Will I Make It Out Alive

      Геральт поморщился, вновь и вновь переставляя ноги по узкой тропинке, идущей вверх. Смахнул со лба солёный, как морская вода, пот. Они с Регисом осторожно пробирались всё выше в горы, откуда будет лучше видно местность, куда они попали, и где они рассчитывали найти больше информации.       В начале пути Геральт вкратце поведал другу о победе над Дикой охотой и о том, что они с Йеннифер вновь разыскивают Цири, а в незнакомый мир его случайно забросил какой-то непонятный агрегат из разрушенной эльфской башни. Регис не нашёлся сразу, что ответить на столь драматичную историю, из которой было понятно, что статус Цири снова неизвестен, кроме "Найдём, будь уверен, ведь если даже мы с тобой встретились в непонятном мире, будучи не связанными Предназначением, и такие чудеса случаются, то путь к дочери вам откроется несомненно, где бы вы ни оказались, потому что это путь Предназначения". Кивнув и немного помолчав, Геральт сменил тему, и они стали обсуждать местные ландшафты и загадочного обитателя пещеры, в которой Геральт разбил себе лагерь. Известно было немного, поэтому вскоре диалог утих, и начался крутой подъём в горы, в которых, как показал острый слух и Геральта, и Региса, не находилось затаившихся существ.       Пять солнц, которые незаметно и плавно кружились в ясном небе, беспощадно жарили спину Геральта, облачённую только в рубашку. В доспехе было бы слишком жарко в этом чёртовом месте, и, к тому же, Регис высоко оценил идею с добычей воды при помощи груды камней и панциря и, посовещавшись, они решили оставить части доспеха в системе, чтобы им по возвращении с изнурительной вылазки было чем напиться. В основном Геральту, ведь жизнь вампира не зависела от воды так, как хрупкая жизнь смертного существа, коим был даже ведьмак. Пусть он был способен противостоять целым стаям опасных чудовищ и выдерживать тяжелейшие нагрузки, его могло сгубить простое обезвоживание и отсутствие возможности восполнить силы едой и питьём. Высший вампир Регис, размеренно и безо всяких признаков усталости шедший впереди по каменистой тропинке, пока не беспокоился насчёт Геральта, поскольку отлично знал о том, как сильна его воля к жизни. Геральт мог выдержать многое и не сдаться, не согласиться на вынесенный ему смертельный приговор – пока в нём жила надежда, пока хоть сколько-нибудь была видима и ощутима цель за всеми страданиями и препятствиями, жил он сам. И никакая сила не была в состоянии остановить или свернуть Геральта с пути к цели. Регис знал, потому что имел возможность лично наблюдать за действиями и поведением Геральта в долгом пути к воссоединению с Цири. То, что произошло в Туссенте, было лишь приятной небольшой передышкой, которая рано или поздно завершилась бы. Регис чувствовал это и считал, что дело было не только в Предназначении. Нет, не Предназначение было движущей силой, которая обязывала Геральта действовать. Просто таков был сам Геральт. Регис искренне восхищался силой его духа, упорством, отзывчивостью. Многим. Почти с самого начала совместного путешествия с маленькой и отважной дружиной Регис, растрогавшись, и ещё даже не поняв глубины этого чувства, начал питать к ведьмаку особую душевную приязнь. Он остался и прошёл с ними печальный путь. Вампира вело в бой странное, почти необычное и не вполне осознанное чувство. Правильность. Готовность. Сострадание и понимание. А вместе с ними и ещё что-то, могучее и извечное, как сами миры. Это что-то было важным и ценным, основополагающим компонентом, который Регис принял и позволил развиваться в себе. Он прожил с этим свои последние месяцы, просуществовал бессчётное количество времени бестелесно, в мыслях об этом. Компонент прижился и стал крепнуть в душе Региса, как упругий росток в плодородной почве. А теперь Регис, размышляя об этом, явственно ощущал нечто, что мог бы описать как приятное и неугасимое тепло в груди.       Возможно, Детлафф не спрашивал о ведьмаке и не возражал, потому как сам кровно чувствовал правильность происходящего и то, что Регису было необходимо оказаться с ним рядом вновь. Только у вампиров не принято было использовать понятия, которые привлекали Региса, вроде судьбы, Предназначения, великой цели и тому подобные. Как правило, высшие вампиры просто уважали выбор своих собратьев и не препятствовали ничему, в чём не обнаруживалось вреда сообществу и отдельным кланам. – Регис, – окликнул его позади Геральт с явной одышкой в голосе. – Какой-то ты стал немногословный. Я вот думаю, может, я обознался на радостях? – Понимаю твою насторожённость, – вампир усмехнулся, обернувшись через плечо. Белая макушка Геральта сновала между валунов в десяти шагах от него. Регис чуть сбавил темп и подождал друга. – Но, пожалуйста, не думай, что я отвык от развёрнутых рассуждений за то время, пока находился...скажем так, не в форме. Ты разочаруешься. Я молчал, потому что задумался немного о всяком. А разговоры во время такого крутого подъёма, к тому же, могли раньше времени сбить дыхание. – Угу, – угрюмо кивнул Геральт и метнул в него нарочито острый взгляд исподлобья. – Кстати, сам ты старый. Оба посмеялись и продолжили подъём. До вершины оставалось уже немного, всего пара площадок. Преодолев одну с боем, они всё же решили передохнуть в тени скалы под весьма привлекательным карнизом, Геральт подошёл к краю и глянул вниз – утёс с пещерой, где он обосновался, отсюда был величиной с горошину. Земля однородного охристого цвета, с едва различимой паутинкой тропинок, валуны и обломки скал разбросаны до самого горизонта, будто нерастаявший град, и от них по земле пляшут многочисленные синие и серые тени, отчего каждый валун выглядел почти как цветок. Регис подошёл и присел рядом на камень, тоже устремив взор вниз. – Не правда ли, эти тени так красивы. Как поляна цветов, которые колышет ветер. – О, я как раз хотел сказать то же самое. Игра света завораживает. По-своему очаровательно выглядят эти каменные цветы. И весьма контрастно на фоне безжизненной земли. Начинает казаться, что этот мир не всегда был таким сухим и бесплодным, как выглядит. – Думаешь, мир был другим? С пятью-то солнцами в небе? – Думаю, что-то произошло с этим миром, глобальный катаклизм, который и привёл к необратимому вымиранию почти всего живого. По всей видимости, здесь ещё кто-то обитает – остались тропинки. Любопытно, кто это и чем они питаются. Также мне безумно интересно, как здесь работает притяжение и пространство, и почему дожди, как ты сказал, идут снизу вверх. – Да уж, много вопросов, и крайне мало ответов. Я надеюсь, мы всё-таки здесь что-то отыщем и не помрём. Ну, в смысле, я не помру...и поймём, как вернуться. – Не беспокойся, я уверен, что все враги испугаются и не рискнут нападать на безоружного ведьмака без доспеха, – заулыбался Регис. – Даже камни вкуснее, чем жаренный на пяти солнцах ведьмак. – Ну, если в этом мире всё наоборот, тогда твоя шутка весьма удачна. В буквальном смысле, – Геральт по-доброму хлопнул Региса по плечу и сел напротив, на камень поменьше. Приятная прохлада обволокла и расслабила уставшее тело, ветерок встрепал волосы. Геральт вытянул ноги и с наслаждением повёл плечами. Регис тоже жмурился с лёгкой расслабленной улыбкой, подставляя лицо ветру. В тени на камнях было хорошо. Атмосфера располагала к безмятежной беседе. Не хватало только бутылки великолепной регисовой мандрагоровой настойки. – Регис, можно тебя спросить, а как ты, собственно, здесь оказался? – Это очень интересная и долгая история. Позволь уточнить, ты имеешь в виду процесс, как я попал сюда? Или как я узнал, что ты здесь? – Уж сейчас-то пришло время рассказывать интересные и долгие истории во всех подробностях. Думаю, у нас есть пара часов. Поэтому прошу. Не стесняйся. – Ну что ж, как пожелаешь, друг мой. Сперва кратко: я оказался здесь после ряда прыжков через порталы. Главы вампирского сообщества открыли для меня персональный коридор при помощи некоего артефакта – это единственно возможный для нас стабильный вариант создания коридора порталов. Он ограничен дальностью. К счастью, расстояние до мира, куда тебя забросило, оказалось приемлемым. Я не уверен, что смогу тебе объяснить, как я узнал, где ты оказался. Скажу лишь, что я очень вовремя надумал проведать старого друга, и однажды, когда я собирался было искать тебя на Скеллиге, вампирская интуиция заговорила предельно ясно. Оказалось, что путь будет несколько длиннее.       Регис пожал плечами. Геральт усмехнулся. Озадачивающих моментов было слишком много, чтобы принять такое краткое пояснение, а общество друга было слишком приятным и умиротворяющим.       После всего произошедшего на Скеллиге иррационально хотелось просто посидеть в тени и поговорить, даже не заботясь о том, как бы поскорее вернуться домой. Он вдруг расхотел даже спрашивать об этом. Геральту казалось, что всё это – больной причудливый сон, который снился ему в кратких перерывах между походами во льдах и заставлял ворочаться на жёстких камнях у костра, и больше всего на свете ему не хотелось возвращаться из этого сна в страшную реальность, в которой Цири бесследно пропала, а Регис, как и множество близких друзей Геральта, был мёртв. – Порталы и вампирские штучки. Что ж, я просто жажду подробностей. Например, как вампиры пользуются порталами? Вы умеете сами их создавать? – Видишь ли, у нас, высших вампиров, нет Знающих, нет и чародеев, владеющих искусством телепортаций. Мы бессмертные создания родом из мира, где телепортация была без надобности. Мы можем менять свою форму и обращаться в нетопырей и струйку тумана, покрывая большие расстояния за считанные часы. У нас есть уникальные средства связи и оповещения, с помощью которых мы быстро передаём информацию. Но после того, как случилось Сопряжение, вампиры познакомились с многими принципиально новыми явлениями, в том числе с порталами. Мы поняли, что если надеемся когда-нибудь вернуться в родной мир, то должны узнать всё о порталах и этих вратах, через которые мы попали сюда. Через несколько столетий наши самые могущественные старейшины обучились у эльфских чародеев, замаскировавшись под людей. Согласно кодексу, они не выдали им своей вампирской природы и того, какой магией обладали сами. Внутри вампирского сообщества параллельно велись практические эксперименты и работа над полученными знаниями. Важно было понять, как использовать нашу родную магию для перемещения по законам эльфов по новому для всех нас миру... Ну, ты понимаешь. Это было сложно и увлекательно. В конечном счёте мы разобрались, что к чему, и некоторые из нас научились пользоваться Спиралью. Мы смогли пользоваться порталами и безошибочно считывать, где и когда откроется следующий портал на спирали, но не создавать их. Наши старейшины открыли, что путь между порталами по спирали проходит намного быстрее, если обращаться в туман на время прыжков. Разумеется, мы упрямо пытались достичь родного мира. Но, похоже, он находится слишком далеко отсюда. Ни один вампир до сих пор не вернулся из путешествия и не откликнулся на телепатический зов. Сомневаюсь, что наши собратья достигали цели и решали ни с кем не делить счастье возвращения. – Хм. Может быть, телепортация работала тогда только в одну сторону? Вы освоили телепортацию по инструкциям эльфов, но что если они намеренно учили людей перемещаться только в пределах одного мира? Справедливо посчитали, что незачем другим расам знать секреты и нюансы путешествий по мирам. Представляешь, как люди бы использовали такие знания... Тогда ваши способы просто не могли бы подействовать из иной отправной точки. И, может быть, мир так далеко, что зов никогда не сможет достичь адресата. Это печально. – Возможно, ты и прав, Геральт. А возможно, что всё намного хуже. Мне тяжко об этом думать. Но я полагаю, что коридор порталов не может быть бесконечно мощным и бесконечно длинным, и рано или поздно прервётся без должной подпитки концентрированной магией, а поскольку в форме тумана вампир не может реализовать весь магический потенциал, его попросту выбрасывало в иной мир без возможности продвинуться дальше или вернуться. Коридор схлопывался. К тому же, частички тумана, которые вампир оставлял за собой в коридоре порталов, как хвост кометы, отделялись от остального тела, и уже не могли быть собраны воедино. Возможно, вампира расщепляло в ходе такой сложной телепортации. Это как...развоплощение. Необратимая потеря физического живого состояния. Потеря возможности контактировать со всеми. Душа могла даже уцелеть в каком-то скоплении частиц, но никто никогда не узнает и не услышит её зов. Ужасная смерть. – Регис, ты говоришь так... ты именно это и пережил после Стигга? – голос Геральта резко сел.       Ведьмака потрясло услышанное. Он не мог даже примерно представить, каково бессмертному существу было терять себя частица за частицей. Люди, эльфы, краснолюды, низушки, чудовища и ведьмаки, умирая, не распадались на атомы так, что не с чем было прощаться. Их невидимые и потерянные души не блуждали по вселенной. Даже у самых отъявленных подонков могли быть осязаемые призраки. Даже их можно было оживить тёмными чарами. А могущественные и умные бессмертные создания в попытках вернуться домой шагали в неизвестность, и прекращали существование, навсегда рассеиваясь, как пар в небе. Суровая плата за бессмертие. И жестокое наказание. Подняв на друга взгляд, полный боли и сожаления, ведьмак встретил в его глазах глубокую и давнюю, как у старца, скорбь, и вину. Это был долгий взгляд, и у Геральта всё сильнее сжималось сердце. Затем Регис взял себя в руки. – В некотором роде, поначалу, но потом я взглянул на своё положение иначе и абстрагировался, всецело посвятив себя мыслительной деятельности. Геральт, давай вернёмся к этому позже. Слушай дальше. Есть кое-какой нюанс. Формально...вампир не уничтожается, лишаясь своего тела. Главы сообщества, вожаки наших кланов, которых мы зовём Скрытыми, обладают полномочиями и силой, грубо говоря, воскрешать тех, кто лишился физического тела. Меня тоже по счастливому стечению обстоятельств воскресил Скрытый, собрав заново из нелепого мокрого пятнышка. Мне пообещали, что выглядеть я буду так же, как и до расставания с телом. Не то чтобы я не верил суждению Скрытого, но, как понимаешь, в зеркалах я не отражаюсь, а Скрытый вряд ли помнил меня в лицо в точности. Поэтому я бы попросил тебя оценить, насколько точно ему удалось воссоздать мой облик. – По-моему, ты получился даже лучше, чем я тебя запомнил, – искренне заявил Геральт, вглядываясь в лицо Региса. Тот и правда выглядел сейчас неплохо, в неизменном чёрном камзоле и с торбой травника. Он улыбался искренне и много. Геральт даже сделал вывод, что Регис выглядел сейчас несколько моложе. Его зачёсанные по бокам тёмные волосы были лишь немного тронуты сединой по вискам, да и двигался он бодро и легко. – В таком случае я очень рад. Так вот. Некоторые пытались собрать по новым коридорам порталов частички потерянных собратьев, но так и не смогли трансформировать их обратно в телесных вампиров. Получался только чёрный дым, который тут же таял с концами. Геральт, представь: я был тогда совсем молод и полон надежд увидеть мир, о котором только и говорили в кланах. Конечно же, я интересовался и следил за достижениями своих продвинутых сородичей. Мои старшие родственники были среди тех, кто в поздние фазы экспериментов отправился пробивать дорогу домой. Не потому что было невыносимо здесь, среди людей. Потому что это было принципиальной идеей-фикс. Дом – только одно место и только один мир. Сколько волка ни корми... Распространённая идея среди наших. Как ты понимаешь, они тоже не вернулись. А эксперименты упорно продолжались, поглощая новых и новых вампиров, шедших за идею. Благородно с их стороны...но и ужасно. Примерно тогда я и начал чинить в людских поселениях кровавые расправы и хлестать кровь с приятелями направо и налево. Мне было одно время сложно разобраться, к какому миру мне полагается принадлежать, и как совладать с собой. Никто не препятствовал. В кругах высших вампиров было много ностальгирующих. И тех, кто только и говорил о возвращении домой, не желая слушать об адаптации и принимать новый мир, слишком отличный от нашего... Вижу, ты хочешь спросить? Геральт поморгал и на миг даже возмутился: Регис что, причитал его мысли, совсем как Йен? – Да...Я никогда не спрашивал тебя о мире, откуда ты родом. Ты знаешь, как выглядит ваш мир? – К сожалению, сам я не видел нашего мира. Я родился здесь. Ещё до того, как появились первые ведьмаки, но уже после того, как появились академия Аретуза, – Регис повёл плечами и немного грустно улыбнулся. – Как раз застал расцвет магических наук и повышенный интерес к ним моих сородичей. Старшие члены семьи часто рассказывали мне о родном мире. Там необычайные флора и фауна, день короткий, и все растения начинают светиться с наступлением темноты, а звери общаются чем-то вроде пронзительного пения. Зверей немного, и почти все они очень больших размеров, как замки. На высоких ногах, перемещаются медленно, степенно...Их можно было увидеть издалека. В глазах огонь, в гривах звёздное сияние, такое же, как у растений. Одного такого зверя хватало клану очень надолго. И его не приходилось умерщвлять при кормёжке, потому что размер зверя был больше, чем даже двадцать или тридцать голодных вампиров способны были выпить за раз. За одним зверем фактически "закреплялся" один клан на несколько лет, и нападение на добычу соседа могло стать причиной ссоры. Особенно склочными и дикими были наши низшие собратья. Рычали один другого страшнее. А охотились всегда все вместе. Мне представляется, что вампиры для зверей были, ты только не смейся, пожалуйста! – как комары. Докучали животным, но сильно не ранили...Совсем другое дело, попав сюда, пить кровь людей.       Регис слегка помрачнел и сдвинул брови. Несмотря на то, что он давно отказался от человеческой крови по личным соображениям, его тяготил сам инстинкт и природная предрасположенность к питью крови. Он никогда не мог твёрдо ручаться, что сдержит данный обет. Регис был чувствительным вампиром, и его эмпатия в большей степени, как и сердце, принадлежала людским эмоциям и переживаниям, чем вампирским. Но он не мог позволить себе влиться в мир, что так привлекал и очаровывал его, потому что опасался потерять контроль. Как жаль, что нельзя выбирать свою природу, – читалось в его затуманенном думами взгляде. – Иногда так хочется расслабиться хоть ненадолго и отпустить себя. Но нельзя, потому что я уже привязался к этому миру, принял его законы, заслужил доверие местных обитателей, и не имею морального права вредить им. Потому что не они виновны в том, что я создан пьющим тёплую кровь. – В нашем мире были тоже реки, горы, ледники, густые леса. И пещеры, целые системы с подземными и подгорными городами, в которых благодаря концентрации магии искажалось пространство, и время шло иначе. Даже горные ручьи могли менять направление и течь по потолку. В том мире, мне кажется, довольно красиво. В детстве я заслушивался рассказами старших, и ни на миг не сомневался, что всё это – чистая правда. И понимал, почему многих тянуло назад. Они помолчали. Геральт слушал его, очарованно, местами кивал задумчиво, будто его тоже потрясали нарисованные со слов Региса в воображении виды мистического сияющего леса и ручьёв, текущих по потолкам пещер. Иногда ведьмак тяжело вздыхал и устремлял взгляд ненадолго вдаль, за скалистый горизонт, вспоминая что-то своё, теребил в пальцах длинную завязку рубашки, один конец которой он за время слушания рассказа вытянул и почти всю намотал на запястье. А затем ведьмак повернул голову к Регису и произнёс: – Давай как-нибудь навестим Туссент. Когда всё закончится. То, что ты описал, действительно похоже на сказку. Настолько волшебным и красивым на нашей земле может быть лишь одно место. И я всё-таки надеюсь, что кто-нибудь однажды вернётся к вам из путешествия. Что путь найдётся. Надежда умирает последней, как говорят. Если это как-то успокоит бессмертного вампира. – Благодарю, Геральт. За приглашение в том числе. Я обещаю рассмотреть его, но сперва надо в любом случае отсюда выбраться. – Да, точно...Так как вышло с телепортацией? Я так понимаю, в конце концов некоторые эксперименты увенчались успехом, раз ты здесь? – Увенчались. Совсем недавно, по правде сказать. Несколько лет назад, пока я был не в форме, произошёл прорыв, и в ходе эксперимента высший вампир смог переместиться с возвратом на среднее расстояние. Я был очень впечатлён, когда узнал. Наши магики, работая уже без помощи эльфов и людей, наконец обнаружили проблему и предложили её решение: при телепортации не превращаться в туман, а сохранять людской облик или, если расстояние очень большое, становиться нетопырями – это боевая и довольно могучая телесная форма – и непременно использовать для телепортации особый артефакт. Древние реликвии из мира эльфов, безумно ценные. Доподлинно известно, что старшие эльфы пользовались ими с самого начала переселения, и весьма успешно переносились между мирами в огромных количествах. Геральт сглотнул. По спине пробежал холодок. Рука слабо дёрнулась к карману, а Регис продолжил: – Артефакты были найдены на Танедде. Как и в течение многих лет до того, две бруксы приняли облик юных адепток из богатых семей и проникли в здание Аретузы. На испытании с молниями под шумок от несчастного случая они сбежали из Башни Чайки, сорвались в воду, и где-то под башней, в сундуке, случайно нашли уцелевшие эльфские артефакты. Тайну буквально преподнесли на блюдечке: в сундуке были инструкции и описания успешных телепортаций. Сообществу оставалось их проверить. Выбрали добровольца из учёных, который хорошо ладил с энергиями этого мира, велели ему загадать известный и описанный в манускрипте мир, вручили два артефакта: на путь туда и обратно. Он смог сам открыть портал, и коридор выстроился до конца, будто артефакт прибавил дальнобойности. Как исчез со знакомым жёлтым всполохом, так и материализовался через несколько часов в круге портала, целый и невредимый, да ещё в облике нетопыря. Это была сенсация, но праздновать и пить пришлось тихо, особенно не разгуливаясь. Об удачной телепортации знали единицы вампиров, даже не все Скрытые, во избежание ажиотажа и восстаний. Артефактов было мало, а успех требовалось закрепить. Ещё пара артефактов ушла на перемещение бруксы. Это было не так удачно, брукса потеряла рассудок и стала немногим умнее фледера. Следующие два ушли на телепортацию в Тир на Лиа. Высший вампир-магик взял бессрочную командировку. У Сообщества есть основания полагать, что в мире Aen Elle отыщется больше информации о порталах между мирами, чем на Континенте. – Регис, откуда ты всё это знаешь? – Насторожился Геральт. – Ты сказал, что о последних экспериментах знали единицы. И тебя вот просто так решили посвятить в эти тайны? – Я понимаю, как это выглядит, но позволь, я объясню. Видишь это? – Регис вытащил из своей сумки с травами очень знакомый мерцающий белым предмет. Геральт обомлел. Он совсем недавно видел такой, последний раз – когда вытряхивал карманы и развешивал сушиться свою одежду, а до того... – Я знаю, что это! – Правда? – изумился Регис. – Это рог единорога. Средство телепортации – рог единорога. Конечно! Я поверить не могу. Но откуда...у тебя было их два? – Да, у меня их было два. Но, как видишь, этот рог – лишь обломок, – вампир заволновался и начал тараторить, избегая смотреть на Геральта. – На путь сюда я израсходовал полтора рога, потому что цепочка порталов начала прерываться, и я боялся...В общем, у меня теперь только половина, и я не уверен, что мы сможем попасть обратно таким же способом, как я прибыл. В этом вся загвоздка. А откуда я знаю столько об экспериментах? У меня есть долг, неоплатный долг перед Скрытым и вампиром из моего клана, отдать который я могу лишь подчинившись воле главы клана. Скрытый поручил мне ответственную миссию в обмен на жизнь. Над сообществом вампиров назрела какая-то серьёзная угроза, масштабы которой пока неизвестны, и я нужен для того, чтобы любыми способами разведать, что это за угроза, кто за ней стоит и чего хочет. Именно меня они выбрали, как выразились на совете, из-за пытливого ума, стойкого интереса ко всему инородному и противоположному своим сородичам, и из-за большой осторожности. Камень в мой огород, ну что ж... В чём-то они правы. Я не буду вызывать много подозрений. – С этими словами Регис нервно улыбнулся, обнажив ряд острейших клыков. Геральт фыркнул. – Мне разрешили телепортироваться в целях этой миссии, выделили одну пару артефактов, а всего их осталось штук шесть на сообщество, и рассказали обо всех рисках и прошлых опытах, чтобы я знал, к чему готовиться, вот и всё. – Ох, святая Мелитэле. А у тебя теперь половина...артефакта. И никаких достоверных данных, работает ли половина так же, как и целый рог. Просто замечательно! Я думал, что кроме Лютика никто не способен вляпываться в подобные переделки. Но знаешь, к твоему счастью, у меня случайно оказался ещё один рог. Артефакт. Целый. – Если только ты не шутишь, Геральт, это едва ли не самая обнадёживающая фраза со второго дня моего рождения. – Не шучу, – усмехнулся ведьмак, начав шарить по карманам. Безрезультатно. – Только, кажется, я оставил его внизу, в пещере. Не таскать же в штанах денно и нощно. – Нощно и впрямь необязательно, – заметил Регис. – И всё-таки это замечательная новость. Я...хм, не сказал никому, что собираюсь телепортироваться сюда. Я подумал в самый последний момент, уже когда мне открывали проверочный коридор порталов в мир Aen Elle, что должен отправиться в другой мир, сюда. Я был до странности уверен, что мне сюда нужно, и теперь вижу, что неслучайно. Портал привёл прямо к пещере! На самом подлёте, по моим ощущениям, я неожиданно врезался во что-то твёрдое, словно в стену, затем в вязкое, и от неожиданности потерял контроль. В тот момент, наверное, коридор заколебался и стал пропадать, и я решил использовать часть второго артефакта. Половинка артефакта в этом случае сработала. Хочется верить, что сработает и во второй раз. – Да уж. А ещё мне хочется верить, что тебе не откусят за всё это голову. На подлёте, наверное, ты ушибся об атмосферу. Меня она тоже поприветствовала малоприятным ударом и вязкостью. Это ты ещё со здешним притяжением не познакомился. Попробуй подбросить камень. Регис подобрал небольшой камень, повертел в руке и подкинул вверх. Камень послушно взметнулся вверх и ударился о карниз, но не упал на землю, а подпрыгнул по карнизу, после чего отрикошетил к склону горы и покатился вниз. Геральт запустил следом вниз ещё один камень, но он будто увяз в воздухе в задумчивости. Вместо падения булыжник сначала полетел наверх, а уже потом упал. – Вижу... Но объяснить не могу. Здесь всё такое непослушное? – Понятия не имею. Иногда всё привычно – у нас получилось дойти до вершины без приключений. А иногда вместо переката получается сальто назад, после которого падаешь на землю. Будто кто-то кроме тебя отвечает за контроль движений, и страшно путается в управлении. – Не представляю, что здесь может происходить. Скажи, ты ведь не ощущаешь чужого присутствия или чего-то другого зловещего? Геральт сконцентрировался на ведьмачьем медальоне и своих чувствах. Я ощущаю присутствие знакомого вампира с очень интенсивным ароматом трав из сумки. Обладанием мандрагоровой настойкой этот вампир не пахнет, а жаль, но зато он пахнет волнением и неприятностями, запах которых я тоже знаю очень хорошо. Что касается окружающей среды, то ни души вокруг нас нет, воздух пахнет только пылью, камнями, высохшим деревом и минералами. – Мне бы сейчас мой меч и сумку с эликсирами... – И ты бы чувствовал себя увереннее, – кивнул Регис. – Но придётся обходиться тем, что имеем, и стараться себя не накручивать. Может быть, этот мир тоже живой и смущён нашим появлением. Сидят странные существа в камнях, травят всякие байки. И никак не понимают, что само взбунтовавшееся притяжение – недвусмысленный сигнал, чтобы мы поскорее убирались. – Я могу понять сигналы существа, которое хочет меня атаковать, или существа, которое меня боится, но я не понимаю сигналов планеты. Это ты у нас знаток и толкователь всего метафизического, – пробурчал ведьмак, добродушно пихнув вампира в плечо. Того это только раззадорило. Регис, пожалуй, никогда ещё не вёл себя столь непринуждённо и озорно. Может, всё потому, что они были сейчас очень далеко от мира, который тяжёлым грузом законов, условий, интриг и ограничений давил каждому на плечи. Может, оттого, что они не виделись несколько лет после страшной разлуки и потерь, и не надеялись когда-нибудь встретиться вновь. А может, Регис веселился от сумасшедшего и неизведанного доныне счастья духовной близости, которое медленно, но верно настигало его, как головокружение, когда передышишь свежим воздухом на природе, и можешь только рухнуть в траву, чтобы полностью растворить себя в ощущениях. Геральта пока не тянуло прыгать и коварно улыбаться камням с сумасшедшим огоньком в глазах, потому что его психика была немного крепче и более стойкой к потрясениям, чем у впечатлительного вампира, но у Геральта на душе также впервые за очень долгое время было тепло и спокойно. – Слишком большая честь! О, Геральт, чувствуешь, какой подул ветер? В переводе на всеобщий язык это означает: "поднимайтесь наверх, осматривайтесь и быстрее уходите, откуда пришли!" Думаю, нам лучше послушаться, раз уж выяснилось, что средствами для телепортации мы располагаем... Ведьмак заулыбался. Очевидно, он наконец принял правила игры. Поднялся со своего камня, вышел из тени и изобразил изящный поклон, воздев затем руки к солнцу, чудовищно щурясь: – Ваше...сиятельство, – произнёс он нарочито торжественным низким тоном, а затем покрутился вокруг себя в той же позе, чем вызвал у Региса приступ хохота – сиятельство, сиятельство, сиятельство и сиятельство! Ваша воля услышана! Мы готовы пойти на Ваши условия, если Вы соизволите прекратить жечь своей ослепительностью двух заблудших путников! Мы не ищем конфликта и сейчас же уйдём, как только сможем ступать по раскалённым камням! Я хотел бы уточнить, это пожелание не относится к Эмиелю Регису Рогеллеку Терзиефф-Годфрою, который изволит быть высшим вампиром, но исключительно ко мне, Ваше сиятельство, сиятельство, сиятельство... Вдруг поверхность скалы под ногами у Геральта зашипела и стала покрываться кипящими пузырьками воды. Яростно повалил пар. Регис отреагировал молниеносно: вскочил на ноги и в секунду оказался возле Геральта, готовый отбивать их обоих от полчищ сколопендроморфов, туманников или от их местных аналогов. Но Геральт уже подозревал, что последует за этим природным явлением. Он рассмеялся, повернувшись к Регису, и с удовольствием понаблюдал, как у того на лице страх и замешательство сменились удивлением и радостным любопытством. А когда прохладные капли стали крупнее и чаще, и начали врезаться вампиру и ведьмаку в носы, заставляя чихать, они поспешили укрыться под карнизом. Удивительно, но только здесь вода не капала снизу вверх, а сохраняла привычное поведение, и можно было не опасаться промокнуть ещё больше.       Вокруг них разразился настоящий ливень. Дождь всё сильнее шумел, создавая шелковистое и раскатистое эхо. Верхушки соседних скал, а также площадку впереди заволокло плотными дождевыми тучами, которые выплывали будто из сердца горной гряды, распухали и клубились, пока не скрыли наглухо все окрестности от потрясённых взглядов друзей. С другой стороны склона подул резкий порыв ветра, и ниточки дождя изменили направление с вертикальных на диагональные. Высоко над горами не переставали светить и кружиться пять солнц. Их лучи изредка прорезали густую пелену облаков, и ходили по площадке, словно ощупывая её вслепую. Золотые лучи пересекались, преломлялись в крупных каплях воды и выхватывали необыкновенные сказочные силуэты из клоков туч. Это было прекрасно. Регис прижался плечом к Геральту и замер, едва дыша, а тот весь сжался комком, но не от холода и неудобства из-за прилипшей к телу мокрой одежды, а от восхищения перед разгулявшейся стихией, которую им довелось наблюдать. В момент, когда солнца, казалось, своим сплочённым отрядом отвоевали назад свою горную площадку у карниза, дождь пошёл ещё сильнее и упрямее, и Геральту даже показалось, что он услышал шум листвы. Вот только дождь шёл из земли и тумана прямо в небо, и никакого леса там не было. Или.... Он осторожно высунул голову из-под навеса и присмотрелся. Из-за воды и пара не было видно почти ничего, но его нос уловил изменение запаха. В воздухе почти неуловимо пахло мокрыми листьями и корой. Только когда он проморгался и привык к аэрозольным мелким капелькам, орошающим лицо, он смог различить в высоте купола, напоминавшие кроны древних лиственных деревьев. Вода волшебным образом шуршала и мерцала в небе, как будто встречая очередную антигравитационную преграду. И каждую каплю золотили и освещали лучи пяти солнц. Небо, если это всё ещё было оно, из голубого стало бирюзовым над куполами-"деревьями" с золотистыми и серебряными искрами. Дождь постепенно утихал, последние капельки вырывались из облаков, набирали высоту и присоединялись к звенящему яркому куполу. Туман был густым, но уже не суровым, и больше не был похож на тучу: он светлел, бледнел и становился как будто мягче, так и манил – лишь руку протяни. Наконец туман отступил, оставив после себя лёгкую дымку с золотыми отсветами, сквозь которую солнечные лучи осторожно ложились на мокрые сверкающие от дождя скалы. – Регис, ты тоже видишь это? Это не сон? – Прошептал Геральт. – Нет, не сон, Геральт. Реальность другого мира. Это прекраснее, чем всё волшебство, что я видел в жизни.