***
Сонхва ещё успевает подумать, кто выйдет их встречать, когда стискивает под лопатками чёрную и белую форму младших. Уён тяжело дышит, капли пота стекают по его левому виску к острому подбородку. Юнхо выглядит бледным — словно кто-то выкачал все краски из его лица. Чёрный генерал чувствует подступающий к горлу ком тошноты. Мушки перед глазами в начале трапа к его концу превратились в чёрные круги и волны. Он чувствует, как по коже под формой медленно сбегают вниз капли. Скорее всего, его крови. Сонхва сжимает челюсти и через силу выпрямляется, поднимает голову так, чтобы подбородок был параллелен палубе, что надраена и разве что не блестит в лучах утреннего солнца. Солнце зайчиками бегает по белым и чёрным мундирам стоящих в два ряда мужчин и женщин. Их лица полностью закрыты белыми масками, словно для кендо, из лёгкой сетки, которая позволяет спокойно дышать, но не раскрывает личности военных. Будь Сонхва в Сети, он бы мог понять, кто из них, кто. Пожалуй, если бы он был в Сети, он бы бездыханным трупом лёг на палубу, только сойдя с трапа. Юнхо кивает в сторону своеобразного коридора, дёргает мундир вниз и, чуть оттолкнувшись спиной от руки Сонхва, размеренным шагом устремляется вперёд. Уён и Сонхва успевают обменяться быстрыми взглядами прежде, чем младший следует за Юнхо. Чёрный генерал завершает процессию, пытаясь сосредоточиться не на том, что происходит вокруг него, а на том, что есть внутри: ему нужно вернуться обратно на сушу, как бы не хотелось остаться здесь. Его дом там, где Ёсан, где Чонхо… не здесь… не на этой махине, колесящей бескрайние океаны планеты. Он и так оставил здесь почти всего себя. Боль пульсирует в висках в такт сердцу. Наконец, они оказываются на палубе, проходят сквозь коридор, явно указывающий, где их ожидают — нельзя отклониться от заданного маршрута ни вправо, ни влево. Уён искоса оглядывает стоящих в строю людей. Он на Answer — третий раз за всю жизнь, вряд ли сможет кого-то опознать в этой полностью скрывающей идентичность форме. Людей здесь существенно больше, чем ожидалось. Это удивительно. Уёну всегда казалось, что лучше уж привязать себя к дому, заземлиться среди обычных людей, так сказать, чем скитаться по океану пусть и с теми, кто полностью понимает, через что ты проходишь. Впрочем, Уён был лишён возможности служить на Answer почти сразу: когда он в 20 лет написал заявление о переводе из Штаба в любой отряд, участвующий в полевых боях, профессор Ли однозначно дал ему понять, что даже несмотря на то, что экипаж Answer тогда только формировался, Уёну не место где-либо в поле. Чон оглядывается на Сонхва — тот хмурит брови, правый уголок нижней губы закушен. У генерала третьей звезды и самого голова идёт кругом: такое мощное магнитное поле вокруг. Это ведь плавающая подстанция. Единственная в своём роде… где-то совсем недалеко ощущается узел Сети. Юнхо толкает вперёд тёмно-синие двустворчатые двери, успевает придержать их за края, чтобы они не ударили старших по званию, идущих позади. Свет в начале помещения приглушен. Его становится всё больше и больше, чем глубже они проходят внутрь. Идут мимо рядов чёрных пластиковых раскладных стульев. Юнхо по их количеству примерно понимает, сколько человек может быть на борту. Конечно, не факт, что все они здесь. В конце концов рядом с флагманом всегда было небольшое созвездие более манёвренных разведывательных суден, на которых уходили в миссии. Но Юнхо довольно давно не слышал, чтобы что-то подобное тому, что происходит в Сеуле происходило ещё на каком-то острове. Не мудрено, что они прибыли сюда… интересно, сколько времени прошло между приглашением и прибытием Answer в порт? Ответ, вероятно, знает только один человек… хотя, возможно, и два — Юнхо замечает немного сгорбленную мужскую фигуру в чёрной форме перед первым рядом стульев. — Седжун-а, уже видел его? — Сонхва оглядывает пустую трибуну на небольшом возвышении. — Её, — выдыхает генерал Ли и кивает. Потом замечает двух младших. — О… ох… Юнхо-а, рад тебя видеть… наконец-то ты с нами. Юнхо кивает и даже вымученно улыбается. Поднять руки для должного военного приветствия сил нет ни у того, не у другого. Седжун поворачивает голову в сторону Уёна, который стоит на пару шагов позади Сонхва. — Либо ничего, либо… — шипит Чон, заметив взгляд генерала второй звезды. — А я ещё думал всё, зачем Уджину столько лазить по моему расписанию, — хмыкает Ли. Сонхва ухмыляется. Уён непонимающе переводит взгляд с одного на другого, смотрит на генерала Чона, а потом, кажется, понимает… — Нет, вы не посмеете… — его голос даёт петуха под конец глагола. Остаться на корабле хотелось бы меньше всего. Не только сейчас. Ему в принципе нечего здесь делать. Да и потом каждый из присутствующих на корабле, кроме, пожалуй, Ёджина и ещё может быть пары-тройки человек, ненавидят его. Вряд ли они упустят такую возможность отомстить. — Давайте не будем заранее устраивать драму, — произносит Сонхва. Его глаза — беспросветная тьма, и Уён не может понять, что всё это значит для него. — И то верно, — раздаётся глубокий женский голос. За трибуну проходит среднего роста фигура, облачённая во всё белое. На руках — перчатки с цепями, вокруг шеи повязан атласный шарф, скованный такими же цепями и россыпями прозрачных переливающихся камней, что также украшают маску, полностью закрывающую лицо. Адмирал — явно мужчина, но голос… этот голос знаком чёрному генералу слишком хорошо. И у него нет сомнений, что сеть тоже подготовилась к встрече со своими блудными сыновьями. Он чувствует, как в его голову кто-то пытается проникнуть. Левое плечо немного жжет. Клейма на спине полыхают огнем. — Ты, — это сказано слишком небрежно, слишком беспардонно. Сонхва снова чувствует давление на свою голову, сжимает челюсти так, что буквально слышит внутри мозга скрежет коренных зубов друг о друга. — Хорошо, ты подготовился. Я понимаю… — на мгновение фигура замолкает. Ощущения внутри головы черного генерала меняются — словно обод из раскалённого металла обхватывает его черепную коробку. Губы резко пересыхают, как и слизистая носа. Вдохи даются достаточно тяжело. Когда он приходит более-менее в себя, Юнхо и Уён поддерживают его под руки. — И кого из них ты оставишь мне? Фигура поднимает обе руки и указывает на генералов в белой и в черной форме. Сонхва молчит, облизывает губы. — Мы пришли обсудить технические детали соединения протокола сети Ateez с остальными протоколами, — произносит Седжун. — Думаю, что вам это тоже интересно. — Знаешь, что мне интересно, Седжуна-а, — голос фигуры меняется — становится выше, некоторые слоги звучат отрывистее. Адмирал тихо смеётся, замечая растерянность генерала Ли. Сонхва знает и этот голос. Голос соулмейта Седжуна. ⁃ Почему тогда пришли вы? — фигура снова тихо смеётся. — Никто из вас не является проводником Ateez… двое и вовсе вне сети… Хозяин корабля замолкает, сканирует их одного за другим. Каждый из генералов пытается выдержать его взгляд. Они знают, что всё это только проверка. Как бы не хотелось сети оставить их всех тут, она никогда не сделает что-то подобное насильно со своими давними друзьями. ⁃ Мы пришли предложить тебе порт постоянной привязки, — произносит Сонхва. Фигура перестаёт фокусироваться на Юнхо и разворачивает голову в сторону чёрного генерала. ⁃ Не страшно предлагать такое? ⁃ Из двух зол, — пожимает плечами Пак. Идея или даже, скорее, необходимость интеграции Ateez в мировую сеть всегда была для него довольно очевидной. Пути решения были не настолько очевидны. Признание Советом легитимности власти на Севере и сертификация нового протокола были долгим и малообещающим занятием. С другом стороны был Answer — сосредоточение проводников, их плавающий дом. То, чего боялся даже Совет, поэтому и отправил их в вечный патруль океана. Из-за сочетания узла сети и магнитного поля, а также количества металла на корабле, головы проводников находились в постоянной балансировке между эйфорией и болью, что позволяло сдерживать какие-либо их амбиции во власти. Они с Ёсаном обсуждали это перед «Орой», когда смотрели на тёмные воды океана… Как всегда, идея Кана о том, чтобы провести время вместе была как нельзя кстати… Попросить признания у Answer представляло своего рода ещё и уникальную возможность для проводников — наконец заявить о себе как о достойной альтернативе Совету. В конце войны, когда Совет собрал их всех под своим крылом: тех, кто был беспокоен и слишком силён запихнули на корабль, а тех, кто мог управлять своей силой, и исполнять приказы Совета, раскидали по островам. Но опять же без допуска к власти на прямую. Сеть выступала гарантом власти Совета, механизм управления ею Совет держал в строжайшем секрете. Им не было выгодно, чтобы об этом узнали рядовые граждане. Когда постепенно перестаёшь напоминать людям о чем-то или рассказываешь об этом в совсем другом ключе, за относительно короткий срок человеческий мозг начинает воспринимать это как данность, забывая, что может быть по-другому или что когда-то было по-другому. — Мы не согласились на Кейптаун, который ты тоже предлагал, — говорит адмирал. — Но согласились на Токио. — Напомнить, чем закончился Токио? — и Сонхва тут же слышит звуки рушащегося города, раскаты грома, нечеловеческий ор, скрежет и гул умирающего информационного пространства. Краем глаза он замечает, как Юнхо полностью закрывает глаза. Его руки и плечи мелко трясутся. Он получил колоссальное количество айди в Токио — достаточно для присвоения ему сразу же генеральского звания. Все эти чужие воспоминания, мысли и чувства до сих пор были заперты в нём. — Седжун-а, — ласково зовёт генерала Ли фигура вторым голосом. — Седжун-а, я так скучаю. Оставайся. Зачем тебе всё это?.. ты ведь снова нашёл меня. Мы снова сможем быть вместе. — Седжун, — Сонхва протягивает руку, чтобы коснуться друга и хоть как-то прекратить это наваждение. Уён отрицательно качает головой и обхватывает запястье генерала четвёртой звезды своими пальцами. — Сонхва, — голос меняется. — Сонхва, солнце моё… Пак замирает на месте. — Ты уже забыл обо мне, — мягко волна за волной протирается в сознание до боли знакомый голос. — Как тебе живётся, зная, что меня нет? Что нашего сына нет?.. — Это все иллюзия, — раздаётся над правым ухом голос Уёна. — Ты больше слушай его, — рука, указывающая на генерала третьей звезды, делает небольшую виньетку, но этого достаточно, чтобы Сонхва заметил, как перчатка чуть дрожит. Не только им приходится сейчас тяжело. Там внутри человек, который, возможно, не хочет их мучить, но он не властен над собой. — Он стоит рядом с тобой. Наш убийца стоит рядом с тобой. Живой. И ты всё ещё жив. Это и был твой план? Ты всегда хотел избавиться от меня? — Нет… нет, — Сонхва непроизвольно мотает головой из стороны в сторону. — За что пострадал наш сын? Только за то, кто его отец?.. Мне было так больно… ты помнишь? Ты хоть что-то помнишь, Сонхва?.. — голос становится чуть ниже и в нём появляются угрожающие нотки. — Вершитель мировых судеб… ты не видишь, что происходит у тебя под носом… ничтожество. Трус. Убийца. Предатель. Голова чёрного генерала заполняется криком, воем, причитаниями о боли. Он пытается сморгнуть, но понимает, что застыл ледяной скульптурой. Пальцы Уёна стискивают его плечи, не обращая внимание на ранящие их шипы. ⁃ Иллюзия, это иллюзия, Сонхва, — шепчет он. — Всё не по-настоящему. Мы на корабле. Тут никого из них нет. Их больше нет. Давай же… возвращайся, вернись… ну же… Уён осторожно касается пальцами чужого подбородка. — Не пойму, отчего ты такой смелый, — голос фигуры на секунду рябит и становится механическим, когда она концентрирует своё внимание на Уёне. Ненадолго замолкает, а затем смеётся. Уён убирает руки от черного генерала и проверяет Седжуна. Тот отрывисто кивает на вопрос «В порядке?». Сонхва, сбитый с толку происходящим в его голове, пытается хотя бы немного прийти в себя. Прикрывает глаза, позволяет мозгу самостоятельно бродить в поисках чего-то, что бы его успокоило. Неудивительно, что этим оказывается бесконечный звёздный свет. Он фокусируется на своих воспоминаниях о Ёсане — как тот поправляет волосы, кривит губы в улыбке, чуть морщит нос, когда чем-то недоволен, как он прикрывает глаза, стоит только немного нажать ему на виски… его сильный потрясающий Ёсан. Сонхва цепляется за его холодные голубые глаза, безупречную внешность сумасшедшего Питера Пэна, томный дымный аромат и его удивительное постоянное знание того, что он хочет. В Ёсане нет сомнений ни по поводу самого себя, ни по поводу Сонхва. Черный генерал выныривает из воплей в голове в реальность зала на корабле. — … Я останусь, — слышит он со стороны Юнхо. — Юнхо-а, ты ещё молод, — качает головой Седжун. — Меня ничто не держит… ты ещё… — Ему будет хорошо здесь, — произносит фигура низким глубоким голосом, который знаком всем присутствующим — голосом генерала Сона. — Оставайся. — Минги-я?.. — невольно срывается недоверчивый шепот с губ Уёна. Юнхо же ощущает внутри себя разливающееся тепло. Несмотря на то, что он знает, что он понимает, что всё это только лишь иллюзия, одно такое «оставайся» согревает его исстрадавшееся сердце. Он бесконтрольно делает полшага вперёд. — Стоять, — Сонхва преграждает ему путь. Потом разворачивается на сто восемьдесят градусов, чтобы быть лицом к фигуре. — Никто не останется здесь. Хватит. Напроверялись. Мы пришли сказать, что вы можете сходить на землю в нашем порту. Мы будем рады вам… Генерал четвёртой звезды переводит дыхание, сжимает пальцы на правой руке в кулак. Его поясница и плечи горят огнём. — Он сильный, — странно тянет фигура в белом. Потом замолкает. Снова медленно сканирует каждого из них. Когда хозяин корабля начинает говорить, то его голос не похож не на один из тех, что он использовал раньше. Сонхва облегченно выдыхает. Им удалось пробиться к нему настоящему сквозь сетевые путы, которыми тот окован. — Он очень сильный. Тебе повезло, Сонхва. — Да, — кивает черный генерал. — И мы не боимся его силы. Ёсан тоже управляет нашей частью острова. Мы не изолируем его. Но ему нужна помощь… нам нужна ваша помощь. Для одного человека управление молодой сетью — слишком опасное занятие. Если бы мы интегрировали Ateez с другими протоколами, она могла бы обучаться сама за счет внешнего взаимодействия. Сейчас она заперта внутри него… и в какой-то момент… — Ты боишься, что она убьёт его, — чуть наклоняет голову в бок адмирал. — Да, этот риск высок… Хорошо, я разрешу проводникам спускаться в порт, но только если они сами того хотят… если вы станете удерживать их у себя… — Нет. — Не ты один всё решаешь, — задумчиво произносит фигура. Потом поворачивается на три четверти. — Седжун-а, если ты решишь в итоге вернуться к нам, мы будем рады. Генерал Ли опускает голову и смотрит на носы форменных ботинок. — Юнхо-а, ты близок к своей судьбе как никогда, — фигура смотрит на генерала Чона. Тот вскидывает голову, чуть морщится от прострелившей шею боли. Ярко-голубая челка немного подпрыгивает от резкого движения. В его глазах слишком много вопросов, которые слишком легко считать. И грех этим не воспользоваться. В конце концов Чон Юнхо — один из самых ярких проводников в азиатском регионе. Нельзя упускать возможность заполучить его снова. С ним приятно быть в симбиозе. — Мне жаль, — эти два слова заставляют лицо Юнхо потухнуть. — Тебе будет очень больно… и мы всегда будем рады принять тебя обратно. Сонхва чувствует, как младший цепляет пальцами его левую руку, которая находится ближе всего к нему, и осторожно сжимает чужие пальцы в ответ. — Что ж… мы планировали завтрак. Если вы в состоянии, предлагаю переместиться в кают-компанию, — адмирал спускается из-за трибуны, свет немного приглушается. Седжун на автомате идёт в сторону правого выхода — самый короткий путь до кают-компании. Карта коридорных лабиринтов Answer отпечаталась в его голове навсегда. Юнхо и Сонхва следуют за ним. — Не делай вид, что у тебя нет вопросов, — белая фигура касается предплечья Уёна. Тот чувствует электрический разряд. — Я просто хотел посмотреть, не изменилось ли у вас тут чего, — пожимает плечами Чон. — Думаешь, ты — самый умный? Уён пожимает плечами и пытается отдёрнуть свою руку, но рука в белой перчатке обхватывает его запястье целиком и дёргает к себе. Уёну кажется, что он видит отражение собственного солнца перед глазами, а потом он чувствует сеть… сеть в своей голове. Это так прекрасно. С его губ срывается тихий стон блаженства. — Наконец понял, почему не ты — их проводник, — хмыкает хозяин корабля. — В тебе слишком много… что ж, тебя… ты амбициозен, честолюбив, эгоистичен, да ещё и истерик… неподходящее сочетание… — Никто не жаловался, — Чон всё-таки выдирает свою руку и немного трёт запястье своими пальцами. — Уверен, что никто не жаловался? Генерал третьей звезды щурит глаза и поджимает губы. — Сонхва действительно повезло в этот раз. Не мешай ему. — Много ты понимаешь… — Побольше твоего, — отрезает фигура. — Если ты будешь хорошим мальчиком, я попрошу кого-то из нас заняться твоим вопросом. — Зачем тебе это? — В мире должен быть баланс. Совет разрушил этот баланс, отправив нас скитаться по морям… они превозносят сеть, заставляют всех служить ей… и контролируют всё с её помощью. Это не должно было так работать. Сеть должна была быть помощником, а не господином. Это неправильно. Их старые измученные мозги, — фигура усмехается, — Каждый раз, когда мне нужно общаться с Советом, я буквально чувствую запах ржавчины и плесени… чего-то испорченного… они гниют заживо и думают, что Сеть и мы этого не понимаем… у всего есть срок, а у человеческого мозга тем более… Необходимо собрать новый Совет. — Я бы не стал делиться этой идеей, — черный генерал вернулся обратно, когда понял, что позади него не слышно шагов. — Пока не стал бы. — Сонхва, — голос адмирала звучит насмешливо. — Пусть они будут предупреждены. Фигура кивает в сторону Уёна. Пак неодобрительно качает головой. — Они уже есть на Севере. Просто вы ещё их не отследили, — продолжает хозяин корабля. Уён вскидывает брови. Сонхва, напротив, хмурится. — Так и быть, мы поможем вам и с этим. По старой дружбе. Фигура обхватывает черного генерала за талию и прижимает боком к себе. — Я так скучала, — шепчет чувственным женским голосом. Голосом Жасмины. Сонхва вздрагивает. — Ты обещал завтрак, — обрывает наваждение Уён. — У нас ещё куча дел сегодня. И Ёджина мне приведи. Генерал третьей звезды вырывает Пака из чужих рук и тянет за собой в сторону правого выхода. — Уён-а, медленнее, — устало шипит старший. — Хах, а я уже и забыл, — Чон многозначительно ухмыляется, но замедляет шаг. — Нам прямо и через три прохода направо, — указывает путь идущий позади них хозяин корабля. — Ёджина позвал? — в голосе Чона слишком много требовательности. — Как ты с ним справляешься? — куда-то в потолок спрашивает адмирал. — Никак. Я не справляюсь, — тихо бурчит под нос Сонхва. Слышит тихий смех с обеих сторон. — О, отлично… даже еда нормальная, — замечает Уён, когда они выходят в просторную кают-компанию. Пахнет очень вкусно. — У нас лучшие поставщики, не так ли, Председатель Наблюдательного совета Пак-ним? — фигура в белом отодвигает стул для Сонхва. Тот кивает. Седжун и Юнхо уже сидят за столом, уставленном подносами, что-то оживлённо обсуждая и оглядывая кают-компанию в поисках знакомых лиц. В помещение как раз начали заходить проводники — всё ещё в форме, но уже без масок на лицах. Сонхва понимает, что ему будет нужно серьёзно поговорить, что с одним, что с другим после всего этого. Он не знал, что Седжун хочет вернуться на Answer. А по поводу Юнхо… тот, кажется, понял гораздо больше, чем Сонхва, из сегодняшней встречи. Сонхва из соображений приличия отправляет пару ложек риса с водорослями в рот. Тоже оглядывается, пару раз кивает на поклоны проходящих мимо. Кто-то похлопывает его по плечу, также проходя к одному из столов. Черный генерал чувствует себя тут как дома, конечно. Даже больше дома, чем в усадьбе семьи Пак… но если сравнивать это с квартирой Чонхо или с пентхаусом Ёсана… если сравнивать это с комнатой, где он проснулся сегодня утром, то это совсем не то… Он усмехается себе под нос и качает головой. — Ты можешь быть счастлив, — фигура в белом как раз-таки маску не снимает. Поворачивается к нему и полубоком продолжает сидеть на своём стуле, протянув руку на спинку стула Сонхва. Хозяин корабля долго смотрит на генерала четвёртой звезды. Сеть, которой он сейчас управляет, так и тянется к Паку, хочет забрать его обратно. Хорошо, что у него нет айди. Был бы — никогда его отсюда не выпустили снова. Сонхва слышит высокий смех Уёна, видит, как тот радостно обнимается с высоким мужчиной в белой форме. Волосы у того волнистые, бледно-розовые с тёмно-коричневыми корнями. Военные в белом отсаживаются за соседний стол, откуда периодически начинает слышаться смех. Адмирал смотрит на Чона, потом снова поворачивается к Сонхва. — Его испытание начнётся по возвращению на землю, — словно отвечает он на вопрос, который черный генерал так и не решался задать. Замолкает. По маске идёт небольшая рябь. Он протягивает ладонь, затянутую в белую глянцевую кожу, и касается запястья Сонхва. Тот вздрагивает. — Почему не попросишь показать тебе сына? — Я… — Пак вздыхает и не знает, что ещё сказать. Он боится. Боится услышать то, что ему может сказать цифровой след его сына. Прошло достаточно времени, чтобы сеть обработала его полностью, поэтому совсем непонятно, будет ли такой разговор чем-то действительно настоящим. — Да, мы были обижены на тебя… да, мы причинили тебе боль… но, Сонхва, ты всегда будешь одним из нас, — произносит фигура. — Тебе не стоит бояться нас… Пойдём… — Юнхо-а, я скоро вернусь, — младший кивает Паку. Оба — и он, и Седжун смотрят в спину уходящему за белой фигурой другу. — Он пришёл за своей памятью, — хмурится Седжун. — Так вот в чем дело, — понимает Юнхо. Черный генерал, вероятно, просто не помнил, что произошло. Это объясняет его дружеское обращение с ним. — Ты ни в чем не виноват, — говорит старший. Чон только вздыхает. — Тот, кто действительно виноват, не видит смысла горевать, так что тебе точно не стоит… Генерал Ли кивает головой в сторону Уёна, который с улыбкой смотрит на старого друга. — Не говори мне ничего, — Юнхо кидает быстрый взгляд в сторону генерала третьей звезды и возвращается к еде. Это уже второй раз, когда он ест за последний час. Его организм пребывает в тихом восторге от изобилия продуктов. — Если ты соберёшься вернуться… я бы поддержал тебя… — Юнхо-а, что ты такое говоришь, — Седжун, посмеиваясь, легко теребит младшего за плечо. — Генерал Сон будет рад наконец встретиться с тобой… я вот ещё думал, что не от хорошей жизни он начал вести себя так… вызывающе… только что с его волосами понять не мог… странные они. — Мы виделись уже сегодня утром, — пожимает плечами генерал Чон. — И что? — Ничего, — Юнхо чуть сжимает бамбуковые палочки в правой руке. — Совершенно ничего. Его глаза… я словно не вижу их… словно их нет… я не знаю, как это объяснить… я понимаю, что у него на лице есть глаза, но они будто не существуют для меня… — Странно, — задумчиво тянет Седжун. — Очень странно. Возможно, он носит сетевые ловушки… или ещё что-то… несмотря на весь свой внешний образ, Минги, на самом деле, повёрнутый на безопасности и собственной независимости человек… даже его дом с отдельной подстанцией принадлежит только ему… тебе нужно поговорить с ним. Уверен, это какая-то заморочка на тему, может быть, даже твоей безопасности… не именно твоей, а его соулмейта, я имею в виду. Юнхо пожимает плечами, отправляя в рот очередную порцию риса. Уён не может налюбоваться на спокойное кирпично-оранжевое солнце в глазах Ёджина. Их руки незаметно для обоих переплелись и лежат чуть выше колена Уёна. — Ён-и, — тянет друг. — Я так скучал по тебе. Чон сдавленно кивает. Они оба уже успели колкими комментариями пройтись по морщинкам, волосам и даже по старой форме друг друга. — Ты просто обязан сойти к нам на землю, — говорит Уён. — Познакомишь меня со своим соулмейтом? — Ээ… ну, да, могу, если тебе такое интересно, — пожимает плечами генерал третьей звезды. — Я бы показал тебе, как у нас всё устроено… я организовал пару кварталов с учетом подходов к урбанистике, что использовались в Токио после войны… думаю, ты смог бы дать экспертную оценку. — Да, конечно, — кивает Ёджин. Он осторожно поглаживает большим пальцем чужую руку и переходит к менее приятной теме разговора. — Как вышло, что ты не в сети? — Сам виноват, — фыркает Чон. — Не хочу это обсуждать. — Уён-а, — Ёджин сильно сжимает его пальцы. — Я потерял контроль, — нехотя признаётся генерал третьей звезды. — Но сейчас всё уже гораздо лучше… и я разговаривал с вашим адмиралом. Он пообещал, что поможет мне с айди… так что не переживай. — Как давно ты без сети? — Больше трёх месяцев, — на это друг тихо охает. — Мы подумаем, что можно сделать, — задумчиво тянет Ёджин. — Но без одобрения адмирала, я, конечно, самостоятельно ничем тебе не помогу… — Я понимаю, дорогой мой, понимаю, — Уён тепло улыбается, ловя ответную улыбку. — Я просто хотел увидеть тебя… я не знал, что ты после Токио оказался здесь… но это объясняет, почему я не мог найти тебя… — После Токио я был… не в порядке, — довольно пространно отвечает друг. — Если бы не Answer, я бы, скорее всего, покончил бы со всем… — Понимаю, — кивает Чон. — Мне не нравится, что ты это понимаешь, — Ёджин внимательно всматривается в глаза сидящего перед ним военного. Закусывает губу от увиденного. — Ты уверен, что действительно хочешь вернуться в сеть? — Что… почему… почему ты спрашиваешь? Конечно, да, — глаза Чона начинают встревоженно бегать. — Не переживай… я просто спросил, — Ёджин чуть сужает глаза и решает сменить тему. — Расскажи мне лучше, что ещё хорошего у вас есть… Уён кивает и с готовностью начинает расписывать все прелести жизни на суше.***
Сонхва заходит вслед за хозяином корабля в капитанскую рубку. Пара человек, что следила за показаниями приборов, покидает помещение по знаку адмирала. Здесь почти ничего не изменилось, разве что обновились приборные панели на более новые конфигурации. Стало больше плексигласа и неона. Черный генерал осторожно прислоняется бедром к пульту управления. Он видит, как человек напротив снимает с себя маску и кладёт её на пульт поверх рычагов и кнопок. Разворачивается. — Неприятно смотреть? — Нормально, — пожимает плечами Пак, оглядывая испещренное шрамами лицо хозяина корабля. Какие-то черты лица плохо прослеживаются. Сонхва долго смотрит в тёмно-зелёные глубокие глаза, ловит солнечные блики более спокойного зелёного солнца, чем видел когда-то в собственных. — Ты же знаешь, что я, в отличие от тебя, всегда носил защитные шлемы, Дерек. Поэтому я не буду говорить, что мне повезло. Мужчина глухо смеётся. — Ну, что… приступим? — он снимает перчатку с правой руки и вытягивает её вперед. Сонхва замечает, что его запястье обтянуто колючей проволокой, как и у него, но вот только её значительно больше. — Ты сам-то в порядке? — Сонхва, давай потом поговорим о том, кто в порядке, а кто нет… руку, — мужчина нетерпеливо встряхивает свою ладонь, и Пак вкладывает в неё свою. Сонхва словно пронзает электрическим разрядом от макушки до пяток. В его голове вспышка за вспышкой появляются воспоминания. Их дом в Рио, топот детских ног… шум мусонных дождей… рёв бегемотов… странный землистый запах после дождя в Кейптауне… Уён, держащий его сына на руках… и уже гораздо позже забирающий его в Академию… Плачущая от разлуки с сыном Жасмина в его объятиях… он столько всего забыл… Словно кто-то другой жил ту жизнь — не он… Его около коматозные годы в Совете он помнит гораздо лучше, чем то, что происходило в реальности… Когда голова снова наполняется смесью его собственных воплей с мольбами соулмейта, он хочет выдернуть руку из чужой хватки… но ему не позволяют. Так в его голове оказывается картинка с её бездыханным телом, которое увозят на медицинской каталке… Её красные волосы тоже под конец стали вороными. Он этого не помнил… всегда помнил их только огненными… как же она была прекрасна… События прошлого одно за другим плывут перед его глазами: их свадебная церемония в доме семьи Пак — строгая под звуки барабанов, отец с его суровым выражением лица, не на секунду не спускающий взгляд с них обоих, словно без его контроля всё развалится… совсем другая церемония в Мумбаи — с танцами и песнями, с большой шумной семьёй, яркими цветами, хной и дикими ароматами… постоянные миссии, стекающие в его голову айди, чужая кровь на руках, таким же потоком струящаяся между пальцев… бесконечные шеи с воткнутыми в них сатенсу… чужие глаза и чужие головы, крики, выкручивающиеся запястья и натянутые мышцы, вспухающие вены… количество шипов, постоянно увеличивающееся на форме… ордена и медали… и постоянные мольбы прекратить… хвалебные речи и церемонии награждения… нет, он никогда и не сомневался, что был чудовищем… просто знать об этом и помнить детали — совсем разные вещи. Перед глазами мелькают холодные голубые глаза Ёсана — огромные от ужаса. Его губы, упрямо сжатые в одну полоску, побелевшие от напряжения. В его голове было очень интересно. Так много страхов, так много слабых мест… и для того, кто всего боится, он оказался удивительно стойким. Но даже его Сонхва смог сломать, потому что значение имеет не сила, не храбрость и не упрямство, единственное, что имеет значение — регулярность, постоянство и способность возвращаться раз за разом к началу, способность выживать, несмотря ни на что, даже несмотря на то, что жить не хочешь. Глаза черного генерала застилает ядерно-зелёная вспышка… И ему остаётся только догадываться, часть ли это воспоминания о ледяном сне Ёсана, и тогда… тогда он даже понимает, почему их связь работает, и дело тут совсем не в Совете… или же эта вспышка — всего лишь чужое солнце, которое пытается вытянуть его в реальность… …Когда его руку наконец-то отпускают, Сонхва тяжело дышит. Трёт пальцами лицо, стараясь как можно скорее прийти в себя. Ощутить себя в реальности. — Могу сделать для тебя айди, — предлагает адмирал. Пак отрицательно качает головой. — Не думаю, что ты снова сорвёшься… если, конечно, не продолжишь подпускать Уёна близко к себе… — У него не было выбора. — Выбор есть всегда. Прекрати защищать его. Он даже не твой соулмейт. — Ты не понимаешь… — Это ты не понимаешь, — Дерек повышает голос. Его глаза бликуют сетью. Потом делает шаг назад. — Я не хочу делать тебе больно, но… Он берёт паузу, чтобы надеть маску обратно. Когда он говорит вновь, Сонхва кажется, что слова режут его сердце на части. — Сколько ты можешь оправдывать моего убийцу, отец? — Я не… — Ты так легко позволил ему забрать у тебя воспоминания обо мне… так легко простил его… ты не любил меня. Никогда не любил, — мальчишеский голос одновременно знаком и незнаком Паку. Он слишком мало общался со своим взрослым сыном, чтобы точно помнить его голос. — Нет. Нет. Прекрати, — черный генерал закрывает уши руками. — Ни меня, ни маму… ты никогда не любил нас. Мы были не нужны тебе. Всегда было что-то или кто-то важнее… я даже не понял, что произошло… я так долго бежал от них, что когда увидел дядю Уёна был уверен, что ты отправил его спасти меня… — Хватит. — Возможно, он действительно спас меня… от того, чтобы увидеть в какое ничтожество превратился мой отец?.. Сонхва вскидывает голову и смотрит прямо маске в лицо. — Всю нашу семью согнали с родной земли из-за тебя… ты — предатель и дезертир. — Как ты смеешь, — хрипло бурчит Пак. — Ты… — Назовёшь неблагодарным ребенком?! Может, ещё и ударишь меня? — тихо смеётся голос. — С тобой ведь так обращались?.. Сонхва вспыхивает и тут же остывает. — Мне жаль… мне очень жаль, Минхо… Я… — черный генерал пытается собраться с мыслями. Перед его глазами скачет лицо сына, которое он наконец может воспроизвести в своей памяти в разные периоды его детства и юности. Высокие скулы, длинный нос, карамельная кожа… ярко-вишнёвые волнистые волосы, и тёмные глаза с холодным звёздным светом… наконец-то настоящий глава Пак со звёздами в глазах вместо солнца… он был бы замечательным главой семьи. Его сильный, красивый мальчик… — Я очень любил тебя… Когда ты был маленький, я носил тебя на руках, баюкал… ты был такой хрупкий… я так боялся тебе навредить… — Пытаешься выклянчить моё прощение? — Нет, — Сонхва жмурится и пытается сфокусироваться. — А если я скажу тебе, что для этого нужно убить его? — Что? — Так и думал, — слышно, как фигура за маской усмехается. — Если бы ты действительно любил меня… — Мой сын никогда не сказал бы такого, — уверенно произносит Пак. — Откуда тебе знать? — Мы бы никогда не воспитали его таким. Хозяин корабля медленно хлопает раза три, подносит руки к маске и снова снимает её. — Я думаю, что ты можешь возвращаться в сеть, Сонхва… твои опасения напрасны, — произносит адмирал уже своим собственным голосом. — Я поговорю об этом с Ёсаном. Не с тобой, — отрезает генерал четвёртой звезды. На лице напротив отсутствует какая-либо мимика, поэтому ему сложно считать чужие эмоции. — Мне даже интересно познакомиться с ним, — произносит хозяин корабля. — Раз уж он — твой соулмейт, и ты такого высокого мнения о нём… Сонхва ничего не отвечает на это. Была бы его воля, он бы Ёсана спрятал где-то очень далеко, и никому бы не показывал. Но Ёсан не даст сделать такое с собой. В любом случае, такое знакомство — не решение Сонхва. — Возможно, в этот раз всё действительно будет по-другому, — в голосе Дерека сквозит надежда. Черный генерал понимает, что он тоже устал. Он чувствует чужую усталость, видит заложника ситуации перед собой… заложника собственной силы, собственной непохожести на всех остальных вокруг… В очередной раз замечает тремор в чужих руках. Это тоже знак, не сулящий ничего хорошего. Answer существует почти десять лет… сколько не обновляй его, но у людей всё равно начнут возникать вопросы… особенно у тех, кто заперт на нём. Раньше всё как-то можно было списывать на войну, но сейчас… другие острова просто боятся Совета или же той мнимой опасности, которую несут в себе проводники… — Вы давно были в Шанхае? — В прошлом году осенью, — припоминает адмирал. — Хорошо там. Свободно. Сонхва кивает. Большая часть его семьи обосновалась на этом острове, что остаётся вне радаров с самого конца войны. Люди там сознательно выбрали старый мир и не хотят интегрироваться в новый. — Логистика между Шанхаем и вами очень удобна для нас. — С языка снял, — Пак снова кивает. Смотрит на часы на руке. — Нам пора возвращаться. Ты обещал не препятствовать схождению на сушу… — Да, но и вы обещали… — А если кто-то захочет остаться сам? — Это к обсуждению. При чем я подозреваю, мне придётся обсуждать это с Советом… поэтому подумай, насколько вы готовы к инициации такой дискуссии, — мужчина снова облачается в маску и через несколько мгновений превращается в белую безликую фигуру. Даже его осанка немного меняется. Сеть автоматически вытягивает его позвоночник в наиболее оптимальную линию, чтобы это тело могло служить ей как можно дольше. Они возвращаются в кают-компанию. Сонхва показывает Юнхо и Седжуну, которые уже сидят совсем за другим столом — нашли всё-таки сослуживцев, — что пора собираться. Уён обнимается с Ёджином, берёт с того обещание скорого визита и подходит к черному генералу. Седжун оглядывает кают-компанию слишком грустным взглядом, и Сонхва искренне старается его понять, но несмотря на то, что Сонхва видел и слышал сегодня, единственное, чего ему хочется — это поскорее вернуться обратно на землю к Ёсану.***
Томо сидит в электрокаре и читает информацию о военном флагмане океанского флота Совета — Answer. Его маршруты и местоположение засекречено, но для Томо, перед глазами которого эта махина находится прямо сейчас в реальности, информация подобного рода вообще не важна. [Заканчивай, Эркюль Пуаро] Ёсан очень редко пишет ему напрямую. Тем более, такие странные вещи. Обычно они общаются через Сухо. Парень спешно сворачивает всю свою исследовательскую деятельность. Успевает прямо к входящему видео-звонку от Кана. — Где он? — Кто? — Томо позволяет себе немного потупить. — Генерал Чхве Сан, блять. Ты же на него работаешь, — не ценит его верности черному генералу Ёсан. — Сонхва. Где он? У Кана раскалывается голова, он пусть и отдалённо, но чувствует боль своего соулмейта, и ему это не нравится. — На корабле. — Сука, не беси меня. Он на Answer? — Так вы в курсе, — выдыхает Томо. — Ты совсем ебанулся, что ли?! — фыркает Ёсан. — Конечно, в курсе. Как бы я пропустил заход этого корабля в порт, блять… детский сад. Заход корабля и почти семьсот новых айди с потрясающе длинными цифровыми шлейфами. Некоторые из них уже потянули свои яркие цифровые щупальца к Ateez. — Ты спал и не проснулся что ли ещё? — Проснулся-проснулся, — с готовностью кивает Томо. — Сколько он уже там? — Не больше часа. — Ок. Без него не возвращайся… — Но он не разрешил мне подниматься на борт. — И то верно. Ты же сразу сдохнешь, как на трап вступишь… хмм… — Ёсан задумывается. — Ладно. Если к двенадцати дня он не выйдет, сразу вызывай меня… я сейчас постараюсь сделать так, чтобы иметь окно в двенадцать… Ах, ты ж блять… Ёсан закусывает нижнюю губу от боли. — Отец? — Всё в порядке. Давай, работай. Отключаюсь, — Ёсан резко обрывает сеанс связи. Томо нервно постукивает костяшками пальцев по рулю, обменивается взглядами с водителем генерала Ли. В итоге решает выйти и размяться, да немного покурить… …Ёсан пытается встать с дивана в гостиной пентхауса, но снова опускается обратно с тяжелым вздохом. — Отец, — Сухо встревоженно оглядывает его и подаёт знак принести воды одной из горничных, что снуют с утра по всей квартире с уборкой. Ёсан благодарно кивает и почти залпом выпивает всю жидкость из протянутого в скором времени высокого стакана. Прозрачный стеклянный графин с водой появляется на столике перед диваном. Сухо присаживается на этот самый столик и снова наливает воду из графина в бокал Ёсана. — Отменю утренние встречи… — Нет, сейчас… просто перенеси на пятнадцать минут… Я уже почти… — генерал второй звезды делает несколько глотков. — Готов… Он убирает упавшую прядь волос со лба, поправляет бордовые манжеты рубашки, что торчат из-под бордового пиджака. — Отец, Джи-Джи… — Да, что с ней? — он смотрит на главу службы безопасности. Запоздало вспоминает, что Томо тоже присылал ему сообщение про Джи-Джи сегодня с утра… что там было? Он быстро листает переписку с помощником Сонхва. — Блять… Только не говори, что она уже мертва… блять… Сухо кивает. Он решает, что не стоит показывать своему начальнику кадры с квартиры Джи-Джи. — Соль я вчера забрал к себе, как ты просил… но теперь нужно думать, где она будет жить… — Что произошло? — Чонхо застывает на пути к лифту, потому что слышит имя Соль. — Джи-Джи умерла. — В смысле? — В прямом, блять, — Кан поворачивает голову в сторону младшего и смотрит на него как на идиота. Чонхо замечает, какие покрасневшие у него глаза. — Что с тобой, хён? — он быстро идёт к дивану. Сухо качает головой, что, мол, парень не стоит сейчас трогать Ёсана, огребёшь по полной. — Хён? Для Чхве видеть старшего в состоянии, близком к разбитому, не впервой, но каждый раз жутковато. Пару раз в январе он находил Ёсана просто свернувшимся калачиком на диване в кабинете, тихо скулящим от боли, не способным разогнуться — всё из-за связи соулмейтов. Чонхо видел и потерянного в мыслях хёна, которому в очередной раз нужно было решать, что делать с Сонхва, чтобы тот остался в живых — каждое медицинское вмешательство в тело черного генерала давалось Кану нелегко. — Оставьте нас, — машет Чхве рукой Сухо, охране, прислуге и, когда они остаются одни, забирается на диван к Кану под бок, ловит его изящные руки в свои. — Ёсани-хён… — Ох, Чонхо-а, — старший просто опускает голову на плечо Чхве, как делал это много раз, пока Сонхва был в коме. — Блять… почему я не подумал, что это будет так тяжело… и больно… — Она долго болела, хён… возможно, для неё смерть стала утешением… И что касается Соль… я могу забрать её к себе. — Ты сам ещё ребёнок, — замечает Ёсан. Младшему явно не следует знать, как умерла Джи-Джи и почему. Пусть лучше действительно фокусируется на судьбе мелкой. — Я могу о ней позаботиться! Я не дам тебе вернуть её обратно в детский дом… это будет слишком жестоко! — Тише, пожалуйста… я не собирался этого делать, — морщится Кан. — Я не настолько чудовище, как ты обо мне думаешь… да блять… Он непроизвольно стискивает чужие пальцы своими. Чонхо шипит от боли. — Прости… убери руки… лучше иди… что там у тебя сейчас… иди… Чхве убирает пальцы из ладоней Кана только для того, чтобы обхватить его за плечи и прижать к себе. Он знает, что Ёсан хорошо помещается в кольце его рук. Очень удобно так баюкать его. — Что ты делаешь… — Почему Сонхва больно сейчас? Ёсан молчит. Чонхо чувствует, что он словно замер в его руках. — Хён?.. — Когда ты, блять, так поумнел, ёбаный в рот, — не выдерживает генерал второй звезды. Чонхо улыбается, открывая ряд ровных верхних зубов. — Жизнь заставила… поменял работу, круг общения, стал читать и наблюдать за происходящим вокруг более внимательно, знаешь ли… — младший опускает глаза и встречается взглядом с Ёсаном. — Надо всё-таки соответствовать… — Тебе не надо соответствовать… Сонхва любит тебя таким, какой ты есть, — Кан замечает, как краснеют щеки младшего. — Но я рад, что ты взялся за ум… надеюсь, нам теперь будет о чем поговорить… раньше, конечно, ты постоянно косячил, и мы бы вряд ли нашли какие-то общие… Чонхо наклоняется ближе к нему и крепко целует. Ёсану даже требуется пара секунд, чтобы перевести дыхание, когда их губы расстаются друг с другом. — Я бы сказал «заткнись», но ты же не послушаешь меня, — Чонхо осторожно касается губ старшего ещё раз. — Конечно, не послушаю… — Ёсан кривит губы в улыбке. — Я вижу, как ты смотришь на меня, хён. — Не буду отрицать, — Кан садится ровнее и отодвигается от младшего, размыкая его руки. — Скажу больше, если бы сейчас мою голову не жгло адским огнём, ты бы уже лежал подо мной на этом диване… — Уверен, что я бы лежал под тобой? — младший улыбается правым уголком губ. — Уверен, — хмыкает в ответ Ёсан, не отводя взгляда. — Ловлю на слове, — Чхве осторожно касается пальцами скулы мужчины. Тот прикрывает веки. Его ресницы немного дрожат. — Может быть, обезболивающее?.. — Блять, точно… — спохватывается Кан. — Давай, тащи сюда… Чонхо пропадает на несколько минут и возвращается с блистером таблеток, которые протягивает Кану. Пока Ёсан выпивает одну за другой три таблетки, Чонхо стоит позади него и поглаживает его по волосам. — Всё, я пошёл, — говорит он, когда видит, что Ёсан выпил всю воду в стакане и поставил тот на столик. Кан успевает поймать его запястье и притянуть к себе. Чонхо приходится нависнуть над ним. Ёсан приподнимает черную ткань манжета на правой руке младшего и проводит влажными губами по шраму. — Спасибо. — Вы одинаковые, — немного отрешенно шепчет Чхве, тело которого пронзает электрическими разрядами. Его голова ловит параллели с идеальными губами черного генерала на его запястьях. — О, нет, детка… мы совсем разные, — хмыкает Кан. Чонхо заворожённо смотрит в его мерцающие глаза. — Иди, а то опоздаешь. Со мной… с нами обоими всё будет хорошо. Тебе не о чем переживать… — А Соль? — Попрошу Сухо пока привезти её к нам… — Ёсан расслабленно выдыхает, когда понимает, что обезболивающее начало своё действие. Он отпускает руку Чонхо, медленно поднимается с дивана. — Сухо-ши! Почему я вечно тебя жду?! Я не понимаю… нам десять минут как пора выезжать… — Да, отец. Конечно, отец, — появляется из ниоткуда в гостиной начальник безопасности. — Я бы всё-таки рекомендовал вам взять нового помощника или секретаря… Я выполняю их обязанности… — Да, да, да… захлопнись. Поехали, — Ёсан отжимает кнопку лифта и смотрит на Чонхо. Тот заходит вместе с ними в лифт. Всё время, пока они едут до двенадцатого этажа, где Ёсана дожидается его электрокар, Кан держит младшего за руку.