Друг моей сестры.

Бекхён стоит так еще немного, сжимая длинные пальцы в кулаки и все же надеясь на то, что парень за его спиной узнает и примет. В противном случае, это было бы просто ужасно. А что, если Чанёль забыл его? Что, если совсем не хочет его видеть и слишком обижен на то, что Бекхён пропал на бесконечно долгих семь лет? - Прощу прощения, - парень за спиной нахмурился и Бекхён буквально чувствовал на своем высветленном затылке его тяжелый взгляд. - Я не уйду, - Бекхён наконец подал голос, подняв голову, но все еще смотря вперед на убегающий длинной лентой вперед коридор с бесконечным количеством одинаковых дверей. - Бён? – Голос за спиной неожиданно срывается и кажется уже каким-то хриплым и далеко не таким уверенным. Бекхён мучительно медленно поворачивается на каблуках лицом к тому, кого боялся последние семь лет едва ли не больше, чем саму Смерть. Он боится получить сейчас же крепкий удар в челюсть, а после презренный взгляд, полный ненависти. Тогда жизнь его окажется совершенно бессмысленной и он откажется от пребывания за Земле, как личность. Нет, он и не думал о суициде. Просто бывают такие люди, которые не живут, а существуют. Бекхён чувствовал, что стоит Чанёлю послать его куда подальше и он пополнит их ряды своим жалким существом. Он утыкается взглядом в широкую грудь: на нем однотонная рубашка светло-синего пастельного цвета, белый халат с блокнотом и ручкой в кармане. Чуть выше ворот рубашки в мелкую клетку. Рубашка не застегнута до конца и Бекхён выдыхает шумно, сглатывая, когда упирается взглядом на внушительных размеров кадык. Бён выдыхает разом и поднимает взгляд на лицо, чтобы онеметь и почувствовать, как внутри все переворачивается с ног на голову – или же наоборот, так просто и не понять. Семь лет. Семь чертовых лет прошло и этот мелкий ублюдок стал еще красивее. Чанёлю вот-вот исполнилось двадцать три и он теперь кажется не тем подростком, вечно рвущимся набить морду каждому, кто посмел притронуться или сказать лишнее его красавице – сестре. Теперь Пак Чанёль взрослый мужчина удивительной красоты. Бекхён ему по плечо и это как-то уж слишком комично, учитывая то, как высоко ему приходится поднимать голову, что бы нормально разглядеть уставившего на него огромными глазами Пака. Черты лица заметно погрубели, пропала болезненная белена с лица и кругов под глазами нет. Пак - совершенно здоровое Солнышко с пышными рыжими волосами, едва прикрывающими все те же смешно торчащие ушки, заострённые, как у героев диснеевских мультиков. - Привет, - выдавливает из себя Бекхён и едва поднимает уголки губ, надеясь не шлепнуться в обморок тут же. Чанёль не отвечает. Он все еще смотрит на него: выросшего всего на пару сантиметров, все также осветляющего волосы и подводящего ярко глаза. Бекхён одет во все дорогое и фирменное. Выглядит прекрасно, пахнет соответствующе, но почему-то сейчас напоминает мальчишку-подростка лет так семнадцати даже больше, чем сам Чанёль семь лет назад. Бекхёну двадцать пять и это уже довольно весомая цифра. - Я же, - Бекхён совсем не думает, что это будет звучать как-то по-особенному, но почему совсем не хочет слушать тишину: - обещал тебе, что обязательно вернусь. Чанёль опускает широкую ладонь на затылок, запутываясь пальцами в рыжих локонах, но все же как-то совсем неправдоподобно – или Бекхёну это кажется? – поднимает уголки губ выше в подобии улыбки. - Не рад? - Нет, что ты! – Чанёль улыбается уже шире и одергивает руку от затылка, кивая и опуская взгляд вниз – на свои ноги, обутые в совершенно простые кроссовки белого цвета: - У меня сейчас плановый обход, он займет чуть больше часа, но если хочешь, можешь подождать меня в ординаторской… - Да, конечно, - Бекхён кивает и следует за тут же замолкшим Чанёлем к огромной двери почти в самом конце коридора. Он опускается в мягкое глубокое кресло небольшой комнатки с маленькой кухонькой вдоль одной стены, компьютером в противоположном углу и небольшим столом, и парой кресел в самом центре. Все в лучших традициях больницы: чисто так, будто он только-только зашел в операционную. Чанёль мнется немного, не решаясь опуститься во второе кресло, но все еще продолжает улыбаться: - Ты, - он запинается, не зная, стоит ли называть Бекхёна хёном: - будешь чай? Или кофе? - Нет-нет, - Бекхён мотает головой и опускает взгляд на свои ботинки, буквально проклиная себя за отсутствие бахил. - Я тогда пойду, а ты делай, что хочешь. Вон компьютер к интернету подключен. Моя кружка в шкафчике темно-синего цвета. В общем, бери, что душе угодно, - Чанёль кивает и поспешно вытаскивает из кармана халата блокнот и ручку, удаляясь из ординаторской. Бекхён прикрывает глаза, откидываясь на спинку кресла и не может поверить сам себе: все то, от чего он так долго убегал, ворвалось в его жизнь с новой силой. Теперь Чанёль тянет его к себе лишь больше и Бён не уверен, что младший делает это сознательно. Просто Пак Чанёль еще тогда был удивительным Солнышком, теплу которого позавидовало бы даже само небесное светило. Он все еще не может поверить: этот мальчишка действительно отказался от наркотиков, действительно умудрился забыть все свое непростое прошлое и справился со всеми трудностями, чтобы воплотить свою жизнь в мечту. Юра когда-то давно с восторгом рассказывала о том, что ее братишка мечтает стать хирургом. Она тогда еще пропустила парочку довольно неплохих шуток о востребованности пластических хирургов в специализированных клиниках и даже намекнула на то, что Бекхёну тоже надо бы сделать парочку – просто чтобы немного позлить, а потом вновь перевести всё в шутку. Это у них семейное. Даже поверить сложно: она выходит замуж. Как только этому новому «идеалу» Чанёль голову не оторвал. Впрочем, ему, наверняка, совсем не до этого. Все же работа доктора сложная и ответственная, мало этого, Бекхён слышал, что в первое время и особо перегруженные дни приходится брать сверхурочные часы. Платили, конечно же, сносно, но Бён со своими потребностями и вечной тяге к прекрасному явно не смог бы прожить и недели на среднюю зарплату Чанёля – даже если точных цифр он и близко не знал. «Час с лишним» проходит мучительно долго. Бекхён блуждает по предоставленному ему помещению, осматриваясь и как-то воровато заглядывая в ящики. Он не находит совершенно ничего интересного и жмурится недовольно, отправляясь к компьютеру – уж лучше, правда, что-нибудь посмотреть, чтобы не умереть случайно от скуки. Хах! Смерть в ординаторской больницы – пожалуй, самая глупая, которую только можно придумать. Он подходит к столу и замирает, уставившись на фотографию, заботливо вставленную в стеклянную рамку. На ней Чанёль с каким-то красивым парнем. У него блондинистые волосы, темно-серые глаза, пухловатые губы, острый нос и сильный взгляд. Улыбка едва трогает его губы и все же внутри Бекхёна что-то вспыхивает огнем: этот самый блондин стоит почти вплотную к смеющемуся и буквально светящемуся изнутри Чанёлю. Бекхён едва ли стоит на месте, боясь тот час сорваться и уйти из больницы, а позже и уехать из страны, чтобы навсегда забыть, и о ней, и о проклятом Паке.