3054

Не стоит надеяться на других, если не можешь положиться на себя. Знаете, вот бывает соберёшь как-нибудь кучку детей во дворе и задашь им серьёзный вопрос о смысле жизни, о планах, о работе, заработке или какой-то похожей взрослой хуйне, и смотришь на их сосредоточенные растерянные лица, ожидая ответа. А те молчат, глупые же ещё, им еле-еле десять исполнилось, до таких вопросов далеко ещё. Вот ты ждёшь от них ответа, ждёшь, ждёшь, а те отмалчиваются, отшучиваются, пытаются не забивать себе голову ерундой. И ты понимаешь, что они тебе не ответят. На что ты надеялся? Это утро было тёмным, тихим и тяжёлым. Все присутствующие в восемьдесят девятом кабинете угрюмо молчали, изредка переглядываясь. «Что происходит?» — спросите вы. А всё просто: прошло уже несколько часов, а стратегия по спасению друзей из заточения угрюмых больничных стен так и не была придумана. План Гвина с армянской свадьбой так никто и не рассматривал, хотя для Дениса он уже не казался таким сказочным — больше скажу, Дрейка даже не было с ними в комнате, он упорхнул в заветный кабинет психиатра сразу же, как пришёл на работу. К слову, Александр так и не сделал ему выговор: лишь вздохнул и промямлил что-то про первую любовь. В последний час в ход пошла белая доска для записей, — флипчарт — на которой Гвин успел изобразить несколько каракуль, коими он обозначил больницу и территорию вокруг. Хесус и Вова обозначались стандартно — палка, палка, огуречик. Надо признать, хоть художник из Гвина и был никакущий, но первую деталь плана все прекрасно поняли: поджидать возле больницы, пока парни каким-то неведомым образом не попадут наружу. — Вообще, если бы Вова попал в один из наших родных диспансеров, он бы мог написать отказ от лечения по причине вменяемости, правда для этого, как минимум, надо было бы связываться с главврачом, а к нему обычно не пробиться… — начал было Александр, но вздохнул и замолчал. За окном начался мелкий весенний дождик. Тихое постукивание по стеклу окутывало комнату спокойствием и умиротворением. Однако, даже не смотря на раннее утро, плотную тьму за окном и убаюкивающую песню кáпель, спать никому не хотелось. — Даже если Вова прорвётся к главврачу, даже если Вова напишет отказ, документ всё равно вряд ли рассмотрят всерьёз: сам посуди, все кто способен попасть в зону 3054 — больные люди. И Вова наш, кажется, болен, — хмыкнула Гаечка, расправляясь с последней стопочкой заметок. — Не хочешь ли ты сказать, что… мы и не должны спасать Вову и Хеса? — насторожился Гвин, мигом отрываясь от флипчарта. Гайка неопределённо пожала плечами. — Если они туда попали — это их вина. Почему мы должны рисковать жизнями ради них? Ради больных на голову людей? — Да сама ты больная! Прежде всего я считаю их своими друзьями! — Гвин вскочил, взбешённо смотря на девушку. — Не смей оскорблять их при мне, я не стану это терпеть! Гвин тяжело дышал, злобно смотря на мигом сжавшуюся девушку. Александр спокойно наблюдал за обоими, не говоря ни слова. Казалось, он летал в каком-то своём мире, находящемся далеко за пределами родного офиса. Его не волновала ни ситуация с подчинёнными, попавшими на почти смертельный объект, ни накалившаяся в комнате атмосфера. Гвин раздражённо фыркнул, хватая пачку Вовиных сигарет, забытых когда-то на тумбочке, а в последствии оставленных для общественного пользования, и вышел в коридор, направляясь в сторону балкона. — Слушай, давай его уволим? Ну, или зарплаты лишим на крайний случай? А то чё он меня больной называет? — Девушка рассерженно потрясла Александра за плечо, поймав тяжёлый вздох. Парень спокойно встал и дружелюбно улыбнулся девушке, поправляя костюм. — Зайди в триста семнадцатый кабинет через пол часа. Гайка растерянно посмотрела в спину удаляющемуся парню. Где-то в глубине души ей показался знакомым этот номер, однако, вспомнить о том, что подчинённых перед увольнением отправляют именно в этот кабинет для стирания памяти, она так и не смогла. Быть может, эта информация также была удалена из её головы, как и многое другое, что Комплекс считал конфиденциальным.

***

      Вова нервно грыз ноготь на большом пальце, периодически поглядывая на часы над дверью. Сегодня был тот самый день, день икс, день, когда всё снова станет нормальным. Лёша ушёл чуть больше получаса назад, и парень волновался. Да, старший предупредил, что его, вероятно, не будет около часа, да, он попросил Вову не переживать понапрасну, только вот всё пошло насмарку, когда подросток внезапно понял, что Лёша может не вернуться. Какой-нибудь санитар посчитает брождение бледного и тощего как смерть парня подозрительным, и всё! Одиночная камера с мягкими стенами, смирительная рубашка и первый этаж. Первый и самый страшный из всех. С того момента, как Вова переехал на второй этаж, его жизнь значительно поменялась. Крики теперь стали редкостью, особенно по ночам, что несказанно радовало парня. Прогуливаться по коридорам второго этажа он теперь мог почти когда угодно, даже ночью, когда все обитатели кабинетов и малочисленных камер укладывались спать. Конечно, Вова понимал, что это не на долго, что скоро всё закончится и снова начнётся рутина: работа, дом, работа, дом — однако, в этот раз в рутине будет нечто особенное. Лёша. Дверь распахнулась и в комнату тихонько вошёл Лёша, закрывая за собой дверь. Младший тут же кинулся в объятия парня, облегчённо выдыхая. — Вова, послушай… Нам надо поговорить. Хесус собирался с мыслями, поглаживая подростка по спине. Вова чуть нахмурился, не понимая почему голос Лёши такой уставший и грустный, и отстранился, заглядывая в бездонные серо-голубые глаза. — Что случилось? — парень вздохнул, отлипая от старшего и усаживаясь на кровать. — Дело в том, что… Сбежать может только один из нас, — на лице старшего появилась грустная улыбка. Глаза нервно бегали и, прежде чем Вова успел возразить, добавил: — Я хочу чтобы это был ты. Вова застыл. Возможно, не понимал и не мог понять происходящую ситуацию до конца, да и сама мысль «бежать одному» вызывала у него холодные мурашки по всему телу и отрицание происходящего. «Нет, нет, нет, нет, нет. Ты не можешь остаться тут, ты тут погибнешь, сойдёшь с ума, умрёшь, ты не можешь остаться тут! Я не уйду без тебя, я не могу уйти без тебя…» Вова молчал. Хесус, кажется, продолжал говорить что-то, а может наоборот, молчал вместе с ним — Вова не понимал что происходит. В один момент стало как-то жарко и холодно сразу, в один момент часть чего-то внутри умерла, оставляя пустоту. Вова не верил. Вова не хотел верить. Вова боялся верить. — Нет, Хес, я не пойду один, я не оставлю тебя тут, — твёрдо проговорил он, поднимая на старшего холодный взгляд. Лёша нахмурился, чуть прищурив глаза, однако не перебил. — Хес, я не могу оставить тебя тут, это место ужасно, ты вообще не должен был сюда попасть… Это всё из-за меня. Ты пришёл сюда из-за меня, ты не должен был… — от переизбытка эмоций глаза подростка начали слезиться — Хесус заметил это почти сразу же, тихонько вздохнув и прижав дрожащее тело к себе. — Солнце, я не могу уйти. Когда я совершал обход, я понял, что идти вдвоём будет слишком рискованно. По периметру стоит охрана и пробраться мимо неё вдвоём будет почти невозможно. Один из нас должен отвлечь охрану на себя, чтобы спасти жизнь другого. Шанс того, что мы выберемся вдвоём крайне мал, но… — Пообещай! Пообещай, что будешь всеми силами стараться выбраться со мной! Я не прощу тебя, если ты останешься тут, — Вова старался сдерживать поток слёз, однако несколько капель уже успели прочертить дорожки на бледных щеках парня. Старший обнял Вову, коротко целуя его в лоб и вытирая мокрые щёки. — Обещаю. Теперь, слушай наш план…

***

      В коридорах было тихо: ни единого крика, писка каких-либо электронных приборов, ударов о стену. Ничего. Вова напряг слух, пытаясь уловить в пугающей темноте хоть шорох, но кроме собственного биения сердца и дыхания Лёши, идущего рядом, ничего не услышал. Невольно вспомнились зловещие коридоры зоны 299 — пугающие, мрачные, непроглядные, страшные. Совсем как сейчас, когда каждый шаг может стать последним. Кабинет психиатра находился напротив, однако парням необходимо выло проверить, что на этаже никого нет. Коридор тянулся слишком медленно и в какой-то момент обоим показалось что ему нет конца. Вова вспомнил заброшенное школьное здание, промелькнувшее в сознании как дурной сон — всего на секунду. Словно этого и не было. Спустя пару минут аккуратными беззвучными шажками парни вернулись к отправной точке. На этаже не было ни души, словно что-то происходило, а все обитатели психбольницы сбежались поглазеть. Вове было неспокойно. Что-то и правда происходило. Старший выудил из кармана штанов ключ, успешно спизженный одолженный у владельца кабинета — Сергея. Руки почему-то дрожали, хотя причин для паники попросту не было. Вокруг царила тишина. Ключ медленно повернулся и оба парня на цыпочках зашли внутрь. Лёша, тут же запирая дверь, выдохнул, приободрённо улыбаясь. — Видишь? Четверть пути мы с тобой уже преодолели. Он потрепал Вову по макушке, спеша подойти к двери, ведущей на балкон. Это место было идеальным для побега: камеры на окно просто не выходили, газовая труба проходила прямо под балконом, и спуститься по ней не составляло бы большого труда, а прямо внизу стоял мусорный бак, за которым можно было найти себе убежище на короткое время, пока охрана не уйдёт. Ну, и, наверное, самое главное — лес. Бескрайний и тёмный, холодный и мрачный. Лес, за которым свобода. Лёша осторожно выдохнул, посмотрев вниз. — Я пойду первым, если что, поймаю, но ты не волнуйся, это всего лишь второй этаж, — старший терпеливо всматривался в лицо подростка, ожидая кивка. Вова замялся, нерешительно смотря вниз, а затем переводя взгляд на Хесуса. Прошло пару секунд, после чего Вова внезапно обнял парня, крепко сжимая руками талию. — Не смей покалечиться или умереть, не прощу, — предупредил он, бормоча в плечо парню. Лёша тихо ухмыльнулся, чмокая парня в макушку и отстраняясь. — Смотри со своей высоты, не идёт ли кто, а я спускаться начну. В этот раз подросток не мешкая кивнул, подходя к краю ограждения и наблюдая, как Хесус перебирается через перила и цепляется за трубу. В горле встал ком: что-то могло пойти не так, Вова чувствовал, что что-то пойдёт не так. Лёша осторожно спустился вниз, оглядевшись. Невысокое решётчатое ограждение оставалось в тени, поэтому старший быстро пересёк освещённую территорию, прижимаясь к забору. — Давай, лезь скорее, — громко зашептал он, внимательно следя за движениями младшего. Вова замешкался всего на секунду, услышав звук приближающихся шагов. Стало не по себе. Это были шаги не Серёжи. — Да иду, — тихо шикнул младший, мгновенно перелезая через перила и скатываясь по трубе. Руки начали гореть от неосторожного спуска, но Вова плюнул на это, перебегая к своему парню. Лёша настороженно огляделся, ища взглядом ту прореху в заборе, которую смог высмотреть, находясь в кабинете Сергея в первый раз. Уже через секунду оба бежали по талому снегу в сторону непроглядной лесной темноты.

***

— Так, скажи мне ещё раз, почему Гайка с нами не поехала? — потёр гудящую голову Дрейк, устраиваясь на средних сидениях микроавтобуса Mersedes-Benz Vito вместе с Ильёй. — Она больше с нами не работает, — заключил Александр, устраиваясь на водительском и оборачиваясь на Гвина, — тебе точно Вова звонил? Мы точно в то время выехали? — Конечно, — Гвин утвердительно кивнул, пристёгивая себя к переднему сиденью, — я покажу куда ехать, главное не мешкать, и… Стой, а почему мы его с собой взяли? — он нахмурился, рассматривая довольную рожу Ильи. Психиатр прищурился, ухмыльнувшись. Показательно сжав между ладоней руку Дрейка, он заулыбался, отводя взгляд к полюбившимся глазам. Гвин фыркнул и отвернулся к окну, ворча. — Мы теперь каждого встречного с собой брать будем? — Илья вообще-то исключение, — тихо буркнул Денис, стремительно краснея из-за прикосновений. — Да всё равно, — вздохнул Александр, выезжая с парковки. — Если начальство узнает, что я взял служебную машину, и тем более сам попёрся им на выручку, меня как минимум уволят… — Да не ссы, всё норм будет, — хмыкнул Гвин, открывая гугл карты и вбивая координаты, показывающие точку в бескрайнем зелёном море леса. — Что ж, посмотрим, — пробормотал Александр, надавливая на педаль газа.

***

В лесу было холодно. Холодно и темно. А ещё мокро, потому что оттепель, начавшаяся так невовремя, вовсе не подходила к лёгеньким Вовиным кедам и массивным Лёшиным кроссовкам. «Сейчас бы резиновые сапоги или берцы, а ещё тёплую зимнюю куртку…» — устало подумал Вова, кутаясь в темно-красный свитер. Лёша быстрым шагом шёл рядом, приобнимая парня за талию. Руки нервно подрагивали у обоих, при мысли о том, что они на свободе, их больше не сдерживают стены психбольницы и впереди их ждёт дом, спокойствие и нормальный сон. — Двадцать-тридцать минут быстрым шагом, и мы будем дома, — приободряюще улыбнулся Хес, сжимая плечо парня. Подросток чуть улыбнулся в ответ, стараясь выбирать места и не проваливаться в подтаявшие сугробы. — Хес, а если они не приедут? Если им всё равно и они и не собирались нас спасать? — Лёша нахмурился, на секунду останавливаясь. — И думать об этом не смей. Скоро мы будем дома.