Ярость человечества

Рекрут: битва за Трост, часть 4.

Следующая неделя после официального выпуска кадетов была известна всем, как неделя раздумий, в этот период времени будущие бойцы человечества тщательно обдумывали свой выбор. Каждое из подразделений давало кадетам различные задания, чтобы те прочувствовали образ солдатской жизни, которую они собирались избрать. Военная полиция давала приказ патрулировать улицы города, гарнизон почти всегда отправлял солдат на реконструкцию стен. Оставшаяся после выполнения заданий часть недели посвящалась отдыху с семьёй и друзьями. Сразу после отступления бронированного гиганта солдаты составили список всех выживших курсантов 104-й южной дивизии, а позже ещё один, когда всех сопроводили обратно на полигон. Так много потерянных жизней, так много павших в битве… все эти люди превратились в очередную безжалостную статистику, имена пожертвовавших собой забудутся, затеряются во времени. Их было слишком много, чтобы Марко смог всех запомнить, некогда знакомые лица быстро исчезали из его памяти, оставляя после себя лишь смутное представление о том, как выглядели его покойные соседи по общежитию. Марко подумал о 105-м и 106-м корпусах, как они будут продолжать тренироваться, когда смерть уже угрожающе постучалась в дверь человечества. Скорее всего, предыдущие корпуса тихо благодарили судьбу за то, что они избежали вторжения гигантов. 104-му корпусу же ужасно повезло, они находились ближе всех к Тросту во время атаки, недавно окончившие училище кадеты, получили приказ оказать помощь находящимся в городе солдатам. Разве они могли пойти против приказов? Кто бы мог подумать, что буквально на следующий день после их прощального пира, в утро, которое ознаменовало их первый день в качестве настоящих солдат, снова появится колоссальный гигант? Церемониальное пламя погребального костра потрескивало остатками чужих жизней. В нём сжигали личные дела павших и тела погибших в лазарете солдат. Эти трупы не могли вернуть скорбящим семьям из-за опасности чумы. Воздух пропитался гнилым запахом смерти, запахом, от которого сводило живот. Красно-оранжевое пламя освещало ночное небо, тлеющие угольки трещали, повторяя звук канонады. Солдаты склонили головы в молитве за погибших. Обиды покидали головы выживших вместе с тихим шёпотом молитв, это было проявлением уважения, возможно, слишком позднего, поскольку их мольбы и извинения останутся без ответа. Любая ненависть и неприязнь отбрасывались в костёр, многие из присутствующих познали всё непостоянство жизни, теперь они инстинктивно отрицали мысль о горячем соперничестве и фантазиях о мести по давно забытым причинам. Те, кто отправился в загробную жизнь… все их надежды и мечты… стремления и амбиции… талант и потенциал… Марко верил в то, что каждый человек умирал дважды. Не в буквальном смысле, конечно. Сначала человек умирал физически. Его сознание навечно угасало, глаза лишались яркого света, и его смертное тело вскоре разлагалось, как часть естественного цикла жизни. Люди умирали во второй раз, когда о них забывали. Эта смерть ознаменуется последним произнесением чужого имени устами другого живого человека и последней мимолётной мыслью об его существовании. Промежуток между двумя смертями мог продлиться от секунды до ста лет. Книги по истории и художественная литература могли продлить жизнь, но в конечном итоге ни один человек не оставался бессмертен. Истории о безжалостных победителях приукрашивались до такой степени, что героические фигуры, которым поклонялась публика, превращались в совершенно других людей, лишь смутно напоминающих реально живущих персон. Истории о людях, решивших трагически покончить с жизнью, обрастали сплетнями и становились местной легендой о привидениях. Трагедии о возлюбленных становились романтизированными историями, идеальными примерами для сказок, которые читали детям, чтобы они никогда не позволяли своим кровоточащим сердцам властвовать над их умами. Он лично считал, что героям легенд повезло, их никто не оплакивал, хоть их и часто вспоминали. Солдаты и гражданские одинаково массово умирали, смерть свирепо поглощала любую кровь и кости без разбора. Кто вспомнит о трупах, которые сейчас сжигали? Кто передаст их истории? Кто будет плакать о потерянных и покинутых сиротах? Кто позаботится о том, чтобы их помнили за то, кем они были на самом деле, а не за заблуждения святых людей, которыми они не были? Жан стоял рядом с Марко, мышцы его лица напрягались от противоречивых эмоций. Он был таким со вчерашнего дня, когда легион разведки вытащил нескольких солдат, — включая Марко — чтобы провести допрос. Жан до сих пор был рассеянным и потерянным, он даже не пытался выбраться из вихря своих мыслей. Марко оставалось только надеяться на то, что он не заблудится в хаосе собственных эмоций. Краем глаза он видел, как Райнер опустился на колени и поднял один из обугленных кусков кости, что-то тихо бормоча себе под нос. Рядом с блондином стояло несколько кадетов из первой десятки, тихие и мрачные, но самое главное — живые. Марко с благодарностью подумал о том, что все его близкие друзья выжили, и позволил себе эгоистичное чувство облегчения. Практически полностью свободный день дал им достаточно времени на составление последовательного плана на будущее. Все по-прежнему были на взводе, неудивительно, что никто не желал погружаться в бездну расслабления и использовать свободное время для неспешных занятий. Марко не был уверен, удалось ли кому-нибудь из его соседей (если вообще кому-то во всей казарме) хоть на секунду погрузиться в блаженный сон. У него создалось впечатление, что кадеты, умудрившиеся задремать в такую неспокойную ночь, просто сдались сокрушительному весу усталости. Он был уверен, в любой другой ситуации они не могли бы сомкнуть глаз, как и большинство. Но даже когда они бодрствовали, их преследовали кошмары и ужасы. Просыпаться от криков и инстинктивных взмахов фантомных клинков было не редкостью. Как быстро всё перевернулось с ног на голову. Рядом с кроватью Марко обычно спали Том и его друзья. Они играли в карты и приглушённо пели весёлые песни, раздражая спящих поблизости, которые жаловались и просили, чтобы они задули эту свечу, прежде чем мы засунем её вам в зад, спасибо. На втором этаже двухэтажной кровати спал кто-то из кадетов, который днём мог часами разбирать схемы УПМ, потому что его мать всегда любила позвякивать металлическими безделушками. Этот громкий звук металла напоминал ему о доме, — так думал Марко. В столовой они с Жаном делили любимый столик с дюжиной людей, но большинство из них теперь никогда не сядут рядом с ними, а пустые места, с которых раньше раздавался возглас веселья, теперь занимала только пыль. Частую партнёршу Марко по рукопашному бою поймали во время взрыва, когда она направлялась к стене. Скорее всего, её не смогли удержать под сильным порывом ветра от ударной волны. Марко знал, что её занесли в списки солдат, умерших от несчастного случая. Марко медленно моргнул, позволяя уставшим глазам немного отдохнуть, он чувствовал, как они болели от тяжести тёмных кругов под ними. Результат неудивительной бессонницы. Он будет смотреть на кровати, всё ещё окружённые личными вещами его бывших товарищей, но в какой-то момент он забудет, о дне, когда их занесли в списки погибших. Он окинет взглядом столовую и поразится её пустоте. Он будет прогуливаться по саду, чтобы проветрить голову, но мысль о присутствии смерти не оставит ему места нигде почувствовать себя расслабленным. — Получить возможность защищать короля это… это большая честь! — гордо заявлял Марко всего две ночи назад. Как наивен он был, полагая, что служение коррумпированному монарху будет лучшим способом провести свои последние дни. Что это станет его истинным призванием как солдата человечества. Его родной город Джинай, хотя и не являлся торговым центром, как любой из крупных районов, он находился довольно близко к Шине. Марко часто становился свидетелем масштабных праздников. Парады. Раздача подарков. Торжества. Жителям его городка было нетрудно окунуться в «славу королевской семьи, которая бесконечно усердно трудилась, чтобы поддерживать моральный дух народа». Хотя Марко не был ни богат, ни избалован, он привык жить уютной и мирной жизнью рядом со своей семьёй. Их не затронул голод, поскольку их деревня была способна удовлетворить как их потребности, так и потребности правительства в продуктах. О, Богиня! В его голове всплывали воспоминания о том, как в газетах начали печатать новости о «восхитительной экспедиции по возвращению стены Мария во главе с её собственными жителями». Он помнил, как громко ахнул, когда прочитал эту статью, позже показав находку родителям. В прошлом он поражался храбростью добровольцев… но ему в голову никогда не приходила мысль, что все эти громкие слова могли быть просто фарсом, скрывающим истинное лицо событий. Думая о своей жизни сейчас, самым подходящим термином для её описания стал бы, пожалуй… защищённая. К его горлу подступила тошнота от осознания того, каким невежеством он был раньше. Всё это время правда таилась на поверхности. Он получил маленькие лакомые кусочки истины от беженцев в учебном корпусе. Сдержанные упоминания о гражданских беспорядках и протестах — максимум, который он мог узнать из газет. Издатели добавляли плохие новости в свои колонки только для того, чтобы их не могли упрекнуть в дезинформации или отсутствии распространения новостей. Многие кадеты только качали головами, раздражённые и ошеломлённые искренним (неуместным) интересом Марко к работе рядом с королём. Для того, чтобы раскрыть глаза наивному мальчику, беженцам понадобилась бы огромная красная стрелка, указывающая на них. К всеобщему удивлению, Марко не знал, как в действительности обстояли дела в стране, несмотря на его высокий рейтинг в корпусе. Хотя он знал, что в военной полиции было место коррупции и лени, он преуменьшал и игнорировал правду о том, насколько глубоко она въелась в умы солдат. Он был готов избегать противостояния с ними до самой последней секунды. Был готов к тому, что, когда его отправят за Шину и ударят всеми пороками полиции прямо в лицо, его иллюзия величия разлетится вдребезги, как стекло, разбитое о камень. Но разве плохо хотеть всегда в людях видеть только хорошее? Истинный и доброжелательный лидер не должен позволять своим привилегиям стать помехой в его неспособности понять проблемы подданных. Учитывая тот факт, что нынешний король Фриц нёс ответственность за всё человечество, от него ждали, более осознанного, нет, более активного подхода к помощи народу. Беспристрастный. Обладатель широких взглядов. Готовый помочь всем. От людей из низших слоёв общества, до элиты и богатых аристократов. Он сжал руку в кулак. Нехарактерно сильная волна гнева подпитала его решимость. Как он мог довольствоваться тем, что служит королю, полностью погрязшем в коррупции? Как он мог продолжать жить, зная, что его преданное сердце используют впустую? Как он мог красиво сидеть в глубине страны, за стенами, в то время как другие солдаты самоотверженно отдают свои жизни вне стен ради блага человечества? Какая честь для меня работать рядом с королем, а? Марко решительно поднял взгляд к небу. К тому самому, на которое смотрели дворяне Шины, рабочие Розы и остатки жителей Марии. К тому самому, на которое смотрели забытые разведчики за стенами. К тому самому, что видели перед своими последними мгновениями жизни его товарищи и друзья. К тому самому, под чьим солнечным светом существовали гиганты. К тому самому, которое король видел из своего величественного дворца, в то время как его люди гибли из-за жестокости мира. Их побледневшая кожа медленно увянет, и даже пыль от сломанных костей не станет доказательством их существования. Их унесёт ветер, рассеет по воздуху и обречёт на вечное скитание. …К чёрту такую «честь».