Нет дыма без огня

North of Seoul. Mingi’s House. Network: Undetected. Ateez Network: Present. Сонхва нажимает кнопку под подбородком, и шлем прячется. Пока он убирает защиту в панель приборов мотоцикла, мотает головой из стороны в сторону, чтобы хоть чуть-чуть растрепать слегка влажные волосы. Спрыгивает с подножки и блокирует мотоцикл. У Минги в гостях он впервые. Уён отправил сообщение, сказав, что сегодня они собираются у Сона. Сонхва успел с утра посмотреть несколько квартир на юге, позавтракать с Юнхо и вернуться обратно. Дом Минги удобно расположился в районе Инчхон, поэтому можно было гнать по восточному виадуку. При желании с этого виадука можно было перепрыгнуть на северо-восточный и добраться до Владивостока. Удобный план отступления, если подумать. Удачное все же расположение у дома генерала Сона. Сонхва проходит в высокие тёмные двери, за которыми всё блестит теплыми огненными бликами. Какая-то дикая смесь первобытного и классического. Пак устало трёт переносицу и чуть убирает свет и эффекты с помощью Сети. С Саном и Минги черный генерал не виделся с того самого памятного «совещания» в пентхаусе Кана, то есть — три недели. С Чонхо он только переписывался и общался по видеосвязи. Младший находился в каком-то сомнамбулическом состоянии, Пак честно старался растормошить его, как мог. — Вернулся, — кивает вышедший встречать его Уён. Сонхва невольно улыбается и тянет руку, потрепать его по волосам. Чон уворачивается. — Удалось что-то найти? — Скорее да, чем нет, — пожимает плечами Пак. — Видел пару знакомых лиц в городе. Абсолютно случайно. Но приятно. За две недели около пятнадцати человек временно переселились на юг, чтобы устроиться на работу в «Ору», а также следить за работами на «Лик». Еще порядка тридцати ждали своей очереди. До конца сентября вся релокация должна завершиться. Про «Ору», в силу её особого положения, в Сети было достаточно информации, поэтому все, что оставалось сделать — проверить ее актуальность и достоверность. — Как движется тендер? — интересуется Пак. — Завтра открытие процедуры закупки, — Уён проводит их на веранду, где в плетёных креслах сидят Минги и Чонхо. Сан лежит прямо на деревянном полу и курит тонкую длинную сигарету, распространяя вокруг горький запах настоящего табака. — Смотрите, кого я вам привел. Сонхва ожидает, что темноволосый Чхве подорвется с кулаками, но, видимо, его злость на тот поцелуй действительно полностью осталась на шее Чона. Уён хрипел и избегал его два дня, пока Сонхва просто не зажал его перед лифтом пентхауса Кана и не опустил черный ворот водолазки. Отчётливые багровые полосы ожерельем покрывали бледную шею секретаря. — Прости, прости, прости, — шептал тогда Пак, чувствуя вину за слёзы в глазах Уёна. Он не первый раз их видел и не первый раз был виноват, но впервые извинялся настолько искренне. Сан салютует Паку сигаретой и рукой стучит рядом с собой. Уён находит рядом с его ногами подушку, которую подвигает на место рядом с рукой мужа и тут же садится. Сонхва обменивается рукопожатием с Соном, чьи глаза слегка заволочены. Играет медленный джаз. На столе лежат цветные таблетки разных форм, самокрутки, несколько электронных стиков и пачек сигарет. Рядом стоит несколько бутылок с напитками и даже хрустальный графин с темно-коричневой жидкостью внутри. Черный генерал обходит кресло макнэ и присаживается на корточки, глядя снизу ему в глаза: — Привет, ребёнок. Чонхо фокусирует свой взгляд на нём и даже немного улыбается. Потом трясёт головой, пытаясь, видимо, сбить наваждение, но Сонхва не пропадает. Он садится спиной к ногам младшего и закидывает голову ему на колени. Шее чертовски неудобно. Чонхо это понимает, разводит колени шире, и с глухим стуком голове Сонхва удается приземлиться на мягкую коричневую подушку кресла между коленями макнэ. Тот запускает правую руку в его черные волосы и начинает играться пальцами с прядями. — Теперь понятно, что мы празднуем, — Сонхва ловит правую руку Чонхо своей и быстро подносит её к глазам, потом к губам в районе запястья. — Хён, — Чхве звучит смущенно, его щеки покрывает румянец то ли от костра и его жара, то ли действительно от близости генерала. — Говорил же, — хмыкает Сан, заставляя Уёна, не отрывавшего взгляда от этого взаимодействия, вздрогнуть. — Можешь толкнуть их в костёр. Или бутылкой по башке прибить того и другого… Это как вариант… — Уён-хён, — вскидывает на него глаза макнэ. Чону становится до тошноты противно: он такой весь беззащитный, немощный, спасите-помогите, полюбите, сделайте всё за меня. — Похуй вообще, — бросает Уён, елозя на подушке, ложится и вдруг приземляет голову на живот мужа. Тот чуть закашливается от неожиданности, но быстро ориентируется и кладет руку Чону на голову, начиная поглаживать его волосы. Уён смотрит прямо перед собой — в звездное бесконечное небо. Он чувствует щекой взгляд черного генерала, но не поворачивает головы. Через какое-то время ощущение пропадает. Пак выбирает небольшую круглую таблетку со звездочкой посередине и отправляет её в рот. Минут через десять огонь разгорается будто ярче, красные волосы Чонхо выглядят до дрожи восхитительно, а очертания предметов немного сглаживаются, словно кто-то натягивает их на глазное яблоко. Сонхва сильнее сжимает пальцы макнэ в своей руке, высовывает кончик языка и пробегается им по своей нижней губе. Чхве склоняется над ним, проводит левой рукой по лбу и улыбается так, что десны видно. — Я под кайфом. Не понимаю, чему ты радуешься, — лепечет Пак. — Ты знаешь, чему, — Чонхо высвобождает правую руку, обеими руками ведет по плечам Сонхва, потом наклоняется ниже, раскрывая полы черной кожаной куртки, стягивая её с плеч. Черный генерал под синтетикой разрешает делать с собой всё, что угодно, и младший это знает. Пак высвобождает руки, оставаясь в черном теплом свитшоте с низким круглым воротом. У основания шеи заметна сеточка шрамов: окольцовывающие тонкие полосы, звездочки, некоторые — похожи на еловые ветки. Одни тут заканчиваются, другие — начинаются. Чхве осторожно касается шеи прохладными пальцами и вскоре продвигается вниз — под свитшот. Кожа там неровная, где-то бугристая, где-то наоборот покрыта полыми впадинами. Он находит небольшой шрам в виде полумесяца под левой ключицей, чуть ниже несколько уплотнений, словно небольшие узлы под кожей. Поднимается пальцами левой руки обратно к плечам, правая немного опускается к лопатке — там кожа совсем ребристая, будто вафельное полотенце. Сонхва дергает головой из стороны в сторону. — Всё-всё, — успокаивает его макнэ, словно недовольного поглаживаниями кота. Проводит пальцами по левому плечу, где все тот же пресловутый валик. Он наклоняется к левому уху черного генерала, так дальше от Минги-хёна, и, чуть касаясь губами ушной раковины, тихо произносит: — Я хочу знать всё. И хочу всё увидеть. — Поверь мне, — горько усмехается Сонхва, — ты не хочешь этого, ребёнок. — Возможно, ты прав, — продолжает Чонхо. — Но прошу, сделай это для меня. Просто дай мне почувствовать хоть что-то кроме… бесполезности. Пожалуйста, хён. Сонхва выпрямляет спину, высвобождая плечи из рук младшего, и поворачивает голову влево. Серьёзно смотрит на молодого парня перед собой. Смотрит ему в глаза. Они не слепят, почти не сияют. Слишком много малинового в них, бордового? Сонхва дёргает головой, сбивая картинку. Встает на ноги, замечает, что Минги лежит в отключке. Уён переместился под бок к мужу, который, судя по валяющимся окуркам в пепельнице из нержавеющей стали рядом с его рукой, нацелился скурить не меньше пачки. Свободной рукой Сан обвил плечи Чона и чуть перебирает пальцами по его предплечью. Чонхо встает следом, переплетает их пальцы и, проскальзывая между креслом и генералом, тянет последнего внутрь дома. *** Сонхва любопытно оглядывается по сторонам, пока Чхве ведет его к одной из гостевых спален, которую Минги ему выделил. Комната находится на первом этаже и располагает отдельной ванной. Внутри все выдержано в темно-синих тонах за исключением белой фурнитуры на мебели, белого пола, светло-голубого ковра и светло-голубых занавесок. Пак прикрывает белую дверь, проходит за Чонхо. Тот садится на кровати, смотря в пол. Сонхва встает между его ног, кладет руки на плечи, чуть дергает правой рукой за красные пряди на затылке, заставляя поднять взгляд на себя. Скопившиеся на глазах слезы непроизвольно скатываются по щекам Чонхо, заставляя того ненавидеть себя за слабость ещё больше. — Детка, всё хорошо, — прижимает его к себе Сонхва. — Ты слишком переживаешь. Все уже забыли. — Я… я… — Чонхо выдыхает, сцепляет руки за спиной Пака и притягивает его к себе. — Я так запутался, бля… Ёсан-а прав, я такой тупой. Я не знаю, что мне дальше делать… — Восстанавливаться, — Сонхва ровными движениями убирает с его лица волосы назад. — Я бы подождал с выходами в поле пару месяцев. После контузии всегда сложно обратно выходить. Что-то может застать тебя врасплох — какой-то громкий звук или чьё-то резкое движение. — Я не могу позволить себе ничего не делать пару месяцев… — Тебе надо восстановить здоровье. Уверен, Минги того же мнения. — Мне исполняется двадцать через месяц. — Я знаю, — кивает черный генерал. — Устроить тебе вечеринку-сюрприз? — Какую, блять, вечеринку… Сонхва, пожалуйста, — младший серьёзно смотрит на мужчину. — Что?.. Чего ты такой серьёзный, я не понимаю? У тебя вся жизнь впереди, детка. Вся жизнь. Она такая длинная, хороший мой, — он прижимает голову Чонхо к себе и оставляет несколько поцелуев на макушке. Чхве не помнит, чтобы хоть кто-то из родителей или воспитателей был настолько нежен с ним. — Из-за чего ты переживаешь? Расскажи мне. Сонхва вспоминает себя в девятнадцать — он тогда уже два года как был на фронте, имел звание капитана и десяток разных шрамов. Побывал в плену, пару раз отрастил новые ногти, научился пить любой алкоголь, не кривясь, и практически ничего не боялся. Даже смерти. Он знал, что его жизнь может закончиться в любое мгновение, и именно это знание заставляло его бодро вышагивать в строю, рыть окопы, перерезать глотки врагам в ближнем бою или отстреливать их головы из засады. — …Мне надо будет съехать, мой контракт заканчивается… и я не знаю, что делать дальше… Ёсан-а сказал, что я ему не нужен… мне надо искать работу… хуй знает… я ничего не умею, только кости ломать, да даже в этом ни хуя не мастер… моя рука, видишь, — он попытался собрать пальцы на правой руке в кулак, но до конца сжать их так и не вышло. Чонхо упрямо засопел, но все равно разжал пальцы через несколько мгновений борьбы с собой, — Блять… это максимум… Сука. Голова постоянно болит. Я жру ебаные таблетки как непонятно что… Я так устал… Я так хочу просто закончить все это. Зачем мне все это продолжать?.. ради чего? Я только доставляю всем пробл… Пак больше не может это слушать, поэтому просто затыкает Чонхо поцелуем. Настоящим. С языками. Влажными губами. Таким, от которого дыхание тяжелеет, сердце пускается вскачь, а руки стараются притянуть друг друга к себе ещё ближе. У Чхве немного кружится голова, когда Сонхва наконец отстраняется от него. Пак проводит большими пальцами по бровям младшего, разглаживая их. Его брови ничем не накрашены, а потому — темно-русые. Черный генерал подается вперед и целует макнэ в лоб. — Ничего страшного с тобой не происходит, — он проводит по шее парня к плечам и возвращается обратно. — Просто происходит много вещей сразу. Неудивительно, что ты устал. Тебе надо выдохнуть и перестать выживать. — Кто бы говорил… — Чхве расцепляет руки за спиной Сонхва только, чтобы залезть ими под свитшот, но теперь в районе живота и поясницы. Пак хмыкает, но ничего не говорит. На ребрах генерала симметричные рубцы — по три с каждой стороны. Чонхо почему-то приходят на ум свиные туши, подвешенные на крюки. — Ты — не я. Ты не Ёсан. Не Минги. Не Сан и даже не Уён. Это главное, что тебе стоит понять, — перед глазами Пака высвечивается запрос на отправку геолокации Ёсану. Сонхва ухмыляется, но одобряет запрос. — Ты можешь быть, кем угодно. Заниматься, чем угодно. Не знать никого из нас и жить счастливо. Ты понимаешь это? — Держаться от вас подальше, я понял, — он на мгновение замолкает, а потом продолжает, — Знаешь, Ёсан хотя бы не скрывал это за пожеланием добра… Ему хотя бы хватило не знаю… чего… сказать всё прямо… Я не понимаю, зачем было тогда приходить сюда со мной… — Блять, ты сейчас реально или притворяешься, Чонхо? — не выдерживает Пак. Младший вздрагивает, но молчит. — Это не то, что я имел в виду. И Ёсан… он тогда наговорил всё это не из-за тебя, а из-за ситуации… Он был зол не на тебя, а на ситуацию в целом. И на себя. В конце концов, он командир, он несёт ответственность за всех. То, что ты пострадал, — его вина и наказание одновременно. Просто он не умеет по-другому выражать эмоции, он говорил всё не всерьёз. Конечно, все подождут, пока ты восстановишься… Никто тебя из Ateez не гонит. Ты можешь жить у меня. Это не проблема. Тем более, что я уезжаю на юг до конца года на задание. — «Ора», я слышал, — кивает Чонхо. — Я, правда, могу пожить у тебя? — Конечно, детка. С чего ты взял, что я буду против? — Сонхва чуть сжимает щеки младшего. Тот недовольно фырчит. — Давай договоримся, что, когда я вернусь, ты мне расскажешь несколько вариантов того, чем ты хочешь заниматься? — Я н-не понимаю… — Может, ты хочешь куда-то съездить, чему-то научиться? — Ч-что? — Ты думал, чем бы ты хотел заниматься кроме вот этого всего? — С-Сонхва… я… блять… не надо. Мне будет больно. Пожалуйста, — младший начинает задыхаться от нахлынувших на него чувств. Грудь сжимает тисками. В горле образовывается ком. Сонхва легонько опускает его на кровать, нависая сверху. — Я впервые встречаю человека с такой реакцией на заботу, — едва заметно улыбается Пак. — Я впервые встречаю человека, который обо мне заботится, — тихо произносит Чонхо, поднимает руку и притягивает черного генерала для поцелуя. Медленного, тягучего. Нежного до боли. Руки Чхве задирают края свитшота, тянут их всё выше. Сонхва сдаётся и одним движением выныривает из одежды, откидывая свитшот куда-то в сторону. В комнате включен обычный верхний свет, Пак невольно оглядывается по сторонам в поисках регулятора. Чонхо проводит руками по его бокам, одновременно чуть приглушая свет через команду в Сети. Морщины на лбу черного генерала разглаживаются. На ребрах действительно бордовые борозды… — От крюков? Сонхва кивает, напрягает пресс, испещренный мелкими и неочень, белыми, желтыми, розовыми полосками шрамов. Правое предплечье все затянуто розово-белой пленкой ожогов. Вены на левой руке иссиня-черные, заканчиваются черными всполохами у сердца. Шрамы очень похожие на звездочки проходят через весь торс, появляясь то тут, то там. Колючая проволока — осеняет Чонхо. Он проводит пальцем по левому плечу Пака и понимает, что у валика есть еще и отверстие с левой стороны. — Зачем это? — Кормить меня, — отмахивается генерал. — Блять, я не настолько тупой. Я знаю, что насильно кормят через нос. — Ты - не тупой, — строго смотрит на парня Сонхва, толкает его лечь на кровать и усаживается на бедрах. — Несмотря на расхожее мнение о том, что пытать людей негуманно, если ты перестаёшь быть для Совета человеком, с тобой может произойти всё, что угодно. Например, можно подвесить тебя за крюки и подавать под кожу электричество через кабель. Потом этот кабель как-то надо доставать. Лучше в резиновых перчатках, а еще лучше, если в твоем теле будет резиновый клапан, чтобы никого током не било. Удобно? Очень удобно. Просто руки никак не дойдут его вырезать… — Если тебе действительно надо это сделать, давай, когда вернешься с «Оры», я тебе помогу. — Хорошо, детка, — улыбается Сонхва, медленно кивая, чуть покачиваясь на чужих бедрах взад-вперед. Чонхо не останавливает его. Пак списывает всё на вежливость макнэ. Ёсану хватило и одного взгляда на его шею и грудь, чтобы вывернуться из-под него, слезть с кровати и быстро выйти из спальни. Чонхо опускает руки на бедра Пака, поглаживая их. — А черное — это?.. — Кровь соулмейта, как я понимаю. Дикие эксперименты Совета. Не знаю, о чем они думали. Я был без сознания. Когда пришел в себя, была уже эта красота, — отвечает Сонхва, приподнимается на коленях, собираясь уже слезать с младшего, но тот непонимающе смотрит и возвращает его обратно на свои бедра. Проводит пальцами по предплечьям, плечам, рисует непонятные узоры на груди, спускается к животу, проводит пальцами над пряжкой ремня в виде изгибающегося хвоста дракона, чуть цепляя ногтями тёмные волоски. Просит: — Расстегни. — Чонхо, — качает головой Пак. — Я хочу тебя, — получилось бы беззастенчиво, но щеки предательски краснеют. Чхве толкается бедрами вверх, и черный генерал чувствует, насколько тот его хочет. Пока старший медлит, Чонхо притягивает его к себе, сгребая в объятия и дико шепча где-то между ухом и виском, черные волосы щекочут его губы:  — Пожалуйста, хён… мне все равно… как… я хочу всё… тебя в себя, быть в тебе… всё, что ты хочешь… хочу только с тобой, пожалуйста… хотя бы раз… Сонхва, пожалуйста… умоляю… я так хочу… я… Его шепот срывается на стон, стоит Паку всё же запустить руку в свободные спортивные брюки макнэ и сжать его член через ткань трусов, двинуться под бельё. Он прикусывает бордовый сосок Чхве, чуть засасывает. Тут же оставляет невесомый поцелуй над ним. Пальцы черного генерала сладчайше пытают младшего. Большой палец оглаживает головку, чуть надавливает на дырочку уретры. Растирает выступающую смазку по стволу. Её непозволительно много, словно младшему сложно контролировать себя и его возбуждение выплескивается таким образом. Сонхва распределяет все равномерно. Оглаживая венки, спускаясь к яичкам, чуть перекатывая их. Потом делает круг из большого и указательного пальца и начинает играться с головкой, пока та не становится окончательно блестяще-глянцевой и пунцовой. Чонхо чуть всхлипывает и прогибается в пояснице. Сонхва спускается чуть ниже, дует на головку. Младший шипит, вскидывает бёдра. — Бля-ять, — выдыхает Чхве, когда Пак заглатывает его член полностью. Из его глаз катятся слезы, ноги чуть подрагивают, реальность смешивается с самыми горячими мечтами. Эти самые мечты становятся его новой реальностью. Сонхва чуть втягивает щеки, двигает головой вверх-вниз, потом выпускает член, облизывает ствол. Гладит руками бедра. Приподнимается над Чонхо, окидывает его взглядом: — Мой хороший мальчик, — проводит рукой по напряженному животу, пробегается по рёбрам. Оставляет невесомые поцелуи на родинках, на покрытой веснушками груди. — Мой хороший. Мой красивый. Чонхо поджимает пальцы на ногах, лишь бы не кончить от одной только похвалы. — Я сейчас блевану, реально, — раздается голос у двери. Сонхва поворачивает голову и видит прислонившегося к двери Кана. Его лицо заметно бледнее, чем обычно. Между бровей складка. Губы поджаты в тонкую линию. Высшая степень недовольства. Чхве округляет глаза и пытается подняться, Сонхва откидывает его левой рукой назад, продолжая сидеть на бёдрах и просто смотреть в сторону Ёсана. — Закрой дверь с той стороны. Иди, пообщайся с друзьями, — буднично говорит Сонхва. — Мне кажется, что ты хотел, чтобы я ему что-то сказал… — Скажешь, когда мы закончим, — пожимает плечами черный генерал. Он видит, как взгляд Кана скользит по его обнаженной спине, а потом его буквально передёргивает от увиденного. — Иди, мы скоро. Ёсан действительно просто выходит из спальни, ничего не сказав. Чонхо удивлённо смотрит на старшего. — Хочешь продолжить? — спрашивает тот, снова склоняясь над ним. — Это было максимально странно, — делится макнэ, нервно хихикая. Потом снова толкается бедрами вверх. — Я хочу продолжить, да. — Хорошо, — Сонхва проводит носом по его щеке, спускается к шее, оставляет небольшой укус у её основания — между ключиц. Рукой он накрывает всё ещё возбужденный член младшего. «Не вздумай его трахать», — приходит сообщение от Кана. Сонхва стряхивает неоновые буквы и отключается от Сети, ускоряет темп, с которым рукой ласкает член Чонхо, и принимается вылизывать его соски — играясь то с одним, то с другим. Network: Undetected. Ateez Network: Present through Jongho. Младший проводит руками по своим ребрам, спускается к животу, потом ещё ниже. Сонхва ударяет его по рукам. — Что ты удумал? — Мне надо больше, — хнычет Чхве. — Ещё… — У меня нет с собой смазки, детка… — Комод за тобой. Второй ящик, — в конце концов, это дом Минги, который известен своими многодневными оргиями. Было бы странно, если бы тут не было чего-то такого. Чонхо, с того момента, как нашел смазку и презервативы в комоде, старается не думать, кто и чем занимался на этой кровати до него. Сонхва находит презервативы, достает бутылку смазки. Чонхо успевает окончательно раздеться и располагается ближе к спинке кровати на подушках, подтягивая колени, раскрывая и предлагая себя. Пак, не стесняясь разглядывает его, стягивая с себя брюки. Шрамов на ногах у черного генерала кажется ещё больше. Черная дорожка волос спускается до крупного налитого кровью члена. Когда мужчина раскатывает по члену презерватив, Чонхо сглатывает. В ход идет смазка, потом Сонхва, не расставаясь с бутылкой, забирается на кровать к макнэ. — Всё в порядке? — Блять, я боюсь кончить сразу, как ты войдёшь в меня… — Чхве закусывает нижнюю губу, стоит ему почувствовать палец внутри себя. Потом ещё один. Они это уже проходили. Чонхо отлично справлялся с четырьмя. Сонхва пережимает член макнэ у основания и продолжает грубо трахать его уже тремя пальцами. Глаза младшего чуть закатываются. В уголках рта скапливается слюна. Грудь тяжело вздымается. Он напряжен до предела. — Сонхва… пожалуйста… — Еще чуть-чуть, мой хороший… давай… Чонхо издает какой-то нечеловеческий звук, сжимает пальцы внутри себя, пытаясь кончить, но ничего не происходит — рука Пака уверенно контролирует его оргазм. Сонхва снова ускоряет темп, доводит его до пика, но не позволяет кончить. — П-пожалуйста… твой член… хочу твой член, хён… не м-могу… я… Член Пака тоже начинает чуть болезненно ныть из-за накопившегося напряжения. Мужчина пару раз проводит по нему рукой, словно успокаивая. Добавляет ещё смазки на анус младшего и на свой член. Медленно проводит головкой по растянутым мышцам, замечая, как бедра парня покрываются мурашками, и оказывается одним слитным движением внутри. Чонхо, кажется, начинает скулить, он готов кончить от любого толчка, но пальцы Сонхва все также остаются на его члене. Черный генерал закидывает ноги партнера себе на плечи, ускоряет темп, вбивается более мелкими резкими толчками в разморенное и доведенное до состояния желе тело под собой. Чхве издает нечленораздельные звуки, его голова закинута назад, рот приоткрыт. Язык постоянно пробегается по сухим от рваного дыхания губам. Он уже не принадлежит себе. Сонхва ускоряется. Замечает вздувшиеся вены на щиколотках любовника, резко убирает руку с его члена. Кончая, Чонхо рыдает самым натуральным образом: слезы катятся по его щекам, он задыхается. Его тело пронзает неконтролируемый разряд удовольствия. Сонхва дожидается, пока он затихнет, складывает его почти пополам, наклоняясь к самому лицу и вновь начинает толкаться внутри, нашептывая ему бесконечные слова благодарности и кончая через пару минут. Они переводят дух в объятьях друг друга. — Всё хорошо, — шепчет Пак, пропуская сквозь пальцы алые пряди. — Ты со всем справился… хороший мой… мой сильный… мальчик… Чонхо медленно мажет губами по губам генерала, выдыхает: — Спасибо. Сонхва сдержанно улыбается. Чхве почти не чувствует ног, зато чувствует себя заново родившимся, но, несмотря на это, ему никуда не хочется. Ему нужно быть только здесь и только сейчас. В этом моменте. На этой кровати. С этим человеком. — Оставайся, — бормочет Чонхо, когда Пак минут через двадцать садится на кровати, чтобы оглядеть комнату и понять, где его одежда. — Много дел, детка, правда, — он находит белье, носки, брюки и свитшот. Быстро одевается. — Думаю, Ёсан зайдет к тебе завтра. — Бля, — выдыхает Чонхо, садясь на кровати и чуть морщась. — Прими тёплый душ и хорошенько выспись, — Пак гладит его по волосам, целует в лоб. Пробегает взглядом по лицу, чтобы лишний раз удостовериться, что младший вернулся к реальности и его можно оставить одного. — Напишешь, как доберешься домой? — Да, конечно, — Сонхва улыбается. Макнэ совсем необязательно знать, к кому домой он едет. — Я приглушу свет. Отдохни. Спокойной ночи. Сонхва почти совсем убирает свет на приборной панели и выходит в коридор, прикрывая дверь. Только тогда он позволяет себе снова нырнуть в Сеть и открыть чат с Каном. Network: Undetected. Ateez Network: Present. «Не вздумай его трахать» «Сонхва» «У тебя там приют милосердия? Всех из жалости трахаешь?» «Сука, я не шучу. Не вздумай» «Ненавижу тебя. Прекрати» «Нет» «Хватит» «Хватит» «Хватит» «Хватит» «Прекрати это» «Сонхва» «Прекрати» «Хватит» «Блять» «Я всё ещё тут. Ты собираешься выходить или остаёшься здесь?» «Ссыкло» Сонхва качает головой и усмехается последнему сообщению. Выходит обратно на террасу. Минги все еще тут — спит в кресле, заботливо прикрытый одной из многочисленных шкур из дома. Пак осматривается и замечает свет в окнах слева. Он оказывается на кухне, совмещённой с просторной гостиной. На золотисто-песочном диване с неестественно прямо спиной сидит Кан Ёсан и смотрит в одну точку перед собой. — Где Уён и Сан? — Ушли спать на второй этаж, — ровно отвечает Ёсан и переводит взгляд на севшего рядом черного генерала. — Как ты? — Не знаю. — Не знаешь? — Не знаю, как это объяснить, — Кан продолжает смотреть на своего соулмейта. — Я понимаю, что в судные дни люди испытывают всё ещё сильнее… — И? — Перестану ли я их проводить? Ты к этому ведёшь? — он передергивает плечами. — Нет, конечно. Это одна из самых популярных мер устрашения. И самая эффективная. — Тебе стоило расслабиться и просто позволить всему произойти. В конце концов, иногда бывает даже приятно, судя по моему опыту… — Прям представляю, как ребята бы заценили меня, кончающего из ничего, — Кан замолкает, отводит взгляд в сторону, но потом снова смотрит на Пака. — В какой-то момент я уже был готов идти к вам. — Пришёл бы. — Чонхо был бы в восторге. — Я бы что-нибудь придумал. Вы бы оба остались довольны, — ухмыляется мужчина. — Я готов. Поехали? — А эти все твои извинения-разговоры? — Не мои, а твои, — встает с дивана Сонхва. — Завтра приедешь и нормально с ним поговоришь. Довели ребёнка. Он такими темпами пойдет топиться в реку Хан. — Уверен, что на пути ему повстречается твой чудодейственный хуй, и он будет спасён, — ядовито замечает Ёсан и тоже поднимается с дивана. — А вот завидовать нехорошо, — Пак разворачивается и идет к выходу. Уже около входной двери он чувствует руку Кана на своей спине, запоздало понимая, что где-то в доме похерил свою кожанку. *** Network: Undetected. Ateez Network: Present. Уён наблюдает из окна второго этажа, как Сонхва проходит к бордовому электрокару Ёсана. Кан делает знак рукой одному из охранников, стоящих у черных электрокаров, и тот идет к мотоциклу Пака. Сам черный генерал садится на пассажирское сиденье в электрокар с Ёсаном. — Не нравится мне это, — подошедший со спины Сан кладет голову на плечо мужа. — Если бы они трахались, было бы понятно… А так… В свете наших планов… — Ты поговорил с Минги? — Да, он не против, — кивает Чхве. Они оба отсоединены от Сети, поэтому могут говорить свободно. Да и Ёсан сейчас занят. — Но в случае чего будет не при делах. Как обычно. Это же Минги… Какую часть «Оры» черный генерал оставит себе? — Никакую, — отвечает Чон. Сан удивленно вскидывает брови. — Она вся отойдёт Ёсану. — Ёбаная благотворительность? — Чхве провожает взглядом бордовый электрокар, три мотоцикла и пару черных электрокаров с охраной, выезжающих с внутреннего двора. — Думаю, что Сонхва-хён понимает, что не вернётся… либо они договорились, что он не вернётся, — размышляет Уён. — Если они договорились так, то это даже хорошо… Жаль, что не пошерим «Ору», конечно, но, если Пак исчезнет, легче будет убрать Ёсана, — Сан касается губами местечка под правым ухом соулмейта. Тот медленно ведет плечами, сбрасывая его руку и голову. — Не могу понять, как Ёсан с его паранойей так быстро подпустил хёна к себе, — Уён разворачивается от окна, покусывая нижнюю губу. — Животный магнетизм? Былая слава? Качественный минет? — Чхве отходит от окна, снимая черную толстовку. Цепи, из которых выполнен узор ромбами на ней, звенят, стуча друг о друга. Под толстовкой оказывается черная плотная футболка. — Что-то тут не так, — все еще находится в раздумьях Чон, скользя взглядом по обтянутым черной тканью плечам, неестественно тонкой талии. Его соулмейт замечает этот взгляд, подходит ближе положив руку на мощную пряжку ремня, выполненную из чернёного металла. — Что… ты? — Подумал, вдруг ты захочешь… — Нет, Сан, — мотает головой мужчина. Его фиолетовые волосы распадаются на пряди спереди, залезая в глаза. — Можешь даже называть меня его именем, — Сан убирает волосы с лица, ныряя в глаза соулмейта. Это очень приятно. Там спокойно, ярко. Закатное небо разных оттенков оранжевого, розового и голубого. Поднимаешь голову выше и вот уже ночной небосклон с фиолетовыми разводами галактик. Чхве всегда удивляет сила духа его супруга — этот мир внутри него совсем не меняется, что бы с ним не происходило. Сана это искренне восхищает. Он боится это потерять. Потерять такого Уёна с его сверхновой-желтым карликом, который застрял между небом и космосом. Его теплый свет — всё, ради чего живет генерал второй звезды Чхве Сан. Тем более, что один раз он уже почти потерял его. Чон проводит рукой по черной ткани от пресса до плеча, по шее, касается рукой его щеки, заставляя вернуться в реальность. Кожа под пальцами покрывается мурашками. Сан прикрывает глаза. Чуть приоткрывает рот, два пальца Уёна проводят по его нижней губе. Возвращаются к скуле, вырисовывают волну до виска и утыкаются в него на подобие пистолета. — Ты помнишь, что обещал мне? — тихо говорит Уён, его глаза закрыты, вторая рука словно отжимает кнопки на правой ключице Чхве. Эта игра всегда начинается именно так. Сан знает все реплики и сцены заранее. В груди неприятно жжет, потому что играть роль призрака из прошлого не хочется, но, если его соулмейт этого хочет, он сделает. Он и не такое делал ради Уёна. — Я вернулся, — заученно произносит он, смотря на лицо супруга, и ожидает ту немного грустную улыбку, в которую вытягиваются губы Чона каждый раз, когда он слышит эти два слова. — Нет, Сан-и, — открывает глаза Уён и смотрит на него. Чхве быстро пытается понять, что сделал не так. — Что ты мне обещал… — Я… — Сан удивленно смотрит на мужа, который терпеливо ждет его ответ. — Сеул. Я обещал тебе Сеул. Без Совета. И без Ёсана. — Если Ёсан договорился с Сонхва о чем-то кроме «Оры», тебе нужно подумать, что делать с этим… — Судя по масштабу подготовки как в поле, так и в Сети, «Ора» будет последней операцией Пака, — Сан заметил, что анархические и анти-Советские настроение в Сети заметно усилились, появились новые статьи о коррупции, невыполненных обещаниях, с сентября два раза в неделю выпускались полнометражные программы о героях Войны — тех, кто воевал с генералом Паком. Программа про него еще не выходила, но его имя уже возвращалось в Сеть в прежнем героическом свете. Совет пытался как-то управлять трафиком, но получалось слабо. В конце концов, для Уёна это было своего рода делом чести — показать, насколько Совет ошибся на его счет, что они упустили в его лице. — Я бы не был так уверен, — Уён опускает руки на талию мужа, чуть сжимая её. — Единственное, что у него хорошо получается — не умирать. — Звучит так, будто тебя это не устраивает, — ухмыляется Сан, ловя лицо Чона в свои руки. Он быстро целует мягкие губы соулмейта, совсем не ожидая, что тот, мало того, что ответит, так еще и продлит поцелуй, ведя в нём. Уён проникает языком в рот Сана, проводя по верхнему ряду зубов, плавно двигает губами. На миг отстраняется, чуть меняет положение головы и возвращается к губам мужа, настойчиво лаская их. Он толкает Сана на кровать, наконец разрывая поцелуй. Наклоняется над ним, выдергивает футболку из брюк, задирая её до груди. Проводит пальцами по очерченному прессу, следом проводит языком. Дыхание Чхве становится рваным. Он опускает руку на голову партнера и откидывает голову назад. Мастерство Уёна в оральном сексе неоднократно спасало его от очередных синяков или порезов. Однако, сегодня Сан чувствует, что Уён действительно хочет чувствовать его член свои горлом. Это странно. Все ощущения словно умножаются на два. В районе солнечного сплетения становится щекотно. Чхве чуть приподнимает голову, встречается взглядом с потемневшими от желания глазами мужа. Его рука двигается вверх-вниз по члену Сана, он облизывает губы и заглатывает член до основания. Чхве солжет, если скажет, что не чувствует гордость в этот момент. Столько времени ушло на то, чтобы приучить Уёна делать все так, как он любит. Это были не самые приятные уроки, особенно до тех пор, пока Уён продолжал выбирать пистолет вместо его члена. Теперь же любо-дорого смотреть на растянутые губы и слушать причмокивающие звуки, сорванные вздохи. Он кончает быстрее обычного, но продолжает чувствовать желание. — Ты хочешь меня, — удивленно смотрит он на поднимающегося с коленей и вытирающего от спермы губы Уёна, садится на кровати, обхватывая руками его бёдра, притягивая к себе. Сан утыкается носом между ребрами в ткань черной худи. У Чона она без цепей. Мягкая. — Я могу сделать тебе очень хорошо, Ён-и, — он пытается поднять худи вверх, но мужчина не дает, останавливая его руки. — Д-давай не будем, — голос Уёна предательски дрожит. Он чувствует, как пальцы Сана сжимают его член через грубую ткань свободных черных джинсов. Когда-то он действительно любил секс. Но муж и Ёсан отучили его достаточно быстро от старых привычек. Кан пользовался его слабостями дольше положенного, придумывая все новые и новые способы наказания за провалы Чхве. Уён научился контролировать себя, закрылся и перестал реагировать на что-либо, что делали с его телом, создавая иллюзию присутствия. Он совсем забыл, как все ощущается по-настоящему. Чхве меняет их местами, стягивает джинсы с мужа. Раздевается сам. Уён смотрит на его идеальное тело, ровную золотисто-карамельную кожу. На ней нет шрамов, родимых пятен или каких-то других изъянов. Она вся отшлифована нанороботами до идеального состояния. Ёсан заставил их всех пройти через это. До сих пор присылает к Уёну медика, стоит ему только заметить светлую или розовую полоску от кортика Чхве. Правда, непонятно, Ёсаном движет его абсолютное чувство перфекционизма или же шрамы триггерят что-то в его голове с военных времен. Уён все еще не разобрался, как пользоваться этим знанием, чтобы контролировать Кана еще больше. Чон в итоге сам стаскивает худи вместе с серой майкой, что надета под неё. Следы от пальцев мужа на шее бледно-синие и желтые. Сан в отличие от Ёсана любит видеть свои следы на его теле как можно дольше. Иначе бы не делал всё это. Или всё равно делал. Уён не уверен. Сан медленно ведёт рукой по его бедрам, захватывая кожу на внутренней стороне. — Ты снова… — опускает глаза Уён на уже твёрдый член Сана. Чхве просто кивает, стараясь не делать из всей ситуации что-то важное. Он знает, что это смутит соулмейта, который и так выглядит растерянно. Они просто насладятся этим моментом вместе. Просто побудут вместе. Сан полностью выключает свет в комнате через локалку, к которой подключен дом Минги. Ложится поверх Уёна, чуть потираясь о него. Ластится как кот. Чувствует руки мужа на своих плечах. — Сан… — Мм?.. — Отключись совсем, — просит Уён, который убрал из своей головы все доступы пару секунд назад. Жмурит глаза от непривычной тишины внутри. Сан делает как велено, тихо шепчет: «Всё, я с тобой». Network: Undetected. Ateez Network: Undetected. Реальность встречает их прохладой и горьким запахом табака, который, кажется, въелся в стены и мебель этого дома. Они когда-то тут познакомились. Тогда этот дом не принадлежал Минги. А они все не принадлежали себе. Тут проводили званые обеды для офицеров и высокопоставленных чиновников Совета и штаба. Сан увлекает Уёна в медленный поцелуй. Тот опускает руки ниже, пробегая по лопаткам, цепляет пальцами выступающие позвонки. Отвечает на поцелуй немного нетерпеливо. Устраивается удобнее, прогибая спину и раздвигая ноги. Сан старается делать всё максимально медленно и осторожно. Касается губами шеи, проводит языком по следам от своих же пальцев. Внутри него так и кипит возбуждение, но он боится напугать соулмейта своим напором. Ему не хочется в очередной раз трахать послушную куклу вместо Уёна, который шумно выдыхает, когда Чхве засасывает кожу на ключицах. Сан устраивает колено между ног мужа, ласкает его грудь, чувствует, как чужие пальцы судорожно бегают по его ребрам, спускаются на бока. Уён приподнимается, еще выгибая поясницу и сам начинает тереться о его колено. Его губы искусаны, но он не издаёт ни звука, только громко дышит. Сан чуть меняет положение, соединяет рукой их члены вместе и начинает медленно двигать рукой. Он так часто брал Уёна на сухую, что в этом даже чувствуется какой-то комфорт. Ноги Чона подрагивают, он сжимает пальцы вокруг запястья второй руки Чхве, которой тот упирается в матрас. Впивается ногтями, оставляя красные полумесяцы. — Хочешь трахнуть меня? — Сан облизывается, вызывающе приподнимает брови. Рука вокруг членов ускоряется. Когда Уён начинает против воли кивать, словно болванчик, Чхве еле слышно смеется. Он убирает руку, двигается выше, дразняще проводит ягодицами по члену Чона несколько раз, словно в каком-то танце. Тот отворачивается в сторону окна, за которым кромешная тьма, и выдыхает через нос. Уён хорошо знает своего мужа. Он сможет потом использовать этот момент слабости против него. Будет раз за разом припоминать, вколачиваясь в его тело в машине или ещё где-то. Он из последних сил пытается сдерживать себя, но, когда Чхве располагает его член между своих ягодиц — так, чтоб он просто скользил между ними, не проникая внутрь, и начинает плавно двигаться, Уён протяжно стонет. Он возвращает взгляд на супруга, который оглаживает свою грудь, прогибается в пояснице, заставляя двигаться кубики пресса. Сан ловит свой левый сосок между пальцев, чуть покручивает его, прикрывая глаза. Его тело делает круговые движения, легкие волны. Сан потрясающе владеет своим телом и не стесняется любить его. Уёну становится физически больно от переполняющего его желания, помноженного на желание соулмейта, — запястья и щиколотки чуть скручивает. Он толкается на пробу членом вверх, чтобы хоть чуть-чуть снять напряжение. Улыбка Сана становится шире. Он присаживается чуть ниже, чуть замедляется, подносит пальцы к губам, посасывает их. У Уёна начинает давить виски. Он судорожно вдыхает и выдыхает. Его плечи начинают подрагивать. Он боится не справиться. Боится выдать себя с головой. Он так давно не был самим собой. Чон облизывает губы и хрипло произносит: — Перевернись. — Ммм? — вопросительно изгибает брови Сан. — Перевернись и встань на четвереньки. Ты знаешь, что делать, Сан-а. — его голос низкий, полный желания. Пока Сан слезает с него и встает в коленно-локтевую позу, Уён успевает подтянуть ноги к себе, разминая их. Он находит на привычном месте в прикроватной тумбочке смазку. Охает, растирая прохладную жидкость по своему члену. — Да неужели, — оглядывается Чхве, прикусывая язык. Он был до последнего уверен, что его соулмейт пойдет на попятную. Мужчина призывно виляет бедрами и чуть прогибается вперед, выставляя себя на показ. — Что «неужели»? — хмыкает Чон, шлепая Сана справа и щедро поливая смазку между его ягодиц. — Ты разве не этого хотел? Он медленно проникает в супруга сразу двумя пальцами. Тот морщится, пытается уйти от проникновения. — Что такое? Неужели тебя никто давно не трахал, Сан-а? Для мужа себя бережешь? Несмотря на сопротивление мышц, Уён все же проталкивает пальцы внутрь и начинает растягивать из стороны в сторону и круговыми движениями. Второй рукой он медленно водит по своему члену. — Я не… — пытается расслабиться Чхве. — Ты знаешь, что я не… блять… глубже, Уён-а… Чон добавляет еще один палец и меняет угол проникновения. Добавляет ещё смазки, сжимает пальцами левую ягодицу Сана, оттягивая её в сторону. — Такой узкий, — он ложится щекой на поясницу Чхве, наблюдая как его пальцы то появляются, то исчезают. Кожа под щекой чуть влажная. Сан тяжело дышит. Он пытается оторвать одну руку от матраса, чтобы прикоснуться к себе. Ему удается сделать пару быстрых движений по члену прежде, чем вернуть руку обратно, чтобы не упасть. Уён вынимает пальцы, поднимается и пристраивается сзади, толкаясь членом внутрь Сана, с губ которого срывается глубокий протяжный стон. Чон входит до конца, ложится грудью на спину Чхве, обхватывает его член рукой, устраивает голову у него на плече и замирает на слишком долгое время. Это заставляет волне небольшой паники подняться внутри Сана. — Ён-и, — недоуменно тянет он. Но ничего не происходит. — Уён-а?.. — Проси. — Что? — Ты знаешь, — Чон кусает его за мочку уха. — Проси, шлюха. — Уён… — Не слышу, — Уён сильнее сжимает зубы вокруг уха мужа. Выпускает мочку, мокро зализывает её. — Ты получишь всё, о чем попросишь. — Бляяяять, — тянет Сан. Он уже и забыл, каким раньше Уён был в постели. Его кожа покрывается мурашками, когда в голове возникает парочка воспоминаний. Уён оттягивает его за волосы назад, заставляя любые мысли покинуть голову Чхве. Он двигает бедрами и получает за это укус в шею. Снова двигает бедрами — ещё один укус. - Играешься… Сан не может ничего с собой поделать. Восторг и предвкушение заполняют его сознание до предела. Внутри начинает немного покалывать. — Двигайся, — выходит чуть резче, чем надо. Уён все же двигается. Большей частью из-за того, что мышцы начали болезненно сжимать член. Сан тихо постанывает от каждого толчка внутри. Чон замедляется, специально неторопливо лаская член Сана. — Не-нет-нет… Уён-а… быстрее… я не смогу так… — Разве это моя проблема? — мужчина пропускает темные пряди между пальцев, с новой силой сжимает волосы в кулаке, заставляя Сана закинуть голову ещё сильнее назад. Он обводит большим пальцем вокруг головки его члена, пару раз нажимает на неё. — Аах. Ён. и… я… — у Чхве остаются силы только стонать, когда Уён делает несколько резких толчков внутрь него. — Ты этого хочешь? — Да-да-да-да… — Похотливая блядь, — Уён резко вбивается на каждый слог в тело Сана. Он разгибается, подтягивает супруга к себе. — Пожалуйста… сильнее… Ён-и… Сан чувствует, как немеет что-то в районе желудка. Он понимает — вот он этот самый момент. Уён окончательно сдается своим демонам. Он берет Чхве за бедра и начинает методично вколачиваться в него. Его темп вскоре доходит до непозволительно быстрого. Сан хрипло вскрикивает, Уён низко и коротко стонет. Он чувствует, что оргазм скоро накроет его лавиной. Первый настоящий за последние пару лет. Он слепо толкается в тело под ним и практически рычит, когда чувствует, что кончает. Задерживается внутри Сана. Потом резко выходит, заставляя Чхве издать звук, похожий на мяуканье. Он смотрит, как сперма вытекает из растраханного ануса его супруга, который заваливается на бок и устало дышит. В отличие от Уёна он кончил где-то между резкими толчками, но снова возбудился ближе к концу. Чон нависает, заглядывая в лицо, окидывает его тело, замечает стоящий член. — Как же ты блядь, Чхве, — он проводит носом от взмокших волос на виске Сана к уголку его губ, которые растягиваются в довольной улыбке от этого комментария. — Но твоя же блядь, Уён-а, — медленно проговаривает он. Голос чуть сиплый. Уён оставляет невесомый поцелуй в уголке его губ, пробирается рукой вниз, собирает сперму и остатки смазки вокруг ануса и входит в него тремя пальцами и сразу начинает глубокие и резкие толчки. Глаза Сана расширяются, он смотрит прямо в глаза Уёна, который наблюдает за его реакцией. Чхве накрывает рукой свой член и начинает двигать ей в такт с толчками Уёна. Они какое-то время находятся в этой тянущей напряженной агонии. Сан начинает подаваться бедрами и насаживаться на пальцы глубже, закусывает губы. Когда он кончает в третий раз, дрожь проходит через всё его тело. Уён осторожно вынимает пальцы, оглаживает ими правую ягодицу, и опускается позади Сана, который лежит в позе эмбриона на боку. Чон находит угол одеяла, которое наполовину скатилось на пол, подтягивает его и накрывает их, прижимая супруга спиной к себе. — Люблю тебя, — одними губами шепчет Сан, не поворачиваясь. Он знает, что Уён его поймет. — Ты обещал мне Сеул, — напоминает Чон, щекоча губами шею мужа. — Все, что скажешь, Уён-а, — сонно бормочет Чхве. — Все, что скажешь. Хоть весь ёбаный мир.