом с госпожой, поклонился и вышел. За ним вышли все остальные, потому что так приказала императрица.***
Хелена аккуратно подошла к Айдану и положила свою руку ему на плечо. Так бы сделал Уильям. Она была в этом уверена. Чем-то сын Арианы и Орина был похож на её погибшего мужа. Это уверенностью в том, что он всё сделает сам. Он даже был похож на Лайана. И тогда Хелена сказала ему, тихо, почти еле слышно. — Иди, сержант. Спаси её. — Айдан поднял на неё свои изумрудно-зелёные глаза, святившиеся от благодарности. — Это приказ, легионер. За время, проведённое с твоей сестрой, матерью и теткой, я поняла, что СтоннКасселы делают то, что должны делать. Так гласит честь, завещает право и глаголет крови. Возвращайся с Сейной, и я благословлю вас, как Императрица. Я не могла помочь ни мужу, ни сыну, но помогу тебе, красный легионер Кинхарта. — Айдан встал перед ней на одно колено, склонил голову и ответил. — Пусть ваш зов созовёт стаю — Императрица же положила тонкую руку на его макушку, и, проведя ладонью по его лицу, благословила на бой. Её было жарко от того, что мессия и избранник, не забывает о том, что он давал её клятвы. А этот жест, когда её пальцы прошлись по его щеке и виску, обходя шрамы, она так давно его не чувствовала. Императрице должны верить, иначе люди усомнятся в её власти. Как же ей теперь не буду верить? Она договорилась с ренегатами, привела армию, и была госпожой Наследника Нерана. Теперь Хелена понимала, знала, чувствовала, что у её империи есть шанс. Столь ненадёжный и хрупкий, но шанс. Её муж и сын погибли. Прошло время траура. Пришло время брать всё в свои руки, чтобы править достойно королей и императоров древности. Придёт время и Энделес Лакур, смениться Ханкаром ТейгАртуном. Как говорил старый Мивиль Оркалан: — В Последней Битве падут многие. И герой, и мессии, и императоры. Важно лишь то, приложил ли ты руку к победе над Тьмой? Чтобы твои дети помнили тебя, как Героя. — а ей хотелось бы знать, что для своих детей, да и для остальных, она будет Героиней. Может быть даже, героиней, для человека, которого избрали пророчества. Хелене на секунду почудилось, что ей бы хотелось, чтобы Айдан был её гвардейцем. Странные мысли лезут в голову, когда общаешься со Стонн’Касселом да ещё и Наследником Нерана!