***
Набуанский звездолет заходит на посадочную площадку, огороженную десятком вооруженных республиканских солдат в синей форме. Мы осторожно спускаемся по главному трапу. Придерживаю рукой полы плаща, чтобы ветер не раскрыл его. Прислушиваюсь к шуму небольшой толпы, которую оттесняют клоны в белом обмундировании. — Двигайтесь строго за мной. — говорит капитан Тайфо, приготовив бластер на случай чрезвычайной ситуации. Переглядываюсь с Дорме, которая тоже взяла с собой оружие, но хорошо спрятала под подолом платья. Направляемся быстрым шагом к арке с внушительными колоннами. Рядом с ними установлены антенные шпили, по которым быстрой дорожкой идет предупреждающий о высоком напряжении световой сигнал. Эти конструкции создают мощное энергетическое поле, для дополнительной защиты территории вокруг здания. Несколько маленьких дронов пролетают над головой, чтобы зафиксировать мое официальное прибытие. Мне не нравится повышенное внимание зевак с кучей непонятной техники. Фиксаторы, датапады, автомкамеры с выдвижными объективами издают громкие, короткие звуки с отчетливым скрежетом, накаливая раздражение. Поднимаю голову вверх и рассматриваю пару секунд главную печать Республики, как символа свободы, независимости и порядка. — Оставь надежду, всяк сюда входящий... — цитирую низким голосом Данте из Божественной комедии. — Госпожа? — Дорме останавливается рядом со мной и быстро осматривается. Ей тоже не нравятся громкие возгласы и приветствия. — Нам нужно идти. — дергает за ткань моего плаща. — Сенатор Наберри! — слышу звучный, яркий женский голос. Он такой выразительный, что даже неуважительные нотки моей фамилии угасают под таким богатым звучанием. Со стороны толпы, к нам катится маленький дроид, больше похожий на взбесившийся пылесос на батарейках. Он начинает быстро кружиться вокруг нас, неустанно щелкая затвором камеры, чем вызывает возмутительный поток пиликающего негодования со стороны R2. — Стража! — кричит в ответ Тайфо, надвигаясь грозной тучей на источник удивительного голоса. — Кто пропустил сюда посторонних?! Обращаю внимание на высокую женщину с синими волосами. На ее лице читается хитрость и упрямство, а еще какой-то вызов. Глубоко посаженные, темные глаза прищуриваются, уголки ярко-красных губ приподнимаются в ухмылке. Она встряхивает головой, потревожив чрезмерно гладкое полотно своих коротких волос. — Рамин Касс, Республиканский Вестник.— быстро представляется нарушительница спокойствия. Небрежно проводит пальцами по голограммной карте своего жилета. — Неужели вы верите, что сможете победить? — ее вопрос открытая провокация и судя по всему, этой репортерше пришлось подкупить кого-то из стражи Сената, чтобы добраться именно до меня. Зрительно изучаю ее облик не более трех секунд. Делаю для себя определенные выводы и подхожу ближе на пару шагов. Капитан Тайфо уже успевает встать между нами, закрывая меня собой. — Победа не нуждается в вере. — отвечаю и улыбаюсь в ответ. Не открыто, а слегка, даже нежно. — Ее либо добиваются, либо упускают. — разворачиваюсь и ухожу в сторону арки. Хочу обернуться, чтобы еще раз посмотреть на эту смутьянку. «Повезло же мне найти здесь свою Лоис Лейн.» — Ты знаешь ее? — спрашиваю у Дорме, отойдя на безопасное расстояние. — Та самая Касс. — оборачивается и прищуривается, поджав губы. — Или непробиваемая, как ее называют некоторые. Язва для многих политиков, известна разоблачительными публикациями, громкими судебными разбирательствами и железной хваткой. — выкладывает досье брюнетка. Останавливается на одной ступени рядом со мной и сокращает дистанцию. — Осуждала в прошлом побег королевы Амидалы с оккупированной планеты и разумеется поддерживает политику Канцлера Палпатина. — говорит уже шепотом, наблюдая, как солдаты уводят репортершу за специальное ограждение для составления протокола о нарушении порядка. — Одна из его фанаток? — интересуюсь, только ради общего представления об этой самоуверенной дамочке. — Скорее всего. — Дорме смотрит мне в глаза. — Кое-кто упомянул при мне, что она метит на главный пост секретаря по связям с общественностью в администрации сама знаешь кого. — специально не произносит имя политика, так как навстречу к нам идет группа солдат во главе с капитаном стражи Сената. Ну конечно. Я совсем не подумала об информационном кольце вокруг Республики, после прихода Палпатина к власти. Местные СМИ охотно душат оппозицию Канцлера, выдавая за истину удобно смоделированный сюжет одной большой пьесы. Лишний раз поражаюсь способностям ситха влиять на ситуацию во всех направлениях. Такая четкость и структура управления заслуживают громких аплодисментов. Мы направляемся вместе с солдатами в сторону огромного зала, именуемого Атриумом. Помимо множества статуй и картин, здесь можно увидеть древние свитки Основателей Республики, выставленные за защитными экранами, как дань истории. Обращаю внимание, что многие сенаторы уже собрались здесь. Ищу взглядом знакомые лица и надеюсь, что Энакин с Оби-Ваном не опоздают. Они должны явиться строго к определенному времени, без дополнительной поддержки в лице других рыцарей Ордена. — Ты видишь джедаев? — спрашиваю у Дорме и пропускаю вперед R2. Что-то невероятно хрупкое звенит внутри меня, намекая на осторожность и бдительность. Интуиция обостряет внимание на смутном видении о неразберихе во время заседания. Возможно кто-то собирается использовать грязные методы, чтобы помешать процессу. Но откуда точно следует ожидать угрозы? — Нет, зато к нам идет сенатор Органа в сопровождении родианца Фарра. — выходит вперед, развязав шнурок своего плаща. Расплывается в улыбке, заметив темноволосого мужчину. «А вот это что-то новенькое.» — тихо хмыкаю, наблюдая за помощницей. Ощущаю внезапное и неприятное покалывание в шее. Быстро оборачиваюсь. Вижу сутулого слугу с двух-ярусной тележкой на колесиках. Похоже, что он разносит согревающие напитки для политиков, учитывая горячие термосы на подносах и множество бокалов на тонких ножках. Его светлое одеяние и некое подобие тюрбана на голове, скрывают детали внешности. Не понятно, какой он точно расы и почему мое Силовое чутье вдруг так встрепенулось. Пытаюсь присмотреться, но меня отвлекают знакомые голоса. — Сенатор Амидала. — Бейл Органа останавливается и кивает головой в приветствии.— Мы ждали вас, — тень тревоги блуждает по его доброму лицу. — Вы видели Энакина Скайуокера и мастера Кеноби? — тут же интересуюсь и продолжаю рыскать глазами по большому залу. — Они прибыли раньше всех, потому что Канцлер Палпатин настоял на внеплановой встрече. — отвечает, бросив короткий взгляд на Дорме. — Сомневаюсь, что это поможет. — Дело обещает быть очень сложным. — добавляет Онаконда Фарр. — Тем более, что Рун Хаако лично прибыл сюда по приглашению Верховного Канцлера. — говорит на пол тона тише с заметной резкостью в произношении последних двух слов. Даже, если память Падме все менее ощутима и восприимчива, мне уже известно, каких точно взглядов придерживается сенатор с Родии в отношении Сидиуса. — Вам что-нибудь известно по поводу главного претендента на должность вице-короля? — решаю прямо спросить, чтобы лишний раз удостовериться и подвести своих союзников к правильным выводам. — Они не станут разглашать эту информацию. — растягивает родианец и чуть наклоняется ко мне. — Но, учитывая... громкое появление советника Хаако в стенах Сената, я склонен согласиться с мнением некоторых на этот счет. — подсказывает мне, что другие политики тоже сомневаются в чистых намерениях представителей Торговой Федерации.— У вас ведь есть серьезные доводы для оправдания действий молодого падавана? Силюсь сдержать свой непослушный язык, чтобы не проговориться, но намек на надежду отбрасывать не стоит. — Энакин спас Набу от оккупации, будучи маленьким рабом. — чувствую твердые грани талисмана на своей руке. Я не расстаюсь с ним, но сегодня решила носить, как браслет, под широким рукавом платья. — Кто может знать больше о справедливости и доброте, как не ребенок с тяжелой долей? — успеваю задать вопрос, перед развернувшейся небольшой катастрофой у одной из статуй. Тот самый слуга опрокинул поднос с горячим чаем и попытался быстро удалиться в направлении Великой палаты созыва. — Что там случилось? — Бейл оборачивается на женские крики и возмущения. — R2! — Дорме бросается к источнику противной электронной трели, которая визгливым маршем хаотичных сигналов проходится по ушам всех присутствующих. Обходит нескольких политиков, которые тоже пострадали от неуклюжих действий непонятного служащего. — Проклятье!— ругается, склонившись над дроидом, у которого не закрывается крышка с выдвижной металлической рукоятью. Поспеваю за ней и замираю на несколько секунд, гладя на ущерб от горячего напитка. — Нужно скорее продуть панель управления и резервный блок питания! — моя помощница пробует убрать капли воды с корпуса R2 своим плащом. — Горячая жидкость могла попасть на платы... — не понимаю, о чем она говорит, но выглядит наш неугомонный сборщик данных совсем плохо. Оборачиваюсь назад, чтобы найти того самого слугу в белом тюрбане, но его и след простыл. — Позвольте мне. — капитан Тайфо протискивается сквозь толпу, а затем помогает приподнять дроида. — Я отнесу его на корабль и попробую разобрать. — Вызовите технического специалиста. — говорит Дорме, сняв свой плащ. — Пусть он проведет диагностику и... — сбивается, заметив группу шествующих в сторону палаты созыва солдат. Они идут плотной стеной, укрывая высокопоставленных политиков и джедаев. «Началось.» — узнаю стилистику пафосных появлений ситха с верными прихвостнями. Канцлер Палпатин приближается к нам в сопровождении неймодианца Руна Хаако, вице-канцлера Мас Амедды и магистра Винду. Энакин с мастером Кеноби идут позади. Мне не видно их лиц, да и не до этого сейчас. В груди клокочет гнев и злоба, ведь я так легко отвлеклась, совсем позабыв о защите R2. Мой маленький ларец с ценнейшими доказательствами подвергся вероломному нападению. Эту подлость явно спланировали те, кому выгодно мое молчание и кто точно знает, что у меня есть компромат. «Сволочи!» — жалею, что не имею при себе меча и не могу устроить мясорубку хитрых ублюдков. Плевать на переходы чертовых сторон в Силе. Я жажду справедливости и возмездия. Выпрямляю спину, дергаю задрожавший подбородок вверх. Не замечаю, как впиваюсь ногтями в кожу ладони, сжав ее в кулак. Надеюсь, что пламя ненависти в моих глазах поубавят пыл трусливого убийцы Ганрея. Главное, не выдавать бушующими эмоциями свое преимущество. «Покажи им беспомощность!Пусть подавятся!» — настраиваю себя и скрещиваю впереди пальцы, сильнее прижав к телу припрятанные в рукаве голодиски с копиями. Хоть до этого я додумалась. — Сенатор Амидала. — с презрением изрекает тощий неймодианец, поравнявшись рядом со мной. — Вы еще смеете выступать здесь, после произошедшего? — шипит и издевательски ухмыляется. Держусь, сдавливаю челюсти от желания сорваться и влепить хорошую оплеуху этой каракатице. — Как и вы... — даже смотреть на него не хочу, поэтому целюсь взглядом на рога близстоящего Амедды. — Так и не выплатив своевременные контрибуции за угнетение моего народа! — повышаю собственный голос. Меня просто распирает от намерения поставить этого гада на место. «Спокойней, Елена. Действуй по сценарию.»— отхожу в сторону, выказывая обманчивую попытку к отступлению. Хаако довольно хмыкает, купившись на мою неуверенную игру. — Ваш провал близок. — открыто угрожает. Каверкает злобой каждое слово и поворачивается к Палпатину. Я специально опускаю взгляд, демонстрируя сдержанность и терпение, но в душе играет тяжелый рок под воображаемые крики ужаса самодовольного неймодианца. Есть внутри некое единение с призрачным негодованием настоящей Падме. Ощущаю знакомый жар и поднимаю голову. Мне по-прежнему толком не видно Энакина, но я прекрасно понимаю, что он сейчас испытывает. Полностью солидарна с этой горячей яростью в Силе, от которой густеет воздух вокруг. Оби-Ван тоже чувствует изменения в окружающей атмосфере и решает утихомирить своего ученика. — Энакин, пожалуйста... — мельком осматривает присутствующих, задерживается взглядом на брюнетке в синем платье. Мастер стоит рядом с молодым человеком, в относительно безопасной дистанции от Канцлера и советника. — Не нужно навлекать на нас новые проблемы. — тихо добавляет и сталкивается с суровым взглядом магистра Винду. — Ты слышал, как этот слизняк с ней разговаривает? — переспрашивает шепотом Скайуокер, убивая потемневшим взором неймодианца. — Жаль, что его тоже не покрошил. Кеноби прикрывает глаза и начинает молиться про себя, дабы не завыть диким зверем от несдержанности избранного. — Она пытается спасти тебя.— джедай специально умалчивает о записи, присланной графом Дуку, чтобы лишний раз не проговориться. — Дорогие друзья. — в привычной, громогласно-приторной манере, объявляет Палпатин, заметив раздувающийся огонь конфликта. Он осторожно выходит вперед, обойдя советника Хаако и вице-канцлера. — Давайте успокоимся и решим этот вопрос цивилизованно... — театрально разводит руками, чем вызывает у меня некую схожесть с рыжим Тони Старком.— В палате созыва. — в очередной раз демонстрирует натренированную улыбочку. Смотрит на неймодианца и магистра. Мы впервые встречаемся, после событий в его кабинете. Не хочу зацикливаться на завуалированном пренебрежении относительно меня. Шив не приветствует и даже не смотрит. Сложно понять, намеренно он так делает, чтобы лишний раз взбесить или просто устраивает показательное неуважение для остальных. — Разумеется... — проговариваю резким тоном. Отстегиваю клепки на плаще и снимаю его. Молча передаю своей помощнице. Избавляюсь от уютного тепла и взбадриваюсь открытой прохладой воздуха. — Канцлер Палпатин. — мой язык так усердно двигается, чтобы выговорить по-особому каждую букву ненавистной фамилии. Одновременно мягко, но в тоже время грубо, с ударением и дерзостью. Не могу ничего с собой поделать и поднимаю взгляд к лицу политика. Наши глаза не просто встречаются, они сталкиваются, образуя бесшумный ядерный взрыв в пространстве. За долю секунды, ленивое, сухое наблюдение ситха меняется. Теперь он смотрит более внимательно, детально и тяжело скользит вниз, огибая льдистой голубизной каждый заметный изгиб моего тела. Будто видит сквозь кровавое одеяние, что так удачно подходит к его театральному костюму. Платье не обтягивает больше положенного и полностью скрывает ноги за счет длинной юбки с подолом. И тем не менее, я не могу избавиться от чувства обнаженности перед ним. Каждый маленький волосок на коже электризуется и приподнимается навстречу личной битве. Решаю прекратить это лицедейство, хватаю нетерпеливым жестом ткань юбки, чтобы не споткнуться. Быстро разворачиваюсь и ухожу. Знаю, какой эффект произвожу сейчас, учитывая демонстрацию главной изюминки своего наряда. «Смотрите все! Я не боюсь открывать перед вами спину.» — кожа в районе лопаток горит, а маленькая капелька пота спускается вниз, строго по линии позвоночника. Мне кажется, что к влажной дорожке на пару секунд прикладывают кусочек льда. Не могу усмирить собственное сердце, которое бежит далеко за пределы адекватного ритма. Что-то опасное зарождается внутри от остроты и накала в этом противостоянии. Боюсь, что начинаю превращаться в такого же азартного игрока, как и он.***
Великая палата созыва занимает большую часть здания. Огромное, воронкообразное помещение, свыше сотни метров в высоту. Точно не знаю, но масштабность потрясает. Мне неуютно находиться здесь, прежде всего из-за затемнения и туманного мрака, создающего ощущения огромной пропасти в Ад. Не спасают даже светящиеся линии, установленные на репульсорных платформах. Здесь холодно, пусто и безнадежно. Лишний раз удивляюсь, сколь слеп Орден джедаев со своей Силой. «Свободы нет, есть только театр.»— смотрю в сторону подиума, на котором находится Верховный канцлер и Мас Амедда. Вопреки моим ожиданиям, ситх предпочел более активно участвовать в громком заседании, чтобы вести наблюдение с близкого расстояния. Ведь не зря разместил мою ложу строго на одном уровне со своей. Да еще и развернул специально, чтобы я не cмогла посмотреть на него. «Скотина.» Тяжело вздыхаю и жду, когда мне дадут слово. К сожалению, этот неймодианский гад успел договориться о дополнительном времени для своих лживых возмущений. Смотрю на дроида, которого мне одолжил сенатор Органа. Конечно он выполнит свою задачу, но привычные пиликанья R2 кажется уже родным. Бывший советник хорошо проходится по Ордену джедаев, открыто предлагая Сенату разрушить многовековое сотрудничество. Даже намекает на причисление к преступным организациям, откуда пришел главный, по его мнению, враг Республики, граф Дуку. Не выдерживаю наигранного потока агрессивного бреда и тихо усмехаюсь. Просто стоять уже надоедает, но я чувствую на себе сразу несколько внимательных взглядов. Неудивительно, что у Торговой Федерации находятся свои союзники. Смотрю на медленно плывущую в воздухе платформу сенатора с Умбары, Ми Дичи. Он готовится поддержать Руна Хаако и приближается к его ложе, чтобы уже вдвоем выступать против меня. Наконец загорается лампочка на моем микрофоне, который плавно выдвигается на тонком штыре. Мне немного не комфортно, хотя тело пребывает в относительном спокойствии. Все-таки выступать для Амидалы привычное дело. — Благодарю за столь пламенную речь, советник... — обращаюсь к Хаако и выгибаю левую бровь. — Или... вас уже можно поздравить с новой должностью? — По вине этого мальчишки! — указывает тонкой культей на ложу, где стоят джедаи.— Мне пришлось в экстренной форме взвалить на себя обязанности вице-короля. — дергает головой, приподнимая подбородок. Он уверен в себе. — Вы защищаете убийцу... все еще не остыв от обиды. — нагло подлетает на платформе и улыбается. «Не долго тебе осталось праздновать, вонючий хмырь!»— ноздри моего носа раздуваются, более резко выпуская громкий выдох. — А вы так уверенно трактуете произошедшее в свою пользу, упуская очень важные детали. — моя ложа поднимается немного вверх, чтобы остальные сенаторы тоже могли видеть. — Республика находится на пороге войны. — начинаю свою отрепетированную речь. — Тяжелые времена вынуждают каждого из нас принимать сложные решения. Не зависимо от статуса и положения. Молодой падаван Скайуокер отправился за своим мастером, которого захватили в плен при выполнении опасного задания. Следы организаторов моего покушения, привели джедаев на Джеонозис... — делаю решительный вдох. — Прямо на одну из фабрик по производству ваших дроидов.— смотрю на своего оппонента. По огромному помещению проходится тихая волна удивления. — У вас нет доказательств! — тут же кричит неймодианец. — Это всего лишь очередные голословные обвинения! — Сенатор Амидала. — подает голос умбаранец, приближаясь к моей ложе. — Мы сейчас обсуждаем совсем иное происшествие. — Они все связаны, сенатор Дичи. — подаю правой рукой сигнал помощнице и передаю ей один из голодисков. — Полюбуйтесь! Дорме подключает дроида к компьютерной системе палаты созыва. В пространстве появляется увеличенная голограмма с наземными фотографиями фабрик и кораблей Торговой Федерации. — Как вы видите, у сепаратистов есть надежный союзник и поставщик боевой техники для дальнейшего развязывания конфликта! — улыбаюсь в ответ на очередные возмущения. — Это старые корабли, оставленные там задолго до нынешних событий. — в голосе бывшего советника еще чувствуется уверенность и твердость, но характерный звон выдает нервозность. Он явно не ожидал, что у меня окажутся в запасе копии. — И которые удивительным образом прекрасно работают! — пылко отвечаю, взмахнув рукой на изображения внутренних помещений. — Вы продолжаете лгать не только своим партнерам... — Это все вы! — кричит неймодианец. — Как я раньше не догадался? Это вы подкупили мальчишку, очаровали его своим ядом и приказали убить давнего врага! — первые нотки тревоги приносят с собой характерное дрожание в голосовых связках. Некоторые сенаторы выкрикивают несогласие со столь неуместными, грязными обвинениями. — Ваши беспардонные намеки лишний раз подтверждают мою правоту. — хмыкаю и распрямляю плечи. Громкий финал уже совсем близко. — Вы лжете не только нам, но и своему народу. — чувствую пристальный, наполненный ледяными иглами, взгляд ситха. Он позволяет себе немного отпустить ауру, так как воздух от этих перепалок становится неимоверно горячим. — Вы были там и последовали за этими джедаями. — бывший советник дергает рукой и несколько раз поправляет плотный воротник своего наряда. — Я всегда знал, что красивые речи о чести и долге всего лишь фарс, потому что под носом Республики цветет рассадник жестоких убийц, прикрывающихся Кодексом! — он явно доволен такой риторикой, потому что в помещении зависает зловещая тишина. — Это уже перебор. — на одной низкой ноте проговаривает магистр Винду, вызывая в пространстве гневный поток вибраций, от чего несколько световых дорожек у ближайших платформ с громкими хлопками гаснут. — Столько агрессии... — добавляет Оби-Ван, вертясь в кресле. — Меня не отпускает беспокойство и чувство какой-то угрозы. — смотрит на падавана, который опять молча концентрирует вокруг себя Силу. — Дождемся окончания дебатов. — указывает темнокожий мужчина, распахнув полы своей мантии. Он напряжен и внимательно рассматривает несколько платформ на другой стороне. — Вы понятия не имеете о древних заветах. — возмущаюсь такому отношению у учению в Храме. — Что в очередной раз подтверждает ваше неуважение к любой истории. — решаю опять обратиться к Сенату. — Лишь истинно верующий способен найти в себе силы пойти против чтимых законов и клятв. В одиночку, не по боясь сразиться на смерть, ради близкого и дорого человека. — опять отдаюсь течению воображаемой реки Света, плавно перетекающей в много-разветвленное дерево. Я не думаю об этом, но стараюсь чувствовать, чтобы защитить саму Силу от гадких нападок этой лягушки. — Спросите сами себя, кто из ближайшего окружения способен на подобное? Есть ли еще достойный образец такой преданности и храбрости, готовый сражаться не ради вечных идеалов, а нас с вами? — выдерживаю короткую паузу и поворачиваюсь в сторону, где находятся рыцари Ордена. — Это поступок не просто воина... — не знаю почему, но в моем сердце разливается тепло, а в голове появляется момент из старого фильма со словами Люка Скайуокера о своем отце. — А преданного друга и соратника. — хочу зареветь от нахлынувших чувств. Странная я все-таки размазня. — Настоящего рыцаря-джедая. — последние слова кажутся такими внушительными и утвердительными, что сама душа наполняется неком спокойствием и Светом. Повисшее молчание обрывается шумом аплодисментов и откликов поддержки. Многие политики поднимаются, преисполненные патриотичностью, после моего обращения. Мастер Кеноби приподнимает брови, но продолжает молчать, замечает яркий румянец на щеках Скайуокера и не знает, следует ли вообще что-нибудь говорить. — Она весьма убедительна... — тянет уже довольным голосом Мейс Винду.— Хотя все достаточно спорно, но... — сдерживает улыбку и кивает головой. — Милая, ваши речи безусловно подкупают... — Ми Дичи, явно недовольный таким итогом, опять подлетает ко мне, игнорируя выделенную Амеддой официальную передышку в пять минут. — Как и этот соблазнительный наряд, — на его хитром, худом лице с острыми скулами появляется улыбка с похотливым намеком. Чувствую стыдливый румянец на щеках и хочу прикрыть себя руками от подобной наглости. Сдерживаю защитный жест и прищуриваюсь, поджав губы. — Умоляю. Избавьте меня от своих сексистских настроений! — специально повышаю голос, чтобы задеть умбаранца с его отвратительными намеками. — Полностью поддерживаю! — говорит бывший советник и тоже решает обратиться ко всем присутствующим. — Уважаемые заседатели! Я попрошу не вестись на очарование этой молодой особы. — указывает на меня коротким пальцем. — Ведь именно ей наиболее выгодна смерть Нута Ганрея! — опять переходит к открытым обвинениям, тем самым показывая свою слабость. — Господа!— громогласно предупреждает Мас Амедда. — У нас официальный перерыв! «Пора приступать.» — резко выдыхаю, все еще пребывая в возмущении от такого неуважения. Мне страшно, но в теле растет уверенность, что скоро придет расплата. — Позвольте с вами не согласиться, наместник. — опять подаю рукой сигнал Дорме, чтобы активировала второй голодиск. — Ведь вы даже не потрудились почтить память вице-короля минутой молчания. Не упомянули его в своей речи и... — Неужели вы пытаетесь обвинять нашего гостя?— опять вмешивается Ми Дичи и прищуривается от яркой картинки в воздухе. — Раскройте глаза! — не выдерживаю и кричу в ответ. — Вы умбаранец и прекрасно можете все прочитать на его лице! — взмахиваю рукой в сторону Хаако. — Что это? — спрашивает озадаченный неймодианец, попятившись назад на пару шагов. — Невозможно. — проговаривает знакомое выражение и хватается за шею, в момент показа убийства вице-короля Ганрея. — Это правда, которую вы пытаетесь скрыть! — мой крик гаснет в потоке громких голосов сотни других политиков, пока Дорме и дроид перематывают запись на моменте хитрой подставы со стороны бывшего советника. — Вы вздумали выставить заседателей Сената полными идиотами!— опять кричу до хрипоты и слышу, как освистывают представителей Торговой Федерации. — Нет! Остановите это! — в панике кричит наместник, хлопая глазами. — Смиритесь наконец с простой истиной! Республика никогда не покорится вам! — чувствую себя Маргарет Тетчер и часто дышу от перевозбуждения. Совсем не обращаю внимания на усиливающееся покалывание в затылке. Готова рухнуть от усталости. Похожее уже было, когда я встретила в Атриуме таинственного разносчика горячих напитков. Под шум оваций и крика заряженной противоречивыми эмоциями толпы, никто из нас не видит, как падает от удара по голове один из сенаторов в самом низу, а его репульсорная платформа набирает скорость, поднимается и летит в мою сторону. Белый тюрбан падает, открывая треугольную зеленоватую голову, с далеко расположенными друг от друга глазами. — Убей ее! — кричит Рун Хаако, пятясь назад и отлетая на своей ложе к общему проходу, чтобы сбежать. Я слышу испуганный крик Дорме и оборачиваюсь. Прямо на нас летит здоровая металлическая махина, под управлением неизвестного наемника-арконца. — Твою мать! — Энакин выдергивает через Силу рукоять из крепления на поясе Оби-Вана, моментально активирует свой меч и прыгает вперед, чтобы успеть перехватить двух женщин. Магистр Винду и Кеноби следуют его примеру, решают спасти Канцлера от угрозы возможного столкновения. Мас Амедда пробует спустить подиум Палпатина, но датчики не реагируют, будто их заблокировали или отключили через канал связи. — Вот черт... — вырывается у меня за секунду до столкновения. Резко отлетаю назад, но тут же притормаживаю в воздухе, потому что меня успевает удержать при помощи Силы Скайуокер. Он отпрыгивает от летящей вперед ложи, притягивает меня к себе и отбрасывает с помощью светового лезвия несколько фотонных зарядов, выпущенных в нашу сторону. — Хватайся за меня! — кричит и поворачивает голову туда, откуда раздается громкий скрежета металла. Две платформы деформируются от столкновения, а наемник, подосланный Хаако прыгает вниз с реактивным рюкзаком за спиной. — Дорме! — кричу, повиснув на шее падавана. Не знаю куда смотреть. Вокруг сплошная каша из криков, мигающих датчиков сигнализации и шума вооруженной потасовки.— Не-ет! — успеваю заметить женщину в синем платье. Она срывается вниз, соскользнув от столкновения с гладкого корпуса нашей ложи. Молодой человек делает последний прыжок к одной из пустующих платформ, пока перепуганные политики устраивают давку возле широкого входа. Ставит меня на ноги и осматривает на наличие ран. — Я скоро вернусь. — разворачивается и собирается прыгать. — Ты ее видишь? — имею в виду свою помощницу. Наклоняюсь вперед со слезами на глазах. Если с ней что-то случится, я себя не прощу за такое пренебрежение. Сердце рвет грудь, не могу надышаться и теряюсь от бездействия. Начинает накатывать паника. К счастью, брюнетку успевает подхватить на руки вовремя подоспевший мастер Кеноби, пока магистр Винду защищает Палпатина и Амедду от двух крупных металлических обломков. Она прижимается к рыцарю с закрытыми глазами и больно кусает нижнюю губу от страха. — Не благодарите. — Оби-Ван продолжает держать девушку на руках. Помощница открывает глаза и молча смотрит на мужчину, уже дважды спасшего ее от возможной смерти. Их глаза встречаются, а громкие выдохи сливаются, жадно касаясь друг друга. Только мастер собирается опустить драгоценную ношу, как чувство новой угрозы пронзает его позвоночник. — Что? — тихо интересуется Дорме, запустив пальцы в мужские волосы на затылке. Она замечает перемену во взгляде джедая, но не знает, что еще может произойти. Оби-Ван поднимает голову в тот момент,когда в палате созыва раздается взрыв. Срабатывает небольшое взрывное устройство на той самой платформе, откуда совершил нападение наемник. Мастер и молодая женщина запрыгивают в ближайшую ложу, прижимаются к полу, закрывают руками уши. — Держитесь! — предупреждает Оби-Ван, решив укрыть брюнетку собой. Вице-канцлер отлетает в сторону, сталкиваясь спиной с одной из платформ. Мейс Винду применяет Силу, чтобы удержать его тяжелое обмякшее тело в воздухе и предотвратить смертельное падение. — Встаньте за мной! — громко говорит магистр, обращаясь к Верховному Канцлеру, который пытается уклониться от еще одного куска уничтоженной платформы. Никто не видит, как холодные голубые глаза озаряет вспышка золота, потому что крупный осколок успевает врезаться на скорости в плечо ситха. Ни один мускул не вздрагивает на его теле, когда боль от ранения проходится по нервным окончаниям. Дергнув двумя пальцами левой руки, Сидиус через Силу извлекает кривой стеклянный треугольник. Энакин успевает добраться до политика, именно в тот момент, когда взрывная волна достигает подиума, срывая его с гидравлического штыря. Молодой человек быстро переносит Амедду на верх в одну из лож, используя Великую. — Вместе! — дает четкий приказ темнокожий магистр, выключая меч и выставив ладони перед собой. Скайуокер становится рядом и делает тоже самое. Они одновременно тормозят тяжелую платформу через Силу, создавая плотный невидимый щит от раскаленного облака. — Нужно найти наемника! Он не мог далеко уйти. Стража сената уже заблокировала все выходы. — Мейс еще держит глаза закрытыми и ощущает дрожь в ладонях. Колоссальная трата энергии приносит непослушание напряженным мышцам. Вслед за коротким взрывом наступает оглушительная тишина. Огромное помещение заполняется неприятным запахом проводки и гари. Солдаты разделяются на группы. Одни помогают эвакуировать политиков, а другие занимаются поисками преступника. Меня никак не задело, так как я находилась выше эпицентра событий. Энакин постарался перенести, как можно дальше. А вот бывшего советника Торговой Федерации успели схватить во время попытки проникновения в кабинет сенатора Органа с целью затаиться. Теперь он предстанет перед судом за многочисленные преступления, в том числе предательство собственного народа.***
Нас выводят в Главный Вестибюль, где уже организовывают помощь пострадавшим. Не отпускаю от себя Дорме и крепко держу ее за руку. Девушка отделалась ушибами и синяком на коленке. Я еще не успела поблагодарить мастера Кеноби за ее спасение, но обязательно это сделаю. Ищу взглядом Скайуокера. Нахожу и мрачнею, потому что он стоит, как приклееный возле Сидиуса. — Оставайся здесь и никуда не уходи.— обращаюсь к Дорме. — Я быстро.— подхожу ближе к группе политиков и джедаев. Стараюсь не реагировать на разностороннюю шумиху, после диверсии в палате созыва. Поправляю измятый подол своего платья, которое не выдержало такого обращения. Присматриваюсь к ситху и замечаю неладное. — Вы ранены. — прерываю неразборчивую болтовню мужчин, сокращаю дистанцию и пялюсь на мокрый окровавленный след. — Ах это... — медленно произносит Палпатин, прекрасно изображая рассеянность от происходящей вокруг вакханалии. Стража Сената и солдаты-клоны мелькают перед глазами в сине-белой круговерти. Громкие приказы, через связь по встроенной в броню рации, смешиваются со стонами раненых и потерпевших. Все это напоминает хаотичный бунт в огромном улье с ядовитыми осами, в самом центре которого не повезло оказаться именно мне. «Успокойся. Самое худшее уже позади.» — настраиваю себя и пытаюсь выровнять сбившееся от нервотрепки дыхание. Голова идет кругом, обеспокоенные рыцари-джедаи усиливают смуту в Силе, тем самым дезориентируя мое чутье на возможные махинации со стороны Сидиуса. Мне очень интересно, почему столь продуманный гений не воспользовался такой удобной ситуацией? Пытаюсь отыскать малейшую подсказку в непроницаемой маске на его лице. — Я сразу и не заметил. — все с той же рассеянностью проговаривает Шив, посмотрев на свои, перепачканные кровью пальцы. Он еще раз дотрагивается до разорванного рукава туники. Окровавленная ткань успевает прилипнуть к поврежденной коже, чем создает угрозу возникновения инфекции. — Наверняка простая царапина. — говорит громче, чем привлекает к себе внимание магистра Винду и сенатора Органа. Мужчины уже успели помочь распределить раненых сенаторов на медицинские переноски, а так же скоординировали работу подоспевшего медперсонала. — Медицинских дроидов недостаточно. — темнокожий мужчина обращается ко мне. — Жизнь Верховного Канцлера под угрозой. — зрительно оценивает степень ранения политика и хмурится пуще прежнего. Воздух вокруг него вибрирует, неприятно затрагивая волоски на моей коже. — У нас много других раненых и всем нужна помощь. — мягко, с извиняющейся нотой указывает Бейл, посмотрев в сторону репульсорных кушеток для оказания первой помощи. — Специальный шаттл вот-вот прибудет... — Совет магистров распорядился призвать рыцарей-лекарей для дополнительной поддержки. — сообщает мастер Кеноби, держа в руке свой комлинк. — Оставайтесь здесь с потерпевшими и транспортируйте в первую очередь серьезно раненых. — говорю на автомате. — Я позабочусь о Канцлере, а потом помогу остальным. — подбегаю к ближайшему медицинскому дроиду, открываю встроенный возле панели управления блок для хранения медикаментов и быстро хватаю пластиковый контейнер с минимальным набором препаратов. По идее, там должны быть органические пластыри, бинты, мазь от ожогов, баллон антисептика и две пластины для инъекции обезболивающего. — Не знал, что вы практикуете целительство. — слышу за спиной голос магистра Винду. Его строгий взгляд цепляется к моему лицу. —У меня много скрытых талантов. — цежу сквозь зубы, высматриваю среди многоликой толпы Дорме. — Мастер Кеноби... — обращаюсь к джедаю. — Пожалуйста, проследите, чтобы моя помощница благополучно села на корабль и вернулась в резиденцию представителей Набу. — Ам... хорошо. — с натяжкой отвечает мужчина, бросив осторожный взгляд в сторону брюнетки. Похоже, что я его совсем озадачила этой просьбой. — Я помогу вам. — Энакин поддерживает Канцлера и уводит его к первому по пути кабинету одного из сенаторов. — Обопритесь на меня. — замедляется, когда политик начинает шипеть от приступа боли. — Спасибо, Энакин. Я всегда знал, что могу рассчитывать на тебя. — вешает лапшу на уши падавну чрезмерно сладким, приторным голосом. Слабость и страдание накладываются бледным отпечатком на его продуманном облике потерпевшего. Скайуокер взмахивает свободной рукой, открывая при помощи Силы дверь-перегородку. Проходит внутрь просторного помещения. Продолжает удерживать политика, однако тот в подбадривающем жесте хлопает его по плечу. — Будет лучше, если ты вернешься к джедаям. — знакомая улыбочка растягивается на лице ситха. — Не стоит тратить на меня драгоценное время. — чуть кивает головой в сторону небольшого дивана-софы. — Думаю, сенатору Амидале можно довериться. — произносит на выдохе, когда молодой человек помогает ему присесть по-удобнее.— Особенно, после столь... головокружительного успеха, — его похвала совсем не кажется наигранной, а мягкость в голосе сглаживает саркастическую нотку в одном, растянутом слове. Оставляю сказанное без внимания и благодарности, однако язык чешется от желания озвучить накопившееся вопросы. — Канцлер прав, Энакин. — бросаю контейнер на круглый журнальный столик. — Я проведу осмотр. Если рана окажется серьезной, то незамедлительно сообщу об этом и помогу организовать экстренную помощь. — надавливаю пальцами на плотные рычаги с двух сторон, чтобы открыть подобие звездной аптечки. — Все будет хорошо, не волнуйся. — беру баллон антисептика, чтобы обработать руки. — Перчаток нет... — задумчиво говорю, рассматривая содержимое пластиковой коробки. — Если что-то понадобится, я буду рядом. — Скайуокера почему-то терзают странные сомнения и неодобрение происходящего. Вроде ничего особенного, тем более, он лично видел, как эта чужестранка залечивает серьезные раны. Достаточно вспомнить события на Татуине, после сражения с диким племенем тускенов. Канцлер Палпатин в надежных руках, вот только... Падаван старается заглушить лишнюю тревогу, которая будто бьет горячим ключом изнутри. Неуверенно пятится к выходу, засматриваясь на соблазнительные линии женской спины. «Проклятые тряпки!» — ругается про себя избранный, начиная злиться. Мало ему настойчивой тревоги, так еще и напряжение сковывает живот и бедра. Тело тяжелеет. Кровоток ускоряется и несется в одну сторону. — Энакин! — раздается из Вестибюля голос мастера Кеноби. Он становится своего рода спасением для одурманенного разума молодого человека, возвращая мысли к мрачной реальности. Скайуокер быстро моргает глазами и покидает кабинет. Замирает на несколько секунд у входа, но не оборачивается. Я догадываюсь о неких сомнениях, с которыми он отчаянно борется, но продолжаю держать молчание. Делаю неутешительный вывод, что зря надумала разыгрывать из себя Мать Терезу. Энакин оставляет проход открытым, однако неудобство все равно закрадывается под кожу. Даже на виду у посторонних, мы с ситхом все равно остаемся наедине. «Что-то не так...» — мелькает в голове предупреждение. Слышу голоса людей, пиликающие звуки медицинских дроидов и громкие шаги отряда солдат-клонов. Они уже несколько раз прочесали все помещения и ближайший периметр вокруг здания, но так ничего не нашли. Наемнику удалось сбежать, не оставив после себя следов. — Нужно снять одежду, чтобы открыть вашу рану. — смотрю на мужчину, держа в руке подготовленный бинт для обработки. Шив приподнимается и пробует двигать пострадавшей рукой. Бледность кожи говорит о скрываемой агонии от любого незначительного действия. Похоже, что у него еще сильный ушиб в придачу. Так сильно хочется задать ему один единственный вопрос, но приходится плотно сжимать челюсти, чтобы удержать этот порыв внутри. Владыка ситх намеренно пропустил такой прекрасный момент, чтобы избавиться от меня... Почему? Почему он отказывается сделать хоть что-то прямо? Открыто, мать его и окончательно?! — Давайте я помогу. — оставляю бинт, подхожу ближе и присаживаюсь рядом. Пробую расстегнуть тугие петельки спереди на груди. Удивляюсь, сколь тяжела и громоздка в своем убранстве эта туника. Полностью погружаюсь в навязчивую идею избавиться от многочисленного тряпья и не замечаю, что дверь-перегородка тихо закрывается сама собой, без посторонней помощи. — Могу я задать неуместный вопрос? — пустое молчание нещадно угнетает, вызывая первые отголоски мигрени. — Зачем вы все это носите? — интересуюсь полнейшей ерундой, вместо более серьезных тем. Мне наконец поддается последняя петелька. Раскрываю полы туники и сдерживаю выдох облегчения, потому что под ней оказывается темный жакет. «Господи! Он завернут, как рождественский пряник!»— не могу совладать со своим раздражением. — Правильно подобранная оболочка хорошо укрывает содержание. — наконец отвечает Шиф. Как раз в тот момент, когда я берусь пальцами за плотный воротник. Наши взгляды встречаются и возникает знакомое чувство стеснения от опасной близости. Опять. Как в тот раз, только путы холода кажутся более мягкими или же мои суставы начинают приспосабливаться к насилию через Силу. «Не нравится мне все это...» — начинаю сомневаться в правильности своего решения оказать помощь ситху. От докторских привычек сложно избавиться, как и льющего со всех щелей милосердия. Пытаюсь какое-то время достучаться сквозь льдистые переливы его светлых глаз, но бесполезно. Там лишь холодный мрак, поэтому убираю свои руки и приподнимаюсь. — Пробуйте сами. — пододвигаю журнальный столик, еще раз обрабатываю руки антисептиком. Замечаю в углу поднос с графином и двумя стаканами. — Хотите пить? — готовлюсь сорваться, но здоровая рука политика мягко преграждает мне путь. — Не стоит. — произносит более строго, успев развязать пояс. — Раз вы решили помочь... — двигает раненой рукой и чуть морщится от вида кровавого пятна на ткани. Намекает мне взглядом, что больше не прикоснется к источнику боли. Резко выдыхаю и сажусь еще ближе. Пробую снять жакет, под которым оказывается тончайшая рубашка белого цвета с широкими рукавами. — Уже успела подсохнуть. — смотрю на большое пятно, невольно вдыхаю запах его крови. Странным образом ощущаю железистый привкус на кончике языка, которым быстро прохожусь но нижней губе. — Снять рубашку не получится, можно только разорвать рукав. — отбрасываю на пол груду тяжелой одежды и тянусь к манжету с тремя пуговицами. Чувствую на себе холодный взгляд ситха. Он молчит, видимо решив взять передышку. Расстегиваю и резко дергаю, успешно разрывая ткань до предплечья. Поднимаю взгляд и натыкаюсь на заметные вкрапления золотого блеска в голубых глазах политика. — Будет весьма неприятно. — цепляю пальцами прилипшую ткань и тяну в сторону. Чувствую неловкость и волнение, потому что Владыка Сидиус впервые предстает передо мной в столь непривычном образе. Раздетый, немного уставший и ослабленный. Он успел расстегнуть пуговицы на груди, открыв для моего взора свое тело. Однако я специально игнорирую эту подробность, чтобы не отвлекать себя лишний раз, да и ему не давать повода для очередных издевательств. Я всего лишь беспристрастно оказываю ему помощь. Больше ничего. НИЧЕГО, черт возьми! Слышу шипение. Мужчине явно не комфортно от моих действий. Дергаю ткань и разрываю сильнее, открывая окровавленное плечо. — Простите. — глупо и сухо извиняюсь, рассматривая повреждения. — Оказывается вам не чуждо что-то человеческое. — осторожно протираю кожу подготовленным бинтом. — Боль всего лишь проводник. — коротко и мрачно излагает, рассматривая содержимое контейнера. — Для чего? — интересуюсь только ради поддержания непонятной беседы. Палпатин не настолько комфортный собеседник, по крайней мере не для меня точно. — Превосходства и дисциплины. — говорит таким тоном, будто я должна это знать. Пялюсь на него несколько секунд, стараюсь сопоставить два понятия, но все равно плохо получается. Тянусь к столу за чистым бинтом и баллончиком антисептика. — Как это может быть связано между собой? — опять спрашиваю и чуть прищуриваюсь. — Дисциплина подразумевает добровольные ограничения, обязывает к построению системы и отказа от нестабильности. — разъясняет медовым голосом, на который тут же реагируют мои уши. — Выводит контроль на новый уровень, позволяя оградить разум от ненужных... сентиментальных порывов.— сухая патетика его слов, действует на мои нервные окончания, подобно монотонным ударам маленького молоточка. Чуть вздрагиваю и рискую посмотреть Палпатину в глаза. Убираю окровавленные бинты на стол, делаю глубокий вдох. Немного растираю запястья и ощущаю более тактичное воздействия его ауры, хотя раньше, было тяжело так спокойно держаться. — Возведение рамок сугубо индивидуально для каждого существа. Вы предпочитаете абсолютный порядок, а кому-то по нраву анархия. — жалею про себя, что вновь упоминаю это слово. Мне оно неприятно, из-за все той же треклятой ассоциации с обезумевшим стариканом из фильма. — Лишь слаженно работающая система может гарантировать успех. Даже в беспорядке. — намекает на войну, которую сам организовал для отвлекающего маневра и получения специальных полномочий. — Все, что выгодно, то и разумно. — циничность этой фразы просто потрясает. Хочу вернуться к тишине или просто спеть дурацкую песенку. Только чтобы не слушать ядовитые речи психопата с явными экспансионистскими настроениями. — Если честно, мне сложно понять вашу ситхскую философию. — смотрю на рану и поджимаю губы от усилий. Боюсь ляпнуть что-то лишнее. Становится еще более неудобно, потому что к запаху крови примешивается другой. Его собственный, наполненный нотками пряностей, морозного утра и чернеющих глубин опасной Тьмы. Так я себе представляю. Он легкий, постоянный и будто обволакивает изнутри извилины мозга. «Нужно поторопиться.» — с тревогой предупреждает внутренний голос. — Вы добились таких успехов, а продолжаете руководствоваться местью. — закусываю губу и тянусь к пластинам с обезболивающим препаратом. — Не шевелитесь. — стараюсь уколоть рядом с порезом..— Рана глубокая, придется заши... Резко замолкаю, когда на позвоночник внезапно накладывается нечто тяжелое. Словно гибкие прутья, больше похожие на конечности большого осьминога, обвивают мой торс и тянут вниз. — Хотите предложить альтернативу? — вкрадчиво спрашивает Шив, мягко надавив пальцами здоровой руки на мой локоть. Вздрагиваю от неожиданности и широко раскрываю глаза. Поражаюсь, что именно в этот момент позволяю себе оценить яркость волос Канцлера. Эти огненные переливы, плавными волнами тянутся вниз. Подражают шелку. Поистине необычный, чрезмерно живой, противоречащий духу темного ситха цвет. К тому же, сами волосы кажутся послушными, хоть и слегка вьются на кончиках. — Ч-что? — прерывисто произношу, сквозь легкую дезориентацию. Роняю на пол одну из пластин и чувствую через тонкую ткань платья слабый заряд тока. Он проходит вверх, достигает затылка и распространяет мурашки по всему телу. Мой растерянный взгляд ловит перемену цвета радужной оболочки его глаз. Я будто попадаю под гипноз из двухцветного калейдоскопа. Золото затапливает чистый лед и добавляет сияния бледному лицу мужчины. Выражение лица Палпатина совсем не меняется, когда он решает задействовать пострадавшую руку. Перепачканные кровью пальцы мягко обхватывают затылок, а невидимая удавка Силы с усилием тянет меня вниз. Прямо на него. — Ох! — вынужденно упираюсь ладонями в мужскую грудь, сбиваюсь в дыхании и ничего не понимаю. Холод пронизывает меня насквозь, но делает это чрезвычайно мягко, ненавязчиво, как бы пробуя перед поглощением. Либо Сидиус так мастерски меняет структуру своей ауры, либо это последствия ранения. Глаза перебегают от его лица к проступившей через порез крови. Я почти лежу на Канцлере сверху и не могу воспротивиться, позволяя холоду усыпить рефлексы тела. Правда разум остается не затронутым и буквально мечется в тесной черепной коробке. «Зачем он это делает?» — Вы были правы, указав на... остаточную форму моей человечности. — пальцы раненой руки плавно скользят по оголенной коже моей спины. Попадают в выемку позвоночника, плывут вверх, к лопаткам и обводят по кругу чувствительную родинку. Поражают несколькими зарядами тока одновременно. — Издавна, любопытство считалось пороком и уделом неспособных к размышлению. — мед в голосе уступает скрипу, прорезая ничтожные крохи воздуха между нами. — И тем не менее, благодаря ему зарождается тот самый интерес. Мы получаем мотивацию, для поиска ответов на самые животрепещущие вопросы. Границы понимания расширяются, что позволяет нам развивать окружение. — легко произносит на выдохе. Ладонь другой руки поднимается к моему подбородку, проходится перед этим по шее. Отслеживаю перепуганным взглядом дорожку крови, стекающую по руке мужчины и впиваюсь ногтями в кожу груди. Тело Сидиуса не холодное в физическом понимании. Он точно теплокровен, но твердость мышц внутри напоминает каменное могильное изваяние. — Ваша рана... — тихо шепчу пересушенными губами ему в лицо. Не хватает воздуха, мыслей и одной несчастной минутки отдыха. Мое тело заблокировано, а разум свирепствует в немой истерике. Как ему это удается?! И опять почему?! Как так выходит, что я не могу даже словом побороть это гнетущее заледенение и собственную безвольность? Ведь это так просто. Врезать от души, смачно выругаться и убежать, сверкая пятками. Но нет. Вместо правильной реакции сильной и независимой женщины, я сминаю пальцами тонкую ткань мужской рубашки, тяну ее, хрен знает зачем, на себя. Громко дышу и жду. — Вы живы, только благодаря своей... потрясающей осведомленности, — его пальцы медленно проходятся по моей нижней губе. — Тайну которой, я непременно раскрою...— указательный и средний проникают в рот, а мое протестное мычание обрывается более сильным давлением Силы. В затылок бьет заряд, капли мужской крови попадают на мое платье и руки. — Можете считать это признанием, — взгляд ситха дрейфует немного вниз, когда пальцы сходят с языка и оттягивают нижнюю губу вниз, открывая не зажившую ранку. — Еще кровоточит... — ухмыляется от дьявольской иронии и давит ноготком на покрасневшую плоть десны. Вздрагиваю от боли и намереваюсь приложить максимум усилий, чтобы избавиться от удушающего влияния и позорного затормаживания. Вот только Сидиус усиливает давку на мой затылок, продолжает смотреть на капельку крови, возле губы и тянется вперед. — Не... — я не успеваю сделать новый вдох, потому что его язык проходится по ряду моих нижних зубов, облизывает ранку и пробует на вкус алую каплю. Это совсем не похоже на поцелуй. Какое-то дикое, первобытное владение. Боюсь даже представить, что он вытворяет с партнерами в постели. Почему партнерами? Да я уверена, что он не ограничивается женщинами. Подобные психопаты с манией величия, чрезмерно самоуверенны и могут претендовать на владение не только себе подобными. Секс для них не источник удовольствия, а очередной метод, подтверждающий власть. «Дисциплина и превосходство. Все правильно.» Ситх смакует вкус моей беспомощности и продолжает двигать языком. Медленно, по краю оттянутой губы. Возвращается к зубам, гипнотизирует расплавленным золотом в глазах и забирает у меня прерывистый выдох. Пальцы раненой руки движутся вниз к талии. Ладонь раскрывается и применяет Силовой удар, тем самым впечатывая меня в каменную грудь. Теперь его язык начинает изучать верхний ряд зубов. В голове образуется туманный круговорот от недостатка кислорода. Похоже на свершение какого-то странного, древнего обряда, основанного на обмене крови и слюны. Неимоверно опасный и противоречащий здравому смыслу контакт. Мы близки не столько физически, сколько через Силу. Холод и Тьма Палпатина обволакивают, принуждают к чему-то, готовятся протиснуться в сознание и изучают. Тактильность усиливает жуткую связь, которую я боюсь принимать. Если сейчас, я ощущаю себя куском свежего мяса, то вскоре, когда он будет во мне, дойду до кондиции ароматного жаркого... «Во мне?! Будет?! Господи!» Ужасаюсь собственным мыслям и начинаю вянуть в смертельных объятиях. Мой язык вот-вот коснется его. С горла срывается слабый, короткий полу-стон, вызывая дрожь всего тела. Глаза закатываются от асфиксии, но слух отрезвляется резким посторонним звуком. — Сенатор Амидала, мы... — Бейл Органа открывает дверь-перегородку останавливается в проходе и резко замолкает. Рот его по-прежнему открыт, но легкие отказываются вобрать в себя больше воздуха. — Видимо... я... — опускает голову и прикрывает глаза. — Не вовремя.— растягивает по слогам от шока. Позади него слышатся два громких оха, как при испуге. К этому времени, глаза Канцлера уже вернулись к прежнему голубому цвету, а лицо примерило маску бесспорного страдания. Он убирает свои руки и тяжело выдыхает, будто занимался до этого непрерывной физической деятельностью. Путы Силы больше не удерживают меня, как и ледяное покрывало ауры ситха. — Прошу прощения. — сухо проговаривает Органа и спешно уходит, с глубоким разочарованием на лице. Мне требуется несколько долгих минут, чтобы осознать, какое дерьмо прямо сейчас случилось. — Вы... — еще нахожусь в прежнем положении и отчетливо чувствую ладонями спокойные удары сильного сердца мужчины. — В-вы... — сглатываю ком в горле и терплю жгучую волну стыда на лице и шее. Неуверенно приподнимаюсь и вдавливаю голову в плечи. Даже мысленно не получается отказаться от унизительного, громко ревущего факта. Меня опять провели. Самым грязным, отвратительным способом. Растоптали репутацию в конец и спастись уже нельзя. Делаю сбивчивый вдох. Медленно поднимаюсь и закрываю пальцами губы. Во рту еще остается вкус его языка с нотками терпкого кафа. — Зачем? — так тихо спрашиваю, что услышать могу только я сама. Опускаю плечи от безысходности и растущего внутри омерзения. — Вы хорошо учитесь на новых ошибках, но забываете про старые. — отвечает Палпатин, не скрывая самодовольства. Наклоняется, чтобы подобрать вторую пластину. Сам себе делает повторную инъекцию обезболивающего и прикладывает бинт к порезу. Он прав. Абсолютно и бескомпромиссно. Жжение в глазах предупреждает меня о подступающих слезах. Обида, такая ядовитая и горькая, хлыстом ударяет по плечам и рвет сердце, заставляет вздрогнуть и прикусить изнутри щеку до крови. — Надеюсь, было вкусно. — обреченно плетусь мимо него в сторону выхода. Следует все игнорировать и просто уйти. Не смотреть в глаза свидетелей этой подстроенной сцены, не думать о том, как сильно они поражены моим поведением и не ждать, что вся эта грязь решится сама по себе. — Мне ждать вашего... добровольного отказа от полномочий сенатора? — с иронией интересуется Шив, удобнее располагаясь на софе. — Вот значит, что вам нужно. — слова вырываются прежде, чем я успеваю их обдумать. Останавливаюсь в проходе, чуть поворачиваю голову в сторону ситха, но не смотрю на него. Мне кажется или Палпатин действительно быстро облизывает те самые пальцы, которыми оттягивал мою губу... — Вы плохо слушали. — констатация в мягком голосе стирает тень злобной насмешки с его лица. Я опять проиграла. После стольких усилий и чудовищного риска. Прокололась на элементарных вещах и глупой детской доверчивости. Лишний раз убеждаюсь, что люди не меняются. «Сила, верни меня домой.»