Нет дыма без огня

Network: Present. Капитан Ким Хонджун лениво просматривает отчеты подчинённых, которые надо собрать воедино и представить в конце месяца начальнику управления. Возможно, года через два уже он будет начальником управления, и эти грёбаные отчеты будут составлять для него. Честно, он сделал бы их в два раза больше, чтобы не расслаблялись. — Кэп, вызывал? — заглядывает в его кабинет ярко-голубая голова Юнхо. Он, как всегда, улыбается. — Полицейский Чон, — начинает Хонджун, и Юнхо понимает, что это надолго с учетом того, что над столом капитана висят голограммы с отчетами, среди которых, наверное, притаился и его. Чон вздыхает и проходит к дивану у стены. Садится, широко расставив ноги. — Ты считаешь, что коверкать оклэндские имена, переделывая их так, чтобы получались ругательства на хангыле — это весело? — строго смотрит со своего места Ким. Юнхо интересно, подкладывает ли он на стул подушечку, чтобы казаться выше, когда сидит… возможно, он просто регулирует высоту стула. В любом случае… — Не было такого, — хмурится Чон. Ходжун выделяет фрагмент с именем свидетеля на протоколе допроса и отправляет светящийся текст подчинённому через всю комнату. Юнхо оглядывает текст: — Неудобненько вышло… Я исправлю. — В следующий раз лучше сразу делай нормально, — хмурится Ким. — Там совсем голяк по этому убийству в порту? — Я так понимаю, что все шестеро были наёмниками… мы так и не смогли отследить мощности, которые ушли с их айдишек последними… — начинает Юнхо, но его глаза вдруг застилает яркая вспышка, которая в мгновение затухает. Когда он поднимает веки, везде в воздухе висят ярко-оранжевые восклицательные знаки в треугольниках. ! Network: not present! — Бля, — вскакивает со своего кресла Хонджун. — Собери всех у выхода. Возьмите импульсные автоматы. Опроси младших — кто был до этого с оружием в реальности идёт с нами, кто не был — остаётся тут. — Почему?.. — Юнхо уже стоит на пороге капитанского кабинета, когда задаётся этим вопросом. Впрочем, ответ они все узнают одновременно — примерно через минут двадцать начальнику управления приходит распоряжение. Они к этому времени успевают оживить электрогенераторы в подвале здания, где располагается их управление. — Капитан Ким, возьмёт на себя командование отрядом. На стройке в квартале Хондэ произошел мощный взрыв. Из-за взрывной волны Сеть в нашем районе временно барахлит. Не переживайте. Ведутся работы по восстановлению. Все кивают и расходятся. Хонджун натягивает козырёк шлема ниже и быстро спускается по ступенькам к выходу. — Взрывная волна, которая задела Сеть? — с сомнением бурчит Юнхо, забираясь на мотоцикл, припаркованный рядом с мотоциклом капитана. — Юнхо, не время… — одёргивает тот Чона. — Это что-то серьёзное? — спрашивает капитана Юнхо и перед тем, как стартануть с места, замечает чужой отрывистый кивок головой. *** На стройке неразбериха — кто-то орёт, что-то скрежещет и падает, кто-то ползает… посередине огромный котлован. Юнхо замечает даже где-то не периферии оторванную человеческую руку. Два человека, которых они встретили самыми первыми, когда подъехали, оказались единственными выжившими. Но единственными контуженными выжившими: оба не разговаривали, только хрипели распахнутыми ртами и жутко вращали глазами на покрытых сажей лицах. — Зае-бись! — звонко выругивается Хонджун, пиная ногой какой-то обломок бетона. — Сука, это всё они… Капитан Ким внимательно оглядывается вокруг. Слышит пронзительный вой сирен. И только потом до него доходит, что к вою сирен относится вой магнитных волн, что натягиваются в купол над его головой. Магнитный купол подрагивает, пытается сомкнуться, а потом размыкается сгоревшими золотисто-оранжевыми краями. Небо чуть фиолетовое, потянутое дымкой и от пожара, и от сумерек. Первые несколько звёзд мерцают слишком далеко. Хонджун чувствует, как ветер ворошит тёмно-синие короткие волосы на затылке. Как давно он не ощущал этого, даже сказать не может — всё равно соврёт. Слишком глубоко убрано большинство воспоминаний из его прежней жизни. Под правым ухом зудит, а потом и вовсе проходит небольшой разряд, и всё затихает. Голова становится слишком лёгкой. Пелена перед глазами сползает, в нос ударяет запах гари, бензина, железа и плавленой плоти. Знакомые запахи, которые практически переносят бывшего генерала Кима на поле боя. Он оглядывается, замечает растерянно стоящих вокруг коллег, распахнутые глаза Юнхо, который и вовсе выглядит рыбой, выброшенной на берег. Он неловко ведет носом, распахивает губы, словно пытаясь что-то сказать. Потом проводит рукой по лицу, прикрывая глаза. — Всем выстроится в два ряда! — быстро ориентируется Хонджун. Их сейчас восемь человек. Это не много и не мало. С учетом того, что вокруг снуют врачи и военные, этого вполне достаточно. Полицейские быстро выстраиваются в два ряда. — Всем проверить заряды на автоматах. Проверьте своё зрение, слух, осязание и обоняние. Сделайте два поворота вокруг своей оси по и против часовой стрелки. Мы находимся в реальности на 100%. Повторяю, мы полностью в реальности. Реагировать только на мои голосовые команды. Пока коллеги занимаются проверкой состояния собственных тел, которое за время регулирования Сетью вполне могло неожиданно быть не таким, на какое они рассчитывали, Хонджун подходит к мотоциклу и пытается связаться с управлением через канал экстренной связи. Раздаются шипящие звуки. — Капитан Ким, кей? — Начальник управления Су. Кей, капитан Ким. Доложите обстановку. — Мы все находимся в реальности. Сеть не работает. Подключиться к каналам связи через чип не удаётся. Использую экстренную связь через транспорт. — Всё верно. Оставайтесь на месте, по возможности продвигайтесь к ближайшему госпиталю или военной части. Договоритесь с военными, чтобы транспортировали вас, если их транспорт на ходу. — Начальник Су, что произошло? Канал связи трещит от помех. На том конце упорно молчат. — Это не могут быть последствия взрыва на стройке. Эту подстанцию ещё не успели ввести в эксплуатацию, чтобы она так повлияла на Сеть, — тараторит Ким. Все его внутренности стягивает от нехорошего предчувствия. — Нам оцепить зону поражения? Опросить очевидцев? Он сам понимает, насколько абсурдно всё это звучит в текущей ситуации. Раньше они бы просто попросили очевидцев сдать записи с айдишек. Опросить? Да люди могут не говорить от шока или в целом, потому что давно уже ни с кем не общались вслух. Хонджун оборачивается на стоящих теперь уже в кружке коллег. Низкий свист. Они все резко поднимают голову. Эфир замолкает. Хонджун видит, как над их головами на север летят несколько продолговатых тёмных ракет, сохраняя дугообразную траекторию. Когда он опускает голову, встречается взглядом с Юнхо. Насколько Ким помнит из восьми человек, только у трёх, включая его самого есть боевой опыт. Все остальные пришли как обычные нормальные люди — после полицейского колледжа. Так и есть, голова Ли Джоёна оказывается всё ещё запрокинутой назад — он провожает взглядом ракеты. — Начальник Су, если объявлено военное… — Ким, заткнись, — резко обрывает его начальник. Его тон не терпит возражений. Хонджун молча сглатывает — напряжение вместе с обидой. Начальник у них тоже с коллежским образованием. Тупой неповоротливый менеджер… Пока Хонджун ждёт от начальства хоть чего-то толкового, он замечает, как медики отводят двух выживших в медицинские машины скорой помощи. Такой транспорт, как и бэтээры военных, три из которых стояли неподалёку, оснащен резервными двигателями внутреннего сгорания для экстренных ситуаций. Места для системы внутреннего сгорания на электро-мотоциклах полиции не нашлось. — Найди ближайшего к тебе военного и поступайте к ним в подчинение. — Но… — Отбой, — эфир замолкает. Хонджун поджимает губы и недовольно хмурится. Выдыхает и пружинящей походкой возвращается к коллегам. — Кэп, ракеты… — как-то отрешенно замечает Ли, а капитан замечает невысказанный вопрос в глазах у всех. — Сейчас пойду узнавать у военных. Нам приказано не двигаться. Оставаться на месте, оказывать им всяческое содействие, — не выдавая своего недовольства бодро говорит Хонджун. Так, словно ничего не происходит. Словно они не находятся в ёбаной реальности без малейшего понимания, началась ли уже война или ещё нет. — Юнхо-ши, за мной. Остальные остаются. Джоён-ши за старшего. Пока он и весь словно подобравшийся Юнхо бравой походкой идут до ближайшего бэтээра, оба молчат. На лице Чона непонятное Хонджуну выражение. Он пытается разгадать, что оно означает. — Думаешь, жив ли он ещё? — выражение лица Кима довольно забавное — морщины на лбу разгладились, в уголках губ спряталась понимающая улыбка. — Что ты имеешь в виду? — хмуро дёргает уголком губ влево Чон, выдавая свое истинное настроение и нервозность. — Ракеты полетели на север неспроста. Сеть упала неспроста. Если твоя Принцесса с этим не связана, то, вероятно, четвёртая мировая всё же началась, — хмыкает капитан. Юнхо замирает на середине шага. — Что ты имеешь в виду? — максимально серьезно повторяет Чон, смотря сверху вниз на своего начальника. Хотя если началась четвёртая мировая… вероятным начальником по военному рангу будет он. Юнхо больше никогда не хотел бы возвращаться на фронт. Никогда. Только от одной мысли о войне его виски сжимает кольцо мигрени. Он полтора года как начал нормально спать — без этих побегушек во сне за спасением непонятно кого. — Ой, да ладно, — Хонджун чуть ведёт по пыльной земле носком форменных берцев. — Подстанцию строила дочка Dazzling Light. Её сметает с лица земли и падает Сеть. Совпадение? Не думаю. — Подстанцию даже не ввели в эксплуатацию. — Он был главой Сопротивления. — Не доказано. — Ещё скажи, не ебать, что сказано, Юнхо, — качает головой Ким. — Если где-то что-то идёт не так с Сетью, и поблизости оказываются Пак Сонхва и Чон Уён, а всё это ведет к Кан Ёсану с его имперскими замашками… Знаешь, тут просто остаётся воспользоваться бритвой Оккама. Так что не надо… Когда ты последний раз общался с ним? — Неделю назад?.. Не знаю, — без традиционного датчика даты в правом верхнем углу было достаточно сложно осознавать, какой сейчас день. — Один человек не может… — Да ты слушаешь меня или нет… Конечно, он не один, — бурчит Хонджун. — Борец за справедливость… спаситель всех униженных и оскорблённых, блять… Раздал бы свои мощности всем, остался бы без всего и спасал бы всех… а то пытается выдать себя за одного из… — За одного из?.. Нас?.. — с усмешкой заканчивает Чон. Капитан, заметив оговорку, неловко прокашливается. — На хуй. Всё равно нам всё это разгребать, чтобы там не произошло… — Юнхо уже не слушает его, идёт вперёд. Хонджун медленно идёт за ним. Под подошвами берцев шебуршат мелкие каменные осколки. — Юнхо-а… — Что? — не оборачиваясь, откликается младший. — Тупой вопрос, но… тот парень, который был у Пака на квартире… который ещё подписывал документы по этой подстанции, кстати… — Чхве Чонхо. — Да. — А что с ним? — Вот тебя хотел спросить, — нагоняет длинного Юнхо Ким. — Эмм… не совсем понял, твой вопрос. Мы виделись один раз. — Он — точно не сын Пака? — Точно, — кивает Чон и ухмыляется. — Где он может быть сейчас? — В тебе уже проснулся великий сыщик, кэп?.. Хонджун неопределённо ведёт плечами. Он понимает, что если бы с его соулмейтом случилось что-то нехорошее, то он явно бы это почувствовал. С другой стороны, он видел ракеты, летящие на север. А ещё он видел абсолютно пустую арендованную Паком квартиру на юге, в которой не было и малейшего признака чьего-либо присутствия. Где теперь ему искать Чонхо и как это сделать без Сети… Впрочем, когда они замечают несколько военных, которые глухо переговариваются между собой, проблемы поиска соулмейта быстро покидают голову Хонджуна. Тут бы элементарно разобраться, что происходит и как выжить, а не соулмейтов искать. *** Network: not present. Ateez network: present. Когда Минги видит летящие в сторону севера ракеты, он быстро даёт распоряжение по сети своим командам на восточном виадуке спешить в сторону его дома. Здание находится за пределом защитных затворов севера и на пограничье двух магнитных куполов. Впрочем, о существовании второго купола в Сеуле знали только четыре человека. Возможно, пять. Минги не знает, поделился ли Ёсан со своим соулмейтом всеми своими планами. Генерал Сон вдавливает до упора педаль газа и устремляется к своему жилищу. Идея выкупить никому ненужное бывшее здание торжественных приёмов Штаба казалась Минги забавной. Ему многое казалось забавным в этом постапокалиптическом мире, в котором они все оказались после окончания Третьей мировой. Впрочем, до тех пор, пока вокруг было пойло, наркотики и доступные для удовлетворения его потребностей люди, генерал Сон Минги вполне жаловал этот мир. Убить себя хотелось стандартно пару раз в месяц, но какой-нибудь смазливый мальчик или не менее милая девочка вполне могли заставить его взглянуть на текущую ситуацию под другим углом. В самом начале, когда они с Ёсаном вернулись из Академии после опытов с браслетами, Кан несколько раз спрашивал его, не жалеет ли он, что разорвал связь с соулмейтом в обмен на свободу. Минги не жалел. Ловил, иногда, на себе какой-то странно-грустный взгляд Сан-и, но всё равно не жалел. Иногда, во снах видел яркие волосы своего соулмейта и его беззаботную улыбку, которую умудрился выхватить на одном из приёмов… или его мозг делал вид, что перехватил её на одном из приёмов, заключив в такое вот мучающее воспоминание… Но всё равно не жалел. Он со спокойной душой отправлялся на самые опасные миссии, выполнял самую грязную работу, потому что знал, что отследить его Совету совершенно невозможно. Он в Сеть-то выходил только через чип Ateez. Ворота перед домом торопливо открываются и закрываются, проглатывая бронзовый электрокар. Минги ещё какое-то время стоит около открытой двери, облокотившись о крышу электрокара, наблюдая, как в небе ракеты взрываются от встречи с магнитным куполом. Купол искрит малиновым, но держится. Немного рябит. Но всё равно держится. Сто двадцать семь секунд. Ракетная атака прекращается. Видимо, на юге решили не тратить драгоценные запасы оружия. Впрочем, это хорошая идея. Минги улыбается. Ведь наличие купола означает, что «Ора» теперь у них. Скорее всего, у Ёсана. Прекрасно. Генерал Сон улыбается шире, но чувствует, как першит в горле. Вероятно, от пыли, поднятой атакой. Немного откашливается, хлопает дверью электрокара и заходит в дом. *** Ёсан чувствует, как внутри него всё закипает. Минут семнадцать назад Сонхва открыл ему доступ к «Оре». Он всё ещё был не в состоянии шевелить левой рукой, потому что она онемела почти сразу, как его соулмейт подключился к «Оре» через кабель. С каждой минутой он чувствует всё больше мощностей в себе, и всё хуже чувствует связь с Сонхва. Ёсану нужно к нему. Бежать, идти, ползти… честно, неважно… просто ему. Нужно. Быть. Ближе. Быть. Рядом. Рядом с Сонхва. Ёсан чувствует, как тело его соулмейта терзают разряды электричества. Сейчас он хотя бы может помочь — немного отвлечь «Ору» от себя. Длинные пальцы дергаются вместе с правой рукой к замку на двери. Сухо, сидящий за рулём электрокара, на заднем сиденье которого Кан полулежит-полуплавится, блокирует двери. — От… крой… — хрипит Кан. — Нет, — Сухо разворачивается и смотрит на Ёсана. Тот сам запретил выпускать его куда-либо, как бы он не просил. — Мне… надо… — Ёсан чувствует, как высыхают его губы. Как высыхает рот — язык становится неповоротливым. Сушит глаза. Температура его тела поднимается. Он слышит шум в ушах от тяжелых ударов своего сердца. Вместе с этим в его голове чужое учащенное дыхание и понимание, что восхитительно прекрасные губы черного генерала Пак Сонхва сейчас до одури искусаны от боли… что его бездонные драконьи глаза закрыты, а брови надломлены в гримасе отчаянья… Ему. Надо. К нему. Ёсан находит в себе силы выровнять дыхание на какое-то время, буравит взглядом спинку пассажирского сиденья перед собой. Откидывает голову назад, ударяясь о сиденье. Воет. Просто тупо в потолок. Панель приборов автомобиля резко вспыхивает. Ёсан после этого ничего не понимает. У него в голове белый шум. Перед глазами черные пятна — словно хлопья снега пытаются ослепить его… в очередной раз. Его шея, плечи, затылок, виски и лоб горят. Когда он приходит в себя, то видит только огромные глаза-блюдца Сухо. — О-отец… — тупо бормочет тот, смотря на Ёсана. Кан шмыгает носом, потому что ему показалось, что губы подозрительно влажные… Не показалось, понимает он, когда слизывает языком солёную кровь с нижней. — Тело… заб… рали?.. — проговаривает Кан. Сухо кивает, разворачивается и запускает двигатель. Машина ревёт. Они менее, чем за семь минут добираются до пентхауса. Ёсан мельком видит своё отражение в зеркале лифта, потому что смотреть на себя совершенно не хочется — ярко-красные пятна по всему лицу, шее, размазанная по вискам, губам и подбородку кровь. В кого он превратил себя… он цепляет пальцами правой руки левое запястье, которое само по себе стало выворачиваться… Ему придётся научиться договариваться с новым собой… Его пальцы тёплые. Это осознание ударяет вспышкой эйфории где-то на подкорке головного мозга. Он успеет с этим разобраться. Потом. [Ёсан, ракеты. Заслоны подняты. Щит. Нам нужен щит.] Приходит сообщение от Сана. Кан запускает давно подготовленную программу магнитного щита для его «владений» — мощностей «Оры» вполне должно хватить для его рядовой работы. Он совершенно не ожидает, что поднятие щита опустит его самого чуть ли не на колени посреди коридора. Сухо успевает подхватить его под руки. Помогает добраться до дальней гостевой спальни, переделанной в больничную палату. Устраивает на одной из кроватей. Ёсан держит веки закрытыми, но находится в сознании. Когда ему наконец удаётся стабилизировать щит, кровавые дорожки на висках и щеках выглядят бордовыми. Сухо раздаёт указания, следуя оставленным инструкциям и ориентируясь по ситуации — сам предлагает подготовить кровь для переливания. — Уён… — двигает губами Кан. — Да, отец? — наклоняется к генералу второй звезды Сухо, чтобы разобрать, что тот бормочет. — Уён знает… что… делать… — Генерал Чон успел вернуться до поднятия заслонов, — отвечает Сухо. — Генерала Пака везут в пентхаус. Он будет здесь через двадцать три минуты. Ёсан не отвечает. Сухо понимает, что он потерял сознание. Отправляет сообщение генералам Чхве, Сону и Чону. Несмотря на то, что Ёсан находится без сознания сеть Ateez продолжает работать, а магнитный купол — держаться, потому что Сухо в окно видит его малиновое сияние над крышей высотки. Он хмуро и устало улыбается. У них получилось. Отец выполнил часть своей работы, теперь ему надо сделать его часть: позаботиться о Ёсане и его соулмейте. *** Уён успевает запрыгнуть в северную часть на мотоцикле поверх закрывающихся заслонов. Он тормозит и из-под заднего колеса вырывается столп песка и пыли. Чон выдыхает и, обернувшись, наблюдает за тем, как поднимаются стены, как лязгают цепи и жестяное железо защитных сооружений. Сколько раз в день им теперь предстоит их поднимать? Возможно, они больше никогда их не опустят? Может быть, их просто смоют с этой стороны каким-нибудь цунами… или нашлют на них вечный циклон… Он мог бы предаваться рассуждениям о возможных превратностях судьбы и погоды и дальше, если бы его сердце не было зажато в судорожных тисках только одного вопроса — успел ли Сонхва вернуться?.. А если не успел, успел ли он умереть, как и хотел, как мечтал, как жаждал со своих семнадцати лет… а может быть и раньше… Уёну никогда не хватало духу спросить, когда черный генерал потерял желание жить и с чем это было связано, равно как и не хватало смелости спросить о многом другом… сделать многое другое. Генерал третьей звезды Чон Уён всегда был известен своей храбростью и самоотверженностью на поле боя, будучи практически единственным сотрудником Штаба, выходящим в реальность, прибывающим на помощь бойцам в поле… в отношении самых важных людей и вещей в своей жизни генерал Чон Уён всегда был безбожным трусом. Уён щурится и видит приближающиеся в небе ракеты. Сначала они напоминают мух, потом птиц, потом становятся наконец похожи на самих себя и просто неумолимо увеличиваются в размере. Генерал Чон вдруг отчетливо понимает, что если Ёсан не получил доступ к «Оре», то его жизнь закончится здесь и сейчас. Он устало опускается на землю рядом с мотоциклом и наблюдает за ракетами, слышит нарастающий гул. Он всегда думал, что если с Сонхва что-то случится, то даже несмотря на то, что они — не соулмейты, он это почувствует. Но прямо сейчас, глядя на приближающуюся смерть, он не может думать ни о чем другом, кроме как о том, что если он просто не почувствовал, что черный генерал погиб, то, когда он сейчас сам умрёт, они, скорее всего, встретятся среди звёзд. Возможно, хотя бы там они наконец смогут быть вместе. Ракеты разбиваются о малиновую сетку. Уён глохнет на несколько долгих мгновений, закрывает глаза. Шумно дышит через нос, сжимая руки вокруг согнутых коленей. Когда он приходит в себя, то покачивается вперёд-назад. Перед глазами плывут какие-то буквы. Уён трясёт головой, пытаясь прийти в себя. [Ты на севере? Скажи, что ты успел. Уён. Уён. Ответь мне.] И это бесконечное «Уён». Его ещё, пожалуй, никогда настолько не бесило собственное имя в неоне. [Я на севере. Все нормально] Отвечает он Сану. В ответ от соулмейта прилетает ещё несколько сообщений, которые Уён просто отбрасывает. Он замечает сообщения от Сухо, поднимается на ноги. Снова трясёт головой, пытаясь утихомирить шум в ушах. Это слабо помогает. Впрочем, неважно. Генерал Чон седлает мотоцикл и направляется в сторону пентхауса Кана. *** Чонхо лежит посередине кровати в своей квартире. Он знает, что операция по захвату «Оры» должна начаться с минуты на минуту, или же уже началась. Он старается не думать, что это означает для всей Ateez, для него и для его хёнов. Они, конечно, не самые праведные люди, не самые честные или добрые, но всё, на что надеется Чонхо — это на лёгкую смерть для каждого из них, если им суждено сегодня погибнуть. Без долгих страданий. Когда он слышит надвигающийся гул воздушной атаки, то находит в себе силы встать с кровати и выглянуть в окно. Перед глазами всё еще плывут длинные слова из официального сообщения от нотариуса, которое он получил минут двадцать назад. Он в очередной раз не понимает, как всё это работает. Потому что защитный купол разрывает ракеты в щепки и это означает, что им всё удалось. Но буквы перед его глазами говорят, что он назначен исполняющим обязанности генерального директора компании вместо Сонхва до момента открытия наследства… хотя это означает, что для Сонхва всё тоже удалось. Всё вышло так, как он хотел. Чонхо надеется, что в свои последние минуты черный генерал был счастлив, что наконец получил желаемое. Парень возвращается на кровать, ложится на бок и накрывается одеялом с головой. Он отключает сеть, подтягивает колени к животу и закрывает глаза. Слёзы непроизвольно катятся по его лицу.