Нет дыма без огня

Some hotel in the South Seoul / Server station “LIK”. Network: undetected until the stated otherwise. Ateez Network: present until the stated otherwise Серверная «Лик» в Аняне — средних размеров, не выделяется по мощностям. Ее основная особенность — географическое расположение — обособленность от остальных серверных на юге. Она часто переходит от одной банды к другой, поэтому ее захват дает небольшое преимущество в виде времени, которое потребуется бывшим хозяевам понять, кто вообще стоит за рейдерским захватом на этот раз. План-модель захвата разрабатывал Уён на основе собранных отрядом Сонхва данных. Он занимался подготовкой полевых операций и в военное время. Единственный раз, когда все пошло не по его планам, был в Токио. Сонхва помнил внезапно разразившийся тайфун, который смешал все планы Совета и полностью изменил географический ландшафт Азии навсегда. Кто бы знал, что чемоданчик с кнопкой от эко-оружия остался с последним представителем императорской семьи? Конечно же, Чон Уён и его информаторы. Да только на тот момент девятнадцатилетнего беззвездного генерала в Штабе считали зазнавшимся выскочкой, поэтому и не прислушались. Сонхва тогда потерял почти всю команду, сохранив только семерых бойцов, включая Юнхо. Он как раз вытаскивал Юнхо из-под завалов очередной опустившейся практически с небес офисной стекляшки, когда Уён, появившийся из ниоткуда, поставил магнитное защитное поле вокруг них. Уён тогда получил первую звезду, Сонхва — третью, Юнхо переломал несколько ребер, левое запястье, пальцы на левой ноге и руке, но в придачу к трем неделям в госпитале, получил звание полковника. Пак получает сообщение от Чхве и поднимается на крышу отеля, которая за это время стала своеобразным лаунджем для всей команды. На мягких диванах и скамьях сидят, лежат, переговариваются мужчины в бордовой одежде. Сонхва замечает Лиама и Акрама, из-под бордовых кожаных курток торчат темно-зеленые капюшоны. Их собратья по Бродягам легче влились в Ateez — все же и в Бродягах они были своего рода гостями. В то время как Лиам и Акрам входили в филиппинское ядро банды. Сан стоит вместе с Чонхо, забравшись на нижнюю ступень парапета и что-то рассказывает младшему. Тот слушает и кивает. Чонхо всегда приятно, когда старшие общаются с ним на равных. Сан в этом больше преуспел, нежели Минги. Возможно, сказываются одинаковые фамилии, из-за которых Чхве-старший, иногда, действительно чувствует какой-то интерес в сторону макнэ. Сонхва подходит к ним, Чонхо разворачивается, и его яркий звездный взгляд на пару мгновений ослепляет черного генерала. Тот быстро промаргивается и смотрит на Сана. — Хотел предупредить, что Чонхо пойдет со мной, — бросает генерал второй звезды, не отводя глаз от младшего. Наблюдает за его реакцией. Тот удивленно вскидывает брови, чуть приоткрывает пухлые губы. — Это совпадает с план-моделью Уёна? — безразлично интересуется Пак, потому что он точно знает, что это отклонение от плана. Сан может, сколько угодно хвалится план-моделью своего мужа, подготовленной только для него. Но Сонхва ее тоже видел полностью, а не только частями, как все исполнители. Такая система, когда каждый получал только свой кусок миссии, существенно снижала стресс внутри команды, а также — возможность получить в случае захвата в плен какую-то важную информацию обо всей операции. — Конечно, совпадает, — не задумываясь, лжет Сан. — Но время моего выхода в поле совпадает со временем Лиама, — растерянно замечает Чонхо. Он вопросительно смотрит на Пака, потом на Чхве. — Ты уверен, что… — Приказы не обсуждаются, мишка, — улыбается Сан и треплет младшего по щеке. — Ты, как всегда, что-то напутал. Твой выход совпадает с моим. Я попрошу Уён-и перепроверить. Пак многозначительно изгибает бровь, но молчит. Чону редко надо было что-то перепроверять. Он на то и был самородком и стратегом от бога. А приказы, действительно, не обсуждаются. Несмотря на то, что по военному званию Чхве ниже его в иерархии, тут он занимает лидирующую позицию. Сонхва лучше промолчать. О любом отклонении от ожидаемых реакций потом будет доложено Ёсану, или же Сан сможет использовать его слабости для своих целей. Пак кивает и отходит от двух Чхве, и присаживается рядом с Акрамом. Тот указывает на небольшую тарелку на столике перед ними. Ассортимент синтетики тут, конечно, не такой широкий, как в Кейптауне или на севере, но Сонхва выбирает себе бледно-голубую средних размеров таблетку и закидывает ее под язык. Остаток дня проходит в невесомости, сизых клубах мятно-яблочного дыма и велюре подушек. Несколько раз под боком Сонхва оказывается Чонхо. Пак запускает пальцы в его волосы — ощущать их текстуру очень интересно из-за обостренного осязания. Акрам смотрит на них и улыбается. Зовет красноволосого Чхве к себе на колени. Младший недовольно качает головой, надувая губы. Сонхва проводит носом под его ухом, шепча «Развлекись» и толкает в сторону Акрама. Парень успевает бросить взгляд на Пака, который наклоняется вперед за очередной таблеткой. Его пальцы сталкиваются с пальцами Лиама. Черный генерал смотрит бывшему Бродяге в глаза и подмигивает. — Если бы мог, всех бы вырезал прямо тут, — доверительно хрипит Лиам, смотря в черные глаза напротив. — Думаю, что на паре-тройке сегодня успеете отыграться? — улыбка Сонхва больше похожа на оскал. Он проводит длинным языком по резцам, кидает под язык вытянутую желтую капсулу. Лиам восхищенно вскидывает брови и кивает, понимая намек. Пак откидывается в кресле назад. Неспешно приходит вечер. Сонхва получает уведомление о начале операции и сообщение от Уёна, которое проверяет по пути до мотоцикла. Network: Undetected. Ateez Network: Present. — В путь, генерал Пак, — кивает голограмма Уёна, запуская нужный техно-плейлист. На пути у Сонхва несколько виляющих поворотов, пара узких улочек, в темноте которых легко затеряться черному мотоциклу; ворота, два КПП снаружи и четыре поста охраны внутри. На каждом КПП по три человека, внутри — по три человека на посту в каждом крыле, и четверо на пульте управления системой безопасности. «Лик» построена в виде буквы «Е», поэтому такое распределение достаточно логично. Ночью тут в два раза меньше охраны, поэтому они и дожидались, пока выйдет первая ночная смена. Как только мотоцикл затихает, картинка перед глазами Сонхва сменяется с навигатора на проложенный по карте маршрут. Басы продолжают бить где-то между ушей, раззадоривая что-то внутри черного генерала. Он жестом из двух пальцев открывает второе сообщение Уёна. «Вернись ко мне», — он мог его и не открывать, заранее знал, что там. Как в старые добрые времена. Адреналин разгоняет кровь. Шаг начинает чуть пружинить. Когда Сонхва подходит к воротам, электронный замок на них выходит из строя от прицельного выстрела снайпера. Пак быстро проскальзывает между раскрывшихся ворот, слитными хищными прыжками почти мгновенно оказываясь позади вышедшего проверить, что происходит, охранника. Одно движение — и шея охранника оказывается проткнута шипами сатенсу чуть ниже ушей. Сонхва любил это оружие. Он в целом предпочитал холодное оружие, потому что от него было меньше шума, да и можно было наблюдать за последствиями своих действий непозволительно близко. Пак успевает затолкнуть второго охранника внутрь КПП, небольшого домика, сделанного из пеноблоков, оргстекла и металла. Он еще когда наблюдал, постоянно думал, как трое мужиков могут просидеть тут двенадцать часов. В нос ударяет характерный запах пота, смешанный с терпким ароматом мужского дезодоранта. Размышляя о том, что за нечеловечские условия работы у бедолаг, Сонхва успевает распороть одному шею шипом левой руки. Третий охранник судорожно накидывает сообщения в Сеть или в чат комнаты безопасности. Сонхва может только видеть зеленый чат перед его глазами. Ловкий выпад вперед, изображение распадается, а щеки мужчины окрашиваются бордовым, и он оседает на пол, завывая. Пак не собирался никого калечить или мучить. Просто как-то невежливо сидеть в чатах, когда сам генерал четвертой звезды зашел на огонёк. Он пару мгновений смотрит сверху на скулящего охранника перед ним и решает закончить его мучения тем же способом, который выбрал для первого — одно движение обеими руками, две раны под ушами, тишина… Тишина на улице — спасибо сбитым всё теми же снайперами динамикам и сигнальным огням, — сменяется на копошение внутри здания серверной. Бирюзовый и красный свет отражается от белоснежного глянцевого пола и потолка, прозрачные внутренние стены дают хороший обзор. Все стандартно для серверной, построенной на деньги Совета — планировка, используемые материалы (пластик, пластик и еще раз пластик, да нержавейка для серверов). Но сервера на вес золота, по ним стрелять нельзя не только потому, что пули отлетают в разные стороны. Зато прятаться за ними весьма хорошо. Сонхва некогда прятаться. Он быстро передвигается по периметру, его задача пройти по центральному крылу, не трогая комнату безопасности, потому что это уже на других ребятах. Он должен просто проверить, нет ли где каких-то сюрпризов. Сюрпризов не оказывается. В тот момент, когда Сонхва вытирает черным батистовым платком от крови шестого убитого им охранника левый сантенсу, в здании появляются остальные действующие лица. Паку не нужно здесь оставаться. Он быстро спускается по пожарной лестнице, покидает «Лик». По пути до мотоцикла успевает снять шипы и завернуть их в тот же платок. Он кладет черный сверток с оружием в боковой отсек мотоцикла под сиденьем. Смотрит на время и неодобрительно качает головой — до встречи с Юнхо в баре, недалеко от побережья, десять минут. Опять придется гнать как не в себя. *** Some nightclub in the South Seoul. Network: Present. Ateez Network: Undetected Сонхва успевает пару раз выдохнуть и запустить руку в волосы по пути от входа до барной стойки, за которой заметил Юнхо. Его вообще сложно где бы то ни было не заметить. Высокий, яркий. Он выделялся и выделяется, где бы не находился.  — Еле нашел место припарковаться, — недовольно замечает Пак, садясь на высокий стул рядом с Чоном, пытаясь хоть как-то оправдаться за двадцатиминутное опоздание. Юнхо улыбается так широко при виде него, что кажется, будто щеки треснут. Щеки младшего не трескают. Тот знаком указывает бармену принести напиток Сонхва. — Надеюсь, ты все также пьешь только то, что горит, хён, — улыбается Юнхо, когда рядом с длинными скрепленными в замок пальцами Пака оказывается хрустальный бокал со светящимся синим напитком. — вроде как даже из самого Мумбая поставка. Парень приподнимает свой бокал с джином, который также светится неоновым голубым. Раздается тихий звон, который тонет в бите музыки. — Место популярное, я смотрю, — замечает черный генерал, ставя бокал обратно на стойку и отворачиваясь от бара, наблюдает за танцполом и толпой вокруг. — Обижаешь, хён, — Юнхо разворачивается следом. — Я бы не потащил тебя абы куда. — Как твоя жизнь, Юнхо? — взгляд Пака бегает по разноцветным макушкам танцующих людей, поднимается и пробегает по балкону над танцполом. Останавливается на собеседнике. — Как у всех, — пожимает плечами тот. На лице все та же не проходящая легкая улыбка. Его взгляд не покидает лицо Сонхва. Кажется, что он решил найти все новые морщины или какие-то другие изменения. Пак не уверен. — А, ну ок. Отлично посидели, спасибо, что поделился, — черный генерал пожимает плечами и уже почти спрыгивает со стула в притворной попытке покинуть клуб. — Нормально. Все терпимо, — выдыхает Юнхо, останавливая хёна за предплечье. — Служба выматывает. — Твой начальник из военных? Кто-нибудь стоящий? — Сонхва снова отпивает из бокала. Ему до сих пор не пришло уведомление о том, что операция закончена, хотя, судя по расчетам план-модели, она должна была быть закончена с минуты на минуту. — Ты будешь ржать, но мой начальник — Ким Хонджун, — говорит Юнхо. Черный генерал сначала пытается сложить два и два, потом пытается хоть как-то среагировать на эту информацию, получается только глухо простонать. — Мне очень жаль тебя. И твоих коллег тоже, Юнхо, — в итоге качает головой он. Ким Хонджун. Хоня. Капитан. Питер Пэн. Как только его не называли в Академии. Они с Сонхва были однокурсниками. Только Ким сразу решил, что выберет штабную ветвь, в то время как Сонхва выбрал стезю боевика. Несмотря на невысокий рост и детское личико, замашки и амбиции у Хонджуна были самые что ни на есть наполеоновские. Он был первым среди штабных, вторым — после Сонхва — на всем курсе. Постоянно цеплялся к нему, пытаясь уличить в читерстве на экзаменах, нарушении дисциплины или еще в чем, лишь бы получить первое место в рейтинге. Слишком уж он хотел произнести выпускную речь. Впрочем, как раз эту свою мечту или амбицию Киму осуществить удалось. Сонхва на выпускном уже не присутствовал: его и трех однокурсников в связи со срочным запросом Министерства обороны Кореи командировали в «поле». Прошло уже почти двадцать лет, а Сонхва все так и не был в Академии со дня своего отбытия. Он и с однокурсниками не виделся. Изредка чьи-то имена мелькали либо в новостях Сети, либо в списках убитых. — Его же лишили звания, насколько я помню, — заметил черный генерал. — Да, поэтому и выслуживается. Он в полиции уже третий год. — Звание? — Капитан. Эта ремарка заставляет Сонхва усмехнуться и пробормотать на английском: — Оей-оей, капитан. Юнхо салютует бокалом и с улыбкой кивает. — Тогда почему он — твой начальник?.. — Я не пользуюсь офицерскими привилегиями, хён, — поясняет Чон. — Не хочу. Не могу. Было проще начать все с нуля. Ну, как с нуля, все равно дали лейтенанта. Даже не младшего. Но не могу. Вижу звезды, и руки сами начинают трястись. — О, тогда тебе будет удобно работать с Кимом — с ним звезды вряд ли увидишь, — Сонхва еще успевает ухмыльнуться, когда замечает перемены в лице Юнхо. Тот становится сосредоточенным, в зрачке отражается свет сообщения, которое он читает. — Хён, жаль прерывать наш вечер, — наконец возвращается в реальность парень. — Видимо, мы слишком много раз вспоминали мое начальство, что оно вспомнило обо мне. — Что-то случилось? — вопрос одновременно протокольный и неочень. — Взрыв на серверной. Она находится в зоне нашего департамента. Остальные ребята еще в более непотребном состоянии, чем я, поэтому капитан написал мне приезжать, — неохотно поясняет Юнхо. — Тебя подбросить? — Ты уже выпил. Поэтому нет. И не советую садиться за…. — Юнхо, — качает головой Пак, хрипло смеясь. — Успокойся, мамочка. — За мной должок, — Чон хлопает мужчину по плечу, обтянутому черной кожей и быстро направляется к выходу. Сонхва разворачивается к бару и буравит взглядом дно бокала перед ним. Сообщение о завершении операции он так и не получил. Он тяжело выдыхает и все же отправляет Уёну сообщение: «Я здесь. Где ты?» Сонхва не то, чтобы знает, он уверен, что Уён помнит, что это значит. Не зря же он отправил ему «Вернись ко мне». Они раньше так переписывались по каналам связи в открытую. За такими слащавыми фразами, которые не раз комментировали штабные коллеги Чона, они могли делиться координатами, сообщать, все ли в порядке или еще какую-то информацию, которой не хотелось делиться с остальными. «Вернись ко мне» помимо просто пожелания вернуться живым говорило о том, что координаты места сбора после операции придут тоже от Уёна. И что для Сонхва они будут отдельными. Но координаты так и не пришли. «Я здесь. Где ты» означало, что он жив и готов выдвигаться туда, куда Уён скажет. За их сообщениями никогда не было какой-то глобальной идеи. Просто манера их написания выглядела для других как что-то несерьезное и как повод для насмешек и шуток, что было Паку и Чону только на руку. Бокал в руках черного генерал пустеет за три глотка. Он разворачивается к танцполу. Лучше быть среди людей и систем наблюдения, пока не удастся понять, что же произошло. Некоторое время спустя рядом с Паком оказывается миловидная девушка с темно-фиолетовыми волосами, заплетенными в тугой хвост на макушке. Она облокачивается о барную стойку и смотрит на него чуть снизу. Ради дамы он даже спрыгивает со стула и обворожительно улыбается. Еще через какое-то время и пару бокалов они оказываются на танцполе, потом Сонхва уже почти идет вместе с ней на второй этаж, где больше диванов и меньше света. Девушка пытается толкнуть его в большое мягкое кресло, но Сонхва получает сообщение от Уёна. Сообщение состоит только из цифр. Координаты. Черный генерал успевает развернуть свою спутницу на сто восемьдесят градусов и усадить в кресло, потом потрепать по голове и пожелать спокойной ночи. Обескураженная девушка смотрит вслед удаляющемуся Паку. Координаты указывают на север. Сонхва выходит из клуба, находит свой мотоцикл. Когда появляется шлем и навигатор показывает шесть часов пути, черный генерал понимает, что он едет обратно. Он еле слышно выругивается себе под нос, нащупывает на дне внутреннего кармана бомбера пару таблеток и закидывает их под язык. Сон слишком большая роскошь сейчас. *** North of Seoul. Yeosang’s Penthouse. Network: undetected. Ateez Network: present Сонхва в этой жизни не любил достаточно мало вещей. Возможно, не стоит себя обманывать. Сонхва не любил и не любит достаточное количество вещей в этой жизни, чтобы раз в три дня она превращалась для него в боль. Если бы он мог, то давно бы уже покончил со всем этим, но черти все еще носят его по свету. Он вообще редко получает то, что хочет. А со смертью у них отношения непростые, и как любая привередливая дама, мозг она ему выносит только так. Помимо смерти и пыток — вещи, которые возглавляют рейтинг того, что черный генерал Пак не любит, — в списке имеются такие мелочи как лживые коллеги, подставляющие тебя на пустом месте и пытающиеся таким образом выгородить себя и спасти свой зад, несовсем втыкающее в ситуацию начальство, рабочие совещания после продолжительной дороги, когда не успеваешь даже переодеться, не то, чтобы помыться… Из-за того, что конкретно сейчас Сонхва присутствует на внутреннем сборе Ateez в пентхаусе Кана, куда лифт за три минуты привез его прямо с мотоцикла, с которым за последние шесть часов Пак практически сроднился, а на самой встрече обсуждаются итоги захвата серверной, потому что Ёсан очень хочет понять, из-за кого же все пошло не так, настроение у черного генерала ниже не то, чтобы плинтуса, а пола, подложки под пол и даже подвального погреба, который под этим плинтусом и полом имеется. Он и Сан стоят между креслом, на котором сидит Уён, и диваном, на котором лежит Минги, вытянув свои длиннющие ноги. Острые носы сапог генерала Сона, отделанные железом, смотрят прямиком в прозрачный купол на потолке. Небо поразительно красивое — утреннее, голубое с легкой дымкой перьевых облаков.  — Восемьдесят два процента, восемьдесят два процента, — повторяет как заведенный Кан, который сидит на еще одном диване напротив них. Его спина идеально прямая. Волосы уложены. Макияж нанесен. На одежде ни пылинки, ни складочки. — Восемнадцать процентов просрать. Это надо умудриться, Сан-и. — Человеческий фактор, — спокойно отвечает Чхве. Он в простом бордовом двубортном пальто до середины бедра. Никаких перьев, цепей, шипов, перевязей. Однако, голову успел вымыть — отмечает Сонхва. — А ты что скажешь? — кидает на него взгляд Кан. — Что я нихуя не понимаю? — изгибает бровь черный генерал в ответ. Минги откровенно и громко ржет, но стоит Ёсану посмотреть на него, тут же проглатывает смех и возвращается к наблюдению за небом через купол. — Когда возникло отклонение от план-модели? — наконец задает по-настоящему важный вопрос Уён. — В 23:16… — говорит Чхве. — Еще до начала операции, — замечает Сонхва. Уён внимательно смотрит на него. — Все дело в ебаных филиппинцах. Я не хотел, чтобы Чонхо шел с ними, — Сан чуть сжимает пальцы в кулак. — Хорошо, что я его не пустил. Все те, кто были с ними в отряде не вернулись. Это все из-за бывших Бродяг. Это была хуевая идея, дать ему… команду. — Хуевая идея была, когда я подумал, что ты способен на что-то стоящее, а не просто подчищать за Минги, — прерывает Сана Кан. Минги дергает левым уголком рта, словно пытаясь сдержать усмешку. — Ведите уже их всех сюда. Ёсан устало машет рукой. Пару минут ничего не происходит. Потом раздается звонок лифта, двери открываются и в комнату заводят Акрама, Лиама и Чонхо. У Сонхва в голове все еще не складывается паззл, но шестеренки уже начинают работать. Чонхо выглядит просто ужасно — правая сторона его лица сплошной синяк, он чуть придерживает правую руку левой. Его самого поддерживают плечами два охранника. Бродяги, напротив, стоят на ногах уверенно, плечи расправлены. Оба салютуют от лба двумя пальцами Паку, когда видят его. Тот кивает в ответ. — Вот видишь. Он точно обо всем знал, — тут же произносит Сан. Сонхва еле удерживается от того, чтоб не закатить глаза. — О чем именно я знал? — он хочет добавить еще парочку вопросов, но Кан поднимает ладонь вверх — знак тишины. Встает с дивана и начинает обходить всех присутствующих в комнате. — Мне кажется, вы забыли, чем мы занимаемся. Вы слишком расслабились и подохуели. Забыли, кто я такой, — его голос отражается от высокого потолка и звучит очень холодно. — Вероятно, мне стоит всем вам напомнить. Он заходит за спину к Уёну и облокачивается на спинку кресла, его подбородок оказывается практически у Чона на плече. — Уён-а, — тянет Кан. — Где должен был быть наш невезучий мишка во время начала операции по план-модели? — В составе боевой группы генерала Пака. Его боевая группа вводилась в поле с востока, — безэмоционально и, не глядя на мужа, отвечает Уён. Сонхва готов поклясться, что Сан скрипит зубами, настолько сильно он сжал челюсти. Кан обходит кресло и встает рядом с генералом Чхве. Молчит. Пару раз покачивается взад-вперед с носка на пятку и обратно. — Где был Чхве Чонхо, когда началась операция? — Ёсан смотрит на профиль стоящего перед ним Сана. Его скулы словно высечены из камня. — Вблизи южного входа со мной, — отвечает мужчина, глядя прямо перед собой и не поворачивая головы. Ёсан кивает, проходит позади Сана, мимо Сонхва и направляется к Чонхо. — Скажи мне, друг мой, — розоволосый мужчина звучит обманчиво ласково, — ты не заебался еще косячить? Ты совсем ничего в своей жизни поменять не хочешь? Кан поднимает лицо Чонхо за подбородок и долго смотрит в его глаза, чему-то ухмыляется: — Ничтожество, — он отпускает лицо младшего и поворачивается к филиппинцам. — Вы же, господа… Если бы вы были на моей стороне, с вами было бы приятно иметь дело. К сожалению, на этом мы вынуждены попрощаться. Ёсан кивает охране, стоящей позади Акрама и Лиама, разворачивается к ним спиной и поднимает голову, чтобы внимательно рассмотреть плывущие по небу облака. Раздается два глухих выстрела, тела успевают поймать. Сонхва наблюдает, как тела в темно-зеленых худи тащат до лифта. Слышит звонок открывающихся дверей, потом звонок закрывающихся дверей. Никто не произносит ни слова. — Теперь будем разговаривать с вами, — Кан обводит взглядом всех собравшихся, задерживается глазами на Сонхва. Проходит обратно на диван. — Убери, — мужчина кивает Минги на журнальный стол, стоящий посередине перед диваном. Сон делает знак охране. — Я сказал тебе: убери. — А я-то тут, вообще, при чем, Ёсан-а?! — подрывается на ноги Минги. Полы длинного кожаного плаща шелестят о диван и столик. — Убери, — третий раз повторяет Кан, смотря в глаза соратнику. Тот поневоле сглатывает. — Ёбаный в рот, вечно я в чем-то виноват, — бурчит он, таща стол подальше от диванов и кресла. — Если не заткнешься, займешься перестановкой во всей квартире, Минги-я, — после этого заявления бурчание затихает. — Меня заставишь стены красить? — хмыкает Сан. Взгляд Кана холодеет еще сильнее, хотя казалось куда еще. — Ты как маленький, Сан-и. За тебя отвечать будет твой драгоценный супруг. Как будто ты не знаешь, — опасно улыбается Ёсан и смотрит на замершего в кресле Чона. — Посчитай, восемнадцать процентов — сколько мощности до конца года мы потеряли из-за этого, Уён-а? — Около трехсот тысяч ватт, — пока Уён отвечает, Кан делает приглашающий жест рукой в сторону Чонхо. — Иди-иди сюда, — кивает Ёсан, когда Чонхо начинает, чуть прихрамывая, двигаться в его сторону. -Уён-а, я вижу по неизменившемуся выражению лица твоего недалёкого мужа, что он нихуя не понимает, что это значит. Поясни ему в тех категориях, которые он способен осмыслить… Ты, мишка, на колени. Ты знаешь, что я люблю сидеть, закинув ноги на стол. Но наш Минги стол унес… А ты у нас, разве что, в качестве мебели можешь сгодиться… Уён-а, не слышу тебя. — Из-за таких потерь в мощности, до конца года мы не сможем заработать около пяти миллиардов вон, — сухо произносит мужчина и наконец смотрит на Сана. — Плюс нам надо будет потратиться на восстановление мощностей «Лик», это, конечно, не миллиарды, но порядка пятидесяти-семидесяти миллионов. — Ну, что, семейство, как отдавать будете? — интересуется Ёсан, закидывая ноги на спину Чонхо. Сонхва замечает, как дрожат пальцы младшего, упирающиеся в мягкий серый ковер. Его щеки пунцовые, на висках заметны капельки пота. Кан устраивает ноги поудобнее и поднимает взгляд на Сонхва. В его глазах вызов, мол, давай, сделай что-нибудь или скажи. Черный генерал продолжает просто стоять и смотреть в ответ. Там в глазах напротив свет сверхновой, поэтому Сонхва нетрудно. Он может и вечность так простоять. — Ёсан-а, начнем с того, что без меня у тебя и восьмидесяти двух процентов не было бы. А ты мелочишься из-за каких-то восемнадцати, — небрежно замечает Сан, подмигивая Уёну. — Может, ты просто из восьмидесяти двух вычтешь восемнадцать и все же получишь доступ от меня хотя бы к ним. Пак замечает, чуть дрогнувшие в улыбке губы Чона. — Мы с Уён-и, так и быть, в качестве извинений готовы сверху накинуть десятку, — продолжает Чхве. — В конце концов, план-модель тоже стоит денег, да и я потерял четверых ребят из-за ебаных филиппинцев, не говоря о павших в перестрелке с фараонами. Пособия по потере кормильца сами себя не выплатят, знаешь ли. — Сука, ты нарываешься, — цедит сквозь зубы Ёсан. — В конце концов, не мы виноваты, что филиппинцы решили пуститься во все тяжкие, — Сан бросает взгляд в сторону Сонхва. — Да и взять с собой Чонхо изначально было его идеей. Уён-а был против, насколько ты помнишь. Знаю-знаю, приказы не обсуждаются, тем более, твои. Но тогда и ответственность не должна падать на нас. Сам понимаешь, это выглядит немного странно. — Слушаю тебя, Сан-и, и поражаюсь твоей лисьей наглости, — хмыкает Кан. — Пятнадцать, минимум. И по проценту за каждого филиппинца — мне пришлось выполнять твою работу. — Справедливо, — заключает Чхве. — Семнадцать… сверху… Уён-и, ты у нас бухгалтер в семье… помоги уж мне недалекому… — Тридцать пять. — Спасибо, солнце, — улыбается Сан, смотря на мужа. — Ну, что, мир-дружба-виски? — Минги подходит к дивану с подносом, на котором стоят несколько бокалов. Они с Саном переглядываются. — Есть еще вопрос с этим, — кивает себе под ноги Кан. — Чонхо, я реально не знаю, что с тобой делать. Ты становишься проблемой. — Х-хён, я не… — Лучше молчи, — закатывает глаза Ёсан. — Твои стенания и причитания могут повлиять только на одного человека в этой комнате. Сонхва понимает, что это камень в его огород, но не реагирует. — Слушай, может быть, он хотя бы в постели на что-то годится, — пожимает плечами Сан, хитро переводя взгляд с Пака на младшего и забирая два бокала с подноса Минги. Один бокал он отдает супругу. Сонхва хмурится и пытается в очередной раз сдержаться, чтобы не закатить глаза. — Ой, не надо строить из себя целку, генерал. Еще чуть-чуть синтетики вчера, и уверен, ты бы разложил макнэ прямо там на наших глазах… По потемневшему взгляду Кана и его поджатым губам, Пак понимает, что последнее предложение было сказано, если не специально, то точно ради реакции. Правда, Чхве ожидает ее получить, скорее всего, от Сонхва. — Возможно, ты и прав, — после затянувшейся паузы, произносит Кан. — Возможно, нам стоит проверить, чего же такого особенного есть в нашем дорогом макнэ, раз сам черный генерал четвертой звезды Пак Сонхва обратил на него свое внимание. — Ёсан, — предупреждающе качает головой Уён. — Это того не стоит. — Тут я решаю, что и чего стоит, — обрывает своего секретаря Кан и исправляется: — Кто и чего стоит. Между ним и Чоном происходит дуэль взглядов, которая прерывается Саном, что забирается на колени к мужу: — Не ревнуй, Уён-и, — он касается своим бокалом бокала в руках мужчины. — Вряд ли кто-то из присутствующих делает минет лучше тебя. Уён фыркает и закатывает глаза, Минги снова ржет. — Вот, пожалуй, и проверим, — пожимает плечами Кан, вскидывая глаза на Пака. — Как, рекомендуешь? Или средненько? — Прекрати, — голос Сонхва звучит хрипло. Вся эта ситуация не нравится ему не потому, что он что-то чувствует к Чонхо, а потому что он видит, что все это ломает младшего. Он уже сыпется, покрывается трещинами, стоя в коленно-локтевой позе под ногами Кана. Последнее, что у него было, его человеческое достоинство, отнимает не кто-то, а его хёны. — Что прекратить? — невинно интересуется Ёсан, перекатывая ноги по спине Чхве. Он опускает их на пол и поднимается с дивана. — Давай, поднимайся. На колени. Чонхо садится обратно на колени. Сонхва видит только его профиль. На щеке — дорожки от слез. — Понимаешь, Чонхо, когда твоя судьба находится в руках одного человека, лучше оставаться верным ему, — Кан сгребает красные волосы парня в кулак и разворачивает того к себе. — Никто не позаботится о тебе лучше меня. Но теперь ты не нужен даже мне. Ты бесполезен. Ты не можешь следовать приказам, настолько ты глуп. Зачем ты живешь? Что ты делаешь со своей жизнью? Так и хочешь жить на всем готовом? Сгнить в своей общаге? Младший, не переставая, всхлипывает. Ёсан сильнее сжимает красные волосы в кулаке, чуть тянет наверх. — Бесполезная проблемная дрянь, — он заставляет парня посмотреть на себя. — Не стоило подбирать тебя на улице. — Отпусти его. — Что? — Кан отрывает взгляд от зареванного лица младшего и смотрит на черного генерала, который посмел не только рот открыть, но даже сделать шаг в их сторону. — Отпусти его. — Каждый должен получать то, что он заслуживает. Не хочешь же ты создать опасный прецедент, когда кто-то уйдет безнаказанным? — глаза генерала второй звезды сужаются, он чуть задирает подбородок вверх. Сонхва надеется, что в этом вопросе нет двойного дна. — Это — моя вина. Мне нести наказание, — чеканит Пак, боковым зрением замечая, как Уён хочет что-то сказать, но его останавливает Чхве, локтем придавливая в районе груди к спинке кресла. — Хочешь на его место? — ухмыляется Кан. — Если ты думаешь, что твое звание меня остановит… — Х-хён… н-не надо, — рвано выдыхает Чонхо. — С-сон… х-хва… — Это была моя идея взять его с собой на юг. Я брал его под свою ответственность, — просто произносит Сонхва. — Я понесу любое наказание, которое ты выберешь. Ёсан несколько мгновений молчит, потом отталкивает от себя голову Чонхо, который судорожно дышит, пытаясь понять, как он оказался во всей этой ситуации. Никто никогда не вступался за него. Он встречается взглядом с черным генералом. Тот быстро поднимает уголки губ вверх и кивает ему. В груди Чонхо разгорается пожар. Он не понимает, что всё это значит. — Это даже интереснее, — лениво тянет Сан, но по выражению его лица заметно, насколько он заинтригован происходящим. Минги согласно хмыкает и подходит ближе. — Свободны, — резко заявляет Кан, указывая рукой двум охранникам на Чонхо. Смотрит вперёд мимо Пака: — Ты, за мной. Сонхва слышит звякающие звуки лифта перед тем, как зайти вслед за Ёсаном в открывшиеся двери, которые были за его спиной. Они оказываются в просторной спальне, которая заканчивается панорамным окном во всю стену. Проходят еще немного вперёд, и мужчина успевает рассмотреть растительный узор на постельном белье кровати, стоящей у окна. Двери за ними закрываются. Перед его лицом оказывается лицо Ёсана. Слишком близко. Так свет сверхновой даже слепит. Сонхва промаргивается. Его соулмейт усмехается: — Если ты так хотел мне отсосать, мог бы просто попросить, ролевые игры абсолютно ни к чему. — Что? — непонимающе смотрит в глаза напротив Сонхва. — На колени, черный генерал, — на плечах Пака оказываются руки Ёсана, которые тот сцепляет в замок за его шеей, давит ими на плечи, побуждая спуститься вниз. — На колени.