Неудачник

До Малика мы добирались несколько часов, так как, если для ассасина это не проблема, то для ассасина с ребенком - почти невыполнимая миссия. Таразед глазел по сторонам, привлекая ко мне излишнее внимание, и приходилось прятаться с ним в толпе, когда мимо проходил патруль солдат. Вроде ничего серьезного, но нервных клеток у меня изрядно поубавилось. - Перестань вертеться и веди себя тихо, как мышка, - я положил ладонь на его щеку и прижал голову мальца к своему бедру, когда мимо прошелся очередной патруль. Мелкий надулся, но перечить не стал, устало опустив глаза в землю и шаркая сандалиями по мостовой. Видимо, путешествие утомило его. К тому же на улице уже стемнело, а в такое время он наверняка спит... К тому времени, когда мы подошли к лавке Аль-Саифа, мальчуган и вовсе выдохся, поэтому мне пришлось посадить его на свою спину и с этой ношей карабкаться вверх по лестнице на крышу, что было довольно не простым делом. Все-таки я тоже подустал за день... - Мира и покоя, Малик, - поприветствовал я товарища, скидывая свою ношу на подушки в небольшой комнатке, где обычно отдыхал. - Твое присутствие лишает меня и того, и другого, - покачал он головой, откладывая перо и лист бумаги в сторону. - Что привело тебя ко мне, Альтаир? Я откинул капюшон с головы и слегка улыбнулся, подзывая к себе пальцем Таразеда, тихонько сидевшего на подушке. - Это еще что такое? - Малик чуть наклонился, высунувшись из-за стола и оглядывая мальца раздраженным взглядом. - Ты что ребенка украл?! - Не украл... Тут... э... немного другое, - я нахмурился и присел на корточки перед мальчиком. - Слушай, нам с дядей Маликом нужно очень серьезно поговорить. Посиди пока вон там на подушках, хорошо? Малец кивнул и поплелся из комнаты, сонно моргая и еле волоча ноги. - Ну, и как это понимать? - Аль-Саиф презрительно глянул на меня, ожидая, когда я начну оправдываться. - У меня проблемы... И очень серьезные... - я взглядом указал ему в дальний угол, где стоял стеллаж с книгами. - Сегодня я по неосторожности оставил этого мальчика сиротой. Малик молча и с неодобрением посмотрел на меня, присаживаясь на скамью у стены. - Так, значит, не мне одному ты испортил жизнь, Ла-Ахад... - Выходит, что так... - Аль-Муалим знает, что ты нарушил первое правило кредо? - Да к черту Мастера... С ребенком-то что делать? - Ну, что-что... Поздравляю! Теперь ты стал отцом. - Очень смешно... - я со злобой стукнул кулаком по стене, усмиряя панику. - Лучше дай реальный совет. - Думай не о том, что будешь делать с мальчиком, а о том, как скажешь ему, что убил его мать. Я бы на твоем месте очень тщательно подбирал слова... Я вздохнул и тоже присел на скамью, облокотившись спиной о стену. - Слушай, давай я просто отведу его в приют и дело с концом. - Ну да, это самый простой способ - избавиться от обузы, - Малик иронично взглянул на меня и потер подбородок единственной рукой. - Хотя, если тебе действительно плевать на этого малыша - делай, что считаешь нужным. Я надеюсь, совесть не будет мучить тебя до самой смерти... - Совесть? О чем ты? - я ухмыльнулся и похлопал друга по плечу, пытаясь улыбнуться, но вместо улыбки получилась лишь усталая гримаса. - Боюсь, смерть не заставит себя долго ждать... - Возьми Таразеда на себя, тогда Мастер не посмеет тебя упрекнуть в беспечности и легкомыслии, - дал последний совет Аль-Саиф, поднимаясь со скамьи. - Из него, при хорошем воспитании, получится отменный ассасин. И он оставил меня, вернувшись к своему столу и занявшись книгами. Я пару минут сидел, раздумывая над разговором и понимая, что, в любом случае, моя карьера ассасина отныне станет для меня приговором. Брось я мальчика - и на мою голову ляжет клеймо труса, а Аль-Муалим станет моим личным Цербером. Ну, а если стать его опекуном... Как объяснить ему, что его мама больше не придет? Простит ли он меня когда-нибудь за то, что я совершил? Да, и... не хочу я возиться с детьми... За этими мыслями я и услышал шепот Малика, окликнувшего меня и кивком указавшего на уголок, в котором я обычно отдыхал после заданий. Таразед крепко спал на подушке, свернувшись калачиком, и тихо, по-детски посапывал, положив ладошки под щеку. - Он похож на тебя, - улыбнулся Аль-Саиф, придирчиво рассматривая белое перо. - Ты так же спишь после очередного убийства. Я пропустил его слова мимо ушей и тихо, чтобы не разбудить дитя, выбрался на улицу, присев на край крыши и свесив ноги. Утро вечера мудренее. Утром (ночью я спустился с крыши и прилег отдохнуть на скамью, где сидел с Маликом) меня разбудили голоса, и, разлепив глаза, я увидел, что мой сиротка вполне себе подружился с Аль-Саифом и сейчас тот угощал его кислым виноградом, от которого мальчуган морщил нос и высовывал фиолетовый язык. Я приподнялся и сел, накинув капюшон на голову, и со стороны стал наблюдать за их идиллией. - Эй, Альтаир, - Малик заметил мое пробуждение и махнул мне рукой, подзывая разделить трапезу с ними. - Как ты относишься к кислейшему винограду во всем Иерусалиме? - С подозрением, - я поднялся и в два шага оказался на подушке рядом. - Как спалось? Таразед посмотрел на меня серыми глазами и робко улыбнулся, отчего нас с Маликом пробил хохот - мальчонка так налегал на синий виноград, что его зубы и язык стали такими же яркими, как и кислые ягоды. - Он проснулся с рассветом, - просмеявшись, заметил товарищ и сунул мальчику в руки чашку с кобыльим молоком. - Оно и понятно, - кивнул я. - По дому не соскучился? - По маме соскучился... Аль-Саиф затих, а я задумался, что сказать мальчугану в ответ. Правду он не поймет, а врать я толком не умею. - Знаешь, Таразед... Твоя мама попросила нас последить за тобой, пока она... - Пока она не вернется из другого города... - продолжил за меня Малик, видимо, совесть у него заиграла. Ребенок с минуту переводил взгляд то на меня, то обратно на Аль-Саифа, и на мгновение мне даже показалось, что он ни капли не поверил в нашу ложь - с таким подозрением его глаза смотрели на нас. - Мне надо в туалет...