Нет дыма без огня

Сонхва открывает глаза. Тянет ноги чуть-чуть вперёд. Вытягивает над собой руки, чуть расправляет плечи. Блёклый осенний свет сочится через лёгкую матовую тюль на большом окне справа от кровати. Он не помнит, как заснул. Вот, казалось, он, сытый, полудремлет на подушке, наблюдая за Ёсаном, который смеётся очередной шутке, сказанной героем многочасового шоу… А вот он уже смотрит в белый потолок и понимает, что в голове совершенно пусто. Точно, это место же отключено от Сети. Сонхва садится на кровати, растирает ладонью лицо, шкрябая ногтями утреннюю щетину. Зевает. Ёсан спит на животе, обернув руки под подушкой. Одеяло натянуто на голову. Ему почти всегда холодно. Иногда, он даже подрагивает. Один раз, ещё в пентхаусе Ёсана, Сонхва проснулся от того, что ему самому стало невыносимо холодно посреди ночи, хотя в его гостевой комнате были выставлены комфортные для него 24 градуса. Он тогда каким-то нелепым шестым чувством довёл себя до спальни Кана, который беспрестанно ворочался на кровати, зарываясь куда-то глубже в одеяла. Пак не рассказывал Ёсану, что видел его таким. Часы над панелью на стене напротив показывают половину восьмого утра. Режим. Куда от него денешься. Сонхва уходит в ванную комнату. Когда он завершает все утренние процедуры и возвращается обратно, часы показывают без двух минут восемь. Ёсан всё также неподвижно лежит на кровати. Черный генерал подходит к кровати с его стороны, садится на край. Протягивает руку, чтобы одёрнуть одеяло. В его голове пробегает целая череда непрошенных картинок. Некрасивых картинок. Страшных картинок. Как будто что-то из того, что он видел раньше за кусками ткани разного цвета и плотности, одергиваемых им при разных обстоятельствах и в разных частях света, может одновременно воплотиться в жизнь снова здесь и сейчас. Рука дёргается, но черный генерал резко тащит одеяло на себя. Там нет ни истлевших трупов, ни проколотых глазниц, не отрезанных носов. Там просто спящий Ёсан. Он чуть хмурит брови и ведёт носом. Сонхва некоторое время наблюдает за ним. Потом проводит тыльной стороной ладони по щеке. — Ёсан-а, вставай, — тихо говорит он. — Мхм… уже… — сонно бормочет младший, не разлепляя глаза. Пак продолжает поглаживать его щеку. — Нам надо подумать, что делать дальше, — серьёзно говорит черный генерал. — Просыпайся. — Да похуй, — выдыхает Кан, растягивая губы в улыбке. Когда пальцы Сонхва оказываются недалеко от уголка его губ, он вдруг вытаскивает язык и лижет их. — Ты в себе? — одёргивает руку Пак. — Вставай давай. — В себе-в себе, — Ёсан хрипло смеётся. Его голос и смех немного ниже, чем обычно. Он открывает глаза и откидывается на спину. — А мог бы быть в тебе, хён. Сонхва скептически хмыкает и выгибает правую бровь так, как умеет только он — слова сразу становятся не нужны. Он тянется за пультом от кондиционера, который лежит на тумбочке Ёсана под всеми упаковками от разной вредной еды. — Надо было сделать теплее, — он проверяет температуру. Выставлены 24 градуса. — Ой, да похуй, реально… — Ты завернулся с головой. — Мне всегда холодно. Это не зависит от температуры, — пожимает плечами Кан, наконец-то садясь в кровати. На нём оказывается надета ещё и кофта с длинными рукавами, хотя Сонхва точно помнит, что вчера вечером он был в футболке. — Пойду, пожарюсь в душе, и пойдём пожрём на верхней веранде. Там можно курить. Он толкает Сонхва ногами, чтобы вылезти из-под одеяла, и скрывается в ванной. Сонхва смотрит на свою одежду, которую притащил из ванной и положил на вешалку около двери и понимает, что в общем-то согласен просто накинуть сверху пальто. Глаза зацепляются за кортик. Он резко мотает головой из стороны в сторону, берет со стола бутылку воды и залпом допивает остатки. Потом заправляет свободные брюки в ботинки — хорошо, что обычные казарменные. Хотя на их форменную обувь всегда было грех жаловаться. Она была удобной, позволяла быстро бегать, хорошо амортизировала шаги. Пак накидывает пальто, забирает из двери ключ и выходит из номера. По указателям идёт до лифта. Там видит табличку, где веранда обозначена на 14 этаже, который является последним. Они всё ещё так близко к земле. Пока Сонхва едет в лифте, он находит в кармане пару стиков. Один обладает полным зарядом, на другом осталась одна треть. Жить можно. Ему достаточно привычно находится в реальности, но из-за последних девяти месяцев в Сеуле, где Сеть слишком управляет повседневной жизнью, он всё-таки ощущает неловкую тишину вокруг. Как это там говорят — отсутствие информационного шума. Пак глухо усмехается своим мыслям, выходя на веранду. Тут рядами стоят деревянные столы на четырех человек. Несколько высоких столов без стульев стоят ближе к ограждению. Есть полностью стеклянное сооружение, похожее на теплицы, которые были в полях его семьи, где они выращивали клубнику. Там горит свет, стоят затянутые белыми плотными скатертями столы. Все готово и накрыто, но никого нет. Сонхва бы не удивился, если бы они были тут совсем одни. С Кана с его паранойей станется. Пак затягивается, выдыхает дым и медленно доходит до высокого стола посередине. Небо серое с низкими облаками. Почти зимнее. Солнце белое, его свет слишком разряжен из-за облаков и черному генералу немного больно смотреть на него. Он не может задерживаться тут надолго. «Ора» совсем готова. Пара штрихов и можно будет подключаться. Мужчина подёргивает левым плечом. Он думает о Чонхо. Надеется, что парень последовал его пожеланию… Ладно, приказу. Почти начинает морально готовить себя к тому, чтобы отпустить Чхве. Генералу отпускать кого-либо всегда сложно. Он редко находит людей, которых хочется удержать. А тут такое… Мысли совсем чуть-чуть касаются Уёна, но Сонхва запрещает себе даже думать. Пока они не увидятся и не поговорят лично, он не будет принимать никакие решения. Дела Ateez его совершенно не касаются. Ateez — это Ateez. Кан Ёсан — это Кан Ёсан. Скорее всего, его соулмейт считает совершенно иначе, но Сонхва это несильно интересует или беспокоит. Он успевает немного продрогнуть. Во всяком случае пальцы, держащие стик, становятся деревянными. Ёсан подходит к нему и выпускает в его сторону дым — горький, немного терпкий. Без каких-либо примесей. — Решил бегать от меня? — Мм?.. — Хорошо хоть форму оставил, я уже подумал, что ты совсем ушёл, — глухо и недовольно говорит Кан и встаёт рядом. — На воздух захотелось, — пожимает плечами черный генерал. На Ёсане все та же безразмерная бордовая худи, под которую надета водолазка, судя по черному вороту. Он без кепки, капюшон свисает на спине огромным кулём. Сонхва убирает стик и руки в карманы пальто, чтобы как-то согреться. Кан продолжает курить, стоя рядом и тоже наблюдая за движением облаков. — Что ты собираешься делать? — говорит генерал четвертой звезды, когда чувствует на своей спине чужую руку. — Завтракать, — отвечает Кан. — Я собираюсь завтракать. Идём. Он тянет мужчину за руку в сторону стеклянной теплицы. Там у дверей уже, словно по волшебству, оказываются два молодых парня с вышколенными манерами. Один из них быстро ведёт их к столику, другой приносит и наливает воду. В течение следующих минут пяти, когда соулмейты просто переглядываются между собой, на стол оказываются поданы напитки, хлеб и масло нескольких видов, холодные закуски, рис, омлет, жареный бекон и даже две пиалы с супом. — Супчик от похмелья помогает, — замечает Ёсан и хмыкает. — Вчера с утра поднял меня из мертвых практически. Сонхва приподнимает уголки губ вверх и принимается за еду. — Не каждый день твои друзья всё-таки решаются с тобой покончить, — продолжает Кан. Он берёт пиалу в обе руки и громко пьёт из неё. Потом смотрит на реакцию Пака, который безучастно продолжает есть. Он орудует палочками так, что любой обзавидуется. Локти не касаются стола. Спина прямая. Он подносит еду ко рту, а не наклоняется к ней. Сразу видно — воспитание. Ёсан делает ещё несколько громких глотков. Потом звонко выдыхает. Принимается за омлет. Пару раз утаскивает прямо из-под палочек черного генерала то кусочек бекона, то кимчи. — Если ты пытаешься вывести меня из себя своей игрой, можешь не стараться, — ровно говорит Сонхва. — Я питался в учебных, казарменных, штабных и тюремных столовых. Поверь мне, меня за столом ничем не удивить. — Так, какого хуя ты сидишь словно на штабном приёме?! — Мм? — Пак вопросительно приподнимает брови. — Что не так? — Тебе надо быть идеальным даже с утра в ёбаном пальто, надетом на пижаму? — Кан откладывает палочки и сцепляет пальцы под подбородком. Внимательно смотрит на него. — Если ты бесишься от того, что хочешь меня поцеловать, но не в состоянии об этом сказать нормально, это не моя проблема, — пожимает плечами черный генерал, отправляя порцию риса в рот и насмешливо смотря на младшего. — Я не реагирую на твои подначки. Ты это знаешь. Я не буду поощрять подобное поведение, как это делают твои так называемые друзья-подчинённые. Ёсан недовольно хмурится, чуть поднимает верхнюю губу к носу. Качает головой. — И нет, это не я такой умный, — откладывает палочки Сонхва. — У тебя всё на лице написано, детка. Черный генерал видит, как белеют костяшки пальцев младшего, как расширяются его глаза. Он слышит дыхание, что из-за злости становится слишком громким. Сидящий напротив него человек действительно не умеет самостоятельно, без какой-либо помощи Сети, контролировать себя. Это даже удивительно, как он смог стать генералом… Ах, да, тогда у него не было соулмейта. Какая жалость. — Я буду тебя так называть, если мне будет не нравится то, что ты делаешь, — предупреждает Пак. — Именно потому, что это так сильно тебя бесит. — Блять, я не могу ещё и с тобой себя контролировать… — Со мной ты должен контролировать себя в первую очередь, детка, — Сонхва откровенно усмехается, протягивает руку к графину с апельсиновым соком, наливает его в один из пустых стаканов. — Хён, ты же должен быть моей отдушиной в этом жестоком мире… — Гляди-ка, еще и полудня нет, а я уже словно в театре побывал, — парирует старший. — Может быть, прекратишь паясничать? — Я всё ещё отхожу от предательства близких мне людей, — грустно вздыхает Кан. Что удивительно, ему идёт всё это баловство, наигранная невинность и приторный абсолют любой эмоции. Он словно насмотрелся на то, как себя ведут другие, и просто перенял чужие ужимки и ухмылки. — Мой соулмейт всё еще жесток со мной. Сонхва неопределённо мычит что-то в стакан с соком. — Я отключён от Сети и вынужден прозябать в этом богом забытом месте… За что же мне всё это? — Кан вскидывает глаза к небесам, будто ожидая ответа, но там за стеклянным потолком серые облака предсказуемо молчат. Зато к столику подходит официант-дворецкий с нацепленной улыбкой во все тридцать два зуба, разделёнными на средний пробор шоколадными волосами в отпаренной белой рубашке и тёмно-коричневых брюках. Руки скрещены за спиной. — Что тебе? — практически рыкает Кан. — Сонбэ-ним, звонок, — он достаёт из-за спины серебристое прямоугольное устройство. Сонхва теряется в догадках, почему эта рухлядь вообще работает. С другой стороны, это же Кан, мать его, Ёсан. Грёбаный гений иллюзий. Генерал второй звезды театрально вздыхает, глядя на соулмейта, и забирает устройство у официанта, который тут же бесшумно удаляется. — Что там, Сухо? — он проводит пальцем по экрану, и Сонхва слышит голос Сухо — начальника личной службы безопасности Кана. — Генерал Кан-ним, тут пришло распоряжение от генерала Чхве-нима предоставить доступ к вашему пентхаусу, — деловито докладывает Сухо. — Я его послал, конечно. Но ребята тоже начинают задавать вопросы. — Я отдыхаю. Еще три дня. Скажи своим. — Генерал Кан-ним, они наводят смуту. Генерал Сон-ним распорядился, чтобы мощности со станций на его территории шли на прямую на его счёт. То же самое сделал генерал Чхве-ним, — на заднем фоне слышится женское покашливание. — Госпожа Ким передаёт, что из-за этого вы п-потеряли с-семьдесят процентов ежедневного до-дохода… — Я догадался. Передай госпоже Ким спасибо, — спокойно говорит Ёсан и слышит выдох облегчения на том конце. — Что делает мой секретарь? — Якобы разыскивает вас, — бодрее отвечает Сухо. — Ведёт дела. С той лишь разницей, что теперь он отдаёт некоторые указания… — Например? — Он приостановил расширение станции 3. Перенаправил рабочих на шестую. — Понятно. — Мне что-то передать ему? — Нет, — отрезает Кан. — Завтра в это же вр… — Отец, — раздаётся с того конца голос Сухо. — Ты же вернёшься? — Вернусь, Сухо. Вернусь, — Ёсан отключается. — Они и правда зовут тебя отцом, — замечает Сонхва. — Это всё, что ты вынес из нашего разговора? — усмехается Кан. — Конечно, зовут. Я многих из них подобрал на улице. Посмотри даже на ребят тут. Эти — отдельные экземпляры. Собирал их по всему острову. Есть даже несколько иностранцев. Они все — как я. По волосам понятно, да? Паку становится неуютно. Он кидает взгляд на двух официантов и понимает, что их улыбки начинают напоминать ему звериный оскал. — Мои детки, — довольно улыбается Ёсан, смотря на них. — Ты поехавший, да? — обречённо вздыхает Пак. — Слушай, я могу тебе свой медфайл потом показать, когда снова будем в Сети. Не думаю, что тебе станет от этого спокойнее, но… — Поехавший. Ясно, — Сонхва убирает с колен салфетку и кидает её поверх тарелки. В один момент оказавшийся рядом с ним официант, прибирает всё на столе перед ним, оставляя только стакан с недопитым соком и общие блюда. — Просто я всё никак не могу придумать, что с ними всеми сделать… Они ведь хорошие кадры, так-то… полезные… Сан пусть и косячит, но его приказов никто не ослушается, а как он потрясающе управляется с чужими соулмейтами, да и поставками оружия занимается он, — Кан продолжает как ни в чем не бывало. — Минги только на первый взгляд кажется несерьёзным, но сколько у него компромата на действительно важных людей, благодаря его оргиям… опять же синтетика на нём… Про драгоценного Уён-и я даже и начинать не буду. Ты сам всё знаешь. — С чего ты взял, что у тебя есть власть хоть что-то им сделать? Звучит так, словно они наконец-то решились окончательно отделиться от тебя, — говорит Сонхва. — Это они так думают. Но стоит мне надеть мою потрясающую парадную форму, улыбнуться шире, спуститься с небес к своим милым детям, погладить их по головам, пообещать светлое будущее и сказать: «Они — предатели», мои детки перегрызут их глотки, не требуя доказательств, — Ёсан звучит уверенно, он даже прищелкивает языком в конце и улыбается. — Преданность отцу и командиру. Тебе ли не знать… Поэтому я и приехал сюда, чтобы понять, как сохранить их жизни, но показать им, что я всё-таки главный. Может быть, мне просто поставить в иерархию семьи рядом с собой тебя? — Нет, спасибо. — Почему ты сразу отказываешься? — Неинтересно. — Совет интереснее, конечно, — соглашается Ёсан. — Если ты отказываешься, нужен новый план… Показательная порка?.. Боюсь, что с ними это уже не сработает… У Уёна уже явно иммунитет ко всем моим забавам… Слушай, может быть ты с ним поиграешь?.. Думаю, это бы могло сорвать ему мозги окончательно… Эх, мечты-мечты… Минги можно подсунуть какую-нибудь больную шлюху… пусть сфокусируется на своём здоровье. А вот прекрасного генерала Чхве проще ломать через его супруга. Поэтому тут можно убить двух зайцев одним выстрелом. Удобно. — Прекращай. — Тоже неинтересно? Или неприятно? — Я не нанимался слушать бред твоего воспалённого мозга. Ты сам довёл их своим поведением до этого. Не вариант просто поговорить? — Они воруют мои мощности, строят планы за моей спиной, паразитируют на моей семье… О чём мне с ними говорить?.. — Ёсан проводит пальцами по губам, отнимает руку от лица и внимательно рассматривает их. О чем-то думает, кивает своим мыслям. — Да, это я ещё не пробовал… — Что? — устало выдыхает Пак. — Ледяной сон. — Нет. — Да. — Нет, Ёсан-а… после него не выживают… — Я же выжил, — пожимает плечами Кан, а Сонхва, кажется, наконец-то понимает. — Уён-а справится, я уверен. У меня, например, даже соулмейта не было… — Скорее всего, именно поэтому ты и выжил, — тихо произносит Пак. — Ледяной сон ведь один из твоих специалитетов, не так ли? — Да, но… — Сонхва осекается, когда смотрит в глаза напротив. — Я бы запомнил тебя… Поверь мне. Я помню каждого… И уж твои волосы… — Мои волосы — темно-русые, хён, — Кан серьёзно смотрит на него. — Ты же не думаешь… Ты думаешь, что это я с тобой сделал? — Сонхва не повышает голос, а просто задаёт вопрос. Он много раз в своей жизни встречался лицом к лицу и с теми, кого пытал, и с родственниками тех, кого убил. Да и в конце войны, когда коалиция городов разрасталась, все офицеры оказались «волосами в кучу». Тут уже было не старых обид — кто, чей взвод подставил, или кто, кому мизинцы или уши резал. — Хорошо, расскажи, что ты помнишь. — Ты серьёзно? — Кан кивает официантам, которые в четыре руки после его кивка моментально расчищают стол. Будто тут и не было никого. — Ты не первый, кто в чем-либо меня обвиняет, — Сонхва встаёт и запахивает полы пальто. Ёсан поднимается следом. — Я готов тебя выслушать и честно ответить, был это я или нет. — И что мы будем делать, если это был ты? — Кан с вызовом смотрит на него. — Если это действительно был я, ты сделаешь со мной всё, что захочешь, — пожимает плечами Пак и направляется к выходу. — Ты думаешь, что минет и в этом раз тебя спасёт? — слишком громко бросает ему в спину генерал второй звезды. Сонхва отчётливо слышит еле сдерживаемые смешки официантов, когда выходит на воздух. Младший быстро нагоняет его около дверей лифта. — Хули ты такой спокойный? — Мне всё равно, как умирать. «Ора» или ты… Неважно… — В смысле «Ора»? — «Ора» почти готова… и когда я говорю «почти», то имею в виду, что нам нужно только выбрать день и время перезагрузки, — Пак наблюдает за чужим лицом. — Сука, блять, — выругивается Кан. На его лице появляется странная улыбка. — Ты такой несносный. Черный генерал удивлённо вскидывает брови. Ёсан заходит в лифт и затягивает его за собой за лацканы пальто. Дёргает сильнее, заставляя наклониться к нему. Они почти одного роста, но Сонхва знает, что дело не в этом. Этакий элемент подчинения. Двери лифта закрываются, и он неспешно ползёт вниз. Сонхва правой рукой нажал какую-то кнопку на панели. Кан облизывает губы. Старший инстинктивно делает то же самое. Поцелуй получается мягче, чем ожидал черный генерал. Ёсан старательно мнёт его губы своими, удерживая за пальто обеими руками. Когда Пак перестаёт изображать цаплю с расправленными крыльями и начинает, наконец, отвечать ему, генерал второй звезды чуть слышно стонет в поцелуй. — Несносный, — отрывается от губ черного генерала Ёсан. Поднимает руку и проводит ею по черным волосам. — Почему ты настолько исполнительный? — Ты ещё и недоволен? — Сонхва выходит из лифта и оглядывается по сторонам. Они на четвёртом этаже. Тут всё абсолютно такое же, как и на их одиннадцатом. Отличаются только цифры на указателе номеров. — Ёбаная «Ора». Я так её хочу, — глаза Кана блестят далеко не от света звёзд. — Ты должен был сказать об этом ещё вчера!.. Я бы уже начал всё готовить. — Что готовить? — Ты понимаешь, что без «Оры» Совету будет в разы проблематичнее контролировать тут Сеть? Не говоря уже о том, что первые пару дней они вообще будут практически беспомощны в городе, — Ёсан выглядит излишне воодушевлённым. — Идеальное время. — Бля-я, — тянет Пак. — Серьёзно?.. Ты тоже из тех фанатичных людей, которые думают, что, перекрыв какой-то поток мощностей для Совета, их можно остановить? — Не какой-то… Пока ты занимался «Орой» и своей активной деятельностью по дискредитации адекватности Совета в Сети, я организовал всё так, чтобы на каждой станции у нас были свои люди… Подтянул свои офицерские контакты… Если захочу, я могу чертовски нравиться людям… Ну ты знаешь… Та-дам… Кан шутливо складывает руки треугольником под подбородком и в несколько прыжков оказывается на диване. — Столько всего надо сделать… Вся эта хуйня с Саном и Минги вообще не вовремя… Блять, — Ёсан смотрит на слегка прихуевшего черного генерала, который продолжает стоять посреди холла, и хлопает по дивану рядом с собой. — Ты помнишь, всю эту хуету с тем, что перед лицом единого противника мы должны забыть прошлые обиды и выступить единым фронтом… — вдруг говорит генерал второй звезды, когда Сонхва опускается на диван. Они оба откидываются на спинку, втягивают ноги. Соприкасаются коленями. — Нас было тридцать, когда нас отправили на первые миссии. Осталось трое. Я, Сан и Минги. Когда я видел некоторых офицеров на общих собраниях штаба, мне хотелось вырвать их глотки… — Понимаю, о чём ты, — усмехается Сонхва. — Если я приду и поговорю с ними про «Ору», они тоже это вспомнят и поймут?.. — Я не знаю, Ёсан-а… — Я бы хотел, чтобы ничего этого не было… — его голова соскальзывает на плечо Пака. Через несколько мгновений левая рука Кана перекинута через живот черного генерала. — Я бы хотел быть нормальным… Сонхва поднимает правую руку и начинает медленно перебирать розовые волосы. — Ты добровольно согласился стать моим соулмейтом, — хмыкает Сонхва. — Ты никогда не был нормальным. — Они не говорили, что это будешь ты, — фыркает Кан, ядовито добавляя, — Если бы я знал, конечно, не согласился бы. Пальцы младшего невесомо проходятся по ребрам, поднимаются к груди, возвращаются обратно на живот и так по новой. Когда они задевают шею, Сонхва опускает взгляд на Ёсана. Тот, словно почувствовав это, поднимает глаза и смотрит в ответ. — Как вышло, что к тебе применили ледяной сон? — черный генерал прекрасно видит, что скрывается за взглядом соулмейта. Как и понимает, куда они движутся уже второй день. На дно. В гиену огненную. В пизду. Но это уже технические нюансы, с которыми они будут разбираться после. Сейчас лучше исключить недосказанность в действительно важных вопросах. — Я был направлен в Стокгольм на миссию. Мутил с одним шведом, он тогда занимал пост заместителя министра обороны… — Тогда?.. А сейчас? — Сейчас он мёртв, — отвечает Кан. — Оттуда я выехал в Берлин, где передал данные от него европейскому отделению штаба. На этом моя миссия заканчивалась, я должен был вернуться в Сеул. По пути я сошел с состава где-то под Екатеринбургом — просто покурить. Там был парень… ему лет пятнадцать максимум было… он что-то продавал… еду какую-то… и я вижу, как через два вагона к нему спускается пара человек и начинает толкать, что-то спрашивать… И нет, чтобы забить и вернуться обратно… мне надо было, блять, пойти и спросить, что они делают… Завязалась драка. Потом я отрывками помню, как приходил в себя в каких-то подвалах… кто-то постоянно спрашивал про берлинские документы… А я думал, вы ебанутые, что ли… если я еду в Сеул, то, конечно, у меня уже ничего с собой нет… Иногда, я приходил в себя от боли… пару раз мне было безумно жарко… лица менялись… что я рассказываю, ты сам знаешь… А потом я просто очнулся, а вокруг только пар и стекло. Я даже не понял, что происходит… Ноги подкашивались, но ремни… они… бляять… Ёсан шумно выдыхает и встаёт с дивана, делает несколько шагов в сторону лифта, потом обратно. Обхватывает себя за плечи. — Если речь идёт о тех берлинских документах, в которых были сводки по остаткам ядерных боеголовок в Европе, — начинает Сонхва, а его соулмейт останавливается посреди холла. — То я уже давно не был палачом — я уже стал генералом третьей звезды на тот момент. Как только я получил генеральское звание, мои обязанности палача сошли практически на нет. У меня не было времени на это… Да и потом, я был на стороне тех, кто ждал эти документы. Да и исходя из всего, что ты сказал, проще искать кого-то среди шведов или немцев… — Сколько раз я представлял, что буду делать с этим человеком, если найду его… — генерал второй звезды закусывает нижнюю губу. — Мое восприятие реальности было сбито к хуям собачьим… — Сеть сильно помогает тебе справиться с реальностью? — А тебе? — Нет, — отвечает Пак. — Большую часть времени я живу в реальности. Это здесь я слишком много стал бывать в Сети. — Я приглушаю воспоминания. И эмоции, конечно. Хотя не всегда, как ты понимаешь, — ухмыляется Кан. — Я стараюсь как можно меньше полагаться на Сеть, но… весь белый бизнес там. Да и зачем мне мощности, если я не буду пользоваться Сетью?.. — А твой аналог? — Мм? — Ёсан вопросительно изгибает брови. — Аналог Сети, который ты делаешь, — Сонхва делает небольшую виньетку рукой. Генерал второй звезды прекрасной статуей замирает посреди фойе. — Ты создаешь его, чтобы совсем избавиться от контроля Совета или чтобы всё-таки обрести контроль над собой? — Не понимаю, о чём ты, — глаза Кана недобро прищуриваются, а лицо заостряется, словно он закусил щеки изнутри. — Ёсан-а, — качает головой Пак, поднимается с дивана и подходит к соулмейту. — Это только моё, — по-детски зло произносит Ёсан. — Не лезь, куда не просят. — Хорошо-хорошо, — усмехается черный генерал. Паранойя Кана Ёсана — притча во языцех, — и в самом своём лучшем виде перед ним. Сонхва, в отличие от Уёна, не нужно было задумываться, как, когда и почему Ёсан стал параноиком. Младший во время войны был специальным агентом, элитой разведывательных служб. Ходили слухи, что он чуть ли не тройной агент. Генералу Паку никогда не было сильно интересно это направление. Он знал, что там несколько десятков молодых парней и девушек, которые специально обучались разным навыкам — начиная от боевых искусств и обращения с оружием, заканчивая психологией и иностранными языками. Никто никогда не знал, что именно может им пригодиться на той или иной миссии. Их заказчики менялись с той же скоростью, с которой захватывались города и уничтожались страны. У них не было присяги кому-то одному, да и в процессе миссий не раз бывало, когда вслед за таким агентом посылали его коллегу с вполне конкретной задачей по уничтожению первого. Когда же после императорского тайфуна все спохватились и поняли, что последнее оружие, которого стоит бояться далеко не ядерное, решили разыскивать остатки прежней ядерной мощи по всей планете именно с их помощью. Некоторые из таких агентов, впрочем, были классическими ассасинами — их привлекали, когда становилось понятно, что с тем или иным человеком было не в состоянии договориться, а алгоритм подсказывал, что проще убрать несговорчивого с пути. В определенный момент Сонхва вовремя не заметил, что стал одним из таких несговорчивых для Совета. — Тут есть ещё чем заняться кроме как разговоры разговаривать? — Пак понимает, что еще больше вопросов заставят генерала второй звезды еще глубже уйти в паранойю. — Да, — кивает Ёсан. — Тут есть два бара, спортзал, бассейн со спа-зоной, конференц-зал… — Проведем семинар? — выгибает бровь Сонхва. — Сколько человек тут работает? — Двенадцать прямо сейчас. — А всего? — Тебе зачем эта информация? — Блять, ладно, — выдыхает старший и, сдаваясь, машет рукой. — Мне остаться с тобой или поехать заняться «Орой»? — Тебе лучше не пропадать из Сети так надолго, — кивает Кан. — Мне всё же нужно время, чтобы обдумать дальнейшие шаги. — Понял, — Сонхва идет к лифту и нажимает кнопку вызова. Двери тут же распахиваются. Ёсан заходит за ним и нажимает кнопку «11». Генерал второй звезды и по совместительству отец великой Ateez весь в мыслях, пока они идут до номера, пока Пак переодевается обратно в форму. Черный генерал не может себе позволить позакатывать глаза, пофырчать или еще как-то выразить своё недовольство форменными ограничениями, потому что на кровати сидит такой же офицер, генерал, у которого разве что перевязь полегче. Он в отличие от Чонхо к этой форме с почтением или каким-то восторженным придыханием не относится. — Я ухожу, — Пак расправляет лацканы пальто, поправляет цепочку кортика на правом бедре. — Как мне с тобой связаться? — Мм?.. — поворачивает к нему голову Ёсан. Его глаза скользят по строгой фигуре черного генерала, скрытой длинным пальто. Плечи и грудь расправлены, подбородок прямой, брови чуть нахмурены. Волосы хоть и не уложены, но вполне прилично сохраняют форму стрижки. — Ключ у тебя есть. — Есть, — кивает Сонхва, явно чего-то не понимая. — При чем тут ключ? — Я остаюсь здесь. — Это я знаю. — Вечером ты же всё равно вернёшься. — Что? — Пак тяжело вздыхает. — Ты не отпустишь меня… — Никогда и не собирался, — пожимает плечами соулмейт. — Не понимаю, откуда в твоей голове такие глупые мысли, хён. Посмотри, что там в Сети происходит… Тебя наверняка кто-то потерял. Ты же у нас пользуешься популярностью… — Хорошо, я понял, — перебивает его Сонхва, застегивая одну из пуговиц на пальто. — Тебе что-нибудь принести? — Для этого у меня есть другие люди, — отрицательно качает головой Ёсан. — От тебя мне нужен только ты. Черный генерал не реагирует, разворачивается и выходит из номера. Электрокар уже ожидает его, когда он выходит из крутящихся стеклянных дверей. Он достаточно быстро добирается до одного из популярных кибер-клубов. Выныривает в Сеть в одном из удобных ярких кресел. У него несколько запросов от разных изданий на комментарии, статья на одобрение, несколько писем относительно работы фондов, запросы на новые встречи и мероприятия в календаре, Юнхо отправил какой-то видеоролик. Сонхва видит значки непрочитанных сообщений рядом с профайлами Чонхо и Уёна. Он открывает сообщения Чхве первыми: «Я добрался домой. Ты должен мне объяснить всё это. Уён-хён не может с тобой связаться. Всё хорошо? Напиши ему. С тобой всё хорошо? Ты не читаешь мои сообщения. Хёны рассказали про ситуацию с Ёсаном-хёном. Ты поэтому отправил меня сюда? Ты с ним? Сонхва, ты сейчас с ним?» Ёбаный ребёнок. Пак недовольно хмурит брови. Нельзя такое спрашивать по Сети, где были мозги Чхве. Черный генерал уверен, что младшего до состояния полного отсутствия адекватности накрутил либо Уён, либо Сан. Либо вместе. Он глубоко вздыхает перед тем, как открыть сообщения от Уёна, которые вообще-то начинаются вполне прозаически — запросами о статусе «Оры», о доступе в пентхаус Кана, о местонахождении Ёсана («Хён, вдруг он связывался с тобой после того, как мы поговорили. Если свяжется, сразу сообщи. Мы все его ищем»). Потом идет длительная пауза, как и в сообщениях Чонхо. Видимо, они в этот момент общались, потому что последнее сообщение Уёна Сонхва абсолютно не нравится: «Не знал, что у тебя новый соулмейт, хён. Мог бы и сам рассказать. Рад за вас. Чонхо, правда, жалко. Но, не переживай, мы найдём, как его утешить». Блять. Блять. Блять.