Восемь лет прошлого

- Нет, прекрати, … Нет! Ваньнин снова судорожно вцепился пальцами за веревку, туго стягивающую его запястья над головой, и изогнулся от нового глубокого толчка в свое тело, закусывая губу, чтобы не кричать от боли. Тасянь-Цзюнь улегся на него всем весом, безжалостно вбиваясь со всей силы в уже разработанное за долгую ночь горячее и влажное тело. С каждым новым ударом из прохода с хлюпающим звуком выталкивалась сперма, смешанная с алой кровью. - Мо Жань!... Тело Чу Ваньнина, натянутое как тетива лука, забилось под мужчиной от боли, желая стряхнуть с себя насильника. Вес Императора придавил намертво, не давая вздохнуть. Прерывистое дыхание Тасянь-Цзюня обжигало лицо с каждым словом. - Ну как, Ваньнин? Достопочтенный давно не ебал тебя так усердно. Супруг удовлетворил твою похотливую дырку или нужно еще? Как уменьшить боль? Ваньнин попытался расставить ноги шире, но едва Император снова толкнулся в его тело, они сами судорожно поджались, чтобы защититься от насильника. Мускулистое тело, лежавшее между ними, гибко, словно пантера изгибалось, стараясь достать своим членом в самые глубокие места. Их взгляды встретились. Губы Императора растянулись в довольной ухмылке, видя, как по вискам учителя потекли слезы. - Тебе нравится. Я вижу это в твоих глазах. Тебе нравится, когда тебя так трахают. Теперь он приподнялся, садясь на кровати и подхватывая Ваньнина под колени, и начиная яростно вбиваться в его тело. Огромное ложе Императора задрожало и заскрипело. Нижнюю часть живота Чу Ваньнина снова свел мучительный спазм боли, как если бы его органы разорвали на куски. Кровь потекла из растраханного прохода, пузырясь и смешиваясь с плотскими соками и спермой. Император сегодня был безжалостен до конца. Если бы не наложенное на него заклинение, Чу Ваньнин уже много раз потерял сознание, уходя в спасительное забытье. Мышцы Императора напрягались каждый раз, когда он с влажным звуком толкался в кровоточащий горячий проход. Запах крови смешался с запахом спермы, и запахом кожи учителя, убивая все человеческое сознание Достопочтенного. Сегодня он позволил себе сделать то, что давно хотел, но сдерживался долгие месяцы. Вернувшись из зала Советов, Император потребовал к себе учителя, а тот снова оказался слишком отрешенным и замкнутым. В довершении, Ваньнин отказался развлекать Достопочтенного игрой на гуцине. Сегодня Мо Вэйюй решил ублажить свою жажду крови и плоти учителя. Он рвал тело Ваньнина зубами, слизывая сладкую кровь, царапал ногтями, глядя как тот мечется, связанный, словно рыба, выброшенная на берег, глотая воздух. Он трахал его даже тогда, когда началось кровотечение. Верхом блаженства оказалось размазывать по бедрам и животу наставника его собственную кровь, смешанную со своим семенем. Еще, и еще… С каждым толчком Ваньнин дрожал все больше, то плача, то сцепив зубы, то, наконец, подавая голос, отрывисто и жалобно крича. Каких же усилий стоило добиться от него этих криков. Императора всегда поражало терпение Ваньнина, но сегодня он сумел сокрушить эту крепость. Больше боли, чтобы этот человек полностью принадлежал ему. Губы Ваньнина беззвучно прошептали имя Императора. Ресницы мокрые. До чего же развратно и похотливо выглядит старейшина Юйхэн. - Твою мать, неужели в тебе еще мало спермы? Ты так стонешь, что Достопочтенному трудно остановиться. Тасянь-Цзюнь подтянул его ближе, меняя угол входа и стальные пальцы сжались на талии, оставляя синяки. Он сладострастно кончил, теперь медленно покачивал бедрами извергая остатки семени, наслаждаясь тем, что сумел снова пометить тело любовника. Осознание, что Ваньнин полон им, вызывало огромное удовольствие. Императору хотелось наполнять его до краев, еще и еще, помечая этого человека, не оставляя в нем ничего иного, кроме своего следа. Ваньнин трепетал под ним, пытаясь вздохнуть, то снова затаивая дыхание. Неужели все? Когда же это кончится. Достопочтенный подхватил его ногу, приподнял и поцеловал бледное колено, потом лизнув сладкую кожу. Что бы еще сделать со своим наставником? Тасянь-Цзюня возбуждало все. Даже дыхание учителя казалось ему призывом к соитию. Черные волосы Ваньнина рассыпались по алым подушкам, взлохмаченные, перепутанные, они придавали безупречному даосу беззащитный вид. Его руки опухли, стянутые тугой веревкой, становясь пунцовыми. Ваньнин так метался по кровати, что узел затянулся слишком сильно, останавливая поток крови. Не вытаскивая свой член из учителя, Мо Жань одернул веревки, и руки Ваньнина безвольно упали на алые простыни. Тяжело дыша и боясь сделать малейшее движение, Чу Ваньнин лежал под ним, напряженно глядя на ученика. Наконец, он немного разжал губы и вздохнул. Все лицо красное и мокрое от пота и слез. Сколько можно было строить из себя невинность? Едва Император приехал, Ваньнин разозлил его. Тасянь-Цзюнь уже не помнил, за что именно он разгневался на наставника, но наложница Чу всегда испытывает терпение Достопочтенного. Да, Ваньнин был наказан. Даже высечен. Но после этого Император проявил милость и заботу. А этот неблагодарный человек не желал разговаривать с ним и выполнять самые элементарные обязанности - просто раздвинуть свои ноги и дать всунуть в себя член. Император потянулся за чашкой с прохладным вином, все еще оставаясь в теле учителя. Когда он нагнулся, изменив угол входа, Ваньнин непроизвольно встрепенулся, зашипев от боли и поджимая колени. Этой малости хватило, чтобы член Императора внутри горячего изодранного тела снова отвердел. - Ты чувствуешь? Достопочтенный готов снова оказать тебе честь и трахнуть тебя? Он вышел из него, но только чтобы перевернуть учителя на живот. Низ живота нестерпимо болел, все тело покрыто синяками, руки почти все сине-алые, с кровоподтеками. - Ты гнусное животное! Оставь меня…. Остановись! Лицо Императора стало алым от ярости. Он запустил руку в густые волосы Ваньнина, сжимая их пальцами до боли, и развернул лицом к себе, залепляя тому сильнейшую пощечину. Голова учителя мотнулась в сторону. Его ноги снова развели и член Императора без всяких препятствий скользнул в тело. Видимо повреждения были сильны не только снаружи, но и внутри, потому учитель уже не мог принимать спокойно в себя чудовищный член Императора. Каждое движение внутри отдавалось раскаленной болью по свежим ранам. Мо Жань снова придавил сверху и начал биться в ослабленное тело, с размаху ударяя бедрами по ягодицам и насаживая любовника на себя. Белые руки беспомощно скользили по простыни, пытаясь ухватиться за что-то. Ваньнин уже не сдерживал слезы. На сопротивление не осталось сил, к тому же оно не имело смысла, учитывая безоговорочное физическое преимущество Императора. Ваньнину оставалось только терпеть насилие, чувствуя внутри себя ходящий в зад вперед огромный член, раздирающий все органы. То, что должно быть актом любви и единения, было и оставалось лишь болью, унижением и осквернением. С каждым месяцем Мо Жань становился все более беспощадным и жестоким, голодным до плотских желаний. Все более безумным днем и ненасытным ночами. Раньше Тасянь Цзюнь старался не бить Ваньнина, отлично понимая, какой урон может нанести даже слабая оплеуха обычному человеку. Ваньнин не раз ловил себя на мысли, что, судя по всему, ему уготовано умереть от руки ученика, когда тот, в очередной вспышке ярости, забудется и доведет начатое до конца. Мо Жань прижался к его спине грудью. Горячее тело плавно двигалось в проходе учителя. Простыни пропахли спермой и похотью. Бедра Императора неистово ударялись в его промежность, размазывая алые следы по ягодицам. - Тебе нравится подставлять зад под мой член? Ты так мечешься по кровати, что Достопочтенный не может устоять. Ты горячий и скользкий внутри. Слышишь, как наши тела соединяются вместе? Тебе нравится этот звук? Это ощущение, когда я внутри тебя? Он качнул бедрами и Ваньнин под ним снова вздрогнул. - Да ты самая похотливая тварь, какую я не видел даже в борделях. Готов вопить всю ночь на пролет. Целая армия солдат тебя не удовлетворит. Как образцовый наставник умудрялся хранить целомудрие раньше? Неужели ты ждал, когда Достопочтенный вырастет и выебет тебя? - Ты…. Оставь меня в покое. А….! - Ну, давай, тебе же больно. Кричи! Или тебе приятно? Расскажи Достопочтенному, как тебе приятней, когда тебя ебут, так… или жестче? С мокрым звуком его член с размаха снова вошел в тело учителя и тот замычал, закусывая губу, а Император потянулся к члену наставника. - За всю ночь у тебя почти не встало. В чем дело? Тебе не нравится, как твой супруг трахает тебя? Тебе нужно еще? Ваньнин уже не ощущал ни унижения, ни стыда от соития. Это все было в прошлом. Сейчас его слишком согнули, слишком часто брали насильно. Он чувствовал лишь боль и желание прекратить это. - Твое тело так соблазнительно. Видел бы ты свою дырку сзади, она вся сочиться моим семенем. Ты весь мой, снаружи и внутри. Достопочтенный желает, чтобы ты понес от него. Ты родишь ребенка этому Достопочтенному? - … - Ты совершенно бесполезен, как учитель. Хотя бы в постели от тебя есть толк.– он лизнул краешек уха Ваньнина. - Достопочтенный желает снова кончить в тебя. Ему нравится, когда ты полон им. Тасянь-Цзюнь зубами впился в шею, слизывая выступившие капли крови. К концу ночи на шее наставника был огромный кровоподтек. Мо Жань знал, что если вцепиться в него зубами, Ваньнину будет особенно больно и вновь проделал это, наслаждаясь тем, как дернулось и напряглось тело под ним. Это позволило ему снова кончить в Ваньнина. Все мышцы от головы до кончиков пальцев на ногах свело судорогой, а поясница занемела. Ваньнин лежал, не двигаясь, когда с влажным звуком Император вытащил из него свой член и встал с кровати. Ноги не слушались, а внутренняя часть бедер невыносимо болела. Впрочем, болело все тело, покрытое спермой, ссадинами и укусами. Мо Жань рвал его, намеренно причиняя боль и наслаждаясь этим. Сегодня ночью Император не остановился, даже когда он вытащил член и увидел, что сперма окрасилась в алый цвет от крови. Тасянь-Цзюнь лишь рассмеялся и ударил Ваньнина по ягодицам, вновь погружая орудие пытки в растерзанный проход. Комкая в ладони край одеяла, Ваньнин лежал ничком. Сил не хватало, чтобы сменить положение, в котором Достопочтенный бросил его на кровати. Едва он пытался свести ноги вместе и сменить эту унизительную позу, как все тело пронзала боль. Мо Жань и раньше был жесток с ним. Но с каждым месяцем становилось хуже и хуже. Неужели Старейшина Бэйдоу найдет свою смерть в постели под своим учеником? Как унизительно и позорно. Чу Ваньнин зажмурился, тихо прошептав. - Очнись. Очнись, Мо Жань. Очнись… Очнись, Мо Жань, прекрати эти истязания и унижения. Стань самим собой. Что-то заставило учителя поднять глаза. Достопочтенный стоял над ним, накинув черный парчовый халат и расчесав волосы. В отличие от своего учителя, после этого траха он чувствовал огромный прилив сил и воодушевления. Вид распластанного на кровати человека, который всего пару минут как был в его власти, порождало самые хищнические, животные чувства собственности. Пронзительный взгляд Императора наблюдал, как менялось выражение лица учителя. Как тот зажмурился от боли, как по его щекам катились слезы, а алые искусанные губы что-то шептали. Он разглядывал следы, которые оставил на белой коже и то, как вздрогнули длинные красивые ноги, едва Ваньнин попытался свести их. Императора охватывало торжество победы, он упивался похотью и возбуждением, словно питаясь страданием истерзанного тела. Только так он мог ощутить себя полноценным хозяином положения. - Ну как, тебе понравился сегодняшний трах? Твой супруг хорошо выебал твою похотливую задницу? Или хочешь еще? Заметив, как расшились глаза учителя, Тасянь-Цзюнь откинул голову, хрипло рассмеявшись. Он был готов кончить от одного вида Ваньнина, когда тот лежит беззащитный, с раздвинутыми ногами, заплаканный, со спутанными волосами и вот так смотрит на него. - Ладно, с тебя сегодня хватит, хотя мой член всегда готов тебя ублажить. Хочешь потрогать его и облизать свои соки? Ваньнин просто закрыл глаза, не желая отвечать на этот безумный вопрос. Больше всего сейчас он боялся, что Тасянь-Цзюнь решит продолжить соитие. Но демон напился крови и решил проявить заботу. У самой кровати звякнул серебряный таз. В первые дни, это казалось Ваньнину верхом унижения. Сейчас он относился к этому спокойней, хотя лицо не переставало гореть от смущения. Мо Жань смочил полотенце в теплой воде, принимаясь стирать с тела учителя следы близости. Чу Ваньнин зажмурился, чувствуя, как пылают кончики ушей. Влажная ткань так заботливо и бережно скользила по телу. Трудно было осознать, что это делает тот самый человек, что всего пару минут назад беспощадно насиловал его, рвал зубами его мышцы, разрывая ногтями кожу, вырывая крики боли и насмехался над этим проявлением слабости. Император осторожно перевернул Ваньнина на спину и тот зашипел от боли, едва влажная ткань коснулась промежности. Ужасно неприятно и оскорбительно, но если не перетерпеть, завтра будет намного хуже. Это знал и Мо Жань Императору очень нравилось обнимать Ваньнина после секса, чувствуя запах спермы, смешанный с запахом цветов яблони. Но когда он заходил слишком далеко и терзал Ваньнина, как этой ночью - если не обработать раны, утром наставник сляжет с жаром и лихорадкой. Чу Фэй и так провалялась половину лета и часть осени. Сколько можно болеть? Кровь вытекала из растраханного прохода тонкой струйкой. - Куда ты смотришь? – вспыхнул от смущения Ваньнин, заметив взгляд Императора. - А что, ты думаешь, я твою дырку сегодня не видел? Заткнись и откинься назад. Лицо Ваньнина онемело, когда Император отложил тряпку и сел рядом. Он снова хочет им овладеть? На сопротивление не осталось сил. Закусывая нижнюю губу, он выполнил то, что сказал ученик. Закрыв глаза, он раздвинул ноги. По лицу побежали мурашки. Тасянь-Цзюнь погладил его по внутренней стороне ноги и медленно впихнул внутрь два пальца, смазанных какой-то холодной жидкостью. Чу Ваньнин замычал и снова закусил губу, вцепляясь пальцами в края подушки. Неимоверно унизительно. Что может быть еще более унизительным, как после насилия терпеть подобную заботу и внимание, давать рассматривать себя, так касаться…? По запаху мази теперь он догадался, что Достопочтенный взялся подлечить наставника. Но даже лечение ученик мог превратить в сексуальный акт унижения. Сейчас учитель снова лежал на кровати, выгнувшись под ним, разведя согнутые в коленях ноги, полностью обнаженный, а Тасянь-Цзюнь с похотливой язвительной улыбкой массировал его пальцами изнутри. Была ли это жалость? Вряд ли. Скорее осмотрительность, чтобы наложница осталась пригодна в ближайшее время выполнять свои обязанности. Мо Жаня вряд ли волновало, больно Ваньнину или нет. Скорее нет. Императора даже радовала боль наставника. Пальцы плавно ласкали изнутри, а целебная мазь практически полностью снимая боль, останавливала кровь, заживляя раны. Ваньнин заливался краской, комкая и простынь, желая провалиться в последний круг ада от стыда и унижения. Спазм отпустил и Ваньнин смог свободно вздохнуть. Достопочтенный еще осматривал следы от укусов на талии и ягодицах, на плечах, спине. Потом ресницы Императора вздрогнули, когда он заметил свежий синяк на скуле наложницы. Нет, он трахал Ваньнина без всякой пощады, но поднимать руку на учителя оставалось предельной крайностью, к которой Император прибегал в самом дурном настроении, когда наложница окончательно выводила его из себя. Он так сильно ударил Ваньнина? Бить свою вещь непрактично. Хотя, надо признать, учитель его сегодня злил, постоянно пытаясь улизнуть из кровати. Пришлось его связать, чтобы прекратить попытки к бегству. Спустя час, Ваньнин лежал на чистой убранной кровати в объятиях ученика, отрешенно смотря в угол комнаты. Довольный Император бережно прижимал наложницу Чу, чувственно лаская губами его шею. Не смотря на мнимую обходительность, Чу Ваньнин не мог позволить себе расслабиться, настороженно ожидая, когда Императору наскучит ласка и тот привычно вопьется зубами в израненную шею. - О чем задумался учитель? Достопочтенный желает поговорить? Сложно понять, это очередная издевка или цветок своими корнями вырвал из сердца ученика малейшее сочувствие к учителю? Мо Вэйюй ненасытно обхватил губами мочку уха любовника, посасывая, а его ладони с вожделением поглаживали тело наставника через ткань. Если Император надеялся этим возбудить Чу Ваньнина, то он опоздал. Ощущения тела совершенно притупились после кошмарной ночи. Сколько сегодня раз излился Император в его тело? Не меньше восьми раз точно, не считая те разы, что он кончил на бедра и живот наложницы. - Наставник снова злится? - Мо Жань, ты и вправду думаешь, что я захочу говорить с тобой? - А почему бы нет? Наставнику Достопочтенного запрещено разговаривать с кем-либо еще. Не можешь же ты молчать вечность? Чтобы опровергнуть слова ученика, Чу Ваньнин просто не ответил, закрывая глаза и стараясь задремать в предрассветных сумерках. Осенью ночи очень длинные. ~ Император поднялся необычно рано, запахивая красный полог кровати и скрывая от взора слуг сжавшегося на простынях мужчину. Ваньнин еще больше укутался в одеяло, стараясь не дышать. Такие минуты были невероятно постыдными, поэтому он всегда старался подняться раньше Императора, чтобы вошедшие слуги не увидели его в постели. - Все, достаточно, убирайтесь. – Рявкнул Император, уже облачившись в свои темные одеяния. Отдаленно звякнули бусины на его головном уборе. Чу Ваньнин облегченно вздохнул. Когда Мо Жань выйдет, можно попытаться встать. Полог кровати приоткрылся и Император сел рядом, расправляя края своего золоченого ханьфу. - Ты дурно выглядишь. – Точеные пальцы потянулись к скуле учителя и погладили расцветающий на ней синяк. Точеные брови Юйхэня нахмурились и он гневно смерил ученика осуждающим взглядом. Кто, как не Мо Жань знает причины этого дурного вида. Внезапно Император наклонился, следуя своему порыву поцеловать лежавшего мужчину, но Ваньнин не верно истолковал это движение и вскинул руку, чтобы защититься. Тасянь-Цзюнь застыл, мрачнея и сдвигая брови. - Беспомощный калека решил драться со мной? Этот Достопочтенный раздавит тебя одним пальцем. Ваньнин напряженно молчал. Снова это невыносимое молчание! Упрямое молчание уже который месяц. И Император не мог понять причину такого непреклонности наставника. Тогда он решил изменить свою тактику. Общение с наложницей Чу постоянно требовало огромного усердия со стороны Императора. Это совсем не первая супруга, кроткая, покорная, желающая угодить во всем. - Ваньнин, скажи своему супругу, что тревожит тебя? Учитель помедлил, но опустил руку, отворачиваясь и прижимаясь щекой к подушке. Ответа не последовало. Император ждал, угрюмо сидя рядом, заключив холодные пальцы Ваньнина в своих ладонях и поглаживая их. - Достопочтенный… - Мо Жань замялся, не зная как уже произнести то, что мучило его. – Почему наставник так холоден? Ваньнин попытался вырвать руку. Он не мог осуждать больного человека за симптомы болезни. Но как объяснить Тасянь-Цзюню, что у него тоже есть границы, есть чувства и его тело живое и не желает боли. Даже если Император выслушает его, он не поймет сути слов. - Достопочтенный очень…– Император замялся, потом поднес руку Ваньнина к губам и поцеловал ее. Дыхание Императора стало частым и выдавало волнение, охватившее его. Собравшись с силами Тасянь-Цзюнь выдавил, - Этот Достопочтенный очень желает слышать твой голос. Но наставник молчит. Это… печалит Достопочтенного. Не зная, что ответить, Чу Ваньнин продолжал хранить молчание. - Ваньнин, я принесу тебе лекарства. Заговори с Достопочтенным. Император встал с кровати и спустя минуту вернулся, подставляя шкатулку с мазями. Он неуверенно и осторожно потянул край одеяла с Ваньнина, но тот вцепился в него, не давая обнажить себя, и Достопочтенный не стал настаивать. - Хорошо. Наставник справится сам. Мужчина встал. Красивое холодное лицо отражало ту борьбу чувств, что происходила в душе Императора. - Ваньнин, мне нужно, чтобы ты заговорил со мной. Почему ты не понимаешь этого? Прекрасные точеные губы нервно дернулись и Достопочтенный широкими шагами вышел из покоев. Дверь захлопнулась. ~ Этим утром Достопочтенный планировал позавтракать вместе с учителем в покоях. Но в итоге одиноко сидел в беседке в саду, слушая тоскливую лиричную игру на гучжене. На столе остывали горячие блюда, а аппетита у Императора, наступающего на Бессмертных не было. Он покорил все великие школы, в его распоряжении весь мир, любой трепещет при его виде. А за закрытыми дверями Дворца Ушань у него нет ни семьи, ни покоя. Императрица красива, нежна, но не смотря на свое желание угодить и побаловать супругу, Мо Жань вообще не испытывал чувств к этой женщине, даже плотских. Он находил ее невероятно красивой, а каждый сантиметр тела сравнивал с великолепием красоты Ши Мэя. Только в этом была ее ценность. Если бы не это поразительное сходство, Достопочтенный даже не стал бы марать свои руки, чтобы убить жалкую служанку школы Жуфен, ее бы убили пешки в один удар. Чу Ваньнин. Это гордое отрешенное тело привлекало Императора. Он не мог насытится Ваньнином, как наркотиком. Это была безумная жажда, и чем больше он вкушал из этого источника, тем больше хотел. Но поведение Ваньнина было совершенно не выносимым. Кроме как в сексе с ним было вообще невозможно взаимодействовать, особенно в последнее время. Временами, призывая к себе учителя, Достопочтенный ловил себя на мысли, что просто хочет обнять его и забыться в этих теплых руках. Но Ваньнин отворачивался и тогда ярость вспыхивала, бурлящим потоком смертоносной лавы. Если бы Чу Ваньнин стал покорнее, перестал бы он привлекать Императора? Скорее всего, нет. Но тогда он бы стал просто одним из этих угодливых тщедушных проходимцев, готовых вывернуться ради одобрения. Достопочтенный взял палочками одну пельмешку и поднес ко рту, но она уже совсем остыла, а на поверхности бульона плавали застывшие кусочки жира. Он брезгливо отодвинул от себя тарелку. Видимо голод, который тянул его к Ваньнину был не только любовный. Ему нужно было внимание наставника, постоянно его внимание к себе, его голос. Чу Ваньнин - его собственность, так почему он не может…? У ног Императора тявкнул пес и сел, виляя хвостом, желая получить лакомые кусочки со стола. Император взял свиные ребрышки и бросил их на пол. Пес жадно кинулся поднимать, но когда оказался близко, Достопочтенный намеренно наступил ему на лапу. Животное отпрыгнуло в сторону и возмущенно гавкнуло. - Даже ты выступаешь против своего хозяина. Пес принюхался к человеку и лизнул протянутую ладонь, слизывая остатки мясного соуса. - Если бы все были так сговорчивы, как ты, и продавались за кусок мяса. Достопочтенный потрепал пса за ухом, потом встал, выходя из-за стола. - Наложнице Чу отнесли кушанья в мои покои? Евнух Лян приторно слащаво улыбаясь, поклонился государю. - Этот слуга передал господину Лю распоряжения Императора. Тасянь-Цзюнь скривился. Этот евнух был в услужении Императрицы и считался вторым евнухом Дворца, после Лю. Приторный донельзя и жадный до денег, он старался выслужиться, метаясь между Императором и Императрицей, в итоге сделал выбор на последней. Вторая супруга Чу была лишней в этом списке. Вот только господин Лян не получал допуска ко второй супруге. Евнух тщательно скрывал свою досаду, но его услужливость вызывала подозрения у Императора. Тасянь-Цзюнь заложил руки за спину и расхаживал вдоль бортика, разглядывая увядший к зиме сад. Алые листья деревьев припорошены снегом, а землю сковал утренний иней. Сегодня вокруг пруда в Павильоне Алых лотосов должно быть особенно туманно. Хорошо, что учитель остался в покоях Достопочтенного, там не так сыро и прохладно. - Разрешите слуге сказать? - Говори. - Этот слуга осмелился сказать, что Императрица встречалась вчера с девой Ся, которую Император удостоил своим вниманием на прошлой неделе… - Что за дева Ся? - Ваш раб смеет напомнить. Дева Ся- заклинательница, что приехала с посыльным из дворца Тасюэ. - Достопочтенный вспоминает. Она была в голубом плаще. - Раб склоняется перед Императором. В голубом плаще. Императрица смеет заверить супруга, что вопрос улажен и дева Ся не понесла. - Достопочтенный не знал, что этот вопрос следовало вообще решать. Если девица столь глупа, что прыгнула к Императору в постель на второй день, то никакой знатный род не имеет значение. Этот Достопочтенный отправил бы ее в бордель. Но если дворец Тасюэ хочет вернуть ее - пусть забирают. - Раб склоняется перед Императором. - Заберите пса, Достопочтенный возвращается в свои покои. ~ Император распахнул двери в свою спальню. Ваньнин в рубашке, но еще растрепанный и на кровати. Он быстро кинул мокрую тряпку на край стола и встал, не совсем ровно, натужно пытаясь разогнуть спину. Густые не расчесанные волосы закрывали опущенное вниз лицо. Внутри Императора что-то неимоверно заныло. Он в два счета оказался рядом, крепко обнимая Ваньнина, прижимая к себе, утыкаясь в его волосы. Он почувствовал, как напряглось тело учителя. - Ваньнин, – он еще больше зарылся носом в спутанные волосы, словно стараясь скрыться от окружающего мира. - Достопочтенный желает быть с тобой. Ваньнин окаменел, не в силах вздохнуть. Он отчетливо понимал, что будь Император сотню раз ласков и осторожен, стоит ему ввести свой член в тело учителя - тот будет испытывать боль от малейшего толчка. А Достопочтенный слишком редко утруждает себя ласками для своей наложницы. Тасянь-Цзюнь угадал его мысли и провел по шелковистым волосам Юйхэня. - Достопочтенный знает, что тебе будет больно. Наставник не будет спорить даже сейчас? Он разжал руки ровно на столько, чтобы увидеть лицо учителя. Бледное, с темными кругами под глазам, уголки губ упрямо и недовольно опущены. Император не удержался и потянулся поцеловать, но тут учитель дернулся, отворачиваясь. Его губы мягкие, но сухие и искусанные, взгляд потуплен. Чу Ваньнин вырвал свое запястье из рук Императора, словно отмахиваясь от него. - Ваньнин, ну скажи что-то, твою мать! – он встряхнул упрямца за плечи, пытаясь выбить из этих сжатых уст хоть пару слов. – Достопочтенный приказывает тебе! - Мо Вэйюй, что бы я не сказал, ты все равно сделаешь так, как хочешь. Бери, что хотел и уходи. – И отвернулся, хмурясь и закрывая глаза. Сегодня ночью ему уже влепили несколько оплеух и за меньшее. Так что он просто ждал вспышки гнева, которая не заставила себя ждать. Звериный оскал искривил красивые губы Императора. Как же хотелось схватить эту тонкую шею и переложить, сломать ее, отшвырнуть гнилую тварь от себя как тухлый кусок мяса. Этот человек в одной исподней рубашке, истерзанный и слабый, затраханный почти на смерть, все равно сопротивлялся. - Как же я ненавижу тебя. Как же я ненавижу тебя! – Мо Вэйюй с силой швырнул Ваньнина на кровать, словно бумажную куклу. Тот с глухим звуком ничком упал на простынь, сжимаясь в комок, чтобы защититься от дальнейших ударов. Достопочтенный сгреб его в охапку, а чтобы учитель не сопротивлялся, намотал длинные волосы на кулак и разворачивая лицо учителя к себе. Достопочтенный был уверен, что вновь увидит отрешенность в глазах Ваньнина, но глаза учителя горели яростным гневом. - Говори! Я приказываю тебе, говори! …- он встряхнул его голову, еще сильнее впиваясь пальцами в натянутые волосы. Пощечина. Совсем слабая. Император опешил и разжал руку, оцепенело отступая назад, все еще слыша в ушах слабый шлепок у щеки. Тасянь-Цзюнь совершенно не ожидал, что ослабленный и сломленный человек вдруг снова проявит свой дурной характер. Пощечина была совершенно внезапной и Достопочтенный изумленно уставился на учителя. Тот сел на кровати глубже и поправил оттянутый ворот рубашки. Истощенный, поблекший. Каким образом это ничтожество приобрело скрытую силу и истерзанное, ранее сломленное тело смело восстать против воли Императора?! - Хватит! Достаточно. Возьми себя в руки. – Ваньнин холодно и жестко смотрел на ученика, резко и четко отчитывая его твердым хрипловатым голосом. - Наставник заговорил!? - Достаточно, Мо Вэйюй, не сходи с ума окончательно. Хватит!- пронзительный ледяной взгляд персиковых глаз подобен острой стали. Тень уверенного в себе старейшины Бэйдоу. - Что еще прикажет своему Императору наложница? - Ничего. С тебя будет достаточно, если ты постараешься научишься контролировать свои эмоции. Лицо Императора напряженно дернулось, на губах появилась ядовитая ухмылка. Ему пришлось по вкусу, что кошка снова показала когти. Так даже интересней. - Раз уж наставник заговорил, Достопочтенный пощадит его. Не смотря на пристальный взгляд, учитель не отвел глаза. Тогда выражение лица Императора смягчилось. Он рывком развязал ленты на подбородке, скидывая с головы тяжелый убор. - У Достопочтенного болит голова и если образцовый наставник поможет Императору, тот пощадит его и не накажет. - Позови себе лекаря. – Упрямо произнес человек на кровати и не сдвинулся с места. Тасянь-Цзюню показалось, что он сотрет в порошок сейчас не только Ваньнина, но и кровать, дворец и весь пик Сышень сравняет с землей. - Достопочтенный услышал тебя, - Достопочтенный грозно поднялся с кровати. Его тело словно застыло в грозном ожидании, - Тао! … За дверью послышались шаги, тяжелые створки распахнулись и через пару мгновений юный евнух кинулся на колени перед Императором. - Достопочтенному нездоровится. Он считает, что его лекари не справляются со своими обязанностями и повелевает обезглавить всех их. - Мо Вэйюй! – пылая возмущением, Ваньнин, забыв стеснение и то, что он в одной рубашке, рванулся к ученику, пытаясь схватить Мо Жаня за край ханьфу. Заметив порыв наложницы Император, словно дикий беспощадный зверь, налетел на него, сжимая наставника за тонкую шею и опрокидывая на кровать. Выражение лица Императора могло напугать кого угодно. Кожа раскраснелась у висков от гнева, а мышцы дергались в спазме. Губы оскалились и он сильней сжал пальцы на шее Ваньнина, перекрывая кислород. В порыве гнева Достопочтенного не заботило даже то, что Тао мог увидеть, как задралась рубашка, оголяя до колен ноги учителя. – Молчи, блядь! - Наставник!... – В испуге Тао вскочил с пола, глядя на распростертое под Императором тело. Чу Ваньнин побледнел как смерть. Голос Тао застыл в его ушах, а по венам побежала ледяная кровь. Ни в чем не повинный кузнец, который просто проявил дружелюбие и не знал манер, как любой добродушный крестьянский мальчик. Юный евнух, который случайно коснулся руки наставника Достопочтенного… - Тао?- голос Императора сочился ядовитой яростью. Он ухмылялся, словно паук, увидевший жертву в расставленной паутине, предвкушая кровавое пиршество, - Так все таки Достопочтенный не ошибся, и ты заглядываешься на наложницу Императора!? Мальчик, бедный глупый мальчик, который не сдержал свой не нужный порыв! Ваньнин почти ногтями вцепился в руку Императора. - Мо… Мо Жань… - его голос хрипел и прерывался. Он задыхался, потому как в припадке бешенства Император все сильнее и сильнее сдавливал пальцы на его шее, хотя взгляд был приковал к тощему евнуху, упавшему ничком на пол у стоп Достопочтенного. Последние капли кислорода, хоть один глоток. Из горла вырывался только слабый хрип. Виски заполнил тяжелый свинец и силуэты стали расплываться. Один стук сердца, следующий. Чу Ваньнин сумел ухватиться за пояс Императора и что есть сил рванул нефритовую подвеску на ней. Руки ослабевали и тело застывало. Теряя силы к сопротивлению, он вдруг смог вздохнуть. Пламя гнева в груди Императора внезапно рассеялось и первое, что увидел Ваньнин, когда смог прийти в себя, это отрешенный и опечаленный взгляд ученика, который поглаживал его по щеке. Что заставило Мо Вэйюя опомнился? Чу Ваньнин захлебнулся в кашле, крепко хватаясь за рукав ученика. Если он отпустит его сейчас - Тао умрет. Ваньнин был готов сотни раз лечь под Мо Жаня, выдержать любую боль лишь бы тот забыл о существовании Тао. - Принесите уважаемому Наставнику прохладной воды. Чу Ваньнин благословил небеса за то, что Тао не растерялся, вскочил и немедленно подал Достопочтенному чашу с водой. - Убирайтесь все прочь… Видимо Император устал и передумал тратить силы на очередные убийства. Вместо этого он придерживал голову учителя, помогая тому сделать несколько глотков воды. Дверь в спальню Императора затворилась. Тао на время был в безопасности. Ваньнин отодвинул чашу и вытер губы рукавом, заглядывая в глаза ученика, пытаясь угадать его мысли и намерения. Угрюмое выражение лица Тасянь-Цзюня стиралось, уступая место холодной настороженности. После всплеска гнева следовал привычный упадок сил. - Достопочтенный не хочет злиться на тебя. В полной тишине комнаты голос звучал особенно устало и печально. Ваньнин все еще сжимал пальцами рукав ханьфу Тасянь-Цзюня, пытаясь сдержать позывы кашля и проглотить вставший в горле комок. - Ты уже выпил лекарства? - Нет. - Твой супруг поможет тебе. В этот раз Ваньнин, преодолевая свое смущение, пытался быть как можно более сговорчивым. Хотя когда Император привычно прижал его к своей груди и велел развести ноги, Юйхэн почувствовал, как его лицо и шея залились краской. Тасянь-Цзюнь обильно смазал пальцы в лекарстве, осторожно проникая в проход учителя и начиная массировать горячую плоть изнутри. Императору очень нравилось ласкать учителя изнутри, сводить и разводить пальцы, замечая, как дрожат черные ресницы и скривляются краешки губ наложницы. Чу Ваньнин холодными пальцами обхватил свободную руку Императора. Уж слишком лечение напоминало извращенную прелюдию. Позонную и ужасно унизительную прелюдию. Безрассудное и неудержимое плотское желание всегда управляло учеником даже в моменты проявления заботы. Достопочтенный сам выбрал для своей наложницы светло-серебристый халат, расчесал шелковистые волосы учителя, распуская их по плечам. К столу подали новую порцию горячих пельмешек и Император нетерпеливо взялся за палочки, глядя, как медленно и задумчиво Ваньнин перебирает рис и кладет в рот маленькие кусочки карпа. Глядя как белые ломтики рыбы исчезают в маленьком приоткрытом рте, Император снова почувствовал запах похоти. В конце завтрака на стол подали огромное блюдо, украшенное засахаренными фруктами, политыми сладким сиропом. Чу Ваньнин вновь вспомнил, как ученик в детстве обещал вырасти и угощать учителя конфетами. Проклятье исказило благое намерение, но все равно порыв остался и Юйхэн едва заметно улыбнулся приятному воспоминанию, а потом поймал на себе пристальный напряженный взгляд Тасянь-Цзюня. Что еще исказил цветок? Ненасытная жажда и похоть, которую вызывает тело учителя - это искажение или просто желание ученика, которое тоже стократно усилил цветок? Дыхание до сих пор останавливалось, когда Ваньнин повторял в свое голове услышанное: «Я захотел тебя с того момента, как увидел, ты был так красив…» Он вновь взглянул в лицо ученику, задумчиво, почти ласково. - Учителю снова больно? Чу Ваньнин покачал головой. Это была боль другого характера. - Не нравится эти сладости? Если наставник захочет, принесут что-то другое. Пирог с османтусом? Снова покачав головой, Ваньнин накрыл своей ладонью ладонь ученика, прерывая настойчивый поток вопросов. - Нет, просто я вспомнил кое-что из прошлого. - Что именно? Ты расскажешь Достопочтенному? – глаза Императора заблестели. Учитель согласился поговорить с ним! Достопочтенный едва сдерживал победную улыбку и пытался вырвать из уст учителя как можно больше слов. - Да, как то в прошлом ты хотел угостить меня сладким. – Он вздохнул, - Ты помнишь это? - Это было так давно. Зачем мне это было нужно? Как глупо с моей стороны. Чтобы избежать ответа, Ваньнин взял сладкий кусочек с блюда и положил в рот. - Вкусно?- Император неотрывно следил за ним, - Наставнику Достопочтенного нравится? Чу Ваньнин не удержался от легкой улыбки. Ученик иногда был подобен демону, но стоило ему успокоиться - он вел себя как мальчишка. Взрослый мужчина, Император, с молодой красивой женой, что он ищет в его обществе? Почему желает проводить время со старым учителем, да еще испытывает к нему такое ненасытное вожделение. - Ты говорил, что у тебя болит голова. - Да. Как глухо и отрешенно это звучало. Цветок глубоко запустил корни в сердце ученика, терзая его страданиями, заставляя стократно чувствовать каждый день боль от потерь, одиночество, которые не могли утолить ни сундуки с золотом, ни красивые тела любовников, ни чужие слова восхищения. - У Этого Достопочтенного часто болит голова. – Мо Вэйюй хотел продолжить, но прервался, подбирая слова. Болью нужно было поделиться, но довериться отрешенному и надменному человеку, который тебя ненавидит, Тасянь-Цзюнь не мог, – Достопочтенный хочет расслабиться, отдохнуть, но … Он вздохнул. Какая разница, кто перед ним? Императрица или наставник? Случайный любовник, чиновник или слуга? Никому из них он не решался сказать до конца ту боль, что точила его душу который год. Угадав мысли Достопочтенного, Чу Ваньнин принял решение. - Иди сюда. И холодные пальцы коснулись висков Императора, снимая напряжение, боль, внезапно даруя такое желаемое утешение и спокойствие.