***
Питер пытается сжать сэндвич, приплюснув его с обеих сторон, но аппетитно пахнущая начинка тут же грозится свалиться с обратной стороны ото рта, поэтому Паркер сердито кладет бургер на тарелку и всплескивает руками. Готовить у него не получается ни в одном десятилетии. — Нужен рот побольше, — задумчиво изрекает он, прикидывая на взгляд, что высота этого сэндвича — как минимум тридцать сантиметров. Практически тут же дверь в дом распахивается, и в проходе предстает Старк собственной персоной. Питер с улыбкой оглядывает его смелый наряд: яркую красную атласную рубашку с замысловатым узором, прилегающую сверху и свободно струящуюся снизу, брюки-клеш и широкие туфли. Весь облик Старка будто бы кричит о своей оригинальности и о том, как сильно он рад оказаться в цветном мире, окончательно избавившись от однотонного серого цвета. — Дорогой! — Тони начинает говорить быстро, впопыхах, но останавливается, заметив огромный сэндвич перед Паркером. Его губы поддергиваются в улыбке. — Тебе нужен рот побольше! — качает головой под хихиканье мужа. — Так в чем дело? Выглядишь… напуганным, — после театральной паузы, наполненной смехом, все-таки говорит Питер. — О, ничего страшного, всего лишь конец света! — вновь шутит Старк, не сдержавшись, и упирает руки в бока. Паркер уже слегка устало наклоняет голову на бок, тряхнув длинными волосами. — И в чем он выражается? — Ванда беременна. Питер едва ли не роняет эту тарелку с самым огромным сэндвичем в мире. — Как это? — Видишь ли, мой милый муж, — Тони, довольствуясь произведенным на Паркера эффектом, присаживается на стул рядом, вальяжно облокотившись на стол, — когда двое людей очень-очень сильно любят друг друга… — Тони! Я знаю, как это происходит! — почему-то краснеет, шлепнув Старка по руке. Взгляд Тони скользит по сэндвичу, принимая хищное выражение. — Я имел в виду… это же Ванда! От кого она могла забеременеть? — От Наташи, — невозмутимо откликается Старк. Потом до него доходит вся суть сказанного, и он прикладывает руки к вискам. — Так, стоп… Взволнованно Питер смотрит на свои руки, пытаясь переварить полученную информацию. Прошел только день. Один лишь день, верно? Так когда Ванда могла успеть сделать это? Да еще и с Наташей… «Она может просто взять и наколдовать себе ребенка?» не очень уверенно спрашивает самого себя. «Идиот, она же создала эту реальность, она воскресила Наташу и Тони, разумеется, она может это сделать…» — Ла-а-адно, — растянутые гласные позволяют заполнить неловкую тишину хоть какими-то звуками, — это все довольно… неожиданно. — Почему-то произнести «теперь в Вествью появятся дети, как ты того и хотел?» Питер не решается. — Можем ли мы как-то ей помочь? — О да, они с Нат просто погрязли в суматохе, пытаются выбрать кроватку в детскую, построить качели, решить, как назовут ребенка… — Паркеру все еще непривычно слушать, как Тони рассуждает о таких незначительных, практически бессмысленных вещах, перечисляет все сплетни, которые услышал от горожан, и делится новостями, абсолютно ничего не значащими, в общем, полностью вливается в образ болтливого соседа. А ведь когда-то он не любил говорить о пустяках и увлекался только наукой, разработками, исследованиями. — Думаю, им просто необходима наша поддержка, — все же заканчивает свой монолог, кратко ухмыльнувшись. — Так уж не терпится стать добрым дядюшкой-Старком? — поддевает его Питер, наблюдая, как теперь уже и сам Тони пытается сжать непомерный бургер в своих ладонях. — Не думал, что ты умеешь находить общий язык с детьми. Паркер вспоминает рассказы Тони о Харли Кинере и немного грустнеет. — Мне хотелось сказать что-то вроде «у меня был достойный пример для подражания», — медленно протягивает Старк, облизнувшись и все еще стараясь перехитрить коварный сэндвич. — Но, если честно, я не помню ничего о своем прошлом. Короткий взгляд на Питера — быстрый, почти молниеносный, и такой оценивающе-изучающий, что сердце Паркера тоскливо сжимается. «Я же не могу ему рассказать обо всем, да? Не могу поведать о Говарде, потому что у него возникнет еще больше вопросов и мне придется вернуть к Щелчку…» Воспоминание о Таносе отдается тупой болью в затылке, и парню едва ли удается подавить приступ паники. Нет-нет-нет. Он не вернется к этому. Да, он обещал не игнорировать прошлое, но вспоминать о том самом событии… это совсем другое. Тони отворачивается будто бы немного разочарованно и с обидой. Злостная печаль еще больше накатывает на Питера. Слишком много недопониманий возникло между ними в последнее время. Питер скрывает от Старка слишком многое. Да и Тони сам словно о чем-то умалчивает… — Предлагаю не медлить и пойти к чете милых дам прямо сейчас, — нетвердо произносит, пробежавшись взглядом по зеленоватым обоям. Весь интерьер дома, который сменился в очередном десятилетии, кажется причудливым, экстравагантным, будто бы поддерживая культуру перемен. — Хотя я ничего не смыслю в детях, может, смогу помочь с чем-то еще. — Конечно. Но сначала… — Тони все-таки хватает бургер, пытаясь откусить хотя бы его краешек, но коварная начинка тут же непременно сползает с обратной стороны квадратного тоста и шлепается прямо на стол. Целиком. Закатив глаза, Паркер смеется над тем, насколько разочарованным выглядит Старк, проигравший битву всего лишь сэндвичу.***
«Мода сменяется так быстро. Кажется, моргнешь — а на пике популярности уже новый стиль. Во времена неопределенности и хаоса, когда мир не чувствует баланс между тем, что правильно, а что нет, мы смотрим на тех, кто стоял рядом с самого начала. Мы помогали Америке с 1970 года. Нас можно сбить с ног, но не уложить на лопатки. Мы все еще задаем чувство стиля своими деловыми костюмами только для элитного общества, которое действительно имеет хороший вкус в одежде. Плотный фасон, приятная ткань и удобная форма — мы готовы предоставить костюмы высшего качества для наших клиентов, готовых заплатить за тонкую кропотливую работу. Хороший костюм тоже нужно заслужить. Ателье костюмов «Spirit of America» — если вы ничто без костюма, значит, вы его недостойны!»
***
По дороге к чете девушек Тони покупает мороженое в стаканчике и скармливает его Питеру с ложечки. На улице стоит знойная жара: палящее солнце практически обжигает кожу, и Паркер, оттирая со лба пот, думает о том, как сильно ему хочется сейчас скинуть с себя одежду, в которой он чем-то напоминает хиппи. Впрочем, в домике Ванды и Наташи довольно прохладно. А еще влажно и мокро. Питеру хочется протереть глаза, потому что лужи на полу и стекающая по стенам вода просто не могут быть настоящими. Мимо опешивших Старка и Паркера пробегает Романофф с тряпкой в руке, даже не поздоровавшись с ними. Суетливо сдувая прямые рыжие волосы с лица, она наклоняется, пытаясь спасти какую-то книжку, уныло размокающую в воде среди всего этого беспорядка. Изящное серое платье-джемпер, надетое поверх черной рубашки, облегает ее сильную фигуру. — Похоже, наша помощь тут явно не помешает? — втянув голову в плечи, протягивает Питер, стараясь оценить примерные масштабы катастрофы. Нат, встрепенувшись, отчаянно кивает и горестно качает головой, когда осознает, что книгу уже не спасти. — Что здесь произошло? Вы не поехали на море, но море приехало к вам? — Случилась беременность Ванды. — Порывистый вздох выражает всю глубину чувств Наташи по этому поводу, и вдобавок она прибавляет парочку крепких словечек на русском. — Кто ж знал, что токсикоз у моей дорогой жены заставит тошнить не только ее, но будто и весь дом! — Сама не в восторге! — доносится до них обиженный голос Ванды, а затем перед ними предстает и она сама. Питер так и застывает в дверях, а взгляд бесстыдным образом упирается в огромный живот Максимофф. Слишком, чересчур огромный для одного дня беременности. Ванда слегка выгибает одну бровь, как бы напоминая, что это весьма бестактно, и на всякий случай запахивает свой полосатый цветастый халатик, откинув длинные светлые волосы за плечи. — Я прочитала уже три книги о беременности, о ее последствиях и о детях, — продолжает ворчать Нат, выжимая полностью мокрую тряпку в раковину. — Ни в одной не сказано о чем-то подобном! — Доктор Нильсен сказал, что все проходит хорошо! Значит, лучше не паниковать. К тому же, я же необычная девушка, у меня могут случаться некоторые… сдвиги… но это совершенно обычный порядок вещей! Питер сдерживается, чтобы не закрыть лицо руками и не застонать. Он уже пожалел, что согласился помочь девушкам, потому что сейчас на него все больше накатывает осознание: он ничего не может поделать, а вопросы о детях для него всегда были тайной за семью печатями. Как мужчина может понять и прочувствовать все муки, что испытывает беременная женщина? Как может понять, каково это — готовиться стать родителем? Он сам еще совсем ребенок… — Главное, чтобы в самой Лене не было никаких сдвигов. И в твоем здоровье тоже! — Ах, так ты уверена, что это будет девочка? — Ванда с трудом двигается к неизменному дивану и, охнув, садится на него, чтобы потом осторожно придержать свой живот рукой. — Я думала только над мужским именем. Билли. В честь Шекспира. — «Весь мир — театр, мы все в нем — актеры», — цитирует Старк, впервые за все время в этом доме подавая признаки жизни. Питер и Ванда одновременно вздрагивают, по-разному реагируя на эту цитату. Только Нат, не обращая на них внимания, с пыхтением пытается управиться со сломавшимся краном. — И все-таки это будет девочка, — изрекает она. — Не зря же… не зря я ей уже купила Барби, да? Ванда не слышит Романофф, вместо этого слегка прищурено рассматривая Старка и Питера. Последний наконец-то закрывает дверь на улицу и неловко топчется на месте, не зная, куда себя деть. — Мальчики, не хотите проверить, работает ли холодильник? — елейно пропевает Максимофф, вымученно улыбнувшись. — Не хочу, чтобы продукты испортились из-за маленького казуса, вызванного моим положением, да и ни к чему вам подслушивать наши женские разговоры, верно? — Конечно, да, да! — Соглашаться надо было чуть менее радостно, но Питер просто не может сдержать своего облегчения. — Тони у нас Механик, он обязательно придумает, как все исправить, да? — О-о-о да, — Старк чуть кривится, когда Паркер пихает его локтем в бок, заставляя хоть что-то сказать в ответ Ванде, — а Питер сильный… из нас бы вышла неплохая команда супергероев. — Пока что вы только языками чешете, а не мир спасаете, — подмечает Нат, уперев руки в бока. — Давайте, супермены, шагом марш на кухню! И принесите Ванде свежих фруктов, — одаривает зардевшуюся девушку прекрасной улыбкой, — в таком положении у нее особая тяга к экзотическим блюдам. В мягком голосе Наташи проскальзывает твердая сталь, характерная девушке, поэтому Питер с удовольствием подчиняется этому маленькому приказу — знает, чем может кончиться неповиновение. Тони, видимо, тоже не горит желанием выслушивать болтовню девушек о таком волнительном событии. Он задумчиво рассматривает холодильник, когда они оба оказываются на кухне, по-прежнему отделяемой от гостиной лишь ставнями. Паркер вспоминает, какой резкой была Ванда здесь в прошлый раз, и слегка ежится. — При замкнутых контактах терморегулятора и кнопки оттаивания напряжение подается через термозащитное и пусковое реле на электродвигатель, — бубнит Старк то ли парню, то ли самому себе, однако Питер заинтересовывается его разговором с научными терминами, поэтому подходит ближе и всматривается в устройство холодильника. — Ага… тут даже не в электричестве дело… сбоя настроек сложных узлов электронного управления… одну секунду… На щеках Питера появляются добрые ямочки. Он с любовью глядит на работающего Старка, и сердце сладко ноет, напоминает, как Тони всегда любил собирать и разбирать первую попавшуюся под руку технику, когда ему было скучно… — И… готово! — еще спустя пару минут выдавливает Тони, наигранно отряхнув руки. — У Наташи все еще есть шанс стать хорошей матерью, потому что продукты портиться не будут. В доказательство своих слов он засовывает руку в приоткрытую дверь холодильника и морщится, почувствовав холод, чтобы потом все так же театрально начать согревать ладони с помощью трения друг о друга и горячего дыхания. — О, я уверен, что из нее выйдет отличная мать. — Питер облокачивается на кухонный стол, разглядывая фрукты, изящно сложенные на тарелке. — Она всегда умела общаться с детьми, помогала своим знакомым… Паркер вспоминает, как сильно Наташа любила детей Бартона, помогала им с учебой, да и участвовала в жизни самого Питера. Романофф прекрасно поддерживала окружающих. Всегда была ко всем доброй, несмотря на то, как жестоко с ней обошлась Красная Комната, не сломалась, выдержала все это… Воспоминания прерываются тяжелым вздохом Старка. — Питер, — складывает руки на груди, молчит, обдумывая какие-то свои идеи, нервно сжимает губы и вызывает у парня короткое смятение, — значит, ты прекрасно помнишь о моем прошлом. Поправь меня, если я не прав. Паркер хочет возразить, но слова застревают в горле. Карие глаза Тони смотрят прямо в душу. Врать под его тяжелым, но в то же время умоляющим взглядом, просто невыносимо. — И свое прошлое ты тоже помнишь. И знаешь, что находится за пределами Вествью. Наверное, даже можешь объяснить все странности происходящего? — Тихие шаги — и вот Старк оказывается рядом. Не давит, действует осторожно, говорит мягко и проникновенно, словно боится спугнуть оробевшего Питера, чувствующего себя совсем мерзко. Ладони ползут по плечам, оглаживают их, а затем берут лицо Паркера и слегка его сжимают. — Ведь можешь, да? — Я не… — Он действительно понятия не имеет, что сказать. «Нет» будет ложью, гнусной и поганой ложью, но говорить «да», не будучи уверенным абсолютно ни в чем, слишком рано и странно. — Тони, я понимаю твои переживания, но… — Но? — Радужка темнеет, склоняясь к более черному оттенку, и в ней появляется разочарование. Старку явно не хочется слышать никакие отговорки. Питер проходится языком по обсохшим губам. — Ты думаешь, что у меня есть ответы на все вопросы. Но у меня их нет! — «Это ведь правда, верно? Я почти ничего не знаю. И не понимаю. Черт возьми, что тут происходит?» Замешательство превращается в самый настоящий испуг, за которым следуют воспоминания о последней битве, Таносе, Щелчке… Питер сглатывает вязкую слюну, надеясь, что Тони не заметит быстро подступающих в глазам слез. — Вообще. Нисколько. Ни одного ответа. Ноль. Круглый нолик. Без палочки. Понимаешь? Взгляд Тони долгий и непонятный. Будто старается прочесть мысли Питера, но не может. Большие пальцы рассеянно, почти машинально гладят мягкие щеки Питера и заправляют за уши длинные пряди волос. Паркер потирается о его ладони в попытке выразить свою любовь, напомнить самому себе, что они все еще счастливы вместе. «Сколько лжи. Сколько тайн. Сколько мне придется притворяться, что все хорошо?» — Я сам не понимаю некоторые события, беременность Ванды, к примеру, — севший голос переходит на шепот, а быстрый взгляд на всякий случай проверяет, не подслушивают ли их дамы, — и не могу это объяснить, а спросить не у кого. Если пойму — обязательно тебя просвещу. — Может, — Старк медлит некоторое время, — может, тогда нам нужно разбираться во всем этом вме… Договорить ему не удается — фразу обрывает дикий, почти нечеловеческий вопль, и Питер, испугавшись, неловко взмахивает руками, задевая тарелку с фруктами. Она опрокидывается, но тот довольно ловко успевает подхватить ее, а затем и все яблоки, под конец умудрившись поймать даже рыжеватую папайю. Крик повторяется снова, и от этого уши Паркера закладывает. — О Господи, — его глаза округляются, — уже?.. — Невозможно, — одними губами выговаривает Старк. В один момент они оба срываются с места, поспешив обратно в гостиную. Сердце Питера скачет так быстро, будто вот-вот выпрыгнет из груди. «Ванда не может родить сейчас? Не может ведь? Не может?!» истерично задается вопросами про себя, чуть не споткнувшись о едва заметный порожек и вскользь удивляясь, что в комнате очень быстро стало сухо. Ванда сидит на диване, громко и глубоко дыша, а Нат на корточках держит ее руки в своих ладонях и отчаянно кивает. — Вот та-а-ак, вдо-о-ох, выдох, выдох! — монотонно проговаривает уже в сотый раз, и Максимофф интуитивно повторяет ее действия. Тони и Питер застывают перед ними, переглядываясь. — Может, ложная тревога? — не прекращая делать дыхательные упражнения, интересуется Ванда, однако затем ее рот расширяется. — О-о-о, нет, явно не ложная! Нужно вызвать врача! — Врача? Он был у нас два часа назад! Всеобщая суматоха передается и Питеру, который вцепляется в свои волосы и торопливо оглядывается по сторонам. — Я могу быстро привезти доктора Нильсена сюда! — внезапно произносит Старк, встревая в этот круг хаоса. Нат и Ванда как по команде с неописуемым облегчением смотрят на него. — У меня же есть машина! Правда, я понятия не имею, где он живет… «Машина? У нас есть машина? С каких пор?» — Я знаю! — Наташа вскакивает, часто дыша — кажется, упражнения для успокоения на нее не подействовали. — Укажу тебе дорогу! — Отлично! Питер, — Тони по-хозяйски берет ситуацию в свои сильные руки, начиная отдавать указы, поэтому его палец смотрит точно на паникующего Паркера, — тебе придется остаться с Вандой на всякий случай. — Что? — Волосы на руках и на голове тут же встают дыбом. — Да я ничего не смыслю в беременности! Как я ей помогу? — Будем надеяться, что Ванда продержится до прихода врача. — Старк роется в кармане, достает из ниоткуда взявшиеся ключи от машины и машет ими в воздухе. Обреченно-умоляющий взгляд Питера не имеет на него никакого эффекта, потому что Тони подходит к нему только для того, чтобы кратко мазнуть губами по его щеке на прощание. — Верно, Ванда? — Идите уже! — напряженно выдавливает та, отчаянно хмурясь. Питер хочет его остановить. Питер понимает, что его нужно остановить. Какое-то шестое чувство внутри уже не подсказывает, а вопит во всю глотку о том, что произойдет нечто страшное, если тот сейчас уйдет, но… Паркер все-таки позволяет ему это сделать, чтобы Тони привез доктора, который поможет Ванде. И ему остается лишь надеяться, что ему действительно не придется принимать у нее роды.