***
— Где Питер? — удивляется Дарси, когда с бензобаком становится покончено. Тони захлопывает багажник и качает головой. — Тони? — Нат скрещивает руки на груди. — Что ты ему сказал?! — Мы с ним поговорили, — Старк поднимает ясный взгляд на Романофф, — и поняли друг друга. Можешь не переживать. — Если ты только попробовал доломать бедного парня окончательно, — угрожающе начинает, однако Тони прикладывает палец к ее губам. — А-а! Мы пришли к соглашению и оба поняли, что нужно делать. Питер отправился к Ванде, и нам нужно поторопиться за ним, пока Максимофф чего бы то ни было не учудила. — Сердце невольно защемляется то ли от гордости за парня и за его разумный выбор, то ли все-таки от страха. — Только сначала я просто обязан переодеться из этого звездно-полосатого флага! — Думаешь, Питеру удастся переубедить Ванду? — Дарси скептично поправляет очки, запрыгивая на водительское сиденье снова. — Один раз мы уже понадеялись на такой исход. Что будет сейчас? — Сейчас у него будем мы, которые всегда подстрахуют. — Тони переглядывается с Наташей. — Сейчас у Ванды будет Нат, которая сумеет переубедить ее. Романофф кивает, вновь расположившись на переднем сидении и закинув ноги так, что носки почти касаются стекла, однако затем слегка хмурится. Тень сомнения впервые появляется на ее решительном лице — ранее она ничуть не хуже Старка была готова спасти жителей Вествью любой ценой, но сейчас почему-то осекается. — Дети… Билли и Томми. Что будет с ними? — Они, как и вы, являетесь проекцией Камня Разума. — Льюис с жалостью глядит на задумчивую шпионку. — Вряд ли есть способ их спасти… Нат, эта жертва просто огромна, и я сделаю все, чтобы никто не забыл, как ты вновь пожертвовала самым дорогим, что имела. Романофф крепко сцепляет зубы и зажмуривается. Забрать жизни детей — самый главный страх матери. Может быть, Нат и не являлась полноценной Наташей Романофф, однако она сумела воплотить в жизнь ее маленькую мечту — иметь небольшую счастливую семью — а теперь ей придется от этого отказаться. «Как и мне?» спрашивает себя Старк, слыша, как грохочет небо — оно впервые затягивается хмурыми дождевыми тучами, предчувствуя надвигающуюся бурю. Тони не знает, какой была его мечта «в прошлой жизни», однако очень надеется, что за такой крохотный промежуток времени он успел ее воплотить. Наверняка она заключалась в Питере… — Поступим вот как: Нат и Питер обговорят все с Вандой, а мы с Тони эвакуируем жителей Вествью. — Дарси, как голос разума, возвращает их к реальности и косится на Старка. — Что скажешь, гений? Сможешь проделать фокус с волшебными ручками со всеми жителями Вествью? — Нужно попробовать, — кисло улыбается Тони, даже не догадываясь, что все их планы пойдут насмарку. — Хорошо, — Дарси чуть медлит, а потом вздрагивает, — черт возьми! Я забыла сказать самое главное! — Только не это, — горестно вздыхает Наташа, зажмурившись. — Нам нужно опасаться Агнес, — Льюис стучит ноготками по рулю, — не только потому, что она связана с Хейвордом. Я покопалась в его файлах о ведьмах и Дьяволе и нашла кое-что любопытное. Как вы думаете, кем Агата Харкнесс является на самом деле?***
Ванда засовывает еще одну ложку с хлопьями в рот и блаженно прикрывает глаза. Отдохнуть было хорошей идеей — вот только мысли не дремлют, поэтому вспоминается Наташа, момент, когда они ели хлопья вместе и смотрели ситкомы… Приходится покачать головой и с поджатыми губами уставиться в телевизор. Сегодня Ванду никто не тронет. Никто. . — Слушайте, я понимаю, что не права. — Сидя в позе лотоса, Ванда засучивает рукава клетчатой рубашки и готовится детально пояснять свою позицию, глядя в камеру. — Наверное, мне не стоило отдавать детей Агнес, хотя она такая милая и хочет мне помочь… И разумеется, мне не стоило удерживать Наташу вдали от себя, но мне сейчас просто нужно отдохнуть, понимаете? Просто полежать, поразмыслить, как я собираюсь объяснить ей все происходящее, как я должна попытаться удержать весь мир под своим контролем дальше… и нужно ли это вообще делать. Ванда подтягивает ноги к себе, теперь приобнимая колени. — Иногда я задумываюсь, может, я ошибаюсь? Но потом вспоминаю — нет, ничуть. Я не могу потерять Нат. И не сделаю это. Я заслуживаю быть счастливой, она тоже… — Вы так считаете? Считаете, что заслуживаете? Ванда меняется в лице. — Вы не должны говорить. Это не ваша роль. . Из раздумий Максимофф вырывает чей-то быстрый и поспешный топот на улице. Неохотно приоткрыв один глаз, девушка откидывает челку со лба и вслушивается в приближающиеся шаги, вместе с которыми растет чувство необъятной тревоги. Дверь распахивается, и на пороге появляется запыхавшийся Питер, еле успевающий переводить дыхание. Паркер хочет окликнуть Ванду сразу, но для начала делает пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться — он летел сюда на всех парах, решив не терять ни минуты, и легкие просто подводят его. «Да, в маске было бы куда лучше, в ней ветер не бьет в лицо» думает он, врываясь в дом и выискивая взглядом Максимофф. — Ванда! — восклицает он, наконец увидев девушку, вскочившую с кресла. — Ванда, мы должны все прекратить! — Что ты делаешь?! Что ты тут забыл? — Девушка явно не выглядит слишком радостной его приходу, она надвигается на парня мощным ураганом и хочет его смести, однако в этот раз Питер не пятится — упрямо стоит на месте и умоляюще смотрит на героиню. — Ванда, я пришел поговорить, мы должны все обсудить и прекратить это, люди страдают, а Хейворд… — Убирайся из моего дома! — Резкий жест руки не сулит ничего хорошего. — Тебе с первого раза не было понятно, Питер?! — Да послушай меня! — рявкает Паркер в ответ, понимая, что иначе она слушать его не станет, но эта резкая фраза только еще больше злит Максимофф — взмах руки, и с кончиков пальцев сыплются алые искры. — Нет, я не желаю ничего от тебя слушать! Ничего! — Магия срывается с ее рук и сжимает Питера в эфемерных тисках. Тот тонко пищит — за последнее время он слишком часто испытывал это странное чувство, когда красные всполохи хотят его уничтожить, но что-то все-таки их сдерживает. Ванда буквально рычит, брызжет слюной, когда, в конец разозлившись, толкает Питера и огненный шар наружу, сама при этом выйдя на улицу. — Ни о конце! Ни о Наташе! Ни о твоем дурацком Тони! Ни о Пьетро, которого ты сюда притащил! Ничего! — Я не притаскивал сюда Пьетро! — сипит Паркер, охнув, когда алый шар взлетает в воздух вместе с ним. От высоты в пять метров кружится голова, а желудок делает сальто, но взгляд все еще обращен к разъяренной Ванде. — Ты это сделала! Все это сделала ты! — Ты лжешь! — Вторая ладонь загорается красным светом, и голубая радужка быстро меняет оттенок. Доброй Ванды уже давно нет. Вместо нее — сломанная львица, готовая к броску. — Ты постоянно лжешь! Ты говорил, что хочешь нам обоим счастья, но никогда этого не хотел! В сердцах Ванда опускает руки, и Питер летит вниз, потеряв точку опоры. Колени подгибаются, и ему едва ли удается сбалансировать падение, чтобы не сломать ничего при приземлении — одна рука выставляется вперед, и после кувырка Паркер принимает излюбленную паучью стойку. Перед глазами все плывет после такой встряски, а дыхание сбивается, но он находит в себе силы выпрямиться и вновь с вызовом глянуть на Ванду. Та, кажется, осознала свои действия, поэтому с долей ужаса в глазах уставляется на свои потухнувшие ладони. «Она все еще не хочет делать мне больно» — за эту мысль Питер хватается всеми конечностями, делая осторожный шаг вперед. — Я хотел, Ванда. Помнишь? Я хотел быть счастливым. Ты хотела сделать нас обоих счастливыми — ты пришла ко мне с этим предложением, а я не отказался. — Проникновенный шепот потихоньку действует, так как лицо Ванды выглядит более осознанным. — Но все оказалось совершенно другим. Мы оба никогда не желали страданий другим людям, однако стали их главной причиной. — Никто не страдал, пока ты не начал вмешиваться туда, куда не должен. — Она снова суровеет, сжав зубы. — Ты должен был просто жить и наслаждаться тем, что имеешь… — Как остальные жители, которым ты дала определенную роль? — Питер оглядывается: все прохожие замерли на местах, как неживые. — Ванда, если бы этот мир никому не мешал, никто бы и не стал мешать тебе, но эти люди, все они не живут, а существуют, запертые в своей голове. — Они счастливы. Я дала им то, в чем они нуждались. — Ты оправдываешь себя, Ванда. — Питер делает еще один шаг и чуть не скулит от боли, припав на правую ногу — все-таки вывихнул ее при падении. — Мы оба знаем, насколько эгоистичным было наше желание уйти из жестокого мира и создать свою реальность. Я понимаю тебя, — тянет руки вперед и прикладывают правую к сердцу, — мы с тобой так похожи, именно поэтому я надеюсь, что ты вникнешь в мои слова. Правая рука Ванды вновь охватывается огнем. — Я не желаю тебя слушать. Я хочу, чтобы ты ушел и не стал трогать меня. — Ты можешь меня выкинуть. Снова. Уже в который раз. — Страх сковывает все мышцы, но Паркер находит в себе силы развести руки в стороны и улыбнуться, мол, смотри, я беззащитен. — Но чем ты будешь отличаться от Хейворда, который все это затеял? Ванда, ты не виновата, это все сделал он, понимаешь? Это он превращает тебя в злодейку. Не допускай того, что ты действительно ей станешь. — А может, я уже ей стала? — Алый блеск в глазах подтверждает истину, в которую бедный Питер верить никак не хочет. — Может, я и есть злодейка этого сериала, Питер? Может, только злодеи и борются за свое счастье, потому что герои вроде тебя, — с губы срывается горький смешок, — только и делают, что жертвуют возможностью быть счастливыми? Я устала от этого. — Ванда… — Хочешь отказаться от этого? — Максимофф обводит левой рукой дома, улицы, неподвижных жителей. — От жизни с Тони? Ладно! Я ее заберу. Но не смей, — глухой голос становится яростным, — просто не смей трогать Нат. Я ее никому не отдам, понял? Отчаяние накрывает с головой. Ванда не слушает его. Не хочет слушать. Не хочет бороться с демонами, которые превратили этот Рай в Преисподнюю. — Мы оба потеряли близких людей слишком рано. Потеряли всю семью. — Он не скрывает дрожь в голосе — она лишь помогает показать искренность намерений. Последний шаг вперед, и Паркер замирает, с болью уставившись на обескураженную Максимофф. — И знаешь, сколько я винил себя во всем происходящем? Знаешь, как я больше не контролирую эту боль? Она убила во мне все, что можно, и убьет в тебе, когда уже будет поздно что-либо исправлять. — Вдох дается с трудом, потому что легкие будто налились свинцом правды. — Ты говоришь, что герои не получают хэппи-эндов. Нат и Тони не получили. — Замолчи, — по щеке Максимофф течет слеза. — Но мы можем, Ванда. Они бы хотели этого. — Питер горько усмехается. — И мы попробуем, ради них, слышишь? Мы поймем, как сделать так, чтобы при этом не страдали нормальные люди. Я доверился тебе тогда, когда думал, что больше вообще не смогу это сделать. — Рука тянется к Ванде, застывшей в каких-то пяти метрах от него. — Сможешь ли ты сделать сейчас то же самое, когда уже твой мир объят огнем? Сможешь мне довериться? Ванда действительно думает. Ванда действительно размышляет над его словами, и кажется, Питер все-таки до нее достучался, смог пробить броню… — Питер, — раздается сухой голос Агнес, возникшей прямо с Вандой. Несмотря на теплую кофту, по коже Паркера вмиг пробегается табун мурашек. — Что ты сделал? О, бедная Ванда! — Доброжелательная соседка сейчас выглядит такой озабоченной, когда печально обхватывает вздрогнувшую Максимофф за плечи, однако в ее взгляде, вскользь брошенном на Питера, сквозят молнии. — Он тебя совсем доконал, моя родная? — Я… — выдыхает Ванда, не подобрав нужных слов. Паркеру хочется протереть глаза, потому что Агнес, явившаяся буквально из ниоткуда, так и плещет беспокойством за свою соседку, приобнимает ее, холит и лелеет, и это совсем не вяжется с информацией, полученной от Дарси. «Все это время… все это время она играла роль и осознавала это, не была под контролем Ванды!» бледнеет Питер, наблюдая, как Максимофф позволяет себя обнять и увести в сторону. — Мне нужно… — Агнес, отпусти ее! — Сжав кулаки, Питер делает шаг вперед. — Мы не договорили! Ванда! Агнес вновь смотрит на него с холодной торжествующей полуулыбкой, а ее глаза сверкают фиолетовой искрой. — Я бы не стал ей доверять! — в ужасе кричит Паркер, хромая, делает шаг вперед и качает головой. — Ванда! Она не та, за кого себя выдает. — Не смей! — Максимофф поворачивается так резко, что Питер невольно останавливается на месте, пригвожденный к земле ее словами. Лицо Ванды вновь потеряло осмысленность и стало совершенно потерянным, не выражающим никаким эмоций, кроме бесконечной усталости и боли в голубых глазах. Паркеру даже сложно винить ее в том, что она позволяет Агнес увести себя — с соседкой ее ждут тепло и уют, а не принятие серьезных решений. — Не смей ничего говорить об Агнес. Она — единственная, кто все это время был рядом. — Но… — Никаких но! — Агнес продолжает уводить Ванду в сторону дома, однако та все еще смотрит на Питера и качает головой. — Прекрати трогать то, что мне дорого, и не заставляй меня делать тебе больно. Делай, что хочешь, но… не со мной. Осознание, что все потеряно, выбивает из колеи — Паркер даже не может сдвинуться с места, лишь отрешенно наблюдая, как Ванда заходит внутрь, а Агнес закрывает дверь, на последок злобно зыркнув на Питера. «Все пропало… если бы я сейчас напал на них, меня бы просто размазали по стенке» думает, растирая ушибленную ногу и пытаясь составить новый план. Разговоров уже достаточно — все зашло слишком далеко, поэтому Максимофф просто им не поддается. «А ведь когда-то вы были так близки, но затем ты испортил все, что можно» «Молодец, Питер Паркер, ты снова облажался» Застонав, он хватается за голову. Только не снова, только не сейчас, эти голоса, эти убивающие его голоса… Жизнь в городе начинает вновь течь в обычном темпе по щелчку пальцев — люди просто сдвигаются с места, идут, куда планировали, улыбаются друг другу, а Питер стоит, зарывшись пальцами в спутанные кудри и пытается утихомирить надвигающуюся панику. «С Вандой еще сумеет поговорить Нат… нужно что-то делать, что-то предпринять… дети!» Питер поднимает голову. «Билли и Томми! Может, повлиять на них, чтобы потом они уговорили свою маму?» Такой вариант событий не кажется особенно благоприятным — как сказать десятилетним парням, что они скоро умрут и вовсе не существуют? — но вполне может сработать, учитывая то, как тепло дети относились к «дяде Питеру»… Ослабевшая рука тянется вперед, но выпускать паутину Питер передумывает. Взгляд цепляется за Дотти, лениво перебирающую кусты сирени, Герберта, катающегося на велосипеде, пару-тройку других знакомых лиц… «Потерпите. Вы все скоро будете свободны» Паркер хромает к дому Ванды, вспоминая о наличии черных ходов. Нужно проникнуть в ее дом тайно, как-то найти детей, может, вывести их — если Ванда еще может постоять за себя в крайнем случае, то вот детям грозит опасность от Агнес, их нужно защитить… Взгляд натыкается на едва заметную лестницу, спрятанную за кустами. «Подвал! Ну конечно!» едва ли не сияет Питер, осторожно направляясь к нему. Взломать замок он всегда сможет с помощью своей силы, а уже из этой маленькой подсобки обязательно найдется выход прямиком наверх, в основные комнаты — Ванда слишком устала, чтобы почувствовать постороннее присутствие в доме… Ступени приходится разворошить от веток и листьев здоровой ногой, а потом Паркер недоуменно уставляется на лестницу, которая почему-то подсвечивается фиолетовым. Странные черные и мрачные нити, от которых разливается мрачный фиалковый оттенок под цвет глаз Агнес, тянутся вниз, ко входу, будто бы маня за собой, гипнотизируя, завлекая, намекая на то, что в подвале таится загадочная тайна… Питер чувствует, будто этот фиолетовый огонь уже пляшет в его зрачках и коричневой радужке, он делает осторожный шаг вперед, а затем над ухом раздается внезапное: — Что это ты тут вынюхиваешь? Резкий поворот — взгляд встречаешься с Пьетро, наклонившим голову на бок. На его макушке красуется забавная потертая шапка, да и весь его костюм явно отличается от последнего, хэллоуинского, хотя на шее висят прежние коричневые бусы: сейчас брат Ванды выглядит совсем как обычный человек, и его карие глаза недобро сужаются при взгляде на опешившего Питера. — Любопытной Варваре… Питер, почуяв опасность, хочет броситься в сторону, но поздно — Пьетро просто толкает его назад, в тот самый подвал, и этот толчок почему-то выходит невероятно сильным, так что Паркер теряет равновесие. Осечка — Паркер пытается ухватиться за одежду Пьетро, но пальцы сжимают лишь воздух, и парень, оступившись, кубарем летит вниз. Кости хрустят, встречаясь с каменной лестницей, а в глазах темнеет.***
Голова все еще раскалывается, но Питер упрямо встает на ноги и предпринимает еще одну попытку вырваться, которая тоже заканчивается очередной неудачей: за секунду Пьетро, используя свою суперскорость, оказывается перед ним и отправляет парня в нокаут обратно на старенький диван. Паркер не знает, сколько времени он провел в этой лачужке, которую Пьетро провозгласил своим домом — в дряхлой захламленной комнате царит полнейший бардак, всюду лежат непонятные вещи, журналы, комиксы, в самом углу стоит одинокий холодильник, в котором копается Максимофф, выискивая остатки еды. Питеру осточертело тут находиться — он даже не знает, в какой части города проснулся от ноющей боли в пояснице после того, как Пьетро вышиб из него последний дух. — Да расслабься ты, Пит. — Максимофф, подправив свои широкие штаны, развязно ухмыляется. — Позволь девушкам самостоятельно решить свои проблемы, отдохни, пока можешь. Паркер со стоном поднимается на предплечья, сердито фыркнув. Пьетро выуживает из холодильника йогурт и ожидающе уставляется на паренька, гадая, что тот задумал. — Почему ты помогаешь Агнес? — непонимающе восклицает Питер, когда тот присаживается в паре метров от него и включает телевизор. — Она контролирует тебя? Контролировала все это время? Поэтому ты знал столько подробностей о Ванде и так странно себя вел! — ахает, чуть более осознанно взглянув на флегматичного Пьетро. — Но кто ты такой на самом деле? Просто житель города? — А-а! — Тяжелая рука хватает Питера за плечо, когда тот хочет встать. Пьетро предупредительно цокает и качает головой. — Хочешь снова устроить борьбу со мной? Не советую. Давай просто посмотрим фильм. Любишь Звездные Войны? — Я… просто посмотрю, что хранится в шкафу, — чуть дрожащим голосом блеет Питер с самой невинной улыбкой. Пьетро, кажется, ему верит, потому что машет рукой, позволяя подойти к высокой тумбочке. — Давай-давай, заодно выбери какой-нибудь фильм на вечер. Только не мелодраму! Питер вяло кивает. Найти нужные документы в полупустом шкафу, где лежат диски, не составляет труда — Паркер даже удивляется тому, насколько странно обустроена эта квартирка: создается впечатление, будто хозяин въехал сюда недавно, а весь хлам является быстрым прикрытием, его разбросали по комнате, чтобы создать видимость жизни. Это вскоре подтверждается и документами на дом. «Давай, думай, думай» ругает себя Питер, морща лоб и пытаясь вспомнить, когда все началось, потому что даты не дают никакой информации. «Тони умер… десятого, ага, Ванда появилась где-то девятнадцатого, прошло шесть дней… сегодня где-то двадцать пятое, а документы подписаны девятнадцатого?». Паркер поднимает взгляд на Пьетро, лениво щелкающего программы по телевизору. — Питер? Питер Леншерр? — Он моргает. — Мы с тобой тезки? Кто ты такой? Тот Питер вообще никак не реагирует на эту фразу, потянувшись, как кот. Шапка сползает на бок, открывая вид на белые волосы, только Леншерр вообще не реагирует на это, поглощенный телевизором. «Леншерр… точно! Агнес взяла себе эту фамилию! Она им управляет, как прикрытием…» Взгляд очень кстати падает на шею недо-Пьетро, где поблескивают коричневые бусины. Паучье чутье беспокойно копошится в груди, намекая, что с ними что-то не так, и Питер щурится, замерев с документами в руках. — Питер-р-р, — сладко протягивает он, присев к парню на колени. Тот изумленно уставляется на Паркера, но затем его губы расплываются в похабной улыбке, когда парень слегка елозит на его бедре, бесстыдно привлекая его внимание. «Хоть бы сработало… господи, Тони, прости меня», сам не зная почему, извиняется перед Старком в мыслях, когда кладет ладонь на грудь Леншерра и очаровательно улыбается. — А может, наплюем на фильм, а? — А ты у нас не из робких, хм? — Леншерр совсем не замечает, как рука Питера ползет дальше, касается бус… Рывок — и Паркер сдергивает их с шеи мужчины, отскочив в сторону так стремительно, что тот даже не успевает сопротивляться такому исходу событий. Бусы кратко вспыхивают сиреневым оттенком последний раз, а Леншерр хватается за шею и выпучивает глаза от испуга. «Теперь он не будет ни сильным, ни быстрым» коварно усмехается Питер, скромно поздравив себя с таким обманом и наблюдая, как растерянно оглядывается по сторонам бывший Пьетро. — Здравствуй, Питер? — осторожно начинает он, но ойкает. Леншерр, мгновенно очутившись на ногах, в одну секунду оказывается рядом с ним и опрокидывает удивленного Паучка на пол. «Не сработало? Дело не в бусах?» успевает подумать Паркер, когда страдающая спина встречается с полом и лицо сводит судорогой боли. Перед глазами все плывет — схватка у Леншерра железная, но его озадаченное и опустошенное лицо показывает, что тот потрясен происходящим ничуть не меньше. — Кто ты такой? — кричит он извивающемуся на полу Паучку, нахмурив брови. — Что за чертовщина? Где я? — Ленш… Пит? — хрипит тот, пытаясь выбраться из-под мужчины. — Питер… — Ты меня знаешь? — Пальцы мгновенно разъединяются, и легкие Паркера тут же наполняются жгучим воздухом. Он кашляет, чуть отползает в сторону, но Питер вроде как больше не собирается его трогать — он продолжает сидеть на коленях, в оцепенении смотря в одну точку. — Она тоже меня знала?.. — Она? Ты говоришь об Агнес? — шепчет севшим голосом, попытавшись встать. Вжух! Питер снова оказывается рядом через долю мгновения, но теперь все-таки поддерживает Паучка и протягивает ему руку помощи. — Агнес… Агата Харкнесс? — Леншерр вновь хмурится, а Питер с ужасом смотрит на синий шлейф — след, тянущийся от быстрого мужчины. — Та ведьма? Господи, она меня околдовала, и я так и не понял, почему оказался в мире комиксов… Ты — Человек-Паук? — А кто ты такой? — все же выдыхает Паркер, зажмурившись. — Ртуть? Но почему? Ты не должен быть Ртутью… Брат Ванды мертв! — Ванда? Моя сестренка? — Леншерр хлопает глазами. — Ей всего семь лет, неужели ее тоже затянуло сюда после того мощного взрыва? Питер разлепляет глаза, чуть осмысленнее взглянув на Питера. Становится легче от осознания, что не он один не понимает, что происходит, до конца. — Мощный взрыв? Тот, что учудила Ванда, когда создала эту реальность? — Создала реальность? — Питер морщит лоб. — Как Алая Ведьма из комиксов? Я все-таки сплю? Как я мог очутиться в комиксе? — Пьетро… Питер, я не понимаю, о чем ты говоришь, — качает головой Паркер. — Просто объясни, почему ты… Ртуть? Почему у тебя все еще есть способности? — Потому что я был рожден таким, — с видом, будто эта правда весьма очевидно, проговаривает тот, наконец отцепившись от Питера. — Мутантом. И… судя по твоему лицу, ни о каких мутантах ты не слышал? — Хорошо! — Паркер начинает ходить по комнате, нарезая круги и приложив руки к вискам. — Что насчет того взрыва? Когда он произошел? — Если Ванда что-то учудила, то ее нужно отвести к отцу. — Ваш отец умер. — Остановившись, Пит смотрит на Леншерра почти умоляюще, как бы говоря «скажи, что ты шутишь, скажи, что у нас не появилась еще одна проблема». — И мать тоже… В МЕЧе сказали, что Ванда смотрела вместе с вами ситкомы, поэтому и создала такую реальность… — В моей реальности Ванда любила не ситкомы, а комиксы. — Питер жмет плечами безразлично, однако на его лице написана точно такая же усталость, непонимание происходящего. Нехорошая догадка поражает Паркера, поэтому он медленно оседает на диван. — В твоей реальности… хочешь сказать, тот взрыв, он… сломал стену между мирами? Они смотрят друг на друга пару мгновений, осознавая весь масштаб ситуации. — Ты — Ртуть из другой вселенной, — шепчет Питер ужасную правду и закрывает глаза. Все очень плохо. Дело дрянь.