Нет дыма без огня

North of Seoul. Seonghwa’s (Wooyoung’s) apartment. Network: Undetected. Ateez Network: present through Jongho Первое дело Кан подкидывает через неделю. Работа не пыльная: убрать одного из директоров ключевого поставщика продуктов в сеть ресторанов «Stargazed». Сетка принадлежит конкурентам, а убийство больше сигнал о том, что два новых ресторана не в своей части города лучше закрыть. Сонхва выполняет все один, проблем не возникает, он вроде как даже что-то чувствует, глядя на расползающуюся лужу крови, в которой отражаются неоновые вывески. Пак нашаривает под ухом чип от локальной сети, подтверждающий принадлежность убитого к вражескому картелю, и вырывает его. Кану он передает чип завернутым в черный батистовый платок через Чона. Постепенно Пака начинают вводить в состав боевых групп, но, по большей части, он продолжает работать один. Боевые товарищи смотрят на него с недоверием и страхом. Разглядывают со стороны и исподтишка, стараясь не встречаться взглядом на прямую. Иногда, он слышит, как они перешептываются друг с другом, гадая, действительно ли он это он, или нет. На одном из заданий Пак знакомиться с Чхве Чонхо — совсем ещё молодым пацаном с яркими красными волосами. Что он забыл у Кана, Сонхва не в состоянии понять. Ему бы учиться, работать, да жить нормально, а не бегать по подворотням, вылавливая должников, ломая им кости голыми руками. Сила в парне — медвежья. Глаза всё ещё полны звёзд и надежд, несмотря на всю боль, через которую ему уже пришлось пройти. Сонхва и Чонхо сидят в одном из ресторанчиков недалеко от пентхауса Пака и доедают лапшу, когда по сети им одновременно приходит сообщение от Уёна: «23:00. Аврора.» — Общий сбор? — удивляется Чхве. — Это же не из-за моих косяков? Он беспокойно выдыхает, складывая палочки в миске. Помимо своей удивительной силы, Чонхо был известен не менее удивительной способностью косячить буквально через раз: то раньше времени свернет шею информатору, то перчатки с открытыми пальцами наденет — вызывай команду зачистки потом… Сонхва за те три месяца, что они работали вместе, успел его изучить и мог заранее предположить, где тот мог накосячить, поэтому сам следил за парнем и несколько раз прикрывал его зад, о чем никогда ему не говорил. Уён как-то обмолвился, что у Чонхо, видимо, наступила полоса просветления. Сонхва же внимательно присматривал за младшим, понимая, что тот еще слишком молод, чтобы отправиться на дно реки Хан только из-за своей невнимательности. — Не помню, чтобы у тебя в последнее время были такие косяки, ради которых нужно было бы собирать всех, — замечает Пак и допивает бульон. У них есть ещё несколько часов перед встречей, поэтому они решают завалиться к Сонхва — от его квартиры можно пешком добраться до клуба. — Хён, у тебя круто, — замечает Чонхо, разуваясь и заходя в гостиную. Гостиная, как и вся квартира, выдержана в серых тонах — бетонные стены, литой пол, асфальтовая обивка на больших диванах. По периметру потолка — теплая светодиодная подсветка. По бокам от окна висят тяжелые серые гардины, которые в закрытом состоянии не пропускают свет. На стене напротив большого дивана установлен виртуальный кинотеатр. Чонхо о таких только читал. Сам он до сих пор живёт в комнате общежития, куда попал ещё в 15 лет, сбежав из детдома. Скоро ему должно исполниться двадцать, а значит его попросят съехать. Хотя, может, если он продолжит быть настолько удачлив, как последние пару месяцев, ребята помогут ему с жильём?.. Несмотря на все разговоры Ёсана о том, что они — семья, каждый в этой семье был сам за себя. Чонхо всегда был сам за себя — ему больше не за кого было быть, да и никто не был за него. Он не знал своих биологических родителей. В детдоме он оказался в три года, когда его приёмные родители, которые забрали малыша из роддома, решили, что с них хватит этого красноволосого дьявола. Ребенок был гиперактивным, неуправляемым и постоянно что-то ломал. Им было проще избавиться от него, чем заниматься перевоспитанием. Его перевоспитанием занялись уже в детдоме — по большей части с помощью голодовок, ледяных ванн, углов с горохом и чечевицей. Чонхо не знает, кажется ему, или на его коленях до сих пор остаются маленькие темные пятнышки от бесконечных ночей стояния в углу. — Я пойму, если ты захочешь в душ, — треплет по голове младшего Сонхва и, снимая пиджак, проходит к дивану. — А можно?.. — Да, иди, — Пак мягко улыбается, наблюдая за широкой — до десен — улыбкой Чхве. Он прекрасно понимает, что в общежитии у того вряд ли есть возможность долго понежиться под нормальным напором горячей воды. Порадовать же мальчишку для него ничего не стоит. Сонхва откидывается на спинку дивана, обдумывая, какой фильм запустить. В итоге — забивает на фильм и запускает плейлист с техно. Биты ударяются о стены и начинают прыгать в голове Пака. Он окончательно откидывает голову назад и прикрывает глаза. Через несколько минут ему удается погрузиться в состоянии легкого транса, когда его тело абсолютно подчинено биту. Он продолжает просто лежать. Вовлеченность выдают чуть подрагивающие в такт веки и ресницы, а также длинные пальцы, подушечки которых танцуют на темном бархате дивана. Очередной трек становится приглушённее, уходя в мьют, и Сонхва слышит звук льющейся воды. В этот момент он осознает, что впервые в этой квартире не один. Сейчас бы закинуться синтетикой, зайти в душ и вытрахать душу из красноволосого мальчика. Пак закусывает губу, шумно выдыхает и делает круговое движение головой, разминая шею. Его пальцы чуть прожимают пружинистую поверхность дивана. Музыка вновь набирает обороты, заполняя сознание мужчины, выталкивая из него все мысли. Он не знает, сколько лежит так, на особо мощных моментах открывая рот и обводя кончиком языка верхний ряд зубов, особенно уделяя внимание резцам. Синтетики откровенно не хватает. Мелодия сменяется в очередной раз, добавляются низкие басы и пики по верхней октаве, создающие космический эффект. Сонхва пробегает языком по верхней губе, пытаясь вспомнить, что такого есть дома, что можно было бы принять и довести себя до идеального состояния невесомости. Его глаза прикрыты, а тело обманчиво расслаблено, но он прекрасно ощущает движение позади себя. — Хён, — выдыхает Чонхо, нависший над ним. Он выглядит пойманным зверьком, стоит Паку резко открыть глаза. Его волосы влажные, капли стекают вниз, пара капель падает на рубашку Сонхва. Несмотря на то, что это была его идея подкрасться к старшему, испуганным выглядит как раз-таки Чхве, не ожидавший столкнуться с черной бездной драконьих глаз настолько близко. — Ребё-ёнок, — довольно тянет Сонхва, не меняя положения. Медленно ухмыляется, оглядывая влажные ключицы младшего. Облизывается. У Чонхо широкие подкачанные плечи и руки, в которых чувствуется угроза, но не для Пака. Пак знает, что этот мишка вряд ли сможет что-то ему сделать. — Ты же не думал, что сможешь застать врасплох черного генерала? Судя по надувшимся губам — именно так Чонхо и думал. Темноволосый мужчина издает тихий смешок, приподнимает брови и качает головой. — Ты выглядел так, будто был не здесь, — замечает Чхве, обходя диван и останавливаясь в паре шагов от Пака. — А тебя словно никто не учил, как надо себя вести в гостях… — Сонхва оглядывает стоящего перед ним в одних иссиня-черных с кучей ремешков и карманов брюках парня. — Хотя, о чем это я, верно? Чонхо недовольно кривится и немного злобно смотрит в сторону сидящего мужчины. Пака это забавляет. — Научить тебя… чему-то новому? — Сонхва играет бровями, толкается языком за левую щеку, не отрывая взгляда от лица младшего, чьи щеки в свою очередь предательски алеют. Черный генерал Пак — всё, чем хотел бы быть Чхве. Он ещё в детстве возвёл его на пьедестал, когда того показывали в государственном сегменте сети едва ли не чаще президента. В отличии от президента, о котором никто уже и не помнил, Пак был харизматичен, красив и умён. После выпуска из Академии за шесть лет он сделал блестящую военную карьеру, побывав во всех горячих точках мира, собственноручно убив несколько тысяч человек и принеся победу Совету в основных сражениях за счёт правильно выбранной тактики. Солдаты его боготворили, офицеры уважали, Совет люто ненавидел, зная, что стоит Паку захотеть, он запросто смог бы взять всю власть в свои руки и отпустить их на все четыре стороны. Поговаривали, что на его теле нет живого места, и все оно испещрено шрамами. Чонхо был бы не прочь это проверить. Чхве никак не ожидал увидеть черного генерала в боевом отряде, с которым выполнял захват одного из северных кварталов Сеула — спорной территории, за которую они постоянно воевали с другой группировкой. Он даже сначала подумал, что это какой-то сумасшедший фанат, успешно копирующий его стиль боя. Но когда к нему, лежащему в луже с расцветающим комком боли в затылке, подошел мужчина в черном, протянул руку и сильно потянул на себя, мир вокруг для Чонхо кончился, стоило столкнуться взглядом с черными глазами Пака. В них не было сверхновой. Чхве не тешил себя надеждами. Он прекрасно знал историю генерала. Знал, кто и как убил его соулмейта. Знал, что искать звёзды в его глазах было бесполезным занятием. Наверное, Пак посмеялся над ним, но нижняя часть его лица тоже была скрыта черной маской, поэтому Чонхо не мог до конца прочитать его эмоции. Маска генерала была увешана цепями, количество которых в три раза превышало число цепей на черной маске Чхве. Чонхо отчаянно хотел быть как он. Хотел быть им. Или с ним. Лучше — всё вместе. — Научи, — глухо произносит он, шагая к дивану и забираясь на колени к Паку. Сонхва тяжело выдыхает, раскладывая веером длинные пальцы левой руки на передней части шеи Чонхо. Легко задевает кожу ногтями. Чуть надавливает безымянным пальцем на родинку у основания шеи. Правая рука обхватывает младшего за талию, притягивая к себе. Чонхо — значительно шире его в плечах, его бедра мощнее. Он замирает, нависая над Паком. Сонхва сталкивается с ним взглядом, потом оглядывает алые волосы и покрасневшие щеки. Пальцы тонсена несмело пробегают по сухим предплечьям, обтянутым черным хлопком рубашки. Пак уверенно проводит пальцами между ключицами, спускается к груди, задевая пальцем правый сосок Чхве, отчего тот шумно втягивает воздух. — Хён, могу я… — пальцы парня чуть сжимают ткань рубашки. Он нетерпеливо подается взад-вперед. Сонхва приподнимает правую ногу, чтобы колено оказалось как раз между ног младшего. — Нет. Ты не можешь ничего, — отрезает Пак. Его левая рука продолжает свой витиеватый путь по груди юноши, оглаживая косые мышцы на боках. Он замечает созвездие родинок с на левых ребрах. Пытается соединить их пальцами. Правая рука медленно поглаживает поясницу, заставляя Чонхо прогибаться. Младший отчаянно хочет чего-то большего. Но мужчина под ним закрыт на все замки. Он где-то далеко в своей тьме, откуда никто не в состоянии его достать. Его руки творят с телом Чхве, что хотят. Никто раньше не трогал Чонхо настолько уверенно и сильно. Тело вздрагивает от каждого нажатия пальцев, от каждого прикосновения. Сама идея близости с черным генералом возбуждает. Когда же он находится так близко — самое опасное существо на этой планете, — в голове парня почти срывает тормоза. Он начинает двигать бедрами решительнее и немного требовательно, чуть наклоняясь вперед. Отпускает черную ткань рубашки, ставя руки на спинку дивана рядом с плечами Сонхва и приближает своё лицо к его. Смотрит. Смотрит. Смотрит. В глазах Пака — сплошная тьма. Там, по-прежнему, нет космоса. Там — холод, бездна, бесконечная выжженная земля. В глазах Чхве Сонхва видит звёзды, что ярко сияют, но созвездий слишком много — хватило бы на целую галактику. Впрочем, поиграть с ним вполне можно. Чонхо не замечает, как автоматическая застёжка брюк оказывается расстегнутой, а ловкие длинные пальцы пробираются сквозь слои одежды и белья, обхватывая его полутвёрдый член, который ощутимо дергается от прикосновения. — Шшш… — улыбается Пак. — Это ведь то, чего ты так хотел. Чонхо беспорядочно вертит головой, сжимая пальцы на спинке дивана. Рука Сонхва плотным кольцом двигается вверх-вниз по его члену. Его дыхание сбивается. На лбу выступает испарина, и кончики красной челки прилипают ко лбу. Сонхва убирает челку вверх, открывая лоб. Парень, теряя поддержку сзади чуть подается вперед, сгибая локти. Еще когда он только забрался на колени к Паку, ему казалось, что тот не сможет его удержать. Но Сонхва сидит под ним даже не запыхавшись, чему-то ухмыляется и продолжает ритмичные движения левой рукой в такт музыке. Большой палец оглаживает влажную головку. Правая рука чуть приспускает брюки Чхве. Пальцы медленно оглаживаются ягодицы, двигаясь к центру. — Хё-ён, — выдыхает Чонхо, недоверчиво смотря на Пака, когда чувствует пальцы рядом с анусом. Сонхва усмехается, пробегает языком по своей верхней губе и чуть надавливает пальцами на колечко мышц. С губ Чхве срывается удивленный стон. — Но… — Пальцы они не чувствуют, — хмыкает Пак, замечая растерянность во взгляде младшего. Сонхва предпочел бы не знать таких подробностей взаимоотношений соулмейтов, но ни опыт, ни память, к сожалению, в этих вопросах его не подводят. — Теперь расслабься. Иначе, твоим мечтам не сбыться. — Меч-там? — ломано выдыхает парень, чувствуя как один палец медленно входит в него. Жжется. — Ты — один из немногих, кто смотрит на меня открыто, — медленно проговаривает Сонхва. Он перемещает обе руки на бедра Чонхо, отчего тот обиженно хнычет. — Думаю, ты заслужил небольшое поощрение. — Ещё, — слетает с языка прежде, чем Чхве осознает, что сказал это вслух. — Что? — черные широкие брови насмешливо взлетают вверх. — Хочу ещё, — оттопыривает пухлую нижнюю губу Чхве. Сонхва одним движением опрокидывает его на диван. — Лежать, — он встаёт и идёт в сторону спальни. Пока его нет, Чонхо лохматит влажные красные волосы рукой, и приспускает брюки до колен. Сонхва возвращается, держа в руках бутылёк со смазкой. Чхве замечает его отстраненность и то, что он не возбужден. — Я не хочу так, — успевает сказать Чонхо перед тем, как Пак стаскивает с него брюки полностью. — Как «так»? — мужчина окидывает взглядом молодое, пышущее жизнью, нагое тело перед собой. Проводит рукой по левой ноге от лодыжки до бедра. — Мои руки — всё, что я могу тебе предложить. Он кидает на живот Чхве смазку. — Или можешь подрочить себе сам, а я посмотрю, — говорит Сонхва, прислоняясь боком к спинке дивана. В его глазах отблески опасного огня. Чонхо никогда прежде таких глаз не видел. Ритм музыки сменяется на более плавный, появляется высокий мужской голос, который поет о далёком месте, что хотят найти все. Чхве всё ещё не встретил своего соулмейта. Даже несмотря на это, если зайти с кем-то слишком далеко, соулмейт это почувствует и ему будет больно. Чонхо знает, потому что он уже несколько раз чувствовал, как его соулмейт трахается с кем-то другим. Ощущения не из лучших, но в целом это развязывает руки и ему. Однако, его фанатские иллюзии разбиваются о суровую реальность пустоты в глазах напротив. Он отворачивается к спинке дивана. — Ну, что такое, детка, — Сонхва придвигается ближе, проводит рукой по внутренней стороне бедра левой ноги Чонхо, снова начинается ласкать все еще стоящий член. Второй рукой он поднимает смазку, надавливает на верх, пара прозрачных капель слетает вниз. Становится гораздо приятнее и не так грубо. Чхве закусывает губу. — Ты же такой хороший, красивый мальчик… От этих слов кожа покрывается мурашками, румянец на щеках становится еще сильнее, почти сливаясь с волосами, и расходится алыми цветами по шее парня, что отчаянно хочет быть хоть кому-то нужным. Сонхва добавляет ещё смазки, откидывает бутылку, нависает над младшим, опускается ближе, сгибая левую руку в локте. Пальцы правой руки ласкают возбужденную плоть. Он видит, что парень под ним близок к разрядке. — Давай же. Будь умницей. — Хёён… — Да, вот так, — Пак чуть разводит колени Чонхо своими ногами. Тот выгибается до хруста поясничных позвонков. Несколько раз он вскидывает бедра навстречу руке и кончает, пытаясь проглотить рвущийся наружу стон. Затихает. Как только пелена оргазма проходит, ему становится неудобно. Он прячет глаза и вообще не знает, как себя дальше вести. Сонхва смотрит на него по-прежнему «сквозь», но не отстраняется, продолжая нависать. — Ты в порядке? — Угу, — сквозь зубы выдыхает парень. Пак поднимает испачканную левую руку к губам и медленно облизывает пальцы. Чонхо окончательно теряет дар речи. Он почти забывает, как дышать, о чем тут вообще говорить. — Умница, — ухмыляется Сонхва, замечая, как румянец расползается ниже по шее и груди тонсена. — Хороший мальчик… Красивый… Важный… Чонхо не выдерживает — его глаза начинают слезиться. — Нн-не стоит, хён, — сдавленно бормочет он. — О, детка, — Сонхва окончательно ложится сверху, устраиваясь между разведённых ног парня. Начинает перебирать его волосы правой рукой, добивая Чонхо окончательно: — Все хорошо. Ты отлично со всем справляешься. — Блять, — закусывает губу Чхве и, не выдерживая, начинает рыдать. Сонхва продолжает перебирать его волосы, хвалить его. С губ Пака не сходит кривая ухмылка. До сбора в Авроре, Чонхо успевает кончить ещё два раза. В третий раз — от длинных пальцев внутри себя.