***
Мы добираемся до фамильного дворца супруга на красном лэндспидере. Правда в сопровождении двух шаттлов десанта с солдатами-клонами и дополнительным отрядом набуанской стражи, который выделил капитан Панака. С этим местом связаны не самые приятные воспоминания и мысль о том, что мрачные чертоги станут моим постоянным пристанищем, наводит на депрессию. Возможно я увижу призраков убитых родителей и Камиллу, а может и сама пополню ряды ушедших. Неохотно взираю на внушительные ворота, пока солдаты в белом обмундировании тщательно проверяют периметр отцепленной территории. Они живо исследуют сад с окрестностями внушительного здания, а затем выпускают парочку наземных дронов, чтобы осмотреть зону сверху. Даже комар вряд ли пролетит. Морщусь от боли в ногах и решаю размять немного ступни, пока Канцлеру докладывают о результатах проверки и утверждении протокола безопасности. К охране собственной жизни политик относится весьма серьезно и специфично. Он намеренно минимизирует использование светового меча, дабы лишний раз не провоцировать внутреннюю Тьму, которую, как я полагаю, вряд ли так легко сдерживать в стальных оковах. Нельзя пропускать давящий ледяной кошмар рядом с другими одаренными в Силе. Сидиусу пока выгодно прятаться. — Еще раз примите мои искренние поздравления. — говорит капитан Панака, поклонившись чиновнику. — Леди Палпатин. — обращается ко мне. — Желаю вам долгих и счастливых лет жизни. — мягко улыбается, а мне хочется убежать отсюда и отсидеться где-нибудь в кустах. Действие проклятого травяного напитка еще не проходит, но вдали от праздной суматохи становится более спокойно, да и в сон начинает клонить. Шив в который раз протягивает мне руку и помогает выбраться из транспортного средства, припаркованного строго у центральных ворот перед садом. Мне претит мысль вновь идти в этих ужасных туфлях, хотя каблук на них вполне устойчивый. Ощущаю себя неуверенно и думаю о Дорме. Ей придется провести эту ночь в Королевском дворце. Я прекрасно знаю, что происходит между супругами на брачном ложе, но представить Сидиуса в роли пылкого любовника довольно проблематично. Если исходить из оценочной характеристики его человеческих качеств, то желание доставить удовольствие партнерше вообще никак не вписывается. У этого мужчины есть все, по факту рождения в благородной, богатейшей семье. Он не знает нужды, голода, страданий от лишения тепла и уюта. Взрастить психопата в таких условиях очень просто. Ситх скорее начнет душить меня и гадко усмехаться, наблюдая за страданиями, а уже потом трахнет бездыханное тело. «Прекрати!» —останавливаюсь и приказываю себе, вновь ощущая волну жара. Смотрю вниз, на такое же белое полотно с красными лепестками цветов, какое было на выходе из Королевского дворца. Похоже на Набу это обязательная традиция. Мужчина выходит вперед, но замедляется. Не спрашивает, почему я отстаю и не оборачивается. Будто все нормально и ничего не происходит. «Да твою мать!» — злюсь и скидываю обувь. Прямо в первые попавшиеся кусты с россыпью мелких желтых цветков. Дергаюсь от громкого хлопка ворот и активации системы защиты с отслеживающими красными лучами. — Центральный вход заблокирован, третий патруль на месте. — слышу обращение солдата-клона через встроенную в шлем рацию. Тяжело вздыхаю и двигаюсь вперед, удерживая фату в правой руке. Не замечаю, как обгоняю политика. Слишком сильно мне хочется скрыться от посторонних глаз. Пальцам на ногах щекотно от соприкосновения с лепестками. Поднимаю голову и тут же мрачнею, встретившись с ликом статуи неизвестного философа. Обладала бы я безграничной Силой, сразу бы выкинула этих уродцев на постаментах. Не дом, а какой-то склеп с восковыми фигурами! — Вы нетерпеливы. — слышу голос мужа позади, когда добираюсь до парадной лестницы главного входа в здание. — Простите, но меня дико раздражают ваши замурованные друзья из Старой Республики. — не утруждаю себя в подборе слов. Неконтролируемый поток эмоций делает меня агрессивно искренней. — Замурованные друзья.— повторяет без вопросительной интонации. Его похоже вообще невозможно чем-то удивить. Мельком осматривает статуи в саду, а потом опускает взгляд к моим ногам. Пришлось приподнять юбку платья, чтобы было удобнее передвигаться. Стопы успели покраснеть и сейчас смотрятся не так уж привлекательно. — Я устала в них. — поправляю ткань наряда и отбрасываю волосы за плечи. — Большинство рабынь танцуют босиком. — Шив небрежно бросает фразу с открытым пренебрежением. «Вот гад!» Подхожу к нему вплотную, посылаю взглядом настоящую смерть и мысленно воображаю, как она срубает своей косой наглую голову ситха. Смеет оскорблять меня уже в первый день нашего вынужденного брака. Или же это намеренная провокация? «Должно быть, ты ожидал иной реакции, после церемониального напитка.» Да, во мне бурлит непроходимая злость и захлестывает от негодования, однако во всех этих искрах напряжения, сковывающего пространство вокруг нас, ощущается некая жажда. Я пока не могу понять ее природу, но она кажется особенно опасной из-за своей обоюдности. — Смею вас заверить, что я родилась свободной женщиной. Рабство в моем мире считается пережитком прошлого и всячески порицается. — процеживаю сквозь зубы, считаю в уме до десяти. Нужно скорее успокоиться, не поддаваться на заурядные уловки, ведь он сейчас явно развлекается. Пробует вывести меня из себя, дабы заполучить повод к расправе... — Ваши движения во время исполнения танца имели слишком вольный, призывной характер, — его, уже синие глаза медленно проходятся по мне и задерживаются на распущенных волосах. — Что не вяжется с обликом благородной, замужней дамы. — скрип в голосе усиливается, вместе с замораживанием окружающего воздуха. О, как. Еще до постели не дошли, а уже указывает и нотации читает. — Я всего лишь попрощалась со своей вольной жизнью. — изрекаю с театральным трагизмом. — Ведь вы мне теперь вздохнуть не дадите. — пробую съязвить, но получается опять слишком искренне и обиженно. — В определенной степени. — резко налетает, поднимает меня на руки. Действует так точно и быстро, что даже пискнуть не успеваю, поэтому просто замираю с открытым ртом. — Однако впредь...— радужная оболочка мужских глаз разбавляется золотом. — Танцевать вы будете только для меня. Такое открытое проявление собственничества ввергает в жгучее смущение и сбивает с толку. Палпатин непривычно прямолинеен. Сложно распознать, где начинается его игра в имитацию. Не знаю, что ответить, потому что захвачена волнением и стеснением. Боюсь показаться слишком тяжелой, а еще лестница довольно высокая. Лишь кратко киваю головой, уронив фату на первую ступень. Вопреки моим опасениям, политик легко поднимается со мной, будто не ощущает тяжесть ноши. Даже дыхание не сбивается. Его возраст еще позволяет столь активные физические нагрузки. Все-таки век у мужчины длится дольше, как говорила моя бабушка. А если внимательно присмотреться, то во внешности зрелого, не старого Владыки ситхов ощущается двуликая, хищная натура. Острые черты лица, мертвая мимика, глубокий голос и кажущаяся на первый взгляд худощавость выдают хитрого представителя дворянского рода. Жадного до власти, скупого на простое милосердие, но с богатыми, эмоциональными изречениями. Вот только весь этот накрученный пазерством облик меркнет перед сокрытым глубоко внутри. Слетает, подобно иссохшей старой коже змеи, открывая дивные узоры разносторонней, холодной гениальности. Такое описание прекрасно подходит бесшумному, гибкому монстру, взявшему неосторожный след наивной жертвы. Украдкой смотрю на супруга. Появляется такая удобная возможность прикоснуться к его волосам, которые уже давно зачаровывают меня огненными переливами и магическим блеском. В сочетании с темными бровями, светлой, чистой кожей без веснушек, эти струящиеся локоны кажутся отдельным нимбом, отличным от всего образа галактического зла. Они достались Шиву от матери, которая была очень красивой, яркой женщиной, но чрезмерно честолюбивой. В нем больше от нее, чем от отца. Как только моя ладонь начинает тянуться к затылку, мужчина останавливается возле раскрытых дверей. Быстро спускает меня на ноги и смотрит с каким-то ревнивым укором. — Добро пожаловать домой. — иронично произносит, приглашая зайти первой. Поджимаю губы и с опаской делаю несколько шагов вперед. Останавливаюсь, заметив скрюченную в низком поклоне фигуру. — Господин. — пожилая женщина в простых темных одеждах еще сильнее склоняет голову в приветствии, а за ней выкатывается с громкой пиликающей трелью мой дроид. — R2! — подбегаю к нему и проверяю, все ли с ним в порядке. — Его доставили сюда вместе с подарками, госпожа. — тихим голосом информирует служанка. — Если вы позволите, я уже приготовила ванну и все необходимое. — еще раз опускает голову. — Вынужден покинуть вас из-за срочных рабочих моментов. — обращается ко мне Палпатин, быстро целует руку, приподнимает уголок губ. — Отдыхайте. — уходит по направлению холла с выстроенными в ряд бюстами представителей своего рода. R2 неугомонно трезвонит, спеша поведать мне что-то интересное. Вот только я совсем не понимаю бинарного и вновь сожалею, что рядом нет Дорме. Провожаю мужа взглядом, обнимаю себя руками, сжимаюсь от неуютного чувства. Кричащие роскошью стены этого дома недружелюбны ко мне. Кажется, что по высокому, узорному потолку тянется мелодия растянутого скрипа, оседающего на картинах и фресках. — Ступайте за мной, миледи. — обращение пожилой женщины неприятно прорезает тишину, а от последнего слова едва успеваешь сдержать закатывание глаз. Миледи, леди Палпатин, госпожа, жена Канцлера... «Ужас.»— иду следом, но специально медлю, чтобы держаться вровень со своим жестяным другом. Хоть какая-то отдушина в громоздком, безлюдном склепе. Правда моя прихоть в присутствии дроида обусловлена рядом иных причин. Одна из которых припрятана у него в блоке для хранения голодисков, а вот с другой я не расстаюсь со времени получения посылки от ситха. Голодиск с записью воспоминаний Шми Скайуокер, даже сейчас со мной. В самом надежном месте. А все благодаря видению о встрече с безволосой женщиной. Помню ощущения ее ауры в Силе и этот липкий страх казался таким ненасытным. Пару дней назад, в мою голову закрались сомнения по поводу личности неизвестной. Сам образ очень знаком и интуитивно ведет именно к графу Дуку. Бывший джедай так и не вышел со мной на связь через закодированный канал, однако в Сенате за мной точно следили. После ночи разговора с Энакином, я много думала, пребывая в эмоциональном опустошении. Тугие мысли сплетали одну идею и отбрасывали другую следом, пока не вышла иллюзорная картинка, поражающая своей аморальностью и в тоже время стойкой фундаментальной логичностью. Еще совсем недавно, я бы возмутилась подобному, не стесняясь в выражениях, но сейчас, судьба дитя Силы должна решиться другим путем. И у меня есть возможность его проложить. Замахиваюсь слишком высоко, но игра давно вышла за пределы шахматной доски. Ферзю следует объединиться со слоном для батарейной атаки... Не замечаю за ходом своих размышлений, как поднимаюсь на второй этаж и ухожу в дальнее крыло большого особняка, минуя проход, ведущий в апартаменты Камиллы, младшей сестры моего мужа. — Роботу лучше остаться здесь. — пожилая женщина раскрывает широкую дверь-перегородку, нажав кодовую комбинацию на электронном замке. Моему взгляду предстает шикарная во всех смыслах купальня с бассейном, большой ванной и кушеткой для массажа, возле которой стоит специальный медицинский дроид. В нос ударяет аромат цветов и незнакомых трав, а бурлящая вода тревожит мелкие пузырьки пены голубого цвета. — Смесь эфирных масел поможет благотворно настроиться. — служанка приглашает меня подойти к большому зеркалу, с установленной боковой тумбочкой и выдвижным столиком. Куча непонятных эссенций в стеклянных баночках выставлены строго в ряд. — Позвольте мне снять ваш наряд. — встает позади меня, начинает ловко расстегивать крохотные пуговички. Тем временем, мой дроид решает воспользоваться случаем и торопливо подкатывается к роботу-массажисту, за которым удобно прячется от строгой прислуги. Механизированный собрат R2 издает в ответ слабый растянутый, мычащий звук. Выдвигает клешни со специальными силиконовыми насадками для разминания мышц шеи. — Только платье, с остальным я справлюсь сама. — стараюсь придать голосу твердость. Она не должна заметить набедренный пояс, который мне всучила Дорме для хранения голодиска. — Как вам будет угодно. Я буду рядом и организую туалет для брачной ночи. — отвечает с поклоном, покидает светлое помещение. Как только перегородка закрывается, я бросаюсь к своему помощнику. — R2. — подбегаю и наклоняюсь. — Открой блок. Нужно все достать и заранее подготовиться. — впиваюсь взглядом в большое окно с видом на лесистые холмы, тянущиеся вереницей в сторону ярких созвездий на черном небе. Интуиция с обостренной нервозностью подсказывают мне, что следует быть на чеку. — Тише! — указываю металлическому другу пальцем на дверь, чтобы он не задерживался во влажном помещении. — Не заставляй меня повторять, иначе выкачу сама. Тот недовольно пиликает и медленно откатывается к выходу, но упрямо останавливается возле перегородки. Обиженно вертит круглой головой, даже не задумывается оценить мою заботу. Сбрасываю с себя платье и выдыхаю от облегчения, будто избавляюсь от тяжелой медвежьей шкуры. Быстро отстегиваю тонкий набедренный ремень с кармашком, где хранится голодиск. Хватаю его вместе с рукоятью светового меча и наивно прячу в складках светлой юбки венчального наряда. Специально оставляю эту груду вещей рядом с ванной и раздеваюсь до гола. Погружаюсь в ароматную теплую воду. Охаю от удовольствия, когда стопы перестают ныть. Отеки спадают, волосы намокают и я ныряю с головой, закрывая глаза. Пребываю в глухом вакууме, слушаю стук собственного сердца, пробую настроить себя на отдых, огородив разум от накопленных хлопот. Первые намеки на расслабление начинают разрастаться, подобно капризному дереву бонсай. Медленно выплываю и глубоко вдыхаю. Смываю с себя макияж, намыливаю голову. Душистые пузырьки пены легко массируют распаренную кожу. Хочется растянуть этот момент на вечность. Беру прозрачный флакон с гелем розового цвета. Узнаю местное средство для депиляции, о котором упоминала Дорме. Малейший пушок на теле благородной набуанской дамы считается верхом неприличия, поэтому я, тихо бормоча под нос смачные ругательства, тщательно обрабатываю нужные зоны гелевой текстурой и с удивлением отмечаю, сколь легко в прямом смысле слова лысею. Жаль на Земле нет подобного средства. Нашим женщинам приходится изгаляться бритвенными станками с адскими восковыми полосками, так как лазер весьма дорогое удовольствие. Повторно ныряю с головой, задерживаю дыхание. Глупо надеюсь, что обо мне забудут в эту ночь, ведь супруг достаточно занятой человек, одержимый грандиозными захватническими планами. «А еще он козел!» — усмехаюсь про себя и выныриваю, почувствовав нечто постороннее. Я провела в целебном одиночестве не так много времени, чтобы пожилая прислужница вздумала напомнить о себе. Дверь-перегородка как-то тихо открывается, запуская холодный ночной воздух. Он задевает мои мокрые плечи, побуждая насторожиться. — Я еще не закончила. — смываю пену с лица и плеч. Хочу повернуть голову в сторону нарушительницы своего умиротворения, однако резко перестаю двигаться, уловив обрывочное волнение в Силе. Пространство захлестывают нетерпеливые волны чужого гнева и страха. Они слишком резкие, плохо ориентированные, будто их обладатель крайне нестабилен. К сожалению узнаю эту грубость, рваность и отчетливую боль. Именно они были в последнем видении и окружали меня со сгустками какого-то зеленого тумана. Решаюсь посмотреть на гостью, которая останавливается у зеркала ко мне спиной. Ее короткий, темный плащ скрывает очертания лица, но не горящие ненавистью глаза. «Явилась.» — думаю про себя и стараюсь не поддаваться панике. Мне страшно, но поверхностная подсказка сбавляет первичную тревогу. Посланница не собирается убивать меня, иначе давно бы это сделала. Ей удалось прорваться сквозь защитный заслон, вычислить мое точное местоположение и обойти непрерывный караул солдат. Очень умелая, осторожная, с навыками наемника и опасная. — У меня мало времени. — низкий, старческий голос, рвет материю возникшей тишины. Худощавая рука со странными узорами ставит на столик портативный переносной голопроектор. — Дроид. — взмахивает рукой, притягивая Силой моего R2 к себе. Тот испуганно пиликает и дергается в попытке освободиться от невидимых пут. Мне даны жалкие доли секунд на правильное решение. Реакция правой руки действует на удивление точно, в четком призыве к обороне. Не зря тренировала новую способность. Раскрываю ладонь, когда жалящий взгляд незнакомки упирается в мое лицо. Рукоять светового меча сливается с пальцами, звук активации напоминает короткую вспышку, как в противовес ее хриплому рыку. Женщина бросается на меня, задействовав два красных меча. Капюшон плаща спадает вниз, обнажая лысую голову со странными татуировками. Темные, искривленные злостью губы, впалые щеки, мертвенно бледная кожа и выразительные глаза. Такая дикая, отчаянная красота. Кровавые лезвия упираются в мое золотое. Давят сверху, грубо отталкивают к гранитному бортику. Вода с пеной хлюпает вниз, а я скрипу зубами от боли в следствии удара лопаткой о каменный выступ. — Я не собираюсь драться и не советую злить меня еще больше. — добавляет на выдохе, дернув плечом, на котором оказывается обожженная рана от касательного попадания фотонного заряда. — Иначе ваш новоявленный супруг станет вдовцом. — хрипло хмыкает в конце фразы. Выпрямляется и ждет нужной реакции. Рассматривает мое оружие, выгибает тонкую бровь в непонимании. — Что это за старье? А впрочем неважно. — направляет кончик одного лезвия строго мне в шею. — Поднимайтесь, миледи. Кое-кто хочет поговорить с вами. — злобно усмехается. — Прямо так? — медленно убираю меч и намекаю на свою обнаженность. Безволосая мадам в ответ закатывает глаза, издает рычащий звук, похожий на недовольный рык голодной кошки. Раскрывает левую ладонь и притягивает из тумбочки аккуратно сложенное полотенце, однако не рассчитывает собственной резкости. Нечаянно обрубает махровую ткань активированным мечом. — И как вы себе это представляете? — пробую прикрыть опаленным лоскутом грудь и девственно гладкий лобок. Чертыхаюсь про себя за невезение и угрозы со стороны татуированной дамочки. R2 в это время настраивает частоту передачи сигнала, раскрыв лепестки выпущенной антенны. Голубая голограмма знакомого образа предстает перед нами. — Моя дорогая. — в свойственной, элегантно-небрежной манере обращается граф Дуку. — Вы так неуловимы, хотя дела Сената сейчас превыше всего.— разумеется он в курсе всех пройденных заседаний. «Ну и ночка!»— всем от меня что-то надо. — Вообще-то я не одета. — жмусь к лысой барышне в надежде укрыть свое мокрое тело. Та поджимает губы с явным неодобрением моих скромных поползновений. Дергается в сторону с резким выдохом, как ошпаренная кипятком кобыла. — Поверьте, этот нюанс совсем не мешает. — легко произносит пожилой мужчина с отчетливым довольством в голосе. — Вам нет, но не мне. — бурчу сквозь жгучий румянец стыда и отвожу взгляд в сторону. — Очаровательно. — растягивает похвалу своим глубоким голосом. — Однако давайте опустим любезности и перейдем к делу. Наше время, увы ограничено. — голограмма несколько раз моргает от помех в сигнале связи. — Признаться, я ожидала этого разговора в более удобной обстановке и гораздо раньше. — намекаю на его молчание, после очередного покушения в палате созыва. — Вам удалось заинтересовать определенный круг лиц,— его слова можно расценивать, как предупреждение. Не все довольны выбором Канцлера и мне в этом клубке змей еще предстоит крутиться. — Я лишь учтиво позволил леди насладиться подготовками к знаменательному событию. — говорит с ощутимой иронией в голосе. — Какое благодушие. — скептично отвечаю на сухую заботу о своих чувствах. — Мне стоит поблагодарить вас. За предсвадебный подарок. — намекаю на полученную запись с камер наблюдения на Джеонозисе. Бросаю короткий взгляд в сторону безволосой гостьи, которая заметно нервничает, прикрывая ладонью рану на плече. — Не люблю оставаться в должниках. — хмурится с явными нотками угрозы. Граф остается верен самому себе, но его понятия о чести и достоинстве идут в разрез с путем настоящего ситха, коим он себя все-таки считает. Сказывается долгое пребывание в качестве одного из магистров Ордена джедаев. — Как и я. — пробую притянуть через Силу припрятанный голодиск. Сжимаю его в руке, рассматриваю пару секунд и выдыхаю для решимости. — Вы рассчитываете, что получите в моем лице нового информатора. Вот только есть одно предложение... — Поторопитесь. — шипит татуированная, просчитывая точное время смены караула солдат. — Или я воспользуюсь вами в качестве заложницы. — подходит ближе, вновь активирует свои мечи. Косится на мой вид сзади и принюхивается.— Что за... — Асажж. — рокочет басом пожилой мужчина. Он сердится за нетактично прерванный разговор и судя по всему, эта худощавая мадам его ближайшая соратница или же... «Ученица.» — подсказываю сама себе и начинаю ощущать растущую уверенность. — Здесь размещена информация чрезвычайной, я бы даже сказала шокирующей важности. — указываю на диск. — Я не заинтересован в дополнительных обязательствах, леди Палпатин. — Тогда вы лишитесь возможности опередить Его. — тут же возражаю, вздергивая подбородок.— И упустите человека, способного стать оружием для вашей победы. — я не диктую условия, но бью точно в цель запутанным искушением. Дуку ненавидит своего нынешнего учителя больше, чем предыдущего. Достаточно вспомнить реакцию на имя, данное Сидиусом. Ситх обещал ему новый порядок, но умолчал о жертвах и методах получения желаемого. Граф самый настоящий идеалист, удобный для ведения короткой военной компании против гнилых устоев Ордена и Республики. — Красочный переход к требованиям, как основа выгодной дипломатии. — надменно указывает бывший джедай. Тем не менее, он не уклоняется от своего интереса и намерений заполучить запись. — Это не требования, а прошение. Вы один из немногих, кто побывал на двух сторонах, граф Серенно. — специально обращаюсь к нему по настоящему имени. — Опытный политик и воин, постигший тайны Темной стороны, но не отдавший ей душу. — понижаю голос. Самое главное преподнести безумную идею, как отличный способ отыграться против Владыки ситхов. Отомстить за смерть любимого ученика и унять страдания совести... — В ваших силах принять на себя клятвы, данные мастером Квай-Гон Джином, которого считали своим сыном.— влезаю в слишком личное, но считаю нужным указать. — Опять ворошите прошлое, игнорируя здравое, холодное партнерство. — более резко возражает пожилой мужчина и прищуривается. Даже через голубое голограммное мерцание, я замечаю смену цвета в его глазах. — Мастер подобрал мальчика с пустынной планеты и обещал обучить, открыто выступив против решения Совета магистров. — подбираю слова, чтобы подойти более мягко и ненавязчиво.— Вы наверняка в курсе этой истории. И, учитывая растущие способности избранного, наставлений одного мастера Кеноби недостаточно.— знаю, что сейчас мы сходимся в едином мнении. Дуку молчит, обдумывая сказанное. За такие махинации, мне как минимум светит обвинение в предательстве, а как максимум рубка световым мечом Мейса Винду. — Скорее. — скрипит взволнованная датомирка. — Прошу, укажите ему иной путь и обещайте, что эту запись никто, кроме вас не увидит. — быстро тараторю шепотом, с волнением ожидаю исхода. — Я принимаю ваш дар, леди Палпатин, но за судьбу мальчишки не ручаюсь. — связь резко прерывается. Я закрываю глаза и не верю, что сейчас совершаю. Вляпываюсь в сомнительную авантюру, зарубив инстинкт самосохранения. «Ну зачем мне все это?» Энакин Скайуокер должен принять собственную Тьму и освободиться от страхов. Только так он обретет целостность и постигнет настоящее могущество. Правда не в смирении, на которое привык опираться Оби-Ван, а в узде и власти над собственными эмоциями. Графу Дуку известно многое в отношении действующих планов Ордена. Ясность его ума сложно подавить, сказывается большой опыт. Идеальный кандидат на роль нового учителя. При условии, что парень не напортачит... — Отдайте! — безволосая опять налетает на меня, но уже с намерением отобрать голодиск. — Вы затеяли очень опасную игру, миледи. За этой маленькой вещицей тянется смерть.— морщится и прячет плоский предмет во внутренний карман своего плаща. Забирает проектор, посылает резкий Силовой удар в сторону окна. Створки бесшумно раскрываются, а стекла заметно дрожат от невидимого воздействия. Женщина опять принюхивается и пристально рассматривает меня. Потоки Силы вокруг нее вяжутся непонятными узлами, задевают мою кожу и почему-то щекочут уши. — Странный запах... — бормочет датомирка себе под нос, грубо отпихивая робота-массажиста в сторону. Останавливается возле распахнутого окна, проверяет своим чутьем наличие возможной угрозы в саду, но перед прыжком решает еще раз обратиться ко мне. — Я чувствую на вас следы магии. Звучит неимоверно жутко и вызывает некое подобие панической атаки с воображаемым звоном маленьких колокольчиков. Мой разум воспринимает это действие, как предзнаменование. Ужасная ассоциация. — Что за магия? — тихо спрашиваю на выдохе, замерев на месте. Мне не нравится услышанное. Очень не нравится. — Темная и недоступная ни одному джедаю. — лукаво отвечает, а потом разворачивается и прыгает вниз. Исчезает во мраке ночи, как по волшебству.***
Не хочу смотреть на свое отражение, поэтому нервно тереблю тонкий пояс длинного, светлого халата. Пожилая прислужница заботливо вычесывает мои волосы, которые я захотела выпрямить. Кудри совсем не мое, да и цвет хочется сделать на тон темнее, чтобы хоть немного ощущать прежнюю себя. Повезло, что безволосая просто усыпила старушку, иначе о моих переговорах с Дуку могли легко узнать. — Выпейте. — подносит маленькую, глиняную чашу с непонятным зельем, похожим на странное темно-зеленое варево. — Что это? — спрашиваю резким тоном. Не одобряю еще одно сомнительное распитие. Достаточно церемониальной микстуры, которую мне подсунул муж. — Оно не даст зачать дитя. Мое сердце громко ухает и будто останавливается. Неприятный комок в горле увеличивается, мешая сделать тревожный глоток. Руки сами тянутся в защитной реакции для объятий. Странно и неприятно, после этих слов. — Благодарю, но вряд ли оно мне понадобится. — чуть морщусь, заглядывая в чашку. Я все еще надеюсь, что наш договорной брак обойдется без близости. Можно попробовать заболтать Палпатина историями о своем мире. Побыть Шахерезадой из «Тысячи и одной ночи.» — Это приказ господина. — пожилая женщина опять протягивает мне настой. — Вот как... — задумываюсь на несколько секунд. — Тогда отнесите в спальню. — произношу слишком тихо и неразборчиво. — Как вам будет угодно, госпожа. — служанка отвечает с поклоном. — Следуйте за мной. — тихо уходит вперед. Мы не спускаемся вниз, но обходим несколько гостевых комнат. Оказываемся в северной части дворца, которую я узнаю из своего видения. Где-то здесь расположен рабочий кабинет и библиотека. Стараюсь избавиться от гнетущего ощущения блуждающей по закоулкам смерти. Ведь именно тут произошло жестокое убийство. — Это ваши личные покои.— женщина указывает худощавой рукой на массивные двери без электронного замка. — А там господина. — идет дальше. Останавливается у соседних апартаментов. Двойная система перегородок медленно раскрывается. — Прошу. — приглашает меня и низко наклоняется, закрыв глаза. Просторное помещение оформлено в рубиновых тонах с элементами фиолетового. Мрачность подобранной тематики разбавляется светлым орнаментом на стенах со сложной лепниной каких-то непонятных узоров, больше похожих на таинственные символы и пейзажи. Широкое панорамное окно закрыто тяжелыми шторами, возле большой кровати с резным изголовьем установлены мраморные подставки, на которых размещены большие чаши с болотными незабудками. По другую сторону находится камин с остроконечной решеткой. Огненные лепестки пламени красиво танцуют и тянутся вверх. Трескающий звук поленьев сложно уловить из-за слишком большой площади апартаментов. Хозяин дворца во всем предпочитает монументальность. Шив сидит в большом кресле, держа в руках датапад, а по другую сторону, на небольшой софе его верный соратник, Сейт Пестаж. Узнаю его по не сменяемым, лиловым одеждам. «Этого еще не хватало.» — жмусь в проходе. Раздумываю над внезапным побегом, пока старуха тихо ковыляет до своего хозяина и что-то шепчет ему на ухо. Взор политика сразу же устремляется ко мне. Становится вдвойне неуютно, да еще этот неприятный тип рядом. — Леди Палпатин.— поднимается на ноги и обращается ко мне официально. Как раз в тот момент, когда я начинаю пятиться назад, прижав руку к груди. — Я ждал вас. — только сейчас обращаю внимание на его внешний вид. Волосы уложены в привычной манере, но вместо серого костюма длинная, наглухо застегнутая на крючки туника с широкими рукавами. Сейт Пестаж тоже встает и молча идет в мою сторону. Его непроницаемое лицо ничего не выражает, но я все же жмусь от беспокойства. Прикрываю рукой слишком глубокий вырез своего халата. Под ним на мне только сорочка на тонких бретельках, которая вообще ничего не скрывает. — Миледи. — слишком тихий, высокий голос больше подходит молодому юноше, но никак не сухощавому, зрелому мужчине, напоминающему Кащея из русских сказок. Он слегка наклоняет голову в учтивом поклоне, обходит меня так легко и быстро, будто является невесомым призраком. — Доброй ночи, госпожа. — подходит следом старуха. — Дроид находится в ваших покоях. — информирует о судьбе R2. Слава богу, что шустрый помощник успел припрятать рукоять моего светового меча. Массивные двери-перегородки закрываются. Я вздрагиваю от короткого механического звука, но все же иду вперед. Ощущаю легкий голод и концентрирую внимание на закусках, расставленных на круглом столе. Блестящие блюда с местными фруктами, сырами и морепродуктами. Рядом стоит графин с водой, два бокала и охлажденная бутылка вина. — Присаживайтесь. — политик указывает ладонью на софу, внимательно рассматривает меня. — Вам нужно подкрепиться. Местные дары очень вкусны. — Благодарю. — сухо отвечаю и сплетаю пальцы вместе. Не могу отделаться от неловкости со стеснением, будто меня сейчас вызовут к доске и затребуют решить сложное уравнение. Останавливаю взгляд на ярко красном фрукте, который манит своей сочной плотью. Раздумываю потянуться и попробовать диковинку. — Но прежде... — ситх отправляет по воздуху чашу с варевом, доставленным служанкой. — Выпейте отвар. — Разве это обязательно? — поджимаю губы, с подозрением взираю на зависший в пространстве предмет. — Без консумации, данный союз недействителен. — Шив отлично понимает, что мой вопрос не относится к содержимому маленькой чаши.— Нам обоим не нужны последствия. — уверенно добавляет, отключив датапад. Избегаю его взгляда. Сердце слишком громко стучит, а щеки пылают от румянца. Боюсь, что от волнения возникнет приступ тошноты. Резко хватаю чашку правой рукой и залпом выпиваю содержимое. На вкус непонятно и чуть горчит. Стараюсь избавиться от любой мысли о предстоящей близости. «Почему я так нервничаю?! Как соплячка малолетняя!» — Вы не расстаетесь со своим верным соратником, даже в собственной спальне? — спрашиваю невпопад первое, что приходит на ум. Тянусь к тарелке с фруктами. — Он разделит наше ложе, если мне будет угодно. — скрипит в ответ Палпатин. Угроза в его словах проходится ледяной волной по воздуху и задевает мое лицо. Аппетит внезапно пропадает. Сладость вкуса яркого плода превращается в пресную влагу. Резко поднимаюсь, но зачем-то хватаю один кусочек сыра. Не могу сидеть на одном месте. Прохожу мимо камина с догорающими поленьями. Их легкий треск приятно убаюкивает. В покоях Канцлера относительно тепло, но мне все равно хочется укрыться под одеялом с головой. Обращаю внимание на внушительную гору разноцветных подарочных коробок возле окна. На самом верху красиво сияют кристаллы, подаренные умбаранкой. — Это подарок леди Мур. — тянусь на носочках вверх. Поздно вспоминаю, что могу притянуть предмет Силой и качаю головой в раздражении. — Мы встретились, перед началом салюта. — Слай согласилась принять приглашение. — спокойно добавляет супруг, расстегивая крючки на тунике. Называет по имени, чем подтверждает слухи о более личных отношениях. — Ей понравилась моя шутка. — тихо усмехаюсь, вспоминая оживленный интерес в гипнотических глазах умбаранки. — Неужели? — растягивает мужчина, поднимаясь с кресла. Медленно идет в мою сторону. Держу в руках кристаллы, вглядываюсь в сияние звезд внутри. Провожу указательным пальцем по острым краям. — О чем она была? — голос ситха забирается мне в уши. Он подошел совсем близко. — О вас. — рискую повернуться лицом и посмотреть в холодные глаза. Темные брови политика чуть дергаются вверх, а цвет радужной оболочки светлеет от подступающего золота. Ему не нравится испытывать удивление. — Меня предупредили о безумии по вине данного сувенира. — грустно улыбаюсь. — А я намекнула на, уже состоявшееся, благодаря браку с вами... — рассматриваю его лицо и решаюсь добавить с запоздалой иронией. — Владыка.— выходит слишком тихо, даже, черт возьми, трепетно. Аура Сидиуса тут же распускается, подобно ожившим смертоносным спорам с ледяными иглами. Они вонзаются в кожу, вызывая жалящий зуд и последующее онемение. Мужские пальцы обводят мое лицо, задевают волосы. Он несколько секунд изучает структуру, откидывает гладкий локон за плечо и забирает кристаллы из моих замерших рук. — Посмотрите, что под покрывалом. — наклоняется вперед, произносит тягучим голосом со странным рычащим эхо. Только сейчас замечаю нечто, прикрытое атласной, фиолетовой тканью. Оно больше остальных коробок и стоит особняком. Подхожу ближе, осторожно оттягиваю ткань. Узнаю музыкальный инструмент, похожий на тот, что был в покоях Камиллы. Однорядовый, чуть закругленный набор клавиш, без клавиатурного клапана* и педалей, как у фортепиано. Литые тяжелые ножны оснащены механизмом, регулирующим высоту, а табурет отделан деревом той же породы и цветовой гаммы. — Упрощенный тип валакорда. Выполнен на заказ с учетом ваших физических данных. — слышу голос мужа. — Сыграете? Смотрю на него в ответ, а потом на инструмент. Пальцы дрожат и тянутся к тонким клавишам, но я сдерживаю порыв сжатием ладони в кулак. — Он прекрасен. — дотрагиваюсь до резьбы на левой боковой пластине с двумя тонкими рычагами, которые видимо служат для регулировки колебаний струн и градации их звучания в отклике. — Спасибо. — опять смущаюсь, когда догадываюсь, кто именно решил подарить инструмент. — Уважьте меня своей игрой. — Шив приближается с тенью улыбки на лице. — Я давно не практиковала. — хочу отойти назад, но мне не дают. — Я настаиваю. — парирует скрипом в ухо. Его ладонь оказывается на моем плече, а прохладные пальцы слегка сдавливают. В сознание резко врывается облик худенькой девочки с темными волосами, который растворяется в событиях жестокой расправы из кошмара. — Зачем вы их убили? — спрашиваю шепотом, неожиданно для самой себя. Мужчина хмурится и убирает руку. — Ваши родители... — не могу избавиться от комка в горле. — Я видела. — глаза начинают краснеть и слезиться. — Чтобы заполучить статус Лорда ситхов, необходимо исполнить ритуал и отказаться от связей с прошлым.— спокойно произносит политик, без малейшего содрогания в голосе. Берет меня за руку. — Ритуал? — интересуюсь шепотом. Послушно позволяю ему подвести себя к табурету, рядом с валакордом. — Джедаи и ситхи во многом похожи, только вторые не занимаются самообманом. — Палпатин стоит у меня за спиной давит ладонями на плечи, вынуждая присесть к инструменту. — Они легко избавляют близких от боли разлуки, а себя от угрызений совести. — применяет путы Силы для моих запястий. — Играйте. — приказывает с хриплым рычанием. Вздрагиваю, с опаской прикасаюсь подушечками пальцев к клавишам. Отмечаю значительное удобство расположения черных клавиш по отношению к размеру своих ладоней. В детстве очень сложно давался перебор на повышение и обратно, потому что появлялся страх не достать коротким пальчиком до нужной клавиши. Это всегда сбивало с ритма. Разминаю кисти и понимаю, что от левой руки нет никакого толка. Она чужая, неразработанная, а значит, следует выбрать композицию со статикой на низкие, басовые звуки. Выбор не велик, но на уме вертится первая часть Лунной Сонаты для фортепиано. Неторопливый ритм, минорная тональность с тоникой до-диез... Делаю неровный выдох и начинаю. Пальцы правой не соскакивают, но идут с легким опозданием. Глубокие звуки заполняют пространство. Мне хочется легкости, но суставы будто хрустят под кожей. От этого мрачность в исполнении усиливается. — Разве мать и отец не поддерживали вас? — вовремя задаю вопрос, потому что упускаю точный перебор низких. — Убийства — неотъемлемая часть жизни настоящего ситха. — Шив смотрит на затухающее пламя в камине, прислушивается к звучанию мелодии. — Я бы повторил совершенное множество раз... — наклоняется ко мне, шумно вдыхает. — Без колебаний. — А как же Камилла? — усерднее нажимаю на клавиши. Негативное нагнетание добавляет громкости и повышает вибрацию струн. — Если бы она была здорова... — склоняюсь корпусом, немного ускоряюсь в переборе. — И тянулась к вам со слезами на глазах? Вы бы и ее проткнули световым мечом? — резко перестаю играть, терплю боль от сдавливания ледяных пут на своих запястьях.— Или же, сделали своей ученицей? — Достаточно. — приказывает рыком супруг, как только я намереваюсь потянуться к клавишам. Поднимаю голову, сталкиваюсь взглядом с сияющим золотым морем, в котором вспыхивают кровавые переливы. Владыка Сидиус собственной персоной. В открытом, темном величии, без жалкого намека на маску добродетельного политика. — Не стоит приписывать мне сентиментальную бутафорию, — его голос так многогранен, что кажется, будто исходит из недр адской бездны. — Любой обратится в прах. — короткая угроза не нуждается в продолжении, как обычно любят делать экранные злодеи. Железобетонная уверенность этого человека уничтожает всякую мораль. Чувствую странные уходящие из пространства потоки, которые он в себя впитывает, как губка. Быстро моргаю и опускаю взгляд на мужские руки. Между пальцев, с противным скрежетом, вспыхивают короткие мини разряды молний Силы. Те самые, которыми он наверняка замучил не одного человека. — Поднимайтесь. — как ни в чем не бывало, требует Палпатин, заметив ужас в моих глазах. Протягивает правую руку. Резко шарахаюсь в сторону, опрокинув табурет. Пячусь к столу с закусками, но ситх кружит подобно хищному зверю. Вынуждает отступать к кровати. Мое жалкое возражение напоминает отчаянные метания пойманного в клетку зверька. Тьма в нем пугает, а неизбежность соприкосновения с ней пробуждает панику, которую Сидиус отлично ощущает через Великую. — Очередная трата времени на глупую истерику. — всем своим видом выражает презрение. — Мне казалось, что вы разумны. — закатывает глаза в раздражении. Понимаю, что не следовало упоминать сестру и вообще задавать вопрос, относительно его родителей. Шив не скрывает своей ненависти, причину которой навсегда захоронил вместе с ними. — Я никак не могу понять... — останавливаюсь и обнимаю себя руками. — Они же были вашей семьей и растили вас. — начинаю нормально дышать. — Мои пояснения вполне развернуты. — подходит вплотную. — А сейчас... — небрежно взмахивает рукой, развязывает пояс моего халата без прикосновений. — Подождите! — дергаюсь и почти отпрыгиваю на шаг в сторону. — Я... — лицо горит от прилива крови. Не могу связно что-то сказать. — Сколько вам лет? — Шив выгибает бровь. Золото в его глазах начинает затухать. — Два... — коротко кашляю. — Двадцать четыре. Но скоро будет двадцать пять. — А кажется, будто тринадцать. — иронизирует ситх, рассматривая меня. — Зачем драматизировать стандартную процедуру соития? У вас же есть любовники. После разговора во дворце и похищения, Скайуокер теперь к ним не относится. — Я встречалась с молодым человеком, за которого собиралась выйти замуж. — нервно лепечу, сжимаю на груди ткань халата. — В своем мире. — закрываю глаза от стыда и неудобства. — Просто вы... — заикаюсь, опускаю руки. Политик сокращает дистанцию. Медленно спускает с моих плеч халат. Его лицо ничего не выражает, однако гадкая ирония еще чувствуется в Силе. — Я не знаю вас. Как человека, как мужчину...— тихо бормочу. — Ваши предпочтения и... — замолкаю, когда его пальцы поднимают мое лицо. — Мои предпочтения? — впервые переспрашивает ситх. Скорее всего, он специально так делает, чтобы растянуть момент издевки. Тянется к крючкам на тунике. Расстегивает последний, демонстрирует оголенный торс без капли жиринки. Там нет никаких раскаченных кубиков. Простое, поджарое тело мужчины, который непонятно как выбивает себе время для регулярных тренировок. На груди заметная поросль курчавых, темных волос. — С такими знаниями, как у вас, долго не живут. — кратко хмыкает в конце фразы, дрейфуя взглядом по моему телу. Уже моему, ибо все происходящее ощущается по-настоящему. Я не под властью наваждения со страхом. Эмоциональный фон нестабилен, однако четкое осознание холодного расчета не слабо давит на совесть. — Вы же психопат с манией величия. — напоминаю ему о точном диагнозе.— А у людей с подобными расстройствами, зачастую наблюдается склонность к садизму.— выпаливаю ровным тоном, как одному из своих пациентов. — Так вы хотите боли? — сухо интересуется, будто предлагает пропустить бокальчик вина. Цепляет указательным пальцем тонкую бретельку сорочки. — Нет, не хочу. Достаточно простой... — смотрю на кровать с темным покрывалом. — Учтивости. — неуверенно сажусь. Отодвигаюсь на середину. Замираю от неожиданности, когда в спальне резко гаснет свет. Ощущаю тяжесть рядом с собой. Рука ситха давит на плечо, чтобы я легла на спину. Нависает сверху уже без туники. Я почти ничего не вижу в кромешной темноте, а каждый ворох и спокойное дыхание супруга кажутся слишком громкими. — Можете вернуть свет? — быстро спрашиваю, когда его ладонь задирает подол тонкой сорочки. — Только в приглушенном виде. — Разве темнота не способствует умиротворению? — щелкает пальцами, активируя Силой дальние светильники. — Мне нужно чувствовать ваше тепло. — смотрю ему в глаза. Не знаю, куда деть руки. Думаю прикоснуться к плечам, но это кажется слишком личным. — Человеческое тепло. — кажусь себе круглой дурой. Несу хрен пойми какую чушь, а всего-то надо ноги раздвинуть и дать ему по-скорее закончить. Вряд ли мы будем еще раз этим заниматься. Шив не отвечает. Давит коленом сверху, чтобы я приняла нужное положение. Его левая рука касается моего лица, слегка идет вниз по шее, задевает грудь и фиксируется на талии. Прижимает сильнее к себе. Все, как я и предполагала. Единственная, скупая до невозможности ласка, без лишних прелюдий. Стандартная, мать ее, процедура соития. Как же для него все просто и член наверняка по щелчку активируется. Не то, чтобы я страдала от неуверенности в себе и не могла вызвать стояк. Просто сейчас мало чем напоминаю храбрую Амидалу. Даже со стороны внешности. Вздрагиваю от знакомого разряда Силы, намеренно выпущенного большим пальцем его правой руки. Палпатин отводит мою ногу в сторону, повторно ударяет, но уже по внутренней стороне бедра. — Нет! — резко приподнимаюсь и хватаю эту чертову персту-подзарядку. Шив останавливается, смотрит на меня с немым вопросом в глазах. «Ну что еще?» — говорит его скучающая мина, по которой хочется хорошенько врезать кулаком. «Ситхский упырь!» — Я не нуждаюсь в дополнительной стимуляции. — шиплю с оскорбленным видом и краснею пуще прежнего. «Проклятый церемониальный напиток. Это все он!» — списываю свою взвинченность на действие травяного пойла. Возбудиться от таких холодных касаний может лишь змея или бледная умбаранка. Политик принимает мои слова за вызов и быстро достигает пальцами чувствительного места. — Ах! — коротко вскрикиваю, выгибаюсь и шумно вдыхаю необходимый воздух. Резко хватаюсь за мужские плечи, впиваюсь ногтями в кожу. Хочу возмутиться от столь грубого обращения, но он толкается указательным и средним, проверяя готовность моего тела. Отворачиваюсь в сторону, закрываю глаза. Пугаюсь происходящего. Улавливаю изменение в мужском дыхании, но стараюсь не двигаться. Ощущаю освобождение, за которым следует прикосновение к подбородку. Шив поворачивает мое лицо к себе, прикасается влажными пальцами, которыми несколько секунд назад нещадно протаранил. Наклоняется, давит сверху, завладевает губами в неожиданном поцелуе. Не знаю, зачем он это делает, но отвечаю. Осторожно, неторопливо, с послушной робостью. Разум воспринимает ленивую ласку языка за умелый соблазн. Считывает оставшуюся горечь крепкого кафа во рту. Воздух насыщается запахом его кожи. Напряжение обостряется. Он тоже готов, судя по горячей твердости между моих ног. Поднимаю руки, тянусь к мужскому затылку, запускаю пальцы в огненную реку и еле слышно мычу. Меня прошибает от удивительной мягкости скользящего шелка волос. Такое нельзя выпускать из рук и в рамки заурядного фетиша не вписывается. Кажется я нашла свой личный скальп, которым с удовольствием хочу владеть. Не замечаю, как приподнимаюсь и тянусь сама в порыве больно сжать в ладонях удивительную гриву. Однако получаю резкий Силовой удар в грудь. Всхлипываю от неожиданности, когда невидимые, холодные путы поднимают мои руки и фиксируют над головой плотной удавкой. Широко раскрываю глаза, смотрю на супруга. Он злобно ухмыляется, а растопленное золото радужной оболочки сияет, подобно раскаленным звездам. Опять впитывает в себя Силу, от чего масса его тела меняется. Матрас кровати продавливается, мне становится сложно дышать. «Что я сделала не так?» — готовлюсь встретить смерть, ощущаю влажную щекотку на щеках. Подозреваю, что поцеловал он меня ради какой-то извращенной шутки. Шив приподнимается, дергает меня на себя, опять хватает за подбородок. Заставляет держать прямой контакт глаз, чтобы закрепить свое обладание в памяти. Истощить нервную систему и пройтись бульдозером по хрупкой попытке отречься от действительности. Резко толкается вперед, вынуждает меня задержать дыхание и сжаться в инстинктивной защитной реакции. Не испытываю боли, но ощущение заполненности слишком странное, даже непривычное. И дело тут не в размерах. «Он имеет меня через Силу.» — сомневаюсь, что подобное вообще возможно. С Энакином было по-другому. Плотные путы на запястьях превращаются в тонкий лед, который с легкостью крошится под воздействием моего сопротивления через Великую. Не хочу быть пассивной жертвой на алтаре кровожадного божества. Опять хватаюсь за плечи ситха, прячу лицо где-то в его груди и вздрагиваю от лижущих волн холода по тазовым костям. Закусываю нижнюю губу, чтобы не издавать лишних звуков, закрываю глаза и жду, когда он продолжит. Мужчина толкается несколько раз до конца, шумно выдыхает. Начинает двигаться в неторопливом темпе. Слишком ровно, одинаково глубоко и совсем бесстрастно. Это задевает женское самолюбие. Консумация данного брака ничто иное, как использование. Теперь Палпатин получит от меня обязательства, которые я должна соблюдать вместе с клятвами. Репутация Падме спасена, но какой ценой... Мысли путаются, тело начинает накрывать духотой, хотя внутри буйствуют волны его холода. Не знаю, как это описать, но ситх использует секс, чтобы обмануть мое восприятие. Закрадывается внутрь и постепенно приближается к разуму. Хочет добраться до моего сознания. Действует неторопливо, дабы не нанести вред извилинам мозга. С горла срывается тихий стон, потому что я начинаю гореть и отвечать, вопреки эмоциональному протесту. Поднимаю бедра, обхватываю ногой талию мужа и поджимаю пальцы от разрастающейся жажды. Откидываюсь назад, прикрываю глаза, чувствую усталость и отчетливое возбуждение. Игнорирую пристальный взгляд мужчины, начинаю двигаться навстречу толчкам. Холод внутри кажется особенно приятным, ибо успокаивает неподдающийся контролю пожар. Слабый хлопок в голове отдает мимолетной болью в висках. Ломота плавно сменяется онемением.***
Он внутри нее. Пытается обхватить искрящееся, взбудораженное близостью сознание. Слишком много моментов, в беспорядке и полном сумбуре. От непонятных образов людей до видений незнакомой реальности. Воспоминания блуждают по закоулкам разума, как маленькие светящиеся в ночи мотыльки. Одни совсем размыты и непонятны, а другие более четки, отличны от остальных. Он уже получил подтверждение, что она иная, но при этом с остаточным следом, который притягивает Великую. Возможно не упокоенная душа, загнанная в этот мир высшими силами, а может некая особенность. Новый вид чувствительности... Аура ситха тянется за первой яркой вспышкой. Ловит мотылька давнего воспоминания и поглощает собственной Тьмой. Медлить нельзя. У него еще будет время для растягивания ментальной пытки, а пока, пусть она закричит от удовольствия. Каким будет этот крик? Показательным или уступчивым? Сознание Владыки отбрасывает ничтожную искру интереса и завладевает образом из прошлого. Яркое солнце слепит его взор, а двухэтажный дом, обложенный кирпичом белого цвета, прячется в распущенной зелени плодовых деревьев. Мужчина подходит ближе. Слышит лай домашнего животного и видит тряпичный гамак, прикрепленный к широкому навесу, возле входной двери. Скулеж собаки будит задремавшую. Она резко приподнимается, нечаянно сбрасывает на землю книгу. Растирает глаза и хмурится. Шив узнает ее по глазам. Ярким, большим, сияющим насыщенной зеленью. Видит перед собой ребенка лет одиннадцати. Темные волосы заплетены в небрежную косу. На вершинке вздернутого носа крошечные веснушки. Явно подавлена и не знает, что делать. Резко спрыгивает с гамака, раскрывает сетчатую дверь и забегает в дом. Ситх устремляется следом. Поднимается за ней на второй этаж. — Дедушка! — зовет девочка, а посторонний наблюдатель даже не удивляется своему пониманию неизвестного языка. Ведь их сознания сейчас связаны. Она влетает в комнату, где стоит большой шкаф с книгами, а в старом кресле с тканевой обивкой сидит пожилой мужчина в очках. Его белые седые волосы зачесаны назад, но аккуратно стриженные усы с бородой еще хранят темный цвет. — Почему ты меня не разбудил? — спрашивает юная версия Елены. Садится на широкий, деревянный подлокотник и склоняет голову к плечу родственника. — Ты сегодня набегалась, покаталась с друзьями на велосипеде. — с улыбкой произносит мужчина. — Даже до пруда успели доехать. Неудивительно, что разморило. — Я опять видела бабушку. — недовольно хмыкает подросток, обхватывая ладонями свои колени. На лице прослеживается волнение. — Что на этот раз? — Она звала тебя и тянулась ко мне. — девочка забирает у него из рук книгу. Смотрит на название, чуть морщится, а потом качает головой. — Сколько можно перечитывать? — Это моя любимая история. — пожилой мужчина целует ладонь ребенка и раскрывает свои объятия. Елена доверчиво тянется, начиная всхлипывать с первыми слезами. — Все хорошо, ты зря переживаешь. — Одно дело видеть покойника и совсем другое, когда он говорит с тобой. — шмыгает носом девочка.— Я где-то слышала такое... — Скорее всего, она скучает и ждет, когда ты ей улыбнешься. — поясняет родственник, поглаживая рукой спину внучки. — Наши близкие всегда рядом с нами, просто каждый чувствует это по-своему. — Но почему бабушка приходит только ко мне? Да еще говорить пытается? Это плохо! — У черного много тонов, Елена, а белое не всегда кристально чистое. — Мама точно теперь отведет меня к врачу, а я не хочу! — вырывается из объятий и чешет ладонью покрасневший нос. — Постарайся обдумать увиденное, прислушайся к тому, что тебя окружает. — мягко поясняет мужчина, шутливо щелкнув пальцем лоб девочки. — Не отрекайся от интуиции и следуй за подсказками своей судьбы. — целует в макушку. — Это будет нашим секретом. Не бойся. — Мама заревнует еще больше. Ты ведь ее папа. Дедушка в ответ громко смеется и рассматривает внучку такими же зелеными глазами. — Я просто не знал, что ты будешь настолько сильно похожа на меня. — загадочно произносит. С гордостью и ощутимой грустью. Обращает внимание на лай собаки. — Сходи проверь Спайка. Он наверняка проголодался. — Ладно. — Елена поднимается и уходит, а пожилой мужчина снимает очки. Кладет их на журнальный столик рядом, всматривается в пустоту. «Я знаю его.» — думает Шив, анализируя короткий разговор. Что-то во внешности седовласого, его проницательном взгляде кажется неуловимо знакомым. А эти речи про интуицию напоминают джедайские наставления. Картинка видения ломается неожиданным искажением и размывается, ускользая в пустоту. В воспоминание с грохотом проникают посторонние звуки со стороны молодой женщины. Ее короткие, глухие стоны начинают разрывать ментальную связь. Палпатин следит за стариком, который давит пальцами на внутренние уголки своих глаз. Еле заметно улыбается и бормочет, явно не для самого себя. — Эта жизнь поистине прекрасна... — прикрывает глаза, кладет ладонь на грудь. — Спасибо. Видение исчезает в темном потоке. Очертания другой реальности возвращаются, как и ощущения горячих сжатий женского тела. Владыка Сидиус продолжает двигаться, сосредоточив все внимание на изнуренном испариной, красивом лице. Она часто и шумно дышит, на шее заметные красноватые пятна. Обрывочные, тихие стоны сходят с раскрытых губ и ласкают его слух своей мягкостью. Елена замирает на несколько секунд. Впивается пальцами мужу в ребра и вытягивается корпусом тела, подобно натянутой струне. Вскрикивает, испуская взрывные вспышки удовольствия в Силу. Сжимает собой настолько плотно, что в глазах политика темнеет. Он добавляет решающим фрикциям ярости. Идет на поводу бурной разрядки и резко наклоняется. Жадно вдыхает аромат женской кожи, плотно сжимает челюсти, когда тело под ним вздрагивает и конвульсивно дергается. Увиденное лишь усиливает его интерес, а разделенное удовольствие закрепляет намерение не останавливаться на достигнутом. Даже разыгранная, сухая отчужденность не помогает. Чужеземка слишком отзывчива. Не только для Великой. — Что вы играли? — спрашивает, сквозь сбитое дыхание ситх, проходясь кончиком носа по ее виску. — Бетховен. Лунная Соната. — неразборчиво отвечает супруга, терпя тяжесть мужского тела. Нега превращает кости в желе, а усталость принуждает мозг к благотворному отдыху.