Нет дыма без огня

Когда Сан уверенной чуть пружинящей походкой идёт по коридорам дома Минги, потом спускается по ступенькам, проходит к фиолетовому электрокару и садится за руль, у него ни на секунду не возникает сомнения, что вот сейчас пассажирская дверь откроется и на соседнем сиденье окажется его супруг. Уён чуть притормаживает, пока выходит из дома Минги. Генерал Сон всё-таки идёт следом и слишком большую дистанцию тут не создашь, но Чон успевает отправить охране сообщение, чтобы освободили ему какой-то из электрокаров, желательно помощнее. Он не доходит до фиолетового электрокара, за руль которого садится Чхве, кивает Уджину, своему основному помощнику, который указывает на тот из пяти черных, что подготовили для него. Уён быстро садится на водительское кресло, запускает импульсный двигатель и выруливает со двора Минги. Тут же набирает скорость и добирается до виадука за рекордные полминуты. Почти обеденное время — трафик плотный, но черный электрокар уверенно прыгает между неторопливыми собратьями эконом и комфорт сегмента. Уён не знает, куда держит путь. Ему просто необходимо почувствовать контроль хоть над чем-то. Пусть это и будет груда железа на скорости под двести километров в час. Когда он перепрыгивает с одного виадука на другой, замечает входящий видео-вызов. Он скидывает, мотая головой. Чуть не въезжает в затормозивший впереди электрокар. Резко уходит вправо, снова лавирует между бежево-серо-черным потоком. Снова входящий, на этот раз без видео. — Что? — недовольно гавкает он в трубку. — Чхве поехал за тобой, — бросает в ухо Уджин. Его голос запыхавшийся. Уён включает автопилот, убирая из настроек обязательное соблюдение правил дорожного движения. Электрокар продолжает рвать поток, но уже на так плавно. Чон выводит перед глазами изображение с датчиков на заднем стекле. Видит следующий за ним фиолетовый электрокар. — Удивлён ли я, — тянет Уён. — Уён-а… — Что? — Могу я тебе чем-то помочь? — голос Уджина в голове звучит слишком неуверенно. — Себе помоги, — фыркает Чон. — Что как первый раз замужем… свяжись с медиками, блять. Будь готов, когда меня принесут. — Он просто бешеный сейчас… тебе… Чон просто заканчивает вызов. Ему не хватало ещё выслушивать чужие суждения о собственном соулмейте. Уджин — толковый парень, но во всём, что касается взаимоотношений Уёна и Сана, он каждый раз смущается и теряется. Хотя Чон знает, что у помощника есть соулмейт, они женаты даже дольше, чем он и Сан, и воспитывают двоих детей. Уён сбрасывает скорость, уходит в плавный поворот налево, встаёт в очередь на прыжок с виадука на виадук. В электрокаре спереди ребёнок с красно-оранжевыми волосами на заднем сиденье забирается выше и строит ему рожицы через стекло. Уён немного гримасничает в ответ, заставляя ребёнка улыбнуться. Чон прикрывает глаза и вспоминает другого ребенка с ярко-красными волосами, которого видел только по видео связи на руках то Сонхва, а чаще всего — Жасмины, или бегающим по разным домам и квартирам, позже слишком серьёзным в школьной форме, недовольным и улыбающимся, задающим вопросы, занимающимся в библиотеке, гуляющим со сверстниками, спрашивающим про отца и мать, злящимся, обиженным, плачущим, испуганным, убегающим, загнанным в угол, страдающим и наконец мёртвым спящим. Возможно, некоторые вещи Чон Уён не готов признавать даже внутри себя. Он вздрагивает от того, что слышит нетерпеливые сигналы сзади, двигает электрокар вперёд, настраивает необходимые датчики и совершает прыжок. Северо-восточный сеульский виадук более свободен в плане трафика, но Уён не набирает прежнюю скорость. Просто вырывается из небольшой пробки и продолжает двигаться вперёд. Он спускается на несколько уровней вниз, проезжает мимо величественного здания Академии, пиками утопающего в облаках. Качает головой, когда замечает сзади фиолетовый электрокар. Сан держит дистанцию, не обгоняет его, не пристраивается сбоку. Просто следует за ним. Уён ускоряется, Сан тоже. Снижает скорость — то же самое делает Чхве. Они виляют между электрокарами в потоке. Уён чуть усмехается правым уголком губ. Сан может сколько угодно делать вид, что успевает за ним. На самом деле — это не так. Чон выворачивает руль, чтобы уйти в тоннель и подняться на уровень выше, пора уже двигаться в сторону квартиры или домой. Ускоряется, стоит только электрокару выровняться после тоннеля. Он слишком задумывается, решая всё-таки ехать домой, и только чудом успевает объехать какое-то ограждение с кучей ярко-мерцающих знаков. Несколькими секундами после, пытаясь успокоить дыхание, слышит скрежет металла о металл. Уён резко сворачивает к ограждению, останавливается, сдаёт назад. Его правая рука немного немеет. Он смотрит на полностью смятый правый бок своего любимого фиолетового электрокара, и ему кажется, что убивать сегодня будет он, а не его. Сан смотрит на него сквозь лобовое стекло. Дёргает головой в правую сторону, пожимает плечами. Правое плечо Уёна пронзает колющая боль. Он морщится. Отправляет Уджину сообщение, что надо разобраться со всем этим, сам сдаёт ещё назад, встаёт рядом с транспортом Сана, поднимает пассажирскую дверь. Когда Чхве, кряхтя, перелезает в другой электрокар, стараясь делать всё максимально быстро и не дышать, Уён резко закрывает дверь. Они смотрят друг на друга чуть слезящимися от разряженного воздуха глазами. Сан осторожно устраивает правую руку на свои бедрах, и Уён замечает глубокий порез, из которого течёт темная кровь. Капли впитываются в бордовую ткань, обтягивающую ноги генерала Чхве. Манжеты и рубашка тоже пропитались кровью. Лицо Сана бледнее обычно. Уён выставляет автопилот на дорогу до дома, сам ныряет в отсек с аптечкой, отыскивает кровоостанавливающее в шотах, быстро расставляет три небольших шприца на руке мужа, впрыскивает жидкость, заставляющую кровь сворачиваться. Находит обезболивающее, буквально запихивает несколько таблеток в рот Чхве, глаза которого полузакрыты. Ехать им всего ничего, Уён немного опускает кресло Сана, чтобы тот полулежал, возвращается к управлению электрокаром. — Я в норме, — слышит Уён в районе своего плеча, когда Сан полу-висит на нём в лифте. — Как скажешь, — отрывисто кивает Чон. Полминуты, двери лифта открываются. Сан отталкивается от него и выходит. Уён медленно идёт позади, следя за соулмейтом. Чхве, чуть пошатываясь и придерживаясь за стены, скрывается в своей спальне, не обернувшись. Уён уходит в свою спальню, потом в гардеробную. Стаскивает с себя чуть ли не через голову жилетку — пальцы немного не слушаются, и расстегнуть восемь золотых пуговиц кажется непосильной задачей. Он кладёт жилет поверх стола с аксессуарами. Закатывает рукава водолазки, оттягивает её ворот. Выдыхает. Проводит рукой по шее, перебегает ладонью на её заднюю часть, резко проводит вверх по затылку, взлохмачивая волосы. Подносит пальцы к глазам, внимательно рассматривает фиолетовые отблески на них. Все-таки эта цветная пудра, хоть и позволяет поддерживать оттенок, ненадежная, но зато её удобно брать с собой. Встряхивает головой. Расстёгивает пряжку ремня, вытаскивает из брюк низ водолазки и стягивает её через голову. Отбрасывает водолазку в корзину для грязного белья. Проходит в ванную, споласкивает лицо холодной водой. Смотрит в глаза отражению. Слишком много страха. Конечно, он испугался. Он не готов к тому, чтобы всё закончилось так. Да и это было бы чертовски невовремя. Уён тратит достаточно много времени на то, чтобы смыть весь макияж (почти что грим) со своего лица и шеи. Он возвращается в спальню, протирая лицо полотенцем. Подходит к окну и сморит на медленно плывущие свинцовые облака. Середина ноября. Всегда немного жуткое время для Чона Уёна. Он много потерял в один из ноябрей своей жизни, но одновременно с этим получил возможность быть рядом с любимым человеком навсегда. Если бы не Ёсан… В следующий раз стоит быть умнее. Уён прижимает указательный и средний палец под левым ухом, прощупывает чип. Прикрывает глаза. Он слышит, как открывается дверь в комнату. Поворачивается на звук. На Сане широкая черная футболка с короткими руками, свободные брюки. Правая рука заклеена биоплёнкой по всей длине пореза. — Как ты… — Будто тебе не похуй, — перебивает его Чхве. Уён присматривается и замечает какие тёмные у него глаза — радужки совсем не видно. — Ты хотел убить меня? — Если бы я этого хотел, ты был бы мертв довольно давно. Ты и сам это знаешь, — пожимает плечами Чон и отходит от окна. — Я хочу отдохнуть. Уходи. Сан замечает синеву под глазами, бордовые отметины от длинных пальцев на шее, расцветающий космосом синяк в районе солнечного сплетения. Взгляд цепляется и за острые ключицы, квадратные мышцы груди, подтянутый живот, расстёгнутую пряжку ремня. Последняя деталь особенно воспринимается как приглашение. Сан помнит, как впервые увидел Уёна — он почти не изменился с тех пор. Правда, тогда в его глазах было невыносимо много боли. Официально они были знакомы довольно давно: Чон курировал «Орхидею», да и по работе его знали, хотя скорее, слышали о нём — многие. Лично они познакомились на одном из штабных приёмов, который проводился в здании, которое на тот момент ещё не было домом Минги. Уён стоял за одной из широких колонн, как можно ближе к выходу, и безбожно напивался. Его обходили стороной: трибунал Пака прошёл две недели назад. Все знали, кто проголосовал «против», кто поддержал черного генерала. Доверенное лицо минус один. Человек, на котором держалась машина пропаганды. Один из лучших выпускников сеульской Академии. Любимец Совета. Ныне опальный генерал третьей звезды Чон Уён. Единственный генерал с тремя звёздами среди штабных офицеров. Для него даже придумали белую форму с черными лацканами на пиджаке и черными лампасами на брюках. Эта форма выгодно подчеркивала широкие плечи, узкие бедра и талию, мощные ноги. Сан по несколько раз пересматривал некоторые видео с ним, что расползлись по всей Сети. Его уже тогда можно было считать немного одержимым. Чхве заметил, как Уён отставил хрустальный бокал на поднос проходящего мимо официанта и пошёл в сторону комнат отдыха. Сан держался на приличном расстоянии, да ему ещё и надо было приветствовать знакомых, обмениваться с ними парой-тройкой фраз. Когда он увидел, что вслед за Уёном в одну из комнат зашло два человека, внутри появилось нехорошее предчувствие. Он нашёл глазами в толпе Минги, просигнализировал ему быть готовым прийти на помощь, проводя двумя пальцами над правым ухом. Минги кивнул в ответ, хотя вообще не понимал, с чего его другу вдруг понадобилась помощь. — На хуй идите, — услышал он голос Чона, когда открыл дверь. — Желательно друг к дружке, без привлечения меня. Генерал третьей звезды хотел пройти на выход, но дорогу ему преградили два офицера в тёмно-синей форме. — Уён-а, тск, ну что ты ломаешься, — тот, что был справа, кладёт руку на плечо Чона. — Форму не трогай, — сбрасывает непрошенное касание одним движением плеча Уён. — Так сними её, — хмыкает мужчина. — Или тебе помочь? — Себе помоги, — Уён расталкивает их руками и проходит к двери, встречаясь взглядом с Чхве, который уже полностью открыл её. Сан проваливается в теплый солнечный свет, а Уёна затягивает чужой космос, путает и выбрасывает на суд холодной сверхновой. У Чона внутри всё словно взрывается. Сан распахивает глаза, потому что всё, что он чувствует, это как его накрывает непонятной волной страха и боли. — Сан-и, дружище, — два других мужчины в комнате тоже разворачиваются лицом к двери, и Сан узнаёт в том, что слева, одного из своих однокурсников. Интересно, откуда у него синяя форма. Впрочем, генерал второй звезды Чхве и сам в бордовом. Их группа в целом в любую обстановку умело вписывается. — Духён-а, — кивает Сан. — Тоже не сдержался, пришёл полюбопытствовать? — ухмыляется бывший сокурсник, кивая на Уёна. — Знаю, что ты точно сможешь оценить такое по достоинству. Чон кидает на него затравленный взгляд. Сан видит, как он прикусывает щеку. Мгновение. Другое. Уён сглатывает, расправляет плечи и его лицо приобретает беспристрастное выражение. Он смотрит на Духёна и его спутника, дёргает губами. — О тебе ещё в Академии слухи ходили, не понимаю, почему я тогда тебя пропустил, — задумчиво замечает второй мужчины в синей форме. — Потому что тогда, как и сейчас, ты только и мог, что пустые разговоры разговаривать, — хмыкает Чон и добавляет на испанском: — Аста ла виста. — Не так быстро, кукла. Уён чувствует чужие руки на своих, быстро ориентируется и вот уже оба — и Сан, и Духён, — смотрят на лежащего в отключке третьего офицера. Уён выпускает синюю ткань из рук, тело тихо опускается на пол. — Когда ваш друг придёт в себя, — Уён переводит взгляд с Духёна на Сана и обратно, — передайте ему, что он не в моём вкусе. Чон перешагивает через лежащего мужчину. Обходит Сана, толкает дверь и выходит в коридор. — Вот блядь. — Он — генерал третьей звезды, что ты хотел? — хмыкает Сан, помогая однокурснику поднять тело спутника с пола на кровать. — Ладно, не буду вам мешать. — Сан-а, — останавливает его в дверях голос Духёна. — Ты как сам? — Всё нормально, — кивает Чхве. — Ты? — Бошку кружит, иногда, но в целом ок. — Бывай, Духён-а. Сан выходит из комнаты и дальше идёт налево по какому-то наитию. Толкает, поддаваясь этому странному шестому чувству внутри, одну из одинаковых дверей по правую руку. Уён сидит на диване и смотрит в пол. Устало и недовольно поднимает голову на звук: — Тут проходной двор что ли… Тебе не хватило показательных выступлений друга?.. — Он мне не друг. — Мне похуй, — выдыхает Уён. — Тебе что нужно? Лечь под тебя или обойдёмся отсосом? М? Сан поворачивает замок на двери, закрывая её, Чон изгибает брови, слыша это, и закусывает нижнюю губу. — Трахни меня, — говорит Чхве. Он проходит к Уёну, который застывает на несколько секунд от услышанного. Сан пользуется этим, встаёт около него, подцепляет подбородок пальцами и поднимает вверх, заставляя смотреть в глаза. Генерал второй звезды купается в тёплых лучах своего солнца. — С чего бы мне… — Ты — всё равно мой, — наклоняется ближе к его лицу Сан. Внутри Уёна снова взрывы и война, и бескрайние снежные бураны. Он хочет повернуть время вспять. Он даже готов лечь под тех двоих, лишь бы не встречаться с этим глазами, с этим человеком, со своим соулмейтом. Ему так прекрасно это удавалось прежде. — Не понимаю, о чём ты, — сохраняя покерфейс, ровно произносит генерал третьей звезды. — Какой «мой»… я первый раз тебя вижу. — Чхве Сан, — мужчина перемещает пальцы с подбородка на щеку Чона, нежно поглаживая её. — Я — твой соулмейт. Уён уводит лицо от чужого касания. — Ты что-то спутал. Я знаю, кто мой соулмейт, и это — не ты. Чон пытается встать с дивана, но Сан за плечи толкает его обратно и даже откидывает его на спинку. Уён пытается его оттолкнуть, но Чхве фиксирует его руки над головой. Хватка очень сильная. Генерал третьей звезды уже сейчас понимает, что на запястьях будут синяки. Он расслабляется и без интереса откидывает голову. Рассматривает нависающего над ним красивого мужчину с платиновыми волосами в бордовой форме боевой тройки «Орхидея», которую он курировал последние два года войны. Благодаря этому кураторству, ему и удавалось контролировать жизнь соулмейта, не давая им встретиться. Чону нужно сохранить себя, свою жизнь и своё лицо сейчас. У него больше ничего не осталось. Это, и лежащий на больничной койке без сознания черный генерал четвёртой звезды. Уён делает вдох. На выдохе он понимает, что его целуют. Губы Сана осторожно касаются его губ, не углубляя поцелуй. Просто пробуют. Уён мог бы позволить себе всю эту осторожность, осмотрительность и даже нежность, но с другим человеком. Он недовольно хмурится, когда Сан отстраняется. — Странно? — спрашивает Чхве, заметив его реакцию. — Хуёво, — выдаёт Уён, и он чувствует между ключицами укол боли, которая пробегает в глазах напротив. — Можем попро… — Не можем. Слезь с меня, — он двумя руками берётся за чужую талию… незаконно узкую чужую талию, которую при желании, наверное, можно было бы обхватить пальцами… комфорта в этом было бы мало, но смотрелось бы охуенно… Уён не замечает, как его пальцы сильнее впиваются в чужой мундир. Сан приглушенно стонет от неприятных ощущений. — Слезай, — повторяет Чон, но чувствует, как его бедра сильнее сдавливают чужие колени. Сан проезжается своими бедрами по его паху. — Ты меня слышишь? — А ты действительно ломаешься… — хмыкает Чхве. Уён сводит брови к переносице. Сан понимает, что этот комментарий явно задел его. Он в мгновение ока оказывается скинут с коленей соулмейта на диван. — Иди на хуй, — зло бросает Уён и быстро покидает комнату. Сан тогда почти не искал с ним встреч, но судьба сводила их раз за разом в самых странных ситуациях — начиная от официальных мероприятий и клубов и заканчивая банальной станцией подзарядки в три часа ночи. Когда же Уён на пару месяцев пропал после того, как Совет окончательно отказался от него, Сану оставалось только чувствовать, что его соулмейт жив, и мучаться от ожидания новой встречи. Они снова встретились уже при участии Ёсана, который представил нового члена команды — своего секретаря Чона. Представление происходило в «Авроре», как всегда, в присутствии основного костяка Ateez. Ёсан тогда не стеснялась ни в словах, ни в «комплиментах» новому «коллеге». Сан чувствовал чужую боль, но ничего не делал. Возможно, так всё и началось. Потом закрутилось и привело их в эту комнату стоящими друг напротив друга. — Я не могу отпустить тебя сейчас, — произносит Сан. Уён вскидывает на него глаза. Ему кажется, что он получает удар под дых. Неожиданный. Резкий. Выбивающий не только воздух из лёгких, но и землю из-под ног. — Давай договоримся, чтобы нам было удобно. Уён продолжает молчать. — Ты будешь присутствовать со мной на мероприятиях, если там будут люди, которые знают, что мы женаты, — говорит Чхве. — Я попрошу, чтобы Минджэ отслеживала это. Я бы хотел, чтобы ты пока жил здесь, потому что… мне будет нужно время, чтобы научиться… обходиться без тебя… Плюс «Ора» займёт много сил, я думаю… нам обоим будет лучше, если мы будем рядом. Уён почти забывает, как дышать. Внутри него звенящая пустота. Неужели это ощущается именно так?.. — Как только наши новые позиции в Ateez закрепятся окончательно, и я смогу… существовать отдельно от тебя, мы официально разведёмся, — Сан смотрит в одну точку на уровне ключиц соулмейта. Уёну кажется, что внутри него что-то разбивается на сотни острых осколков, которые с каждым следующим словом Сана обращают свои острые края на его нутро, превращая его в кровавую мясистую кашу. — Имущество поделим. Я поставлю задачу… Тебе не нужно будет ни о чём думать… или покидать Ateez. Я не буду тебе мешать. Не думаю, что семья захочет потерять тебя… Ты слишком ценен для нас, — Сан смотрит на лицо соулмейта, что застыло восковой маской, и не может понять его реакцию. Впрочем, как и обычно. — Думал, ты будешь как-то более радостно реагировать, если честно. Уён прочищает горло, открывает рот, но не может произнести ни звука. Он издаёт странный хриплый возглас, хватается рукой за шею, проводит пальцами по кадыку. Сан разворачивается и уходит. Уён опускается на край кровати, продолжает осторожно поглаживать горло. Ему надо встать и пойти на кухню. Надо сделать тёплой воды или чая. Но его тело почти абсолютно парализовано изнутри. Он словно лишился опоры, какого-то стержня, и если сейчас встанет, то просто упадёт на землю. Ходить не сможет. Только ползать. На глазах появляются злые слёзы. На кого именно он злится, Уён не знает. На свою слабость. На неспособность просто встать и дойти, мать твою, до чайника. Ёбаный в рот, сколько можно себя жалеть. Вставай. Иди. Он хлопает второй рукой себя по ноге. Один раз. Второй. Потом ещё сильнее. Пустота внутри не уходит. Боль не уходит. Крупные слёзы обжигают щёки Уёна, падают на брюки, впитываясь в черную ткань. Он сжимает и разжимает пальцы лежащей на ноге руки. Правой руки. Смотрит куда-то мимо острых коленей — возможно, на пальцы ног. Он не знает. Перед глазами всё плывёт. — Выпей, — протягивает ему чуть запотевший стакан Сан. Он держит его в левой руке. Правая свободно висит вдоль тела. Уён принимает стакан и послушно пьёт. Тёплая вода. Он делает медленные глотки, которые сопровождаются странными судорожными звуками. Словно он сдерживает рвущиеся наружу рыдания. Отдаёт пустой стакан мужу, который ставит его на настенную полку. Сан садится рядом с ним. Уён чувствует, как прогибается матрас. Чхве кладёт руку ему на плечи, осторожно водит по ним, чуть забегает на шею. Придвигается ближе, проводит кончиком носа по скуле, поднимает выше к виску. Его рука поднимается к волосам соулмейта у другого виска. — Не… тро… гай… — выхрипывает Уён. — Почему же? — голос Сана тихий, вкрадчивый. — Неприятно, да?.. Подумал, что тебе стоит хотя бы раз ощутить на себе то, что я чувствую всякий раз, когда ты отвергаешь меня. — Я… я… — Чон судорожно вдыхает, его душат некрасивые всхлипы. Во всяком случае, сам себе Уён кажется до ужаса слабым и мерзким. Сан, возможно, когда-нибудь признается ему, что ничего прекраснее и драгоценнее он в своей жизни не видел. — Ух… ходи… Уходи… Уён чувствует, как чужие пальцы зарываются в его волосы, как касаются ёжика на висках, за ушами, притягивают его голову ближе к себе. Сан в итоге зарывается носом в фиолетовые пряди, чувствует странное желание чихнуть. Отстраняется и чихает. Переводит взгляд на свои пальцы. Подносит их к глазам. Внимательно изучает. Уён хочет исчезнуть, провалиться свозь землю, испариться. — Уён-а… — Чхве медленно растирает между пальцами мелкую фиолетовую пыль. — Ты… Сан хватает мужа за подбородок и разворачивает его лицом к себе. Встряхивает голову, чтобы тот открыл глаза. Чон вздыхает и медленно поднимает веки. Ему всё равно поздно куда-то бежать. Да и вряд ли он сможет. В глазах Сана свет, который зовёт его. Он по-прежнему там, несмотря на всё, сказанное ранее. Да и не происходит отторжение связи так быстро. Это длительный процесс, требующий самодисциплины и внутренней убеждённости в правильности своего решения. Это даже у него не получается, так что говорить про Чхве. Сан чувствует тепло солнечный лучей, он не давит, как делал много раз до этого, хотя мог бы. Сейчас Уёна можно было бы окончательно сломать. Чхве на мгновение задумывается. Передумывает и начинает давить на соулмейта. На глазах Чона выступают крупные слёзы. — Н-нет… Сан-и, свет мой… — выдыхает он. — Не… не надо… Сана накрывает теплом, он купается в своём солнце. — Уён-а, — Чхве хватает его за основание шеи сзади и грубо притягивает к себе. Это совсем не то, чего ожидает Уён. Совсем не то, что он хочет. Не то, что ему нужно. Вторая рука Чхве пробегает по его ребрам к синяку под грудью, надавливает. Мужчина рвано дышит от тянущей боли. — П-прекрати… — Скажи это ещё раз, — Сан сильнее сжимает кожу супруга под своими пальцами. Уёну хочется выть от боли. — Хв-хватит… Сан… мне… мне больно… не надо, — он пытается высвободить голову или хотя бы отодвинуться от соулмейта. — То есть, когда тебе больно, я должен прекратить? Когда больно мне, тебе похуй, — Сан оттягивает кожу на ребрах, крутит её меж пальцев. — Несправедливо… не слишком ли многого ты просишь? — П-пусти меня. Чон чувствует, как супруг наваливается на него, заставляя лечь под собой. Уён взбрыкивает всем телом, за что оказывается пригвождён рукой за горло к кровати. — С-сан… — он закашливается не в состоянии сказать что-то ещё. — Если я сейчас вылью тебе на голову чайник с горячей водой, — прикидывает вслух Сан, отчего глаза Чона становятся шире. Вторая рука генерала Чхве расстегивает брюки мужа и старательно пытается спустить их ниже. Уён сводит ноги. — Сколько фиолетового останется, Уён-а? Чон молчит. Сан так и думал. — Проверим? — Иди на хуй, — выплёвывает, собравшись с силами, Уён. Он пытается отодрать руку от своей шеи и скинуть коленями ноги Чхве с себя. Сан убирает руку с шеи, резко сдергивает с соулмейта брюки вместе с бельём, опуская их до колен, и отвешивает ему звонкую оплеуху. Уён оскорблённо смотрит на мужа. — Верно, Ёсан сказал, что ты от рук отбился, — эти слова невольно заставляют Уёна скривить лицо. Сан ставит локоть на солнечное сплетение Чона, заставляя того начать хватать ртом воздух. Второй рукой стаскивает за резинку брюки с себя, откидывает их на пол. Убирает локоть, оглаживает той же рукой мышцы груди, касается сосков соулмейта, проводят по бокам, по животу. Наклоняется и оставляет несколько легких поцелуев на большой синяке между ребрами. Спускается рукой ниже, поднимает взгляд на лицо Уёна. Там тревога, обида, немного страха. — Ён-и, ну что ты, — он касается своими губами чужих закушенных губ, будто предлагая им расслабиться. — Как в первый раз, честное слово… Рука Сана ныряет между ягодиц Уёна, надавливает на мышцы. — Сан-и… — отмирая, выдыхает Чон. — Н-не… надо так… пожалуйста, не сейчас… Уён чувствует, как сразу два пальца проникают в него и пытается вывернуться. — Я… хва… тит… я буду… я буду послушным… пожалуйста… я буду всё делать, как ты скажешь, — Чон чувствует давление, жжение и боль, от которой не получается увернуться. Сан погружает два пальца в него целиком. — Прекрати… мне правд… мне больно… пожалуйста… Уён вскидывает руку и проводит пальцами по волосам Чхве. — А мне не больно?! — зло огрызается Сан. Он резко вынимает пальцы, заставляя Уёна всхлипнуть. — Всё ты сделаешь… а если это и есть всё, чего я хочу?.. чтобы ты чувствовал только боль… как чувствую её я?.. если вот это всё, что тебе дальше предстоит, и больше я ничего тебе не дам… я серьёзно, Уён-а… я устал… я не могу больше вывозить всё за нас двоих… мне больше ничего от тебя не нужно… и я больше ничего не хочу… Голос Чхве хриплый, с надрывом. Он продолжает нависать над соулмейтом, изучает его лицо. Проводит еще раз рукой по его волосам. Криво усмехается. Уён чувствует и видит боль, что скрывается за этой ухмылкой. — Сколько уже ты мне врёшь? — спрашивает Сан, показывая глазами на волосы. — Ты знал, насколько это важно для меня… Ты мог бы соврать, о чём угодно… я бы простил…я бы всё тебе простил… всё, но это… я не знаю… я правда не знаю, что мне делать… Сан устало качает головой. Полностью слезает с кровати, подбирает свои брюки с пола и уходит. Уён продолжает лежать в абсолютном одиночестве посреди огромной кровати. Волосы на висках намокают от непроизвольно бегущих слёз, которые впитывают цветную пудру и фиолетовыми каплями оседают на постельном белье. Он поднимает руки, размазывает слёзы по щекам и вискам. Медленно дышит. Надо собраться. Есть вещи и поважнее всего этого. Он подтягивается на кровати до подушек, зарывается в них и засыпает. Когда он просыпается, то видит сообщение от Сонхва о том, что тот готов с ним поговорить ещё раз. Тревоги немного уходят на второй план. Уён садится на постели, мысленно собирает себя вместе, проходит в ванную. Стоя под душем, долго думает, наносить красящий мусс или нет. Он себя с пепельно-русыми волосами давно не видел, еще с конца войны, когда ему надо было вытаскивать «Орхидею» из Сеула, а точнее генерала первой звезды Чхве Сана, чтобы выжить самому. Ему приходилось прилагать так много усилий, чтобы их пути не пересекались, потому что, как только связь с соулмейтом принята, вселенная запускает свой коварный механизм, чтобы вы были рядом как можно чаще вопреки всему. Сколько он обманывает Сана? Гораздо меньше, чем самого себя. Он эту связь окончательно принял еще девять лет назад, когда забрал своего находящегося без сознания соулмейта с одной из улиц Сеула в госпиталь, а потом сделал из него и его друзей национальных героев. Уён смотрит на своё отражение, на темные холодного оттенка волосы, спускающиеся до бровей, которые тоже можно не красить. Помимо непрочитанного сообщения от Ёсана (оно немного тревожит), замечает сообщение от Уджина: «Ты жив?» «Да», — отправляет он в ответ. — «Всё в порядке». «Реально думал, что он убьёт тебя в этот раз». «Лучше бы убил», — думает Уён и оставляет последнее сообщение от помощника без ответа.