***
Network: not present. Ateez Network: present for everyone except Seonghwa Сонхва просыпается и смотрит в окно поверх плеча лежащего к нему лицом и всё ещё спящего Ёсана. Время около полудня, судя по солнцу. Чёрный генерал оглядывает комнату и замечает на своей тумбочке, что сейчас находится в ногах, аналоговый будильник, который показывает 11:37 крупными квадратными цифрами. Когда они спят вместе, то почти никогда не используют кровать должным образом. Вот и вчера просто завалились после душа, потом кое-как перевернулись и сгруппировались рядом друг с другом, переплетя ноги. Рука Сонхва лежит поверх тела Ёсана. Сам он лежит на боку, руки сложены у груди. Иногда, по его векам пробегает мелкая дрожь. И это лишний раз доказывает чёрному генералу, что им следует поторопиться с распределением сети. Даже пара проводников слишком мало для сети такой мощности, пусть и с учетом мизерной части, что перепала Сану. Сонхва лежит, наблюдая за чужим сном, минут пятнадцать прежде, чем Ёсан медленно открывает глаза. Он несколько раз моргает, трёт глаза руками и продолжает смотреть на генерала четвёртой звезды, который выглядит до боли реальным. — Моё сокровище, — тихо улыбается Кан. Сонхва улыбается в ответ и ничего не говорит. Такой зависший между явью и сном младший безумно драгоценен для него. Он не хочет его тревожить, ласково поглаживает рукой по боку, чувствуя небольшие электрические разряды. Ёсану кажется, что он в одном из своих самых лучших снов. Он их столько повидал за последнюю неделю. Снотворное, конечно, поиграло с его головой похлеще любой синтетики. Видимо, сказалась его высокая вовлечённость в сеть, слишком тщательно скрываемые чувства и желания, и то, что синтетику Кан не употреблял вообще с тех пор, как Сонхва передал ему сеть. Ёсану уже стал привычен сценарий его пробуждений, что бы он не говорил во сне, о чем бы не просил, просыпается он каждый раз один. И это расстраивает. Разочаровывает. — Не уходи, ладно? — шепчет мужчина. Сонхва кивает. — Так хорошо просыпаться с тобой… Сонхва… — Мм? — Я так люблю тебя, — Ёсан чувствует, как чужая рука сжимает его бок сильнее, сокращая расстояние между ними. Такого в его снах ещё не было. Вероятно, примешался ещё недотрах… сколько он уже без полноценного секса? Если подумать… и тут в его голове стремительно всплывает утро… блять. Это ведь настоящий… реальный Сонхва. Блять. Это «блять» невольно озвучивается, а он может, пожалуй, впервые оценить хватку чёрного генерала в полной мере, когда его рука не даёт ему вывернуться, не то, что, вылезти из кровати. — Всё хорошо, — Сонхва понимает, что сейчас есть очень мало вариантов того, как ему стоит реагировать на сказанное Ёсаном. Потому что это Ёсан. Потому что тут не будет вторых шансов. И Кан действительно лучше сам умрёт или убьёт их обоих, чем позволит задеть собственную гордость. — Сильный мой… хороший мой… всё в порядке… тебе не надо бежать. Я тут. — Я… нет… бля… — Ёсан начинает качать головой из стороны в сторону, словно сам не верит, что позволил себе произнести вслух. — Тебе нечего бояться. Я не уйду. Я с тобой. Что ты, — Сонхва на пробу касается губ младшего своими. Разрывает поцелуй и заглядывает в глаза. Его сверхновая такая яркая. Далёкая, но такая родная. Прекрасная. Единственная в своём роде. Он бы узнал её в любом созвездии, в любых глазах, на небосводе любого полушария этой планеты или любой другой. — Сонхва, — Кан выглядит уязвимо, когда произносит его имя. Младший томится в дымном царстве драконьих глаз. Тех глаз, что после Берлина года четыре преследовали его в кошмарах… они, иногда, появлялись в его кошмарах и существенно позже. В них всегда была только тьма. Тлеющая жгучая грязная тьма. Сейчас же тут пепелище, окутанное призраками прошлого, что обратились в сизые разводы. Какие-то холодные мерцающие точки тоже присутствуют, Ёсан, на удивление, замечает их, и это действительно что-то новенькое… Но Кан всё равно чувствует себя как дома и никогда не променял бы эти глаза ни на какие другие. Он знает, что у него есть силы бороться с этим чудовищем, если это потребуется… но пока он отлично справлялся с его приручением. Да только чудовище приручило и его. — Да, звезда моя, — смотрит на него чёрный генерал. — Я хочу… — младший протискивает руки вокруг талии соулмейта, ощутимо сжимает грубую шрамированную кожу на его спине. Сонхва морщится. — Хочу посмотреть. — Ты всё видел уже, — отвечает Пак. Это желание Ёсана сделать его уязвимым через шрамы на спине, чтобы держать ситуацию под контролем, достаточно предсказуемо для Сонхва. — Хочу, чтобы ты сам показал мне всё. Сейчас. Когда светло. — Ёсан-а, — тянет генерал четвёртой звезды. Кан сминает его губы в поцелуе. Он просто не готов сейчас слушать старшего. Ему нужно только одно: послушание и подчинение. Он ведёт в поцелуе, наступая. Безоговорочно доминирует, лаская чужие десны языком, и после вызывает чужой язык на поединок. Их губы приятно болят. Сонхва вздыхает и сдаётся. Он садится на кровати и разворачивается спиной к Ёсану. Несмотря на то, что Кан действительно видел всё это много раз, пока старший находился в коме, его всё равно завораживает результат чужой жестокости. Он осторожно касается изуродованной кожи, хотя и знает, что эти шрамы не тревожат черного генерала физически. Пробегает пальцем по иероглифам. — Почему ты… — Ёсан сглатывает, но всё же продолжает. — Почему ты покинул поле боя тогда? — Чтобы у меня родился сын, — говорит Сонхва. — То есть? — В тот день я получил сообщение, что роды слишком затянулись… и что Жасмине нужна моя помощь… что я должен быть хотя бы чуть-чуть ближе к ней, или я потеряю их обоих… На тот момент битва была в финальной стадии… Уже было ясно, что победа — за Советом… и я точно помню, что я сообщил им о необходимости отбыть в Рио… На самом деле, это не было чем-то серьёзным… настолько серьёзным, как это выглядело во время моего Трибунала… они раскрутили из этой истории такую драму… — Думаю, что для них это была единственная возможность наконец избавиться от тебя, — младший касается неровного края клейма на лопатке сначала пальцами, потом губами. Сонхва тут же сводит лопатки вместе, его передёргивает. — Я отказался идти на второй срок в Совет… и… думаю, что это был такой способ показать мне, что я не значу ровным счётом ничего, — глухо замечает черный генерал, смотря в одну точку перед собой. Его плечи немного дёргаются каждый раз, когда соулмейт касается губами его спины. — Этот мой отказ и бой за Сеул — вот и все два раза, когда я выбрал свою семью вместо Совета, Сети или службы… и ни к чему хорошему для моей семьи это не привело. Мне нужно кое-что сказать тебе … — Что? — Ёсан отодвигается, чтобы дать место старшему развернуться. — Всё, что я делаю… это для тебя, не для себя… я просто не смогу быть… не смогу управлять всем этим… — Сможешь, — пожимает плечами генерал второй звезды. — Ты был рождён для этого. — Скорее, обучен… — А меня учили другому… управлять из-за чужого плеча, дёргать за ниточки, оставаясь в тени, — Кан откидывается немного назад на руках, перекрещивает вытянутые ноги. — Так что нам обоим придется меняться… учиться… адаптироваться. Сонхва невольно любуется телом своего соулмейта: тонкие лодыжки, стройные ноги с подкачанными икрами, широкие плоские бёдра, аккуратный член, чуть кренящийся вправо, поджарые мышцы живота, тёмно-розовые соски, выступающие ключицы, покатые плечи, плавно переходящие в длинную шею, и четко очерченная линия подбородка. Ёсан замечает его взгляд и многозначительно поднимает правую бровь вверх, поворачивает голову на три-четверти, довольно улыбается, словно выставляя себя на показ. — Мне тоже сейчас тяжело, потому что я не могу, как раньше, просто прикончить того, кто со мной не согласен… а на утро просто удивляться вместе со всеми, как же это так произошло… дипломатия — та ещё херня… очень сильно отличается от простых разборок за очередной квартал города, — продолжает мужчина. — Конечно, отличается, — соглашается Сонхва, протягивая руку и начиная массировать лодыжку на левой ноге Ёсана. Тот прикрывает глаза от удовольствия. — А у тебя на лице либо каменная маска «не влезай — убьёт», либо сразу видно, что ты считаешь собеседника идиотом… — Так они и есть идиоты, — фыркает младший. — Чем больше я общаюсь со всеми этими политиками, тем больше мне кажется, что они только и могут, что разговаривать… — Твоя ситуация — иная… они находятся на островах, чей статус достаточно понятен… для них время не значит ровным счетом ничего, потому что они сохранят свои места вне зависимости от результатов ваших переговоров… это нужно больше тебе, чем им, поэтому твои ожидания завышены, а у них нет ожиданий вовсе… и в силу относительного постоянства своих позиций, они могут тянуть время, сколько захотят, — руки Пака поднимаются под колени младшего. Согнутыми костяшками пальцев он начинает разминать икры соулмейта, устроившись между его ног. — С Кейптауном было легче? — Да, полегче. Но тогда и другое время было, — пожимает плечами Сонхва и наконец понимает, откуда растут ноги у всей паранойи Ёсана в отношении него, ведь черный генерал мало того, что возглавлял некоторое время Кейптаун, потом и вовсе был представителем в Совете от этого города-острова. — Война почти закончилась. Совет занимался Европой… мы успели нахватать независимости, пока все были заняты пактами о капитуляции, подключением новых территорий к Сети… Сейчас же ситуация совершенно иная. Ты считай вырвал у них кусок земли, которой и так мало осталось на планете, да ещё и отключил его от Сети. Ёсан кивает, и он мог бы ещё поразмышлять на тему политики и дипломатии, но всё, что ему хочется это обхватить Сонхва ногами и придвинуть ближе к себе, что, собственно, он и делает. — Можно повыше уже начать делать массаж, — хитро смотрит на старшего Ёсан, укладываясь на локти и опуская ноги по бокам от соулмейта. — Да что ты говоришь… — Пак улыбается, ловит в ответ ещё более хитрую улыбку младшего. Пробегается пальцами по его бёдрам, обхватывает член Ёсана правой рукой, чувствуя, как с каждым движением плоть в его руках твердеет. — Расслабься… — Я расслаблен, — вопреки словам плечи генерала второй звезды достаточно напряжены, Сонхва смотрит на него и замечает неоновые отблески в глазах. — Ёсан, — он убирает руку с члена младшего, и тот вопросительно вскидывает брови, быстро выскакивая из сети и делая невинное лицо. Пара человек решили написать ему на прямую, он просто хотел проверить, было ли там что-то действительно срочное… или что-то, что другие люди считают срочным. — Отключись, — смотрит на него Сонхва. — А что если… — Значит, мы все умрём. Наконец-то! — хмыкает черный генерал, но его взгляд предельно серьёзен. — Или ты отключаешься, или… — Или что? — Или остаёшься со своей рукой, а я поеду к… — Пак замолкает, потому что понимает, что ещё секунда и с его губ могло бы слететь нечто совершенно непозволительное. Он даже почти замечает, как глаза Кана сужаются, а рот складывается в предсказуемое «Пиздуй». — Я хочу побыть вдвоём с тобой. Он снова обхватывает член Ёсана рукой и медленно ведёт вверх-вниз. Генерал четвёртой звезды Пак Сонхва всегда придерживался мнения, что всего лучше добиваться сладким пряником, нежели жестким кнутом… хотя был в его жизни опыт с парочкой очень даже жестких стеков… — Мм… — он склоняется над грудью младшего, ловит губами тёмно-розовый сосок. Осторожно лижет его, немного покусывает в такт руке. Свободной рукой давит на плечо Ёсана, чтобы тот уже лёг на спину. — Сонхва… — Мм? — поднимает голову старший. — Ты ведь не уйдёшь… — Нет, нет… — Сонхва сам перекатывается через Ёсана и ложится на спину, затаскивает младшего на себя и обнимает. — Нет, прости… прости… я не уйду. Он чувствует, как Ёсан сжимает его предплечья, тяжело дышит и оставляет несколько влажных поцелуев под подбородком. — Сейчас, — шепчет Кан где-то в районе его ключиц. — Мне нужно немного времени, чтобы совсем отключиться. — Конечно. Не торопись. — Сонхва гладит его по голове и убирает тёмно-русые пряди с лица, открывая лоб. Глаза Ёсана прикрыты. Он поджимает губы. — Не знаю, что там у меня в голове на самом деле сейчас… — тихо произносит он. — Ты… — Я готов. Всё хорошо, — успокаивает его Пак, подтягивая чуть повыше к себе. Младший немного шипит, когда возбуждённый член трется о бедро соулмейта. Сонхва протискивает руку вниз между ними и оглаживает головку большим пальцем. Снова входит в размеренный ритм, Ёсан ответно двигает вперёд бёдрами. Полустон-полувздох срывается с его губ. Когда Кан открывает глаза, в них наконец нет сетевых бликов. Они — холодно голубые сами по себе. Network: not present. Ateez Network: undetected. Сонхва заглядывает в них, а у самого внутри всё замирает. Он в первый раз делает это сознательно, не ожидая и не предугадывая результат, потому что и сам не знает, на что надеется больше. Его глаза удивлённо распахиваются, ведь сверхновая снова встречает его своим светом. Пожалуй, впервые в жизни у черного генерала Пак Сонхва нет никакого объяснения происходящему. Что-то сильно щемит в груди, пока он продолжает смотреть в глаза соулмейта. Своего соулмейта. Его сердце учащенно бьется, переполненное эмоциями. Это, должно быть, судьба… Он чувствует, как Ёсан чуть поднимается над ним, упираясь ладонями в матрас по бокам от его головы. Кан продолжает немного толкаться членом в его руку, запрокидывает голову назад, закусывает нижнюю губу. — Блять… — выдыхает он, почти кончив. — Ещё немного… ах… Сонхва знает, что Ёсан очень нетерпелив в постели. У него взрывной темперамент, ему всё надо здесь и сейчас, когда дело касается его собственного оргазма. Когда же Ёсан получает возможность поиграть с кем-то, то это растягивается надолго. Тогда он уже никуда не торопится… потому что секс для него — это всегда об обретении контроля. Отпустить контроль над собой надолго он не может, а вот контролировать кого-то другого — его любимейшее занятие. — Ты в порядке? — Кан опускает взгляд на соулмейта, который странно смотрит на него. — Да… да… — кивает Сонхва, — Давай местами поменяемся… — За… чем? — Ртом быстрее будет… — Согласен, — кивает Кан, и почти падает рядом с черным генералом, немного отпружинивая от матраса. Старший собирает слюну во рту, пока садится у бёдер соулмейта. Наклоняется, приоткрывает рот, позволяя слюне немного стечь на тёмно-бордовую головку, проводит языком по нижней части ствола, поднимаясь вверх, и наконец заглатывает член на половину. Рукой он ласкает основание, иногда спускаясь к яичкам. И эта стимуляция доводит Ёсана до оргазма за пару минут. Сонхва садится ровнее, вытирает рот тыльной стороной ладони. Ёсан следит за ним из-под растрёпанных немного влажных волос. — Теперь ты… — довольно тянет он. — Мне нормально. — Нормально?.. — младший скользит взглядом по испещрённому шрамами телу, которое почти уже пришло в былую форму. Прослеживает черную дорожку волос внизу живота и замечает невозбуждённый член. Он сначала немного хмурится, но потом вдруг понимает. — Могу сходить за ножом. — Что? — Сонхва даже немного дёргается. — Сходить за ножом? Или… знаешь, что у меня есть… Джи-Джи недавно приносила образцы лент для моих парадных перевязей… там есть ярко-красная… тебе должна понравиться, — он лукаво смотрит на мужчину перед собой. Сонхва выглядит… потревоженным. Да, это правильное слово. — Давай… Я сейчас. Ёсан спрыгивает с кровати, даёт голове немного успокоиться от резкого перепада и потом проходит в ванную, где быстро приводит себя в порядок, споласкиваясь под душем. Возвращается он в спальню через дверь гардеробной с влажным полотенцем в руках, которое кидает в сторону Сонхва. Тот вытирает лицо и руки. И замечает в руках младшего это… широкую атласную ленту кроваво-алого цвета… из-за фактуры ткани она ещё и переливается, когда Ёсан пропускает её сквозь пальцы… Она достаточно длинная, чтобы в несколько рядов обернуться вокруг шеи черного генерала, или оплести его руки… Но главное — цвет… идеальный оттенок… — Ёсан-а… — качает головой черный генерал, отводя взгляд. — Ты стесняешься меня? — Кан подходит ближе к кровати и встаёт одним коленом на матрас. Он обматывает ленту вокруг правого кулака. — Или этого недостаточно?.. Я не шучу, я принесу всё, что тебе нужно… Сонхва молчит. Ему безумно стыдно за свою ненормальность. — Хотя с мелким тебе же хватает его волос, так? Чувствуешь себя, как все, когда трахаешь его, правда? Не надо резать себя, резать его… — Ёсан совсем забирается на кровать и подбирается ближе к старшему. — Ёсан, не надо… это… — Это то, чего ты хочешь… чтобы я разложил тебя тут и выебал как последнюю блядь, не так ли? И ленточкой сверху повязал, сокровище? — Ёсан-а… — Сонхва сглатывает. Ему кажется, что внутри всё звенит от напряжения. Дикая, кошмарная привычка… или добро пожаловать в больную голову генерала Пака… Но одно Сонхва сейчас понимает с кристальной ясностью: Ёсан не боится этой его стороны и принимает её. Ёсан смотрит прямо в глаза соулмейта, когда ведёт обмотанными лентой костяшками пальцев по чужому плечу, ключице. Ему кажется, что зрачки старшего расширяются, что он чувствует, как внутри него что-то тлеет… разгораясь сильнее. Где-то на подкорке Кан отмечает странную мысль о том, что ему даже в какой-то степени интересно, что же успел сделать черный генерал с Уёном за те три года, что был у него… или что Уён успел сделать с ним… Он бы, возможно, даже посмотрел хотя бы на воспоминания из этого времени. Там должно быть что-то безудержно дикое, тёмное и грязное. Он помнит тело Чона, покрытое бледными прямыми шрамами, из-за которого просто выгнал его к медикам в первую ночь. Что ж, в первую ночь с Сонхва он, по крайне мере, ушёл сам. Некоторые их шрамы были очень похожи — словно сделанные одним человеком, одним лезвием, примерно в одно время и в одной технике. — Ёсан-а… — выдыхает Сонхва, ощущая как младший толкает его назад к высокой спинке кровати, затянутой мягким материалом. Его правая рука спускается по груди, ниже, чуть разматывая ленту. — Ты помнишь наши правила? — шепчет Кан в самое ухо старшего, а тот понимает, что его сердце начинает очередной разгон. Бьётся загнанной птицей где-то в грудной клетке. Ёсан чуть посасывает мочку уха соулмейта. — Помнишь? — Я… я не могу… я хочу остановиться. Ёсан, — старший мотает головой, прислоняясь плечами к спинке кровати. — Слишком… это слишком… — Слишком что? — Неправильно! Это… я… то, чего я хочу — это неправильно… и я… я… — Ты хочешь этого, — Ёсан отстраняется, чтобы дать Сонхва немного пространства. — Но думаешь, что это неправильно, так?.. Но в прошлый раз тебя это… — В прошлый раз я был под синтетикой, блять, и с Сетью в башке… может, это вообще был не я… я не знаю!.. — мужчина запускает пятерню в волосы, треплет их, потом трёт глаза. — В моей голове всё так сломано… блять… что за ёбаный пиздец… Ёсан не выдерживает и прижимает его голову к своей груди, и Сонхва может слышать, как бьётся его сердце. Он прижимается ближе к груди Ёсана, приподнимается и обхватывает соулмейта руками за поясницу. Он сейчас может наконец позволить себе быть слабым. Конец алой ленты заползает ему на плечо. — Я уберу… — Не надо, — Пак устало сглатывает и ловит ленту между пальцев, смотрит на неё. Ему просто нужно быть честным с самим собой. От себя не убежать. Просто нужно принять это в себе. Он устраивается удобнее на кровати и устраивает младшего поверх себя. Ёсан выпутывает свою руку из ленты, оставляя её полностью в руках соулмейта. Пока рука Сонхва играется с красной тканью, он наклоняется к его лебединой шее и чуть оттягивает кожу зубами. Потом ещё раз ниже, и ещё раз ещё ниже. Сонхва выдыхает и смотрит на него. — Сильнее? Сонхва качает головой. — В чем проблема? — Я не думаю, что это пойдёт тебе на пользу… Я не думаю, что нам стоит… — Ты сейчас серьёзно говоришь мне, что нам не стоит трахаться, блять? Ты охуел?! Сонхва, на удивление, находит реакцию младшего смешной. И достаточно предсказуемой. — Думаю, что когда ты немного распределишь мощности… — О… очень умно… ты решил, шантажировать меня сексом? Типа не дамся, пока ты не сделаешь так, как я хочу? — Нет, конечно… — хмыкает Сонхва. — Хотя это было бы максимально действенно… — Будь у нас время на секс, возможно, — Ёсан вздыхает. — Когда мощности уйдут из моей головы, их заполнит вот это… — Я говорил, что готов к этому. — Не вижу, что ты готов… Мне будет нужно чувствовать себя сильным, Сонхва. По-прежнему, сильным… и сейчас тут нет никаких, блять, больше китайцев или Бродяг, или хуй пойми кого, на ком я бы мог вымещать свою… беспомощность… — У тебя буду я. — Вот именно. Сонхва оборачивает ленту вокруг шеи младшего. Тот немного ведёт головой, когда лента делает второй оборот, елозит бёдрами и смотрит на черного генерала. — Даже не думай… — Не думай что? — Сонхва вскидывает брови, приподнимает подбородок и тянет ленту за концы вниз. Кожа на чужой шее стягивается. Голова Ёсана немного подаётся вперёд. Он исподлобья смотрит в черные глаза соулмейта. Облизывает губы, чуть кусая нижнюю, чтобы та стала ярче. — Красиво? — Очень, — выдыхает Пак. Он отпускает ленту и широкими жестами оглаживает бёдра Ёсана своими ладонями. Зажимает пальцами кожу на боках, оставляя красные отметины. — Это максимум, Сонхва, — на всякий случай говорит Кан, но он видит, что соулмейт не собирается заходить куда-то дальше. — Да, я понимаю… Ты очень красивый, Ёсан-а, — завороженно улыбается черный генерал. — Я бы вряд ли позволил себе испортить тебя. Ёсан согласен с этим… даже в его ледяном сне чудовища никогда не касались его лица или тела. Они чаще наблюдали, запугивали и играли с его головой. Сонхва ведёт тремя пальцами вверх от ямочки между ключиц по шее к концу подбородка младшего, потом снова вниз. Снова улыбается. В его голове набатом бьёт мысль о том, что если и стоит что-то менять, то сейчас. Если и стоит вести себя по-другому, то первый, по отношению к кому такие перемены должны применяться, — его соулмейт. Тот, от кого ему не стоит скрываться. Тот, кого не надо бояться. Тот, кому можно доверять как себе. — Очень красивый. Кан чувствует, как на плечах собираются мурашки. Внешность всегда была для него особым культом. Он столько времени и сил тратил на то, чтобы выглядеть так, как хочет, что два слова, которые показались бы кому-то одним из самых заезженных и пустых комплиментом, для него — долгожданная оценка от соулмейта. — Мой. — Твой, — кивает младший. — Только мой. — Только твой, — Ёсан ощущает, как изнутри поднимается внутреннее чувство торжества. Оно заполняет его за секунду до того, как черный генерал произносит: — Люблю тебя. — И я тебя, — выдыхает Кан. Его голова немного кружится от того, что это можно больше не скрывать. — Я люблю тебя, Сонхва. Пак кивает, его взгляд пробегает по шее младшего, укутанной атласной лентой. Дыхание тяжелеет. Губы сами собой раскрываются. Ёсан проводит по ним большим пальцем, тянет немного вниз, раскрывая ещё шире. Он приподнимается на коленях, смотрит на старшего сверху и медленно кивает. Тот в ответ коротко кивает два раза. Их игра начинается... …Кан падает на кровать, чтобы отдышаться. Переплетает свои липкие пальцы с чужими на постели. Чувствует, как его пальцы сжимают в ответ. Он поворачивает голову на бок и встречается с дымом в чужих глазах. Поднимает взгляд, как обычно, вверх и видит преломлённый белый свет ядерно-зелёного солнца, которое он надеется когда-нибудь останется навсегда в прошлом, потому что такие светила могут только сводить с ума. Во время своих поисков и исследований на тему соулмейтов ему довелось читать интересную теорию о том, что должно считаться нормой в человеческих глазах, а что нет… но, во-первых, генерал второй звезды Кан Ёсан вертел на хую понятие «норма» с самого своего рождения, а, во-вторых, авторы исследования имели ограниченный доступ к разным глазам, и он бы не назвал эту теорию имеющей достаточную доказательственную базу. Ёсан убирает свободной рукой мокрые волосы со лба, немного тупит в потолок, пока приводит дыхание в норму. Снимает ленту с шеи соулмейта, который начинает шевелиться. — Осторожнее, — он тоже разворачивается на бок, чтобы оказаться лицом к лицу с Сонхва. — Что-то болит? Сонхва задумывается и отвечает: — Нет, всё в порядке… в плане, я, конечно, растянут, руки немного устали… но ничего критичного… — он смотрит на Ёсана. — Спасибо. — Тебе спасибо. Они оба почти синхронно кивают, заканчивая для себя таким образом этот довольно интенсивный момент близости. — Видимо, мы и правда соулмейты, — заключает Кан, озвучивая их совместную мысль в голове, когда они вымотанные лежат рядом друг с другом, глаза в глаза. — Видимо, — кивает черный генерал. — Не знаю, что они сделали и как, но… — Мне кажется, что они были уверены, что никто из нас не сможет поверить в это до конца… по-настоящему… — По-настоящему?.. Ты имеешь в виду, что мы не сможем полюбить друг друга? — Не знаю… слишком много отвратительных совпадений вроде моего ледяного сна, твоей семьи, моей семейной истории… — Твоего характера, — между делом замечает Пак. — Эй! — А что?.. Мне казалось, что ты просто высокомерный ублюдок, идущий по головам ради власти и мощностей… — Так и есть, — хмыкает Ёсан. — Поэтому тебе и хорошо со мной. — Прости? — Сонхва приподнимается на локте и практически возмущённо смотрит на младшего. — Это правда. Только такой высокомерный ублюдок, охочий до власти, смог наконец встать перед тобой. Ты просто стоишь рядом со мной и всё. И тебе этого достаточно. Потому что это позволяет тебе делать то, что ты хочешь в своём темпе. Тебе никто не диктует условия… только просят об услугах… с тобой разговаривают с позиции мягкой силы… — Ёсан откидывается обратно на спину и косит взглядом на соулмейта. — Мне же всегда недоставало… — Просто молчаливо стоящей статуи за плечом? — Ты удивишься, но что-то типа того… мне всегда недоставало тыла. Кого-то, к кому я могу поворачиваться спиной и не бояться. Кого-то, кто не будет просто очередной игрушкой… или кем-то, кому нужны только мой статус… не спрашивай… был у меня период года два назад, когда я решил, что слишком стар для всего этого… и мне пора завести себе кого-то помоложе… — Даже не собираюсь, папочка, — хрипло смеётся Пак. — Кто бы говорил, — ухмыляется Кан. — Папочка у нас ты. Как Чонхо? — Я бы хотел сказать нормально… но пока просто лучше. — Я знаю, что ты признался ему. — Откуда? — Сонхва, блять, перестраховывается до того, что даже через Томо они с Чонхо перекидываются только заранее оговорёнными фразами, да и то только в редких случаях. — Это было сложно не почувствовать. — Ёсан-а… — старший смотрит на соулмейта, но не может ничего сказать. — Всё нормально. Я же знал об этом… и я принял это как данность… наверное, после «Оры», когда стал заботиться о нём для тебя. И потом, когда Уён… — Ёсан прикрывает глаза. — Помимо Чонхо, Уён ещё пытался тебя убить. — А когда он не пытался этого сделать? — легкомысленно бросает генерал второй звезды. — Мне кажется, он хотел убить всех нас ещё во время войны… Мы, блять, как под его кураторство перешли… нас только и кидало, что во всякие адские местечки… Возможно, он просто хотел избавиться от Сан-и, а мы шли в комплекте трое по цене одного… Не знаю… — Но он дорог тебе. — И тебе. — Ты скучаешь по нему? — А ты? Сонхва пробегает языком по нижней губе и тяжко вздыхает. Разговаривать с Каном на какие-то важные темы всегда то ещё удовольствие. — Мне не хватает его, да. Вопреки всему, что он сделал… и я логически понимаю, что это между ним и Чонхо… то есть только Чонхо имеет право прощать или не прощать его. И мне кажется, что он его простил… — говорит Сонхва. Ёсану совершенно незачем знать о его встрече с Уёном. — Идиот. — Это его право. — Как и моё, блять… я только пришёл в себя тогда, а он хотел просто придушить меня… я достоин чего-то получше, чем это, — морщится Ёсан. — Чего-то эпичнее… взрыва электрокара, там… пули между глаз или ножа в спину… но чего-то, когда я не лежу беспомощным овощем на больничной койке, блять… — А ты бы не воспользовался моментом? — Ой, я бы точно воспользовался, — хмыкает Кан. — Я столько раз такое проделывал… ну, не конкретно больничные койки и весь этот антураж… но знаешь, там немного переборщить со снотворным для вдовы и единственной наследницы недавно упокоившегося главы корпорации… Неожиданно оказавшая чешуя от рыбы в канапе на тарелке заместителя министра иностранных дел, у которого на эту рыбу ёбаная аллергия… это всё да… Я, как раз, никогда не имел возможности действовать прямо в лоб… мне нужно было быть незамеченным и изобретательным, поэтому всего его многоходовочки я вижу ещё до того, как он их запускает… Ёсан складывает руки на груди, немного тянет пальцы на правой, потом на левой ноге и поворачивает голову в сторону Сонхва. — Мне не хватает его… живости его мысли… его способности менять атмосферу за пару минут… его знания всех и вся… его тупого смеха… и… мне не хватает Сан-и… мне не хватает Сан-и, которым он обычно бывал в те моменты, когда с Уёном всё было более-менее в порядке… Мы могли вместе поехать в порт, залипать на море… Минги-я со своими бабами… пардон, и мужиками, конечно же… мне так не хватает нас вместе просто сидящими на этой платформе… знаешь, которая, где заканчивается отгрузка… она ещё шатается от волн ночью… и черное-черное небо над головой… и звёзды. И только мы… и нам всё по плечу. — Они — твоя семья. И вам по-прежнему всё по плечу. — Ты прав, что нужно поделить мощности между нами, — Ёсан садится на кровати. — Я изучил этот вопрос более подробно. Естественно… Куда же без этого… И мне, конечно, придётся всё подтвердить с Уён-ши… с Уёном… но, думаю, что нам будут нужны помимо нас троих ещё три человека. — Ты будешь менять того, кто у тебя сейчас? — Не знаю… может быть, добавлю ещё одного, — Ёсан тянется руками вверх, делает наклон вправо и влево. — Пойдём помоемся и за работу… Сонхва оборачивается и смотрит на часы, которые ещё даже не показывают двух часов дня. — Ты мне до восьми обещал… — Я… ладно, подловил… — Кан поднимается с постели. — Жрать хочу, блин. Я в душ. Скажи кому-нибудь приготовить обед… Сонхва кивает и поднимается с кровати. — Прикройся, блять… Сонхва! Младший наблюдает, как черный генерал укутывается на манер тоги тёмной простыней и выглядывает из спальни, потом и вовсе скрывается за дверью. Старший присоединяется к нему уже в душе. — Мне нравится наша экологичность, — хмыкает Кан. Когда есть возможность, они действительно всегда принимают душ вместе. Моют друг другу головы, просто мягко прикасаются друг у другу. Ёсан бы покривил душой, если бы не считал эти моменты одними из самых нежных между ними. — Опять что-нибудь напридумывают про нас с тобой… — бурчит под нос Сонхва. Пока он нашёл Томо, его видело несколько охранников. — Дай людям посплетничать… у них это, может быть, единственная радость в этой ёбаной жизни, — Ёсан запрокидывает голову и подставляет лицо под струи воды. — Томо спрашивал, правда ли мы соулмейты, потому что об этом говорит весь пентхаус. — Так я этого и добивался… отлично, план сработал, — Кан смотрит на Сонхва. — Что?.. Ты не думаешь, что, возможно, твоей ошибкой было прятать своего соулмейта?.. Ты понимаешь, что если достаточно влиятельные люди реагируют определённым образом только на то, что мы работаем вместе… как они могут среагировать, если узнают, что мы… — Трахаемся? — Блядь. — К вашим услугам, генерал Кан, — Сонхва делает вид, что хочет обнять младшего, но сам хватает мыло позади него. — Это значит, что мы всё-таки вместе? — Хмм… дай-ка подумать… мне кажется, мы вместе с Wonderland, нет? — Ты у нас лидер, знаток многоходовок… отец великой Ateez, или папочка… не знаю… тебе виднее… — Сука, за что ж ты мне достался-то, блять? — За всё хорошее, Ёсан-а, — улыбается Пак. Он ловит мокрые губы генерала второй звезды своими. Тот отвечает. — Ещё разок? — хитрые глаза Кана всё ещё небесно-голубые. — Ага. — Только после еды… и просто… без мозгоёбли… — То есть мне просто тебя выебать? — Если я смогу лежать и ничего не делать в этот момент, то да, идеально, — Ёсан ещё раз клюет старшего в губы.***
После обеда Ёсан успевает обсудить с Сухо все дела, что он «проспал и проебал за это время». Ничего страшного, к удивлению генерала второй звезды, не случается. Сан-и, Уён и Минги-я проводят очередной раунд переговоров с Советом и вполне с этим справляются и без него. Когда генерал Кан выходит из кабинета, то кивает сидящему на диване Сонхва, который разговаривает с Томо, что сидит в кресле напротив него. На несколько мгновений Ёсан пересекается взглядом с помощником черного генерала и в очередной раз замечает, какие у того необычные карие глаза. Они яркие, чуть отсвечивают неоном сети, но абсолютно беззвёздные. Всё-таки он сделал верный выбор. — Молодой господин Кай уже в районе частного виадука семьи Пак, — слышит Ёсан, останавливаясь за спиной Сонхва, который кивает докладу помощника. — Генерал Чон-ним прибудет завтра утром на четырнадцатые ворота… — Генерал Чон-ним? — Кан присаживается на спинку дивана и смотрит на соулмейта. Тот поворачивает голову в его сторону и странно смотрит в ответ, потом ухмыляется и качает головой. — Генерал Чон-ним, — хмыкает он. — Чон Юнхо. Мой… — О, да… твой последний официальный партнёр в Сети. Ты издеваешься?! — шипит Кан, резко спрыгивает с дивана и быстро уходит в сторону спальни. — Томо, договорись, пожалуйста, с Лалисой и Мину, чтобы я мог к ним приехать сегодня поздно вечером… в районе десяти, скорее всего, — просит Сонхва, поднимаясь с дивана. Томо поднимается на пару мгновений раньше него и с готовностью кивает. — Мне не стоит говорить про генерала Чона в присутствии отца? — спрашивает парень. — Не бери в голову, — отвечает Пак. — Главное, подготовь пропуск для него. Предупреди генерала Сона, что мы начнём утренний патруль с пятнадцатых ворот завтра, чтобы завершить его как раз к прибытию Юнхо… Что-то ещё? Помощник качает головой. Он уверен, что любые другие вопросы в состоянии подождать до завтрашнего утра, ведь часть его работы — ещё и оберегать покой черного генерала. — Если что-то срочное будет, просто постучись, окей? Я сам выйду, — генерал кивает в сторону спальни. Томо смущенно кивает в ответ. Когда Сонхва заходит в спальню, Ёсана не видно. Он находит генерала второй звезды в гардеробной, где тот что-то рассматривает и перебирает в ящиках с аксессуарами, в которых чего только нет. Начиная от самых простых колец, цепочек и серёжек-гвоздиков с рубинами, заканчивая орденами, часами и разной толщины ремнями. — Что ты делаешь? — спрашивает Пак, прислонившись плечом к дверному косяку. — Ищу орден за свой идиотизм… или это медаль была, не помню, — хмыкает в ответ Ёсан. — Ёсан-а, — Сонхва качает головой, когда тянет чужое имя, словно перекатывая его на языке. Кан поворачивает голову в его сторону, наконец отрывая взгляд от драгоценных безделушек перед собой. — Что?.. Согласись, ты мог меня хотя бы предупредить. — О чем? — О том, что решил собрать всех своих любовников на приёмах, блять, — морщится младший. — Между мной и Юнхо никогда ничего не было, — черный генерал отталкивается от деревянного косяка и делает шаг на встречу к соулмейту. — Чонхо пригласили Мину и Лалиса. Они имеют на это право. — Половина приглашенных всё ещё используют ту информацию, которая есть о тебе в Сети. Визит Нью-Йорка — наша возможность наконец дать в Сеть независимую от Совета информацию о том, что происходит на острове на самом деле. Почему я должен тратить время на то, чтобы переживать, что все только и будут обсуждать, что ты мне изменяешь? — Что? — Я прекрасно знаю, какой твой образ в Сети. Ты можешь хотя бы немного думать о том, как выглядит то, что ты здесь делаешь — там? — С чего вдруг… — Черный генерал четвёртой звезды Пак Сонхва, известный своими любовными похождениями и свободными взглядами на систему соулмейтов… — Ох… — Сонхва вздыхает. — Это то, с чем живут те, кто к нам приедут. Это то, что составляет их реальность. Это то, каким они знают тебя. — Большинство из них даже не было уверено, что я всё ещё жив, пока корпорация не объявила об изменениях в Набсовете… — пытается хоть как-то снизить важность чужого мнения Пак. — Ты приглашаешь сюда подключенного к Сети сотрудника полиции Юга… — Я… — С которым по мнению Сети у тебя отношения. Ты, блять, в конец ёбнулся?! — Ёсан совсем разворачивается и тоже делает шаг вперёд, сокращая расстояние между ними. — Юнхо снизил своё присутствие в Сети до 47 процентов. Я считаю, это безопасно. Я не планирую, что он вернётся обратно на Юг… вернее, я бы этого не хотел, зная ситуацию там… и его состояние… не думаю, что… — Мне хватает разговоров о Чонхо. Обсуждать ещё одного твоего… — Он — мой младший, мой подчиненный, мой боец. Я должен сделать всё, чтобы позаботиться о нём. Ёсан-а, пожалуйста, — Сонхва делает ещё полшага вперёд. — Эта ревность… она излишня сейчас. Тебе не о чем волноваться. — Кроме того, что люди сочтут меня идиотом. Конечно, не о чем! — фыркает Кан и выходит в спальню, задевая по пути соулмейта плечом. Сонхва следует за ним. — Ты хочешь везде быть представленными вместе?.. — Что? — Я не участвую в переговорах триумвирата с Нью-Йорком. Я присутствую только на семейных встречах. Мне надо поменять расписание? Ёсан замирает посреди комнаты. Какое-то время просто стоит, не двигаясь. Потом проходит к краю кровати и садится на неё. Кровать уже заправлена. Поверх простыней лежит черное льняное покрывало. Четыре подушки в изголовье — в таких же черных льняных наволочках с объёмными кистями на краях. Сонхва иногда искренне восхищен уровнем комфорта и уюта в пентхаусе Кана, который продуман до самых мелких деталей. Даже для его сатенсу есть специальные крепления в шкафу с одеждой. — Не хочу использовать тебя, — произносит Ёсан после долгого молчания. Сонхва медленно приближается к нему и встаёт рядом. — Мне казалось, тебе это нравится, — он кладёт обе руки на плечи соулмейта и чуть наклоняется вниз, чтобы их лица были на одном уровне. Улыбается. Ёсан не удерживается от ответной улыбки. — О, да… — потом он мотает головой и немного хмурит брови. — Не знаю… у нас будет пара встреч в формате командования по поводу морского транспорта. А… там только Саын и мы с Минги-я… Слушай, может это и неплохо… не хочу менять планы в последний момент. Пусть остаётся так, как есть. — Если я буду тебе нужен, просто скажешь Томо, хорошо? — Ты уверен? — Ёсан-а, — Сонхва произносит имя младшего немного ниже, чем обычно. Глаза Ёсана непроизвольно расширяются, а дыхание учащается. — Я сделаю всё, что ты захочешь. Ты же знаешь. К концу фразы голос старшего становится совсем низким и словно бархатным. — Да, — кивает Кан прежде, чем чувствует, что черный генерал заставляет его улечься спиной на покрывало и нависает над ним. Он бегло осматривает лицо напротив. — Так ты всерьёз решил… — Трахнуть тебя? — Угу, — младший облизывает губы. — Конечно, — улыбается Сонхва. На самом деле, он надеется, что у Ёсана получится довериться ему полностью. Им обоим сейчас это пойдёт на пользу. Он накрывает одну из рук Кана у края черного трикотажного жилета и помогает соулмейту стянуть его через голову. Оставляет несколько поцелуев на шее младшего, пока стягивает свободные домашние брюки с его бёдер, помогает выпутать ноги и откидывает одежду на пол. — А ты? — Ёсан пробегает пальцами по бедрам черного генерала. На нём такие же черные свободные брюки, а вот сверху надета черная закрытая кофта с воротом, словно выполненным в технике оригами. Он ловит чужие пальцы своей рукой и немного играется с ними. Сонхва кажется, что его запястье словно что-то щекочет и легко царапает. — Сейчас. Поднимись выше, — Сонхва указывает рукой над головой Кана и пока тот немного поднимается выше на кровати, оказываясь полностью на ней, быстро избавляется от одежды. Глаза генерала четвертой звезды оглядывают тело соулмейта, тёмно-русые волосы, немного цепляет тёмное дерево мебели, бледно-серые стены и даже бетонный потолок. Глазам и мозгу не за что зацепиться. Он вдыхает и выдыхает, пытаясь настроиться. Ёсан отодвигается к дальнему краю и ложится на бок, пока Сонхва берёт смазку, что стоит на тумбочке с прошлого раза, и кидает тюбик к подушкам. — Иди ко мне, — протягивает в его сторону руку младший. На руке небольшой браслет с яркими рубиновыми камнями-каплями. Сонхва перехватывает чужую руку и плавным движением оказывается рядом с соулмейтом. Тот устраивается ближе. Сонхва осторожно гладит его по голове, проводит большими пальцами по бровям, вычерчивает несколько кругов на висках и снова забирается пальцами в волосы, немного нажимает то там, то тут. Ёсан прикрывает глаза, запрокидывает голову, его губы беззвучно двигаются, отчего дёргается кадык на шее. Черный генерал касается губами натянутой кожи, чуть-чуть посасывает её, потом и вовсе осторожно кусает. Чувствует, как Ёсан сжимает его плечи, пробегает пальцами по ключицам. — Сонхва… — Мм? Пак тянет младшего ближе к себе, потом заставляет его на животе устроиться под собой. Ёсан чувствует вес соулмейта на себе, как его правая рука обвивает плечи, как губы скользят по левой стороне шеи, по плечу, поцелуи плавно перетекают на спину. Вторая рука Сонхва оглаживает его бок, пробегает по животу, поднимается к соску, пальцы немного ласкают его, заставляя вздох сорваться с губ генерала второй звезды. Кану кажется, что он находится в коконе, сплетённом из чужой заботы. Это странно. Непривычно. Немного давит. Он дёргает головой, и рука, что была вокруг плеч, тут же исчезает. Становится свободнее. Не так страшно, потому что на мгновение Ёсану показалось, что контроль ему не принадлежит. Он чувствует, как контакта кожи к коже становится меньше, потому что Сонхва садится в районе его коленей. Ёсан с удивлением осознаёт, что ему начинает чего-то не хватать… Пальцы черного генерала рисуют узоры на спине младшего, потом спускаются к ягодицам. Мнут их, разводят в стороны. Кан чуть приподнимает бёдра. — Молодец, — Сонхва тут же прикусывает себе язык. Ёсан же прячет лицо в сгибе локтя, но ничего не говорит. Черный генерал наклоняется за смазкой, по пути касается губами виска, плеча, родинки под лопаткой. На обратном пути пробегает губами по ямочкам пояснице… Ёсан выдыхает и немного трётся возбужденным членом о льняную ткань, наверняка, пачкая её. Лён немного грубый, но это позволяет оставаться в реальности и не растечься довольной лужицей от всего этого внимания со стороны Сонхва. Кану кажется, что это всё ещё делает его слабым. Как тогда, когда Пак впервые надолго остался у него в пентхаусе после «Лик». Для Ёсана это была одна из самых кошмарных недель с точки зрения самоконтроля. Иметь перед глазами соулмейта каждый день, и не иметь возможности сделать с ним то, что хочется по-настоящему… то ещё испытание… и пытка одновременно. Он не доверял черному генералу настолько, чтобы попросить о том, чего действительно хочет. Он не доверял себе, потому что не был настолько погружен в сеть, как сейчас, и не мог самостоятельно контролировать себя настолько, чтобы не зайти слишком далеко, чтобы не причинить вред соулмейту… Он был чудовищем… он остаётся чудовищем, не стоит обманывать себя… весь этот контроль над собой — заслуга сети, не более… — Да… да, так… — он сдавленно стонет, когда чувствует в себе уже два пальца. Сонхва аккуратно растягивает его, усыпив бдительность легкими поглаживаниями, мягкими укусами кожи на спине и невесомыми поцелуями, что следуют за укусами. Ёсан крепче сжимает одну из подушек, подтягивая её к себе. Когда он начинает подаваться бёдрами навстречу уже трём пальцам, Сонхва решает, что младший достаточно подготовлен. Он обхватывает свой член правой рукой, в которой большое количество смазки. — Развернись немного и коснись себя. Ёсан оборачивается и смотрит на Пака через плечо. — Серьёзно? — ему показалось или Сонхва действительно решил, что он будет делать то, что он скажет? Старший меняет руку на своём члене, а пальцами правой осторожно касается ануса Ёсана, проникая тремя на одну фалангу вглубь. Ёсан прикрывает глаза и закусывает нижнюю губу, когда пальцы толкаются глубже. Ещё глубже. Сонхва двигает ими из стороны в сторону, и Кан чувствует, как его мышцы растягиваются. Он чуть приподнимает бёдра вверх, насаживаясь сильнее. Когда пальцы Сонхва выходят из него после нескольких фрикций, а черный генерал приподнимается вверх на коленях, он всё-таки немного разворачивается на бок и нетерпеливо проводит по своему члену правой рукой. Левой он сильно сжимает бедро Сонхва, словно выражая своё недовольство тем, что его снова обыграли. Тот улыбается, смотря на младшего черными глазами. Ёсан обводит пальцем головку, растягивая смазку по стволу. Сонхва чувствует, как его член окончательно твердеет. Он начинает осторожно укладывать соулмейта в удобную позу на боку, лаская его ноги, сгибая левую в колене, разворачивая его ещё сильнее на бок. Он убирает левую руку Ёсана за спину. Оставляет дорожку поцелуев на выступающей лопатке. Снова ныряет пальцами между ягодиц, делает несколько толчков, потом оттягивает левую ягодицу в сторону. — Сонхва… — Ёсан выдыхает и убирает правую руку из-под себя, потому что предплечье, на котором он лежал уже начало затекать, и устраивает её над головой. Он чувствует, как черный генерал проводит членом между его ягодиц, потом толкается внутрь. Задерживает дыхание. Сонхва не двигается глубже, пока он не выдыхает. — Бляять… Кан хрипло стонет, когда на выдохе черный генерал входит в него до упора и тут же начинает плавно двигаться назад. Когда всё повторяется, Ёсан понимает, что соулмейт вряд ли настроен на быстрый секс. Это начинает немного беспокоить его. Ситуация для него непривычна, и он не знает, чего ожидать от себя. Он чувствует волны возбуждения и приятное чувство наполненности, когда чужой член плавно скользит внутри него, задевая нервные окончания, заставляя тело плавиться. Его мозг находится в какой-то медленной тягучей эйфории, и это пугает… потому что обычно оргазм был взрывом. Резким ярким моментом, который можно было завершить и быстро отмести в сторону. Сейчас же Ёсану хочется сжимать пальцы на ногах, немного тянуть вниз икры… Он снова сжимает пальцами правой руки подушку, пытается вжаться щекой в кровать, чтобы почувствовать жесткость льняной ткани. Сонхва немного ускоряется, а потом устраивается сверху, накрывая младшего собой. Они всё ещё лежат на кровати немного на боку, Сонхва обхватывает член младшего рукой и также медленно начинает ласкать его. Их ноги соприкасаются бедрами, коленями, лодыжками… Сонхва накрывает правую руку Ёсана над головой, переплетает их пальцы в замок, и всё, что может сделать в ответ Ёсан — сильнее сжать его пальцы между своими. Он подаётся бёдрами назад, помогая члену глубже проникать в его тело. Хрипло дышит. Его глаза чаще распахнуты, чем прикрыты. Но он чувствует себя до странного… до непривычного спокойно… так, словно он принадлежит кому-то… словно он — часть чего-то… наконец-то… он в безопасности, им дорожат, его защищают… его любят. Сонхва касается губами кожи за левым ухом соулмейта, тихо шепча «мой», и Ёсан не выдерживает. — Твой… твой… Сон… хва… п-пожалуйста… — Что-о? — довольно тянет Пак, ловя губами чужую мочку. Он так долго ждал, когда Ёсан наконец сможет позволить себе такой момент. — Сонхва… — генерал второй звезды разворачивает голову, насколько это возможно, и смотрит на старшего, который абсолютно тонет в свете своей сверхновой. Сонхва замечает, что ресницы соулмейта влажные и немного склеились между собой. Он немного ускоряет темп, и замечает, как начинает дрожать нижняя губа Кана, как на его щеках проступает первый румянец. Его лицо покрыто мелкими каплями испарины. — Ох, звезда моя, — внутри черного генерала целый комок чувств. — Всё хорошо. Я здесь… Ты справляешься… Да, вот так… ты такой молодец… прекрасно… да… мой хороший… ты делаешь мне так приятно… мне так хорошо в тебе, Ёсан-а… да… вот так… ещё чуть-чуть, да?.. да… ближе… подайся немного назад… да… молодец… люблю тебя… я люблю тебя… — Ах… С-сон… хва-а… я… — мурашки бегут по плечам, позвоночнику. Кажется, что сердце то замирает, то бьётся быстрее в грудной клетке. Ёсан не знает, что делать со всем этим. — Самый лучший… мой… самый замечательный… мой драгоценный, — губы Сонхва касаются то виска, то щеки Ёсана, который жмурит глаза и то и дело облизывает пересыхающие губы. — Это… я… я ведь… это не значит… что… ах… я не… — Кан бормочет тихо, но его соулмейту, кажется, понятно его беспокойство. — Ты не слабый… всё хорошо… ты самый сильный, слышишь, — Сонхва усиливает хватку вокруг члена младшего, немного сжав его. — Самый сильный… способный на всё… потрясающий… любовь моя, ты столько всего делаешь… ты достоин всего, чего хочешь… чего угодно… если захочешь, я подарю тебе весь мир… не только Сеул… Хочешь? — Да… — Ёсан смотрит через плечо в глаза Сонхва и понимает, что тот говорит серьёзно. — Да… хочу… Сонхва… ты… блять… да… Генерал второй звезды сильнее закусывает нижнюю губу и в итоге прокусывает её до крови на одном из глубоких толчков. Несколькими секундами позже чувствует чужой язык, что зализывает ранку на его губе. Расстояние между ними совсем исчезло. Они близки как никогда. Обычно такое случалось с ними, когда Сонхва был снизу. Сейчас же это чувство единения приятно удивляет младшего, который не был уверен, что тоже способен на это. И это даже почти нестрашно. Ёсан сильнее расслабляется, чуть кривит губы, пытаясь улыбнуться. — Нормально? — Да, — выдыхает он, полностью чувствуя своего черного генерала, словно ничего и не происходило, словно не было этих странных пяти месяцев. — Просто… ты… со мной… и… Сонхва, блять… что ты со мной делаешь, ах… Он переходит на какой-то змеино-шипящий язык, немного закатывая глаза. Волны удовольствия накатывают одна за другой, иногда, не успевая разбиваться друг о друга, и для Ёсана это совершенно в новинку. В какой-то момент он, наоборот, напрягается, чтобы просто вернуть себя в реальность. — Всё, всё, всё… — Сонхва мажет губами по волосам на виске. — Сейчас… расслабься… давай же… помоги мне немного… мне надо, чтобы ты… да… Пак приподнимается над Ёсаном, чтобы ускорить темп и довести младшего до разрядки, потому что по его состоянию понятно, что на большее он сейчас не готов. Сонхва входит в привычный для Ёсана ритм, и замечает, как тело под ним расслабляется сильнее. Оставляет несколько поцелуев между лопатками, чувствуя соленый вкус вспотевшей кожи. Черный генерал тут же выходит из младшего, как только тот кончает. Скатывается на спину и быстро доводит до разрядки себя, скорее больше для того, что соулмейт почувствовал и его оргазм тоже. Он видит, как в этот момент тот дёргает плечами и спешно выдыхает, всё ещё лёжа спиной к нему. Сонхва вытирает руки, вытянув из-под покрывала край хлопковой простыни. Проводит подушечками пальцев по немного выпирающим позвонкам младшего. — Ты в порядке? — Сонхва пытается понять, что стоит сделать дальше. — Ёсан-а, посмотришь на меня?.. Он замечает, как плечи Кана немного округляются и тот опускает голову. Как он мог допустить всё это?.. Он прекрасно знает, что нельзя было отдаваться Сонхва полностью… внутри него столько грязи, боли и тьмы… черному генералу не стоило видеть это. Пак двигается ближе, обхватывает рукой талию соулмейта и притягивает его к себе. Ёсан чувствует лопатками чужую разгоряченную кожу. Голову пронзает вспышкой, ведь его столько раз обманывали и использовали прежде. Ему вдруг кажется, что всё это происходит не по-настоящему… что черный генерал только в его голове… что этот человек рядом с ним, либо вовсе не он, либо не настоящий, либо сейчас просто уйдёт, а если не сейчас… то это всего лишь вопрос времени. Он резко кладёт руку поверх руки старшего, словно собирается скинуть чужие пальцы со своего живота… — Ты мой, — он замирает, когда слышит, как Сонхва снова шепчет ему это, кажется, в самую глубину сердца и мозга. — Твой, — кивает генерал второй звезды, оставляя свою руку поверх руки Пака. Тяжело вздыхает и разворачивается на спину. — Что такое? — Я не знаю. — Не знаешь, — откликается эхом Пак, немного улыбаясь и прижимая младшего за плечи крепче к себе, касаясь губами его виска и так замирая. — Я рядом. Здесь с тобой… Это я. Я с тобой. Всё хорошо. Они долго лежат в тишине, просто слушая дыхание друг друга, касаясь пальцами кожи друг друга, между делом, соприкасаясь губами и деля нежности, сказанные шепотом, только на двоих. Потому что теперь они знают друг друга до конца. На каждое беспокойство одного у другого есть ответ. Им больше не нужно прятаться. — Блять, — выдыхает Ёсан в потолок. — Я и правда люблю тебя. — Хмм… — Сонхва приподнимает вверх правую бровь вопросительно смотря на соулмейта. — Я пытался сейчас представить, что я буду делать, если тебя не будет… и… — Зачем ты… — Что значит «зачем»?.. Ты в Ров ездишь каждый день… режешь себя… синтетику жрёшь… не надо делать вид, что это не так… Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты думаешь, — Кан не выглядит виноватым. — И, знаешь, что? — Что? — Я не прощу тебя, если ты что-то с собой сделаешь… И не прощу тебя, если ты обманешь меня ещё раз. Сонхва, я, блять, действительно люблю тебя. Я не разрешаю тебе убивать себя. Я не разрешаю тебе издеваться над собой. Ты понимаешь? Сонхва распахивает глаза и смотрит на мужчину перед собой. … — Конечно, ты волен поступать так, как хочешь… я понимаю… с нами всё будет в порядке. Я отпущу тебя, Сонхва… — перед глазами черного генерала оказывается лицо Жасмины. Он в очередной раз на больничной койке. Она в очередной раз рядом. Он пытается оправдаться. Она пытается заставить его перестать чувствовать вину. — Я знаю, чего ты хочешь с момента, когда первый раз взглянула в твои глаза… и я всегда готова к этому. Ты можешь уйти… Я не держу тебя… Ему всегда казалось, что это и есть высшее проявление понимания и любви… Соулмейт смотрит в ответ. Сверхновая слепит черного генерала. Он мотает головой из стороны в сторону, пытаясь сбить наваждение, но, возможно… оказывается, это никакое не наваждение… оказывается, что это именно то, что он так долго искал… — Я понимаю. — тихо произносит старший. — Если тебе будет нужно что-то особенное, попроси меня. Мы вместе придумаем, что делать, хорошо? — Ёсан поднимает руку вверх и проводит пальцами по черным волосам. — Хорошо. — И я думаю, что нам нужно отправить Чонхо куда-то подальше от этого острова… — Что? — генерал четвертой звезды вздрагивает и хмурится. — Ты… Он выдыхает и пытается совладать со своими эмоциями. — Ёсан-а… — Выслушай меня сначала, — останавливает его Кан. Он укладывается на бок лицом к соулмейту. Его руки блуждают по испещренному шрамами телу и, он снова думает, что мог бы повторить все эти узоры чем-то острым не для своего развлечения, а для удовольствия Сонхва, и насколько прекрасно это бы выглядело. — Я боюсь, что ты не выдержишь, если с ним ещё что-то случится. В Сеуле — это только вопрос времени. Давай отправим его в Кейптаун… или в Рио… Лима достаточно независима… сделаем его послом… не знаю… пусть учится там. Сонхва молчит. — В Кейптаун, — наконец произносит он после достаточно долгого молчания. — В конце концов штаб-квартира корпорации там. Будет логично, если он будет там, да и охрану там организовать проще. — Мне поговорить с ним? — Думаю, нам обоим стоит с ним поговорить, — черный генерал смотрит на младшего. — Это разобьёт ему сердце. — Можешь потрахаться с ним на прощание. — Ёсан-а… — Я бы на это посмотрел, — Ёсан наклоняется вперёд и касается губами губ соулмейта. — Посмотрел бы? — Сонхва не удерживает смешок. — Ну или показал бы ему, каким ты можешь быть, — Кан цепляет зубами нижнюю губу старшего и отстраняется. — Он же тебя видит другим… — Другим, — генерал кивает. — Вот и посмотрел бы, как его хён умоляет выебать его… — Ёсан-а… — Что? — мужчина улыбается, немного сжимает рёбра Пака своими пальцами. — Или это только для меня? — Только для тебя, но… — О, вот тут поподробнее… — Давай не будем. Мы просто поговорим с Чонхо. То, что ты говоришь, конечно, интригует, но вряд ли это реалистично… — Интригует… вряд ли реалистично… Ёбаный дипломат, — хмыкает Ёсан и сразу же делается серьёзным. — Я понимаю, что тебе будет нелегко его отпустить. Но думаю, что тебе важнее, чтобы он был жив. — Да. Да. Я понимаю. Да, — Сонхва кивает, и их носы неспециально трутся друг о друга. — Ты больше не оставишь меня одного. Мы с тобой умрём только вместе, да? — Да. — Когда этот ёбаный мир будет нашим? — Нашим? — Нашим. — Мне казалось, ты не любишь делиться, — Пак улыбается. — Мне не нужно что-то делить, чтобы оно было нашим. — Ты уверен, что готов к этой… мм… авантюре? — Стоит хотя бы попробовать, — младший притирается своим носом к носу соулмейта. — Хорошо. Ёсан-а, — старший касается своим лбом лба Кана. — есть ещё что-то, что тебя беспокоит? — Дохуя всего, — улыбается уголками губ мужчина. — Мы не успеем обсудить всё до примерки… — Но мы можем хотя бы начать разговаривать об этом, — спокойно отзывается Сонхва. Кан кивает, и остаток времени они проводят за неспешной беседой с перерывами на легкую дрёму и душ.