***
— Нат! Нат, черт возьми! — рычит Старк, встряхнув сопротивляющуюся девушку. Та легко уводит его руку в сторону, и сильный удар в левое ухо оглушает Старка, никак не желающего причинить девушке боль. — Приди в себя, ну же! Это я, Тони! Глаза Романофф горят красным, но Тони просто не хочет думать о том, что в таком положении Наташа становится еще более опасной, практически неуязвимой со стороны Старка, который просто не может навредить подруге. Тяжело дыша, он предпринимает еще одну попытку применить хитроумный захват, но Романофф освобождается от него настолько быстро, будто он и вовсе ее не сжимал ее руками, и тут же толкает его в сторону. Тони падает, перекатывается, успев увернуться от ее ноги, вновь встает, однако оказывается опрокинут на спину беспощадной девушкой. В глазах темнеет, в спине слышится характерный хруст, а горло сдавливает чужая рука, такая жесткая, сильная, совсем будто не принадлежащая любимой подруге. — Нат! — хрипит Старк, пытаясь выбить ее запястье, слишком сильно нажимающее на кадык. Дышать трудно, невыносимо — Тони представляет, как умрет от руки близкого человека и ничем не сможет помочь Питеру, и эта мысль в воспаленном от нехватки кислорода мозгу толкает его активнее вырываться. — На-а-ат… хватит, прошу… Безжалостная девушка молчит хладнокровно и сурово, сжимает его шею второй рукой, и Старк, дернувшись в конвульсии, все-таки решается: кулак сильно бьет с обратной стороны локтя Нат, и та, взвизгнув, ослабляет хватку на долю мгновения. Тони чудом сбрасывает ее с себя, тут же усевшись сверху и прижав запястья яростно заоравшей Романофф к жесткому асфальту. — Очнись! Ну же! — Запыхавшийся Старк с болью стучит пострадавшими запястьями Наташи по земле, будто боль приведет ее в чувства. Нечеловеческий крик режет по ушам, а попытки со стороны Нат вырваться выматывают и без того уставшего Старка. Мысленно извинившись перед ней, Тони дергает ее за косу и впечатывает ее голову в землю. — Давай же! — еще один несильный удар затылка Наташи об асфальт. — Ну же! Кажется, на четвертом, самом сильном ударе, девушка лишается сознания, поэтому Старк с шумным выдохом сползает с нее и прикрывает глаза. Почему-то начинает тошнить, но это чувство длится недолго — Нат вновь вскакивает так быстро, что Тони не успевает среагировать и едва ли не получает по голове. — Нат! — Он ловит ее руки, когда замечает, что в глазах подруги больше нет алого огня. — Нат, это я! Я! Все хорошо! — Тони? — Та моргает, останавливается и расслабляется, прислонив руку к голове. — Ох… что произошло? Что ты со мной сделал? — Коррективная рекалибровка, — облегченно смеется тот. — Ванда подчинила тебя, пришлось хорошенько тебе врезать. Поддавшись порыву чувств, Тони кратко обнимает охнувшую Наташу. Та в ответ так же неловко хлопает его по плечу. — Значит, это конец? — сипит она со слезами на глазах. — Ванда окончательно сошла с ума? — Она напугана и слишком растеряна, поэтому не хочет к нам прислушиваться. — Старк берет поникнувшую девушку за плечи. — Нат, мы поняли, что твое присутствие на нее не влияет, поэтому тебе лучше укрыться в безопасном месте. Или пойти к детям, они помогают Дарси и всем остальным спасти жителей города. — Ну уж нет! — Тони фыркает, а его пальцы находятся в волосах отрицательно качающей головой шпионки. — Я вас не оставлю! Я… Взрыв раздается прямо рядом с ними, и Старк дергает Романофф на себя, перекатившись в сторону. Взгляд мгновенно останавливается на Агате, разрушившей свой собственный дом до основания, и Питере, сидящем на ее плечах и пытающемся ее задушить. — Тогда поможем моему любимому мужу остаться в живых! — едко кричит он, старательно игнорируя то, что происходит на небе.***
Питер сшибает Агату с ног и почти сразу об этом жалеет — может, ведьма и растерялась на пару мгновений, но почти сразу презрительно откинула его от себя и вновь поднялась, возвышаясь над героем. — Питер Па-а-ркер. — Губы кривятся в злой усмешке. — Подросток, нарушивший все мои планы своим появлением в Вествью. Наверное, я недооценила доброе сердце Ванды, поэтому совсем не понимаю, с чего бы вдруг она решила тебе помочь и воскресить Тони Старка. — Потому что она лучше тебя. — Питер вскакивает и задирает голову, как бы бросая вызов Харкнесс. — В ней все еще есть добро, тогда как в тебе оно уже давно иссякло. Отскакивать от фиолетово-черных шаров магии, которые Агата посылает в его сторону, довольно просто — в Паркере будто просыпается второе дыхание, образовавшее за спиной крылья, на которых он свободно летит, огибая ведьму и ее колдовство. Попытка напасть сзади не увенчивается успехом: Агата, предугадав это движение, просто отшвыривает Паучка от себя, и тот грузно перекатывается по асфальту, вскрикнув. — Да брось, она же сошла с ума. — Почерневший палец указывает куда-то в воздух, где борются Ванда и Стивен. — Настолько поверила в свое иллюзорное счастье, что совсем не готова с ним расстаться. — Это ты сделала это с ней! — кричит Паркер, резко отпрыгнув назад с помощью сальто, когда Харкнесс, взлетев в воздух, атакует его сверху. Ее глаза вспыхивают фиолетовым, а губы шепчут заклинание, и внезапно ее собственный дом с треском ломается, а доски, вырванные из него с корнем, устремляются к Паучку. Прыжок влево, поворот, уклон назад, попытка взлететь с помощью паутины — Питер едва ли отражает такую атаку, хватает одну доску и швыряет ее обратно, к Агате, но ведьма брезгливо отмахивается от нее, будто ей ничего этого не стоит. — О нет, дорогой Питер, все это сделала она сама. Я лишь… направляла ее, в то время как ты безуспешно пытался мне помешать. — Солнце слепит глаза, и Паркер прищуривается, разглядывая, как Харкнесс держится в воздухе, будто задумавшись о чем-то. — Ванда была столь сломанной, что Хейворду стоило только натолкнуть на мысль о своей собственной реальности, и наш с ним план превзошел все ожидания. Вселенная онлайн… да, Ванда поможет нам в освобождении самого Дьявола. — Этого не будет! — Разве? — Агата ухмыляется. — Ведь… когда Стивен разрушит купол, ей ничего не останется, кроме как прийти за помощью ко мне. Вы в любом случае проиграете, Питер, и… знаешь, я наблюдала за моральным уничтожением Ванды так долго, что поняла — это лучший способ убить человека. Харкнесс оказывается рядом слишком быстро — Питер успевает лишь увидеть тонкий кудрявый волос в ее руках и услышать тихий шепот на латыни, прежде чем ведьма взмахивает рукой, и все вокруг темнеет. — Надо же… ты настолько слаб, что можешь не направлять меня в своих воспоминаниях — я прекрасно вижу все сама. Паника накрывает с головой — Паучок слышит, чувствует, ощущает голос Агаты в своей голове, но не видит ни ее, ни себя, вообще ничего — только сплошную темноту, чей черный яд залезает в горло, в легкие, в глаза, разъедает внутренности… Ведьма поняла, что физически Питер слишком силен, и потому применяет на нем главное психологическое оружие. — Что же тут у нас? — Сладкий шепот окутывает мозг, Паркер пошатывается, оступается и падает, но его встречает мягкий матрас кровати. «Что происходит?!» вопит воспаленный разум, когда Питер осознает, что находится в своей комнате в квартирке тети Мэй. — Ох, бедная-бедная тетушка, потерявшая своего мужа, потому что ее племянник повел себя как идиот. Бедный-бедный Питер, потерявший всю семью, а потом и любимого человека. «Нет, хватит, пожалуйста, не нужно!» кричит Паучок в пустоту, когда картина меняется, и парень оказывается в Оскорпе. — Глядите-ка, он ведь даже не мутант! — Голос Агаты цокает, и этот звук режет по ушам слишком сильно, поэтому Питер затыкает их, будто это поможет не слышать, не чувствовать. — Ты не был рожден героем, как Ванда или Пьетро! Всего лишь чистая случайность подарила тебе все способности и устроила будущее… а без нее ты бы и остался таким же неудачным ничтожеством, как миллиарды подобных тебе. Слова бьют, бьют нещадно, и все попытки как-то себя защитить оканчиваются просто ничем — любой барьер, возведенный в голове, ломает лавина новых страданий. Агата действительно убивает его медленно и с наслаждением, наблюдая за тем, как ранят его болезненные воспоминания. — Разумеется, выросший мальчик без фигуры отца приобрел дэдди-ишьюс и нашел себе дорогого папочку, готового оплатить каждую прихоть своей сахарной детки… — Это неправда… — Перед глазами стоит живой и невредимый Старк, отчитывающий Питера за промах с паромом и Стервятником. В этот момент состоялся их первый поцелуй. — Нет… Тони любил меня… — Он любил твое тело, дорогой. — Сердце гулко скачет в груди, будто подтверждая этот факт, и отчаяние заставляет задохнуться в собственных сомнениях. Это же неправда? Нет? Тони любил. Любил его, но Агата говорит так убедительно, так искусно дергает за нужные ниточки… — Молодое привлекательное тело его стажера. Это ты влюбился без памяти, понимаешь? Влюбился настолько, что вообразил, будто заслуживаешь его любви. Будто он тебя реально любит. Кадры из памяти вращаются калейдоскопом перед глазами, вот только теперь поддернутые фиолетовой дымкой, а не розовыми очками. «Все было неправдой, все это была ложь, его любовь к тебе была ложью» шепчет то ли внутренний голос, то ли Агата — сейчас уже так трудно разобраться. Воспоминания давят со всех сторон, чувства, эмоции, все это мешается, сталкивается в нерушимом противоречии, разбивает, душит, разрывает… — Наивный глупый мальчик… ты думал, что ваша любовь спасет Тони Старка как в глупых сказках? — Перед глазами Танос убивает Тони его собственным оружием. — Глубоко в душе ты знаешь, что ты должен был умереть вместо него. Ты заслуживаешь смерти, Питер Паркер. — Иллюзорный Паучок распадается на частички прямо на руках плачущего Старка. — Вот только даже это не спасает твоих близких. Они просто обречены на страдания, только потому что ты являешься их причиной. Все страдают из-за тебя. Все умрут из-за тебя. «Ты виноват, ты во всем виноват» очень кстати вспыхивают голоса в голове, неумолимо говоря все громче и громче. Питер всхлипывает, закрыв лицо руками и в исступлении качая головой. «Все ты, это все ты, если бы не ты, этого ничего бы не было, ты все испортил, ты всегда все портишь…» Питер ломается снова, Питеру очень плохо, ему кажется, что он действительно может умереть только от горькой правды, которая давит на его плечи, как небо давило на Атланта, а дерзкий шепот Агаты только усугубляет ситуацию, и уже не получается скрыться, уйти от этого, отмахнуться… — Ты ничтожный, Питер Паркер, — говорит Тони прямо ему на ухо. — Слабый, бесполезный… я никогда тебя не любил. Внезапно все замирает. Питер медленно отводит руки от лица и уставляется в пустоту, вспоминая что-то теплое, знакомое, родное… «Я полюбил тебя, потому что ты — невероятно сильный человек. И твоя сила делает сильным меня самого». — Это не был твой Старк, это была его иллюзия, — напоминает Агата, однако ее голос дрожит в таком испуге, что Питер окончательно уверяется в своих чувствах. Тони бы никогда не назвал его слабым и неправильным. Для Тони он всегда был вдохновением, лучом света в темноте… и сейчас Старк сам становится таким же для Питера. Это все нереально. Ничего из этого нереально. Паркер делает глубокий вдох, и паучье чутье нерешительно отзывается в груди, подтверждая его сомнения. — Может, Тони и не любил меня, — Питер слабо фыркает, потому что все произошедшее все еще оставило на нем глубокий отпечаток, — но главное — то, что я любил его, и именно меня эта любовь поддерживала все это время. Бум! Паучок хватает кисть Агаты в паре сантиметров от своего лица. Вся магия растворяется в воздухе — он снова находится в Вествью, а Харкнесс рядом с ним так потрясена его противостоянию колдовству, что просто открывает рот и даже не вырывается. — Не тебе судить, какие чувства Тони испытывал ко мне. — Паркер качает головой, смаргивая последние слезы. — И не тебе судить, что будет дальше с Вандой и со всеми нами, потому что никакой Дьявол не сможет существовать на Земле, пока у нее есть мы. Харкнесс яростно нападает на него, но уворачиваться снова легко — Паучок чувствует необъяснимый подъем сил после открытия главной правды для самого себя, и это двигает его, будто он сам не контролирует ситуацию. Агата бьет беспощадно и много, и какие-то всполохи магии касаются Питера, однако он не чувствует слишком сильной боли, потому что буквально прошел через Ад и никакие препятствия ему уже ни по чем. Харкнесс швыряет его в сломанный дом, и в какой-то момент кажется, что Паркер не сможет вырваться, потому что ведьма стремительно подбирается ближе, но внезапно раздается хриплый голос Хейворда: — Не трогай его, Агата. Харкнесс, глумливо рассмеявшись, позволяет себе метнуть в сторону Паучка фиолетовую колючую цепь и разворачивается к одинокому мужчине. — Тайлер? Неужели пришел за расплатой за мой маленький обман? Уж извини, — короткий поклон, — такая я дрянь, пообещала дать тебе власть в обмен на информацию и не дала. Питер, натужно застонав, выбирается из-под завала и цепи, затаившись для удара. Взгляд падает на доску-обломок от разрушенного дома, и пальцы самостоятельно тянутся к ней. — Именно так. — Хейворд усмехается. — Я такое прощать не собираюсь. — Взгляни на себя, — Харкнесс пробирает смех, — где ты, а где я? Неужели и правда подумал, что ты сможешь выйти из этой битвы победителем. Ты проиграл, Тайлер. Моника все-таки станет главой вашего пресловутого МЕЧа, только вот это уже не имеет никакого значения. Ты заключил сделку с Дьяволом и поплатился за это. На лице усталого Хейворда отражается вселенское мучительное осознание. Он смотрит вперед, некоторое время переосмысливая все происходящее и будто действительно понимая, что ему пришел конец, а потом улыбается. — Дьяволы бывают двух видов: разжалованные ангелы и сделавшие карьеру люди. Не советую сталкиваться со вторым типом, потому что я к нему отношусь, — просто выдыхает он. В его руках мелькает пистолет, который он резко наводит на Агату и стреляет. Одна пуля попадает ей в плечо, вторую ведьма с криком отшвыривает от себя и направляет всю магию на Тайлера. Питер видит, как мужчина поднимается в воздух, а потом летит, врезается в здание напротив и безвольно оседает на земле… «Пора» Не выжидая ни минуты больше и воспользовавшись невнимательностью Агаты, Питер подбирается к ней сзади и со всей силы бьет доской по ее голове. Два гвоздя на ее кончике впиваются в макушку ведьмы, которая пытается взлететь, однако Паркер вцепляется ей в шею и бьет снова, снова, снова, пока Харкнесс не падает на землю. Паучок не знает, сколько еще ударов он совершает, пока кровь от разорванной головы не брызгает прямо ему в лицо — и только тогда его отпускает. Питер смотрит на затихшую Агату, переводит взгляд на окровавленные руки… «Убийца» подтверждает ехидный внутренний голос. «Ты убил ее. Убил человека». Паучок уже убивал Читаури, приспешников Таноса, но сейчас перед ним лежит настоящий человек… мертвый человек. Его мутит. Питер на негнущихся ногах будто в тумане подбирается к Хейворду, который в последние мгновения своей жизни потратил на то, чтобы отвлечь Агату от Паучка, и внес свой вклад в его победу, проверяет пульс, касаясь пальцами его шеи, но лицо Тайлера остается безликим и серым. Сквозь толстую пелену ненависти к самому себе Питер слышит родной голос, помогающий ворваться в эту реальность снова, а затем уже и руки Старка хватают Паучка за плечи, чуть встряхнув бедного парня. — Пит! Питер! Черт возьми, ответь мне! Как ты? — От обеспокоенного шепота на глаза наворачиваются слезы. Питер моргает, уставившись на Тони, поспешно прижавшего мужа к себе. — Ты справился, ты победил… «Я убил. Я убийца». Небо гремит и сверкает золотыми и алыми всплесками, поэтому им не удается побыть вместе долго — Паркер судорожно дышит, отрывается от Старка и смотрит вверх, где происходит последнее сражение. Наташа подбегает к ним обоим спустя пару мгновений и напряженно смотрит на неподвижную Агату. — Она сейчас в Аду, — произносит, сплюнув на землю. Питер усмехается. — О да, Мефисто точно забрал ее к себе, — тихо выдавливает, осознавая, что все еще только начинается. Короткий взгляд на Старка — и лицо мужчины выражает настолько тихую, добротную печаль, что сердце, защемившись, ломается на последние осколки. Питер все понимает. Питер понимает, куда это ведет, но не может выдавить ни слова. — Я… я хочу побыть с детьми напоследок, — выдыхает Нат в момент ослабевшим голосом. Тоже понимает, к чему все ведет. И вроде бы это значит, что они побеждают, но именно сейчас эта вероятная победа не доставляет никакой радости. Старк с жалостью смотрит на Романофф, сердито стирающей с щеки гневную слезу. — Не могу смотреть, как Ванда… как вы ее… я же ее так люблю, — Нат качает головой, — все еще люблю, несмотря ни на что. Дети… они должны быть рядом с мамой, когда все закончится. Питер чувствует, как осторожные пальцы Старка достают наушник из его уха, чтобы вручить его Наташе. — Позови Пьетро… Питера, — исправляется он, а имя Паучка, пусть в этом случае принадлежащее не только ему, звучит так нежно, что внутри все просто клокочет. — Он заберет и отведет тебя к детям. Нат кивает, в последний раз с благодарностью сжав ладонь Старка. Питер отстраненно наблюдает за этим контактом, осознавая всю глубину чувств, которые Романофф и Тони сейчас выражают с помощью одного жеста. Их связало общее прошлое, общая судьба — и теперь разъединяет общее будущее, к которому они стремились все это время. Кто знает, может, они еще встретятся на небесах — но сейчас их расставание просто невыносимо, как и расставание самого Питера, едва Тони вновь поворачивается к нему, уверенно приобняв Паучка за талию. Паркер вновь хочет что-то выдавить, но просто не может. Не может вновь открыть ту правду, что причиняет столько боли. — Эй. — Пальцы Старка убирают лишнюю влагу с щек, пробегаются по скулам, порхают по волосам и оглаживают голову. — Мы почти у цели. Нужно завершить начатое. В небе вновь гремит, будто сейчас начнется самый настоящий шторм, а кажется, словно кроме них двоих сейчас никого не существует. Только разбитый Питер. Только карие добрые глаза Старка, который находит в себе силы улыбаться даже сейчас. — Я не могу, — Питер всхлипывает, — я просто не хочу снова тебя терять. — Мы оба понимаем, что должны это сделать. — Голос мягкий, размеренный, будто Тони не заботит его собственная смерть, будто он снова может пожертвовать собой так просто, как по щелчку пальцев. — К этому все вело. Так повернулась Лента Мебиуса. Глаза Питера широко распахиваются при этой фразе. Мысли проясняются — и он замечает, какие теплые сейчас ладони Старка. Будто перед ним сидит он сам, целый, невредимый, живой, будто это говорит не его копия, порожденная Камнем Разума, а он сам. Может, это лишь последняя удачная иллюзия или самообман сознания Паучка — но Тони Старк, находящийся перед ним и бережно обнимающий своего мужа, помогает поверить в его слова и почувствовать себя любимым в последний раз. — У нас было так мало времени, Тони. — Питер качает головой, позволяя слезам свободно струиться по щекам. В груди тоскливо расплывается мучительная скорбь. — Так мало… — И даже за эти дни я успел понять, насколько храбрым и сильным человеком ты являешься. — Неправда, — Питер покрепче вцепляется в Старка, боясь его отпустить, — неправда, я вовсе не… какой из меня сильный человек… был бы сильным, ничего бы этого не было. — Ты сильный, потому что признаешь свои ошибки. — Руки вылезают из волос парня и гладят его по спине. — Сильный, потому что принимаешь свои недостатки. Потому что после всего произошедшего все еще веришь в любовь. Над головой небосвод вновь становится красным. Пора. Медлить больше нельзя. Нужно помочь Стивену остановить Ванду, но… это невыносимо. Питер смотрит в любимые карие глаза и сокрушенно улыбается, взяв лицо Старка в свои ладони. Он теплый. Добрый. Настоящий. Поддерживает Паучка до конца. — Я люблю тебя, Питер, и эти чувства всегда были более чем реальны, — тихо напоминает Старк. На его лице мелькает сожаление — крохотное, но точное. — Мы всегда были реальны. Эти слова… они такие банальные и простые, но именно благодаря им Паучок чувствует надежду, счастье. — Спасибо, что позволил мне быть счастливым чуть дольше, чем я того заслуживал, — в последний раз всхлипывает он, прикасаясь губами к губам Старка в жарком соленом поцелуе. Они целуются смазано и быстро, потому что стоит только урвать поцелуй больше — и Питер не найдет в себе силы оторваться и уйти, поэтому отцепиться от Тони приходится очень рано, поспешно. Паркер даже не смотрит на него, когда вскакивает на ноги и бежит — бежит, плачет, заливается слезами, но упрямо двигается вперед, к Ванде и Стивену, сражающимся в небе. Он не может обернуться назад, не может взглянуть на Старка снова, ведь это вновь утянет его на дно, вызовет новые сомнения, а сейчас он должен лететь, лететь высоко, наплевав на свои чувства и последние кусочки сердца, раздирающие душу внутри… Собрать мысли в кучу невероятно тяжело, но Питер успевает оценить ситуацию, когда, оттолкнувшись от земли, летит в сторону домика Ванды и усаживается на его верхушку. Сквозь алые молнии и золотистые древние печати магии, выгравированные в воздухе, Паучок замечает преобразившуюся Максимофф — на ее голове красуется настоящая диадема, а руки поочередно выпускают снаряды в Стрэнджа, не успевающего отвлечься на купол, чтобы его разрушить до основания, поэтому Стивену приходится защищаться и защищать окрестности и случайных прохожих, еще не эвакуированных Леншерром. Питер с ужасом осознает, что никакие его паучьи способности не могут одолеть Ванду, если Стивен сам не справляется с могуществом Алой Ведьмы, но… затем он вспоминает Хейворда, негодяя, погибшего героем, и решается. Закрыть глаза, отдаться биению сердца, которым управляет паучье чутье — вот и все, что сейчас требуется. Питер выпускает паутину, отталкивается от крыши, летит, цепляется за что-то, разлепляет веки только перед магическим куполом Стрэнджа и целится веб-шутерами Старка в Ванду… Паутина вцепляется в ее руки и дергает девушку вниз, когда падает, не успев зацепиться за что-то еще. Максимофф, явно не ожидав такой атаки, действительно опускается на землю, и опешивший Стивен тут же этим пользуется: сплетение пальцев образует особый символ, когда Стрэндж, поддерживаемый в воздухе красным плащом, разводит руки в стороны, и прямо с его груди вырывается рыжий поток энергии, ударивший высоко в небо. Багровое световое поле откликается на этот жест краткой белой вспышкой, протестуя такому вмешательству, но начинает рассыпаться прямо на глазах. Стивен дрожит в приступе агонии, рычит, словно разрывает не Хекс, а самого себя, но еще больше разводит руки в стороны… — НЕТ! — раздается вой Ванды, которая, поднырнув рукой снизу, ударяет алым всплеском прямо по голове Питера и летит к магу. Паучок отшатывается, предприняв новую попытку остановить разъяренную Максимофф, намеревающуюся обрушить на Стрэнджа всю мощь своей магии, но внезапно все заканчивается, и Стивен просто отмахивается от Ванды, улетевшей в сторону. Маг медленно опускается на землю, наблюдая, как крупицы Хекса падают с неба, открывая городу тучи. Идет дождь, проливной, сильный, впервые за все время нахождения Паучка в Вествью. Купол медленно умирает, исчезая с каждой секундой, и, пусть отсюда нельзя этого заметить, границы города наконец-то снова открыты… — Никаких Дьяволов в нашей реальности, — улавливает Питер шепот Стивена. — Никаких новых парадоксов… Сердце пускается вскачь от осознания, что они действительно победили. Все закончилось. Стрэнджу удалось разрушить энергетический щит, созданной Вандой, до основания, и та вряд ли сможет повторить подобный фокус снова… Максимофф, обессиленно лежащая на земле, кажется, тоже это осознает. Она поднимает голову, отрешенно глядя на Стивена, переводит надменный непонятный взгляд на Питера, качает головой… Щелчок пальцев — и вместо Алой Ведьмы остается лишь багровая дымка, потому что Ванда исчезает в неизвестном направлении. Питер подставляет лицо каплям дождя, чувствуя, насколько настоящей является эта вода, падающая из плачущих грустных облаков, намекающих на то, насколько нерадостной оказалась эта победа и спасение тысячей жителей городка… Вздрогнув, Паучок поворачивается к Старку, который стоит вдалеке и смотрит на свои ладони, не веря в происходящее. Внутри все замирает. Питер не чувствует боли от пробитого плеча, не чувствует крови на виске, даже свободно наступает на вывихнутую ногу, когда буквально летит обратно к Тони — только бы успеть попрощаться снова, обнять, а может, увериться в том, что он никуда не денется, ведь какая-то часть сознания так надеется на подобный исход… Старк, скорчившись от боли, успевает прошептать что-то неразборчивое, прежде чем падает вниз и замирает, когда Питеру остается до него каких-то пять метров. Споткнувшись, Паучок падает на колени, пытаясь коснуться его тела, но пальцы хватают лишь воздух, потому что Тони Старк растворяется в воздухе. В ушах не свистит ветер, на лицо не падают капли дождя — Питер ничего этого не чувствует, потрясенно уставившись на место, где только что лежал его любимый человек. — Тони? — в исступлении зовет Питер. Тошнота подступает к горлу, а ехидный внутренний голос подсказывает «ты знал, что это случится», однако сердце не желает принимать такую правду. — Тони? Тони! — тихо зовет он, а потом голос срывается от громкого протяжного крика. Иллюзия хорошей жизни выветривается вместе с остатками Паучка, трясущегося в беззвучной истерике и гладящего землю, на которой лежал его муж. Его не стало, не стало, не стало… Питер обхватывает себя за плечи, вспоминая, как по-доброму смотрел на него Старк в последние мгновения жизни, как что-то хотел сказать, но просто не успел… Теперь он уже никогда не узнает, что это было. Лента Мебиуса замыкается. Питер вновь не чувствует Старка, как бы он не старался уловить паучьим чутьем биение его сердца. Его снова н е т.