Кто я без тебя

      - К нам гости, - недовольно пробурчал Геральт и посмотрел на барда.       Чутко опередив вопрос ведьмака, Лютик кинул тому в руки новенькие рубашку и штаны. На удивление они выглядели вполне достойно - нейтрального цвета и без лишних орнаментов, а на ощупь угадывался ноский материал. Ведьмак протянул одобрительное «хм», и пока мужчина надевал кожаные штаны, которые сели как влитые, бард развернулся лицом к выходу в ожидании посетителя:       - Может, это Филиппа.       Геральт промолчал. Он уже знал, что подобный шаг не свойственен чародейкам –размашистый, с жёстким ударом короткого каблука о пол. Интуиция его не подвела. Дверь в комнату распахнулась, и внутрь зашла невысокая рыжеволосая девушка в зеленом платьице медички.       - А, Шани! – подскочил Лютик. – Рад тебя видеть. Наконец-то смогу по-человечески вас познакомить, - он схватил девушку за руку и притянул ближе, разворачиваясь к ведьмаку. - Геральт, это моя подруга Шани. Она очень способная студентка, учится здесь, на Медицинском. Без её помощи я бы не сумел найти логово Риенса. И ещё Шани помогла обработать твои раны после того, как мы телепортировались сюда. Ну, а Геральта из Ривии – менестрель махнул рукой в сторону Белого Волка, - можно даже не представлять. Это про него я написал свою знаменитую «Чеканную монету».       - Устроил же ты нам приключение, - широко улыбнулась медичка. С озорным блеском её взгляд бродил по торсу Геральта, и не возникало сомнений, что девушка больше интересовалась крепкими мышцами мужчины, чем заживлением его ран, которые, впрочем, уже почти исчезли. Ведьмак повышенного внимания не оценил. Он всё ещё чувствовал легкую ломку после отравления, да и в присутствии ненаглядного барда как-то даже и не хотелось смотреть на кого-то другого – в сравнении с ним Шани теряла весь свой шарм. Геральт пожал плечами:       - Хм. Спасибо за помощь, - он быстро натянул на себя тёмно-серую рубашку, заправил в штаны и принялся за сапоги.       Не обращая внимание на сухой ответ, девушка присела рядом с Геральтом на кровать. Она была не из тех, кто легко сдается, присутствие Лютика медичку тоже нисколько не смущало. Всё так же приветливо она спросила:       - Что думаете делать теперь?       - Нужно разузнать про эту заразу Риенса. Есть одна контора в Дориане, где с этим могли бы помочь. Мы… - ведьмак тут же осекся и метнул взгляд в затихшего Лютика. Было глупым полагать, что бард безропотно последует за Геральтом хоть куда-то после всего того, что недавно случилось. К тому же менестрель вполне успешно прижился в Оксенфурте, и незачем ему было побираться вдоль дорог вместе с ведьмаком. – Я поеду туда в ближайшее время.       - Какое совпадение! - Лютик театрально развёл руками. - Местный барон уже давно приглашает меня выступить на его балу. Да и прислуживать Дийкстре и торчать на одном месте мне уже порядком поднадоело.       Геральт сразу же приободрился, узнав, что бард поедет вместе с ним, а Шани при упоминании командира реданской разведки недовольно повела плечом:       - Я как раз хотела предупредить, что у ворот слоняются подозрительные типы. Может я и ошибаюсь, но они вполне могут оказаться шпионами, - медичка заправила волосы за ухо. – Если вдруг у вас ещё есть здесь какие-то дела – можете остановиться у моей тётушки, там будет безопасно.       - Чем раньше мы уедем, - Геральт встал, - тем будет лучше. Не хочу, чтобы Дийкстра арестовал Лютика и использовал в качестве наживки для меня, - он поднял кожаную кирасу с табурета и обернулся на менестреля. – Лютик?       - Ох, придется тогда написать декану о том, что я не смогу провести оставшиеся лекции в семестре, - бард вынул чистый листок бумаги из-под исписанной кипы и макнул пером в чернильницу, склоняясь над столом. – Шани, дорогая, доставишь мою весточку?..       Витиеватое послание декану было спешно написано и передано медичке, которая, в последний раз томно бросив взгляд на Геральта, удалилась на занятия. После её ухода ведьмак и Лютик собрали вещи и не оглядываясь покинули небольшую пристройку, в которой проживали заезжие преподаватели, временно ведущие лекции. Уверенным шагом бард провёл Геральта по заросшей дорожке в дальний, самый дикий участок университетского сада. Там обнаружился тайный лаз в заборе, и Лютик первым пролез в дыру через густой кустарник. Ведьмака он встретил на другой стороне в классической позе царского неудовольствия, уперевшись руками в бока:       - Послушай, Геральт. Не обязательно тебе было быть таким грубым с Шани.       - Ты что, всю дорогу об этом думал?..       - Да, представь себе, - менестрель развернулся и устремился вниз по улице, ведьмак быстрым шагом последовал за ним. – Ты ведь явно ей понравился, да и она такая милая девушка! Раньше ты бы наплевал на всё и вся и выставил бы меня за дверь, чтобы с ней уединиться. И как мужчина я бы это понял. В общем… я не хочу, чтобы ты из-за меня себя ограничивал, Геральт. Мы же решили быть друзьями.       - Лютик, - Белый Волк вздохнул, не в силах понять, что творилось в голове у барда, - я просто не захотел, и всё.       - Хорошо, – замялся менестрель. – Это хорошо. Наше общение не должно быть тебе в тягость, и я ведь знаю, как иногда необходимо мужчине бывает…       - Лютик!       - Ладно, ладно, - бард успокаивающе поднял ладони.       Расстояние от университета до таверны оказалось, действительно, небольшим. По людной улице Геральт, опустивший на голову капюшон плаща, и Лютик в своём типичном ярком облачении, дополненным модной накидкой, быстро дошли до «Весёлого мерина». У Геральта не возникало сомнений, скоро Дийкстра узнает, что Лютик побывал в заведении, но к этому времени они с бардом уже уедут из города.       - Сядешь на Плотву, - буркнул ведьмак, как только мужчины подошли к конюшне.       - Прости, что ты сказал?..       - Нам нужно быстро выехать из города. Зараза, - Белый Волк сплюнул, - да и не должен я тебя заставлять ходить пешком, когда сам на кобыле.       - А, Геральт, брось! Этого не будет. Я же знаю, как ты обожаешь Плотву, - бард издевательски улыбнулся, намекая на то, что любимая лошадь для друга была ценнее Лютика. Однако после скотского ведьмачьего отношения за все эти годы на ехидство менестрель имел полное право, так что Геральт лишь сурово засопел в ответ. – К тому же, у меня теперь есть свой конёк, - менестрель ласково погладил морду вороного коня, бьющего копытом рядом с Плотвой, а затем обратил внимание на фигуру, копошащуюся в глубине помещения. Это был малолетний сын трактирщика, рассыпавший овёс нетерпеливым животным, отдыхающим в конюшне.       - Эй, Ян, подойди-ка сюда, - подозвал паренька менестрель, и тот без промедления подбежал к мужчине. – Принеси нам снеди в дорогу, дружок. Только чего-нибудь посъедобнее, договорились? - бард достал из кармана несколько монет, чтобы вручить сыну трактирщика. Тот довольно кивнул и ветром унесся прочь.       Вещи и вскоре принесенную провизию поровну распределили по лошадям – теперь, когда к компании примкнул молодой Пегас, с местом было куда проще. Не теряя больше ни минуты, Геральт вскочил на свою кобылу и ударил по покатым бокам пятками. Плотва тяжелым шагом вышла из стойла, и Лютик на Пегасе двинулся вслед, вскоре переходя на рысь. В седле менестрель держался уверенно – всё-таки ещё ребенком, как и любой дворянин, он обучался верховой езде, а после событий на горе обзавёлся собственным конём и укрепил былые знания.       За чертой города лошади помчались в галопе, и из-за свиста в ушах попытки общения стали бесполезны. Не было больше на горизонте никакой опасности, не было необходимости что-то срочно решать или действовать – только езжай себе, да и смотри на мелькающие красоты, и думай о собственной жизни. Именно тогда, в дороге, думы Лютика возвратились к внезапной истине, что раскрыл ему Геральт, и именно тогда всё сказанное ведьмаком вдруг начало обретать реальные очертания и смысл. «Ты стал дорог мне, и я испугался этих чувств. Я решил оттолкнуть тебя», - слышались Лютику отголоски признания.       Невольно бард вспомнил, как ведьмак, несмотря на свою деланную мрачность и вечное недовольство, бросался на чудищ, посмевших хотя бы дыхнуть в сторону Лютика. Как несколько раз, угрожающе щерясь, вступался за менестреля перед раздухарившимся хмельными крестьянами. В такие моменты Лютик чувствовал себя странно счастливым, его душа трепетала от внезапной заботы, заставляя поверить, что Геральту не всё равно, что они всё-таки друзья. А временами менестрель в этом сильно сомневался.       Лютик вспомнил, как просыпался в лагере совершенно один, внезапно покинутый ведьмаком – без лошади, без провизии, в полной растерянности и с горечью на душе. Спасало лишь то, что рядом неизменно находился город или деревня или проходил торговый путь, где можно было поймать телегу и напроситься в попутчики. Геральт часто повторял, что бард лишь мешается у него под ногами, и в подобные моменты Лютик и сам начинал этому верить. А потом они встречались снова, и казалось, что Геральт был рад этим встречам. И снова они отправлялись в путь вдвоём. Шли дни, с ними взгляд ведьмака становился жестче и безучастнее, в который раз начиналось раздраженное ворчание. И всё же, Лютик был рядом с Геральтом. Всё же желал его внимания, признания, его дружбы – и, возможно?..       Лютик поднял глаза и посмотрел вперёд, на широкую спину Белого Волка – по-зимнему холодный ветер трепал его спутавшиеся волосы, и тяжелый плащ хлопал над крупом лошади. «И этот мужчина сегодня в открытую заявил, что хочет меня», - щеки менестреля сильнее покраснели, но в этот раз не от колючего воздуха, бьющего в лицо.       Никогда в жизни Лютик не назвал бы себя робким в делах амурных. На этом поприще он был почти так же уверен в своих талантах, как и в написании баллад. Он знал, чего хочет, и не боялся этого просить. Он отдавал всего себя страсти, он умел угождать партнёру. И, пожалуй, ни один из мужчин не смог бы вогнать в краску менестреля так, как это сделал Геральт просто потому, что после двадцати лет дружбы сама мысль провести ночь с ведьмаком казалась в чём-то постыдной, но при этом интригующей.       «Как хорошо, что я был слишком занят собственными откровениями, - решил бард. - Раскраснейся я тогда как неопытна девица перед Геральтом, это был бы страшный позор». В дороге и раздумьях время летело быстро, скоро наступили сумерки. Лошади выдохлись и шли мерным шагом. На землю резко опустился холод, Геральт слышал, как у менестреля начали стучать зубы – Лютик, в отличие от ведьмака, был одет не слишком удачно для путешествия, и тонкая накидка, заканчивающаяся чуть выше колена, навряд ли могла согреть его в вечерние часы. Как всегда упрямый менестрель ещё во время сборов на вопрос ведьмака «А ничего теплее нет?» лишь махнул рукой и уверил, что он не из мерзлявых.       Настало время для ночлега, решил ведьмак и спешился, а Лютик последовал его примеру, хлюпая носом. «Зараза, - Геральт развязал свой новый походный плащ, заботливо купленный Лютиком, чтобы набросить на плечи того самого Лютика, - не дай Бог заболеет».       - Спасибо, Геральт, - бард закутался в шерстяную ткань и направил Пегаса вслед за Плотвой вглубь леса. – А как же ты?..       - Я ведьмак, переживу.       - Но, Геральт, ведьмак тоже человек. И ты точно также как и я чувствуешь холод, - насупился менестрель. - Даже если и не можешь заболеть.       - Хм, тогда в ближайшей лавке куплю тебе нормальный плащ и заберу свой. А пока что придется потерпеть, - отрезал мужчина.       Лютик с предложением согласился, и оставшийся путь до подходящего для ночёвки места прошёл в тишине. Расположиться решили на небольшой полянке, подальше от дороги – лошадей поставили с краю и привязали к стволам деревьев, и пока Геральт ходил за растопкой и крупными ветками, Лютик соорудил кострище из раскиданных недалеко камней и подготовил место для сна. Ведьмак, вскоре вернувшись, собрал костер и поджёг трут ведьмачьим знаком. Бард в предвкушении ужина полез в сумку за запасами, вытаскивая оттуда глиняный кувшинчик с вином и холодный пирог, и путники приступили к трапезе.       Почти сразу же Геральт заметил, что Лютик был подозрительно молчалив и, к тому же, не переставал бросать на ведьмака двусмысленные взгляды. Белый Волк уже было хотел спросить, что с бардом не так, как вдруг кусок пресловутого пирога почти застрял у него в горле – от внезапного осознания.       - Лютик. Ты же знаешь, что по-честному я так не считаю, - прервал тишину Геральт.       - Знаю, - согласился менестрель. - И всё же твоё богомерзкое сравнение оскорбило меня до глубины души, - мужчина уже в открытую лыбился, - а ты так и не соизволил извиниться.       - Хм, хорошо, - Геральт поморщился, туго соображая, что можно было бы сказать приятного, но ненавязчивого барду, которого он долгое время обделял добрым словом. – Я был неправ. Твоё пение не как пирог без начинки. Оно как… как пирог с начинкой.       Почему-то Геральт вспомнил тот случай, когда Лютик неловко, но на полном серьезе, сравнил прекрасных зерриканок с гусями, и скорчил несчастную мину – наверное, потому что почувствовал себя также нелепо.       - М, а с какой начинкой? – поддразнил бард, и Геральт чертыхнулся про себя. Что ни говори, но после признания ведьмака Лютик стал вести себя заметно наглее, даже если и не замечал этого сам.       - С печенкой, - в сердцах бросил ведьмак, на что у Лютика глаза полезли на лоб.       - Это потому, что я у тебя в печёнках сижу?!       - Святая ж Мелитэле! Нет! Просто я люблю пирог с печенкой. То есть… мне нравится… эх! - ведьмак окончательно махнул рукой на всё происходящее и вцепился зубами в оставшийся кусок. Это надо же было, подумал он, после принятого решения не давить на Лютика так неоднозначно выразиться, чуть ли не признавшись в любви самым дурацким на свете способом. Слава Богу, Лютик понял и лишь рассмеялся, так что Геральт мог воздохнуть спокойно.       - Вот умеешь же ты сделать так, чтобы я почувствовал себя придурком, - усмехнулся Белый Волк.       - Мне кажется, ты и сам с этим прекрасно справляешься, Милсдарь ведьмак - парировал менестрель, задорно подмигивая.       Остаток ужина прошёл более спокойно, сопровождаемый легкой беседой, которую в основном поддерживал Лютик. После же ведьмак снял нагрудный доспех и вынул железный меч, чтобы подточить его оселком для профилактики, а бард подхватил любимую лютню и заиграл импровизацию, нисколько, впрочем, Геральта не раздражающую. Скорее даже наоборот, ведьмак наконец-то почувствовал себя в своей колее, как будто именно так и должно было быть.       Первым на милость Орфея сдался Лютик, нетренированный долгими поездками и заметно уставший от конной езды без остановок. Широко зевнув, он положил свою эльфийскую подругу в чехол, сам же скинул сапоги и залез под плотное одеяло. Вскоре дыхание менестреля выровнялось, и стало медленным и глубоким. Ведьмак тоже решил собираться ко сну, отставил меч в сторону, на мгновенье скользя взглядом по волне бардовского бока, плавно переходящего от бедра к ребрам, ловя очертание полуоткрытых губ в освещении догорающего костра. Тихо простонав как дворовая псина от безнадеги, Геральт завернулся в одеяло и лег на спину, закрывая глаза.       ***       На следующее утро ведьмак проснулся как обычно первым, с восходом солнца. И пока Лютик мирно сопел, Геральт собрал ветки и развел костёр. Делал он это неторопливо, чтобы дать менестрелю ещё пару минуток выспаться. Но лошадей нужно было вести на водопой, а оставлять барда одного спящим не хотелось – не то, чтобы Белый Волк опасался, что здесь с ним могло что-то случиться, но вот обидеться менестрель точно мог. Поэтому Геральт аккуратно растормошил спящего, похлопывая его по плечу, и всучил тому ломоть хлеба с сыром. Завтрак прошёл в сонном молчании, а после друзья направились ещё глубже в лес - туда, откуда Геральт слышал тихое журчание воды.       Лошади вдоволь напились из ручья, перед мордой каждой поставили по торбе с овсом, и когда с кормлением было покончено, путники снова вышли на большую дорогу, чтобы поскакать дальше, вперед, на встречу солнцу.       Первую долгую остановку сделали в середине дня в небольшом поселении, мимо которого лежал путь. Работы для ведьмака там не нашлось, зато проходила ярмарка, на которой наметанный глаз Лютика присмотрел себе тёплую накидку на меху – бард, и так изрядно потратившийся ранее, хотел и за неё заплатить сам. «Откуда только деньги берутся», - недовольно подумал ведьмак и настоял на том, что в этот раз заплатит он – накидка в итоге влетела в копеечку, и в кошеле заметно опустело, даже несмотря на то, что торговец, узнавший знаменитого менестреля, на радостях сделал скидку. Здесь же, прохаживаясь вдоль лавок со всякой всячиной, Геральт усыхал, что в одной из соседних деревушек на болотах пропадают люди, а значит, была работа для ведьмака, а вместе с ней плата.       Ехать до того места нужно было не более дня, и Белый Волк был готов сразу же отправится в дорогу. Однако этим планам не суждено было сбыться, ибо бард, не гнушающийся внимания простого люда, забрался на бочку на середине площади, достал свою лютню и забренчал, выдавая простой и задорный мотивчик, понятный неграмотным крестьянам и ремесленникам. То оттуда, то отсюда в берет менестреля, пристроенный рядом на ящик, прилетала звонкая монета – веселое ярморочное настроение брало своё, и собравшиеся вокруг люди начинали подпевать и хлопать в ладоши, а кто-то даже пустился в пляс. В паузе между балладами Лютик быстро склонился назад, в сторону ведьмака, скрывающегося в тени навеса, и предложил тому посидеть в единственном на всё поселение трактире, в чьей конюшне они оставили лошадей.       - Не волнуйся, Геральт, я тут в своей стихии, - подбодрил бард. Ведьмака не пришлось уговаривать дважды. Лютик прекрасно знал, как его друг не любил повышенное внимание, да и веселые гулянья праздного народа также не были ему по душе. Оставалось только надеется, что в трактире в самый разгар ярмарки было свободно.       Закончил выступление бард ближе к вечеру, заработав приличную сумму, и поспешил к ведьмаку, который нетерпеливо ждал снаружи конюшни. Сразу же Геральт объявил, что тратить время и ночевать здесь не было смысла – до полуночи оставалось ещё часов пять, которые можно было бы потратить в дороге, да и свободных комнат, скорее всего, уже не было. «Опять придётся спать в лесу, - про себя вздохнул Лютик. – Ну, ничего! Зато от лесного воздуха пробуждается особое вдохновение».