Восемь лет прошлого

      Переступив порог своих покоев, Сун Цютун разрыдалась.       Платформа Шанье была усыпана мёртвыми телами. Забитых насмерть было так много, что стражникам приходилось волочить прочь одни трупы, чтобы освободить место для новых.       Она почти оглохла от предсмертных криков.       Всхлипывая, девушка без сил рухнула на кровать.       Непривычная тишина. До покоев ее сопровождали стражники. Остальные слуги Императрицы остались безголосыми телами коченеть на холодном полу платформы, в ожидании, когда палачи оттащат их на костер, чтобы развеять прах по ветру.       Никто не поднесет воды, никто не поможет снять тяжелый шелковый наряд, не принесет теплые полотенца с розовой водой, чтобы Императрица промокнула свои нефритовые ручки.       Впервые за четыре года она могла плакать вдоволь, не боясь, что ее слезы вызовут пересуды рабов.       Сейчас она боялась А-Жаня в разы сильнее, чем когда выходила за него замуж. Тогда Сун Цютун видела лишь величественного молодого Императора в черных доспехах, который ласково погладил ее по щеке и шепнул: «Не бойся, красавица. Теперь ты последуешь за Достопочтенным».       И она польстилась на эти ямочки на его щеках, на точеные черты лица, на его силу, власть, золото.       Костяная бабочка. Она и не рассчитывала, что проживет так долго.       Ее тело должно было услаждать господина или того хуже- стать изысканным блюдом на столе богача, желающего вкусить больше духовных сил.       Е Ваньси выкупил и спас ее, а затем привел в орден Жуфен ученицей. Не раз Сун Цютун пыталась отблагодарить сердечного юношу, но даже монах позавидует его выдержке и целомудрию.       Как-то ей удалось ловко и намеренно обжечь руку о курильницу на глазах у наследника школы Жуфен. Наньгун Сы увидел это и поспешил утешить девушку добрым словом. На следующий день он подарил ей коралловый браслет. А еще через неделю они гуляли под звездами в потайных уголках парка.       Но судьба была немилостива к Сун Цютун. Прошел слух о практике запретной техники на Пике Сышен.       Сун Цютун с более чем сотней других девушек отправили в отдаленную крепость ордена. Они бежали из одного города в другой, чтобы суметь избежать расправы. А еще через год она узнала о смерти наследника Наньгун Сы.       Ее планы развеялись в прах.       Кровавый след, который оставлял новый молодой Император не оставлял сомнений, что когда он настигнет их, Сун Цютун умрет вмести с остальными.       И она передала записку с разносчиком провизии, повредив перед этим амулеты, охраняющие башни.       Марионетки Императора Тасянь-Цзюня ворвались в их дворец и начали убивать учеников школы. Она сама не понимала, как ей удалось спрятаться, а потом, не помня себя от ужаса броситься в ноги могучего повелителя, моля о пощаде.       Кроткая, дрожащая от ужаса, с глазами, полными жалобных слез.       Разве после всех поражений она могла устоять перед соблазном, когда он захотел сделать ее своей Императрицей? Был ли у нее выбор?       Но в первую же ночь гримаса брезгливости исказила прекрасные черты лица мужа, он толкнул ее на кровать и быстро покинул спальню Императрицы.       А еще через год женился на другой.       Сун Цютун всегда гадала- знает ли ее супруг о том, что не завершив ритуал, они не связали свои души?       Не Сун Цютун, а Чу Фэй, эта грязная девка- по сути Императрица, супруга Тасянь-Цзюна, ведь в их спальне в брачную ночь А-Жань остался до самого утра.       Едва вступив в права, она узнала, что у супруга есть некая дева Чу, которую он посещает по ночам.       - О, мой господин. Не пристало Императору Бессмертных посещать дворовую девку. Если мой повелитель желает оставить ее, она должна получить статус наложницы и ранг.       - Достопочтенный не знает такие детали. И какой ранг самый низший?       Тогда Сун Цютун думала, что это всего лишь наложница. Супруг, исполненный мужской силы не может довольствоваться воздержанием с одной женщиной. Но другие задерживались на один-два раза, получали кошель с золотом и отправлялись прочь из дворца Ушань.       А Чу Фэй, теперь наложница уже пятого ранга!- оставалась.       Сун Цютун никогда не любила Мо Вэйюя, скорее презирала его ограниченность, вульгарность и стремление к вопиющей безвкусной роскоши. Первое время она пыталась повлиять на вкус мужа. Но то был молодой Император. С каждым годом общение с А-Жанем становилось все сложнее .       Ему уже не достаточно простых услад и развлечений, которыми он ублажал свою плоть. Хмурый. Подозрительный.       Теперь уже искушенный в жестокости, он предпочитал не бездумно лить кровь, а истязать своих жертв так, чтобы смерть казалась им облегчением.       Утром новый главный евнух в покоях Императрицы представлял ей новых прислужниц. Сун Цютун вглядывалась в молодые и свежие лица девушек. В этом дворце ей нужны не только слуги, но и сообщники, голодные до золота, готовые выполнять ее поручения.       Новый евнух Чжэнь, приставленный к ее покоям, слишком старый и слишком опытный. Такому как он вряд ли захочется рисковать жизнью за золото и власть. Этот недотепа Лян был самой настоящей находкой, ведь благодаря нему Императрица могла знать многое, что происходит на мужской половине, куда ей запрещено ступать без позволения супруга.       Четыре года она как паук плела эту сеть. Золотом, ласковым словом, красивыми безделушками Сун Цютун переманивала на свою сторону прислужниц, евнухов, давала щедрые кошели с золотом советниками Императора.       Но Мо Вэйюй одним приказом разорвал все тонкие нити. После такой жестокой расправы вряд ли кто-то легко согласится оказать даже малую услугу.       Эта вышивка на поясе наставника Чу не давала ей покоя. Сексуальные вкусы супруга распространялись на связи как с женщинами, так и с мужчинами. Причем последних он предпочитал чаще.       Такой безнравственный человек, как А-Жань без всякого раздумья мог разделить постель с бывшим учителем. Кто знает, может они были любовниками даже до его восшествия на престол?       То, что она хотела сделать, могло в будущем вызвать недовольство Тасянь-Цзюня, но Сун Цютун должна была знать.       Список всех, кто входит в покои ублажать плоть Императора, должен быть в книге у главного евнуха, приставленного к спальне супруга. Она сама подсказала мужу этот старинный обычай, ведь только так можно достоверно вычислить дату зачатия наследника Достопочтенного.       Но Тасянь-Цзюнь имел обыкновение развлекаться не только у себя в спальне. Во всех поездках, в тронном зале, во время пира. Он не разбирал лиц и пола, и сразу забывал о них после того, как изливался в тело случайного любовника.       Евнух Чжэнь не мог отказать ей в законном праве изучить эти записи. Запрета со стороны Императора не было, а Сун Цютун наказала принести книгу в самых суровых выражениях.       Увесистый огромный журнал для записей.       Она открыла его и замерла.       Потом стала листать страницы, одну вторую, еще несколько.       - Всего четыре записи? За четыре года?!       - Этот слуга кается перед Императрицей. Раб не может ответить своей госпоже. Евнух, который вел журнал, был казнен вчера, только он заведовал ведением журнала.       Четыре записи. И все они относились к Императрице, сделаны еще в первый год правления Достопочтенного.       После того, как он женился на Чу Фэй, и эти записи перестали вести.       Никто другой не мог об этом распорядиться, кроме ее собственного мужа.       Она захлопнула книгу.       Перо феникса, неужели именно оно было вышито на поясе наставника Достопочтенного?       Мужчина, который украшает себя перьями феникса? Что может быть немыслимей и глупее? Может это была часть вышивки? Хвост журавля или павлина?       Так или иначе, ей предстояли три долгих месяца для размышления взаперти, если только А-Жань не передумает и не отменит свое наказание. ~       Большую часть утра Достопочтенный провел в размышлениях. С неохотой покинув теплое ложе, он направился в зал позавтракать и смотреть танцы трех юных прелестниц в нежно-розовых платьях.       Ел Достопочтенный быстро, с жадностью запихивая в рот любимые лакомства, одновременно отдавая указания евнуху Лю назначить новую свиту Императрице, но подобрать слуг лично, не оставляя супруге право выбора.       Сун Цютун вела себя неподобающе и Мо Вэйюй не желал ее видеть до самых праздников.       Но порядок должен быть соблюден. В свою очередь, нужно приставить новых слуг к покоям Императора и дать им ценные указания.       Сейчас в постели Достопочтенного, под ворохом одеял спит тот, кто там быть не должен. Слуги не должны болтать лишнего и заострять внимание на чем-либо. Не привлекать взор и не навязывать свои услуги.       В годы обучения на Пике Сынеш, старейшина Юйхэн никогда не опаздывал и раньше всех появлялся в школьном зале. Сейчас Чу Ваньнин так крепко спал, что Достопочтенному не хватило решимости разбудить его.       Тасянь-Цзюнь вернулся в спальню после полудня. Неужели учитель все еще дрыхнет?       Достопочтенный подошел к кровати, намереваясь стащить одеяло с Ваньнина и отругать его. Пусть паршивец вспомнит свои обязанности и начнет развлекать Достопочтенного!       Ваньнин свернулся в комочек на самом краю кровати, скинув с себя часть одеял, которыми утром его укрыл Император. Грудная клетка размеренно поднималась и опускалась.       Тасянь-Цзюнь осторожно присел на край кровати, чтобы разглядеть лицо наложницы.       Его, и без того поганые отношения с Ваньнином , за последний год стали только хуже. Чу Ваньнин почти всегда молчал, даже в кровати, пока Император заставлял его ублажать себя руками. В руках Достопочтенного была лишь отстраненная тень, полная холодного безразличия.       Может, стоит снова использовать афродизиак? Он щадил Ваньнина после болезни.       Хотя, учитель болеет почти весь год.       Не то, чтобы Достопочтенный скучал по их беседам и спорам, но в его привычку вошло приходить вечерами в павильон Алого Лотоса, злиться, сквернословить и поливать оскорблениями нерасторопных слуг, пересказывать хмурому Ваньнину свой день.       Он привык, что учитель мягко попрекает ученика, ведь Достопочтенный всегда может заставить наложницу молчать и сделать по-своему. Заключить этого строгого и недовольного человека в свои объятия, оттащить на кровать.       Этот род занятий всегда очень нравился Достопочтенному.       Теперь Ваньнин стал молчалив, замкнут и безразличен. Он не спорил, отвечал односложно, отворачивался в минуты их соития.       Когда впервые Тасянь-Цзюнь увидел этот застывший взгляд персиковых глаз?       Весной, на третий день наказаний, когда Император понял, что наставник пытается приворожить Достопочтенного, он связал обнаженному Ваньнину руки за спиной, бросил на пол, предварительно смазав его проход наркотическим афродизиаком.       Если учитель сможет терпеть эту пытку, он прибавит еще и таблетки. Совсем скоро и Ваньнин будет вопить как похотливая пьяная шлюха в борделе.       Чу Ваньнин сжался на полу в клубок, его трясло и он тихо хрипел, что-то постоянно шепча про себя.       - Твой супруг ждет. Проси, как наложница о ласке. Скажи, что твоя дырка жаждет, чтобы Достопочтенный заполнил тебя своим семенем. Ты чувствуешь, как горит внутри? Я даже отсюда вижу, как ты сжимаешь ягодицы в ожидании моего члена между ними.       Достопочтенный специально подбирал самые грязные словечки, чтобы ранить слух учителя.       - Мо…Вэйюй… прекрати. Это …. Прекрати это. Это …. Ах…       Его тело свела судорога и Ваньнин жалобно захныкал, пряча лицо за водопадом черных волос.       - Достопочтенный не будет довольствоваться малым. Ты ведь любишь своего супруга? Жаждешь…- он обдумывал, как бы сделать свою речь более похабной, - Ты жаждешь чтобы Император кончил в твою похотливую дырочку. Сожми ее для меня. Ну-ка выгнись и засунь пальцы себе в зад, как Достопочтенный учил тебя раньше.       Вроде, вышло достойно старейшины Юйхэня. Тасянь-Цзюнь хищно ухмыльнулся, сидя в кресле и наблюдая за жертвой.       - Ты безумец…. Ты совсем…совсем сходишь с ума. – тело учителя трясло от желания и он все больше поджимал ноги, пытаясь сбиться в комок.       - Что бормочет этот пленник? Достопочтенный не слышит слов жалкой шлюхи.       Ответом было упрямое сопение.       - Ну так что, ты будешь себя трахать пальцами или принести сюда твой любимый подсвечник? В прошлый раз он пришелся наставнику по вкусу.       - Пошел ты!… дурак.       - Что-ж, тогда тебе, Ваньнин, придется решать свои проблемы самому….-Достопочтенный опрокинул на пленника недопитый бокал вина, встал с кресла, перешагнув через обнаженное тело.       - Мо …Вэйюй…. Помоги мне, я не могу больше.       - Еще.       - Мо Вэйюй….       - Неужели ты считаешь, что так твоя противная задница разожжёт желание во мне? Достопочтенный имеет тебя только по одной причине. Не для того, чтобы ты наслаждался, а чтобы ты страдал, принадлежа мне и телом и даже душой. Но не рассчитывай, что твое убогое тело разжигает во мне страсть. Ты как был Белой плесенью, так и остаешься. Ты омерзителен, и Достопочтенный испытывает отвращение всякий раз, когда переступал твой порог. Неужели ты думаешь, что ты так хорош? Ты просто похотливая сучка истекающая соком и только и мечтающая, чтобы Император трахнул тебя. Как низко ты пал! Достопочтенный всегда сожалел, что выбрал тебя своим учителем. Это была главная ошибка в его жизни.       Исполненный гнева, Император схватил свою жертву за шею, заставляя подняться на ноги и прижимая всем телом к стене. Его пальцы сжались на горле наставника.       - Ты все слышал? Ты воняешь как тот гадкий тофу, которым наставник так любит завтракать. Омерзительный, жалкий. Ты противен мне!       Наркотик афродизиака действует беспощадно. Ваньнин слышал все, до последнего слова и ему казалось, что сердце готово разлететься на куски вместе с его душой. Но уже обессилел и потерял себя от желания.       Мо Вэйюй не знает, что говорит. Да и плевать уже, что именно говорит безумец…       Мускулистое тело мужчины так соблазнительно вжимало его в стену, перекошенное гневом лицо Мо Вэйюя было так близко. Все, о чем мог думать Ваньнин, так чтобы Мо Жань поскорее выговорился, прекратил пытку и овладел им.       Совершенно потерянный от многочасовой пытки наркотиком, с содроганием понимая, как жалко выглядит, Чу Ваньнин с мольбой смотрел в лицо ученика. Лишь бы Мо Жань сжалился над ним.       - Мо Жань,…       Заметив, что Тасянь-Цзюнь колеблется, учитель отважился и приобнял Достопочтенного за шею.       Его напряженный член был зажат между их телами, налитой и стоящий колом. Ваньнин потёрся о пахом о бедра Императора, едва сдерживая стон наслаждения.       Как унизительно и позорно! Неужели он и вправду так низко пал?       Его уши горели от стыда за свою слабость.       - Ах ты дрянь! Ты что, обкончать меня собрался? – Император схватил его за волосы и отшвырнул в сторону.       - Ничего более грязного и отвратительного не видел, - и Мо Вэйюй отвернулся и сплюнул.       Сплюнул.       …. Мо Жань сплюнул, коснувшись его…       Если бы он мог умереть в тот момент от позора и унижения, от собственной безграничной похоти, которая так омерзительна ученику.       Грязный, жалкий, старый и уродливый. Неужели ты думал, что …       Кажется, именно тогда взгляд учителя застыл. Мертвый, лишенный жизни, лишенный последних осколков надежды.       Он все также был исполнен страдания и немой мольбы, но больше Ваньнин не проронил ни слова, и даже теряя сознания от передозировки любовных средств, не молил о пощаде и милости.       Лежавший на кровати человек вздохнул во сне, оторвав Императора от воспоминаний.       Достопочтенный задумался, а нет ли у любовных средств побочного эффекта? Он тогда почти два месяца истязал учителя немалыми дозами, которые должны сломить любые стены. Или три месяца? Достопочтенный не помнил наверняка.       Обычно, одной дозы хватало, чтобы тело Ваньнина откликалось на ласку, становясь податливым воском в руках Императора, готовым принять в себя его оружие, насаживаться на него словно сучка в течке.       А сколько порций афродизиака получал за ночь Ваньнин? Достопочтенный не утруждал себя подсчетами. Все равно упрямец скорее терял сознание, чем начинал говорить то, что хотел Император.       Не могло ли это дать побочный эффект и заставить человека быть таким холодным в постели? Ваньнин только вчера немного оттаял в руках Достопочтенного. Более того, Мо Вэйюй чувствовал отклик на свои ласки, Ваньнин был возбужден.       Достопочтенному не пришлось ругаться на учителя, заставляя его надрачивать во время акта, ведь так неприятно видеть, что тело твоего любовника холодно как лед и не откликается на ласки.       Одной мысли о трахе с Чу Ваньнином хватил , чтобы Достопочтенный возбудился.       Император наклонился и погладил наставника по горячей щеке.       - Уже полдень. Достопочтенный скучает в одиночестве. Может, учитель наконец проснется?       Чу Ваньнин приоткрыл глаза. Сперва он находился еще во власти сна, но потом его взгляд прояснился.       Приподнявшийся на подушке Ваньнин, выглядел очень соблазнительно.       Раскрасневшиеся после бурной ночи губы, растрепанные волосы и распахнутая на груди рубашка. В порыве страсти Достопочтенный разорвал на ней завязки, но учитель упорно кутался в нее, не желая оставаться обнаженным. Кроме этого, Достопочтенный был готов поручиться, что Ваньнин все еще влажный внутри.       Хотя ночью он овладел учителем, одного раза было болезненно мало для животной страсти Императора.       Учитель не успел привести себя в порядок. А значит, если овладеть им сейчас- соитие не будет болезненным.       Эта мысль пришлась по вкусу Достопочтенному. Он быстро скинул меховой плащ, залезая на кровать в сапогах.       - Куда ты?       - Доброе утро, мое золотце.       Достопочтенный жадно впился в горячие потрескавшиеся губы.       Чу Ваньнин распахнул глаза, не веря своим ушам, но даже не успел опомниться, как с него скинули одеяло. Достопочтенный опытным движением подхватил его обнаженные ноги под колени, развел их и теперь боролся с собственным ремнем.       Мужчина лежал под ним, иногда вздрагивая, но не пытаясь лягнуть или отбиваться.       «Золотце?!»       Непристойное и такое унизительное. Но Мо Вэйюй иногда называл его так и раньше. И только когда был в очень хорошем настроении. Больше года Чу Ваньнин не слышал такого обращения.       Не то, чтобы ему это было по-нраву, но… это самое теплое, что мог сказать Тасянь-Цзюнь.       Пока Чу Ваньнин был занят своими мыслями, Императору наконец удалость приспустить свои одежды. Раздеваться полностью он не собирался.       Подхватив одну ногу учителя, он толкнулся в его тело и услышал мягкий и соблазнительный вздох.       Ваньнин смотрел на него, вцепившись одной рукой в подушку. Его взгляд, замутненный жаром, но все равно сознательный. Он нервно покусывал губы, чувствуя, как налитая головка толкнулась в его задний проход.       Внутри и правда он был все еще влажным от спермы, горячим и узким для огромного размера орудия Достопочтенного.       Чувствуя, как чужая плоть медленно проникает в тело, Чу Ваньнин не мог не дрожать, пытаясь вцепиться пальцами за одеяло.       - Не бойся, Достопочтенный не будет груб.       Мо Вэйюй обхватил тонкую талию учителя и потянул его на себя, насаживая глубже на свой член. Войдя до упора, лишь еще больше вдавил пальцы, чтобы заполнить горячее тело учителя до конца.       Ваньнин выгнутся, глотая воздух, словно рыба выброшенная на берег, кусал губы и не отрываясь смотрел на ученика. Он только откинул от себя смутные сновидения, как на него навалились и овладели без лишних слов. Его плоть пульсировала вокруг налитого члена. Юйхэн вздрагивал, елозя ногами по сбившемуся одеялу.       За много лет плена он уже привык к бесстыдству ученика, который не считал нужным заботиться о комфорте пленника.       Если ему захотелось овладеть учителем, он делал это стремительно, с жадностью утоляя голод плоти.       - Ну вот, это совсем не больно, верно? Даже приятно?       Ваньнин судорожно сглотнул и снова выгнулся, когда Достопочтенный поменял угол входа и качнулся в его теле.       - Ну, ну, не метайся так. Вот, расслабь ноги.- голос мужчины низкий, хриплый от возбуждения.       Пальцы Императора поглаживали гладкую кожу на внутренней стороне бедер любовника, почти в том самом месте, где их тела соединялись воедино. Взгляд Императора с бесстыдством скользил по распластанному обнаженному телу любовника, разглядывая свою добычу. Достопочтенный с удовольствием заметил, как воспаряло тело учителя, который уже не мог скрыть возбуждение.       - Золотце, почему ты все еще дрожишь? – он лизнул белую коленку Ваньнина и начал двигаться с шлепком ударяясь в промежность, каждый раз меняя угол вхождения. Ему нравилось видеть, как Ваньнин заметался по кровати, выгибаясь и кусая губы.       - Мо… Вэйюй…. Ах.       Щеки Ваньнина залились от смущения. Из-за жара он не мог сосредоточиться и проявить больше выдержки, поэтому вцепился зубами в пальцы руки, чтобы не упасть окончательно и не закричать в голос от наслаждения.       Он желал этой близости, хотя снова осуждал себя за это. Уговаривал каждый день, что пора уже смириться с тем, что они делят постель и не бояться своих желаний. Но каждый раз, видя усмешку на лице Императора, продолжал сдерживаться до самого конца, не желая потерять лицо.       - Ну, ну. У тебя и так уже одна рука забинтована. Не кусай так пальцы.       Мо Вэйюй толкнулся во всю длину в его тело, придерживая сцепленными их бедра, притянул левую руку учителя к себе и поцеловал кончики пальцев, а потом лизнул в открытую ладонь.       С влажным звуком он начал долбиться в растянутое податливое тело, выталкивая наружу плотские соки. Немного грубо, страстно, пронзая тело до упора.       Он выходил на всю длину и потом резким толчком снова входил в разгоряченное тело любовника. От соития между ног у Ваньнина было так горячо и липко. Их тела сплелись воедино, совершенно лишая остатков разума и сдержанности.       Слыша хриплые стоны своего учителя, Достопочтенный усмехнулся, стараясь головкой члена достать до самых потаенных и сладостных мест в теле учителя.       - Ах! Мо… Вэйюй…       - Ну же Ваньнин, обхвати меня ногами. Я сейчас кончу в тебя!       - …!       - Крепче!       Кровать ходила под ними ходуном, простыни, одеяло, все под ногами сбилось в клубок. Лишенный последних сил, Чу Ваньнин задыхался и стонал. Его тело уже привыкло к такому яростному обладанию, к тому же он так страстно сейчас желал этого, сам не понимая почему. Внутри все горело от возбуждения, плоть Императора беспощадно проникала в него, раздвигая внутренности, принося неимоверное наслаждение.       Комната пропиталась запахом их разгоряченных тел и разврата.       Огромный член скользил внутри его тела, разжигая огонь желания.       Мо Вэйюй подхватил его одной рукой под талию, яростно вколачиваясь в его тело. От напряжения на висках Императора выступили капли пота. Ваньнин завороженно смотрел в его глаза, почти лишенный способности трезво мыслить от этого безумного и сладостного соития.       - Мо…Жань…       - Не сдерживайся… кончи! Здесь только я. Не сдерживайся!       Он снова впился в его губы поцелуем, все быстрее и быстрее вдалбливаясь в тело любовника, что ноги Юйхэня в конец онемели от жестких ударов.       Чу Ваньнин с трудом сопротивлялся своему желанию, каждый раз, когда член Императора погружался в него новым рывком с таким пошлым звуком, ударяясь о постыдно разведенные ноги, входя до самого упора. Они сцепились вместе, двигаясь быстрее, задыхаясь от желания. В конце концов Ваньнин не выдержал.       Тело свело сладостной судорогой, а из горла вырвались до неприличия пошлые стоны.       С постыдным криком наслаждения, Чу Ваньнин что есть силы впился ногтями в плечо Достопочтенного и выгнулся дугой, достигая кульминации.       - Ах ты…сука! – Сильные руки подхватили его ягодицы и с грубым толчком Император еще раз толкнулся в него на всю длину, и еще… с хриплым стоном наполняя своим семенем.       Тело Ваньнина почти лишилось возможности двигаться, после такой яростной ебли.       Они лежали обнявшись на влажных простынях, восстанавливая дыхание. Почти обнаженный Ваньнин в распахнутой нижней рубашке и Император, словно черная туча накрывший своего любовника сверху, обнимая за талию и кладя голову ему на плечо.       Он не желал выходить из тела учителя, чувствуя, как пульсируют его мышцы, непроизвольно сжимая член Достопочтенного. Ему нравилось и сейчас обладать этим телом, видеть, как беззащитно расставлены стройные ноги, чтобы принять в себя всю плоть Императора.       Мо Жань приподнялся на локте, нависая над раскрасневшимся лицом учителя, и поцеловал его искусанные губы.       Чу Ваньнин смотрел из под спутанных прядей волос затуманенным взором.       Тасянь-Цзюнь усмехнулся, приподнимаясь. Все еще оставаясь в теле любовника, он стряхнул с рук тяжелое ханьфу и посмотрел на алые полукружья на плече, куда вцепился ногтями в порыве страсти Ваньнин.       - Достопочтенный обычно за такую провинность казнит,- Мо Вэйюй хитро улыбнулся и на его щеках показались юношеские ямочки. – Но для тебя император приберег другое наказание.       Он подхватил любовника под оба колена и толкнулся во влажный проход, заставляя учителя снова вздрогнуть.       - Обними Достопочтенного за шею. –и снова жадно скользнул в его тело, вырывая тихий жалостливый стон.       Спустя два часа, Император стоял у большого зеркала, поправляя пряди черных волос, которые струились по его плечам потоками смолы.       После того, как Ваньнин несколько раз принял в себя плоть Императора, он даже стоять ровно не мог и Тасянь-Цзюнь завернул учителя в чистую одежду, поверх укутал теплым меховым плащом и уложил на кушетку.       Смущенный проявленной несдержанностью, Чу Ваньнин старался не сталкиваться взглядом с учеником, краснея при одной мысли, как совсем недавно пошло стонал, принимая в себя оружие Императора.       Чу Ваньнин сам не понял, как так вышло? Почему он не сумел противостоять напору своей испорченной натуре и отдавался так вульгарно и открыто?       То наслаждение, которое он получил сегодня утром, заставляло его почти дымиться от стыда, а тело сводило судорогой желания.       Он комкал край своего плаща и снова опустил ресницы, видя довольную ухмылку ученика.       - Тебе нужно позавтракать. Достопочтенный велел накрыть стол на двоих.       - Я не голоден.       - Если наставник будет и дальше голодать, то все, что останется в теле учителя будет член Достопочтенного. Я и так во время траха вижу, как пульсирует в такт моим движениям твой живот.       - Бесстыдник! – Ваньнин отвернулся, заливаясь краской.       - И что с того? Ты будешь есть. Это приказ.       Так как Ваньнин не мог пользоваться правой рукой, Достопочтенный взялся сам кормить его, нещадно пытаясь запихнуть в Ваньнина теперь и еду.       - Львиные головы ты не хочешь. Рыбу тоже? Рис? Хорошо, тогда что? Тофу я тебе не дам, Достопочтенный желает поцеловать тебя сегодня. Ростки сои? Ваньнин, ты смеешься над Достопочтенным?       Он обнял тело любовника сзади не давая улизнуть, угрожающе держа напротив лица Чу Ваньнина палочки с кусочком мяса.       - Паровая свинина?       Ваньнин отрицательно покачал головой.       - Или сладкое? Самые вкусные пирожные.       - Мо Вэйюй, я не голоден.       - Этот Достопочтенный специально заказал тебе самый редкий белый мед. Посмотри на этот поднос. Это очень сладкие пирожные для моего Ваньнина. Выпей лекарство и Достопочтенный позволит тебе съесть все сладкое, какое есть во дворце.       Тасянь-Цзюнь продолжал настаивать, поэтому Ваньнину пришлось проглотить ужасно горький на вкус сироп. От такой горечи даже желудок свернулся, чуть не вывернув его наизнанку, но Император сразу сунул ему в рот сладкий кусочек и учитель закашлялся, старательно жуя.       - Сладко? Достопочтенный никогда не обманывает тебя.       Взгляд Мо Вэйюя помрачнел…       - В отличие от учителя.       Чу Ваньнин замер.       - Разве я обманывал тебя?. – Ваньнин насторожился, но все равно принялся за угощение. Эти пирожные пропитанные сладким медом с приятным запахом роз были восхитительными.       - Разве учитель не пытался приворожить Достопочтенного? Разве ты не врал мне тогда? Достопочтенный сейчас очень добр, он прощает тебя.       Чу Ваньнин лишился дара речи от такой бесчеловечности. Приворожить? Он?!       - Какие глупости, Мо Вэйюй! Я бы никогда…       - Достопочтенный не желает слушать ложь! Амулет, что ты подарил этому Достопочтенному, помнишь его?       - Это был оберег. Неужели Достопочтенный не различает такие простые заклинания?!       Обвинение было настолько нелепым, что Юйхэн растерялся. Так вот почему Мо Вэйюй уничтожил амулет, а потом истязал его долгие месяцы?       Но что надоумило ученика на такую немыслимую глупость?       Тасянь-Цзюнь хмурился. Он и сам смутно верил в приворот, но не мог иначе объяснить… Впрочем, сегодня ему тоже хочется забавляться с учителем, а не причинять ему боль. Он соскучился по ласкам своей наложницы.       Значит, виной тому не амулет, а прихоть самого Императора?       Не придумав умного оправдания, Тасянь-Цзюнь решил промолчать. Он не желал терять лицо и признавать, что столько месяцев находился во власти собственных необоснованных предположений ,поленившись открыть старый учебник, чтобы подтвердить свою догадку.       Сомнение на лице Достопочтенного давало надежды, что его разум еще не окончательно помутился.       Чу Ваньнин обычно не вступал в такого рода объяснения, но сейчас понимал, что нужно нарушить свои привычки. Иначе недосказанность посеет еще больше смятения в душе ученика.       - Мо Вэйюй, - он погладил Императора по щеке, потом взял его руку и положил себе на грудь.       - Что ты чувствуешь? Потоки силы?       Тасянь-Цзюнь мрачно сдвинул черные брови, сверля учителя гневным взглядом.       - Заклинание приворота- это заклинание третьего уровня. Заклинание оберега от злых чар- первого. Тот, у кого нет духовного ядра, … - он прервался. Напоминать самому себе о своей беспомощности- по меньшей мере болезненно. - Человек, лишенный духовных сил, не может создать такое заклинание. Ты точно это должен помнить, или хотя бы понимать.       Император смотрел на учителя без тени улыбки.       - Ты можешь воспроизвести по памяти заклинание, которое было на амулете?       Чу Ваньнин упрямо встал с кушетки и медленно подошел к столу Достопочтенного. Император так усердно долбился в его тело, что в паху все онемело, а ноги подворачивались от слабости. Но Ваньнин настойчиво взял кисточку и принялся писать на бумаге два знака заклинания.       - Достопочтенный может указать, которое из них было на амулете?       Тасянь-Цзюнь понимал, что стоит ему сознаться, как учитель скажет принести книгу и изобличит его как нерадивого ученика.       Мо Вэйюй помнил знак на амулете. Это не был приворот.       Сознаться в этом, признать свою глупость, свою ошибку, перед властным и надменным Чу Ваньнином? Дать учителю одержать победу над собой и посмеяться над не учёностью Императора Бессмертных?       Достопочтенный быстро подошел к столу, подхватил Ваньнина и усадил на край стола.       - Этот Достопочтенный не хочет заниматься глупостями.       Не слушая настойчивых возмущений, Достопочтенный быстро откинул полы одежды и обнажил ногу учителя.       - Что? Ты снова за свое?... Мы же только….! Сколько можно?       Но Император просто коснулся внутренней стороны бедра учителя, где постепенно расцветал сизый синяк, оставленный им сегодня во время траха. Тасянь-Цзюнь больше всего любил такие следы, как признание своей власти над этим телом.       Чу Ваньнин позволил Достопочтенному задумчиво гладить свою обнаженную ногу. Ему хотелось верить, что сумел донести до ученика не содержательность предъявленных обвинений.       - Достопочтенный помнит, учитель хотел сыграть на гуцине. – Тасянь-Цзюнь с досадой вспомнил об ожоге и что рука Ваньнина будет забинтована, по меньшей мере, еще неделю.       - Для того, чтобы читать Достопочтенному вслух, у учителя слишком сел голос от простуды. Гулять ты тоже не можешь из-за жара и… - Мо Вэйюй усмехнулся, вспомнив, с каким выражением лица Ваньнин пытался свести ноги после их траха. Вот бы снова утащить его на кровать и продолжить, пока тот вовсе не сможет встать.       - Вели принести гуцинь.       Тасянь-Цзюнь вздернул бровь.       - Я не смогу играть, но я могу научить Достопочтенного.       Достопочтенный не собирался в серьез обучаться этой науке. Но это могло быть забавно.       Такой вариант устраивал обоих.