Друг моей сестры.

Заметить это успели, скорее всего, не все, но буквально час назад был выложен, якобы, конец. Я и сама думала, что он вполне подходит под happy end, но, перечитав его вместе с последней главой поняла, что это не вяжется никак совершенно. Именно поэтому прошу прощения у всех, кто успел увидеть этот позор и обещаю закончить фанфик, не ударяя больше в грязь лицом. Также хотелось бы сообщить, что перерыв в этом фанфе закончен и теперь главы будут выпускаться также, как и раньше - регулярно. Кто-то особо глазастый вполне мог заметить, что рейтинг фанфа снижен. Решение пока не окончательное и появление NC-ы вполне вероятно, но я предпочту пока оставить все, как есть. Ифань, сжимая ладонь Чанёля в своей, прижался к тыльной стороне губами, поглядывая на лицо Пака, выражающее разве что растерянность. Ву так много слышал от самого Чанёля об этом самом Бекхёне, что до дрожи в коленях боялся, что всего как две недели полноценно его мальчик-солнышко, сейчас же вырвет руку и рванет следом за тем, кто бросил его в самые отвратительные времена жизни. Ифань встретил Чанёля тогда – когда он был еще далеко не тем жизнерадостным красавцем-мужчиной. В день их знакомства Пак все еще был зависимым от наркотиков мальчишкой, забывшимся в сигаретах и их густом дыме. - Чанёль, - тихо шепнул Ифань, перекидывая ногу на ногу и смотря на него с надеждой в глазах. Преданный разом всем миром Чанёль слишком трудно и долго старался переступить через себя и собственные страхи, когда позволял Ифаню придвигаться к нему с каждым днем на миллиметр ближе. Семь ужасно долгих лет ушло на то, чтобы Ифань наконец позволил себе протянуть руки и прижать к себе звонко смеющегося рыжеволосого Пака. Семь долгих лет, в которых не было никакого места чертовому Бекхёну. Имеет ли он право сейчас вновь врываться в жизнь Чанёля и какого черта он позволяет себе, подходя к человеку, которого предал когда-то давно. Теперь, когда, казалось бы, в сердце Пака больше нет места для такого человека, как Бён Бекхён, все начинается снова. Кружится каруселью, переворачивая все органы, меняя их местами и от этого едва ли не выворачивает наизнанку. Ифань чувствует острую необходимость сейчас же поговорить с Бёном и доходчиво объяснить ему, что к чему и кому принадлежит теперь Пак. Объяснить, что он не достоин и подходить к Чанёлю теперь – когда он совершенно здоров. Ифань уверен в том, что такие как Бён не понимают слова, и именно поэтому ему хочется хорошенько влепить ему меж глаз, завалить на пол и отпинать, а после бросить где-нибудь в подворотне, наплевав на клятву Гиппократа и на то, что он по профессии своей жизни спасает, а не отнимает. Но Ву не может позволить себе рвануть следом за каким-то ублюдком. Он просто поднимается медленно на ватных ногах и тянет к себе Пака за руку, заключая в крепкие объятия. Они почти одного роста и Ифань легко утыкается острым носом в его висок, глубоко вдыхая запах любимого парфюма и не менее любимого Чанёля. Всё в этой жизни возвращается. Именно поэтому Бен Бекхён не имеет никакого права приближаться к Чанёлю. В противном случае, ему придется иметь дело с Ифанем. Чанёль чувствует, как внутри все горит и болит, чувствует, как ноги подкашиваются, а руки предательски трясутся. Он ужасно хочет к Бекхёну. Просто для того, чтобы спросить давно приевшееся, но от этого ничуть не менее непонятное «за что?». За что бросил тогда? За что пропал на семь лет? За что появился сейчас, когда все только-только начало налаживаться? Ифань прижимает его к себе крепко-крепко, едва ли не до хруста в костях, и Чанёль со своей худобой и торчащими ребрами, начинает немного побаиваться. Но Ифань не отпустит. Ифань не отпускал его руку тогда, когда перед глазами Чанёля все плыло, когда его тело ломало, требуя новой дозы. Ифань не бросит. Ифань не отпустит. Ифань совсем не такой, как Бекхён. Ифань хороший. Но почему его так тянет к Бекхёну? Чанёль скидывает все на прошлое. На те времена, когда он – шестнадцатилетний мальчуган – смотрел на Бёна с восторгом, старательно скрываемым за ненавистью. Все это слишком глупо, и, нет. Чанёль больше совсем-совсем не любит Бекхёна. Просто внутри почему-то все сдавливается и он чувствует, как пустота заполняется. Заливается теплым кипятком и заставляет органы набухнуть. Это страшно. Страшно настолько, что Чанёль тут же обнимает крепко Ифаня, обвив длинными руками его шею и тянется к чужим губам сам. Целует пухлые губы нежно, ласково, а потом неожиданно резко кусает, едва ли не до крови. Ифаню это нравится. Ифаня это заводит. Именно поэтому он подталкивает Чанёля спиной к дивану и валит на него же, чтобы нависнуть сверху и повторить свой подвиг давностью всего в два дня. Ифань – первый мужчина Чанёля во многом. Именно он стал его первым в плане секса, именно он вновь научил его верить людям, именно он заставил его перекраситься в рыжий и именно он день ото дня заставляет широко улыбаться и звонко смеяться. Чанёль любит Ифаня. Любит настолько, что готов отдать себя целиком и полностью, закопав свои старые чувства к Бекхёну. Он настолько благодарен Ифаню за все, что, даже если бы он до сих пор любил Бена, он остался бы с Ву. Бекхёну хочется сейчас же позвонить Юре и послать ее к чертовой матери. Не потому, что она злит его или что-то на подобии того – нет. Просто потому, что она – сестра чертового Пака. Просто потому, что если бы он не познакомился бы с ней тогда и не попал бы в один класс с ней же, сейчас в его жизни не было бы никакого Чанёля. Все было бы прекрасно. Но теперь это не так. Теперь, когда рядом с Чанёлем есть кто-то на самом деле достойный, Бекхён чувствует себя ненужной тряпкой, о которую только-только вытерли ноги. Он совсем не думает о том, что семь лет назад Чанёль чувствовал себя точно также.