Нет дыма без огня

Сонхва поднимает взгляд на зашедшего в комнату капитана Ким Хонджуна. В его руках несколько папок с документами и большая черная кружка, над которой поднимается пар. Кружка выглядит просто невообразимо огромной в маленьких ручках капитана. На нём расстёгнутый черный китель, черные брюки и черная в белую полоску водолазка. Последнее — не по уставу, и Сонхва понимает, что он просто накинул китель сверху. Сам Пак пришел в форме. Иллюзия ли это контроля или же тактика защиты, мужчина и сам не знает. Его тело до сих помнит утренние ласки Чонхо, помнит, как его пальцы затягивали плечи и руки в черное сукно. Большие глаза пристально наблюдали за всеми острыми деталями, часть из которых впивалась в кожу, а часть — просто показывалась наружу. Недовольные вздохи. Легкие поцелуи на скулах и губах. Осторожные пальцы, застёгивающие браслеты на запястьях. Непрекращающийся свет миллионов звёзд, который, кажется, был с Сонхва до сих пор. — Генерал четвёртой звезды Пак Сонхва-ним, мы рады, что вам удалось найти время и наконец-то выбраться к нам, — Хонджун начинает формально, но Сонхва видит в его глазах издёвку. — Цель вашего прибытия в Сеул? — Туризм, — сквозь зубы выплёвывает черный генерал. — Прекрасно. Наверное, за те девять месяцев, что вы тут, успели уже все достопримечательности на острове осмотреть по несколько раз, — Ким отпивает из кружки, немного дует на губы — напиток ещё не остыл. Пак всегда был до ужаса самоуверенным. Единственный сын богатых родителей, наследник огромного сельскохозяйственного конгломерата, да ещё с мозгами и нормальным воспитанием. Он нравился всем, кого бы не встретил на своём пути. Хонджун люто ненавидел таких людей — тех, кому всё само идет в руки, всё получается с первого раза. Они не знают настоящей жизни, в которой надо рвать жопу, чтобы хоть что-то было так, как ты хочешь. Конечно, куда уж ему, сыну первой сумасшедшей на деревне знать, что такое манеры и воспитание. Его в Академию забрали только из-за упорства, упрямства, да удивительного таланта к тхэквондо, который обнаружился в десять лет. Просто в какой-то момент ему надоело выслушивать сплетни за спиной, надоели мужики, приходящие к матери и делающие с ней всё, что захотят. Он должен был быть её защитником, а для этого нужно было стать сильнее, быстрее и умнее всех. Изворотливее. Нужно было научиться нравиться всем, чтобы получить власть. Люди бояться мундиров. Хонджун уяснил это лучше остальных. Стоило ему вернуться в двадцать семь в деревню на похороны матери. На его белый мундир с золотыми цепями, разноцветными лентами и драгоценными камнями сбежались смотреть все. Им уже не было дела до его матери, его происхождения. Они все кичились тем, что учились с ним или работали в поле, или даже просто здоровались, видя где-то на улице. Ким следит за тем, как Сонхва удобнее устраивается на стуле, расставляя ноги, кладя левую руку на стол. Атласная черная лента, перекинутая через грудь, не двигается, не смотря на смену позы генерала. Паку хватило ума одеть повседневный мундир. Когда Хонджун увидел его голограмму в «Утопии» в почти парадно-выходном кителе, перед глазами заплясали черные и красные мушки, настолько ему было плохо. Этот ублюдок смог выкрутиться. Конечно, ему пришли на помощь его грёбаные африканцы. Что он там делал?.. Никто не знает. Индусы эти вечно ему помогают, тоже непонятно почему. Черный генерал всю жизнь настолько наплевательски относился к своему соулмейту. Ким бы посчитал это за национальное оскорбление, а они возводят его почти в ранг божества. Тупые придурки. В нем нет ничего божественного. Он высокомерный переоценённый ублюдок. — Если ты так и продолжишь пялиться на меня, капитан, я подумаю, что ты и правда соскучился, — тянет Сонхва, закусывая нижнюю губу и еле сдерживая смех. — Где вы были, когда произошел взрыв на станции «Лик», генерал Пак-ним? — Такой официальный, — делает вид, что недовольно надувает губы черный генерал. — Ты знаешь, где я был. У тебя даже видео есть. — Откуда вы ехали? — Из дома. — По северо-западному виадуку? Не ближний свет. Зачем такой крюк? — Люблю долгие поездки на мотоцикле, — пожимает плечами Сонхва. — На самом деле, так было быстрее. Восточный виадук был закрыт из-за технических работ. Но я всё равно заставил Юнхо ждать в клубе. Приехал позже. — С твоим заскоком по поводу пунктуальности, даже не представляю, как ты с этим справился, — хмыкает капитан. — Куда ты отправился из клуба? Блять. — Как это связано со взрывом на «Лик»? Насколько я понимаю, и уж простите, я, конечно, не был взрывателем в свое время, так что моя экспертиза, возможно, не такая уж и полная, но взрывы не происходят из-за того, что кто-то где-то разъезжает на мотоциклах. Даже если это генералы четвертой звезды, — Пак медленно проводит пальцами по холодной поверхности стола. — Ближе к делу, капитан Ким. — Почему ты переехал на юг? — Климат больше нравится. Ближе к океану. Мне так привычнее, — генерал перестаёт понимать смысл этой встречи. — Чем занимается компания Dazzling Light Construction? — Без понятия. — Эта компания перечислила наибольшее число пожертвований в твой фонд, и ты не знаешь, чем она занимается? — ухмыляется Хонджун. — Это не мой фонд, — парирует Сонхва. — Я лишь помогаю им. Я не учредитель. Я не вхожу в наблюдательный совет… Просто помогаю. — Просто помогаешь, — копирует его интонацию капитан, — Dazzling Light Construction имеет одного учредителя с еще несколькими компаниями. — Тебе виднее. — Я и не спрашивал, — дёргает головой Ким. — Mist Solutions, Horizon Entertainment… а еще у Dazzling Light есть четыре дочерних компании. Одна из которых — DL II — выиграла тендер на строительство новой станции мощностей. Что-то знаешь об этом? — Нет. — И к DL II не имеешь никакого отношения? — Нет, — Пак безэмоционально смотрит на полицейского перед собой. — Почему же тогда представителем DL II на многих встречах был Чон Уён? Сонхва несколько секунд не моргает. — Ты в курсе, что я — Пак Сонхва, а не Чон Уён? — мужчина выгибает бровь. Лёгкая улыбка скользит по его губам. — Принц… — Только попробуй. — Генерал Пак-ним, — исправляется Хонджун. — Кто такой Чхве Чонхо? Блять. Блять. Блять. — Мой знакомый, — медленно говорит Пак. — И как же вы с ним познакомились? — Общие знакомые познакомили, — звучит до жути глупо. С одной стороны, вряд ли Хонджун мог хоть как-то догадаться о чем-либо из-за увиденного вчера у него в квартире. С другой стороны, нельзя сказать, что не знаешь того, кто сидел у тебя в квартире на диване. — Почему на имя Чхве Чонхо выдана доверенность от DL II? — Не знаю, — искренне отвечает черный генерал. Этот вопрос вообще почти ударят его обухом по голове. Чонхо говорил ему, что у него есть какие-то дела — задание от хёнов. Куда-то пару раз уезжал на этой неделе. Но Сонхва абсолютно не интересовался этим. Чонхо — взрослый парень, который как-то до него существовал в Ateez. Было бы странно контролировать ещё и это. — Я не имею отношения к названным тобой компаниям. Откуда я могу знать, кто, кому и зачем выдаёт доверенности. Хонджун, у меня нет времени на этот бред… — Как вы выбираете жертвователей для твоего фонда? — Да блять, это не мой фонд, — устало фыркает Сонхва. — Как выбираются жертвователи? — Капитан, вы бы изучили, что такое благотворительность прежде, чем тратить моё время, — черный генерал продолжает медленно водить пальцами левой руки по столу. Волны, круги, треугольники. — Никто жертвователей не выбирает. Если компания или человек хочет перечислить средства в фонд — это их добровольная инициатива. Реквизиты, отчеты и программа фонда… как, впрочем, любых благотворительных фондов, не только тех, чьим представителем я являюсь, находится в Сети. — Школу в Пхеньяне ты открывал? — Я присутствовал на открытии, да. Ленточку перерезал. Но ты же понимаешь, что открытие школы — это не ленточка. — Мощности откуда? — От Совета? — Совет не выделял средства на строительство этой школы. — Да? — Ты хочешь сказать, что не понимаешь, что делаешь? Что ты якобы не знаешь, чем занимаются фонды, которые ты представляешь? Откуда они берут свои деньги? — У меня контракт. Я просто делаю, что мне говорят, — пожимает плечами Пак. — Ты же знаешь, так иногда бывает. Я неочень интересуюсь жизнью других людей. Чужое богатство меня вообще никогда не интересовало в отличие от тебя. Капитан Ким сглатывает и чуть сжимает кружку в руках. — Я своё наказание получил. — Так и я своё тоже, Хонджун, — выдыхает Сонхва. — Хватит искать во мне виноватого во всём, что идёт не так в твоей жизни. Это бесполезное и неблагодарное занятие. — Ты подрываешь деятельность Совета. — Тем, что перерезаю ленточки на открытии школ на севере? — выгибает бровь черный генерал. — И этим тоже. Твои фонды… Они финансируются компаниями, которые строят школы, больницы и станции мощностей на севере. Ты ездишь на мотоцикле вне Сети, беспрепятственно расплачиваешься чужими мощностями… Снимаешь дорогое жилье, ведёшь образ жизни, не соответствующий твоему социальному статусу… — Всё, что ты перечислил, не является преступлениями. Да, это может не нравится тебе, но… — Это не нравится Совету. — Мне похуй. — Ты должен знать своё место. — Я давно никому ничего не должен, тем более — им, — Сонхва чуть дергает головой вверх. Когда он опускает голову, то чувствует, как обе иглы в воротнике рубашки впиваются в его подбородок. Губы растягиваются в ухмылке. Эту боль он только приветствует. — Я могу использовать свои мощности так, как захочу. Я могу делать то, что захочу. И если захочу, я могу избраться в Совет опять. Только в этот раз мне уже нечего терять, если ты понимаешь, о чём я. Полицейский поджимает губы и неодобрительно кивает. — Что связывает тебя с Ateez? — Мм. это еще одна компания, которая жертвует в фонды? — Не прикидывайся идиотом, — морщится Хонджун. — Тебе это не идёт. Черный генерал вызывающе улыбается. — Ateez полностью контролирует север вот уже три месяца, — продолжает капитан. — «Лик» перешла под их контроль. Dazzling Light ведет к Чону Уёну и Чхве Сану. Чхве — один из боевой тройки «Орхидея», которую возглавляет Кан Ёсан. Он же является так называемым отцом Ateez. — Тебе бы в сказочники, честное слово… — Пак смотрит на бывшего однокашника словно на забавного зверька. — Давно ты всем этим занимаешься, капитан? — Я слежу за ними последние пару лет, — пожимает плечами Хонджун. — Мне всегда было интересно, является ли Кан Ёсан последней ступенью в иерархии Ateez или есть ещё кто-то… и вот стоит появиться в Сеуле тебе, как их дела начинают стремительно идти в гору… гораздо быстрее и удачливее, чем раньше. Скажешь, что это простое совпадение? — Не ебу, если честно, совпадение ли, воля ли Будды, Аллаха и иже с ними… я просто приехал домой. Всё остальное — это попытка твоей уязвленной гордости, как обычно, скинуть странные и необъяснимые события на меня. — Это больше не твой дом, — Ким внимательно смотрит в черные глаза Сонхва. — Это земля, на которой я родился. — Не имеет значение, — качает головой капитан. — Такому, как ты, этого не понять, — Пак убирает руку со стола и выпрямляется на стуле. Его глаза не покидают лицо собеседника. Тот распахивает глаза шире, дергает шрамированной бровью. Отставляет в сторону кружку. Шумно выдыхает через нос, но ничего не произносит. — У меня не осталось ничего кроме этой земли, капитан, — говорит Сонхва. — Поэтому ты поддерживаешь сопротивление? — Я не понимаю, почему ты его не поддерживаешь, — пожимает плечами черный генерал. — В своё время, если бы не нормальная школа и не общественный центр, в котором из тебя сделали более-менее достойного спортсмена, ты бы спился где-нибудь возле юбки своей матушки. — Это не твоё дело, — выплёвывает Ким. Их глаза буквально буравят друг друга. — Если у вас больше нет вопросов, капитан, — с ударением на последнее слово цедит Пак, — У меня на сегодня запланировано еще несколько встреч, и я бы хотел на них успеть, с вашего позволения. *** — Хён? — удивленно вскидывает брови голограмма Уёна. Сонхва редко звонит ему по видео-связи. Обычно они либо переписываются, либо перекидываются голосовыми. — Как поживает тендер, Уён-а? — Все хорошо, хён, — отвечает младший, немного хмурясь. — На этой неделе подписали документы в муниципалитете. На следующей неделе геодезисты едут смотреть площадку. — А с нашей стороны кто документы подписывал? — невинно интересуется черный генерал, и Уён понимает. Внезапно понимает. — Слушай, Ёсан-а настоял… Ты же знаешь, я, иногда, не могу ничего ему сказать. Особенно если он упрётся, — лепечет Чон. — Он сказал, что раз уж Чонхо едет на юг, то может совместить приятное с полезным. Пак хмыкает. Очень похоже на Ёсана. — Почему ты спрашиваешь? — Ёбаный Ким Хонджун спрашивал, откуда я знаю Чонхо, и как я связан с DL II. — Почему? — Потому что вчера он видел Чонхо у меня в квартире, — Сонхва пинает широкое колесо электрокара. У него закончились встречи на сегодня. Он решил, что после встречи в городской администрации лучше будет проветриться, поэтому поехал в одно из общественных пространств, где много людей с кучами доступов и разговоров. — Чонхо стоит вернуться. — И без тебя знаю, — в ответ он слышит вздох Уёна. — Хотел у тебя спросить, — голос младшего немного меняется. Становится более отрешенным, деловым. — Когда ты уже закончишь всё это?.. — У Ёсана спроси, — резко отвечает Сонхва. — Это немного проблематично. — Почему? — Я не знаю, где он. — В смысле? — Я не могу с ним связаться. — Что? — Он не у тебя? — глаза Чона чуть сужаются. — С чего ему быть у меня? — Его охрана сказала, что он собирался ехать к тебе. — Когда? — внутри черного генерала начинает что-то тлеть. Он почти ощущает это фантомное жжение в районе солнечного сплетения. — В среду на прошлой неделе. Он приезжал к тебе? — для человека, который задаёт столько вопросов Уён не выглядит излишне переживающим. — Возможно, тебе стоит обсудить это с твоим супругом, — холодно предлагает Пак. Уён непонимающе дёргает плечами и несколько раз моргает. — Что ты имеешь в виду, хён? — А ты не знаешь? — Сонхва долго смотрит на тонсена. Тот продолжает молчать. — Серьёзно, Уён-а? — Я не буду с тобой это обсуждать, — мотает головой Чон и отключается. Сонхва выругивается себе под нос. Такое ощущение, что площадь тления внутри увеличилась. Легкий дым начинает заполнять внутренности. Черный генерал делает глубокий вдох. Выдох. Пролистывает контакты, находит нужный. — Ты возвращаешься обратно, — без промедления говорит мужчина Чонхо. — Что? — голос парня звучит обескураженно. — Собирай вещи и выезжай сегодня же, — требует Сонхва. — Но, Сонхва… — Без «но». — Что я сделал? — Ничего. Так просто будет лучше. — Где ты сейчас? — голос Чхве начинает дрожать. — Я занят. Тебе следует сделать то, что я сказал. Не жди меня. Уезжай, — стальные нотки проскальзывают слишком неожиданно для Чонхо. Он отсоединяется первым. Сонхва находит максимально людное место около одной из виртуально-визуальных инсталляций. Тут много ярко-одетой молодежи. Дети что-то рисуют на бетонных плитах. Его всё устраивает до тех пор, пока он не встречается взглядом с одной из пожилых женщин, сидящих на лавочке. Та недовольно вскидывает брови и начинает теребить свою соседку за рукав, показывая на него. Узнала. Пак быстро ретируется с места и уходит в сторону зеркального лабиринта. В нём почти одна молодежь, которой нет до него дела. Он вытаскивает иглы из воротника, опускает их во внутренний карман. Браслет на руке скрипит от встречи с металлическими шипами на пиджаке. Сонхва тяжело вздыхает. Внутреннее чувство, что что-то должно вот-вот произойти, не покидает его. Черный генерал находит относительно тёмный и нелюдимый угол в лабиринте, опускается прямо там на искусственное травяное покрытие. Зеркальные стены бликуют и волнисто отсвечивают. На месте себя он видит только черное пятно. Он скидывает Сеть и локалку. Отбрасывает ненужные доступы. Левое плечо отдает рваной болью. Ничего «Ора» немного подождёт. Света вокруг становится в разы меньше, а шума больше. Зеркала продолжают расплывчато отображать реальность, но теряют свечение, кое-где видны разводы, трещины, жирные пятна от пальцев. Сонхва подтягивает колени к себе, несколько внутренних узлов проволоки, что вплетена в форму, впиваются в ноги. Он запускает руки в волосы и сжимается в комок. Боль от проволоки отзывается в привычных местах. Жжение тоже никуда не уходит. Он чуть дергает себя за волосы. Это помогает вынырнуть из приятной агонии. Зачем он надел форму на целый день. Это слишком большое искушение. Он сильнее дёргает за черные пряди спереди, браслеты на руках звенят друг о друга, заставляя Пака вылезти из своеобразного транса. Он поднимает голову вверх, опуская одну руку на колено, другой упирается в искусственную траву. Она почти как настоящая, разве что не такая влажная и более мягкая. Над головой генерала темно-синий небосклон с мерцающими звёздами. Они складываются в привычные для этой широты созвездия, которые знакомы черному генералу с детства. Он на них смотрел, когда лежал ночами в поле после выматывающего сбора капусты или в саду позади семейного дома, когда к нему подбегала их собака и мокро лизала в щёку; он также лежал на крыше Академии, спрятавшись ото всех и вся. Звёзды были его свидетелями и соучастниками. Они всегда просто смотрели, ничего не говорили, не осуждали. Потому что Сонхва не справлялся с этой жизнью. Он не справлялся с ней тогда. Не справляется с ней и сейчас. Он не в состоянии нести ответственность за других, потому что не может позаботиться о себе. Всё, чего он хочет — это, чтобы шипы впивались ещё сильнее, распарывая его измученную кожу. Чтобы он уже наконец отправился туда — к звёздам. Чтобы всё это закончилось. Слова Уёна о пропаже Ёсана несильно волнуют Пака. Он знает, что звёзды помогут ему найти соулмейта, где бы он ни был. Но если он обратится к звёздам, обратного пути не будет. Ёсан и так уже начал принимать их связь. Сонхва не хочет делать ему ещё хуже. Когда он погибнет, перенастраивая через себя «Ору», соулмейту будет больнее, если их связь будет подтверждена с обеих сторон. Черный генерал знает, что Ёсан сильный. Он в состоянии справиться с десятком Чхве за раз, чего уж одного бояться. Однако, дым, заполняющий внутренности Сонхва, говорит ему, что вряд ли исчезновение соулмейта связано с мужем Уёна. Кан не попался бы в ловушку так просто. Да и Сонхва бы почувствовал… Почувствовал бы он?.. Возможно, он уже не способен ничего чувствовать. Возможно, у него нет ни сил, ни желания что-либо чувствовать. Черный генерал снова поднимает голову к небу. Его глаза закрыты. Он лохматит одной рукой волосы. Выпрямляет ноги. Он не спаситель. Не рыцарь в сияющих доспехах. У него другая миссия. Пак мотает головой из стороны в сторону, горько усмехается. Кладет руку на солнечное сплетение, чуть нажимает. Дух захватывает. Мужчина открывает глаза, недовольно и разочарованно морщится, оглядывая звёзды. Так много знакомых. Гораздо меньше родных. По пальцам пересчитать — близких. Он находит скопление особенно ярких звёзд. Они все здесь. Рядом друг с другом. Почему-то это греет Сонхва душу. И он бы так прекрасно вписался… Розовато-холодный яркий свет притягивает черного генерала. Впрочем, в этот раз он позволяет себе расслабиться и пойти на поводу у звёзд. — Где же ты… — бормочет себе под нос мужчина, поднимаясь с земли с запрокинутой головой. Его чуть-чуть ведёт в сторону, но он быстро находит равновесие. Он чувствует, что Кан жив. Несмотря на то, что в этом он не сомневался, получить подтверждение все же было приятно. Он чуть нажимает пальцами на солнечное сплетение, потом выше и выше, чувствуя биение сердца под кожей и как впиваются в кожу металлические узелки. — Давай же… Ёсан-а… ну… Проходит несколько тягучих, как патока, мгновений прежде, чем Сонхва с удивлением понимает, куда ему нужно ехать. Он быстрым шагом возвращается к электрокару, и только около него понимает, что нужно вернуться в Сеть. Минут через двадцать электрокар останавливается около стеклянных крутящихся дверей. В центре за стеклом красивая композиция из цветов на старинный манер. Сонхва успевает взять с заднего сиденья большое черное пальто с высоким воротом, чтобы накинуть его на плечи и закрыть часть лица, когда выходит из электрокара. Он отдает ключи подскочившему парковщику в фирменной ливрее. Когда он заходит в просторное фойе, выдержанное в том же ретро-стиле — везде темные оттенки, дерево, мягкие ковры и дорогие ткани, он понимает, что все доступы слетели. Всё, что он видит, действительно существует в реальности. — Добро пожаловать в Wonderland, — улыбается девушка за стойкой. У нее совершенно обычные темно-каштановые волосы. — У вас бронь или вас ожидают? Она выжидающе смотрит на Сонхва. У неё в руках золотистая ручка. Ручка, которой пишут по бумаге. Черный генерал прочищает горло: — Кхм… Ожидают. Кан Ёсан. Девушка склоняется над какими-то бумагами на столе, словно что-то сверяя. Не словно — она действительно проверяет какой-то от руки заполненный список, проводя по нему кончиком ручки. Быстро достаёт квадратик бумаги и протягивает Сонхва, кивая на ручку, стоящую в специальной подставке на стойке. — Напишите своё имя на хангыле, пожалуйста, — кивает она. Пак неуверенно берет золотистую ручку. Он уже давно ничего не писал. Сейчас даже фамильные печати электронные. Последний раз, когда он что-то заполнял был, пожалуй, в Академии… вроде потом были какие-то медицинские бумаги… Да, точно он что-то подписывал в ритуальном доме. Он протягивает девушке бумагу с иероглифами своего имени обратно. Она внимательно смотрит на них, снова на листы бумаги перед собой. Потом наклоняется вниз, достаёт из ящика ключ с брелоком в виде карамельного шнура и пушистой добротной кисти-подвески. Сонхва видел такие только на занавесках в залах приемов, да в старых фильмах. — Номер тысяча сто семнадцать, — произносит девушка. — Вам на одиннадцатый этаж. Лифт слева. Широкий лифт с надраенными до блеска зеркалами неспешно отвозит черного генерала на одиннадцатый этаж. Всё ещё ниже виадуков. Крупный тяжелый кожаный диван стоит около окна. На небольших стеклянных кофейных столиках стоят цветы. Сонхва трогает листья — настоящие. Он вертит головой из стороны в сторону. Находит указатель с цифрами. Через пару минут блужданий по коридорам он стоит перед дверью нужного ему номера. Он мог бы постучать, но ему же неспроста дали ключ?.. Замок поворачивается слишком громко, или мужчине так кажется. Широкая дверь, чуть шурша по ковровому покрытию, открывается вовнутрь. Черный генерал вешает пальто на удачно оказавшуюся при входе вешалку для верхней одежды. Замечает на одном из крючков черную кепку с кольцом в козырьке. Что ж, видимо, он по адресу. Пока он разувается, слышит чуть шаркающие шаги. — Ты пришёл, — смотрит на него Ёсан. Он босой. В черных свободных брюках без какой-либо отделки и в тёмной оверсайз майке. Его бледные руки кажутся черному генералу вызывающе открытыми. — Что ты… Что это за место?.. — Сонхва заканчивает с ботинками и носками. Оглядывает номер за плечами Кана. — Это я придумал. Место, которого нет, — довольно ухмыляется Ёсан. — Для Сети нет. Я нашёл этот отель сразу после войны. Они еле сводили концы с концами, а у меня была куча мощностей, полученных за военные миссии… Сонхва медленно отстёгивает атласную ленту перевязи, расстёгивает и начинает снимать пиджак, вытаскивая его рукава из-под браслетов. — Я инвестировал в них с одним лишь требованием — оставаться отключенными от Сети. Не поверишь, но многие хотят побыть вне неё. Просто отдохнуть. Я и сам люблю тут бывать, — младший возвращается из коридора в комнату, поднимает со спинки стула безразмерную футболку, нюхает её и протягивает Сонхва. — Прячешься, — называет вещи своими именами черный генерал, он расстёгивает верхние пуговицы рубашки, спускается пальцами ниже. Перехватывает левой рукой футболку и встречается взглядом с соулмейтом. — Переоденусь в ванной. Дай мне брюки… и сверху что-нибудь накинуть… Ванная комната тоже выполнена в ретро-стиле — с мраморной вытянутой ванной, в которую можно набрать воды. Душ похож на тот, что был в квартире Уёна. Сонхва осторожно высвобождается из черной рубашки, расстегнув ремень и брюки. Прижимает браслеты к запястьям, чтобы снять их. Осматривает себя в зеркале. Некоторые следы от проволоки кровят. Особенно на спине — там рубашка и пиджак всегда плотно прилегают и натягиваются. Он несколько мгновений тупит, чтобы вспомнить, как включать воду. Поворачивает один из вентилей. Потом второй. Раздаётся стук в дверь, потом появляется рука Ёсана с черным свёртком. Пак забирает его и кидает на закрытый унитаз к футболке. Ополаскивает лицо. Осторожно касается влажными пальцами красно-розовых отметин на груди и руках. Избавляется от брюк и нижнего белья. На ногах дела обстоят немного хуже. Все-таки не стоило вальяжно сидеть, закинув ногу на ногу на одной из встреч, делая вид, что ему всё равно. Один из узлов попал в сплетение вен под коленом. Бордовая струйка уже запеклась. Черный генерал выключает кран, включает душ и забирается под него. Некоторые ссадины чуть пощипывают, но в целом терпимо. Он выходит из ванной с влажными волосами и в накинутом на плечи полотенце, потому что, как оказалось, Кан передал ему только брюки. Генерал второй звезды сидит на широкой кровати, прислонившись спиной к стене, обитой мягкой кофейной тканью. Он что-то жуёт, доставая это что-то из ярко-красного пакета на прикроватной тумбочке. Там же стоит бутылка воды, стакан, лежат какие-то небольшие упаковки с закусками, пакетики с таблетками. Последние Сонхва замечает на автомате. Комната неравномерно освещается мигающим светом от жидкокристаллической панели на стене. Там идёт какой-то старый фильм. Ёсан выглядит действительно увлечённым происходящим на экране. Пак прислоняется к углу и смотрит на него из-под чёлки, которую начинает растирать полотенцем. — С чего это ты решил залечь на дно? — интересуется он. — Так проще, — пожимает плечами Кан. — Пока не решил, что хочу с ними сделать. Да и в этот раз… Они действительно объединились. Я не шучу. Сан, Минги и Уён. Они объединились против меня. Это не паранойя, правда. — Я верю тебе, — кивает Пак. Мужчина отрывает взгляд от экрана и смотрит на него. — Спасибо. — Чонхо зачем заставляешь документы подписывать? — Какие документы? — По тендеру. — Чего? — Ёсан выглядит удивлённым. — Какие ещё документы ему подписывать, этому мелкому неудачни… ку… Извини. Но серьёзно. Ему только исполнилось двадцать. Ты реально думаешь, что я бы отправил его подписывать тендер Совета? Я совсем из ума выжил, по-твоему? — Я так и думал, — выдыхает черный генерал. Разочарование все равно настигает его, хотя он и знал, что Уён ему солгал. Неприятное чувство поселяется где-то в груди. — Я знаю, что он тебе действительно дорог. Я бы так не поступил, — смотрит на него Кан. Какое-то время молчит и продолжает, — Уён тоже знает, как он тебе дорог. И именно поэтому так поступает. Сонхва ничего не говорит, расправляет полотенце на своих плечах, пытаясь закрыть руки. — И он способен на вещи похуже… — Прекрати. — Боже, — Ёсан отрывисто смеётся. — Только посмотри на своё лицо. Что такое? Любовь всей твоей жизни оказался мстительным больным ревнивцем?.. Ты, правда, удивлён? — Он — не любовь всей моей жизни, — кривится Сонхва. — А кто же тогда? — Я. Я — любовь всей своей жизни. Тебе ли этого не знать? Я люблю только себя. И забочусь только о себе. Разве не так? — вырывается у Пака. — Если бы ты действительно любил себя, ты бы не дал с собой это сделать, — Кан встаёт с кровати и обходит её, приближаясь к Сонхва. — Ты ненавидишь себя. Ты хочешь себя уничтожить. Потому что знаешь, что неспособен ни на что кроме убийств. Ты не смог защитить свою семью. Ты заставил Уёна потерять всё, не дав ему даже надежды взамен. И ты винишь себя за это так сильно, что лучше откажешься от меня и сдохнешь, чем поймёшь, что судьба дала тебе ещё один шанс. — Это была не судьба, а Совет, — упрямо и зло говорит Пак. — Совет так решил. Это ненастоящая связь. Ты тоже это знаешь. — Именно поэтому ты смог найти меня сегодня? Потому что она ненастоящая? — Я… Сонхва чувствует между лопатками угол стены. Ещё он чувствует, как руки Кана снимают с его плеч влажное полотенце и откидывают его куда-то в сторону. Он чувствует его пальцы на своей шее и на своем лице. Через какое-то время он с удивлением ощущает ткань футболки Ёсана зажатой между своих пальцев. Его руки притягивают соулмейта к себе настолько плотно, насколько это вообще возможно. Между их телами сейчас даже грёбанная иголка из форменного воротника не поместится. Их губы мягко соприкасаются. Они не целуются, нет. Просто разделают воздух между собой. Носы трутся о щеки. Розовые пряди пытаются смешаться с черными в районе лбов. — Ёсан-а, — рвано выдыхает Сонхва. Открываясь на «а», нижняя губа Пака задевает губу соулмейта. — М?.. — Кан выводит понятные только ему узоры на шее черного генерала, чуть заводит правую руку за ухо, аккуратно поглаживая за ним. — Мы… не надо… тебе будет слишком больно… потом… — качает головой старший. — Это мои проблемы, — ухмыляется Ёсан. — «Ора» важнее… Генерал второй звезды смотрит в глаза соулмейта. Чуть подается вперед, чтобы полноценно коснуться его губ своими и медленно отстраняется. Сонхва поднимает чуть подрагивающие веки вверх, потому что успел захлопнуть глаза. — Хотя бы раз… Выбери меня… — Что?.. — Выбери меня. Не службу. Не долг. Один раз. Выбери меня, — говорит Кан. Внутри черного генерала всё застывает. Он практически ощущает, как замедляется биение его сердца. Ему кажется, что вот сейчас он просто осядет грузным мешком на пол. Потому что это невозможно. Он не может повторять то, что всегда говорила она. Он не может смотреть её глазами. Сонхва этого просто не выдержит. Его сердце этого не выдержит. — Ты… — Я, — кивает Ёсан, растягивая губы в лёгкой улыбке. — Ч-что… что происходит… — Сонхва чуть отталкивает мужчину от себя и оглядывается по сторонам. — Что… где мы… что ты сделал… Он растерянно смотрит на генерала второй звезды. У него не складывается паззл. Не сходятся уголки, фигуры совсем не подходят друг другу. Сонхва начинает казаться, что он сходит с ума. Этот свет в глазах напротив настолько знакомый, странно, что он не заметил этого раньше. Или не хотел замечать? Или всегда замечал? Жасмина была ослепительной. Она всегда ослепляла его своими глазами. Он толком не мог понять, что там в них есть кроме всепоглощающего света. Черный генерал скользит пальцами по неровной поверхности стены, цепляется ногтями. Чуть скребется. По чувству раздражения под ногтями понимает, что он сейчас в реальности. Он отступает по стеночке на несколько шагов к кровати. — Сонхва, — серьезно смотрит на него Кан. — Всё в порядке. Тебе не нужно бояться. Пак и не боится. Он — черный генерал четвертой, мать вашу, звезды. Он всё повидал в этой жизни. Во всяком случае он думал, что всё. Он пытается проанализировать и хоть как-то вникнуть в происходящее своим маленьким истраханным жизнью мозгом. Получается отвратительно. Скорее даже, абсолютно не получается. Но ведь у него есть доступ к первоисточнику… Сонхва тяжело вздыхает, прекращает пятиться, тем более что он уже упирается ногами в прикроватную тумбочку. — Объясни мне, — требует он от соулмейта. — Что объяснить? — Как ты… Откуда у тебя… — черный генерал понимает, что сейчас будет звучать как умалишенный, но ничего не может с собой поделать, — её свет? — Оттуда, откуда у тебя моя кровь в венах, — отвечает Ёсан, кивая на его левую руку с почерневшими венами. — Процесс изъятия звездного ядра… То, что ты видел, когда разрывали вашу связь с Жасминой… Её имя так легко слетает с губ Кана, что Сонхва уже за одно это хочет его убить. Он даже оглядывает комнату в поисках острых предметов. Как назло, кортик остался вместе с брюками на дверном крючке в ванной. — … этот процесс длительный, выматывающий… он, конечно, приводит к разрыву связи… и к смерти того, кто остается без ядра… потому что влачить такое жалкое существование просто невозможно, — говорит Ёсан. — Поверь мне, как человек, который родился таким от природы, я знаю, о чём говорю… Я всю жизнь пытался сделать что-то, что заставило бы всех смотреть на меня как на равного. Война дала мне такую возможность. Потому что там всем уже было не до цвета волос и не до света в глазах. Нужны были те, кто выполнял приказы, кто отдавал приказы, кто доводил всё до конца. Из-за отсутствия ядра некоторые вещи давались мне проще, как ты можешь догадаться… Мой спектр эмоций был достаточно ограничен, и я не видел ничего плохого в том, чтобы причинять кому-то боль… — Зачем тогда ты согласился на эксперимент? — Пак лихорадочно пытался совладать с поступающей информацией, потому что она совершенно не соотносилась со всем, что он знал о системе соулмейтов ранее. Совет обладает гораздо большей силой, чем он думал. — Хотел избавиться от контроля Совета, — сказав это, Ёсан немного истерично смеётся. — Весьма иронично, не находишь? — Браслеты этого не стоят… — Теперь я это знаю. Теперь я это понимаю, — кивает генерал второй звезды. — Но было и кое-что ещё кроме браслетов… — Что? — Я хотел чувствовать. Я хотел ощущать хоть что-то кроме своих инстинктов, — Кан делает шаг вперёд. — Я хотел перестать мучить людей… Убивать их… Пытаться превратить их в кровавое месиво… Я больше не хотел этим заниматься… — Именно поэтому ты сейчас занимаешься совсем другим, — приподнимает брови Сонхва. Ёсан виновато улыбается. Напряженность между ними сходит на нет. — Хуёвый у тебя был план, поэтому и результат хуёвый. — Я пока ещё на пути к результату, — младший делает ещё шаг вперед и садится на кровать. Смотрит на Сонхва снизу вверх. — Я… иногда… у меня получается видеть её воспоминания… Черный генерал замирает. Практически не дышит. — Ты в них совсем другой… — Глупее и моложе, — нервно хмыкает Пак. — Влюблённый, — спокойно продолжает Ёсан. — И полный жизни… — Очень смешно, — Сонхва садится на тумбочку, отодвигая лампу к стене. — Если бы ты сказал, злой и огрызающийся, это было бы больше похоже на правду. — Такой ты тоже был. Но такой ты — привычный для меня, поэтому я к нему несильно присматривался, — улыбается Кан. — Я долго не мог найти тебя… Думаю, что сказалось и расстояние, и количество людей, которых мы на двоих убили… Когда я увидел тебя в кафе… Даже не так, когда Уён отправил мне твой профиль по Сети… я уже знал, кто ты. Я… Мне потребовались все силы тогда на встрече, чтобы не повторять, как попугай, что я нашёл тебя, а поддерживать нормальный разговор… — Почему тогда ты… — У меня были другие планы. Другие цели. Я не считал, что соулмейт — это что-то серьёзное. Я осознавал, что мне чего-то не хватает… После экспериментов стало не хватать… До этого я жил вполне обычной жизнью. Только месяца через два после встречи с тобой я начал осознавать, чего именно мне не хватает… Мне было тяжело отключаться от каждого разговора с тобой. Я хотел всё больше и больше твоего внимания. Это было настолько мне чуждо. Это рождало во мне эмоции, с которыми я был не в силах совладать. И я… Я справлялся теми способами, к которым привык. Сонхва ничего не произносит. Просто смотрит на мужчину перед собой. Если сейчас он получит ещё какую-нибудь новую информацию, его мозг точно взорвётся. Они проводят в молчании какое-то время. Ёсан захватывает пальцами кусочек одеяла. Пак смотрит то в окно, то на него. Панель на стене продолжает мигать разноцветными картинками, там то кто-то смеётся, то разговаривает. Голова младшего наклонена вниз. Сонхва снова замечает контраст между темно-русыми корнями и ярко-розовыми прядями на макушке. — Ты любишь причинять боль, — наконец произносит Сонхва. Кан поднимает на него глаза. Они действительно ослепляют. Черный генерал промаргивается. — Я люблю боль. Ёсан понимающе улыбается, не отводя взгляд, и согласно кивает головой. Проводит языком по нижней губе. — Но не сегодня, — выдыхает генерал второй звезды и протягивает правую руку вперед. Пак протягивает свою левую в ответ, переплетает их пальцы между собой. Ёсан медленно тянет его к себе, заставляя пересесть с тумбы на кровать. — Хочу полежать с тобой. — Просто полежать или полежать под чем-то? — Сонхва почти удается вывернуть голову в сторону тумбочки с таблетками. — Сколько тебе было, когда ты подсел на синтетику?.. — Да это было ещё в бытность полковником… меня серьезно ранили под Рио… Ну как ранили… Почти изрубили ноги мачете… Надо было восстанавливаться как можно быстрее. Кое-как все нанороботами залатали. Боли оставались. И я сам не заметил, как начал запасаться таблетками… Потом доставать их стало легче. И они были достаточно качественные. Так что… Я называю это одним из своих увлечений, — Пак встречается глазами с соулмейтом. — Что, у тебя не так? — Думаю, что у всех так… Когда тебе чуть за двадцать ты не осознаёшь всё полностью… У тебя есть задача. Её надо делать, а не ныть, — пожимает плечами Кан. — Я тоже был согласен на любой допинг в своё время, так что… Такое себе. Мужчина передергивает плечами. Пак вдруг слышит, как урчит его желудок. Он за весь день не успел ничего поесть. — Я сейчас закажу еду в номер… — садится на постели Кан. Потом встаёт, отпускает его руку и проходит к панели рядом с входной дверью. Нажимает пару кнопок, разговаривает с девушкой внизу и заказывает им еду. Сонхва продолжает лежать поперёк кровати, пялясь то в потолок, то на панель с непонятным шоу, то на стену с мягкой обивкой.