***
— Чёртос два! Я не собираюсь на это вестись, Нильсен! Бросив на моего короля червей какого-то вшивого валета козырного (она так думала), показываю ей карту, что стоит как козырь. Её грустное лицо с оттенком злости заставляет меня смеяться, намекая на проигрыш. В ответ я лишь получаю подушкой по голове, что так сильно бьется об угол кровати, оказываясь на полу. — Ты мне должна желание, Агата, я не жульничал, — оправдываюсь, хотя знаю, что мухлевал. — Загадывай, — обольстительно улыбнувшись, она присела на колени, выпячивая свою красивую грудь в красном лифчике. После горячего секса, о котором я думал ещё с момента как встретил её, она направилась в душ, оставляя за собой небольшой намек на продолжение. Последовав за ней, я увидел её мокрую фигуру, что стояла на носочках в душе, наслаждаясь горячей водой, пока я наслаждался горячей Агатой. Прислонив её к стене, резко опустил одной рукой, увидя прогибающуюся фигуру девушки, что была готова на второй раунд. Медленно вставляя член второй раз, вновь ощущаю небывалое возбуждение, что приходит вместе с тем наслаждением, которое не сравнится ни с чем. — Эй? Алекс? — Задумался, — очень хорошо задумался, очень приятно и мокро. — Иди ко мне. Шагая, словно кошечка ластиться, она пришла ко мне, смотря с каким-то трепетом. Моё сердце — маленькое извержение вулкана. — Моё желание — будь всегда рядом. И никогда больше не видься с этим чмошным Митчем. Ой, я его люблю, мя-мя-мя! — изображая то, как она вечно ныла о нём рядом со мной, Агата заливалась смехом, придерживая себя за живот. — А если серьезно, для чего это все было про Митча? Часть плана? Ты использовала меня получается. — Нет, вообще, я серьезно была настроена вернуть Митча, но… — неловко теребя одеяло, она продолжила, — когда я его в домике поцеловала, это было для проверки моих чувств. Когда я только почувствовала его запах, сразу в голове что-то поменялось Словно неоновая вывеска «не то». Я был так счастлив, что повалив её на кровать, стал целовать каждый дюйм её тела, лишь бы она всегда повторяла все то, что она говорила только что. Нависнув над ней, продолжая играть с волосами, целую щеки, носик, плавно переходя к шее, отчего чувствую руку Агаты на моем теле, намекая на продолжение. — Как приятно понимать, что достаточно одного прикосновения до твоей груди — и ты горишь, — шептала она, обжигая своим горячим дыханием мои губы, припухшие от желания. — Но давай вернемся к пессимистичной части моей жизни. На мгновение я почувствовал себя в идеальном мире, где есть только я и Агата, но реальность обрушилась лавиной на мою несчастную голову. — Я помню про Данте каждую грёбаную минуту. Вспоминаю, что он тебе сделал, аж злость берет, — отстранившись от неё, смотрю в пустоту, пока не упокаиваюсь, — но я не смогу тебя отпустить обратно в тот дом. Каждый, кто делал тебе больно — покойник*, — сжимаю кулаки, сдерживая агрессию, что бурлит во мне. — Мне некуда идти… — Живи у меня. Сначала она рассмеялась, затем, увидев, что я не шучу, тихонько сказала: — Ты, наверное, шутишь. — Нет, я серьезно. Моя мама — самый лучший человек к этом мире. Я ей мельком все объясню, поэтому не волнуйся. На самом деле, так и есть. Ни одна девушка не оставалась у меня дольше, чем пару дней, потому что я слишком люблю находиться в комфорте, а когда ты часто меняешь девушек, то приходится выдумывать причины, чтобы она наконец ушла из твоей квартиры, забирая все свои стринги цвета фуксии, что безвкусно смотрелись на ней. — У меня нет вещей. — Купим? — я видел сомнение в её глазах, поэтому, подняв Агату на ноги, приобнял, ободряя. — Детка, не волнуйся, я все решу. Для меня главное, что ты в безопасности. Её глаза слезились, но улыбка была такой широкой, такой искренней, что я дал себе слово — больше никогда не видеть её плачущей. — Мне нравится, когда ты меня зовешь «детка». Так сексуально и мило.***
Остаток дня мы провалялись на кровати, опять взявшись за проект. Время идет, а Агата не меняется. Её вечные истерики на фоне тезисов, аргументов, доказательств из книг — лучшее, но и худшее, что было в моей жизни. Иногда мне становится очень лень, и я просто говорю какую-то рандомную фразу вроде «А ты знала, что любовь — иллюзия?». После этого она начинает выдавать более десяти аргументов в пользу того, что я тупой трус, который не способен на любовь. А я что? А я просто запоминаю, чтобы использовать это против неё. — Если нас поставят в противовес друг другу, будь готов, что я тебе жопу надеру, — вертя в руках карандаш, проговаривает Агата, добавляя какие-то ремарки в свою работу. — Скорее, я тебе, — двигаюсь к ней, заигрывая. — Можешь уже начать, господин, — изобразив связанные руки, она подкрадывается ко мне, стоя на коленях в кровати. Найдя какой-то старый шнурок от кроссовок в своих залежах в глубине шуфляток, завязываю руки, отчего брови Агаты выгнулись, изображая удивление. Она выглядит дико сексуально, сидя на коленках со связанными руками, моя эрекция дает о себе знать ноющей болью. Положив её на подушку, сладко целую, кладя руку на живот, потихоньку спускаясь вниз. Видя то, как она выгибается в спине, чувствую её дыхание, чувствую приглушенные стоны, пропитанные сладким желанием. Я чувствую её мокрую подо мной, всю такую красивую и… мою. — Я так хочу тебя… — стимулируя клитор большим пальцем, шепчу в ухо, отчего она выгибается ещё больше. — Каждый миллиметр твоего тела, — спускаюсь ниже, целуя шею, плавно переходя к груди, — каждый уголок. — Пожалуйста, не останавливайся, — полушепотом говорила она, ворочаясь на кровати. Поднимаясь, проникаю одним пальцем в неё, следя за молниеносной реакцией. Я никогда не думал, что буду так заводиться лишь от одного взгляда на девушку, получающую удовольствие. Её полуоткрытый рот, её пухлые губы с приподнимающейся грудью доставляют мне бОльшее удовольствия, чем весь секс, что был у меня за всё время. Желание отдаться ей полностью, желание сделать её приятно так, будто от этого зависит моя жизнь — высшая степень. — Запомни, — взяв её за шею, увидев улыбку на лица, сменяющуюся на ухмылку, — ты только моя. Ты, твою мать, только моя. Никто не имеет права тебя трогать, кроме меня. Снимая остатки одежды с себя, проникаю в неё, оставив руку на том же месте. Небольшие толчки, но я уже чувствовал, что она на пике. Было достаточно всего лишь пару движение. — Александр! — выкрикнула она. Из её уст моё имя звучало необычайно сексуально и красиво. Я готов был слышать лишь от неё одной своё имя. Развалившись на кровати от сладкого окончания, ложусь рядом, развязывая руки девушки. Не успеваю лечь, как она набрасывается на меня, целуя так сильно, что дышать становилось невыносимо, но прерывать поцелуй не намереваюсь. Полное попадание, Харрис.***
— Я боюсь. Мама приехала поздно вечером, когда Агата уже почти засыпала. Услышав открытие замка, сон как рукой сняло. Страх, что читался в её глазах, ничем нельзя перекрыть. Моя одежда на ней смотрелась куда лучше, чем на мне. — Не бойся, она не кусается. — Кто не кусается? Нильсен, если ты не покормил Джерри, я буду кусаться. Мама стала подниматься ко мне, неся в руках какой-то тортик. Оставались последние две ступеньки — она стоит напротив, не обращая внимание на легкие царапины около шеи. Ну, или я так думал. — Покормил, мам, покормил. Повернув голову в сторону кровати, где должна была лежать Агата, не замечаю её. Растерявшись, кручусь, заметив её стоящую около шкафа. Мама увидела, что я переживаю. Я был уверен в этом. — Мам, знакомься, — тянуть Агату до двери оказалось достаточно сложной задачей, но выполняемой, — это Агата. Моя девушка. Я ожидал любую реакцию, я ожидал крики, ожидал непонимание, но… — Ну неужели! Моя дорогая, как я тебя рада видеть! — мама побежала к ней, заключая в такие сильные объятия, что отлепить её было не вариант, как мне кажется. Шок Агаты, мой шок — минимальное, что можно сказать о нашем состоянии. — Ты первая девушка этого засранца. Если он тебя обидит, будет иметь дело со мной. — Здравствуйте, спасибо, — я четко заметил в глазах Агаты необыкновенную радость и даже облегчение, когда она увидела реакцию матери. — Она поживет пока с нами, ты же не против? — Конечно, нет. Только не забывайте о презервативах. Я ещё молодая, чтобы становиться бабушкой, — весело прохаживаясь вдоль комнат, крикнула она, забегая в одну из них. — Поговорим завтра! Спокойной ночи! За закрытой дверью я услышал лишь небольшие усмешки. Это завтра никогда не наступит, потому что на утро нам с Агатой нужно наконец посетить школу. Пусть мы сегодня не пошли, но прийти завтра уже стоит, потому что отчётность не за горами. Каждая ночь с этой девушкой приносило дичайшее успокоение. Её кожа, её волосы, лежащие на моей руке, отдавали теплый ароматом кокоса, паралельно переплетающегося с карамелью. Она такая милая и такая моя, что с каждой секундой я будто проваливаюсь в неё, забыв выплыть обратно. Я и не хотел. — Чего такой задумчивый? — времени поспать оставалось не так много, будильник вот-вот должен прозвенеть, но теплые руки, касающиеся моей груди, даже на мгновение не давали мне задуматься о сне. — Не могу поверить, что ты моя, — заправляя выпавшую прядку волос, провожу по скулам, сладко притягивая к себе, чтобы подарить ей поцелуй. Это не было чем-то пошлым и возбуждающим. Скорее, чем-то до безумия нежным, пропитанным светлыми чувствами и небольшой тревогой. — Агата, мне тяжело это говорить, но ты стала необыкновенно дорога мне. — Мне кажется… С каждым днем я влюбляюсь в тебя всё сильнее и сильнее, — её глаза смотрели на мои, пока я не мог оторваться от родинок, что были на её щечке. — Иди ко мне. Захватывая в теплые объятия моё солнце, засыпаю вместе с ней, готовясь к тому, что завтрашний день будет вновь рядом с ней.***
— Чёрта с два! Я не собираюсь тебя слушать, Лесси! — кричал Ник, что-то бурно обсуждая с младшей сестрой Чеса. Он ходил по всей рекреации, стараясь совладать с эмоциями, но стоило ей вновь заговорить про его бывшую возлюбленную, как вместо дружелюбного Ника он превращался в дикого льва, готового разорвать любого. — Я не просил тебя с ней говорить. — Чувак, — вступил Чес, — притормози. Она просто спросила, как у тебя дела, а Лесси ответила. Не надо винить Кейт в том, что чей-то член побывал в её вагине. Мне казалось, что после этой фразы он уничтожит всё, что будет у него на пути, но Ник сел, взявшись за голову, потом сказал: — Плевать. Прошло уже два… или три? Не так важно. Достаточно времени, чтобы забыть её. Но я знал, что за всей этой глыбой льда скрывается маленький огонёк надежды. Кейт была для него всем. Но стала лишь мутным воспоминанием, которое вызывает вечный поток боли. Лёжа на коленях Агаты, пока она поглаживала мою голову, разговаривая с Лесси об этом всём, я для себя понял, что никогда не воспринимал девушек всерьез, кроме своей матери. Но тут в мою жизнь ворвалась Агата. Как же всё быстро меняется. — Эй, — нежный голос окликнул меня, дернув за ухо, — ты тут? — Да, задумался. — Я уже думаю о том, как хочу тебя. От одного её шёпота моя кожа покрывалась мурашками. Её дикие глаза горели лишь для меня, я знал это, но пальцы Лесси играли с её рукой, на что она поворачивалась, совершенно не меняя выражение своего лица. Пусть мной и овладевала страсть, влюбленность, но я всё еще помнил то, с чем живет Агата каждый гребаный день. Чувство вины, чувство стыда и ненужности находятся в эпицентре, куда пытаются втиснуться любовь и спокойствие. Закрыв глаза на мгновение, я мельком представляю картину, как Данте трогает её, домогается, отчего ружи сжимаются с отвратительной болью, а сердце скачет. Выбора не было. Нужно действовать, но как? Я знал одно — Ник никогда не откажет мне в том, чтобы отомстить Данте за всё. Не только за девушку, но теперь ещё и за друга. Оставив Агату и Лесси наедине (намек от неё был ясен), направляюсь в сторону обозленного Ника, что сидел поодаль от всех. — Я должен её забыть, правильно? — подняв свои красные глаза на меня, вижу грусть и злость, даже не зная, что и ответить. — Ты никому ничего не должен. Когда надо будет — забудешь, а пока просто постарайся не думать о ней, — тяжело вздохнув, отвечаю, — хотя понимаю, что это не так просто. Но я могу помочь тебе отвлечься.***
— Нильсен, если мы опять будем в какой-то пятой точке из-за тебя, то… я всегда рядом! После того как я рассказал Нику часть того, что мне нужно сделать, он сразу согласился, ссылавшись на то, что не прочь кому-то набить морду, а если это и Данте, то и подавно. Я не знал, как на это отреагирует Агата, поэтому выкрал её телефон, имея при себе доказательства. Страх за свою жизнь ушёл на второй план, когда появилась Агата. Небольшой стук в дверь. Не проходит и десяти секунд. Низкорослый упитанный мужчина открывает, приветствуя нас. — Дом Харрис, чем могу помочь? — Добрый день, нам нужно встретиться с Аннет Сильвер-Харрис. Отвечу сразу на ваши вопрос: нет, мы не сможем в другой раз. Мы от Агаты. При упоминании имени Агаты мужчинка закрыл дверь, затем убежал, наверное, спрашивать разрешение. Статная невысокая женщина, чьё лицо напоминало восковую куклу, вышла к нам. Сама Аннет удостоила нас такой чести. Легкий кардиган развевался на ветру, придавая ей какой-то воинственности. — Чем могу помочь? Заходите. Достаточно было ступить, как запах золота дал в нос, ощущая себя будто в ломбарде. Повсюду какие-то статуэтки, говорящие «Я стою больше тебя». Но нас это не так сильно интересовало. Я уж было хотел начать, как из-за угла появился он. — У нас гости? — Это друзья Агаты. Данте перевёл взгляд на нас, оценивая каждого. Поморщив нос, направился дальше, кинув какой-то безразличный взгляд на Ника, что уже напрягся лишь от одного присутствия. Я чувствовал, что желчь стала подступать, но закрыл глаза на мгновение, стараясь совладать со своими эмоциями. Агата. Сейчас важна она. — Не собираюсь ходить вокруг да около. Данте шантажирует Агату, чтобы та молчала и поддавалась на его приставания. Что вы на это скажете? Она выгнула бровь, кинув что-то ладонью рабочим, что стояли сзади нас. Присев в огромное кресло, стоящее чуть ли не посреди комнату, её глаза стали анализировать нас с Ником. В одно мгновение все двери как по щелчку мальца закрылись. Мы остались одни. В её лице потихоньку стало что-то меняться: из стальной леди она стала превращаться в обычную тётушку. — Я не уберегла её. Каждый раз, когда я вижу этого паршивца в комнате, вспоминаю о том, что… Агата в порядке? — Да, но… Нет, она не в порядке. Она вечно напугана, боится выходить из квартиры, тяжело доверяет людям. Я не могу больше смотреть на то, как она просматривает в телефон, боясь получить очередное предупреждение от Данте. — Какое предупреждение? Протягивая ей телефон, замечаю удивление, перерастающее в озлобленность. Стукнув по столу, она нажала какую-то кнопку, откуда пришёл большой мужчина. Наверное, вдвое больше меня и Ника вместе взятых. — Вы знали? — не выдержал Ник. — Вы знали, что такое происходит в доме, и молчали? Вы, Сильвер-Харрис, которая на каждом гребаном шагу кричит о том, что насилие — зло? Да подавитесь своей желчью, барышня. Она повернулась к нему, поменяв обычный взгляд на холодный. — Для того чтобы нравиться публике, нужно говорить самое популярное мнение, дорогой мой. — Давайте без фамильярности типа «дорогой мой» и подобные сладкие словечки. Мы пришли не за тем, чтобы выслушивать ваши красивые речи, что вы говорите на публике. Из достаточно милой дамы она стала превращаться с злую ведьму, готовую наброситься на каждого. Бугай, стоящий рядом с ней, стал как-то агрессировать, чуть ли не рычать, словно какая-то собака. Ник напрягся. Я взял его не для драки, а для моральной поддержки, хотя сам понимал, что справлюсь один. — Мы не пришли ругаться. Мы пришли вам сказать, что Данте ходит по острому лезвию. Я не буду молчать и бояться, — желание отомстить всей её семье было велико, но желание помочь Агате было больше. — Как я должна по-твоему на это реагировать? Это их дело, пусть они и разбираются. — Вы помогаете женщинам по телевизору, но не можете помочь своему родному человеку? Какая же вы всё-таки тварь, Аннет, — я стал выходить из себя. — Помогать кому-то, кидая деньги, легче, чем действительно действовать. Я это делаю не потому, что некуда деньги деть, а потому, что это сказывается на моем имидже. Не очень-то меня и волнуют дела каких-то незнакомок, — мягко улыбнувшись, Аннет проглотила какой-то напиток, что принес ей Добби. Это мне и нужно было. Доставая телефон, нажимаю на «стоп», поворачиваясь к Нику. Он расслабляется, приняв свою классическую позу. Эмоции, что захлестнули меня, чуть не повалили на пол, но я держался. — Аннет, сейчас вы не в том положении, чтобы что-то предпринимать. Запись с вашим голосом, где вы говорите о женщинах, подвергшихся насилию, пойдет в прессу, если вы не окажете мне услугу. Халк напрягся, уже двинулся к нам, но рука старушки его остановила. Один уголочек губ приподнимается в кривой ухмылке, тело разваливается на кресле. — Агата, можешь выходить.