Нет дыма без огня

South of Seoul. Network: always present until stated otherwise. Ateez Network: undetected until stated otherwise. Летний воздух на юге влажный, соленый. Треплет темные волосы под защитным шлемом, когда они подъезжают на мотоциклах к зданию, которое было точкой прибытия для его отряда. Боевой группы. Или как там еще все это называется. Сонхва бы не сказал, что они боевая группа. Скорее уж, разведывательная. Одним нажатием кнопки под подбородком он убирает защитную конструкцию вокруг головы, ставит мотоцикл на подножку и спрыгивает с него. Рядом с ним останавливаются еще пять таких же мотоциклов — черные, с широкими шинами, мощными электрическими двигателями со стертыми из сети айдишками. Закат окрашивает стеклянные высотки розовым. Через час город будет заполнен разноцветным неоном. Из-за активных субсидий Совета тут много больших экранов (иногда, они покрывают высотку полностью), на которых вовсю воспеваются ценности современного мира — семья, мир, благополучие. Насчет последнего Пак не уверен, потому что абсолютно не понимает это слово. Он не то, чтобы от системы, от других людей блага не получает. Чонхо скрывается в здании через прозрачные двери. Тут расположена самая южная серверная, которая принадлежит Ateez. Сонхва подносит к губам стик электронной сигареты. Дым вяло окрашивается зеленым от датчика сбоку. — Отчитался уже? — кивает ему подошедший Лиам. Он крутит между пальцев схожий стик. Трое других — Акрам, Люк и Сухо, — осматриваются по сторонам, разминают ноги и плечи. Акрам подходит ближе к ним, тоже затягиваясь. Люк и Сухо остаются проверять мотоцикл последнего. — Уже бегу, спотыкаясь, — кривит губы Пак. Филиппинцы понятливо хмыкают. Тут же перед глазами возникает ярко-зеленое «Хён» от Уёна. Черный генерал никак не реагирует, дожидаясь сообщения от Ёсана: «Вы прибыли на место. Отметка где?» Это дает Паку возможность подтвердить свои догадки. Все-таки в поглощении банд есть логика. У Кана есть план. Он поглощает их в прямой зависимости от серверных мощностей, которыми банда владеет. Для чего они нужны? Скорее всего, чтобы не только скрываться от Сети, но и для того, чтобы создавать ее аналог. Сейчас же он смог как-то отследить, что мотоциклы, айдишек которых нет в Сети, находятся в отчетной точке. Сонхва архивирует сообщение, отсылая в ответ «На месте». Пока они обмениваются ничего не значащими фразами, вместе смотрят по сторонам, возвращается Чонхо. Его ярко-красные волосы треплет ветер. Сонхва поневоле засматривается. Этот красный среди их черных волос, такое постоянное добровольное мучительное напоминание о нормальной жизни и о том, что они все потеряли. — Я забрал ключи, можем ехать, — отчитывается Чхве. — В нумера, — гыгыкает Акрам, забираясь на свой мотоцикл и не замечая хмурого взгляда младшего. Чонхо до сих пор не верит, что Сонхва разрешил ему ехать с ними. Уён был очень против. В итоге они даже поругались с секретарем Кана. Ёсан, усмехнувшись, пожелал удачи. Он прекрасно понимает, куда их отправляет — либо их убьют южные банды, либо задержит Совет. И ведь найдут за что. Шестеро Ateez не на своей территории — лакомый кусочек. Всем им, кроме Чонхо, нечего терять. Чонхо не думает, что ему есть, что терять. Единственное, ради чего у него появилось хоть какое-то стремление становиться лучше, — внимание черного генерала. Чхве нажимает кнопку зажигания и устремляется к отелю вслед за командой. *** — Мне не нравится, что ты взял с собой Чон… — Уён-и, если тебе больше нечего мне сказать, спокойной ночи, — устало бормочет Сонхва, не давая тонсену закончить фразу. Он стоит на крыше отеля, в котором их разместили и наблюдает за ночным городом, что раскинулся внизу как черный океан с яркими синими, фиолетовыми, малиновыми, зелеными, красными, желтыми всполохами. — Я беспокоюсь… — За мужа беспокойся, — слишком резко. Сонхва это понял и сам, и по затягивающемуся молчанию в своем ухе. — Он и Минги не берут Чонхо с собой, потому что с ним вечно что-то случается, — Уён не прерывает разговор и все же озвучивает свои опасения. — Будь осторожен. — Спи, — коротко выдыхает Пак и отключается. Через несколько минут в его руках — черный стик, а ночной панорамой он начинает любоваться сквозь сизый дым с ароматом зеленого яблока. Через некоторое время рядом с ним оказывается Лиам. Облокачивается о парапет, смотрит на город внизу. Они долго стоят и молчат. Сонхва успевает получить сообщение от Чонхо, что тот его потерял. Странный ребенок. Как он может потерять то, чего у него нет. Пак разворачивается, чтобы уйти, но голос Лиама останавливает его: — Эта пустота внутри… она не уходит?.. Со временем? — Нет, — тяжело роняет черный генерал. Он вздыхает и смотрит на мужчину перед ним. Лиам по-прежнему носит только темно-зеленое, как и трое его собратьев по Бродягам, которых Сонхва забрал после той ночи в клубе месяц назад. Паку плевать, а Кан любит проехаться по его мозгам за это каждый раз, когда видит цвет их одежды. Сонхва нравится видеть эмоции Ёсана, потому что, во-первых, это напоминает о том, что он живой, а, во-вторых, дает возможность получить от него в таком состоянии какие-то оговорки. Когда Кан себя не контролирует, он забывает и о своем языке тоже. — А дальше как… что? — лицо Лиама выглядит весьма растерянно. Вероятно, он ожидал каких-то более обнадёживающих слов от генерала. — Ничего, — пожимает плечами Сонхва. — Ты ведь неспроста решил отправиться со мной. Поверь мне, я пойму, если ты спрыгнешь отсюда прямо сейчас. — Я не могу спать. Я закрываю глаза и вижу ее… как они ее… и ее тело… — Во всяком случае, тебе повезло, что она просто умерла, — холодно произносит Пак. — Что ты имеешь в виду — «повезло»? — хмурится Лиам. — Твой соулмейт тоже погиб. — Да, но не за одну ночь. И даже не за одну неделю, — левый уголок губ черного генерала чуть дергается. — Сначала она сошла с ума. Поверь мне, это не самое приятного ощущение. Когда связь с человеком у тебя есть, но этот человек совершенно не такой, как ты привык, либо же его безумие временами передается тебе. То еще удовольствие. — Почему ты все еще жив? — Сонхва видит по глазам мужчины, что тот отчаянно ищет ответ на этот вопрос и для себя. — Не знаю, — искренне отвечает Пак. — Правда, не знаю. Каждое утро надеюсь, что к концу дня меня не будет. Но вот он я, как ты можешь заметить. Лиам кивает, ничего больше не говорит и снова отворачивается к городу. Сонхва спускается на шесть этажей ниже в черном мерцающем лифте, оказываясь на 34 этаже. Стены коридора бежевые, на полу ковер с космическим узором. На стенах светильники, стилизованные под иллюминаторы, разливают мягкий ровный теплый свет. Он открывает дверь темно-синей карточкой и тут же понимает, что в номере кто-то есть. Проводит рукой по выключателю, номер погружается во тьму. Панорамное окно кто-то закрыл тяжелыми гардинами. Пак проходит в глубь комнаты и чувствует движение рядом с собой. Срабатывают инстинкты. Когда по чужому хлопку свет снова зажигается, Чонхо оказывается за шею придавлен к стене. Его ноги чуть подрагивают в нескольких сантиметрах от пола. Кадыком он чувствует холод генеральского кортика. — Ребенок, ты доиграешься, — ухмыляется Пак, отпуская его. Чхве потирает шею и замечает кровь на пальцах, отталкивает старшего и осматривает себя в зеркале. — Сам виноват. Чонхо уже хочет возмутиться, но небрежность слов генерала слишком сильно контрастирует с его действиями. Он позволяет парню еще немного пожалеть себя, смотря в зеркало, пока достает антисептическую салфетку из внутреннего кармана бомбера. Привычка носить с собой запас антисептиков и обезболивающего осталась еще с войны. Сонхва разворачивает тонсена к себе, потянув за бока бордового свитшота. Заставляет его приподнять подбородок, вскрывая упаковку. Чонхо чувствует мятный запах, чуть ведет носом. — Хён, — удивленно выдыхает, когда чувствует язык Пака, который медленно зализывает царапину. — Слюна человека обладает антисептическим свойством, если ты не знал, — хитро улыбается генерал, заглядывая в распахнутые глаза младшего, проводит по ране салфеткой. Чонхо приглушенно шипит. — Не так уж и больно. Больше так не делай. — Я думал… — парень замолкает. — Неважно. — Что ты думал? — Пак выкидывает салфетку и упаковку в мусорное ведро под столом. Отходит от Чонхо к окну, находит небольшую стеклянную палочку, привязанную к началу штор, и немного раздвигает их. Чхве продолжает молчать. — Вопреки расхожему мнению, я не телепат. Мне кажется, ты должен был уже заметить, что большинство слухов обо мне неправда. Поэтому тебе стоит говорить вслух, если ты хочешь, чтобы я тебя понял.  — Я думал, что ты уже привык ко мне за эти несколько месяцев, — Чонхо глупо себя чувствует, произнося это. — У меня не было необходимости привыкать к тебе. Я не привыкаю к людям. Мой инстинкт самосохранения в боевом режиме постоянно, — Пак делает расстояние между шторами достаточным, чтобы неоновый свет проникал в комнату, когда в ней будет выключен свет. — Не закрывай окна. Не могу спать, когда нет света. — Почему? — Потому что могу не проснуться, — изгибает правую бровь Сонхва. Когда он был в звании капитана, его взяли в плен недалеко от Катманду и замуровали на несколько дней в каменном гробу. С тех пор, мужчина любил, чтобы, когда он просыпался, в помещении был хоть какой-то источник света — убедиться, что он давно не в Гималаях. Пак искренне считал, что для того, кого считают неуязвимым и непобедимым, у него слишком много вот таких мелких загонов. — Могу я остаться? — Я устал, — выдыхает Сонхва, замечая, как от этих двух слов у младшего сразу же поникают плечи. — Да, конечно, — парень быстро засовывает руки в карманы брюк и смотрит в сторону двери. — Прости, хён. — Я только имел в виду, что моих сил не хватит на что-то еще, кроме сна, — генерал скидывает бомбер на стол, снимает носки, чтобы дать ногам отдохнуть, кидает их в сторону обуви, практически попадая в один из ботинок, и подходит к широко распахнувшему глаза Чонхо. — Ты слишком стараешься, ребенок. Его руки поднимают свитшот Чонхо до плеч, тот высвобождает руки, и одежда оказывается на столе рядом с бомбером. — Я в душ, — от кожи Чонхо пахнет мылом. Сонхва это заметил еще, когда водил языком по его шее. — Чтобы, когда я вернулся, ты уже спал. Парень согласно кивает и, пока черный генерал подставляет свое измученное войной и жизнью тело под струи горячего душа, устраивается на широкой кровати с довольной улыбкой, которую не может скрыть. Когда Сонхва выходит из душа — в черной свободной кофте с длинными рукавами и свободных черных хлопковых брюках, Чонхо уже тихо посапывает на подушке, что ближе к стене, чем к окну. Пак обходит кровать и забирается под одеяло с другой стороны. Притягивает и разворачивает младшего к себе за талию. Тот что-то недовольно бормочет, тычась носом в шею, чуть влажную из-за капель, стекающих с черных волос. Сонхва запускает пальцы в волосы Чхве и медленно проваливается в сон, где бежит по полю вслед за своим соулмейтом. Ее ярко-красные длинные волосы развеваются на ветру, а на лице — слепящая улыбка. *** Network: Undetected. Ateez Network: Present. За пару дней им удается подтвердить несколько локаций серверных, а также сделать записи о системах охраны на подтвержденных объектах. Вопреки расхожему мнению разведывательные операции в большинстве своем проходят абсолютно не захватывающе: находишь хороший наблюдательный пункт, садишься и следишь, делая пометки: сколько человек и камер есть на периметре, какие двери, окна, входы-выходы, когда сменяется персонал, какой транспорт подъезжает и есть ли в передвижении транспорта и людей какая-то система. Сонхва разминает плечи, убирает руки со стола и откидывается на спинку стула, прикрывая глаза. Время движется к полуночи. Они завершили еще один цикл наблюдения. Мужчина закрывает перед глазами журнал логов со сведениями, которые потом будут использоваться для построения тактики захвата. На двери квартиры, в которой они оборудовали место для наблюдения, щелкает электронный замок. Входит Чхве. Он за эти два дня даже ни разу не накосячил, что само по себе удивительно, но одновременно заставляет Сонхва еще более внимательно за ним следить. Парень подходит к нему со спины и опускает руки на плечи, начиная чуть разминать их пальцами. Сила, вложенная в эту незамысловатую ласку, заставляет Пака прогнуться в пояснице и с полустоном выдохнуть. Он открывает глаза и смотрит на Чонхо. — Пойдем, поедим, — говорит тот, чувствуя под пальцами сквозь ткань черной водолазки, неровности кожи генерала. На левом плече — будто небольшой, сантиметров на пять валик под кожей. — Угу, — кивает Сонхва, пытаясь вспомнить, куда он кинул свой бомбер. — Откуда этот? — надавливает пальцами на «валик» Чхве. — Я не помню, чтобы мы переходили к стадии «Давай узнаем друг друга получше», — ухмыляется Сонхва и встает со стула. Руки Чонхо повисают вдоль тела безвольными плетями. — Ты знаешь, чего я хочу, — упрямо бурчит он. — В этой жизни ты не всегда получаешь то, что хочешь, — на распев произносит Пак, просовывая левую руку в рукав бомбера и добавляя: — Ребенок. — Сонхва, — качает головой парень, поджимая губы. Раз уж он решил отбросить формальности, его действительно задевает такое общение. — Что? — черный генерал встает рядом с ним — его высокие тяжелые ботинки в паре сантиметров от бордовых ботинок Чонхо. — Пожалуйста, — Пак замечает, как младший смотрит на него. Нет, он и раньше это замечал. Собственно, у того, что он позволял всему этому происходить было только две причины: красный цвет волос Чонхо и голод в его глазах. Он был и остается голоден до него. Черный генерал выдыхает. Сгребает волосы на затылке Чхве в кулак, приближая его лицо к своему. Младший скулит. В уголках его глаз скапливаются слезы. Он пробегает языком по пухлым красным губам. Сонхва обхватывает его за талию, разворачивает и укладывает на стол. Чонхо внезапно осознает, насколько генерал сильный. Он, может, и не выглядит как гора мышц, но с ним играет, как с маленькой мышкой. Пак встает между ног Чонхо, прижимает его бедра к столу руками, начиная стягивать с него штаны. Чхве смотрит на него и не верит. Его глаза такие огромные. Его дыхание сбито. Он даже не понимает, все это пугает его или возбуждает. Сонхва накрывает его мягкий член рукой, обхватывает и пару раз проводит снизу вверх. Чонхо выдыхает сквозь зубы и начинает возбуждаться. Одна рука Пака сильно удерживает его на столе, другая спускается к мошонке, оглаживает яички и спускается еще ниже. Контакт на сухую не самое приятное в жизни. Сонхва сверху неотрывно наблюдает за лицом тонсена, который практически застыл под ним и ничего не говорит. Черный генерал мотает головой из стороны в сторону, словно сбивая наваждение. — Расслабься, — он наклоняется к Чонхо и целует его в щеку. Целует. Его. В. Щеку. Глаза парня расширяются, хотя казалось, что дальше уже некуда. — Я… я… — Шшш, — Сонхва начинает ласкать младшего медленнее, поднимаясь рукой обратно наверх к члену. — Прости. Напугал тебя? — Н-нет, — мотает головой Чонхо. Сонхва неверяще усмехается и вдруг опускается на колени, разводя ноги парня шире и приподнимая их чуть выше. — Блять, серьезно?! — рвано выкрикивает Чхве, чувствуя язык Пака между ягодиц. — Х-хён, не н-надо… Он пытается свести ноги, но Сонхва сильно удерживает его на месте. — Детка, если тебя успокоит, я уже давно хотел это сделать, — пожимает плечами черный генерал, окидывая взглядом красную и влажную кожу перед ним. Он вновь начинает ласкать горячую плоть языком, понимая, что сегодня вечером Ёсан явно будет не в настроении, а, значит, стоит с ним пообщаться, может быть, опять проболтается о каких-нибудь планах по завоеванию мира. *** Network: Undetected. Ateez Network: Present. Ёсан действительно не в духе. Его выдают поджатые губы и морщинка между бровей. Сонхва смотрит на почти осязаемую голограмму его лица в высоком разрешении и пытается не ухмыляться. — Самодовольство тебе не к лицу, — закусывает нижнюю губу Кан. — Тебе просто не к чему придраться, — черный генерал позволяет уголкам губ приподняться вверх. Ёсан хмурится еще больше. — Думаю, что «Лик» мы можем захватить самостоятельно. — Никакой самодеятельности, — отрезает глаза Ateez. — Дождешься Сана… — Почему не Минги? — Минги обустраивается на Севере. — Перенимает инфраструктуру Бродяг? — изгибает брови Сонхва. — Откуда столько вопросов, — качает головой Кан. Его розовая отросшая челка следует за движениями головы. — Вы свою работу сделали. Как приедет Сан, вернетесь обратно. — Я бы… — Ты вернешься сюда. — Я хочу остаться здесь, — черный генерал замечает, как Ёсан потирает рукой подбородок, потом касается большим пальцем нижней губы и смотрит на него исподлобья. Нехорошо смотрит. С плохо скрываемым неудовольствием смотрит. Пак откидывается на спинку темно-синего бархатного кресла, чуть задирает подбородок вверх и смотрит в ответ на Кана. Его губы расползаются в издевающейся улыбке. — Ты обещал мне, — говорит Пак. — Ёсан, ты обещал, что не будешь держать меня при себе. Кан сначала шумно выдыхает и, не уводя взгляда, размеренно произносит: — Ты прав. Но мне постоянно кажется, что они строят планы против меня. Минги становится все сильнее. Сан слишком дерзок. Ты начинаешь собирать себе людей. Вы все объединитесь против меня. — Откуда все это в твоей голове, Ёсан-а? — то, как Сонхва тянет его имя, срабатывает. Кан на секунду застывает. Наклоняет голову к плечу и затем возвращает ее обратно. Длинными пальцами начинает выводить круги на висках. — Не знаю, не знаю, — бормочет он. — Ты должен всегда быть на моей стороне. Ты слышишь? — Как скажешь, — пожимает плечами черный генерал. — Так, — снова выдыхает Ёсан. Он зажмуривается, потом открывает глаза и смотрит в упор на голограмму Сонхва перед собой. Несколько часов назад его губы жгло огнем, и он прекрасно знает, что это значит. Но с кем развлекался его соулмейт, Кан не понимает. С ним там только несдохшие по чистой случайности или из вредности Бродяги, да тюфяк Чхве. Разве что уже нашел себе развлечение на ночь. Кан слышал, что ночная жизнь на юге была насыщеннее, чем северная. — Вы подтвердили локации шести серверных. Восемь оказались не там, где мы предполагали. — Плюс четыре новых. — Откуда у них деньги на эти новые? — Кан знает, какое это дорогое удовольствие открыть и содержать серверную. — Дотации Совета. Тут пропаганда вся через Сеть, — отвечает Сонхва. — Мне кажется, даже я начинаю верить в светлое будущее нашей планеты. Тут 24 на 7 информационный фон контролируется. — Вас еще не посещали? — Кто, например? — Фараоны*, или кто-то из альянсов, — предполагает Ёсан. Сонхва отрицательно качает головой. — Дело времени, значит. Черный генерал согласен с ним. Он пару раз цеплял взгляды на заправках, один раз даже пришлось вилять и сбрасывать фараонский хвост. Все-таки, когда полиция не может пробить тебя или твой байк в Сети за 10 секунд, она невольно начинает интересоваться тобой больше. Они еще несколько раз проходятся по журналу логов с Ёсаном. Кан просит попробовать достать информацию о планируемом финансировании новых серверных, а также о том, какой поток предназначен для юга и какой для севера. Они проходятся по задачам подготовки мест для размещения команды Чхве, которая планирует прибыть через три дня. Сонхва отчитывается о взаимодействии в группе, об общем настрое и о том, как бывшие Бродяги ведут себя. — Мы будем участвовать в захвате, — говорит Пак. Кан поджимает губы, но кивает, ничего не говоря. Открывается дверь номера и заходит Чонхо: — Сонхва-хён, я принес ужин, — он разувается и проходит к Паку. — Ёсан-хён. Чхве ставит пакеты с едой на стол и делает быстрый поклон. Глаза главы Ateez сужаются, а губы, кажется, и вовсе пропадают с его лица — настолько он поджимает их. — Как тебе служится у черного генерала, Чонхо? — холодно интересуется Кан, не отрывая взгляда от Сонхва. — Все хорошо, Ёсан-ши, — улыбается Чонхо, подходя к креслу и положив руку на спинку кресла. Слишком близко к плечу черного генерала, по мнению Кана. Возможно, макнэ даже положил руку на его плечо. Просто синий кресла слишком темный, а ярость не позволяет Ёсану рационально реагировать. Чхве добавляет: — Сонхва-хён хорошо обо мне заботится. — Я заметил. Уже месяц не косячишь. Удивительно, — выплевывает мужчина, пальцами убирая розовые волосы назад. — Приятного аппетита. Голограмма Кана резко пропадает. Сонхва хмыкает и тянет носом в сторону пакетов с едой. — Что ты принес, ребенок? — Токпокки поострее, жареное мясо, рис и в круглых контейнера — кимчичиге, — парень сжимает плечо Сонхва и отходит обратно к пакетам, начиная расставлять контейнеры на столе. — Яблоки нашел еще. Он достает четыре яблока и идет в ванную, чтобы помыть их. Пока младший скрывается в ванной, Пак снимает крышки, достает палочки, убирает мусор, раскладывает еду. Ужин выглядит очень хорошо. Сонхва давно так хорошо не питался. Чонхо притащил еще и соджу. Замечательно. Чхве выходит из ванной, садится на стул к столу, пока Сонхва разворачивает кресло. — Покажи уже, — улыбается черный генерал. — Что? — Чонхо улыбается в ответ так, что видны его десна. Эта улыбка сразу скидывает несколько лет с его лица, напоминая Паку, что перед ним совсем еще ребенок, который родился на излете войны. — Яблоки. Давай, показывай. Уён все уши прожужжал, что ты их ломаешь, — поясняет Сонхва. — Ты разговариваешь с Уёном обо мне? — удивленно смотрит на него Чонхо, примеряясь к яблокам. Он берет одно из них — большое, зеленое с красным пятном справа и темно-коричневыми точками и прожилками на кожице. Точки напоминают Сонхва о веснушках на груди Чонхо. И о веснушках на шее и плечах Уёна. У соулмейта черного генерала щеки и нос были покрыты веснушками. Он любил оставлять на них невесомые поцелуи-бабочки. Сочный хруст яблока заставляет рот Сонхва наполнится слюной. Фрукт чуть шипит и брызгает в крепких руках Чонхо. Он кладет половинки на салфетку, стряхивая руки — сок яблок слишком сладкий и липкий. — Убедился? — улыбается парень. — Убедился, — кивает Сонхва, ловя его руки в свои и поднося пальцы к губам. — Х-хён… — глаза младшего расширяются, щеки чуть розовеют. Он отводит взгляд. — Ты… словно… боишься… меня, — произносит Пак, пока попеременно облизывает пальцы младшего. Яблоки должны быть спелыми и сладкими. — Я просто не понимаю, — мотает головой Чонхо. — Не понимаешь что? — З-зачем тебе я? — Мм… В смысле? — Сонхва оставляет поцелуй на ладони парня и отпускает его руки, поворачиваясь к еде. — Это просто вопрос времени, когда я накосячу и создам тебе проблемы, — Чонхо берет в руки палочки. — А ты не хочешь создавать мне проблемы? — Сонхва пододвигает к себе суп и рис. Тонсен качает головой, жуя рис. — Тогда не косячь. *** Network: Present. Ateez Network: Undetected. Когда прибывает Сан и его свита, атмосфера предсказуемо меняется. Их полу-дружеский кружок самодеятельности оказывается среди отпетых головорезов, которые собственными руками обеспечили черные волосы четверым из шести в команде Сонхва. Напряжение чувствуется на каждой встрече. Network: Undetected. Ateez Network: Undetected. Пак выбирается в город один на мотоцикле, устав от постоянных препирательств и грызни на очередном собрании. Он несется на скорости около трехсот километров в час. Улицы сливаются в неоновую вспышку, оставаясь позади. Минут через пятнадцать он оказывается на побережье. Закат окрашивает небо в фиолетовый и розовый с той самой апельсиновой полоской на горизонте. Полупрозрачный серп луны уже виднеется в фиолетовом небе. Кое-где бликуют первые звезды. Черный генерал оставляет байк на парковке и проходит по песку к воде. Волны торопливо набегают друг на друга у его ног, но в целом море спокойное. В Кейптауне был океан. Бескрайний, сильный, глубокий. Как и ее глаза. Они были бесконечно счастливы там – в небольшом доме, скрытом пальмами, многометровыми заборами и постами охраны. Ему казалось, что он может все – в том числе, защитить своего соулмейта. Как же он ошибался. Сонхва наклоняется и черпает длинными худыми пальцами соленую воду. Разгибается обратно. Шею пронзает колющая боль. Мужчина достает блистер с таблетками из внутреннего кармана бомбера и закидывает сразу две под язык. Когда он возвращается к мотоциклу, то замечает рядом высокую фигуру в черной полицейской форме. Из-под кепки с надписью «Полиция» выбиваются волнистые голубые волосы. Фараон внимательно осматривает его мотоцикл. Network: Present. Ateez Network: Undetected. - Я могу вам чем-то помочь, офицер? – Пак подходит ближе. Сотрудник полиции обращает на него внимание и застывает на месте. - Сонхва-хён? – его голос звучит неуверенно. - Юнхо? – удивленно вскидывает брови черный генерал. Младший мужчина тут же перепрыгивает бордюр парковочного места и буквально хватает Сонхва за плечи, прижимает к своей широкой груди. - Я знал, что ты жив, - бормочет Чон где-то в районе черноволосой макушки. - Скажешь тоже, - Сонхва чуть отдвигает мужчину от себя. – Думаю, я заслужил, чтобы о моей смерти объявили по Сети. - Странные слухи ходят по Сети, хён, - пожимает плечами Юнхо. Черный генерал смотрит на него, пытаясь совместить образ Юнхо в своей памяти и этого нового молодого мужчину, стоящего перед ним. Юнхо попал на фронт в последний призыв. Ему было девятнадцать, когда он оказался в отряде черного генерала Пака. Его голубые волосы, большие восторженные глаза, широкая улыбка – все то, что давало их взводу хотя бы немного дышать на исходе боевых дней. Чон хорошо пел и потрясающе танцевал. Любил быть в центре внимание, и вскоре стал душой их военной компании. - Фараоны? Серьезно, Юнхо? - Ну, поменять один черный мундир на другой казалось логичным, - Чон улыбается. – Достаточно сложно сделать карьеру в шоу-бизнесе, имея звание, хён. Слишком много репутационных рисков. Всегда найдется кто-то, кто назовет тебя убийцей и обольет краской… - Или кислотой, - кивает Сонхва, сжимая свое правое предплечье. С ним как раз это и произошло на одном из торжественных открытий госпиталя для ветеранов, на которые первое время после войны его приглашали то ленточку перерезать, то открыть табличку со своим именем. - Да, - кивает Юнхо, смотря на пальцы хёна. – Ты и сам все знаешь. Не понаслышке… Ты давно в наших краях? - Недавно, - пожимает плечами Пак. – Решил посмотреть на море. И на величие Совета. Чон откровенно ржет на это заявление. - Может сходим в бар или клуб, выпьем и вспомним былое? - Ты во сколько заканчиваешь? - Я только заступил сегодня. Ночная смена, - мотает головой Юнхо. - Давай послезавтра? Ты еще тут? - Да, давай, - прикидывает Сонхва. Идеальное алиби.